Крепостной Пушкина 2

Глава 13 Степан. POV. На стройке. Первая часть

В дороге отвлекал себя пространными размышлениями, стараясь поскорее вернуться в форму. Ехать было недалеко, всего около двадцати вёрст. Как важный человек — в карете, причем хозяйской. Александр получил новый, очень красивый экипаж, даже Наталье понравился. Ну а я «заиграл» ещё и этот по традиции. Кучер, слуга на запятках. Управляющий самого Пушкина едет. Интересно, сколько они бы заломили не будь подневольными?

Крепостное право есть зло, но как жить без него мало кто представлял даже из идейных противников оного. Теории были хороши, приложение их к российской практике и в воображении буксовало. Кроме земельного вопроса (то есть вопроса с чего жить помещикам) было неясно где взять столько денег, чтобы платить вольнонаемным работникам. Пример Европы нравился мало кому. Нет, как картинка — нравился, но вот при приложении к той самой российской действительности…

Перефразируя Бонапарта, можно сказать, что для устойчивого развития (да и просто жизни) общества нужны всего лишь три вещи. Деньги, деньги и деньги. Неудивительно, если помнить, что жизнь — борьба. Или война. Где же добыть эти самые деньги в объёмах достаточных для конкурентного состязания с соседями? Императорская Россия решала вопрос единственно возможным для неё способом известным в просторечиии как дармовой труд за еду. Логично, что страдало качество или скорость работы, нередко и то и другое. Именно это я и ожидал увидеть на месте постройки. Что Прохор смог нанять несколько сот срочных работяг (пусть и на все лето, мало кто согласится срываться артелью на месяц-два) я знал. Как и то, что накладки неизбежны. Но насколько серьёзные?

Строительство крепости по самым скромным прикидкам выходило чрезмерно дорого. Размах у меня был… ого-го! Пришлось «урезать осетра», да и сама идея с «крепостью» обнажила мне мою собственную дурь. Ну какая крепость, скажите на милость? Я что — инженер? Да даже будь им, строительство именно крепости, то есть объекта способного выдержать долгую осаду, заняло бы время куда больше имеющегося. По сути вся «крепость» должна была играть роль фантика, красивой обёртки. Ради чего? Демонстрации нового сверхпрочного материала? Зачем же тогда огород городить, не проще ли залить железобетоном некую стену и попросить её разрушить? Но нет, понесло в Тотлебены. Нашёлся, понимаешь, маршал Вобан в лесах Нижегородчины.

Вопрос с инженером (или инженерами?) решил государь лично. Раз вопрос имеет военное значение, то вот вам и специалист. Поначалу я обрадовался, но после вспомнил попадавшиеся на глаза укрепления и приуныл. Одно дело гражданский архитектор, которому может все быть до лампочки, как заказчик желает чудить, так и сделает, лишь бы платил, и совсем иное — военный инженер. У него взгляд другой на всё совершенно. Особенно на подобную тему. И дураком он быть не может по определению.

Тревожность охватила меня и не желала отпускать. Так и приехал, трясясь не столько от дороги, сколько от сомнений.

Увиденное не добавило воодушевления. Взору открылось перекопанное поле, на котором возвышалось четыре стены не соединенные между собой. Если их продолжить, то вышел бы квадрат. Треть поля занимал лагерь, по виду военный, по которому ходили солдаты и офицеры в незнакомых мне мундирах. Что это? И где «мои» мужики?

— Хозяин, слава богу!

— Прошка, ты откуда? — не думал, что обрадуюсь столь сильно знакомому лицу. Прохор возник из ниоткуда только я вышел.

— Так это, я сразу понял, что это вы.

— Коротко и по существу: что здесь творится такое?

— Это, хозяин, вам лучше у его благородия спросить.

— Что мнешься? Где инженер? Что вы тут понастроили?

Прошка сделал глупое лицо, выражавшее одновременно радость и огорчение. Понятно, значит не знает как сказать прямо. Вывод — дело вне его контроля, впервые за всё время. Оно и логично, как ему командовать офицером? Никак, только рядом мельтешить, если позволят. А написать мне прямым текстом — неудобно. Я тоже хорош, не просчитать такую ерунду. Многовато ошибок стал допускать.

Знакомство с инженером тоже вышло с накладками. Его высокоблагородие изволил обедать, да не один, с другими офицерами. Солдаты на «братец» откликались неохотно, дорогу цветами не устилали. Хмурый унтер-офицер указал нужную палатку и то ладно. Заодно проводил. До входа. Изнутри раздавались звон посуды и весёлый смех, но как войти без приглашения? Как-то привык я не церемониится, но сейчас оробел. Странная ситуация, во дворец вхож, в святая святых, а здесь нет. Не по рангу мне вваливаться. Дворецкого нет, а солдат на часах у входа не стремится покидать пост и бежать докладывать. Так и встал перед палаткой, и стоял как дурак около минуты не зная что делать. По счастью, они знали. Военные. Армия есть армия, на всё есть свой регламент. Из «столовой» вдруг вышел молодой ещё мужчина лет тридцати, в безукоризнено сидевшей на нем форме.

— Степан Афанасиевич?

— Я, ваше высокоблагородие. — как удержался от «так точно» и сам не ведаю.

— Майор Маслов, Кирилл Кириллович. Как же изволите вас величать? Ваше степенство?

— Можно просто Степан, если угодно.

— Не угодно. На Степенство вы не похожи, да и не являетесь сколь мне известно. Просто Степан — маловато для человека из-за которого меня оторвали от дела весьма важного, смею заметить, и направили сюда. Вы податного сословия?

— Да, ваше высокоблагородие.

— Надолго ли? Однако, пустое всё. Если вы не возражаете, то позволите задать несколько вопросов?

— Ради этого я и приехал, господин офицер. Отвечать на вопросы. И задавать их.

— Вас ждали неделю назад. Задержались?

— Задержался. Дела, ваше высокоблагородие.

— Пройдемте к постройке вашей…кхм… фортеции, если так можно сказать. Там нагляднее и проще.

— Вдвоём?

— А кто вам ещё нужен? Я нарочно попросил господ офицеров продолжать трапезу и не спешить. Мы же осмотрим все аккуратно. Вы ведь не возражаете?

Я не возражал. Майор (как бы его «тащмайор» не назвать нечаяно!) хотел остаться наедине. Пусть. Мне тоже на руку. Но уверенная напористость офицера не совсем нравилась, угадывалась в нем привычка повелевать любым кто не может повелевать им самим. На зуб пробует всех и каждого — типаж известный. Такие стены чаще пробивают, чем строят.

— Извольте, ваше высокоблагородие, — ответил я, — заодно уж простите великодушно, что оторвал вас от стола своим приездом.

— Вы не подумайте ничего подобного! — по своему истолковал офицер мою шпильку. — Безусловно, я должен был пригласить вас, но обстоятельства… обстоятельства диктуют отложить пищу телесную перед пищей умственной.

— Что же вы здесь построили? — повторил я вопрос когда мы приблизились к «квадрату». Стоунхенж по-русски?

— Что такое?

— Камни в Англии. Не обращайте внимания, Кирилл Кириллович, скажите лучше — что это?

— Это, Степан Афанасиевич, ваша задумка, что мне поручена к исполнению. Вас что-то смущает? Иначе себе представляли?

— Не могу не признаться, что да, иначе.

— Видите ли…если начистоту, а вы мне представляетесь человеком с которым следует вести дела именно так, то ваши каракули иного не заслуживают.

— Мои каракули?!

— Да, я о вашем чертеже, если угодно. Вот он. — майор извлёк из своей ташки сложенную бумагу. — Который поставил меня в тупик, если не сказать больше. Начиная с названия. Что сие значит: замок-крепость? Замок или крепость?

— Эээ…

— Совершенно верно, Степан Афанасиевич. Это разные вещи. Ответьте мне, но не примите за насмешку, ради Бога, чем отличается редут от флеши?

Я молчал. Действительно — чем? Флеши Багратиона, а редут Раевского. Сомнительно, что подобный ответ устроит.

— Не знаете. По глазам вижу, что не знаете. А чем флеши отличаются от редана? Что есть апроши, куртины? В чем разница между бастионом и равелином? И главное — в чем предназначение всех этих построек?

— Вы понимаете, ваше высокоблагородие, — начал я выкручиваться, — никак не могу спорить с вашим профессионализмом. Но именно потому вы здесь, не правда ли?

— Я? — улыбнулся офицер. — Я здесь согласно приказу. Высочайшему приказу, не могу не отметить сей любопытный факт.

— Приказы не подлежат обсуждению, но подлежат неукоснительному исполнению. — пробормотал я чувствуя, что этот парень собирается взять меня в оборот. — Что же вы нашли в нем любопытного?

— Сам не знаю, Степан Афанасиевич, быть может личный приказ императора? Вы знакомы с государем?

— Имел такую честь. То есть был осенён милостью…

— Я тоже знаком, разумеется. Нас, офицеров инженерной части Его Величество знает всех лично.

Мне захотелось уязвить выпятившего грудь колесом офицера. Сказать, что государь лично знает не только офицеров инженерной части, но и всех дворников столицы, например. И половину извозчиков. Пришлось сдерживаться. Чем ему мой замок не понравился? Вполне симпатичный рисунок. Башенки красивые.

— И вот представьте, вызывает меня его высокопревосходительство. Являюсь. Получаю приказ немедленно сдать дела и отбыть с фельдъегерем в столицу. Каково! Делать нечего, и я подчиняюсь. В столице узнаю, что мне поручено строить крепость и выдаётся сей… рисунок. Автор — некий мужик, едва ли не крепостной. Должен заметить, те дела, что я сдал, тоже заключались в строительстве крепости. Несколько большего…хм…масштаба. Меня, тридцати лет от роду назначили начальником строительства… одной из жизненно необходимых для защиты государства крепостей! Карьерный рост, что уж скрывать. И вдруг такое. Как бы вы отреагировали на моём месте, Степан Афанасиевич? Только честно.

— Как насмешку, Кирилл Кириллович. — я чувствовал как от стыда краснею.

— Как абсурд. Ерунда. Чепуха. Фантасмагория. А мне ещё указывают, что надлежит снять саперный батальон, тоже, знаете ли, не занятый бездельем, и срочно, в кратчайшие сроки осуществить эту постройку в надлежащем виде. Сами понимаете, я потребовал объяснений! Что же — мне объяснили.

— Как же, ваше высокоблагородие? — в горле пересохло и очень хотелось пить.

— Ситуация щекотливая. Так и сказал мне его высокопревосходительство. Весьма щекотливая. И выход из неё ему видится в буквальном следовании предписанию. Очень разумный подход, Степан Афанасиевич, я вообще не из тех молодых людей воображающих себя умнее всех. Говоря откровенно, моя цель самому стать превосходительством. Ради чего ещё я столько учился и служил? И мнение вышестоящих, их умение понимать…тоже очень важно.

Офицер вновь замолчал, задумчиво глядя на бетонные творения. Я собирался с мыслями. Пускай мне была неизвестна разница между замком и крепостью (хотя мог изучить тему подробнее, галочку себе на будущее), но в людях разбираться я умел. По крайней мере, мне так казалось. Офицер повёл себя странно, мне показалось, что он переигрывает. Самую чуточку. Так не ведут себя с совершенно посторонними людьми, если человек не дурак. Зачем он это делает?

— Как же вы объясните всё это? — обвел рукою я «строительство».

— Логикой, Степан Афанасиевич, исключительно логикой. Я стал думать. Чем больше думал, тем больше убеждался в том, что ваша идея интересна.

— Моя идея?

— Да. Вы ведь не непременно «замок-крепость» построить желаете, а удивить. Удивил — победил, как говорится. Не правда ли?

— Вас интересно слушать, Кирилл Кириллович.

— О, я не любитель переливать из пустого в порожнее. Но справки, скорее даже слухи, о вас собрал, сколь было возможно, и, чтобы в них не утонуть, отбрасывал лишнее.

— Любопытно.

— Вы сумели заинтересовать своей особой самого императора. И не только, его превосходительство ручается, что вы близки и к государыне. Это правда?

— Смотря что понимать под определением «близки», ваше высокоблагородие. Ничего серьёзного.

— Ой ли? Ничего серьезного! Да каждый дворянин мечтает оказаться в близости к монаршей семье. А вы так принижающе…Вы не думайте нехорошо, я вам не враг. Думайте хорошо, и мы станем союзниками.

— Не совсем понимаю вас, Кирилл Кириллович.

— Вы похожи на новорождённого, не знающего границ дозволенного, оттого пытающегося определить их ощупью. Вы схватили птицу удачи за хвост и не желаете отпускать. Отлично понимаю. Кто бы желал иного? Вы хотите превратить случай в орудие. Но… где вы учились?

— В каком смысле, Кирилл Кириллович?

— В самом прямом. Какое ваше образование?

— Домашнее обучение, включая вояж в Европу. Диплома нет.

— Так я и думал. У вас нет системного образования, отчего вы хватаетесь за все что только возможно, надеясь на присущую вам удачу. И вам действительно везёт. Вы умудряетесь заниматься многим, и везде (если не врут) вас осеняет Фортуна. Вы баловень судьбы, нет никаких сомнений. Не видел бы своими глазами — не поверил бы. Вам повезло и здесь.

— Везение — понятие растяжение, как и все прочие понятия, Кирилл Кириллович.

— Я понял, что ваш замысел в демонстрации нового материала для строительства. Или в новом использовании старых, известных материалов. Я прав? Замок же…вторичен. Верно?

«Он действительно умен, — подумал я, — и оттого очень опасен».

— Правы. Что же. Вы разгадали меня. Действительно, по сути речь о новом материале.

— Но почему вы не указали состав мертеля?

— Состав чего, простите?

— Мертеля, — повторил майор ещё более внимательно глядя на меня, — закрепляющей смеси?

— Что вас смутило в словах «используемый для строительства прочных сооружений, как фундамент»?

— Может то, что это выражение подобно уровню вашего рисунка? Не обижайтесь, но вы профан. И не зря я сравнил вас в ребенком, подобное предложение мог сочинить любой увлекающийся мальчишка. Так я себе и сказал. Но не любой мальчишка имеет к себе расположение государя, и не любой мальчишка столь невероятно везуч. Вы где-то подсмотрели идею, признайтесь?

Я молчал.

— Да, как же иначе могло прийти такое…вы подумали, что если залить мертелем железные ммм… конструкции, то в результате выйдет нечто более прочное. И знаете, вы здесь не пионер. Всё это использовалось по мелочи. Но сделать целиком сооружение, да ещё военного назначения — да, здесь нужна искра Божия. На ваше счастье, она у вас есть. Надеюсь, и на моё тоже.

Что же, теперь стало яснее. Майор упорно набивался в товарищи. Звание такое что ли? Судя по всему он мне и правда может сильно помочь. Сможет ли нагадить в случае отказа? Видимо, да. Перед ним я и впрямь профан. Государем здесь прикрыться не выйдет, тот сам инженер. Придётся работать с этим человеком больше ожидаемого. Но так ли это плохо? Во всяком случае он не скрывает, что карьерист. А я?

— Вполне возможно, что и на ваше, Кирилл Кириллович, — заметил я после раздумий, — но это будет зависеть от результата нашей с вами работы, а то что я вижу внушает скорее ужас, чем восхищение.

— Очень рад, что мы нашли с вами общий язык Степан Афанасиевич, — серьёзно сказал майор, — а что вы видите не должно пугать никого кроме неприятеля. Это экспериментальные образцы.

— Образцы?

— Именно так. Поняв, что «замок» можно и не строить, и пользуясь отсутствием твёрдой инструкции в виде нормальных чертежей, стал экспериментировать с шихтой мертеля… не наобум, конечно. Но, мыслю, вам мои подробные рассуждения скажут немногое. Впрочем… вы знакомы с работой Егора Челиева?

— Не имел удовольствия ознакомиться.

— Жаль. Великий человек. Тогда вы вряд ли обрадуетесь начни я сыпать непонятными вам терминами. Вы ведь не знаете что есть дважды гашеная известь, пушонка или тощая глина?

— Мне это неизвестно в подробностях, Кирилл Кириллович, но слова знакомые.

— Тогда мне остаётся кратко рассказать вам по сути. Я провел четыре эксперимента. Ваш холоп, кстати, все время путался под ногами, как заправский шпион. И вот в двух случаях вышло не очень. Всё смеси быстрозастывающие, со всеми сопутствующими недостатками… Но как вам пришла идея укладки загнутых железных предметов? В любом случае, спустя пять дней мы принялись стрелять.

— Стрелять?! По незасохшей стене?

— Не из пушек. Из ружей. Знаете, это верное средство определить как мертель будет вести себя дальше. Маленькая хитрость.

— Что вышло?

— Вышло интересно. Две стены нормально, то есть никакой разницы пока не заметно. Третья стала сохнуть быстрее отчего-то, и при некоторых попаданиях стали отваливаться куски. Здесь я сам ещё не понял. Зато ваш человек повеселил, бедняга впал в натуральную панику. Уверен, вам нажаловался.

— А четвёртая? — терял я терпение.

— Четвёртая… Четвёртая — самое удивительное, что я когда-либо видел. Боюсь сглазить, но получился шедевр. Нечто уникальное. И вот это, быть может, именно то, что нам с вами нужно. Если вы меня понимаете.

«Нам с вами! Намёк понятен, — подумал я, — куда яснее. Состав сейчас известен лишь ему. Сможет ли другой повторить? Рано или поздно — да. Время дорого. Да и что я опасаюсь? Майор прав, мы взаимно нужны друг другу. Парень хваткий, очень хваткий. Так отчего бы и нет?»

— Мне кажется, что нам будет не сложно договориться, — произнёс я вслух, — раз уж мы оказались в положении людей способных помочь друг другу ничего не теряя, не правда ли?

— Правда, Степан Афанасиевич, истинная правда. — довольно кивнул майор. — Пойдёмте к той стене, вы сами всё увидите. Поверьте, после этого обед вам покажется много вкуснее, чем вы бы сразу за него сели.