К морозному стеклу ладони прислони,
Вглядись, как негативен оттиск линий жизни.
Всегда неповторим и все-таки сравним
С какой-нибудь из рек заснеженной отчизны.
Когда еще вода свободна от оков,
Но холода, гусей склоняя к перелету,
Крылато повторят на фоне облаков
Клинообразный план речного поворота.
И в темных небесах,
быть может, навсегда
Отобразят изгиб покинутых излучин.
Венозный ток воды под тонким слоем льда,
Как оттиск на стекле,
вморозив в тяжесть тучи.
А в стынущем дому стареет человек,
Все реже в чутких снах его душа летает,
И сеть морщин ветвит ладонь, как дельты рек,
Но иней на окне под ней почти не тает.
Что проку говорить о памяти людской,
Когда к печной трубе навек прильнула вьюга,
Когда полярный день обрел себе покой
В ином краю земли, от Заполярья к югу.
Там, в стрекоте сорок дымится полынья,
В речном парном чаду белье полощут вдовы…
К морозному стеклу ладони прислоня,
Я вот что говорю, приемля за основу:
— Прекрасно в мире все, что жило и живет,
Что будет без меня, когда меня не будет,
Беспечен краснобай, но все же он не врет,
Заученно твердя, что смерть красна на людях.