Краш

Глава 18. Друзья и враги.

Я вернулся в квартиру под утро. Заглянув в комнату, я замер – кровать была пуста.

— Ты не хочешь меня даже видеть? — Голос Энжи с кухни прозвучал так глухо и слабо, как будто я находился в игре или за десятки и сотни метров.

Она сидела с кофе за столом на своем любимом месте, почти посреди кухни, полностью одетая, даже на шее была повязана яркая легкая косынка. Если бы не закрытая дверь, она могла меня и не дождаться. Хотя…

— Ты знаешь, где висят твои ключи, но не воспользовалась ими. — Я подошел и положил ей руки на плечи. — Может быть, и не нужно никуда идти?

— Не знаю. — Она прижалась щекой к моей руке. — Почему ты ушел? Где ты был?

— Мне было невыносимо быть рядом и не прикасаться к тебе. Я боялся, что не сдержусь и тебе не понравится, что я воспользовался твоей беспомощностью.

— Ты сомневаешься, что я люблю тебя? — Она подняла голову, заглядывая мне в глаза.

— Ты сама в этом сомневалась еще вчера.

— А потом пришла и сидела под подъездом, — Энжи снова опустила голову и потерлась щекой о мою руку, — ждала тебя, чтобы покончить с этими сомнениями. Я устала. Мне плохо без тебя и обидно, что ты мне не доверяешь.

— Скажи, пожалуйста, как тебе рассказывать что-то опасное, — я наклонился и коснулся губами ее шеи поверх косынки, — когда ты и так влезаешь в передряги, где только можешь? Как тебя угораздило с этим камнем?

— Я вообще-то хотела тебе помочь. — Она вцепилась пальцами в узел косынки. — И, кажется, у меня получилось.

— Ты вообще-то мне жизнь спасла, если говорить честно, но при этом сама пострадала. — Я убрал руки и отошел на шаг. — Я не могу не пытаться уберечь тебя от всего, что может принести тебе вред.

Энжи поднялась и подошла, забрасывая руки мне на шею. Косынка с нее соскользнула, медленно оседая на пол.

— Но ты же понимаешь, что я не могу сидеть, как мышка, когда тебе угрожает опасность?

— А тебе понравилось быть замороженной мышкой? — Подхватываю её.

Она закатывает глазки.

— М-м-м-м… Определенно. — Она касается губами моих губ. — Только вот… кое-чего…

— Что?

— В самом деле не понимаешь? Такой глупый Крашик?

— Так ты еле живая была. — Усмехаюсь. — Такой себе… кусочек мяса.

— А мне и хотелось, — она прикрывает глазки и жарко шепчет мне в ухо, — быть в твоих руках беспомощным кусочком мяса.

Зазвонил телефон Энжи.

— Лучше ответить, чтобы не трезвонили. — Опускаю ее на ноги.

Она судорожно хватает телефон.

— Да! Да, все в порядке. Да. Нет. Ну… Угу. Ну, мама Оля!— Энжи резко краснеет до самой шеи и стеснительно улыбается. — Знаю. Не буду. Ну, честно, не буду.

Отложив телефон, она задумчиво подходит ко мне.

— Вот откуда она знает, что ты ночевал в машине?

— Обыкновенная логика. — Целую ее, заключая в объятия.

— Она просила, — глубоко дыша, шепчет моя любимая, — чтобы я тебя не обижала.

***

Мне Ольга позвонила уже после обеда.

— Вы там что, целый день не вылезаете с кровати?

Я чувствую, как у меня горят уши. Оглядываюсь на Энжи, которая, улыбаясь, наблюдает за мной.

— Что случилось?

— Ничего не случилось. — Она не дает мне слова вставить, продолжает. — Плохого. Я была у твоего отца. Врач сказал, что каким-то чудом спайки и метастазы стали уменьшаться. И выглядит он получше. Твоя работа?

— Ну… — Я обрадовался. — Возможно.

— Если у тебя получится… — Она всхлипнула. — Я даже не знаю, что тебе сказать.

— Ну, ради такого стоило постараться. — Усмехаюсь так, чтобы она услышала. — В кои-то веки нашей маме Оле слов не хватило.

— Издевайся, издевайся, — она в ответ рассмеялась, — теперь я от тебя что угодно готова терпеть. Сережа, я сама не ожидала, но для меня это… Спасибо тебе.

Я возвращаюсь к Энжи.

— Ну что, валяемся дальше или гулять идем?

Она задумывается, потом потягивается.

— Я бы валялась хоть до завтра, но я уже страшно хочу есть. А у тебя в холодильнике мышь от голода повесилась. А одного я тебя никуда не отпущу.

— Почему?

— А вдруг тебя у меня украдут? — Энжи засмеялась и поднялась.

Проходя мимо зеркала, покрутилась, рассматривая себя, на секунду задумалась. Я невольно потянулся обнять ее, а она повернулась ко мне с серьёзным лицом.

— Если ты сейчас ко мне прикоснёшься, мы до завтра точно никуда не пойдем, а я голодная, за себя не ручаюсь. — Сделала кровожадную рожицу. — Я! Тебя! Съем!

Энжи со смехом убежала в душ. Послышался шум воды и одновременно с ним ее дикий визг, а потом хохот — скорее всего окатила себя холодной водой. Я задумался над тем, что услышал от Ольги. В такой результат я и сейчас еще боялся поверить, но если все так, то это действительно замечательная новость.

— Ты и не думал меня спасать? — Энжи вышла из душа в полотенце.

— Небольшой холодный душ еще никому не навредил. Я сам под него сейчас полезу.

— Вы с мамой Олей точно родственники. Оба такие умные, аж противно – все то вы знаете… Она успела натянуть белье и заглянула в шкаф. — О, вопрос на засыпку. Не поворачивайся. Все, можно. Мне идет такое? Это мы с мамой Олей купили.

На ней было платье её любимого темно синего цвета. Не знаю, что это за настолько тонкая ткань, но она обтянула Энжи, словно новая кожа, привлекая взор к каждой выпуклости и впадине. Закрытое до горла сверху, оно оставляло на обозрение большую часть бедер и ошеломительно красивые ножки. Моя девушка выглядела божественно. Но такое видеть могу только я. Остальным вредно.

— Идет. — Едва ли не простонал я. — Слишком идет.

— Поняла, сейчас мы никуда не пойдем. — Она скривилась и опять развернулась к шкафу. — Иди уже.

Минут десять холодного душа привели меня в чувство. Когда я вышел, Энжи уже заканчивала расчесываться. На ней был вполне скромный топ с бриджами и наготове лежал жакет в тон. Выбравшись наконец из дома, мы решили перекусить в городе, проведать Дэна, а затем уже позаботиться о заполнении холодильника. Пообедав в том самом кафе, которое фактически и свело нас вместе, мы поехали в больницу. Дэн просиял, увидев нас вместе.

— Наконец-то. Все, закончили с обидами?

Энжи притворно вздохнула.

— Куда ж я от него денусь? Приручила, теперь мучаюсь. — При этих словах она обняла меня и чмокнула в щеку.

Дэн заржал.

— Вижу я как ты мучаешься. За один день расцвела. Он как будто разморозил тебя.

Мы с Энжи переглянулись и дружно рассмеялись. На недоуменный взгляд Дэна сквозь смех я начал рассказывать о последних приключениях. Он недоверчиво смотрел то на меня, то на сестру. Когда я закончил рассказ, Энжи заявила:

— Он меня сначала заморозил, а потом размораживал, как куриную ножку или поросячий хвостик. — Она лукаво посмотрела на меня. — Короче, кусочек мяса.

Дэн, улыбаясь, посмотрел на сестру.

— Теперь у Сереги есть надежный способ тебя успокаивать.

Она возмущенно посмотрела на брата, а услышав мой смех, начала колотить меня своими кулачками по плечам. Я крепко сжал ее в объятьях и поцеловал, только после этого она утихомирилась, усевшись мне на колени.

— Как видишь, на твою сестру иногда действуют не только радикальные меры.

Мы поговорили о последних событиях в игре. Дэн уже все, что я ему озвучивал, воспринимал спокойно, пальцем у виска ежеминутно не крутил.

— Чувства, говоришь? Раздражение от непонимания? Не похоже это на копирование в Дедулю ее интеллекта. — Он посмотрел в окно. — Я бы сказал, она создает его с нуля. И самое интересное, если судить по твоему рассказу, у нее получается то, что считалось невозможным – воссоздание не простого интеллекта, а полноценной личности с эмоциями и чувствами. Как? Я не смог, а созданная мною программа смогла? Это нонсенс.

— Твоя программа скопировалась тысячи раз. Каждая копия развивалась отдельно, каждая в своем окружении.

— Ты хочешь сказать, что одна копия попала на сайт какой-то секты, вторая перелопатила архивы хранилищ программных текстов…

— Именно это я и хочу сказать. А твой искин их объединяет, создав суперкомпьютер, которому по зубам оказалась задача, считавшаяся неразрешимой.

— Знаешь, у меня чего-то мороз по коже. Я подсчитывал, искин примерно на три порядка слабее был, чем самые крутые вычислительные комплексы типа гугла, НАСА. Это что получается, теперь он даже их может переплюнуть? Что от него можно ожидать? По твоим рассказам там полное крейзи получается.

— В некоторой логике ей не откажешь. Но вот эта мешанина из тысяч источников ей реально крышу сносит. И еще одно меня удивляет. Получается, она Дедулю наделила эмоциями, а сама их не использует и близко. Тестирует?

— Получается.

— Ого. — Энжи засмеялась. — Вот это кролик для опытов.

— Еще с Дедулей один момент не ясен, Он слишком эрудирован для запертого в пустом пространстве разума. Он имеет доступ или к клонам, или в сеть. Я обалдел, когда он за стихи заговорил. А общается он только со мной.

— Что с потеряшками? — Дэн ощупал свою голову.

— Ничего. Отказывается говорить на эту тему, пока я тебя к ней не приведу.

— Еще день-два, шишка сойдет, царапину подклеим и можно будет попробовать. Привезешь мне завтра свой шлем из офиса. — Хоть прекратили новые игроки теряться, и то хорошо.

— А мне вот что непонятно. — Энжи задумчиво водила пальчиком по моей шее. — Она так хочет встретиться с Дэном, что это похоже на какую-то страсть, прямо любовь.

— Скорее одержимость. — Возразил я.

— Хорошо. Одержимость тоже эмоция. А вы говорите, что она абсолютно безэмоциональна, как обычная железяка. Как это сочетается между собой?

— Хороший вопрос. — Дэн хмыкнул. — Вот зайду в игру и тогда, надеюсь, мы это узнаем.

Когда мы собрались уходить, Дэн не удержался, чтобы не подшутить над сестрой.

— Серега, ей-богу, Анжелке заморозка на пользу пошла. Повторяй иногда.

Я поймал её в охапку, пока она не кинулась с кулаками на брата. Она трепыхнулась раз-другой, а потом поудобнее устроилась в моих объятиях и показала Дэну язык.

— Мне больше размораживаться понравилось.

Когда мы вышли из палаты, она спросила:

— А мы зайдем в игру? Только надо мой шлем забрать. Я бы тоже хотела уметь так, как ты. В любое время, без шлема, — она прищурилась, — а главное… не, не скажу.

— Не трудно догадаться. — Мы оба засмеялись.

***

Сегодня у нас в игре особых дел нет. Энжи вошла в лагере Лиги, где и покидала игру. В ожидании, пока я добегу до нее от ущелья Дедули, они с Лирой немного поохотились, точнее, охотилась Энжи под охраной и лечением Иришки. Та же, как только они покинули лагерь, сменила вид на Серебряного Ангела. Такими я их и застал.

— Крашик, а я уже до двадцать третьего уровня добралась.

— Это ж каких монстров ты била, чтоб за час так прыгнуть?

— Двадцать пятого. Меня Лира лечит, так что очень даже хорошо получается.

— Просто замечательно. У тебя сейчас шесть процентов здоровья. Тебя кролики загрызут.

Подхожу и начинаю лечить. После полного восстановления спрашиваю:

— Тебе что, не больно, когда тебя так зверье лупит?

— Больно немножко, но надо же как-то тебя догонять.

— Сколько раз тебя Лира поднимала?

— Раз двадцать. Почти после каждой зверюшки.

Я представляю, через что она проходила последний час, и чувствую легкое головокружение.

— Ты натуральная мазохистка. Нельзя было зверье попроще найти?

— Это долго, а теперь я уже двух успеваю свалить, пока меня один раз едят. Кстати, ты про кролика сказал, который меня съест. Познакомишь с этим своим Дедулей?

— А не боишься, что он тебя съест или прихлопнет, как муху?

— Неа, ты про него так рассказывал, что мне стало интересно. Я думаю, мы с ним подружимся.

Лира сбежала в лагерь, сменив по моему настоянию скин на Ледышку, а мы двинулись к ущелью. Как оказалось, по пути к Энжи я ломился через лес с таким шумом, что теперь от зверья шагу не было где ступить, так что через два часа к ущелью она дошла уже с двадцать пятым уровнем.

Когда мы по очереди спустились по лестнице, Дедуля повернул голову.

— Ты чего за козявку притащил?

Энжи бесстрашно подошла и стала рядом со мной.

— Здрасьте.

— Ух ты храбрая. Привет. — Он повернулся ко мне. — Так понимаю, это и есть твоя Энжи, которая Ангел?

Я кивнул, улыбаясь. Энжи с открытым ртом и огромными глазами, означавшими крайнюю степень удивления, ходила вокруг монстра. Мне почему-то показалось, если бы было возможно, она бы и на него взобралось, чтоб лучше рассмотреть. Отойдя ко мне через какое-то время, она выдохнула:

— Красивый. Я раньше его толком не видела.

— Ишь ты. — Дедуля, наблюдавший за всеми её перемещениями, хмыкнул. — Красивый. И ты красивая. Краш, а вот как называется это чувство, когда посмотрел на что-то и хорошо стало, вроде как поел.

— Говорят «понравилась», «приятно посмотреть». А чувство приятности может быть не только от того что видишь. Ты почувствовал что-то, когда Энжи сказала, что ты красивый?

— Ага, почти такое же, как на нее глянуть. Это тоже приятное?

— Да. А где подружка твоя?

— Дуреха? А так и не появилась с тех пор. А что значит подружка?

— То же самое, что и друг, только девочка.

— Друг?

— Чтобы попроще объяснить, это тот, кого приятно видеть, поговорить.

— Тогда она мне не подружка. Вот она, — ткнул пальцем в сторону Энжи, — подружка, а ты, получается, друг.

Она с довольным видом повернулась ко мне.

— А я что говорила? Подружимся!

Дедуля низко наклонился, приблизив морду к нам, и с интересом разглядывал Энжи.

— Хм… Бесконечность…

***

Меня окатило чувство опасности, одновременно прорывая завесу реальности. Я успеваю сказать Энжи:

— Подожди здесь, я скоро.

Явно сработало звериное чутье, только почему оно меня буквально за уши вытащило в реал? Опасность здесь? Вроде все спокойно. Энжи сидит в кресле с шлемом на голове. Специально отсела от меня подальше. Холодом тянет со стороны открытой балконной двери. Обуваюсь, оставляю на видном месте второй комплект ключей и закрываю на замок входную дверь. Пока спускаюсь по лестнице, могу примерно оценить направление, откуда исходит опасность. Неприятное чувство сродни обычному страху, только четко осознаешь, где находится источник этого, откуда может появиться что-то, с чем встречаться не хочется. Но оно пришло за тобой – или беги, или нападай.

Замираю перед дверью подъезда, вспоминаю места вокруг. Прыгаю точно на то место, где стояла машина Ольги во время последней стычки. Крона большого клена прикрывает меня от чердака дома напротив, именно там источник опасности. Охотник, ставший моей целью. Следующий прыжок вообще без проблем, я у подъезда прямо под ним. Захожу в открытый подъезд и быстро поднимаюсь по лестнице. Наверху слышны шаги, кто-то спускается, причем очень быстро. В руке самопроизвольно разгорается шарик огня. Когда на глаза появляется мальчишка лет восьми, инстинкты аж кричали отправить файр в появившуюся цель, едва успеваю осознать все и спрятать руку за спину. Приходит мысль, что пожар устраивать не лучшая идея, с трудом гашу огонь на ладони и сосредотачиваюсь. Чувствую, что враг не движется, он все еще в начальной точке, где я его почувствовал. Насколько я понимаю, это может быть только снайпер, вряд ли я интересен какому-то папарацци. Он упустил момент, когда я промелькнул по комнате, и ждет нового. Не будет такого, лишь бы Энжи не надумала выходить из игры.

Неслышно подхожу к дверке, ведущей на чердак, аккуратно заглядываю вовнутрь. Как на зло, передо мной кирпичная стена, узкие проходы видны в паре метров слева и справа. Под ногами слой легких коричневых округлых камешков, шаг по ним услышит самый глухой. Другого выхода не вижу, изо всех сил направляю поток холода прямо через стену к цели. На моих глазах стена разлетается как стеклянная, в дыру при желании можно пролезть. Дальше у окошка лежит мужик на спине, что-то в руках явно направлено в мою сторону. Подхожу, вижу, что не ошибся – прямо в то место, где пробита стена, направлена винтовка с оптическим прицелом, сине-черные руки сжимают оружие, а на лице мучительная судорога, говорящая о том, что мозг до сих пор пытается отдать приказ пальцу нажать на спусковой крючок. Реакция у гада отменная, и чутье не подкачало, только везет сегодня мне, а не ему.

Вырываю оружие из окаменевших рук и смотрю в его глаза. Там ничего, ни злобы, ни раскаяния, ни мольбы. Наверное, таким же взглядом он бы наблюдал, как разлетается моя голова от его пули. Таким же взглядом он наблюдает за возникшим в моей ладони огненным шаром. Лишь краешек губ с одной стороны приподнимается в скептической улыбке. Впечатываю файр в его переносицу, улыбка не исчезает, становится лишь резче, судорога искажает его лицо, но из горла не вырывается ни звука. Спустя минуту, застонав лишь раз, он отключился. Не глядя на его лицо, я вышел, пока спускался по лестнице, отправил анонимку полиции.