Краш

Глава 12. Огненный шар.

Пришло время сессии. Мы с Энжи подошли к этому этапу в разной форме. Если для нее это был обычный для любого первокурсника легкий мандраж, то для меня… это была Голгофа. Долгие месяцы без нормального сна давали себя знать. Мозг отказывался запоминать простейшие формулы и термины. Я умудрялся забывать даже то, что со школы, как говорил один из моих учителей, случайно за уши зацепилось. Степаныч, радовавшийся азарту, с которым я начал семестр, и моим успехам, все чаще удрученно качал головой. Мы с Дэном специально для него придумали версию с бессонницей, мол крыша на почве нагрузки от работы поехала, и я просто не могу спать. Вряд ли он бы поверил, насколько на самом деле съехала моя крыша. С нашими экспериментами мы доигрались до того, что я в игру стал проваливаться при малейшем расслаблении, стоило лишь прикрыть глаза. И выпрыгнуть обратно мгновенно бывало нелегко. Вот и сейчас я, прислонившись к стеночке в коридоре универа, разматывал очередного культиста, поддавшегося всеобщей истерии «Прибей Краша».

— Какие люди, Серёня! — Только за «Серёню» всегда хотелось двинуть урода этого, Тяпу, но отец просил не обижать любимого сыночка друга. Более того, по просьбе отца я притащил это приторное ничтожество в компанию, с которой тусовался. Денег у него всегда было больше, чем у меня и остальных, поэтому его и не гнали, хотя и авторитетом он не пользовался. Кроме того, два амбала, приставленные папой, которые его, наверное, и в туалет дома водят, давали нам чувство дополнительной защищенности, что придавало нашему поведению лишь больше разнузданности: мы могли цепляться к другим компаниям, чужим девушкам, хамить кому угодно без риска получить по морде. Чаще всего в такие передряги влезал как раз Тяпа.

— Привет. — Приоткрываю глаз, чтобы увидеть хоть контур этого субъекта, хватит с него. Все как всегда вовремя. Так, пара файрболов в бегущего культиста – залег, гад.

— Как поживаешь? Ты у нас теперь кто, пролетарий? — По голосу слышу, что на роже, как всегда слащавая улыбочка.

— Интеллигенция. — Свали, Тяпа, тут гад особо прыгучий попался. Достаю лишь последней парой шаров после четырех промахов. Живучий. Кажется, надоело бегать, ко мне скачет.

— Я с тобой кралю видел. Дорогая штучка, не по карману тебе сейчас, наверное. — Культист останавливается, не добежав метра два, похоже, я концентрацию, потерял, растаял. Сейчас, Тяпа, сейчас.

— Вполне. — Все в норме, бедолага опять бежит ко мне.

— Уступи ее мне, а я отблагодарю. — опять приоткрываю глаз: далековато стоит. А вот жлобы его за две секунды будут здесь. Мой любимый ледяной зигзаг – тушка падает мне под ноги.

— Сережа, я графику на пять сдала! — Вот сейчас я точно в игре подтаял основательно. Чувствую ее руку на локте. Ой как не вовремя тебя принесло, любимая. Чего ж веки такие тяжелые? Опять слышу Тяпин голос.

— Вот и кралечка. Иди ко мне, красотка. Такому бриллианту дорогая оправа нужна. И ручки понежнее.

— А силенок в ручках хватит? — Прямо чувствую ехидный взгляд Энжи. Да когда же это кончится — под ногами шевелится культист. Опускаю меч. Глаза наконец начинают открываться, но перед ними Тяпа почему-то на фоне леса. Достаю из кармана ключи от машины, отдаю Энжи, чмокаю в щеку.

— Сейчас приду. — Она отпускает мою руку, но уходить не торопится. Поворачиваю голову. — Знаешь, Тяпа, давно хотел тебе сказать.

Делаю подзывающий жест пальцем, и он ведется, делает шаг. Без замаха бью в нос и тут же левой в челюсть. Тяпа замирает под противоположной стенкой. Делаю два шага вперед, закрывая Энжи. Тяпины быки дергаются ко мне и замирают. Стою, опустив руки — любые стойки бесполезны, каждый в полтора раза тяжелее и на полголовы выше, да и вряд ли они просто карапузы с улицы. Я не собираюсь просто стоять, пока они меня будут мутузить, пусть хоть не знают, чего ожидать – пара сюрпризов от Никитоса есть и у меня. Пока играем в гляделки. С удивлением замечаю растущую растерянность в их глазах и в этот момент чувствую, как Энжи сжимает мою ладонь своей. Киваю на Тяпу и горе-телохранители покорно идут к его тушке. Когда они начинают его утаскивать, слышу стон Энжи. Оборачиваюсь к ней и вижу перекошенное болью лицо и полные глаза слез. В этот же момент я чувствую, насколько горячая ее ладонь.

Опускаю глаза — между нашими ладонями гаснет красный огонь. Что за хрень?! В левой руке у меня продолжает полыхать десятисантиметровый шар огня. Недолго думая, сжимаю кулак, и шар гаснет. Теперь можно подхватить Энжи, которая почти без сознания висит на моей руке, так и держа свою ладонь в моей. Сажу ее на подоконник, она практически в отключке. Я в растерянности оглядываюсь, вокруг ни души. На краю сознания до сих пор мельтешат верхушки деревьев из игры. Стоп! Осматриваю ладонь Энжи. Такого ужаса я не видел в жизни и не чувствовал – ладонь сожжена чуть ли не на половину толщины ее пальца, черно-коричневая пузырящаяся масса. Краем сознания замечаю свою руку – хоть бы хны. Даже красноты нет. Что за хрень?!! Как так может быть? До меня начинает доходить, что все здесь – полнейший абсурд! Файрболом из долбаной игры я сжег руку Энжи?

Собираюсь брать ее на руки, чтобы нести в машину и везти в больницу, но в последний миг замираю. Минута мало что изменит. Черт бы побрал, эти файрболы, черт бы побрал эту игру. Но попробовать надо. Дэн и так меня за психа держит, хоть поржет лишний раз. Мысленно навожу резкость на тускнеющие верхушки деревьев перед глазами и беру обожженную ладонь в свои. Ничего.

Я явно прорисовался в игре вон под ногами тесак того бедолаги-культиста. Взял. Бью себя по ноге – не получается, нельзя. И тут мне что-то начинает буквально жевать за вторую ногу. Кто? Киса, вот ты вовремя. Сосредотачиваюсь на лечении. Жуй, киса.

Снова беру раненую ладонь в свои руки и прижимаюсь губами к тыльной стороне. Пытаюсь вспомнить ее ладошки до малейшей черточки, держа их в своем сознании без единой царапинки, розовыми, целыми. Я потерял счет времени и очнулся, лишь когда Энжи пошевелилась.

— Сережа. — Она растерянно смотрела на меня. — Прошло почти. Уже совсем капельку болит.

Я посмотрел на ее ладонь. Розовая кожица выглядела так, словно Энжи с силой потерла ладошку о шершавую ткань, едва покрасневшая и немного припухшая.

— Совсем-совсем капельку. — Она забрала руку и тут же обхватила меня за шею. — Ой! А как я тут оказалась?

Она спрыгнула, повиснув на моей шее. Как только мы сели в машину, она развернулась ко мне:

— А теперь рассказывай!

— Что рассказывать? — Я чувствовал себя на горячей сковородке.

— Ты издеваешься?! — Она возмущенно стукнула меня по плечу. — Как такое может быть? Как ты смог утащить из игры магию?

— Как утащить? Какую магию? Ты о чем? — Сковородка явно становится горячее. — Тебе стало нехорошо и померещилось.

— А придурок и два амбала с ним мне тоже померещились? — Чувствую, под ее взглядом из меня сейчас дым пойдет. Прямо из глаз. Или там, где они были…

— Нет.

— Уже хорошо. — Она резко успокаивается, а когда я вставляю ключ в замок зажигания, продолжает. — Значит ты не считаешь меня совсем дурочкой.

Поворачиваюсь к ней.

— Я тебя никогда не считал дурочкой. Если помнишь, в самом начале нашего знакомства я уже восхищался твоим умом и талантом. И красотой, конечно.

— Просто замечательно. Ты говоришь о таланте художника? — Она посмотрела на меня с хитринкой.

— В том числе. — Не понимаю, куда она клонит.

— А знаешь в чем он по большей части состоит? — Она просто меня ведет на казнь, судя по выражению лица. — Хорошая зрительная память по большей части и умение понимать, что ты видишь. Все остальное дело техники.

— И знаешь, — она показывает мне еле видный шрам на ноге, — я с детства очень хорошо помню, как болит ожог и как он чешется, когда заживает.

При этих словах она начала чесать ладошку об обшивку сидения.

— Я узнала свои файрболы, которые рисовала. Рассказывай.

— Я не знаю, откуда это взялось. Не знаю, как у меня это получилось. — Я действительно не знаю, откуда взялись эти файрболы. — Лучше ты мне скажи, зачем ты за него ухватилась.

Она растерялась.

— Не знаю… Испугалась.

— И схватилась за огонь?

— Я за тебя испугалась. Хотела стряхнуть или забрать и выкинуть. А вместо этого получилось, как будто прилипла.

— Так. — Пытаюсь делать серьезное лицо, но чувствую, что не могу не улыбаться. — Когда научишься головой думать?

— А я думала. Про тебя думала. Я же за тебя в ответе. — Она повисла на моей шее и заглянула в глаза. — Или нет?

— Это я за тебя в ответе. Потому, что ты мой котенок. — Целую её, изо всех сил стараясь не улыбаться. — Маленький шкодливый котенок, который полез, куда не следует.

— Так. — Она копирует мой тон и ей это удается лучше, чем мне. — Что-то мне подсказывает, что ты мне зубы заговариваешь. Ты мне врешь?

— Вру. Вру и тебе и себе, что я хоть минуту могу без тебя прожить.

Ее глаза на секунду оттаивают, но лишь на секунду.

— Прекрати! — Она снова меня лупит по плечу и надувает губы. — Ты играешь?

— Даже если бы я играл, как ты объяснишь то, что произошло?

— Поехали к Дэну! — Она откидывается на спинку сиденья и пристегивает ремень безопасности. — И сам пристегнись.

***

Дэн смотрит на нас, как я и ожидал, как на двух психов.

— Ладно Краш, он давно крэйзи, но от тебя я такого не ожидал. Он тебя укусил? Или это другим путем передается, а влияет на мозг?

— Дэн, — Она состроила трагическое лицо. — Скажи честно, Сережка играл после того, как мы ушли? Кроме, как тут, он нигде больше не мог.

Тот смотрит на меня, я качаю головой.

— Нет.

— Ты мне клянешься?

— Я клянусь, что он не прикасался к шлему с момента нашего разговора о вашем увольнении.

— Нет. — Подсказываю. — Один раз в руках подержал.

— Да, точно. — Кивает Дэн.

Она внимательно смотрит на брата.

— Дэн? А как это возможно?

— Никак.

— А все-таки? — Энжи подходит вплотную и заглядывает ему в глаза. — Как в реале можно сделать файрбол?

— Ну типа, как коктейль Молотова… — Судя по лицу Дэна, он начинает всерьёз опасаться за рассудок сестры.

— Нет. — Она начинает ему показывать на пальцах. — Вот смотри, на руке у тебя шарик из чистого огня, а когда ладошками его вот так сжал – ничего нету.

Я уже не сдерживаюсь и хохочу во весь голос. Энжи оглядывается и грозит мне кулаком.

— А если его прижать чужой ладошкой, то будет вавка.

Дэн бросил на меня сердитый взгляд.

— И у тебя была вавка?

— Да. — Она выставила ему ладошку. — А Крашик… то есть, Сережик мне ее полечил. Как в игре или сказке.

— Ох уж мне эти сказочники… — Дэн вздохнул и посмотрел на меня. — Ребята, вы серьёзно, не прикалываетесь?

— Дэн, я хотел бы, чтоб это было приколом. Но я сам видел Энжи, орущую от боли, и кусок горелого мяса вместо руки.

— Фу. — Она кулачком тычет мне в ребра. — Какой ты грубый. И я не орала!

— Да. — Ловлю ее в объятия. — Ты героически стонала и плакала, а потом потеряла сознание.

— Ну так больно было же. — Она тут развернулась к брату. — Дэн, а как узнать, что он еще может?

Дэн беспомощно смотрел на меня, а я хохотал, держа в крепких объятиях своё чудо. Та решила добить брата.

— А еще больше я хочу узнать, вдруг я тоже так могу?

Мы с трудом сплавили начавшую мечтать и фантазировать Энжи в спортзал.

— Краш, точно это не розыгрыш?

— Дэн, ты знаешь свою сестру. Если бы мы задумали тебя разыграть, на какой минуте она начала бы смеяться?

— На второй.

— Есть еще одна проблема. Еще круче.

— И что может быть круче?

— У меня крыша едет.

— Это уже не проблема. То ты просто только заметил.

— Я серьёзно. Я встаю утром измотанный, на парах засыпаю и опять попадаю в игру. Я, когда это случилось, из игры еле вылез, стоя в коридоре спал практически. Подскажи что-то. Ты ж часто засиживаешься. Утомлялся ведь, как-то выходил из этого? Я сейчас сессию завалю, в голове вообще один сквозняк, ничего не держится.

— Придумаем что-то. — Серый, вот скажи, почему у тебя не все, как у людей?

— Ты о чем?

— Ты ведь когда ко мне пришел тогда на работу наниматься, в полной заднице был?

— Да.

— Спустя буквально сутки у тебя есть Анжелка, которая от тебя без ума. Пара месяцев – и у тебя снова машина и бабки. Ты находишь удачу даже там, где ее в принципе быть не может. Тот же клевер. Кто еще бы полез в зубы к монстру, которого нельзя одолеть? Только ты. Я твою лестницу даже не убирал из магазина – ее покупали, но никто, никто из пяти миллионов игроков не додумался туда лезть. Пусть ты ничего и не получил, но вышел живым с вероятностью один шанс из миллиона.

— Насчет не получил. — Я скривился. — Не дает мне покоя тот камень, Дэн. Схожу-ка я к старому другу еще раз.

— Точно шизик. Я еще раз говорю, вероятность один шанс из миллиона. И клевер ты вряд ли сможешь получить. Ты ж призрака типа кинул. — Дэн криво усмехнулся.

— Не то, чтобы кинул. Для него я в процессе. Кстати, ты говорил, что эти все выкрутасы – может быть, что это происки твоего искина?

— У меня других вариантов просто нет.

— А если искин и есть призрак?

— Серёга, ты меня утомил своими шизоидными идеями.

— А знаешь, кто в этом случае Мастер?

— Все! Твоя шиза перерастает в агрессивную форму. — Дэн схватился за голову. — Я так понял, ты уже меня собрался загнать в игру и скормить спятившему НИПу.

— Сколько раз ты меня обвинял, что я псих? — Сажусь напротив него.

— И что?

— И каждый раз я оказывался прав?

— Иди уже.

От двери разворачиваюсь.

— Дэн, а на твой вопрос я не знаю ответа. Просто моя жизнь разделена на до и после. Знаешь, с кем бы я себя сравнил после нашей встречи.

— С кем?

— Мультик помнишь: «Ты чего, вчера родился? – Неа, сегодня!»

— Иди, теленок, пока твоя телочка еще кого-то не забодала.

В этот раз Энжи смирно занималась и никого не обижала. Ну как смирно – в полный контакт отрабатывала на ринге удары ногами и руками по толстому мягкому щиту, который держал Никитос. Они прервались и Никитос вручил эту ручную грушу мне.

— Вот это и будет сегодня твоей нагрузкой. Можешь немного поуворачиваться и потолкаться этой штукой. Я уже малость упарился. Это ты ее раздраконил?

— Не, есть добрые люди.

— Так сюда их, чего я должен страдать?

Энжи чмокнула меня и спросила:

— Ну, как у меня получается?

— Во-первых, красиво, а во-вторых, наверно, неплохо, раз никто не рискует комментировать.

После первых ударов она остановилась.

— Так не интересно.

— Почему?

— А мне тебя жалко бить. Я после каждого удара задумываюсь, не сделала ли я больно своему Крашику. Лучше буду грушу колотить.

— Могу помочь с этим, — здоровый накачанный амбал, оказывается, наблюдал за нами, —только чур мимо мата специально не целиться. Мне моя морда целая больше нравится. Тем более у меня и опыта побольше.

Видя, что я всматриваюсь в его лицо, спросил:

— Не узнал?

— Он из тех двоих, — Энжи подошла поближе, — что с придурком в универе твоем были.

— Угу. — Парень пролез на ринг, удивительно легко проскользнув между канатами. — Я сразу тебя узнал. И напарника предупредил, что свой, не ломать. Он потом спасибо сказал. Мы уволились сразу, как домой довезли этого урода. Вот уж придурок так придурок. Он достал давно нас, а это уже край был. Спрашивать, что это было, не стоит?

Я кивнул. Он улыбнулся и повернулся к Энжи.

— Ты, красотка, для девочки знатно дерешься, вот только тебе не с девочками теперь может предстоять драка, а с шайбами побольше меня. Так что я показываю – ты повторяешь. И самое главное помни, что во мне весу в два раза больше, если не в три, а силы в десять. Лучше не попади по мне, но не подвернись даже краешком.

Он обернулся:

— Не успокоится этот гавнюк. И папаша людей ему обещал.

— Каких людей?

— Наемники. Отморозки, которые на любые дела подписываются. Мы-то с корешем простые телохранители и в откровенное дерьмо не лезли. А тем плевать. Кстати, и сыночка теперь они охраняют. Чистеньких там не осталось.

— Спасибо, что предупредил. А откуда забота такая?

— Я помню тебя еще с тех времен, когда ты с ним, уродом тем, в одной компании зажигал. Ты и тогда получше многих был.

— А рассказывал страсти. — Энжи рассмеялась. — Я так и думала, пугал меня.

— Ну, ангелом он не был, но девки ни одной ни обидел. А потом здесь увидел с ней. И уж поверь, мне вы гораздо больше нравитесь, чем эта семейка. А работу другую найду себе. — Он опять повернулся к Энжи. — Работаем.