Кот, который смотрел на звезды

Глава шестнадцатая

В воскресное утро, несмотря на мрачный прогноз метеорологов, сияло солнце, и Тэсс пришла из «Приюта» в шортах, сандалиях и футболке с новым рисунком на воронью тему: три птицы, строящие гнездо.

— Все вон из кухни! — весело приказала она. — Дочка бедняка Крошка Джулия будет творить чудеса… Кстати, — добавила она, снимая вертел со стены, — один из вертелов всё время падает с крючка.

— Это не случайность, — объяснил Квиллер. — Коко принимает его за игрушку. Зря я их здесь повесил… Могу я чем-нибудь вам помочь?

— Можете рассыпать немного крупы на берегу.

— Сегодня там ни одной вороны, — запротестовал он.

— Рассыпьте — и они появятся.

Тэсс оказалась права. Вороны налетели из лесу чёрной тучей, и Квиллер сбежал от них на веранду и стал дожидаться омлета. Небо было бледно-голубым (любимый цвет Полли), озеро ослепительно блестело. Из кухни доносились ароматы растопленного масла, закипающего кофе, тушащихся грибов и разогревающихся булочек. С чувством огромного удовольствия Квиллер предвкушал прибытие Полли.

Она обрадуется новому свитеру и, конечно же, привезёт ему что-нибудь из Канады: какую-нибудь эскимосскую статуэтку или компакт-диск с записями франкоканадского джаза. В ресторане «У Оуэна» она придёт в восторг, увидев Дерека в новой должности; она всегда была уверена в его способностях. То, что Арчи, пусть даже поневоле, стал членом вязального клуба, позабавит её, и она захочет услышать подробный рассказ о параде, о новом катере Буши и о «правиле», вышитом в «Тихой пристани». Она будет обескуражена непопулярностью Оуэна и придёт в ужас от его исчезновения.

Он не станет рассказывать о «Солнцелове» и «Резвой маме»: Полли всегда пугали его самодеятельные расследования.

Когда завтрак был подан, Квиллер, перефразируя Диккенса, объявил:

— Такого омлета никогда не существовало!

— Спасибо, — отозвалась Тэсс. — При всей своей скромности я признаю, что делаю лучший в мире омлет, хотя и говорят, что кухарка, которая прекрасно готовит омлет, ничего другого не умеет. Что вы скажете об утиных яйцах? Они очень питательны, потому что утки — водоплавающие птицы и в их мясе много жиров.

— Почему утки занимают такое видное место в американском сленге? — спросил Квиллер. — Мы называем неудачника «хромой уткой», конченого человека — «мёртвой», а легковерного — «сидящей»[32].

— В сленге вообще много съедобного, — заметила Тэсс. — Мы говорим «фрикаделька» о зануде, величаем хозяина «головкой сыра», именуем «куском торта»[33] что-то лёгкое.

— Или «утиным бульоном»[34].

После завтрака, пока Тэсс варила обещанные макароны, Квиллер поехал в город за номером «Нью-Йорк тайме» и немного посидел на веранде отеля — почитал, послушал чужие разговоры, понаблюдал за жизнью на пристани. Ему видна была контора, и он слегка удивился, заметив, что «Солнцелов» разглядывают помощник шерифа и полицейский штата. Если владелец Эйнштейна сообщил властям о поведении пса, тем лучше! По мнению Квиллера, полиция слишком медлила. Плохо, конечно, если в результате расследования Эрни обвинят в преступлении. Квиллер смотрел на неё обожающими глазами Дерека, он и сам восхищался тем, как она готовит, и намеревался её защищать ещё и потому, что она «не из наших».

Вернувшись в коттедж, он нашёл Тэсс на веранде. Она читала о воронах.

— Они действительно говорят «никогда»[35] или это поэтическое изобретение? — поинтересовался Квиллер.

— За такой каламбур с вас полагается фант, — парировала гостья.

— Вас удовлетворит стакан сангрии?

— Конечно! А раз уж идетё на кухню, включите, пожалуйста, духовку, чтобы прогрелась. Поставьте её на три с половиной деления.

В конце концов кастрюля с макаронами отправилась в духовку, где должна была запекаться в течение сорока минут, а то, что произошло за это короткое время, показалось Квиллеру фарсом, достойным Фейдо[36] — быстрым, комичным и неправдоподобным, и лучше всего описано в его дневнике.

14 июня, воскресенье

Прекрасный день, хотя предсказывают шторм. Кошки тревожатся.

13.15. Мы с Тэсс сидим на веранде и пьём клюквенный сок и сангрию. Кошки свернулись клубочком в углу. Внезапно они настораживаются. Кто-то приближается по берегу. Молодая женщина в шортах и тёмных очках несёт большой плоский пакет. Она поднимается по нашей песчаной лесенке. Я выхожу посмотреть, кто это. С ленивой медлительностью, словно задыхаясь в паузах, она произносит: «Привет, мистер К. Я принесла… ваше "правило". Мой дядя… вставил его в рамку». Это Дженелл из «Тихой пристани»!

13.25. Она уже на веранде. Я знакомлю её с Тэсс и иду приготовить ей стакан сангрии. Из окна кухни вижу, как подъезжает красный пикап, из него выходит Барб Огилви в шортах и тёмных очках и тоже несёт плоский пакет. «Я привезла ваш свитер, — угрюмо сообщает она. — Элизабет сказала, что он нужен вам сегодня». Я предлагаю ей стакан сангрии и веду вокруг дома на веранду, где знакомлю с двумя сидящими там женщинами.

13.30. Смешиваю ещё одну порцию сангрии, а Тэсс в это время рассказывает о старом докторе, который все болезни лечил одинаково: хрен внутрь, припарки из хрена и ингаляции хреном. Его пациенты никогда не умирали, они просто испарялись.

13.35. Слышу гудки за коттеджем. Это подъехала взятая в аэропорту напрокат машина, из неё выходит Полли! Я потрясен и говорю: «Твой самолёт должен прилететь завтра!» Она мило отвечает: «Я не могла дождаться, когда вернусь домой, и прилетела на метле». Я повёл Полли вокруг дома на веранду и представил ей трёх молодых женщин. Она несколько удивилась.

13.40. Солнце исчезло за пеленой облаков, и все сняли тёмные очки. Барб без них выглядит ужасно, заметно, что она плакала.

13.50. Звонит телефон. Я снимаю трубку, и чей-то мужской голос кричит: «Где она? Куда она подевалась?» Я флегматично отвечаю: «У меня их здесь четверо. Которая вам нужна?» Это Уэзерби. Тэсс ждут в Хосредише, она — почётный гость на семейной встрече. Пятьдесят родственников съехались отовсюду, чтобы приветствовать первого доктора философии[37] в семье Банкеров. Прибыли фотографы из газет. Я возвращаюсь на веранду и говорю Тэсс: «Это вас».

13.55. Тэсс возвращается на веранду с вытаращенными глазами. «Я должна ехать! Иду укладываться! Там какая-то машина загородила въезд!» Это прокатный автомобиль, и я собираюсь отогнать его в сторону, но Полли хочет ехать домой и поскорей увидеть Брута и Катту.

14.00. Полли уезжает, сказав, что позвонит мне.

14.05. Тэсс отбывает в смятении чувств — от смущения и угрызений совести. Я советую ей ехать осторожнее.

14.10. Дженелл уходит, потому что собирается дождь.

14.15. Барб прощается, при этом выглядит как никогда расстроенной. Я спрашиваю, не случилось ли чего. Она кивает, но говорит, что не может об этом рассказать.

14.20. Все уехали, и у меня появляется возможность посмотреть, как вставлено в рамку моё «правило» (аккуратно) и как выглядит свитер, связанный Барб для Полли (великолепно).

14.25. Небо становится желтовато-серым. В верхушках сосен слышится какой-то свист. Жуть! Коко охватывает беспокойство, он носится повсюду, сбрасывая вещи на пол и всё расшвыривая. Я говорю ему: «Кот Кристофера Смарта никогда не стал бы крушить дом. Он был образцом добродетели. Он ничего не ломает, если был сыт». Коко выгибается так, словно слушать про Джоффри ему надоело.

14.30. Я закрываю окна гостевого домика и машины и убираю мебель с северной веранды. Шторм надвигается из Канады.

14.35. Совершенно темно. Приходится включить свет. Все окна и двери закрыты, я сажусь и жду, когда разразится шторм. Но где же кошки? Их нигде не видно! А где макароны с сыром? Я зову: «Коко!» Из кладовой доносится какой-то звук, полувой-получавканье. Обе кошки сидят на столе, их головы опущены, хвосты задраны. Они пожирают сыр, хрен и всё прочее, но к макаронам не прикасаются.

Ветер и дождь, обрушившиеся на побережье во второй половине дня в воскресенье, были настоящим шквалом — коротким, но очень сильным. За пять минут поверхность озера из зеркальной глади превратилась в бушующие волны. Ветер хлестал плетьми дождя по северной стене коттеджа, заставлял дребезжать оконные стекла, проникал под дверь и сквозь рамы. Квиллер пытался бороться с потоками воды, собирая её тряпками и выжимая в ведро. Порыв прекратился так же внезапно, как и возник. По-прежнему шёл сильный дождь, но он падал уже вертикальными полосами, а не налетал горизонтальными волнами. Дом внутри пострадал исключительно по причине безумств Коко: сдвинутые ковры, опрокинутая настольная лампа, валяющиеся на полу книги и бумаги, несколько ярдов раскрученных бумажных Полотенец на кухне.

К счастью, электричество не отключили и телефон тоже работал. Квиллер позвонил Полли.

— Хочу убедиться, что ты добралась.

— Я успела войти в дом до бешеного шквала. Сейчас льет ливень, сильный, но не разрушительный. А у тебя?

— У нас был настоящий потоп, но самое худшее позади. Кошки тебе обрадовались?

— Катта была рада. Она ещё слишком мала, чтобы догадаться, что мне следует объявить двадцатичетырехчасовой бойкот за долгое отсутствие.

— Ты, вероятно, устала, и нужно кое-что сделать.

— Признаться, я измучена до предела.

— Приготовь себе чашку чая и почитай «Лорну Дун»[38], - посоветовал Квиллер, которому было известно, как Полли восстанавливает силы. — А завтра дай знать, если понадобится моя помощь. Тебе нужно купить продукты, а я собираюсь в Пикакс с самого утра, как только прекратится дождь.

Квиллер повесил трубку и принялся за ликвидацию беспорядка, который устроил Коко. Терпеливо скатал бумажные полотенца, расправил ковры, поставил на стол лампу, вернул на полагающееся место две почтовые открытки. «Полоскатель канав», как называют ливень местные жители, лил всю ночь, он молотил по крыше коттеджа и пугал кошек. Они привыкли к высокому амбару в Пикаксе; в крохотном коттедже непогода ощущалась слишком близко, чтобы чувствовать себя уютно. Квиллер позволил Юм-Юм забраться к нему под одеяло, а за ней последовал и Коко.

В понедельник утром дождь по-прежнему продолжался, и дороги вокруг Мусвилла были залиты. Квиллеру пришлось остаться в коттедже ещё на один день. Несмотря на то что всюду горел свет, в доме было мрачно, и кошки хандрили.

— Скажите ещё спасибо, — убеждал их Квиллер. — Могло быть гораздо хуже.

Но они всё равно сидели друг против друга на полу, подобрав под себя хвосты и лапы, застыв в тоскливых позах. (Читать им вслух было бессмысленно из-за шума, который производил колотящий по крыше дождь.) Только тогда Квиллер вспомнил о ситцевом котёнке. Он вынул игрушку из ящика и положил на пол между уныло опущенными носами.

Коко вытянул шею, понюхал котёнка и снова погрузился в апатию. «Не слишком высокая оценка современного народного искусства», — подумал Квиллер. Юм-Юм, напротив, проявила явные признаки интереса.

— Это Гертруда, — сказал ей Квиллер. — Она будет жить с нами.

Странно заурчав, Юм-Юм подобралась поближе, тщательно обнюхала игрушку, а потом несколько раз лизнула её. В ней взыграли материнские инстинкты. Сжав игрушку в зубах, она отнесла её в свой любимый угол дивана. Юм-Юм удочерила Гертруду.

Это было единственное светлое пятно в длинном тоскливом дне, и оно воодушевило Квиллера на звонок в пикакский цветочный магазин. Он узнал вкрадчивый голосок Клодин, тихой юной особы с невинными голубыми глазками.

— Доброе утро, — поздоровался Квиллер. — У вас тоже льёт как из ведра?

— Похоже на голос мистера К., - ответила цветочница. — Откуда вы звоните?

— От чёрта на куличках.

— О, мистер К., мне нипочём не понять, когда вы говорите серьёзно, а когда шутите.

— Вы получили свежие цветы или всё ещё продаете увядшие на прошлой неделе?

— Как вы смеете такое говорить! Как раз сейчас разгружают специально присланную машину. А что вы хотите?

— Букет для Полли, пусть отвезут в Индейскую Деревню.

— Надеюсь, она не больна?

— Она страдает послеотпускной депрессией, и я хотел бы, чтобы цветы попали к ней прежде, чем она почувствует себя действительно плохо.

— Наша машина отправится в Индейскую Деревню не раньше полудня.

— Слишком поздно. Отправьте цветы на такси и включите расходы в мой счёт.

— А что написать на карточке?

— «Посыльный из бакалеи». Имени не надо.

Поскольку Клодин явно пребывала в нерешительности, он повторил всё по буквам.

— О! «Посыльный из бакалеи»! Всегда-то вы, мистер К., что-нибудь придумаете!

— Не вешайте трубку, — попросил он. — Я ещё хочу, чтобы завтра вы послали большой букет в ресторан в Мусвилл. Дороги к этому времени, надеюсь, откроются. Ресторан «У Оуэна» на Песчаной дороге, выкрашен белой, жёлтой и розовой краской. На карточке напишите: «От доброжелателя». И сделайте какой-нибудь замечательный букет: повод выдающийся.

Через час раздался телефонный звонок, и весёлый женский голос спросил:

— Это посыльный из бакалеи? Мне нужна Дюжина апельсинов.

— С зёрнышками или без? — отозвался Квиллер.

— Квилл, дорогой, цветы чудесные. Спасибо большое! Их привезли на такси! Как хорошо дома.

— Должен признаться, что был потрясён, когда увидел тебя вчера.

— А я была потрясена, когда увидела у тебя на веранде компанию юных красоток, в шортах и тёмных очках, пьющих вино! Я не прошу объяснений.

— А я не прошу объяснений по поводу очаровательного преподавателя-эрудита, который уговорил тебя задержаться в Квебеке.

— У нас много новостей, дорогой, которыми мы сможем обменяться завтра вечером. На берегу по-прежнему идёт дождь?

— Ливень! В коттедже всё отсырело: одежда, диван, кошачья шерсть, книги! Та, что я сейчас читаю, настолько пропиталась водой, что я переименовал её в «Промокшего янки при дворе короля Артура»… До завтра.

Когда забрезжило утро, Квиллер почувствовал, что вот-вот сойдёт с ума от нескончаемого дождя, что не способен ни сосредоточиться, ни читать, ни писать. Ну и рёв! Словно Ниагарский водопад, только не на почтовых открытках. Крыша пока ещё не протекла, но отсутствие дождя в доме — это было всё, чем мог порадовать коттедж. Кошки на диване изображали инь и ян, уткнув носы друг другу в пушистые брюшки. А ему что же, жевать черствый гамбургер? Или, рискуя утонуть, выбраться во внешний мир? В отеле ему предложат точно такой же чёрствый гамбургер.

Держа над головой непромокаемую куртку, Квиллер добежал до машины и поехал в Мусвилл. На шоссе было мало автомобилей, и они двигались медленно, потому что водителям приходилось вглядываться в непрозрачные из-за стекавших по ним потоков ветровые стекла. Потоп кончился, и песчаная почва быстро сохла. Интересно, сколько воды она может ещё впитать? Кюветы были похожи на каналы.

Припаркованных машин в городе было много, но людей на улице не наблюдалось. Квиллер обнаружил народ в вестибюле отеля и кофейном зале — хмурые отдыхающие, словно выброшенные на берег после кораблекрушения, с тоской во взоре. Кое-кто сидел на веранде и наблюдал за тем, как по мощеной мостовой с такой силой бьют дождевые капли, что тут же взлетают вверх миллионами крошечных гейзеров.

Уэйн Стэйси приветствовал Квиллера на удивление весело:

— Как вам это нравится? Всё-таки успели провести собачьи бега. Городскому совету надо бы заплатить метеорологу премиальные. И как раз вовремя появилась новая система ливневых стоков на случай шторма — спасибо за это Фонду К. Глупые избиратели трижды проголосовали против расходов на неё, после чего мы попросили грант.

— Возможно, не такие они и глупые, — заметил Квиллер. — Надеюсь, ливень скоро прекратится, чтобы могли открыть ресторан «У Оуэна».

— Даже если и прекратится, много ли народу придёт туда обедать? По радио сообщили, что все подъезды к городу затоплены… Вы пришли на ланч? Будьте нашим гостем!

После ланча Квиллер прошлепал под дождём в скобяную лавку — купить батарейки. После такого сильного непрерывного дождя электрические столбы обычно начинают падать.

— Мы распродали все походные печки и воду в бутылках, — сообщил Сесил Хиггинс. — А у Гроттов раскупили весь запас хлеба и молока. Народ опасается худшего. Следующее на очереди — подъём уровня озера и эрозия берега.

— Допустим, что каждая дождевая капля равна по объёму глотку спиртного, — проговорил Квиллер. — Сколько в таком случае глотков дождя необходимо, чтобы поднять уровень озера площадью двадцать тысяч квадратных миль на один дюйм?

Двоюродный дед Сесила был настроен пессимистически:

— Если Песчаный Великан разозлится, тогда только держись! А он явно на кого-то зол.

Оттуда Квиллер поехал в «Чары Элизабет», зная, что по понедельникам там обязательно кто-нибудь есть, хоть ад разверзнись, хоть потоп наступи. Он остановил машину на другой стороне улицы, прыжком перескочил под навес и постучал. Из глубины магазина появился Дерек и впустил его.

— Привет, Квилл! Что скажешь о дожде?

— Песчаному Великану надоело слушать жалобы на сухое лето.

— Пойдём выпьем кофе. Я разбираю книги и вполне созрел для перерыва.

Они уселись на плетеные стулья, и Квиллер спросил:

— А где Элизабет?

— На Гранд-острове — там празднуют день рождения её брата. Её отвезли туда вчера на семейной яхте «Аргонавт». Возможно, видел на причале. Отец Элизабет занимался латынью и греческим и всякими такими штуками. Он и Лиз обучил греческому алфавиту. Ты знаешь кого-нибудь, кто может назвать по памяти все буквы греческого алфавита?

— Только не в Мускаунти.

— Она меня учит. Альфа, бета, гамма, дельта… Пока что запомнил только эти.

Квиллер потрогал усы, во всем этом таилось что-то непонятное.

— А его книги, которые она взяла для своей библиотеки… Надеюсь, они не на греческом и не на латыни?

Дерек рассмеялся — немного нервно.

— Конечно нет.

— Никто не знает, какие книги собирал старик. Не вздумай сказать, что порнографию и что Лиз открывает в центре Мусвилла библиотеку «только для взрослых»!

Ещё один нервный смешок.

— Слушай, Дерек. Неужели мы играем в «двадцать вопросов»? Что мне мешает пройти в кладовую и посмотреть, что там лежит?

— О'кей, только обещай не говорить Лиз, что я проболтался… Её отец собирал всё, что когда-либо было напечатано про НЛО — на всех языках. У него есть даже немецкий оригинал «Колесниц богов»[39].

Квиллер хмыкнул в усы.

— А почему Элизабет делает из этого тайну?

— Ну, всем ведь известно, как вы относитесь к НЛО — ты и Арчи Райкер. Но Элизабет думает, что, после того как новость появится в чикагских газетах и будет передана по телевидению, ты сдашься и напишешь хорошую статью.

— И вы надеетесь привлечь внимание всей страны?

— Этим занимается рекламный отдел и фонд К., их люди тоже были здесь, собирали факты. Понимаешь, это не просто трюк, чтобы привлечь туристов. Библиотекой заинтересуются серьёзные исследователи. Самые ценные книги будут выдавать только учёным.

Квиллер снова хмыкнул в усы.

— Обещай, что ни слова никому не скажешь, — умоляющим голосом произнёс Дерек. — Иначе у меня будут большие неприятности.

— Обещаю. Только ещё один вопрос: кто будет составлять каталог этих книг?

— Отец Лиз его уже составил.

— Понятно… Ладно, мне пора ехать домой, взглянуть, не уплыл ли коттедж. Я слышал, что ваш спектакль вчера вечером смыло. Не угрожает ли это завтра и ресторану? Подъездные дороги залиты.

— Знаю. Я говорил с Эрни по телефону, но она решительно настроена открывать… Подожди секунду, Квилл, я принесу экземпляр нового меню.