Кот, который смотрел на звезды

Глава одиннадцатая

Кот Кристофера Смарта встречал утро, семь раз вращая тело изящно и быстро. Сиамцы Квиллера тоже вращались, но никак не больше трёх раз, да и то в полусонном состоянии. На следующий день после несчастья с Оуэном Боуэном Квиллер обратился к кошкам, чьи головы подпрыгивали над мисками с лососем:

— Интересно знать, почему Джоффри делал семь оборотов, а вы только три? Пища у вас отборная, о вашем здоровье я забочусь. Джоффри сам ловил себе еду, и никто не добавлял в неё витаминных капель. Он знать не знал, что такое вакцина, анализ крови и профилактика зубов.

Кошачьи головы продолжали удовлетворённо подпрыгивать.

Когда Квиллер разогревал последнюю булочку с корицей от Дорис Хоули, ему пришло в голову, что закрытие дела исчезнувшего туриста позволило ей снова вернуться к выпечке. Он позвонил, и Дорис ответила ему весёлым голосом — хороший признак. Булочки с корицей уже в печи, доложила она.

— Оставьте для меня целый противень, — потребовал Квиллер. — Я буду у вас в середине дня.

Перед тем как отправиться в Фишпорт, он купил в Мусвилле корзину свежих фруктов. В Фишпорте засуха превратила Гремучий ручей в булькающий ручеёк, а лужайка Хоули выглядела так, словно умирала от жажды. Однако на вывеске о домашней выпечке мешковины уже не было. Квиллер постучался в боковую дверь, и отворившая ему Дорис Хоули была лет на двадцать моложе той Дорис, что изливала ему свои беды в «Тихой пристани».

Квиллер протянул ей корзину с фруктами:

— Поздравляю с окончанием этого мерзкого дела! Вы с Магнусом вели себя превосходно.

— Он просто вне себя! Хочет подать на них в суд. А я так рада, что всё позади… но вы не слышали последней новости, мистер К. Пойдёмте на кухню, выпейте чашку чая.

Кухня благоухала ароматом имбирного печенья.

— В воскресенье днём, — начала Дорис, — какая-то женщина подошла к нашему дому и сказала, что хотела бы поговорить с теми, кто последними видели Дэвида в живых. Объяснила, что она — его деловой партнер и приехала из Филадельфии забрать его тело и вещи.

— Как она выглядела? — спросил Квиллер. — Кажется, я видел её в отеле и на берегу.

Описание Дорис совпало с тем, что он видел.

— Сначала она держалась довольно чопорно, но, когда я сказала, что Дэвид нам понравился, растаяла. Она рассказала, что Дэвид работал с компьютерами, но его хобби были НЛО, и он слышал, что они тут у нас бывают.

Квиллер хмыкнул в усы при мысли, что человек проехал такое расстояние ради подобной чепухи.

— Она очень расстраивалась по поводу Бюро расследований штата и того, как они себя с ней вели. Они вынули плёнку из его фотоаппарата и не отдали ей, а также велели помалкивать — точно так же, как и нам. А что вы думаете насчёт НЛО, мистер К.? Магнус считает, что они летают над озером и каким-то образом влияют на погоду.

— Я стараюсь относиться к ним без предубеждения, — проговорил Квиллер. — Лично я ни одного НЛО не видел, но полагаю, что каждый имеет право на собственное мнение, а попытки властей скрыть происходящее нахожу бессмысленными.

Если говорить правду, то эта материя Квиллеру уже слегка надоела. Однако, вернувшись в Мусвилл, он обнаружил, что город обсуждает другую горячую тему — смерть Оуэна Боуэна. О нём говорили в банке, на почте, где Квиллера ждали очередные открытки от Полли, в «Бяке-Кулебяке», где он съел ланч, в аптеке, где в два часа дня купил газету.

Аптекарь отвёл Квиллера в сторону.

— Только между нами, мистер К. Со смертью Оуэна я потерял хорошего клиента. Парень был алкоголиком. Для ресторана он покупал пиво и вино, а себе брал кое-что покрепче — и всегда пинтами. Об этом пишут в газете, но далеко не всё.

Заметка на первой странице гласила:

Прихватив с собой газету, Квиллер отправился в таверну «Кораблекрушение». Он понимал, что об ужасном происшествии ходит много слухов и в таверне, как всегда, можно будет познакомиться с самыми противоречивыми мнениями. Здание на Мейн-стрит было построено в виде причалившего к берегу корабля, и в солнечные дни внутри его, как бы по контрасту, стояла темень, словно в трюме. Квиллер почти на ощупь добрался до бара и присоединился к группе сидевших там посетителей.

— Что для вас, мистер К.? — спросил бармен Фред.

— Имбирное пиво, а ещё я хотел бы узнать, как готовят мятный джулеп. У меня гостья, которая попалась на крючок джулепа. — Это звучало вполне достаточным извинением той цели, которую он перед собой поставил, — послушать разговоры.

— Мятный джулеп? — рассеянно пробормотал Фред. — Мне никогда такого не заказывали. Попробую взглянуть в книге для барменов.

Пока он листал замусоленную книжку, Квиллер навострил уши.

— Я всегда утверждал, что у этого парня ничего не получится. Он был не из наших. Ни за что бы не подумал, что он утонет.

— Почём ты знаешь, что он утонул? Просто исчез.

— Шериф говорит, что он свалился за борт.

— Никто не видел, как он падал. Тела-то не нашли.

— Решил, наверное, поплавать и тут же застыл.

— Угу. В этом озере тело сразу уходит на глубину и не всплывает.

— Я думаю, что он там, внизу. Вымотался и свалился за борт.

— Кажется, шериф что-то знает, но не говорит.

— Чего-то боятся! Снова будут скрывать, как и с туристом.

— Или как с «Дженни Ли»… Спой, Фред!

— У меня нет с собой гитары.

— Плевать на это. Просто напой мелодию.

Бармен перестал листать книгу, выпрямился, положил ладони плашмя на стойку и запел дрожащим голосом в стиле «кантри»:

Посетители — лодочники, фермеры, служащие городских учреждений — дружно зааплодировали прозрачному намеку на фокусы инопланетян. Все понимающе кивали друг другу.

Тем временем пожилой мужчина с красным лицом и венчиком белых волос вокруг розовой лысины взобрался на табурет рядом с Квиллером. Это был работавший на общественных началах директор Музея кораблекрушений.

— Что-то не видел я вас этим летом в музее, мистер К., - произнёс он. — У нас новая выставка — фотографии петроглифов с ранчо Огилви.

Квиллер быстро взглянул на него:

— Я о них знаю?

— Возможно, и нет. Последние годы о них молчали. А когда их впервые открыли, шум поднялся на всю страну, отовсюду приезжали зеваки и бродили по пастбищу, овец пугали. Некоторые откалывали от камней кусочки на сувениры. Огилви наконец не выдержали и соорудили вокруг всего участка загородку из цепи. Но в музее есть очень качественные фотографии.

— Занятно, — проговорил Квиллер, который, впрочем, не испытывал особого интереса к археологическим находкам. — Они похожи на рисунки американских индейцев?

— Это доисторические знаки на камне, но не рисунки — скорее они похожи на следы куриной лапы. Сюда приезжали университетские учёные и говорили, что это математические символы, которые могли служить универсальным языком. Определили, что по возрасту знаки относятся ко времени египетских пирамид. Странное дело, знаки на камнях вытравлены каким-то хитрым способом, неизвестным и в двадцатом веке… Мотайте себе на ус!

«Камни могут быть древними, — подумал Квиллер, — а надписи поддельными». Потом спросил:

— А как эти камни оказались на ранчо Огилви?

— Озеро отступило на пару миль. Когда-то очень давно камни лежали на берегу, — ответил музейный работник, — но за многие века оказались погребенными под тоннами наносов, намытых водой. А лет двадцать назад у нас было большое наводнение, и наносы с камней смыло… Вам надо взглянуть на наши фотографии, мистер К.

Озёрный воздух считается целительным, но в атмосфере присутствовало что-то коварное, дурно действующее на умы. В Мусвилле толковали о космических пришельцах, о Песчаном Великане, о том, как исчезла «Дженни Ли», о таинственной гибели туриста, о загадочных петроглифах, а теперь, пожалуй… и Оуэн Боуэн станет легендой. Покидая таверну, Квиллер раздражённо фыркал в усы. Чтобы отделаться от одолевшего его недовольства, он отправился бродить по городу и вскоре обнаружил, что стоит на Песчаной дороге перед «Антикварной лавкой Арнольда». В витрине красовалось ржавое колесо, а за стеклянной дверью стоял на задних лапах Пфредди и призывно вилял хвостом. Квиллер вошёл.

Как и следовало ожидать, первыми словами Арнольда были:

— Вот и погиб наш капризный сосед. Кажется, это место приносит несчастье. Неужели его забрал Песчаный Великан? Надеюсь, мне вернут мой «уотерфорд». Что вы думаете обо всём, мистер К.?

— Я не пытаюсь раскрывать тайны этого безумного города, Арнольд. Я просто зашёл за колесом.

Арнольд снял колесо с витрины.

— Уже дважды мог его продать, но придерживал для вас.

— Очень вам признателен.

— Что вы собираетесь с ним делать?

— Повешу у себя в коттедже над камином.

— Помощь нужна?

— Думаю, что обойдусь. Ведь его нужно всего-навсего повесить на гвоздь, не так ли?

— На два гвоздя, в нескольких дюймах один от другого.

Квиллер сказал, что подгонит свою машину, которая припаркована за банком.

По пути к банку он вдруг сообразил, что в коттедже нет гвоздей — и, насколько ему известно, молотка тоже. Тетя Фанни оставила ему состояние, но ничего практичного вроде молотка. Он завернул в скобяную лавку. Там стояла вращающаяся витрина с четырьмя стендами, увешанными гвоздями. Цены были указаны за фунт.

— Чем могу помочь? — спросил Сесил, удивлённый тем, что видит Квиллера у витрины с гвоздями.

— Зашёл купить два гвоздя, но не знаю, какие именно нужны.

— Два гвоздя?

— Да. Я приобрёл старинное колесо и хочу повесить его над камином.

— Что за колесо? Какого размера? Сколько оно весит? Сейчас я посоветуюсь с нашим экспертом по строительству. Когда-то он строил дома… Дядя! У нас серьёзная техническая проблема.

Старый дядюшка мелкими шажками подошёл к витрине и начал таинственно совещаться с Сесилом, обсуждая материал, из которого сделана стена, её толщину, количество спиц в колесе и ширину обода. Квиллер между тем изучил каталог гвоздей и выяснил, что в фунте обычно содержится полторы тысячи однодюймовых отделочных гвоздей. Он подумал, что, проведя кое-какие исследования и проявив немного сообразительности, сколотит забавную статейку на эту тему для колонки «Из-под пера Квилла». Почему трехдюймовый гвоздь называется трехцентовым? Кто первый сказал: «Ты попал в самую точку»[25]?

— Сколько я вам должен? — спросил Квиллер, когда эксперты пришли наконец к общему решению.

— Ничего, — сказал Сесил.

— Очень великодушно с вашей стороны… но мне нужен ещё и молоток.

— Одолжи ему молоток, — проговорил старик.

Оба лавочника проводили клиента до двери, и Сесил произнёс:

— Не могу поверить, что мы потеряли Оуэна! Пора ввести ограничения скорости на озере и штрафовать безответственных шкиперов.

— Если бы он не заложил за воротник, этого бы не случилось, — возразил старик.

— А как его жена? — спросил Квиллер. — Кто-нибудь знает?

— Без этого лошадиного хвоста ей будет только лучше, — заявил дядюшка.

В мозгу Квиллера молнией сверкнула одна мысль. Словно его стукнули молотком по лбу и у него, что называется, искры из глаз полетели!.. Коко знал о смерти Оуэна и до и после того, как это случилось! Иначе чем объяснить его внезапный интерес к «Рассказу лошади»? Связь между названием книги (Коко не мог её прочесть) и эпитетом, которым старик наградил Оуэна Боуэна[26] (Коко не мог его услышать), показалась бы притянутой за волосы кому угодно, только не Квиллеру, который знал за котом способность к выстраиванию поразительных смысловых ассоциаций. Сообщения Коко, в высшей степени случайные, всегда оказывались точными! Иногда даже пророческими!

После чего Квиллера посетила другая мысль: «А не поддался ли и я мусвиллскому безумию? У всех здесь крыша поехала! Пора отсюда удирать!»