Красный сердолик

Глава 21

Когда я вернулась в кабинет, меня ждал Геринг. Я кинула торопливый взгляд на кипу журналов на подоконнике, но там все было на месте. Хотя я еще не знала, какое применение найду фотографии и письму Сондо, терять их не хотела.

Кейт ушел на обед, и Геринг сидел на краю его стола.

— Ну и что у вас происходит? — спросила я.

— Больше всех достается Гарднеру, — сообщил Геринг — Но Мак-Фейл еще никого не арестовал. Он переместился в кабинет Гарднера на четвертом этаже, чтобы показ мод не прерывался. Для этого Гарднер должен быть на месте, и Каннингхем добился, чтобы ему дали передохнуть. Но я думаю, что арест будет произведен еще сегодня, до закрытия магазина.

Кажется, Геринг чувствовал себя немного неприкаянным. Мой кабинет был едва ли не единственным местом в магазине, где его выслушивали с почтением. Я видела, что детективы из уголовной полиции относились к нему пренебрежительно считая, что его дело — ловить магазинных воришек, а не расследовать дело об убийстве. Но именно Геринг к концу расследования знал о деле больше, чем остальные.

Вспоминая то состояние, в каком я пребывала со времени убийства Монти, должна признать, что по неизвестной причине сегодня чувствовала себя лучше. Несмотря на то, что мои нервы расшатались, и я готова была подозревать всех и каждого; вопреки тому, что меня не покидало ощущение убыстряющегося темпа событий.

Но я не предполагала, что кульминация насту, пит с такой устрашающей внезапностью. Честно говоря, я склонялась к мысли, что решение загадок вообще не будет найдено.

— Где Билл? — спросила я Геринга.

Он с обычным интересом рассматривал стены моего кабинета.

— Где-то поблизости. В эти дни в «Юниверсал Артс» обходятся без него. Он просил вам передать, что постарается повидать вас до ухода домой.

— Очень мило с его стороны, — проговорила я, пытаясь разобраться с лавиной бумаг, обрушившейся на мой стол.

Но Геринг не понял намека.

— Скажите, для чего вы сняли картинку, которая здесь висела? — спросил он.

Я удивленно подняла голову.

— Неужели вы об этом не слышали? Я поступила как хорошая маленькая девочка и все доложила Мак-Фейлу. Должно быть, тот, кто стукнул меня книгодержателем, утащил и картинку. На ее место была приклеена другая, но я ее отодрала.

И тут меня словно осенило.

— Мистер Геринг, — проговорила я дрожащим голосом, — вы смотрели на эти картинки десятки раз. Хотя, я думаю, это уж будет слишком — иметь смелость надеяться, что вы, может быть… случайно сделали мысленный снимок этой стены.

— Ну, не знаю, — сказал он. — Может быть, и сделал.

— Тогда скажите мне, какая картинка пропала, — попросила я.

Он послушно закрыл глаза и оставался в таком положении несколько минут; я едва дышала. Затем он открыл глаза и торжествующе посмотрел на меня.

— Не сомневайтесь, — похвастался он. — Я ее увидел. Ясно, как день.

Я подпрыгивала от возбуждения.

— Скажите мне! Скажите, что там изображено!

Геринг был необычайно доволен собой. Никто до сих пор не принимал всерьез его мысленного фотографирования, и ему хотелось продлить момент триумфа. Своими ужимками он чуть не свел меня с ума.

Он повернулся спиной к стене.

— Проверяйте, и вы увидите, что я ни разу не ошибусь.

Что с ним было делать? Он по очереди описывал каждую картинку в ряду от двери до пустого места. Дойдя до него, он сделал паузу, доводя меня до белого каления.

— Я нигде не ошибся?

— Нигде, — заверила я. — Но если вы не двинетесь дальше, следующее убийство произойдет прямо в этом кабинете.

Он улыбнулся, снова закрыл глаза и произнес одно слово:

— Ракушки.

И я сразу вспомнила картинку, но он углубился детали. Женские руки играют с ракушками на темном фоне. Руки с ярко-красными ногтями.

— Вы чудо! — воскликнула я. — Это была реклама лака для ногтей.

Теперь я все прекрасно помнила. Я не нашла картинку в библиотеке, потому что не смотрела на рекламу. Я забыла, что мы и ее использовали.

Геринг просто сиял от гордости. Но я, узнав, какая картинка исчезла, была разочарована.

— Все равно ничего не понятно, — заметила я. — Это абсолютно бессмысленно. Зачем врываться в мой кабинет, чтобы сорвать со стены рекламу лака для ногтей?

Геринг умерил свое торжество и, нагнувшись к моему уху, почти прошептал:

— Потому что женщина, чьи руки были изображены на картинке, носила кольцо. Кольцо с большим темно-красным камнем.

— Вы хотите сказать…

— Да. Я ведь говорил, что где-то видел это кольцо раньше.

Теперь и я вспомнила.

— Тогда… тогда все, что нам остается… — начала я, но Геринг меня прервал:

— Мисс Уинн, вы помните название компании, которая выпустила эту рекламу?

— Кажется, "Нейл Ластер", — ответила я. — Вы собираетесь рассказать об этом Мак-Фейлу?

Он уже был на полпути к двери, но, услышав мои последние слова, мрачно улыбнулся.

— Чтобы меня выставили на посмешище? Нет, благодарю покорно. Я сам займусь этим делом и выясню, кто позировал для рекламы. Я вернусь, когда узнаю это.

Я села на стул, обессиленная нервным перевозбуждением. Руки. Красивые женские руки, на длинном пальце кольцо с сердоликом. Я стала вспоминать руки всех женщин, которых знала, но у меня не было фотографической памяти Геринга.

День казался бесконечным. Вернулся Кейт, и мы оба принялись делать вид, что работаем. Я могла послать куда-нибудь Кейта с поручением, могла сама спуститься вниз и поболтать с товароведами. Но не могла ничего сочинить, даже если бы от этого зависело спасение моей жизни.

Ветер с озера нагонял тучи, стало темнеть, хотя вечера было еще далеко. Я устала от ожидания. Даже если мы узнаем, чьи руки изображены на рекламном плакате, что нам это даст? Мне хотелось говорить с Биллом, но он не появлялся.

В три часа я спустилась на четвертый этаж посмотреть показ мод. В первый день показа Оуэн привлек в качестве публики самых солидных наших клиентов, и я пришла как раз вовремя, чтобы увидеть Карлу Дрейк (я не могла думать о ней как о Лотте Монтес). Она плавно проплыла вдоль длинного подиума и имела большой успех. Но если взрыв аплодисментов что-то для нее и значил, то виду она не подала.

Дверь кабинета Оуэна была закрыта, и у меня было желания туда заходить или о чем-то спрашивать. Заметив мисс Бэбкок, пробивавшуюся ко мне сквозь толпу, я быстро удалилась, притворившись, что смотрю в другую сторону.

Оставшаяся часть дня прошла спокойно, но около четверти пятого Тони Сальвадор просунул голову в дверь моего кабинета.

— Ура! Я это сделал! — объявил он.

Я даже не поняла, о чем он говорит.

— Разве ты здесь больше не работаешь? — вопрошал он. — Оконные витрины! Все балдеют от них. Секретарь мистера Каннингхема пришел и лично меня поздравил. Похоже на то, что я получу эту должность.

— Рада за тебя, Тони, — сказала я. — Ты этого заслуживаешь. Но, Тони, давай договоримся: больше никаких граммофонов. Идет?

Он выглядел немного смущенным.

— Может быть, в этом ты и права. — Но тут широкая улыбка исчезла с его лица. — Я хочу тебе кое в чем признаться, Лайнел.

— Говори.

— Мне чертовски ее недостает, — признался он. Я говорю о Сондо. Не верится, что нельзя пойти и поцапаться с ней, а без этого и жизнь в отделе замерла. А что касается окон, то ее заслуга в оформлении не меньше, чем моя. Не думаю, что справлюсь с работой без нее.

— Конечно, ты справишься, — заверила я его. — Но я рада, что ты так сказал. Она любила, когда признавали ее заслуги.

Тони сдержанно улыбнулся.

— Она имела на это право. Кстати, Карла сейчас у нас в отделе, она упаковывает некоторые пластинки Сондо. Мы решили отдать их ей. Она просила тебя зайти к ней туда на минуточку. Она хочет о чем-то с тобой поговорить, а там вам не помешают. Она хочет, чтобы ты принесла с собой фотокарточку. Говорит, что ты знаешь какую. Ну, сегодня магазины закрываются рано, а мне еще надо кое-что купить. Пока.

Для чего Карле понадобилась эта фотокарточка?

— Не ходите, мисс Уинн. Держитесь подальше от отдела оформления. Там всякое случается. — Кейт, по обыкновению, изображал из себя Кассандру, и это меня раздражало.

— Не пори чушь. Вряд ли Карла собирается убить меня средь бела дня.

— Вы не можете этого знать, — канючил Кейт. — Ни в ком нельзя быть уверенным. Может быть, сейчас и день, но уже темно.

Пасмурно было с утра; тучи сгущались, дневные лучи угасали. Но я не боялась Карлу, и мне любопытно было узнать, что она скажет об этой загадочной фотографии.

Я достала снимок из своего импровизированного тайника и положила его в сумочку.

— Гляди веселей, — посоветовала я Кейту, игнорируя его невнятное бормотание, и отправилась в отдел оформления.

Тони, очевидно, уже закрыл отдел на ночь, потому что свет был погашен; горела только лампочка в кабинете Сондо. Все это вместе взятое — учитывая полумрак, паривший за окнами, — создавало угрюмую обстановку; тени снова подстерегали меня за каждым углом. Несмотря на то, что я храбрилась, разговаривая с Кейтом, у меня щемило сердце, когда я заходила в кабинет.

Карла стояла на полу на коленях, разбирая пластинки. Она подняла голову и сухо посмотрела на меня.

— Ты принесла фотографию? — спросила она.

Я постучала ладонью по своей сумочке.

— Да. В чем, собственно, дело?

— Она мне нужна, — заявила Карла. — Дай ее те, пожалуйста… будет лучше для всех, если ты мне ее отдашь.

В ее манере поведения появилась какая-то напряженность, и это меня пугало. Я решила держаться так, чтобы стол Сондо все время находился между мной и Карлой; если она сделает хотя бы одно подозрительное движение, я смогу выскочить за дверь, и она меня не догонит.

— Зачем тебе эта фотография? — спросила я. — С какой стати фотография Крис имеет для тебя значение?

По какой-то непонятной причине в ее глазах промелькнула искра облегчения. Она снова вернулась к пластинкам; Карла читала названия записанных на них произведений и сортировала пластинки, раскладывая их в две стопки.

— Фотография не имеет для меня никакого значения, — сказала Карла. — Просто из-за нее у Крис могут возникнуть большие неприятности. Зачем тебе наносить ей такой удар?

— Мне незачем вовлекать в неприятности того, кто их не заслуживает, — ответила я. — Но я не отдам фотографию, пока не узнаю, в чем тут дело.

Карла отложила пластинки и встала. Она небрежным жестом откинула со лба прядь волос — серебристых волос, которые она красила в черный цвет, когда входила в состав танцевальной пары «Луис и Лотта».

— Это для твоего же блага, — сказала она. — Сондо погибла из-за этой фотографии. Если ты оставишь ее у себя, с тобой тоже может что-нибудь случиться.

Мне не понравился ее тон, и я попятилась к двери.

— Не собираюсь оставлять ее у себя, — проговорила я. — Я передам ее Мак-Фейлу.

— Не будь дурой. Ты не должна этого делать.

Теперь я была почти у самой двери. Еще шаг, и я смогу пуститься наутек. Моя бравада полностью иссякла. Ту Карлу, которая стояла сейчас передо мной, я никогда прежде не видела: единственное, чего мне хотелось, — это держаться от нее подальше.

И тут, к моему облегчению, послышались шаги, кто-то приближался к нам по коридору. Но моя радость была недолгой.

Карла встрепенулась, прислушиваясь.

— Вот она уже подходит. Я предполагала, что ты не захочешь отдать фотографию, и попросила ее прийти, чтобы убедить тебя. Будет лучше, если ты нас послушаешь, Лайнел.

Я чувствовала, что попала в ловушку. Карла стояла передо мной, и кто-то отрезал мне путь к отступлению. Я быстро оглянулась, и моя паника улеглась. Это была всего лишь Сьюзен Гарднер.

— Поговорите с ней, миссис Гарднер, — предложила Карла и опустилась на колени, чтобы перевязать стопку отобранных пластинок. Сьюзен подошла ко мне, с мольбой протянув дрожащие руки.

— Мисс Дрейк говорит, что у вас есть фотография Крис, из-за которой у нее могут случиться больше неприятности. Не будете ли вы настолько добры… не отдадите ли вы ее мне?

Карла собрала свои пластинки и прошла мимо к двери.

— Я сделала все, что могла, миссис Гарднер, теперь ваша очередь. Хотя судьбу не переспоришь.

— Послушайте, — обратилась я к Сьюзен, когда Карла ушла. — Я не знаю, в чем тут дело и почему моментальный снимок Крис может так много для нее значить, но я не собираюсь отдавать его никому, кроме Мак-Фейла. Я ничего не предпринимала, потому что никому не желаю доставлять лишние неприятности. Но если этот снимок так важен, как считаете вы с Карлой, то я хочу поскорее избавиться от него, передав человеку, которому поможет выяснить истину.

Сьюзен постояла еще с минуту, но, видимо, поняла, что мое решение твердо. Она выглядела подавленной и несчастной, даже немного озадаченной, но не делала дальнейших попыток меня переубедить. Не говоря ни слова, она повернулась и удалилась вслед за Карлой.

Ну, вот и все. Бояться было, оказывается, нечего. Я открыла сумочку, чтобы еще раз взглянуть на фотокарточку, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, но не обнаружила на ней ничего нового. Кто этот мужчина? Какую роль он играет в нашей драме? Может быть, установив его личность, мы получим ключ к решению загадки?

Помедлив минуту, я положила фотокарточку в сумочку. У меня не было предчувствия, что именно сейчас наступит развязка. Я не слышала ничьих шагов, не видела руки, подобравшейся к выключателю за моей спиной.

Просто раздался легкий щелчок, и свет погас; я оказалась в темноте, зная, что кто-то стоит в дверях, отрезая путь к спасению. Я нащупала замок своей сумочки и достала из нее фотографию.

— Сьюзен? — проговорила я. — Карла? Кто здесь?

Но ответа не последовало. Темнота была жуткой и кромешной. Я сделала шаг, ища тропинку к спасению. Если я дойду до стены, может быть, мне удастся прокрасться к двери. Я должна найти выход. Потому что в дверях стоит Смерть. Та самая смерть, которая настигла Монти, а потом Сондо. На этот раз я могу оказаться не столь удачливой, как в тот день, когда на меня напали в кабинете.

На фоне дверного проема я могла различить только размытую тень — ни отчетливых очертаний, ни определенной высоты, ни формы. Просто темное пятно на еще более темном фоне. Затем раздался хриплый шепот, в котором прозвучала отчаянная решимость.

— Фотография! Давай сюда фотографию!

Не голос, а хрип, грубый, как бы лишенный свойств. Он мог принадлежать кому угодно; я не могла даже определить, мужчина говорит или женщина. Незнакомец — кто бы он ни был — излучал ужас, который пробирал меня до мозга костей. Я хотела закричать, но поняла, что это мне не поможет. Один звук, и со мной будут покончено, прежде чем кто-то придет на помощь.

Я сделала еще один шаг. Задержав дыхание, стараясь контролировать дрожь в теле. Шаг назад. Еще шаг, и тут раздался треск, прозвучавший в моих ушах как раскат грома. Я чувствовала, что поймана.

Я наткнулась на длинный рабочий стол Сондо, и звук выдал мое местоположение.

Из темноты ко мне тянулись руки, они коснусь моего лица. Я пригнулась, но бежать было некуда. Руки охотились за мной. Руки с мертвой хваткой холодных пальцев.

Я пошарила рукой по стоявшему за моей спиной столу, ища какой-нибудь предмет, который мог бы послужить оружием. Моя рука наткнулась на гладкую металлическую трубку. Я взяла ее, не зная, что это такое. Я подняла предмет, намереваясь ударить им злоумышленника. И тут я поняла, что находится у меня в руках. Хвойный спрей, при помощи которого Тони в канун Рождества наполнил магазин запахом елок.

Я вытянула руку и нажала на головку спрея, целясь почти в упор прямо в лицо, в глаза стоявшей надо мной темной фигуры.

Раздался судорожный хрип. Не медля ни секунды, я рванулась к двери, выбежала из отдела, помчалась по коридору. Я бежала наобум, не имея определенной цели. Желая только одного — увеличить дистанцию между собой и ужасом, настигшим меня в темноте.

Пассажирские лифты находились слишком далеко, собственный кабинет не казался мне безопасным местом. Я устремилась вниз по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки разом; дважды падала, поднималась, цепляясь руками за перила, и снова бежала вниз.

Только столкновение с негодующим покупателем, имевшее место на лестничной площадке, немного привело меня в чувство. Никаких признаков погони не наблюдалось; действуя и дальше в том же духе, я только дам убийце возможность скрыться.

Входная дверь, лихорадочно подумала я. Все выходы должны быть закрыты, магазин обыскан. Я обогнула стороной протестующую женщину, которую чуть не сшибла с ног, подбежала к лифту и попросила испуганного лифтера ехать прямо на первый этаж. Затем я помчалась по центральному холлу и наткнулась на Кейта, Билла и Мак-Фейла.

Кейт, увидев меня, вскрикнул:

— Вот она! Я ей говорил, чтобы она не ходила в отдел оформления!

Билл растопырил руки, чтобы остановить мой забег, схватил меня за плечи и повернул к себе лицом. Я вцепилась в него, испытывая почти истерическое чувство облегчения. Затем я оттолкнула Билла и повернулась к Мак-Фейлу.

Должно быть, я говорила не слишком связно, но детектив уяснил из моего рассказа достаточно, чтобы подозвать одного из своих людей и приказать взять под усиленную охрану все ходы и выходы.

— Хвойный спрей! — задыхаясь, воскликнула я. — Я спаслась при помощи хвойного спрея! Я окатила ее плечи, лицо и волосы. От нее должно пахнуть. Когда она попытается выйти из магазина, вы должны ее схватить.

— Ты все время говоришь "она", — заметил Билл. — Ты имеешь какое-то представление, кто это может быть?

Никакого представления я не имела. Я употребила местоимение «она» только потому, что до этого видела Карлу и Сьюзен, но я вовсе не уверена, это была одна из них. С таким же успехом там мог быть и мужчина.

— Проводите мисс Уинн наверх и побудьте с ней кабинете, — распорядился Мак-Фейл, обращаясь Биллу. — Я собираюсь разобраться с каждым, кто имеет отношение к этому делу, и мы покончим с ним здесь и теперь.

Мне не хотелось возвращаться на восьмой этаж, но, сопровождаемая с одной стороны Биллом, а с другой Кейтом, не устававшим лепетать «я-же-вам-говорил», я подошла к лифту и была доставлена к месту назначения. Хвала Всевышнему хотя бы за то, что от двоих моих охранников не пахло хвойными елками.

Кейт сказал, что вскоре после того как я вышла кабинета, он разыскал Мак-Фейла и попытался ему втолковать, что я подвергаюсь опасности. Хотя он и не успел мне помочь, я испытывала к нему чувство благодарности.

В кабинете меня поджидал Сильвестр Геринг, сидевший на краешке моего стола. Было как раз время закрытия магазина — звонок раздался в тот момент, когда мы входили в кабинет.

— Я напал на след! — объявил Геринг. — Люди из «Нейл Ластер» просматривают документы, где должно быть зафиксировано имя девушки, позировавшей для рекламной картинки. Они позвонят мне, в только это выяснят. Я сказал телефонистке, что буду здесь. — Только тут он заметил, в каком я состоянии. — Боже… что происходит?

Теперь я могла изложить свою историю более связно. Я рассказала ему все, что знала о фотографии, Карле и Сьюзен. Геринг рассмотрел моментальный снимок и растерянно покачал головой. Он передал фотографию Биллу, который тоже принялся ее изучать.

— Как поживает Оуэн? — спросила я только для того, чтобы унять дрожь в нижней челюсти.

Геринг пожал плечами.

— Он до сих пор утверждает, что не был тем Гарднером, с которым Монтгомери разговаривал в окне. Его не могут сдвинуть с этой позиции. По-моему, Мак-Фейл собирается арестовать его и Крис, надеясь, что в полицейском участке они дадут более правдивые показания.

Билл все еще изучал фотографию, но не видно было, чтобы он пришёл к какому-нибудь заключению.

Затем он сказал, не отрывая глаз от снимка:

— Знаете, я выведал нечто забавное о Гарднере во время своей поездки.

— Что? — спросила я.

Билл немного повернул снимок и стал рассматривать его под новым углом.

— Я уже говорил тебе, что Монти работал в магазине в небольшом городке штата Миссури. И сбежал в Мексику с женщиной, которая тоже там работала. Так вот, Оуэн Гарднер заведовал отделом в этом самом магазине в это самое время.

— Значит… значит, Оуэн и Монти знали друг друга задолго до того, как стали работать вместе у Каннингхема? — спросила я.

— Ты права, — ответил Билл таким спокойным тоном, словно не понимал, какой взрывной силой обладает эта информация. — Я хочу тебе кое-что сказать. Я не думаю, что девушка на этой фотографии — Крис.

— Ах, не говори глу… — начала я, но Билл выдел таким уверенным, что я осеклась и заглянула ему через плечо.

— Я думаю, что ты сошел с ума, — заявила я. — Разумеется, это Крис.

Он покачал головой.

— Этого не может быть. Из-за мужчины.

Даже Геринг вытянул шею.

— Вы хотите сказать, что знаете, кто этот мужчина?

— Думаю, что да, — ответил Билл. — И если я прав, этот снимок сделан много лет назад. Следовательно, это не может быть Крис.

С пугающей резкостью зазвонил телефон; в тот момент я готова была вышвырнуть его из окна. Но Геринг поднял трубку; звонили ему. Мы слушали с наряженным вниманием.

— Да? — медленно переспросил Геринг. — Вы узнали имя? Отлично… Конечно, я запишу. Диктуйте.

Как это ни странно, он ничего не записал. Он просто стоял с разинутым ртом. Затем сказал:

— Пожалуйста, повторите. Так как ее имя? — но должно быть, повторили то самое имя, поскольку выражение лица Геринга не изменилось. — Да, так я и записал, — пробормотал он и повесил трубку.

Когда он окинул нас взглядом, у него был вид человека, перед которым забрезжил свет истины.

— Я думаю, что Гарднер говорит правду, — заявил он. — Его не было в окне. Монтгомери убила женщина. Женщина, которой принадлежало кольцо. Та самая женщина, которая написала письмо, подписанное буквой «Е», и которая позировала для рекламного плаката. И она же убила Сондо, потому что хотела вернуть эту фотографию.

— Но кто это? — закричала я. — Скажите нам.

Геринг нагнулся и постучал пальцем по фотографии, которую держал Билл.

— Дама, которую мы ищем, изображена на этом снимке.

— Вы хотите сказать… вы имеете в виду, что это Крис? — спросила я.

— Нет, — возразил Геринг. — Я не имею в виду Крис. Билл прав. Девушка на этой фотографии — не Крис. На этом снимке убийца. Ее имя — Айлин Гарднер.