Красная маска

24. Царство теней

Охваченная сумраком комната Зотова по вечерам напоминала келью алхимика. Бросая пугливые тени, дрожал и шипел огонь высокой свечи. Темнели кровать, тумбочка у изголовья, угадывались цветы на окне. За столом, положив ладони на подбородок, недвижно сидел Тихон. Широко раскрыв глаза и застыв, точно изваяние, он бездумно смотрел в одну точку. С ним рядом сидел большой кот, другой спал на кровати.

Из‑за больных глаз Тихон не выносил сильного света. Неверный огонь от свечи наполнял комнату тихим уютом и баюкал его душу. Пламя, то угасая, то разгораясь, бросало бегающий свет на круглый лоб Тихона, вычерчивало на его лице треугольники скул. В колышущихся бликах лицо Зотова казалось еще более страшным, чем днем. Губы его четырехугольного рта беззвучно шевелились, словно набожный схимник шептал молитву во мраке своей кельи. Перед глухим Тихоном мерцало доброе видение. Он видел женщину с каштановой шапкой волос и легкой походкой. В комнате по углам потолка летали острые тени от чучел птиц, перед глазами Тихона стояла женщина в белом халате. Она сторонилась Тихона, хотя он не сделал ей ничего плохого. Зотов был вездесущ на работе, и много раз, чтобы не пугать лаборантку, прятался где‑нибудь в НИАЛе и стерег волнующую тень. Орлова приходила в институт раньше других. В час дня она гуляла по саду, и бывший фронтовик, сметая пыль с забора или подметая дорожки, видел ее совсем близко. После работы Орлова оставалась в институте, и Тихон знал об этом от вахтера Куркова.

Трещала свеча, ее желтое пламя танцевало над чашей расплавленного воска, и птицы у потолка оживали. Двигались острые клювы, шевелились когти, янтарные глаза загорались феерическим блеском. Иногда после ухода ученых Орлова выходила в коридор и, не видя спрятавшегося Тихона, открывала кабинеты. В неуклюжем волнении Зотов переступал с ноги на ногу, но не покидал своего укрытия: это ходила ОНА, и Тихон знал, что ОНА ничего плохого сделать не может.

Метался капризный огонь свечи, голова Зотова опускалась ниже, ласковый кот Орел клал свои лапы на руки хозяина. Из глаз Тихона падали слезы и катились по шерсти кота. Все так же перед одиноким сторожем бежала картина за картиной. Сторож знал, что Орлова, отдыхая, бродила по институту, спускаясь в подвал, когда не было людей в лабораториях и когда внутренний вахтер, устав от сиденья, выходил на подъезд у вестибюля. Тогда на Орловой не белел халат, шаги ее становились бесшумными.

Только два человека бывали в гостях у контуженого солдата — вахтер Курков и кочегар Рогов. Зотов встречал их тихой улыбкой, при этом глаза его нервно мигали. Он торопливо доставал печенье, сыр, конфеты, открывал холодильник и извлекал на стол мороженое, которое всегда держал для гостей. Разложив на скатерти свое угощение, Тихон сразу замирал, словно божья коровка, которую тронули пальцем. Он молчал, чтобы не пугать своим голосом добрых друзей. Молчали и гости. Они гладили ластящихся кошек, ели замороженный крем, поправляли наплывы на свече, и, не перекинувшись и десятком слов, уходили. И Тихон снова клал голову на тяжелые ладони.

Иногда в свободные часы он шел в сад института, где из земли выбивался родник. Прозрачная, как воздух, вода тихо журчала и безостановочно бежала по разноцветной гальке. Зотов сидел здесь и вечерами, неподвижный, как статуя из базальта, дожидаясь, когда выйдет из института Орлова. Его губы шептали ее имя, по лицу Тихона пробегало выражение, полное неуловимого счастья и преображавшее черты его квадратного лица. Порой голос его срывался и тогда Зотов растеряно поднимал голову и осматривался кругом. В редкие дни Тихон, осмелев, поднимался на второй этаж института и, постояв у дверей лаборатории, робко заходил к ней. У себя на груди он прятал утиное крыло и, боясь смотреть на нее, сметал пыль, проверял гардины, переставлял стулья, и был несказанно рад, когда Орлова говорила:

— Благодарю вас, товарищ Зотов, у меня все чисто.

Тихон замирал, глядя на лаборантку своими тусклыми глазами и что‑то довольно мычал себе под нос. Но Орлова уже не видела его, забыв о присутствии Зотова. Тогда Тихон сникал и оставлял кабинет, долго еще дожидаясь чего‑то у дверей в коридоре.

Как‑то Зотов видел Орлову в полуподвале. Было темно, но ОНА не зажигала свет. Она шла туда, где, как знал Тихон, у колодца стояли машины. Он хотел пойти ей навстречу, но Орлова уже шла из насосной, опять не включив свет. Зотов хотел выбежать из засады и зажечь ей огонь, но не мог шевельнуться, ликуя, что ОНА ходит в том же подвале, где работает он. И когда у него опять были гости, Тихон говорил об этом Рогову и Куркову, но они не могли понять его неразборчивой речи.

Если Орлова встречала Тихона в коридорах, она ускоряла шаг. Лаборантка боялась этого медлительного мужчину с тяжелыми шагами, короткой шеей и невидящими глазами. И Зотов старался не пугать свою Эсмеральду. Заметив Орлову, он исчезал с ее пути и только украдкой наблюдал за знакомой фигурой.

Все так же чернели в комнате тени, все так же переливались фосфором глаза кошек. Положив голову на стол, недвижно сидел человек со страшным лицом. Беззвучно шевелились его губы, в мутных глазах прыгал красноватый отсвет. Хищные птицы в углах потолка стерегли покой своего хозяина.