Красный сердолик

Глава 10

Компания "Юниверсал Артс" располагалась достаточно далеко от Уэст-Мэдисон-стрит, так что мне пришлось испытать все неудобства езды на трамвае в часы пик.

Я ехала стоя, ухватившись за ремень и накреняясь взад-вперед, когда трамвай трогался с места и снова тормозил, не в силах набрать нужную скорость. Хорошо еще, что я отослала граммофон с Кейтом, мне с ним в такой давке пришлось бы несладко.

Компания занимала четвертый этаж старого кирпичного административного здания. Я поднялась наверх на дребезжащем лифте. Билл давно уже планировал переселиться в новое помещение, но дальше разговоров дело пока не шло.

Выйдя из лифта, я очутилась в маленькой приемной, за столом секретаря было пусто, но Билл появился на пороге своего кабинета, приветствуя меня.

— Мне тут надо закончить один заказ, — извинился он. — Пару вывесок, которые должны быть готовы к завтрашнему утру. Сейчас мы можем сходить поужинать. Потом, если не возражаешь, мы сюда вернемся, я быстренько доделаю работу и отвезу тебя домой.

План показался мне приемлемым, и мы на лифте спустились вниз.

— Конечно, когда речь заходит о еде, близость забегаловки — не главное, — заметил Билл, — но тут за углом есть одно местечко, где подают замечательные фрикадельки со спагетти.

Мы зашли в "местечко за углом" и оказались за столиком, накрытым скатертью с красной каймой и следами пятен, на котором стоял старомодный прибор с уксусом и растительным маслом.

Мы сделали заказ, и я сообщила о том, что подверглась нападению. Я с удовлетворением отметила, как заинтересованно и сочувственно слушает меня Билл; он, не теряя времени, ухватился за ту же нить, которую я уже держала в руках.

— Когда ты вспомнила о камне, тебя слышали три человека: Крис, Елена и я. Я никому не сказал об этом ни слова. Как ты думаешь, держали ли двое других язык за зубами?

— Елена не помнит, чтобы она кому-нибудь говорила о камне. Но Крис рассказала Оуэну и Сьюзен. Сьюзен заходила ко мне сегодня — и она все знала.

Билл вздохнул.

— Тогда об этом может знать весь город.

— Ты должен радоваться, — заметила я. — Ведь это обстоятельство снимает с тебя большую долю подозрений.

Он улыбнулся несколько отсутствующей улыбкой. Я видела, как он обеспокоен, и была почти рада, что объектом его заботы являлась в данный момент я, а не Крис, например. Я рассказала ему также о своих словопрениях с Мак-Фейлом по поводу клюшки для игры в гольф; о картинке, сорванной со стены; затем о том, о чем раньше никому не говорила. О том, как видела Монти и Карлу Дрейк, поглощенных интимной беседой утром того дня, когда Монти был убит. О том странном моменте, когда я застала Карлу в кабинете Гарднера, и о том, как заметила их вдвоем в ресторане, где была с Крис. Не забыла я упомянуть и о "потерянном" муже Карлы. И наконец, о ее связи с царапиной на руке Елены.

Билл не мог даже вспомнить, встречал ли когда-нибудь Карлу, но мое описание ее внешности и способности постоянно возникать на пути его заинтриговало.

— Твоя леди с серебристыми волосами внушает мне большие опасения. Хорошо было бы ее повидать.

— Постараюсь это устроить, — пообещала я. Вообще-то Карла не принадлежала к числу женщин, с которыми девушки стремятся познакомить симпатичных им парней.

Билл как-то криво усмехнулся.

— Я сам умею устраивать подобные встречи. Не вмешивайся. Лучше расскажи мне поподробнее об истории с царапиной.

— Ах, тут не о чем рассказывать, — ответила я, уже сожалея о том, что вообще упомянула Карлу. — Просто, спросив Елену вчера вечером о царапине, я заметила странное выражение на ее лице. А сегодня выяснилось, что ее оцарапала Карла, когда пришла заменить булавку. История звучит вполне безобидно, и все же сегодня утром был один момент: Карла и Елена обменялись взглядами — и в этом, готова поклясться, заключался какой-то тайный смысл. Но я не думаю, что тут существует связь с убийством. Ведь Карла и близко не стояла у витрины все это время.

В голубых глазах Билла загорелся огонек.

— Откуда ты знаешь?

— Ну… об этом даже вопроса никогда не возникало.

— Может быть, такое просто никому не приходило в голову, — предположил Билл. — Очевидно, она знала Монти и, кажется, крепко повязана с Гарднером. Еще одна забавная вещь — ее дружба с Сондо. Мне трудно понять, что их может связывать. Лайнел, сделай мне одолжение.

— С удовольствием, если смогу.

— Узнай у Елены, в какое время произошел этот обмен булавки.

— Ах, я начинаю догадываться, — сказала я.

Это должно было прийти мне в голову раньше, но уж слишком много всего на меня тогда навалилось. Вчера Карла Дрейк ходила в отдел бижутерии, чтобы обменять булавку. А Елена была там весь день, не считая ленча и времени, проведенного со мной. Если обмен происходил незадолго до закрытия магазина…

— Беда в том, — продолжал Билл, — что у нас в руках слишком много не связанных между собой нитей. Кто сломал клюшку для игры в гольф? Откуда взялось кольцо, которое Монти сжимал в руке?

— И где оставшийся кусок пропавшего камня? — вставила я. — Мне ведь достался только осколок.

— Верно. Был ли другой кусок потерян в окне или где-нибудь еще, и какое он имеет отношение к убийству? А тут еще картинка, сорванная со стены. Явления каким-то образом взаимосвязаны. И мы не приблизимся к истине, пока не нащупаем существующих между ними связей.

Мы некоторое время помолчали, окидывая мысленным взором запутанную сеть мелких загадок и тайн. Затем я вспомнила о Кейте и спросила, принес ли он граммофон.

Билл кивнул:

— Да, он приходил около часа назад. Я попросил его отнести граммофон прямо в мастерскую, но у меня еще не нашлось времени осмотреть его. Он чудной парень, этот твой помощник.

— Я тоже так думаю, — подтвердила я. При одном упоминании Кейта у меня снова мурашки побежали по коже, и я неожиданно для себя поняла, что осматриваю зал ресторанчика. То, что я увидела, мне совсем не понравилось.

— Билл, — проговорила я тихим голосом, — не реагируй сразу на мои слова, но вон там, через пару столиков от нас, сидит человек. Я заметила его вскоре после нашего прихода. Он делает вид, что изучает меню или стену над нашими головами, но на самом деле он наблюдает за нами. Я в этом уверена!

— Святая невинность! — Билл сухо улыбнулся. — Разумеется, он за нами наблюдает. В особенности за тобой. Тебе оказывает честь отдел криминальной полиции. Насколько я мог заметить, за мной до сих пор не было хвоста, но, оказавшись сегодня вечером в такой сомнительной компании, я завтра и сам, наверное, удостоюсь подобной чести.

— Ах, Билл! Это ужасно. Я бы никогда не пришла, если бы могла подумать…

— Не глупи, — отмахнулся Билл. — Я хотел, чтобы ты пришла. И если за мной начнут слежку, желаю им удачной охоты. Кроме того, они обеспечивают твою безопасность. На тебя вряд ли кто-нибудь опять нападет, пока ты будешь находиться под надзором полиции.

Неплохая мысль. Но чувство уединения, интимного общения с Биллом исчезло.

— Давай вернемся в твою контору, — предложила я. — Туда они за нами не пойдут.

Оказавшись в кабинете Билла, я первым делом спустила жалюзи и сквозь их планки стала осматривать улицу. Так и есть, наш друг из ресторана стоял в дверном проеме дома напротив и курил сигарету. Это было странное чувство — осознать, что отныне я не смогу сделать и шага, чтобы за мной не увязался хвост.

— Мне нужно еще немного поработать, — сказал Билл. — Ты можешь побродить по мастерской, пока я не освобожусь.

Он отворил дверь, зажег свет, и я прошла мимо него в огромную комнату.

Я никогда особенно не задумывалась, откуда наши пластмассовые фигуры, и оказалась не готова к тому, что увидела. Я даже не догадывалась о существовании чего-либо подобного, и мне оставалось только застыть в изумлении.

Помещение площадью и отзывающимися эхом сводами напомнило мне кафедральный собор. Если не считать кабинета Билла, оно занимало весь этаж, исчезая в призрачной глубине другого конца дома на высоте необъятного потолка. Повсюду лежала пластмассовая пыль. Она покрывала пол и скапливалась на полках, висела в воздухе и раздражала легкие.

— Проходи вперед, — скомандовал Билл.

Мастерская меня пугала и очаровывала одновременно. Я разрывалась между желанием вернуться в уютную тесноту кабинета Билла и еще более сильным стремлением — исследовать открывавшийся передо мной загадочный мир.

Я обошла несколько сваленных в кучу упаковочных коробок и, охваченная ужасом, прислонилась к плечу Билла. В футе от меня висела устрашающая коричневая конструкция, напоминавшая крошащуюся мумию.

Билл засмеялся:

— Это только арматура. Основание для первой глиняной модели. Пойдем дальше, и я покажу тебе, с чего начинается манекен.

Я последовала за ним к большому столу, на котором стояла поясная пластмассовая фигура. Она походила на призрак; ее молочно-белая нагота вызывала ужас, который только усиливался благодаря раскрашенным губам и глазам с длинными густыми ресницами. Фигура сверкала лысиной, рядом с ней лежал дешевый парик, призванный дать скульптуре представление о том, как будет выглядеть законченная голова.

— С этого образца будет изготовлена форма, — объяснил Билл. — Затем сделают основание из папье-маше и покроют его тонким слоем пластмассы. А вон в тех отсеках манекены красят.

Все это было очень интересно, но я почему-то не могла сосредоточить внимание на словах Билла. Место полностью завладело мной, и я с нетерпением ждала ухода Билла, чтобы остаться с этим завораживающим помещением наедине. Казалось, обширное пространство мастерской тоже этого ждет. Ждет, желая поделиться со мной каким-то секретом, если мне удастся быстро избавиться от спутника.

— Возвращайся обратно, — шепнула я Биллу. — А я здесь пока поброжу, осмотрюсь.

В мастерской стало совсем тихо; слышны были только удаляющиеся шаги Билла и затем стук двери его кабинета. Приближался момент, когда я смогу сделать то, чего требовало от меня это место.

Помещение освещали две лампочки без абажуров, свисавшие с потолка, но здесь не было темно. В окна, занимавшие изрядную часть стен по обе стороны дома, потоком струился лунный свет, расчерчивая пространство мастерской на черно-белые прямоугольники.

Я медленно, крадучись пошла вперед, словно такой способ передвижения входил в правила игры, которую я затеяла с пространством комнаты. Я оставила позади рабочие столы и груды коробок. Насыщенный тенями неведомый мир манил меня вдаль.

Призрачные пластмассовые фигуры стояли повсюду, образуя своего рода лес, в котором извивалась узкая, как бы протоптанная по полу тропинка.

На глаза попадались самые разнообразные и причудливые создания. Скачущие пластмассовые лошади, орлы, единороги, лебеди. Прямо передо мной возникла площадка, заполненная множеством маленьких сов, еще не окрашенных, ожидающих кануна Дня всех святых.

По мере продвижения вперед я отдалялась от зажженных ламп, но темнота не наступала, поскольку фигуры отражали лунный свет, они как бы фосфоресцировали в полумраке. Оставив пернатых позади, я оказалась под сводами греческих храмов, в окружении многочисленных богов и богинь. Я зацепилась рукавом за указующий перст Меркурия, и меня прошиб холодный пот.

Зачем я здесь? На чей призыв я откликнулась, оставив за своей спиной Билла и чувство безопасности?

Безопасности? Какая ерунда! Я попыталась взять себя в руки. Это помещение заполнено предметами изготовленными из пластмассы, бояться тут нечего. И мне стоит только повернуться и пройти по тропинке назад, чтобы снова оказаться рядом с Биллом. Я оглянулась, и мне показалось, что выводок сов преследует меня. Они сидели на полу, уставившись на меня пустыми глазами и как бы говоря: «Иди дальше. У тебя нет пути назад».

Тропинка исчезла. Да нет, она, конечно, была здесь, но оказалась на мгновение скрытой благодаря причудливой игре света. Я проигнорировала подкрадывавшийся ко мне панический ужас и повернулась спиной к той части пути, которую уже прошла. Если кто-то напал на меня сегодня утром, это не значит, что я стала бояться теней. Эта мастерская не могла иметь никакого отношения к смерти и убийству. Здесь нечего бояться.

Передо мной снова показалась тропинка: следуя по ней, я, несомненно, сделаю поворот и вернусь обратно к Биллу.

Тут я увидела на полу, у своих ног квадрат лунного света, который зыбко передвигался, напоминая то ли дым, то ли рябь на воде. Я взглянула на большое окно. Серебристый край облака переползал через лунный диск. Он двигался быстро, и свет потускнел.

И снова ко мне подступила паника, но я отказалась поддаваться страху перед игрой воображения.

В полумраке стало казаться, что пластмассовые фигуры зажили своей собственной жизнью. Совсем недавно поражавшие мертвенной, застывшей белизной они вдруг мрачно зашевелились, перешептываясь между собой.

Конечно, шепоты были нереальными, кажущимися. А вот звук, который послышался рядом, обладал несомненной, устрашающей реальностью. Хотя это был не более чем шорох: словно некто, крадучись, на цыпочках пытался отбежать от меня подальше.

Я продолжала прислушиваться, но звук исчез, все обширное пространство мастерской погрузилось в мертвую тишину. Она показалась мне неестественной: то была тишина ожидания. И тут я увидела тень — неподалеку, в нескольких ярдах перед собой. Более темную и густую, чем окружавшие меня тени; она была человеческой, в то время как другие таковыми прикидывались.

Чтобы окончательно в этом убедиться, надо было понять, движется тень или только кажется движущейся. Уже в следующее мгновение никаких сомнений у меня не осталось. Очертания изменились, тень приобрела новую форму.

Мне хотелось кричать, звать на помощь Билла, но мое горло судорожно сжалось, я не могла издать ни звука. Но я могла двигаться, идти, бежать. Я повернулась и почти вслепую, наугад кинулась обратно, добежала до того места, где толпились совы… и заблудилась, потеряла тропинку из виду. Я беспомощно озиралась, металась из стороны в сторону, пока наконец не наткнулась на какого-то олимпийского бога, который покачнулся на своем пьедестале и грохнулся на пол.

В этот момент я ясно расслышала топот бегущих ног; они уже не крались, а пустились наутек.

— Билл! — закричала я. — Ах, Билл!

Но он уже услышал грохот и бежал ко мне.

— Не волнуйся, — успокоил меня Билл. — Ты не причинила больших разрушений. Я сам виноват, надо было включить еще пару ламп.

Я вцепилась в него, не в силах унять дрожь. Его рука обнимала меня за плечи, я почувствовала себя защищенной, но нельзя было терять ни минуты.

— Билл, кто-то прятался среди вон тех фигур. Он убежал.

Билл отнесся к моим словам недоверчиво, но подошел к выключателю — и в следующий миг комната озарилась ярким светом. В таком месте легко было что-то обнаружить. Тут повсюду можно найти временное укрытие. Мы стояли посереди широкого прохода между скамейками и столами, корытами и бочками.

Я пошла туда, где сгущались тени.

— Смотри, Билл.

Густая пластмассовая пыль на полу была разворошена, только что притоптана, хотя не удавалось отчетливо различить.

Билл взглянул на эту неопровержимую улику и помчался вперед по проходу.

— Дверь пожарного выхода открыта! — крикнул он. — Улизнуть можно было только через нее, если не считать моего кабинета.

Мы подбежали к стене, где несколько ступенек вели к открытой двери. На них заметны были следы, отпечатавшиеся на пластмассовой пыли. Теперь Билл поверил мне окончательно.

— Я спускаюсь вниз, — заявил он — А ты, Лайнел, возвращайся в мой кабинет.

Но у меня не было никакого желания в одиночестве пересекать это обширное, отдающееся эхом пространство. Я выбралась на холодную площадку пожарного выхода и стала спускаться по лестнице вслед за Биллом.

Но погоня оказалась безрезультатной. Длинная темная аллея услужливо предлагала десятки возможностей для того, чтобы спрятаться, проскользнуть между домами.

— Ты замерзла, сказал наконец Билл. — Мы можем со спокойной совестью вернуться. Но сперва обойдем дом и нанесем неожиданный визит твоей тени.

Человек в дверном проеме выглядел скучающим и усталым, когда заметил нас, появившихся из-за угла Он с изумлением вынул сигарету изо рта.

— Как хорошо здесь! — насмешливо воскликнул Билл. — Не выбегал ли сейчас кто-нибудь из той аллеи? Вы кого-нибудь заметили?

Но он ничего не видел. Его внимание было сосредоточено на главном входе в здание. Так что наш посетитель без труда скрылся.

Детектив вошел в здание вместе с нами, чтобы расспросить лифтера. Оказалось, что тот за весь вечер не поднимал наверх никого, кроме Билла и меня. Но поскольку Билл не потрудился закрыть за собой дверь, когда пошел ужинать, кто угодно мог прошмыгнуть мимо лифтера и подняться по лестнице. Через пожарный выход легко было сбежать, так как, спускаясь по лестнице, человек имел возможность выдвинуть вниз ее последний пролет; но через него нельзя было войти.

Все происшествие казалось нелепым и бессмысленным. Мелкий воришка не мог обнаружить в мастерской ничего ценного, большинство находившихся там вещей были чересчур громоздкими. Так чего же хотел наш вор? Я подумала о Кейте и вспомнила его слова о том, что тут действует ненормальный от которого можно ожидать самых безумных и загадочных поступков; но какая связь между «Юниверсал Артс» и смертью Майкла Монтгомери?

После того как Билл и детектив — молодой человек по фамилии Джонс — бегло осмотрели мастерскую, мы втроем отправились выпить кофе с пончиками. Наш новый друг оказался мрачным, подозрительным и не очень приятным в общении человеком. Но все же когда Билл повез меня домой, мы проявили благородство и предложили ему место на заднем сиденье. У меня создалось впечатление, что Джонс так же мало поверил в нашего тайного соглядатая, как Мак-Фейл в злоумышленника, сорвавшего со стены картинку. Разумеется, недоверчивость и подозрительность — необходимые профессиональные качества детективов, но отнюдь не самые приятные.

Елена встретила нас у двери; она открыла едва заслышав звяканье моего ключа.

— Слава Богу! — воскликнула она. — Я уже начала беспокоиться. Я звонила в контору Билла, но мне никто не ответил.

— Скорее всего, мы в это время бродили по аллеям, — сказала я. — Но что тебя встревожило? Что-нибудь случилось?

— К тебе пожаловала гостья. — Елена взглянула через плечо. — И я не знаю, чем ее занять. На мой взгляд, она малость не в себе.

Это была Сондо Норгор. Она приехала не задолго до нас и теперь вышла в прихожую, услышав голос Билла.

— Привет, Лайнел, — сказала она — Это ты, Билл? Превосходно! Мне нужно поговорить с вами обоими.

Я чуть ли не впервые увидела Сондо не в зеленом халате, а в грязноватом желто-коричневом костюме; в нем она еще больше походила на гнома. Но сегодня вечером она излучала энергию, словно заряженная электричеством: спутанные черные волосы вздыбились, а глаза горели триумфальным огнем. Она вернулась в гостиную, явно чувствуя себя как дома, и уселась на подлокотник дивана, покачивая ногой, обутой в грубый башмак.

Билл рассказал о происшествии в мастерской и описал нашу пробежку по аллее; Елена тем временем вновь принялась за отложенное было шитье, ловко орудуя иголкой и ниткой своими красивыми, ухоженными руками. Сондо так и сидела на диване, как на насесте, раскачивая ногой и с пристальным интересом вслушиваясь в каждое слово Билла.

— Что-нибудь сломано? — спросила она, когда Билл закончил свой рассказ.

Билл взглянул на нее с некоторым удивлением.

— Почему ты спрашиваешь о поломке? А не о краже, например?

— Девушка может спрашивать, о чем хочет, не так ли? — Ее губы растянулись в наглой и хитрой улыбке. — А твое дело отвечать. Так было ли что-нибудь сломано?

— Не так чтобы я знал об этом, — сказал Билл. — У тебя есть какие-нибудь основания полагать, что происшествие в мастерской связано с убийством в магазине?

Сондо обхватила себя тонкими руками и ехидно засмеялась.

— Откуда мне знать?

Я села на диван рядом с ней. День выдался тяжелым, и мне захотелось, чтобы Сондо поскорее выложила, зачем пришла, и избавила нас от своего общества.

— Зачем ты хотела меня видеть, Сондо? — спросила я.

Она соскочила с дивана и закружилась по комнате, словно избыток энергии не позволял ей стоять на месте. Затем замерла посередине и вернулась к нам, уперев руки в бока.

— Я собираюсь устроить вечеринку, — объявила она, — И приглашаю вас всех.

Игла замена в руке Елены, Билл застыл у каминной полки.

— Вечеринку? — эхом отозвалась я. — В такое время? Сондо, не сошла ли ты с ума?

— Это вряд ли уместно, — поддержал меня Билл.

— Но почему ты решила устроить вечеринку? — спросила Елена.

Сондо триумфально раскачивалась с носка на пятку и обратно. Она была довольна произведенным на нас впечатлением.

— У меня есть для этого веская причина, — ответила она. — Может быть, я и сумасшедшая, но вечеринка состоится. И окажется вполне уместной. Видите ли, мои херувимчики, это будет вечеринка в ознаменование убийства.