Кот, который смотрел на звезды

Глава тринадцатая

Вернувшись в коттедж после поездки в закусочную «Чёрный медведь», Квиллер обнаружил стоявшую на пороге картонную коробку, которую явно привёз кто-то из газеты. В ней лежали связки почтовых открыток, пришедших в связи с его статьей о дневнике прабабушки Лайзы. Энтузиазм, который испытали слушатели после лекции, прочитанной остроумным журналистом в Пикаксе в 1895 году, передался по наследству многим местным семьям.

Сиамцы, развалившись на кофейном столике, нежились в косых лучах солнца, которые лились из окна. Их шерстка блестела. Квиллер на минуту залюбовался кошками.

— Вы — пара самых красивых и самых нахальных зверюг в мире!

Юм-Юм скромно склонила голову, а Коко, который согревал своим телом книгу о Марке Твене, устремил на человека многозначительный взгляд.

Квиллер пригладил усы, и вдруг ему в голову пришла интересная мысль. Он тут же позвонил Хикси Райс, заведующей отделом рекламы во «Всякой всячине».

— Хикси! Мне пришла на ум совершенно сенсационная идея — как создать рекламу городу Пикаксу. А заодно и газете, если, конечно, мы возьмёмся воплотить мою мысль.

— Такая же великолепная, как Вкуснотека? — с сомнением в голосе отозвалась Хикси.

— Лучше!

— Такая же замечательная, как Ледовый фестиваль?

— Лучше, и к тому же с гарантией, что ничего не растает. Ты не против встретиться завтра за ланчем? Можно было бы «У Оуэна», но ты ведь знаешь, что случилось.

— Давай у Лингини! У них всё то же меню, и та же семейная обстановка, и стены окрашены в тот же тусклый цвет, и, как раньше, сломаны щеколды в туалетах. Зато кормят чудесно!

— Прихвати с собой Фрэн Броуди, если она свободна.

— Приедем обе, обещаю, — заверила Хикси. — Ты меня заинтриговал. Намекнуть-то можешь?

— Нет, — отрезал Квиллер.

В ночь на четверг Квиллеру, отобедавшему жареной свининой, естественно, приснился сон: он сидит за ланчем в каком-то ресторане с Марком Твеном. Его визави выглядит точь-в-точь как на обложке любимой книги Коко: белый костюм-тройка, копна волос, высокий лоб. настороженно сдвинутые брови, пышные усы. Писатель сердечен и разговорчив, они обмениваются фактами из своих биографий. Один — Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс, уроженец Флориды,[28] второй — Мерлин Джеймс Квиллер, уроженец Чикаго. Они поочередно обсуждают журналистику, путешествия, кошек, чтение лекций, после чего четкая картинка расплывается и Квиллер обнаруживает, что лежит в темноте на собственной кровати в коттедже.

Сон предвещал наполненный событиями день. После завтрака кошки надумали играть в «кучу малу», и Квиллеру пришлось изрядно помахать перед ними своим старым вязаным галстуком. Пытаясь схватить его, сиамцы прыгали, сталкивались в воздухе, падали и катались по полу. Подобно Монтеню, чей кот любил играть с подвязкой, Квиллер не мог сказать наверняка, кто получал от игры больше удовольствия — кошки или он сам.

После игры Квиллер развесил вертела на пяти крючках, которые вбил в бревенчатую стену кухни над разделочным столом. Коко немедленно обнюхал рукоятки вертелов и нервно дотронулся лапкой до их тонких витых штырей.

— Держись от них подальше! — предостерёг Квиллер кота. — На вертела насаживают картошку, а не кошек.

Свою утреннюю работу Квиллер закончил довольно быстро. Очередная колонка «Из-под пера Квилла» представляла собой фокус с участием читателей — предполагалось, что они сделают за журналиста всю чёрную работу. В июне Квиллер задал один животрепещущий вопрос, и сотни подписчиков отправили почтовые открытки с ответами на него, которые редактор газеты систематизировал и свёл в таблицу. Квиллеру оставалось только облечь полученные результаты в увлекательную форму. Вопрос звучал следующим образом: почему кошки жмурятся? Читатели предлагали восемь вариантов объяснения, один другого глубокомысленнее, самым популярным вариантом был: «Они так улыбаются».

Незадолго до полудня Квиллер отправился на назначенное свидание-ланч, прихватив с собой холщовую хозяйственную сумку с надписью: «Пикакская публичная библиотека». В ресторане у въезда в город Брр его приветствовала миссис Лингини, которая узнала знаменитые усы:

— А! Мистер Виноградный Сок! Никакого вина!.. Папа! — крикнула она в сторону кухни. — Пришёл мистер Виноградный Сок!

Из кухни поспешно выскочил — пожать руку посетителю — мистер Лингини; его ладонь была влажной от пара какого-то кипящего блюда, и он тут же умчался обратно.

— Садитесь куда хотите, — сказала его жена, сопровождая приглашение широким жестом. — Не желаете виноградного сока?

— Подождём, пока явятся мои гостьи, — ответил Квиллер. — Наверняка они закажут ваше отличное красное вино.

Считалось, что папаша Лингини собственноручно делает вино в своём подвале; известно также было, что кто-то выращивает виноград на каменистом склоне за пределами Брр, где дни солнечные, а ночи прохладные, — наверняка мистер Лингини.

Квиллер занял столик на четверых и положил на стул свою холщовую сумку.

Вскоре с шумом, перебивая друг друга, влетели гостьи.

— Вот он!.. Как всегда, первый!.. Квилл, ты чудесно выглядишь… Отпуск тебе на пользу!

Квиллер встал, чтобы подвинуть дамам стулья, и, нахмурившись, возразил:

— С тех пор как я приехал на побережье, У меня не было ни минуты покоя! Я гораздо больше бездельничаю в Пикаксе… А вы обе выглядите так, словно выиграли в лотерею!

— Нам не терпится услышать про твой таинственный проект! — объяснила Хикси.

— Всю дорогу сюда мы выдвигали самые дикие предположения, — добавила Фрэн.

По мнению Квиллера, это были две самые обаятельные женщины в округе, что ни возьми: характер, воспитание, манеру одеваться и вести себя. Та, что занималась рекламой, была безудержно оживлённой, дизайнер интерьеров — холодновато-энергичной.

— Сначала выпьем вина! — предложил Квиллер. Вино было немедленно разлито в большие приземистые стаканы. Квиллеру — виноградный сок. — Вы пили бы привозное пино нуар из высоких бокалов, если бы «У Оуэна» не было закрыто.

— Мне страшно даже думать о случившемся. Честное слово, — проговорила Хикси. — Когда Боуэны только что приехали, я пришла к нему договориться о рекламе на лето. Как личность он не произвёл на меня особого впечатления, но был немыслимо хорош собой и очень самонадеян, или — как здесь говорят — нагл.

— А ты знаешь, что с ним на самом деле случилось? — спросила Фрэн Квиллера.

— Только то, что прочёл в газетах.

— Наверное, слишком наклонился над бортом, любуясь своим отражением в воде, — шутливо проговорила Хикси. — И упал.

— Какая немилосердная мысль, — упрекнул её Квиллер, — но, возможно, верная. Говорят, ресторан «У Оуэна» снова откроется в ближайший вторник с Дереком в качестве управляющего.

— Но он не может работать в уик-энд! — запротестовала Фрэн. — На уик-энд назначены последние представления нашей пьесы, а он играет в ней главную роль!

— Я охотно подменю его в ресторане, — вызвалась Хикси. До работы во «Всякой всячине» она управляла заведением «Старая мельница». — У нас в «Мельнице» Дерек когда-то собирал тарелки. Приятно видеть, как он продвигается.

— Вперёд и, главное, вверх, — добавила Фрэн.

Квиллер рассказал, что Дерек ввёл в меню картофель на вертеле и устраивал целый спектакль для посетителей, снимая картофелины с вертела движением, достойным Сирано де Бержерака.

— Ещё вина! — крикнул Квиллер миссис Лингини. — И примите, пожалуйста, заказ.

Когда заказ был сделан, он изложил гостьям свою идею:

— Мускаунти никогда не ассоциировался ни с одним из известных в литературе лиц. Ни один Местный мальчик не стал знаменитым писателем. Поэтому я предлагаю усыновить какого-нибудь писателя и отмечать день его рождения. Я получил массу откликов на мою статью о дневнике прабабушки Лайзы Комптон. Она была страстной поклонницей Марка Твена в девятнадцатом веке, такой же ненормальной, только в викторианском стиле, как поклонницы Элвиса в середине двадцатого. Марк Твен остановился в Пикаксе во время тура лекций, и местные жители сбежались послушать его выступление, покупали его книги, писали о нём статьи и посвящали ему целые страницы в своих дневниках. Он фантастически умел влиять на аудиторию того времени… Так вот, я предлагаю учредить ежегодный фестиваль памяти Марка Твена — так сказать, иконы Америки, — который больше ни разу сюда не приезжал.

Хикси подумала об открывающихся перед ними возможностях, и глаза её засверкали.

— А что мы можем себе позволить?

— Не составит труда заполнить всю неделю самыми разными мероприятиями. Доходы от фестиваля пойдут на литературную программу округа. Сэмюэль Лэнгхорн Клеменс наверняка бы это одобрил.

— Театральный клуб мог бы организовать чтение отрывков из его книг или инсценировать «Тома Сойера» и «Гекльберри Финна», — сказала Фрэн.

— Можно провести парад — с платформами! — восторженно воскликнула Хикси. — Это привлечёт телевизионщиков из Центра.

— Устроить банкет. Надо только узнать, что он любил из еды.

— А как насчёт лекции какого-нибудь университетского светила из Центра?

— Переименуем одну из улиц в бульвар Марка Твена!

— «Всякая всячина» учредит годовую стипендию имени Марка Твена для студента, посвятившего себя журналистике.

Квиллер предложил:

— Когда в сентябре откроется перестроенный отель, можно назвать именем Марка Твена один из номеров и повесить там большой портрет писателя. — Он вытащил из холщовой сумки справочник «Марк Твен от А до Я» и показал своим гостьям великолепную фотографию на обложке.

Хикси даже взвизгнула от восторга.

— Объявим конкурс «Кто похож на Марка Твена?», и Квилл его выиграет!

— Тебе ни за что не удастся нарядить его в костюм-тройку, — сказала Фрэн.

— У них глаза разные. И брови.

— Квилл красивее.

— И привлекательнее.

Квиллер фыркнул в усы.

— А вот и еда.

Из кухни появилась миссис Лингини, балансируя тремя тарелками. Одна из них приземлилась перед Фрэн.

— Фаршированные макароны… Очень вкусно!

Вторая опустилась на стол перед Хикси.

— Телятина в марсале… Тоже очень вкусно!

Третью получил Квиллер.

— Лазанья… Самое вкусное!

После бешеного «мозгового штурма» они безмятежно наслаждались ланчем, обмениваясь отдельными фразами.

Квиллер сказал, что вдова Оуэна собирается продать катер и будет рада любому предложению: ей нужны наличные.

Фрэн объявила, что следующей пьесой в театре-сарае будет «Жизнь с отцом»[29] и что они ищут пятерых рыжеволосых детишек, чтобы сэкономить на париках.

Хикси рассказала, что после неудавшегося Ледового фестиваля у неё осталось пятнадцать тысяч значков с изображением белого медведя. Нельзя ли их вернуть изготовителю и переделать для чего-нибудь другого?

Квиллер доверительно сообщил, что собирается работать над сценарием мультфильма в соавторстве с корвидологом (не путать с кардиологом!).

После чего Фрэн огорошила их новостью (конфиденциальной, разумеется), что Аманда Гудвинтер покидает городской совет и собирается баллотироваться в мэры. Квиллер немедленно заявил, что поддержит её кампанию.

Наконец, Хикси изрекла, что видела корректуру первой колонки «Спросите миссис Бабби» и привезла её с собой.

— Мне хотелось бы узнать ваше мнение, — объяснила она. — По-моему, когда она всё это писала, перед ней на столе стоял графинчик с мартини.

По её предложению Квиллер прочёл корректуру вслух.

— Кто сочиняет эту колонку? — прервала чтение Фрэн.

— Это известно только Джуниору Гудвинтеру, а он отмалчивается, — сказала Хикси.

— Так вот, я убеждена, что автор — мужчина.

— Я тоже, — поддержал Квиллер. — Кроме того, мне кажется, что колонка не очень удачная.

— Почитайте ещё, — потребовала Хикси.

Когда Квиллер закончил чтение, он спросил:

— Как вы думаете, это писал кто-то из сотрудников или человек со стороны? Или члены какого-нибудь комитета?

— Не успокоюсь, пока не узнаю, — заявила Хикси.

— Не трать времени на миссис Бабби, — посоветовал Квиллер. — Направь свои умственные способности на организацию фестиваля Марка Твена.

Довольный тем, как прошёл ланч, и с удовольствием думая о возвращении в Пикакс, Квиллер на обратном пути в Мусвилл стал планировать свой исход. Закрывать коттедж на зиму нет необходимости. Когда Полли вернётся, они будут проводить уик-энды на берегу, принимать другие пары на веранде за коктейлями и приглашать их к обеду в ресторан «У Оуэна». Сиамцев можно будет на это время оставлять в яблочном амбаре под чьим-нибудь присмотром.

Поблизости от клуба «Дюны» он купил в придорожной лавочке замороженный обед и стал искать взглядом старую каменную трубу. Квиллер надеялся, что она так никогда и не падёт под натиском бульдозеров, благоустраивающих дороги; у него к этому странному сооружению возникло что-то вроде привязанности. Однако в тот самый момент, когда Квиллер издали заметил эту историческую достопримечательность, он увидел машину, свернувшую к его коттеджу. Машина была жёлтого цвета! Школьный автобус!

Квиллер возмутился. Он терпеть не мог случайно забредавших к нему людей и не испытывал любви к школьникам, особенно в большом количестве. Каждого в отдельности он находил забавным, например сынишку Макби или внука Салли Робинсон. Но что они делают в его владениях без разрешения? Занятия в школах кончились в середине июня, однако школьные автобусы использовались для всевозможных летних мероприятий.

Свернув на дорожку к коттеджу, Квиллер погнался за автобусом — вот жёлтое пятно впереди перевалило через дюну, вот замелькало между деревьев. Машина Квиллера, подпрыгивая, упорно его преследовала. И все же автобус уже стоял на лужайке, когда Квиллер подъехал и встал впритык позади него; удрать без должных объяснений нарушителю не удастся. Квиллер выскочил из-за руля, ожидая увидеть полный двор орущих и визжащих детей, которые носятся во все стороны и пугают кошек. Но нет, единственным живым существом оказался широкоплечий человек, который стоял на верхней ступеньке песчаной лесенки и смотрел на озеро. Квиллер отметил соломенную фермерскую шляпу, джинсы, походные башмаки и какую-то надпись на спине.

— Эй, там! — крикнул он с ноткой раздражения.

Непрошеный гость, а вернее, гостья обернулась, продемонстрировав изображение вороны в натуральную величину на футболке.

— Вы, наверное, Квилл, а я — Тэсс, двоюродная сестра Джо Банкера, — произнесла она ясным отчётливым голосом.

— О!.. Если бы я знал, что вы приедете, я был бы дома и встретил вас, — проговорил Квиллер, тактично соединив упрёк и извинение. — Джо сказал, что вы позвоните из Хосредиша, когда приедете туда.

— Я изменила маршрут. Надеюсь, не застала вас врасплох.

— Вовсе нет, — поторопился отозваться Квиллер. Он терпеть не мог подобных сюрпризов. — Заходите, пожалуйста, на веранду и устраивайтесь поудобнее, а я отопру коттедж и положу покупки в морозильник.

Только сейчас Квиллер заметил, что на жёлтом автобусе красовалась надпись: «Республика Карландия». Точно такая же надпись была на футболке Тэсс.

В комнате он сообщил кошкам:

— У нас гостья. Она сейчас на веранде. По профессии она корвидолог, но это не опасно. Не надо обнюхивать её башмаки, это невежливо.

Когда Квиллер открыл дверь на веранду, выходящую на озеро, кошки опасливо отступили в глубину дома. Тэсс сидела закинув ногу на ногу; шляпу она сняла, и оказалось, что её тёмные волосы собраны сзади в узел. Черты лица у неё были правильные, губы тонкие, скулы высокие.

— У вас на берегу масса ворон, — сообщила она. — Как хорошо, что я догадалась привезти с собой запас крупы.

— Длинный путь проделали сегодня? — спросил Квиллер.

— Не очень. От тётиного дома в Биксби. Я пыталась звонить вам оттуда, но никто не ответил. Решила поехать наудачу.

— А почему вы разъезжаете на школьном автобусе?

— Я пользуюсь им, когда устраиваю выезды со студентами, а в остальное время — для распространения информации или, если хотите, пропаганды. Возможно, Джо вам уже говорил, что, по моему мнению, следующим повальным увлечением будут вороны. Вслед за свиньями, лягушками, совами, обезьянами, китами и динозаврами. Вороны — благородные птицы, они умны, по-своему красивы, живут хорошо организованным сообществом, коммуникабельны и целеустремленны. Стая знает, куда она летит, и направляется прямо туда. «Прямолинейно, как полёт вороны» — очень точное выражение. Что касается вороньей речи — их голос звучит весьма авторитетно, а язык состоит из обширного набора выражений, гораздо более разнообразного, чем обычное «кар-р». А как вы относитесь к воронам, Квилл?

— Они слишком похожи друг на друга.

— Напротив, они очень разные — и по характеру, и по внешнему виду, и по языку жестов. Вы убедитесь в этом, когда прочтёте литературу, которую я привезла. Давайте принесём мой багаж, я его распакую, а потом мы побеседуем дальше.

Багаж? Уэзерби и словом не обмолвился о том, что она приедет к нему как гостья!

— Джо сказал, что вы ничего сами не варите. Пока я здесь, с удовольствием буду готовить вам еду.

«Готовить еду? Сколько же она собирается здесь пробыть?» — подумал про себя Квиллер.

— Вы только скажите, что любите, — продолжала она. — Я умею готовить фантастические по вкусу макароны с сыром и хреном.

— Давайте сначала занесём ваш багаж.

В автобусе обнаружились два огромных рюкзака и портфель. Они отнесли багаж в гостевой домик.

— Он маленький, зато туалет в доме, — объяснил Квиллер. — Мы зовём его «Приют».

— Здорово! — воскликнула гостья. — Мне очень нравится!

Квиллер поспешил в коттедж, чтобы приготовить первый мятный джулеп, и в отчаянии хлопнул себя по лбу. Мяты не было! Бурбона полно, а мяты нет. Впрочем, мята росла на заднем дворе у Райкеров, и Милдред сказала как-то, что он может рвать её, когда захочет. Квиллер схватил ключи от машины и поехал к клубу «Дюны», где, не выключая двигателя, нарвал целую охапку травы, которая, как он надеялся, была мятой. По крайней мере, пахла мятой. Потом, как можно быстрее, помчался в коттедж и вернулся как раз в тот момент, когда из леса появилась Тэсс в свежей рубашке из грубого холста.

— Как вы отнесётесь к мятному джулепу? — спросил Квиллер.

— Обожаю мятный джулеп! — воскликнула она. — Вот только врач не разрешает мне пить ничего крепче вина. А вы что пьёте?

— Имбирное пиво.

— Я буду пить то же самое. Очаровательный коттедж! Сколько ему лет?

Она обошла помещение, повосхищалась камином, медным парусником, собранием книг Марка Твена. По поводу выстроенных в ряд почтовых открыток заметила:

— Две лежат на полу!

— Наверняка на них следы кошачьих когтей, — сказал Квиллер. — Положите их, пожалуйста, на кофейный столик. Потом поставлю на место.

Квиллер догадывался, какие именно открытки упали: Джордж Бернард Шоу со своей красивой бородой и Оскар Уайльд с бутоньеркой в петлице.