Unknown

"Хорошо".

В ее голосе прозвучала легкая нерешительность. Может быть, она чувствовала, что все вот-вот усложнится. Я не хотел говорить ей, что уже усложнилось. Сара подошла к дивану с двумя полными кружками кофе.

Я передал телефон и сказал: "Сара, это Келли. Келли хочет поздороваться".

Она уставилась на меня, пока говорила.

"Алло?"

Последовала пауза, затем: "Да, правильно. Сара".

Я продолжал смотреть на нее и надеялся, что поступаю правильно. Это может пригодиться позже. Сара все еще говорила.

"Да, я еду в Вашингтон. Что мне делать? Я юрист. Да, я просто еду поработать, всего на несколько дней, и Ник едет со мной". Очевидно, ее подвергли допросу третьей степени.

"О, да, очень давно, но я не видел его много лет. Да, хорошо, я передам ему трубку. Было приятно поговорить с тобой, Келли, до свидания".

"Ты мне еще позвонишь на следующей неделе?"

"Обещаю. Не волнуйся, это не вместо звонка на следующей неделе. Скоро увидимся, не переживай". Я уже собирался выполнить нашу обычную процедуру в конце разговора, но остановился. Этот был другим. Черт, это мог быть последний раз, когда я с ней разговаривал.

"Эй, Келли".

"Что?"

"Я люблю тебя".

Она слегка удивилась, что я сказал это первым, но тем не менее была очень рада.

"Я тоже тебя люблю!"

"Пока-пока". Я медленно опустил телефон и выключил его, не будучи уверенным в том, что я чувствую, выложив все как есть.

"Сколько ей лет?"

"Девять на прошлой неделе". "Ты это скрывал, не правда ли?"

"Это ребенок друга".

"Конечно".

"Нет, это так". Я подумал о том, чтобы рассказать ей о Кеве и Марше, но передумал.

Она села рядом со мной на диван и обхватила обеими руками кружку с кофе, все еще с опухшими глазами.

"Ты в порядке?"

Она кивнула, пытаясь вернуть себе хоть какое-то самообладание.

"Да. Слушай, спасибо за... Я не знаю, что на меня нашло".

Пока мы пили кофе, я объяснил свой план. Мы поедем в Вашингтон, и я посмотрю, что Металлический Микки счел достойным внимания. В зависимости от того, что я найду, я затем решу, рассказывать ли Джошу или просто действовать самим.

Мне было не по себе из-за ситуации с Джошем, но я отмахнулся, пытаясь оправдать себя тем, что он вернется только сегодня после обеда, а к тому времени я уже буду с Микки. Так что это не было злоупотреблением нашей дружбой. Я сделал еще глоток и решил, что это чушь.

В глубине души я знал, что это так.

Все, что мы теперь делали, оплачивалось и заказывалось Сарой, на имя Сары Дарнли. Это была часть ее защитного механизма. На моей кредитной карте или телефоне не должно быть обнаружено никаких движений. Мы снова спустились к телефонной будке и позвонили в кассу. Мы собирались вылететь в Вашингтонский национальный аэропорт в 8:50 утра из Роли.

Приняв душ и приведя себя в порядок, мы поехали на север, обратно в сторону Роли. Постоянно шел поток утреннего пригородного транспорта. Было облачно, но дворники пока не понадобились. Первый свет застал нас за городом, мы остановились только для того, чтобы купить кофе и простую синюю бейсболку для Сары на заправке. Я одной рукой держал руль и пил кофе через отверстие в крышке контейнера, когда Сара, которая следила за зеркалом заднего вида, выключила радио.

"Ник, у нас проблема".

Позади нас, справа, стояла бело-голубая машина полиции Фейетвилла. Я остановился на светофоре, а Сара начала доставать пистолет, положив его под правое бедро. Судя по ее поведению до сих пор, один вид оружия заставил меня запаниковать.

"Сара, позволь мне это сделать".

Она не ответила. Патрульная машина поравнялась с нами. Мое сердце бешено заколотилось. Оба патрульных, один чернокожий, другой латиноамериканец, были в черных рубашках с короткими рукавами и солнечных очках, даже в такое раннее утро. Их грудь казалась больше, чем была на самом деле, из-за защиты, которую они носили под рубашками. Водитель смотрел на нас обоих, латиноамериканец смотрел вниз на экран, прикрепленный к приборной панели, вероятно, проверяя номерные знаки нашей машины. Я по-дурацки улыбнулся водителю. Что я должен был делать? Он не давал мне никаких указаний.

Инициативу взяла на себя Сара. Она открыла окно, и в то же время я увидел, как чернокожий полицейский делает то же самое. Его усы соприкасались с очками, а щеки были покрыты следами от акне. Я не видел его глаз, только то, что отражалось в его зеркальных линзах, но его поведение говорило мне, что я не в его списке рождественских открыток.

Сара пришла на помощь.

"Здравствуйте, офицер, могу я вам помочь? Что-то случилось?" Ее голос был возмутителен; это было самое наигранное впечатление беспомощной девицы, которое я когда-либо слышал.

Полицейский слышал такое много раз и раньше, только не на кембриджском английском. Он протянул: "Да, мэм. Водитель этого транспортного средства нарушает федеральный закон о дорожном движении, употребляя напиток, находясь за рулем движущегося транспортного средства".

Она задыхаясь сказала: "Мне так жаль, офицер, мы не знали. Мы просто в отпуске из Англии и..."

Чернокожий полицейский получил от своего напарника подтверждение. Проверка прошла успешно. Он кивнул ему в ответ, затем повернулся к нам. Он посмотрел на меня и выпятил челюсть.

"Сэр?"

Светофор переключился на зеленый, но никто не собирался сигналить. Я улыбнулся, как тот тупой турист, которым я и намеревался быть.

"Да?"

"Сэр, пожалуйста, не употребляйте напитки на шоссе. Это нарушение".

"Простите, офицер, этого больше не повторится".

Стараясь изо всех сил не допустить улыбки на своем лице, он протянул: "Хорошего вам дня", и они уехали.

В аэропорту я бросил машину на долгосрочной парковке. Такие формальности, как возврат ее в прокатную компанию, сегодня не входили в мой список дел.

Я подождал снаружи терминала, пока Сара зашла и взяла билеты. Мне нужно было позвонить по номеру Джоша, надеясь оставить сообщение. Четко сформулировав в голове то, что я хотел сказать, я нажал на клавиатуру.

Ответил женский голос с сильным латиноамериканским акцентом: "Хело? Хело?"

"О, привет, это номер Джоша?"

"Джиш?"

"Да. Могу я оставить для него сообщение?"

"Но Джиш".

"Могу я оставить сообщение?"

"Джиш но хиэ".

"Я знаю. Я хочу оставить сообщение".

"Я скажу Джиш. Гудбай".

Телефон замолчал. Мне показалось, что я попал в "Башни Фолти". Я перенабрал номер, когда Сара вышла из терминала. Она увидела меня и направилась ко мне.

Она прошла мимо, протянула мне мой билет и пошла дальше. Мы собирались путешествовать как два отдельных человека.

"Хело? Хело?"

На заднем плане я слышал звук пылесоса. Я сказал: "Пожалуйста, передайте Джишу, что Ник сегодня летит в Вашингтон".

"Окей. Иис Ник".

Мы приближались к цели.

"Во... сколько... он... будет... дома?"

"Он но хом". Может быть, не так уж и приближались.

"Муй бьен, мучас грасиас, сеньорита", - сказал я, используя ржавые знания, полученные во время службы в Гибралтаре молодым солдатом. Затем я добавил единственную другую испанскую фразу, которую знал: "Аста ла виста, бэйби".

Я зарегистрировался и направился к выходу на посадку. Первые полосы газет штата смотрели на меня, когда я проходил мимо газетного киоска. Главная фотография, казалось, была размытой черно-белой стоп-кадром с видеокамеры наблюдения, на которой Сара и я поднимаем фургон. Она все еще выглядела как сперматозоид, футболка на голове; я был боком, голова открыта. Должно быть, это было снято в тот момент, когда у меня и собаки вот-вот должно было возникнуть серьезное разногласие.

Я решил не покупать газету и не задерживаться. Газетный киоск был частью магазина, где я покупал карты озер; может быть, за прилавком будет та же женщина, и она сможет сложить два и два.

Я подошел к выходу на посадку и стал ждать.

Часовой рейс задержался с посадкой. Национальный аэропорт имени Рональда Рейгана, главный внутренний терминал Вашингтона, находится в двух шагах от столицы, на западном берегу реки Потомак и к юго-западу от Вашингтона, недалеко от Пентагона. При посадке видны пробки вокруг Капитолийского холма.

Я вышел из самолета вслед за Сарой, которая следовала за остальной толпой к зоне выдачи багажа. Мы оба упаковали оружие в свои сумки; поскольку это был внутренний рейс, особого риска не было. Я забрал свою сумку с багажной карусели и пошел к телефонам. Было 10:27 утра.

Моя мексиканская подруга быстро ответила.

"Но Джиш", - сказала она.

"Мас тарде. Он хом ту о'клок". Затем она положила трубку.

Добраться куда-либо в Вашингтоне на такси в это время суток - несбыточная мечта. Если вы спешите, лучше всего воспользоваться метро. Когда я направился к станции аэропорта, Сара присоединилась ко мне, опустив голову и надев бейсболку. У автоматов я посмотрел карту и опустил две однодолларовые купюры за свой билет.

"Встречаемся здесь, у автоматов, в два часа?"

Она покачала головой.

"Нет, не здесь. Я встречу тебя где-нибудь в городе. Здесь больше шансов, что меня увидят". По тому, как она изучала инструкцию на панели, было ясно, что за все время, что она жила в этом городе, она никогда не пользовалась метро. Я взял сдачу из стаканчика вместе со своим билетом и опустил еще денег за нее, пока она смотрела на карту.

"Мне пока нужно держаться подальше от города", - сказала она. "Не хочу слишком сильно себя показывать. Я поеду на юг и немного подожду".

"Ты знаешь "Barnes and Noble" на М-стрит в Джорджтауне?"

Все еще изучая карту, она кивнула.

"Два часа".

Подойдя к турникетам, я проверил указатели и показал ей ее платформу.

"Увидимся в два". Макушка ее кепки кивнула, и она спустилась по эскалатору.

Правила Вашингтонского метро просты: на все ответ "Нет". Никакого курения, никакой еды, никаких плееров, мусора или домашних животных. Если вы хорошие мальчики и девочки, вы можете читать газету. Станция была такой же суровой и чистой, как декорации научно-фантастического фильма, с ее обтекаемым, темно-серым бетоном и мрачным освещением.

Лампочки, встроенные в пол платформы, начали мигать, предупреждая о прибытии поезда. Через несколько мгновений мимо прошелестел состав из изящных серебристых вагонов, и двери бесшумно открылись.

Я ехал на север по Синей линии. Она должна была пройти мимо Пентагона, у которого есть собственная станция метро, и Арлингтонского национального кладбища, а затем на восток под Потомаком до Фогги Боттом, ближайшей станции к Джорджтауну и перекрестку М и 23-й улицы. Я вышел из метро на оживленную улицу, чувствуя себя чище, чем когда заходил.

Проверив карту на стене у входа на станцию, я увидел, что до места встречи мне идти чуть больше десяти минут. Направляясь на север, я заметил улучшение погоды. Только 50 процентов облачности и никакого дождя. По сравнению с ливнями последних двух дней, это был рай.

Кафе "Хлеб и шоколад" на 23-й улице кишело офисными работниками, наслаждающимися обеденным сэндвичем и кофе. Я только что пересек М-стрит и шел по противоположной стороне дороги к квартире Сары. Металлический Микки показался мне немного легкомысленным, и я не хотел попасть впросак и быть схваченным, пока уплетаю липкую булочку и капучино. Я не ожидал, что встреча пойдет не так, но такие вещи нужно делать правильно; самоуспокоенность - проверенный и испытанный кратчайший путь к пенсии по инвалидности или еще хуже. Кто-то мог прослушивать его звонки, или он мог просто струсить и решить обратиться за советом. Тогда они использовали бы его, чтобы добраться до меня, того, кто должен был находиться в Северной Каролине и заниматься Сарой.

Я шел дальше, не глядя прямо в окно, но все равно все осматривая. Если на магазине была установлена метка, и мимо проходил какой-то странный тип, уставившись на это место, то можно было с уверенностью сказать, что он и есть цель.

Все выглядело нормально; я не видел никого, сидящего в машинах или слоняющегося поблизости, но это не обязательно было чем-то значимым. Независимо от того, подставлял меня Металлический Микки или нет, они могли с такой же легкостью поставить метку на него. И если бы он что-нибудь сказал Фирме, я бы узнал об этом, как только встретился бы с ним; я не считал его человеком, который мог бы лгать, не выдавая себя языком тела.

Я прошел мимо магазина типа "7-Eleven" справа и заметил, что там есть небольшой уголок с кофе и датской выпечкой, бойко забирающий свою долю долларов офисных работников. Там тоже ничего особенного не происходило, просто люди набивали животы и обменивались сплетнями.

Я дошел до перекрестка и повернул налево на N-стрит. Пройдя еще около тридцати метров, я оказался примерно напротив входа в дом Сары. Водопроводная система снова работала сверхурочно, поливая цветник. Если бы меня засекли, когда я проходил мимо, они бы сейчас были позади меня, думая, что я направляюсь в квартиру.

Две привлекательные чернокожие женщины шли навстречу, держа в руках кофе и крендели. У меня было не больше трех секунд, чтобы проверить. Они прошли мимо, громко смеясь и разговаривая.

Пришло время. Я повернулся, чтобы бросить на них восхищенный взгляд, так, как мужчины думают, что делают это незаметно. Две женщины бросили на меня взгляд, говорящий: "Тебе бы так повезло, белый парень", и вернулись к своему смеху.

За ними было трое кандидатов. Пара средних лет, одетые по-офисному, повернули за угол, идя в том же направлении, что и я, но они выглядели более занятыми тем, что смотрели друг другу в глаза как можно дольше, прежде чем пришло время идти домой к жене или мужу.

Хотя, опять же, хорошие оперативники всегда так и выглядели бы. Другой возможный вариант шел прямо навстречу по Н-стрит, по той же стороне, что и квартира Сары. На нем были синие джинсы и темно-зеленая рубашка с коротким рукавом, заправленная наружу, как бы я надел, если бы хотел скрыть оружие и рацию.

Я повернулся обратно в том направлении, куда шел. Больше проверять было нельзя. Если бы это были оперативники, пара сейчас бы демонстративно ворковала друг с другом; но вместо нежных глупостей они бы докладывали о том, чем я занимаюсь, по радиосвязи, сообщая контролю и другим оперативникам, где я нахожусь, что на мне надето, какого цвета моя сумка и на каком плече она висит. И если бы они были хороши, они бы также сообщили, что я могу быть в курсе, из-за того, что я оглянулся.

Я прошел последние двадцать метров до конца квартала и повернул налево. Теперь я был на 24-й улице, параллельной 23-й. Это был второй угол, который я повернул; если на нашем месте встречи было техническое устройство или метка, то люди могли стоять за углом квартала, ожидая сигнала к действию. Ничего такого не наблюдалось, просто много машин и людей, стоящих в очереди, чтобы купить обед в киосках с кренделями.

Пара все еще была со мной. Может быть, они хотели кренделей, а может, они сказали Зеленой Рубашке, что могут провести цель за угол, в сторону М-стрит. Остановившись у последнего из трех киосков, я купил колу и наблюдал за районом, откуда только что пришел. Влюбленные теперь стояли у среднего киоска, делая то же самое. Я двинулся дальше, дошел до М-стрит и повернул налево, обратно к 23-й и месту встречи. Три угла были пройдены по кругу; неестественно. Я зашел в дверной проем офиса и открыл колу. Если бы мимо прошли влюбленные, я бы отказался от встречи, но, опять же, ни один хороший оперативник не стал бы поворачивать за третий угол. Я ненавидел зачищать территорию, особенно если мне нужно было идти на встречу. Так трудно быть уверенным.

Ничего не произошло в течение пяти минут, которые мне понадобились, чтобы допить банку, так что сейчас казалось идеальным моментом, чтобы достать оружие из сумки; кроме всего прочего, копание в сумке, как турист, ищущий карту, дало мне оправдание тому, что я стою здесь после того, как закончил пить. Я быстро собрал китайскую штуковину и ее магазин, которые я разделил для полета, и засунул в джинсы, убедившись, что куртка прикрывает ее, а предохранитель снят, чтобы ее можно было использовать в полуавтоматическом режиме. Снова двинувшись, я наконец повернул обратно на 23-ю улицу и зашел в "7-Eleven".

Я купил датскую булочку, газету и самый большой стакан кофе, который только был, и сел за столик, с которого хорошо просматривалось место встречи. Оставалось двадцать пять минут.

Я наблюдал, как люди проходили мимо в обоих направлениях, по обеим сторонам улицы. Делали ли они обходы, чтобы проверить, находимся ли мы там? Это не была паранойя, это было внимание к деталям; в кино все не так, там толстые полицейские сидят в своей машине прямо напротив цели, двигатель работает, они жалуются на своих жен и едят пончики.

Никто не заходил и сразу же не выходил; никто не ходил вокруг, бормоча что-то в воротник. Все это означало либо их там не было, либо они были действительно очень хороши.

Машины, грузовики и такси проезжали справа налево по односторонней системе. Когда движение остановилось на красный свет на перекрестке с М-стрит, я заметил Металлического Микки, сидящего на заднем сиденье такси, глубоко задвинувшись и откинув голову назад. Я не видел его глаз, но надеялся, что он тоже позаботился о том, чтобы проверить свой маршрут. Может быть, он не такой уж и тупица, как я думал. Движение возобновилось, и он поехал дальше.

Если было что-то, что я ненавидел больше, чем зачистку территории перед встречей, так это саму встречу. Именно на таких простых мероприятиях люди погибают, как, например, регулировщик, остановивший машину за проезд на красный свет, может быть застрелен водителем.

Я сидел, наблюдал и ждал. Для сотрудника или кого-либо еще не показалось бы странным, что я провожу там столько времени. Место было заполнено, а размер кофе говорил о том, что я не спешу. Я снова огляделся, просто чтобы убедиться, что не сижу рядом с меткой.

Однажды это случилось со мной возле Денни; было поздно ночью, и я ждал в машине, готовясь забрать одного игрока, и только когда экскаватор попытался раздавить машину вместе со мной своим ковшом, я обнаружил, что припарковался перед домом его брата. Может быть, они всегда так поступали с любым придурком, которого замечали ковыряющимся в носу на улице.

Микки появился точно в срок, но не с той стороны, с которой я ожидал. Он подошел справа, с той же стороны, откуда подъехал на такси. На нем был тот же кричащий костюм и неоновая рубашка, что и раньше. Возможно, он думал, что у меня возникнут проблемы с его идентификацией. Он нес сумку для ноутбука, ремень которой был перекинут через правое плечо. То, что он хотел мне показать, было на жестком диске, и этот придурок действительно принес его с собой? Может быть, он не такой уж и сообразительный.

По нашей прошлой встрече я знал, что он правша, и заметил, что его пиджак застегнут; скорее всего, он был безоружен. Не то чтобы это много значило на данном этапе, но об этом нужно было подумать на случай, если все пойдет наперекосяк.

Проверив свой маршрут, он без колебаний зашел в кафе. Молодец. Он понял насчет спонсирования встречи. Он знал, что я буду за ним наблюдать и прикрывать его задницу так же, как и свою.

Я наблюдал еще пять минут после назначенного времени встречи; если бы я не подошел к нему, он подождал бы еще двадцать пять минут, прежде чем уйти, а затем попытался бы снова завтра в то же время. Ничего из того, что я мог видеть, не говорило мне о том, что место встречи скомпрометировано. Я встал со стула и выбросил остатки кофе и датской булочки, проверив, не собирается ли мое оружие с грохотом упасть на пол. Я ненавидел отсутствие внутренней кобуры; я уже дважды терял из-за этого оружие. Я вышел на улицу и еще раз проверил, переходя дорогу. Ничего. К черту все это, больше проверять просто невозможно.

Потянув дверь на себя, я увидел его спину в очереди у прилавка. В кафе по-прежнему было полно народу. Я прошел мимо него и сделал удивленное: "Привет! Что ты здесь делаешь?" Он повернулся и улыбнулся той счастливой улыбкой "Давно не виделись", и мы пожали друг другу руки.

"Рад тебя видеть, прошло... целая вечность". Он сиял.

"Составишь мне компанию за кофе и чем-нибудь греховным?"

Я огляделся. Все места были заняты.

"Знаешь что, - сказал я, - место через дорогу не такое людное, пойдем туда". Его улыбка стала еще шире, когда он согласился.

Когда мы вышли на улицу, он хлопнул меня по плечу.

"Я так рад, что ты это сказал. Так бывает каждый обед, знаешь ли. Не знаю, зачем я туда хожу".

К моему удивлению, он не стал переходить улицу, а направился в сторону N-стрит. Я пошел рядом с ним и бросил на него вопросительный взгляд.

Микки обнял меня за плечи и сказал: "Пойдем к Саре, там немного приватнее". Он похлопал по своей сумке с компьютером.

"Я даже принес немного молока к Эрл Грею. Знаешь, в Джорджтауне есть маленький магазинчик, который получает его прямо от самого сэра Томаса Липтона!" Он был очень доволен собой; возможно, он надеялся, что я особо отмечу его инициативу, когда буду составлять отчет. К черту молоко; я хотел посмотреть, что там рядом.

Пока мы шли по 23-й улице, я продолжал играть роль лучшего друга в режиме "рад тебя видеть". Я не мог решить, действительно ли он так хорош или просто не от мира сего. В любом случае, я был рад, что могу бегать быстрее него и у меня есть оружие.

"Теперь зачистку оставлю тебе", - сказал он. "Ты, наверное, в этом гораздо лучше меня".

Я засмеялся и кивнул в ответ, чтобы любой, кто наблюдает, подумал, что он просто пошутил.

"Кстати, - ухмыльнулся он, - тот человек, сидящий на углу? Он всегда здесь; он работает в этих квартирах. Я знаю, ты будешь за ним присматривать".

Я огляделся и увидел Зеленую Рубашку, сидящего на стене справа от квартиры Сары и курящего.

"Просто на всякий случай, если ты начал волноваться. Ты, возможно, видел его, когда зачищал территорию... Я точно видел его, когда проезжал мимо; на самом деле, я всегда его высматриваю. Мне спокойнее, когда я знаю, что он там". Он одарил меня ангельской улыбкой.

Мы подошли ко входу, и водопроводная система все еще топила цветы. Уэйн сидел за стойкой, откинувшись на стуле и читая газету. Это было похоже на повтор; на них обоих была одинаковая одежда, и даже диалог был тот же: "Привет, Уэйн, как дела сегодня?"

Уэйн отложил газету и по-дурацки ухмыльнулся. Очевидно, у него снова был очень хороший день.

"У меня все очень хорошо. А как у вас сегодня дела?"

"У меня все просто отлично". Уголки рта Микки почти касались ушей. Пока мы шли к нему, Уэйн полностью сосредоточил свое внимание на мне. Я действительно почувствовал себя так, будто меня приветствуют в сумасшедшем доме.

"Как ваши дела сегодня? Вам все еще нужно то парковочное место? Если оно вам нужно, оно ваше!"

Я сказал: "Я обязательно это учту. Спасибо".

Он поднял руку.

"Эй, без проблем".

Мы подошли к стойке, и Металлический Микки переключил голос своего ведущего игрового шоу на полную мощность: "Уэйн, уверен, если ты посмотришь в ящик для доставки, ты найдешь большой конверт UPS на имя Сары".

Уэйн заглянул, немного порылся и передал его.

"О, спасибо, Уэйн, надеюсь, у вас и дальше будет очень хороший день!"

Мы попрощались и пошли к лифту. Он увидел, как я смотрю на конверт; когда двери лифта закрылись, он поднял бровь.

"Ну что же, мистер Снелл, вы же не ожидали, что я буду носить материалы с собой, не так ли?"

Квартира Сары была такой же, какой я ее оставил. В воздухе даже витал слабый аромат горелой еды. Металлический Микки сморщил нос.

"Готовил... той ночью", - объяснил я, закрывая за собой дверь.

"А, вот оно что". Он пошел на кухню.

"Я бы попросил рецепт, но..." Он снова дернул носом.

"Могу я предложить вам чаю?" Он бросил конверт на диван и расстегнул свою сумку.

Я подошел и сел рядом, посмотрев на часы. Конверт выглядел довольно толстым, но у меня было достаточно времени до встречи с Сарой.

Я услышал, как наполняется чайник, и разорвал пластиковую внешнюю упаковку UPS. Внутри был коричневый конверт, заклеенный скотчем.

Металлический Микки вернулся в комнату.

"Это распечатки, и теперь это ваша ответственность". Он не мог скрыть своего довольного вида.

"Как ты все это достал?" - спросил я.

Он озорно улыбнулся, и в его глазах заблестели искорки.

"Не задавай вопросов, не услышишь лжи; так всегда говорила моя дорогая матушка". Он подошел и сел рядом со мной.

"Однако, у меня есть друг", - его пальцы изобразили кавычки, - "у которого есть доступ к Intelink". Он сцепил руки между ногами и довольно неплохо изобразил чеширского кота. Я никогда не видел его таким довольным, и у него были все основания для этого.

Intelink был запущен в 1994 году. Потребность в разведданных в режиме реального времени никогда не была столь острой, как показала война в Персидском заливе, когда генерал Шварцкопф очень громко жаловался, что шпионы не смогли достаточно быстро предоставить спутниковые снимки. Вскоре сеть стала использоваться в качестве центрального хранилища всеми тридцатью семью членами разведывательного сообщества Соединенных Штатов, от ЦРУ до FINCEN (Сеть по борьбе с финансовыми преступлениями), а также другими группами, связанными с национальной безопасностью и военными. Я знал, что по меньшей мере 50 000 человек имели пароли с различными уровнями доступа.

Мы оба услышали, как закипел чайник и выключился. Микки вскочил.

"Чай! Молоко, сахар?"

"Крепкий. Взболтать, не смешивать".

Я услышал его хихиканье, когда вытащил пачку бумаги, разложенную в три прозрачных пластиковых файла. Это определенно было что-то из Intelink. На верхнем файле я увидел мета-тегирование: <"IL. Указ Президента 12958: Секретная информация, касающаяся национальной безопасности^ META (Метаданные) - это система для извлечения необходимых документов из сотен тысяч находящихся в режиме ожидания".

Доступная информация составляет почти полмиллиона электронных страниц; чуть более 80 процентов всей продукции Агентства национальной безопасности может быть получено за два часа.

Остальная часть заголовка указывала уровень секретности. Этот документ был помечен Intelink-P - другими словами, управлялся исключительно ЦРУ и был совершенно секретным, доступным только для политиков.

Микки вернулся с чаем. Я только что закончил бегло просматривать остальные теги. Это выглядело многообещающе. Там был еще один IntelinkP и Intelink-TS - секретный, около трети разведывательного сообщества имеют доступ к этому уровню. Мне очень хотелось прочитать. Я посмотрел на Микки, который держал для меня кусочек сахара на ложке.

Я покачал головой.

"Как, черт возьми, твой друг это достал?"

Он сел и начал класть четыре куска сахара в свою чашку.

"Ну, цель состоит в конечном итоге в нисходящем или восходящем потоке информации по мере того, как проявляются различные уровни секретности. Сейчас используются стандартные готовые инструменты, но они специально не дополнены многоуровневой защитой. Эти инструменты не обеспечивают нужных связей, поэтому пока разные уровни безопасности обеспечиваются разными физическими уровнями безопасности, так что есть проблема, касающаяся повышения и понижения уровня секретности информации".

Я перестал его слушать на середине его болтовни.

"О чем ты, черт возьми, несешь?"

Его ложка боролась с количеством сахара в чашке.

"Если они говорят, что что-то является "проблемой", это означает, что они еще с этим не разобрались. Время от времени можно запутать систему. Особенно когда она новая и ей требуется время, чтобы разобраться".

Он снова перешел в режим чеширского кота и сделал глоток, должно быть, очень сладкого чая. Пока он говорил, я ждал, что у него выпадут зубы.

"Единственное, куда сейчас нельзя проникнуть, - это новый, четвертый уровень. У него даже нет названия, которое я знаю. Может быть, он только для президента и нескольких его лучших друзей, кто знает?"

Я не прикоснулся к своей чашке, а просто продолжал листать страницы, ища то, что понимал. Я услышал, как он сделал еще один глоток чая, а затем громко сглотнул.

"Там будет много того, что тебе совершенно не пригодится. Он просто скачал любой документ, содержащий информацию, которая могла бы быть релевантной. Он такой хороший мальчик. Пей чай, Ник, он остынет".

Я кивнул и ничего не сказал. Он понял намек; я услышал, как чашка опустилась на блюдце. Микки встал и снова пошел на кухню, затем вернулся со своей сумкой для ноутбука.

"Ник, надеюсь, тебе будет интересно почитать. Я оставил тебе молоко и чай".

Я посмотрел на него.

"Спасибо, приятель".

"Конечно, ты уничтожишь все файлы, прежде чем уйти?"

"Без проблем".

Он подошел к двери и повернулся, болтая ключами от квартиры между большим и указательным пальцами.

"Кстати, передавай Саре привет. Скажи ей, если они ей понадобятся, я оставлю их у Уэйна".

Я посмотрел на него, пытаясь изобразить замешательство.

"Э-э, что?"

Его глаза заблестели.

"О, ты такой прозрачный, Ник! Личное дело? Чушь, вот что это такое, куча старых рюшечек. Я не такой уж и сумасшедший, знаешь ли. Уверен, они тебе сказали, что я такой, не правда ли? Ну, пусть так и думают. Пенсия, вот в чем все дело, моя абсолютно роскошная пенсия по инвалидности".

Все еще очень довольный этим, он повернулся, чтобы уйти.

Я сказал: "Майкл, поблагодари своего друга за всю его помощь".

Он оглянулся с улыбкой, которая говорила о том, что об этом уже позаботились.

"Сделано. А теперь помни, передавай Саре от меня особый привет. Пока". Дверь за ним закрылась. Я встал с дивана и повернул замок. Если кто-нибудь решит напасть на это место, это, по крайней мере, даст мне достаточно времени, чтобы смыть бумаги в унитаз.

Я проверил Baby-G. До встречи с Сарой оставался час. Я вытащил бумаги, помеченные Intelink-P: Указ Президента 12958.

Я перевернул страницы, но они ничего для меня не значили, просто много указаний по безопасности документов. Может быть, у друга Микки было чувство юмора.

Следующими были Указ Президента 12863 о PFIAB (Консультативный совет Президента по внешней разведке) и Указ Президента 12968: Доступ к секретной информации. Я пролистал целые залежи материала, полные аббревиатур и акронимов. Я понял только "зифф".

Затем я понял, почему мне это дали. Один из подпунктов назывался "Юсуф". Я почувствовал прилив адреналина.

Я читал медленно, стараясь понять каждое слово.

С 1995 года несколько высокопоставленных чиновников администрации Клинтона находились под наблюдением ФБР. Сначала они подозревали, что один из них шпионит в пользу правительства Саудовской Аравии, но в последнее время эта информация утекала к Бен Ладену. Согласно этому отчету, круг подозреваемых в поиске Юсуфа сузился до одного высокопоставленного чиновника Совета национальной безопасности, состоящего из 1200 человек органа, который консультирует президента по вопросам, связанным с разведкой и обороной. Его офис находится в Белом доме.

Я взял свой чуть теплый чай. Он был отвратительный на вкус; придется заварить новый. Я пошел на кухню с файлами. Там было много жаргона и всякой ерунды, но было ясно, что охота на Юсуфа началась после перехвата сообщения между Вашингтоном и фермой Бен Ладена в Судане, в котором намекалось на агента, который мог бы получить копию секретного письма, подписанного Уорреном Кристофером, тогдашним госсекретарем, в котором излагались обязательства Америки перед палестинцами в ближневосточном мирном процессе.

Куратор в Судане ответил: "Не для этого мы используем Юсуфа".

Далее в отчете говорилось, что, по их мнению, после перехвата сообщения было мало шансов установить личность Юсуфа, потому что он одним из первых узнал бы об этом в Intelink. Вся связь между ним и его кураторами прекратилась бы. Я тихонько рассмеялся про себя.

Может быть, в этом и заключался смысл четвертого уровня Intelink: попытка держать таких людей, как он, вне игры.

Там были ссылки на другие документы, касающиеся Юсуфа, но друг Микки их не включил. Я поставил чашку на пол и взял другой файл Intelink-P. Его метка говорила, что это документ ЦРУ, озаглавленный просто "Центр по борьбе с терроризмом".

Это был не весь документ, а только введение, но даже оно занимало пятнадцать страниц. Мне определенно нужно было еще чаю.

Когда администрация Клинтона одобрила идею создания специализированных подразделений для проникновения в террористические операции и их пресечения, ЦРУ создало Центр по борьбе с терроризмом в качестве центрального координационного центра разведки. Его целью было "предоставить президенту больше вариантов действий против иностранных террористов для дальнейшего предотвращения, срыва и разгрома международного терроризма".

Эти варианты включали тайные операции, направленные на предотвращение терроризма или на месть за успешные нападения на американцев. За границу были отправлены новые кадры тайных сотрудников ЦРУ, и использование групп ЦРУ было расширено для оценки и прогнозирования угроз против военнослужащих Соединенных Штатов, размещенных за рубежом.

Частью этой стратегии стал новый уровень сотрудничества между разведывательным управлением и Федеральным бюро расследований, его традиционным соперником.

Высокопоставленные агенты ФБР, работающие за границей, провели долгие и успешные встречи с резидентами ЦРУ: первая - в посольстве США в Риме, вторая - в посольстве в Лондоне - для выработки способов сотрудничества в борьбе с террористами и другими международными преступниками.

Чайник закипел и выключился. Я оставил его на некоторое время; становилось интересно.

Я знал, что такая встреча была бы немыслима еще два года назад, когда оба агентства грызлись друг с другом из-за своего поведения в расследовании и аресте Олдрича Эймса, шпиона Москвы внутри ЦРУ.

Я отложил файл, бросил пакетик чая в чашку и налил воды. Следующая страница касалась группы Сары. Подразделение добилось нескольких успехов.

Британская полиция провела рейд в лондонском доме алжирца по имени Рашид Рамда и обнаружила связи с Вооруженной исламской группой, алжирской организацией, подозреваемой в семи взрывах во Франции, в результате которых в 1997 году погибли семь человек и 180 получили ранения. Полиция также обнаружила записи о денежных переводах и проследила их до штаб-квартиры Бен Ладена в Судане.

В Египте сотрудники службы безопасности раскрыли заговор экстремистской группировки "Исламский джихад" с целью убийства президента Хосни Мубарака. Похоже, группа Сары расследовала доказательства того, что Бен Ладен помог финансировать этот заговор. У них также были доказательства того, что Бен Ладен был главным спонсором лагеря в Афганистане под названием Кунар, который обеспечивал обучение новобранцев "Исламского джихада" и "Исламской группы", обеих египетских террористических организаций.

Это было в дополнение к трем лагерям подготовки террористов в северном Судане, которые Бен Ладен помогал финансировать и где проходили обучение экстремисты из Египта, Алжира и Туниса.

Я выбросил пакетик чая в раковину, добавил молока и вернулся на диван, чтобы почитать еще. Объяснение событий Сарой становилось все более убедительным с каждой минутой. Я снова сел. Чтобы отслеживать деятельность Бен Ладена, спутники-шпионы Агентства национальной безопасности использовались для прослушивания телефонных и электронных разговоров по всему миру. Аналитики ЦРУ смогли установить, что в январе он провел встречу с ведущими членами своей сети, чтобы подготовиться к новой волне терроризма. Вскоре после этого он публично объявил о своих намерениях, издав фетву, призывающую мусульман убивать американцев.

Я выпил и прижал чашку к груди, развалившись на диване. Американским чиновникам запрещено указом президента планировать убийства.

Но после того, как была издана фетва, Бен Ладен был назван в секретном президентском указе о тайных операциях против терроризма, подписанном Биллом Клинтоном, который разрешал разведывательным службам планировать и осуществлять тайные операции, которые могли привести к смерти. Такая мера была необходима, заключал отчет, по двум причинам:

"1. Мы считаем, что Бен Ладен планирует новые террористические акты против американских интересов.

2. Мы считаем, что вопрос не в том, нападет ли Бен Ладен снова, а в том, когда".

Я наклонил голову и допил чай. Я посмотрел на часы; до встречи оставалось тридцать минут. Я вернулся на кухню и включил электрическую плиту, затем поставил на столешницу свою чашку и два прочитанных файла.

Пришло время файла номер три. Этот файл был от аббревиатуры DOS FAN, которую я не узнал. В документе обсуждалось расследование и арест нескольких оперативников Бен Ладена по всему миру.

Конфорка раскалилась докрасна. Я увидел на потолке дымовую сигнализацию и встал на раковину, чтобы вытащить батарейки. Затем я прикоснулся одной из прочитанных бумаг к плите. Как только она загорелась, я бросил ее в раковину, положил сверху еще несколько и продолжил читать.

Первые несколько страниц подробно описывали тех, кто был ответственен за взрыв во Всемирном торговом центре: Мохаммед Саламе, палестинец, и его сосед по квартире в Джерси-Сити, Рамзи Ахмед, иракец, воевавший в Афганистане и прибывший в международный аэропорт имени Кеннеди рейсом из Пакистана в сентябре 1992 года. После взрыва он провел большую часть следующих трех лет до своего окончательного ареста в гостевом доме под названием "Дом мучеников" в Пешаваре, Пакистан, который принадлежал Бен Ладену.

На том же рейсе в 1992 году летел Ахмад Аджадж, палестинец, недавно вернувшийся из Афганистана, чемодан которого был полон инструкций по изготовлению бомб. Аджадж был осужден за взрыв во Всемирном торговом центре, как и Махмуд Абухалима, который собирал деньги для повстанцев. Арестованный в Египте, он рассказал своим похитителям, что взрыв был спланирован в Афганистане ветеранами джихада.

Встретившись в нью-йоркской мечети, Рамзи Ахмед завербовал Мохаммеда Саламе, Нидала Айяда и Махмуда Абухалиму. Они помогли ему купить и смешать взрывчатые химикаты в дешевых квартирах и арендованном складском помещении в Джерси-Сити. Также был завербован Абдул Рахман Ясин, иракец.

Время от времени я подбрасывал бумаги в огонь в раковине. На середине третьей страницы я узнал, что означает DOS FAN: Сеть внешних связей Государственного департамента, ближневосточная политическая группа.

Далее в отчете подробно описывались лица из одной конкретной ячейки, находившейся под наблюдением, и их имена совпадали с теми, что назвала мне Сара. Я дочитал последние четыре страницы и тоже их сжег. Мне казалось, что я прочел "Войну и мир" Толстого в скорочтении.

Я включил кран и нажал кнопку измельчителя отходов.

Послышался визг металла, поглощающего черную золу. Я взял себя в руки и решил, что это ничего не меняет. Меня волновали только дети Джоша.

Еще одна вещь, в которой Сара была права: обратиться было не к кому. Джошу нельзя было доверять, чтобы он не обратился к одному из своих начальников. Даже если бы его дети не пошли на церемонию, остальные все равно были бы в опасности, и он захотел бы что-нибудь предпринять.

Я смотрел, как последний пепел закручивается в отверстие, и выключил кран и измельчитель отходов. До встречи оставалось всего пять минут. Я опаздывал, но ей все равно было некуда идти.

К черту все, мне придется провести ее в Белый дом, не сообщая Джошу, что мы задумали. Я не совсем понимал, как я это сделаю. И снова я почувствовал себя скорее болваном, чем Бондом.

Я зашел в книжный магазин, предварительно осмотрев окрестности. Кофейня находилась в задней части магазина, и я заметил Сару за одним из столиков, потягивающую высокий латте. Она была одета намного элегантнее, чем в последний раз, когда я ее видел. Бейсболки не было, а вместо нее был серый брючный костюм и дизайнерские лоферы, которые, должно быть, довели ее кредитную карту до предела. Ее внешность полностью изменили черные прямоугольные очки в толстой оправе.

Подойдя, она улыбнулась и бросила на меня тот самый взгляд "привет-как-хорошо-тебя-видеть-встреча-по-плану". Я изобразил удивление и восторг - не то чтобы мне приходилось это подделывать - и она встала для дружеского поцелуя в щеку.

"Как ты? Так приятно тебя видеть". Она выразила свою радость для окружающих.

Мы сели, и я поставил свою нейлоновую сумку рядом с ее новой кожаной и подходящим к ней портфелем. Она заметила мою поднятую бровь и сказала: "Ну, я должна выглядеть соответственно. Я же юрист, помнишь?" Я улыбнулся, и она несколько секунд смотрела на меня, прежде чем сделать продуманный глоток кофе.

Затем она едва заметно улыбнулась.

"Ну?"

Что мне оставалось делать, кроме как кивнуть.

"Ага, давай покончим с этим. Но мы сделаем это так, как мне нужно, хорошо?"

Она кивнула в ответ, ее улыбка медленно переросла в победную ухмылку.

"Я был прав, не так ли?"

Мы вышли из книжного магазина и пошли по главной улице. Я рассказал ей все, от того, что сказали Линн и Элизабет, до нападения на дом. Я просто опустил историю с T104 и оставил возвращение в Великобританию на своем месте. Она ни о чем не спрашивала. Я также рассказал ей о Келли, о событиях, которые сделали меня ее опекуном, и о том, какое место во всем этом занимал Джош. Это несомненно всплыло бы в любом разговоре, как только мы встретились бы.

"Мы встретились тогда, когда встретились, хорошо? Даты и все остальное сойдется. Ты работала у нас секретарем". Она кивнула. Я сказал: "Мы не виделись, потому что все было слишком сложно. Потом мы снова встретились. Как давно это было, работа в Сирии?"

"В конце девяносто пятого, около трех с половиной лет назад".

"Хорошо, мы снова встретились четыре недели назад, в Лондоне, в пабе на Кембридж-стрит, и мы вроде как снова сошлись, виделись, ничего серьезного. И это наша первая совместная поездка. Мы приехали сюда, потому что ты здесь никогда не была, а мне нравится Вашингтон, поэтому мы подумали: к черту все, давай сделаем это".

Она перебила: "Но я сказала ребенку, что я юрист и работаю".

Мне не понравилось, как она назвала Келли "ребенком", но она была права насчет истории.

"Хорошо, ты в Штатах, чтобы встретиться с клиентом в Нью-Йорке, а я хотел показать тебе Вашингтон. Остальное ты придумаешь".

"Отлично. Есть только одна проблема, Ник".

"Какая?"

"Как тебя зовут? Кто ты?"

"Я Ник Стоун".

Она засмеялась.

"Ты хочешь сказать, это твое настоящее имя?"

"Ага, конечно".

И тут меня осенило: за все годы нашего знакомства я тоже не знал ее имени. Я всегда знал ее только как Гринвуд.

"Я показал тебе свое, теперь покажи мне свое".

Она вдруг немного смутилась.

"Сара Джарвис-Кокли".

Теперь пришла моя очередь смеяться. Я никогда не знал никого с таким дурацким именем.

"Джарвис-Кокли?"

Это был чистый Монти Пайтон.

"Это йоркширское имя", - сказала она. "Мой отец родился в Йорке".

Остановившись у телефонной будки, я набрал номер Джоша. Бессмысленно было ехать туда, если он еще не вернулся домой. Он был дома и, казалось, был рад нас обоих увидеть.

Мы взяли такси, пересекли реку и поехали на юго-запад по шоссе Джефферсона Дэвиса, подальше от Вашингтона, в сторону Пентагона. Мы не разговаривали.

Разговаривать больше было не о чем; она описала мне, как выглядят двое участников, пока мы ждали такси. Ожидание едва ли стоило того. Ни у одного из них, казалось, не было никаких особых примет, которые могли бы их выделить. Судя по всему, мы искали бы Билла Гейтса и Эла Гора, только с более темной кожей.

Мы оба слишком устали, чтобы говорить что-либо еще. Нам было легче оставить друг друга наедине со своими мыслями, и мои мысли были сосредоточены на том, как, черт возьми, я собираюсь это сделать. Она взяла меня под руку и сжала мою ладонь. Она знала, о чем я думаю. У меня было ощущение, что она обычно это знает, и почему-то это было приятно.

Мы подъехали к Арлингтонскому национальному кладбищу: я видел самолеты, поднимающиеся над деревьями на противоположной стороне дороги, взлетающие из Национального аэропорта у реки. По крайней мере, солнце пыталось выглянуть, хотя и сквозь облака.

Я смотрел на ряды за рядами белых надгробий, стоящих в безупречных линиях на невероятно зеленой траве справа от нас. Героизм перед лицом идиотизма был для меня повседневной работой, но было трудно не поддаться впечатлению от масштаба смерти в этом месте.

Я знал, что Пентагон был совсем рядом, когда шоссе плавно повернуло направо. Движение сейчас было не таким уж плотным; через несколько часов будет намного хуже, когда сотрудники крупнейшего офисного комплекса в мире поедут домой.

Автостоянки по обе стороны от нас были размером с Диснейленд.

Показался Пентагон. Он выглядел точно так же, как торговый центр в Фейетвилле, только камень был более унылого цвета. Мы на мгновение потеряли его из виду, проехав под автомобильным мостом. Одна из опор все еще несла грубо нарисованную белую свастику. Джош считал это символом демократии.

"В тот день, когда ее сотрут, - сказал он мне однажды, - никто не сможет высказаться". Я же видел в этом лишь отметку середины пути между его домом и Вашингтоном.

"Еще минут двадцать", - сказал я. Сара кивнула и продолжала смотреть на массивное каменное здание. С его задней части поднимался вертолет "Чинук", задняя дверь только что закрылась. Мне всегда нравилось, когда дверь закрывалась; она сохраняла тепло.

Я много раз бывал в доме Джоша, пока мы решали будущее Келли. Они жили в пригороде под названием Нью-Александрия, который находился к югу от собственно Александрии и довольно далеко к юго-западу от Вашингтона, но люди, которые там жили, называли его Бель-Вью, по названию соседнего района. Так это звучало не так, будто они хотели жить в Александрии, но были вынуждены купить дом немного дальше. Чем ближе ваш дом к Вашингтону, тем больше должен быть ваш банковский счет.

Дом Джоша стоял на дороге Бель-Вью, с видом на поле для гольфа. Когда мы повернули на нее, я дал указания таксисту.

"Половина пути, приятель, справа".

Сара пододвинулась ко мне и наклонилась, чтобы прошептать мне на ухо.

"Спасибо, что поверил мне, Ник. Я рад, что ты здесь".

Я знал, как одиноко она себя чувствовала. Я переплел свои пальцы с ее.

Поле для гольфа было слева, а напротив него стояли ряды трехэтажных кирпичных домов, которые в Великобритании назвали бы таунхаусами. Весь район был зеленым и лиственным, и, вероятно, прекрасным местом для взросления детей. Я наполовину ожидал, что начнут падать снежинки и за углом появится Джеймс Стюарт.

"Сразу за тем черным пикапом". Азиатский водитель хмыкнул и остановился. На подъездной дорожке возле дома Джоша стоял пикап "Додж" с двойной кабиной и большим хромированным бампером, а на багажнике сзади были сложены детские горные велосипеды. Снаружи дома висела большая табличка "Продается".

Из входной двери вышла мексиканка средних лет в кремовом плаще. Дверь находилась примерно на десяти очень изношенных каменных ступенях над уровнем тротуара. Она посмотрела на нас и улыбнулась, затем просто прошла мимо. Я посмотрел на Сару.

"Это, должно быть, моя новая подруга".

В дверях появился Джош, весь в улыбках, его голова и очки сияли так же ярко, как зубы. На нем была серая толстовка, заправленная в серые брюки-карго с ремнем, и походные ботинки. Пока он спускался к нам, он все еще улыбался, но больше сосредоточился на том, чтобы хорошо рассмотреть Сару через блики солнца на окнах такси.

Он открыл мне дверь, и я вышел, расплатившись с водителем, который принял мои деньги с очередным хмыканьем. Мы пожали друг другу руки, и он напомнил мне, что у него самое крепкое рукопожатие из всех, кого я знаю. Он сказал: "Рад тебя видеть, приятель. Я не думал, что мы снова встретимся так скоро". Он понизил голос.

"Как прошла работа?"

"Неплохо, приятель. Заняло один день, вот и все". Было приятно его видеть.

Он отпустил мою руку, и я пожал ее, пытаясь восстановить кровообращение. Сара обошла такси спереди, между двумя машинами. Я протянул ей руку.

"Джош, познакомься с Сарой".

"Привет, Сара". Он пожал ей руку, и я увидел ее реакцию на его рукопожатие.

"Приятно познакомиться, Джош. Ник много о тебе рассказывал". Должно быть, она слишком много читала книг; кто так говорит в реальной жизни? Джош просто одарил ее своей самой широкой улыбкой.

"Не знаю, что он сказал, но когда мы зайдем внутрь, я расскажу тебе правду". Он провел нас по ступенькам и через свою входную дверь.

Первое, о чем попросила Сара, была ванная. Джош показал наверх: "Первая дверь налево". Вспомнив что-то, он крикнул ей вслед: "Мы идем в гостиную, так что можешь шуметь сколько угодно". Это было то, о чем я забыл ее предупредить; Джош ни для кого не менял своего чувства юмора. Мне стало интересно, не была ли это одна из причин, по которой его жена сбежала с учителем йоги, обнимающим деревья.

Чемоданы для отпуска все еще стояли в прихожей.

"Где дети?" - спросил я, проходя мимо них.

"С детьми джетлаг не вариант. В Вашингтоне время репетиций, приятель. Завтра большой день".

Я не стал развивать эту тему. Это заставляло меня чувствовать себя слишком низким человеком, к тому же было еще слишком рано говорить ему настоящую причину моего приезда.

"Конечно. Надеюсь, они хорошо проведут время".

Дом совсем не изменился. Цветочный трехпредметный гарнитур и толстый зеленый ковер с длинным ворсом все еще были на месте. Картинки были те же самые, и от них было не протолкнуться: Джош в форме солдата, Джош становится членом спецназа, Джош и дети, Джош и Гери, дети, всякое такое, плюс все эти ужасные школьные фотографии, ряды беззубых детей в форме, с той действительно глупой ухмылкой, которую они делают только тогда, когда на них направлена камера.

Он закрыл дверь и сказал: "Ну что, друг мой, как все это складывается с Сарой? Что она знает?"

Я подошел к нему ближе.

"Все, что она знает, это то, что семья Келли погибла, и теперь я ее опекун. Она знает, что сделал Кев, и как я его знал. Ты другой душеприказчик. Так мы и стали друзьями. Она думает, что я работаю в частной охранной фирме. До деталей мы еще не дошли".

Он кивнул. Это было более или менее все, что он обо мне знал.

"Круто. Теперь пара деталей, приятель. Марии застилать одну кровать или две?" Мне всегда казалось очень смешным, когда американцы говорили "приятель" из-за акцента; это слово, казалось, должно исходить только от жителей Австралии или британцев, но Джош перенял британскую манеру речи со мной. Либо это, либо он все это время издевался надо мной.

Это был хороший вопрос, и мне нужно было, чтобы ответ звучал убедительно. Я улыбнулся.

"Одну, конечно".

"Отлично!" Большая заговорщическая улыбка осветила его лицо. Мы оба сели, он на стул, я на диван.

"Следующий важный вопрос: как Келли? Она добралась до бабушки и дедушки нормально?"

"Она в порядке. Да, все прошло хорошо. Я сегодня с ней разговаривал; она скучает по тебе и по команде. Думаю, скоро ты получишь от нее благодарственную открытку".

Этот светский разговор уже меня убивал. Обычно я бы с удовольствием болтал о всякой такой ерунде; в этом и заключались наши отношения. Но в данный момент я мог думать только о том, что собираюсь крупно его подставить, хотя и знал, что поступаю правильно.

Дверь открылась, и вошла Сара. Джош встал.

"Кто-нибудь хочет выпить?"

Я засмеялся. Для американцев "brew" означает пиво; однажды я был с Джошем и сказал: "Не хочешь выпить?" Он посмотрел на меня так, будто меня нужно было отправить на экспертизу. Во-первых, мы ехали за рулем; во-вторых, мы присматривали за детьми; и в-третьих, было девять часов утра. С тех пор это стало своего рода шуткой.

Сара была вне этой игры. Она как бы улыбнулась, чтобы показать, что поняла, но, вероятно, не привыкла к тому, чтобы ей предлагали выпить на коктейльных вечеринках в посольстве, и это, конечно, не было бы чем-то особенным в ее кругу общения.

Он повернулся к Саре.

"Кофе подойдет?"

"Спасибо".

Он повернулся и пошел к двери, говоря на ходу.

"Дети скоро вернутся с репетиции пения, и начнется сущий ад. Им будет так здорово увидеть тебя здесь".

Мы слушали, как он возится на кухне. Сара подошла и села на один из стульев совсем недалеко от меня, но это имело значение в сложившихся обстоятельствах. Я сказал: "Сара, сегодня мы будем спать в одной комнате".

Она сразу поняла, встала и подошла сесть рядом со мной.

"Что теперь?"

Бессмысленно было ее обманывать.

"Не знаю, включайся и следуй за мной. Еще слишком рано".

Она тревожно посмотрела на ковер.

"Я волнуюсь, Ник. Это должно сработать".

"Доверься мне. Посмотри туда", - я кивнул на книги справа от камина. "Вторая полка снизу". Мое внимание привлекла книга "Дизайн Камелота: реставрация Белого дома Кеннеди". Я посмотрел на нее через очки. "Это должно быть хорошим предзнаменованием". Я надеялся, что мой голос звучал увереннее, чем я себя чувствовал.

Она увидела это, и в ее выражении появилась новая решимость. Джош вернулся с кофейником, кружками и печеньем, когда она снимала книгу с полки. Он начал наливать.

"Флэт уайт?" - спросил он. Мы кивнули.

Он увидел, как Сара листает страницы, любуясь фотографиями интерьера Белого дома.

Она подняла глаза и встретилась с его взглядом.

"Вот это классная дама". Она повернула книгу так, чтобы мы могли видеть фотографию Джеки О.

"Да, мэм, она, конечно, перевернула этот город с ног на голову. Это она в Государственном обеденном зале. Она была нашей принцессой Дианой, наверное, можно так сказать. Гери ее любила. Я купил ей эту книгу на день рождения, незадолго до ее отъезда".

Он начал открывать пачку печенья.

"Мне приходится прятать их от детей, иначе ничего не останется. Знаете что?" - сказал он с полным ртом печенья, - "Я не понимал всего того, что приходится делать, когда воспитываешь детей в одиночку. Мне пришлось многому научиться".

Сара выглядела удивленной.

Джош счастливо посмотрел на меня: "Ты не объяснил?"

"Я подумал, что оставлю это тебе", - сказал я, пытаясь превратить это в шутку.

"Ага, оставь это мне, а потом я расскажу ей правду".

Он посмотрел на Сару.

"Гери все больше и больше вовлекалась в местные проекты и занятия, всякое такое, чтобы она могла" - он скорчил рожу, подчеркивая слова, - "стать лучше". Он передал ей кружку кофе. "Одним из них была йога. Знаете, я думаю, я был слишком занят работой и всяким таким, чтобы заметить, что происходит. Я просто не замечал, что занятия становились все длиннее с течением месяцев".

Я сочувственно улыбнулся, когда он передал мне мою кружку, и мы встретились взглядами.

"На самом деле, ей так понравились занятия, что она никогда не хотела возвращаться домой". Я видел, как он смотрит на Сару, ожидая ее реакции. Ему удалось представить это как шутку, но я знал, что в глубине души он был опустошен.

Я чувствовал себя ужасно виноватым, слушая, как Сара обрабатывает его, но я знал, что это единственный выход.

Кивнув на картины над газовым камином, Сара продолжала его заманивать.

"А как же дети? Они такие красивые; что на нее нашло, что она их бросила?"

Он взял свой кофе и откинулся назад.

"Учитель йоги, вот что на нее нашло". Он попытался рассмеяться, но теперь ему становилось действительно больно.

Саре понадобилась секунда-другая, чтобы это понять, но по ее глазам я видел, что она уловила печаль Джоша.

"Она звонит раз в неделю", - сказал Джош. "Дети очень по ней скучают".

"Как давно это было?" - тихо спросила она.

"Должно быть, около девяти месяцев или около того". Он посмотрел на меня. Я кивнул; время было примерно правильным. Не то чтобы он не знал; уверен, он считал каждый день. Он сделал глоток из своей кружки, глубоко задумавшись.

Мы все некоторое время сидели молча, пока Сара не задала пару вежливых, разряжающих обстановку вопросов о детях, и Джош рассказал ей то, что она уже знала. Она была хороша; они сближались. Он почти наслаждался тем, что женщина слушает его историю и, кажется, понимает его точку зрения.

Послышался грохот, хлопанье и крики на английском с сильным акцентом. Мария вернулась с детьми и велела им не бегать. Она просунула голову в дверь.

"Стоять!"

Через секунду-другую дети ворвались мимо нее, чтобы увидеть своего отца. В этот момент они заметили меня.

"Ник! Ник! Келли здесь?"

Затем они остановились и смутились, потому что увидели кого-то, кого не знали.

"Привет", - я засиял. "Нет, Келли в школе. Вам понравилось в Лондоне?"

"Да, было круто. Жаль, что Келли не может быть здесь". Они все были взволнованы. Они подбежали к своему отцу, целуя и обнимая его, пока он не утонул в их объятиях.

"Ребята, это Сара, подруга Ника. Поздоровайтесь с Сарой".

Все вместе они прокричали: "Привет, Сара".

"Здравствуйте все, очень приятно познакомиться". Она пожала руку каждому из них.

Формальности закончились, и все изменилось. Сразу же началось: "Папа, можно мне это сделать? Папа, можно мне то сделать?"

"Папа, это очень круто! Здесь дети со всего мира, даже из Нью-Мексико. Некоторые из них собираются плавать. Можно нам пойти поплавать?"

Джош сказал: "Да, да, да, но позже. Мария все устроит. Идите поешьте. Идите, идите, идите".

Дети вихрем выбежали и направились на кухню. Я услышал, как включилось радио, настроенное на латиноамериканскую музыкальную станцию. Мы слышали, как они все ссорились, а Мария громче всех говорила им, чтобы они вели себя тише.

Я продолжал искать подходящий момент, чтобы изложить ему свое предложение. Дети выходили, возвращались, в конце концов пошли спать, а Мария ушла домой.

К тому времени мы уже осмотрели новый садовый сарай, поговорили о Рождестве, Пасхе, даже о Дне благодарения и о том, как американцы и британцы фаршируют своих индеек. Я по-прежнему предпочитал "Паксо" арахису. Джош рассказал Саре о завтрашних событиях и о том, чем будут заниматься дети. Он не мог скрыть своей гордости тем, что его дети были частью всего этого. Он собирался наблюдать за этим вместе с некоторыми сотрудниками ERT (Группы экстренного реагирования), чьи дети также участвовали.

Сара все время была идеальной; может быть, это даже не было игрой, потому что что-то подсказывало мне, что Джош ей искренне нравится. Я был рад, потому что это были единственные два взрослых человека, к которым я испытывал какие-либо чувства. Я хотел, чтобы они понравились друг другу. Для меня это было важно. К черту текущую работу; я знал, что ее нужно сделать, и скоро, но, казалось, между нами зарождалось что-то более важное. Я надеялся на это. Как только работа будет закончена, мне нужно было, чтобы Джош оценил наши причины, по которым мы держали его в неведении.

Незаметно для нас мы съели пиццу, начос, выпили пару бутылок вина, и было уже почти десять часов. Казалось, мы собирались болтать всю ночь, но я знал, что должен дождаться подходящего момента. Я слушал, как двое других рассуждают о мировых проблемах.

Я услышал, как Джош сказал: "Ты уже познакомилась с Келли?"

Сара просто сидела рядом со мной и потягивала вино.

"Келли? Нет, еще нет. Ты же знаешь Ника, он держит свои карты очень близко к груди". Она бросила на меня один из тех странных взглядов, которыми обмениваются пары, когда говорят об одном, а думают о другом.

"Хотя я с ней разговаривала". Она держала ложь близко к правде. Это всегда было лучшим способом.

Джош сказал: "Она очень хороший ребенок, она тебе очень понравится. Может быть, если бы Гери была здесь, Келли бы переехала жить к нам с детьми. Ей было очень тяжело".

Сара посмотрела на меня, чтобы я продолжил рассказ. Я начал думать, что ей это нравится, узнавать обо мне.

"Да, но у нас с ней все в порядке", - пробормотал я.

Сара протянула руку и сжала мою ладонь.

Джош нарушил молчание.

"Э-э... вы уверены, что не хотите побыть одни?"

Мы все засмеялись. Я посмотрел на Джоша и вспомнил, что у меня есть работа, и сейчас самое время ее сделать.

"Приятель, мне только что пришла в голову блестящая идея. Ну, для нас это хорошо, но, возможно, тебе будет трудно это устроить".

Он откинулся назад и сделал глоток вина.

"Да-а... и что же это может быть?"

Он вдруг заговорил как мой отец.

"Ну, если бы была хоть какая-то возможность организовать для нас экскурсию по Белому дому, ну, знаешь, как ты водил меня раньше? Сара была бы вечно мне благодарна". Я улыбнулся ей.

Она подхватила мяч, покраснела, и ее глаза загорелись.

"Это было бы просто замечательно. Ты действительно можешь это устроить, Джош?"

Джош не выглядел слишком уверенным.

"Ну..."

Я решил вмешаться и сохранить позитивный настрой. Глядя на Сару, чье лицо теперь напоминало лицо ребенка на ярмарке развлечений, я сказал: "Этот парень - лучший. Он водил меня по Белому дому в прошлом году. Он руководил командой охраны вице-президента".

"О, я бы очень хотела. Это было бы фантастически!" Она издавала все нужные звуки.

Я сказал: "В подвале есть боулинг, так что Билл может пойти немного потренироваться, а на некоторых каменных стенах все еще видны следы копоти с тех пор, как британцы пытались его сжечь в восемнадцатом веке или около того".

Она повернулась к Джошу.

"Он мне врет?"

Он покачал головой, делая еще один глоток вина.

"Нет, британцы пришли в Вашингтон и все сожгли. Это было в восемьсот четырнадцатом году".

Я сказал: "Ну же, приятель, что скажешь? Я даже куплю дурацкий галстук, чтобы выглядеть как сотрудник Секретной службы, если хочешь. Что скажешь?" Я всегда подшучивал над их манерой одеваться. Униформа команды Белого дома, казалось, состояла либо из серого костюма, либо из синего блейзера и темно-серых брюк. Единственное, в чем им, казалось, разрешалось выбирать, так это галстуки. Я никогда не видел столько Даффи Даков и Микки Маусов в одном месте, кроме как в витрине Tie Rack. У Джоша была впечатляющая коллекция овец, прыгающих через ворота, и Багз Банни, поедающего морковь.

Пришло время ему ответить мне оскорблением.

"Жиртрест, ты никогда не будешь похож на агента. Как бы ты ни старался".

Сара встала.

"Это выше моего понимания", - ухмыльнулась она. "Так что я снова поднимусь наверх". Она знала, что пора оставить нас одних. Она подняла бровь, глядя на Джоша. "На этот раз я закрою дверь, так что тебе не будет стыдно, если я пошумлю".

Джош откинулся на стуле и начал смеяться, когда дверь за ней закрылась. Он посмотрел на меня.

"Она классная, приятель, очень классная". Я видел, как его улыбка стала натянутой; я был уверен, что он думает о Гери и о том, как сильно он по ней скучает. Мне было жаль его, но я не хотел его отпускать.

"Ну что думаешь, приятель? Есть шанс? Это было бы здорово для нее, а кроме того, я бы заработал невероятное количество очков Брауни, если ты понимаешь, о чем я".

Он откинулся на стуле, подняв руки в шутливой позе капитуляции.

"Уоу, приятель, успокойся. Не надо так на меня давить. Я понял". Он опустил руки и стал серьезным.

"Я постараюсь, но наверняка сказать не могу", - сказал он. "Я позвоню утром. Какое у вас крайнее время?"

"Самое позднее в три. У нас рейс в шесть с чем-то из Даллеса в Ньюарк".

Он снова поднял руки.

"О'кей, о'кей, я посмотрю, что можно сделать. Завтра там большое событие, но, может быть, мы сможем пойти утром. Ничего не начнется примерно до полудня, а дети начнут выступать только в час".

Он поставил свой стакан, снова наполнил его и предложил мне. Я кивнул и передал свой. Он не заметил, что я только пригубил, пока он выпивал свой.

Джош поднял свой стакан.

"Рад тебя видеть, приятель".

Я поднял свой.

"И тебя, жиртрест".

Сара вернулась, вероятно, подслушивая за дверью все это время. Я широко улыбнулся ей, когда она села.

"Джош говорит, что мы, возможно, сможем зайти завтра перед тем, как вернуться в Нью-Йорк. Он собирается посмотреть, что он может сделать".

Она бросила на него такой взгляд, от которого сердце даже слепого человека забилось бы быстрее.

Его лицо просияло.

"Эй, знаешь что? У меня есть отличная идея. Если я сам не смогу вас провести, я, вероятно, смогу записать вас на одну из экскурсий. Ты всегда сможешь вернуться и пройтись со мной в другой раз".

Сара продолжала выглядеть взволнованной, но я знал, что внутри она нервничает. Джош продолжил.

"Я могу организовать билеты для вас обоих без особых проблем. Вы не увидите боулинг или бассейн, только главные приемные, но эй", - он посмотрел прямо на Сару, - "самое главное, вы увидите Государственный обеденный зал, и это единственная оставшаяся часть, которую обставила Джеки О. Это комната на фотографии, которую ты мне показала".

Сара протянула руку и коснулась его ладони. Я видел, что она пожалела, что вообще упомянула эту женщину.

"Спасибо, это было бы здорово. Я просто надеюсь, что мы сможем сделать это с тобой; так было бы намного веселее".

Джош чуть не растаял.

"Да, я понимаю, что ты имеешь в виду, было бы здорово показать тебе все. Обещаю позвонить утром; это все, что я могу сделать, приятель".

"Это произойдет, поверь мне", - сказал я Саре. "Я сказал ему, если этого не произойдет, я расскажу Белому дому про резиновую уточку".

"Про что?"

Джош посмотрел на меня с смущенной улыбкой.

Я сказал: "Есть такая желтая резиновая уточка, которая передается по всем отделам Секретной службы и Подразделения".

Она перебила.

"Подразделения?"

Она прекрасно понимала, о чем я говорю, но знала, что Джош этого не ожидает.

"Дельта Форс", - объяснил я. "Что-то вроде американского SAS. В любом случае, самое главное - сфотографироваться с уткой в самых необычных местах. Задачей Джоша было сделать фотографии в Белом доме, так что у него есть одна, где она плавает в президентском туалете в частных апартаментах, и ему даже удалось сделать одну на столе в Овальном кабинете..."

Джош вежливо зевнул и начал подниматься на ноги.

"На этой счастливой ноте..."

Прощаясь на ночь, Сара взяла книгу о Кеннеди и положила ее под мышку, и мы все поднялись по лестнице. На верхней площадке Джош пошел налево проверить своих детей; через их открытые двери я увидел ночники, светящиеся под постером баскетбольного героя, и большую фотографию их матери. Повсюду были разбросаны одеяла и игрушки.

Наша спальня была дальше направо. Это было именно то, чего можно было ожидать от запасной комнаты в одном из таких домов: очень чисто и ново, с кроватью из полированной воском сосны с блестящими гайками и болтами по обе стороны. У меня сложилось впечатление, что выбор дизайна принадлежал Гери, а не Джошу, потому что все соответствовало: цветочные шторы, наволочки и пододеяльники; если что-то хорошее и произошло после ухода Гери, так это то, что Джош смог бы разобраться с декором в следующем доме. Кровать была заправлена, один угол одеяла был соблазнительно отогнут. Мария так профессионально все сделала, что я наполовину ожидал увидеть записку с завтрашней температурой и шоколадку на подушке.

Я закрыл за нами дверь, и Сара тут же полезла в свою сумку. Она достала оружие и магазин и пошла в ванную, оставив дверь приоткрытой. Я наблюдал, как она заряжает его, оттягивая верхний затвор, вставляя патрон в патронник и плавно отпуская затвор, чтобы избежать шума, затем просто дожимая его на последние два миллиметра до упора в патрон. Затем она тихо вставила магазин до щелчка.

Я засмеялся.

"Ты ожидаешь тяжелой ночи?"

Она повернулась и улыбнулась, затем проверила предохранитель. Я встал и присоединился к ней в ванной. Сара открыла кран в раковине и начала чистить зубы. Опасность шепота заключается в том, что, делая это неправильно, можно произвести даже более громкий шум, чем при обычном разговоре. Я наклонился к ее уху и сказал: "Если он нас проведет, то ни при каких обстоятельствах мы не причиним ему вреда. Хорошо? Мы не причиним вреда ни ему, ни кому-либо еще; ты поняла?"

Она кивнула, выплевывая зубную пасту.

Я сказал: "Мы все здесь на одной стороне. Если нас поймают или даже остановят, мы не сопротивляемся. Никто не погибнет, и мы не берем с собой оружия, хорошо? Они остаются в сумках". Охрана будет настолько строгой, что мы никогда не сможем их пронести.

"В любом случае, они нам не нужны".

Она прополоскала рот, повернулась и кивнула в знак согласия, предлагая мне зубную щетку.

"Спасибо".

Наши глаза встретились, затем она улыбнулась и пошла в спальню.

Я смотрел, как она раздевается, чистя зубы. Она аккуратно сложила свою одежду на стул, и когда она была совершенно обнажена, она начала отрывать ценники от нового кружевного белья, которое купила, чтобы надеть на следующий день. Как всегда, она не стеснялась своего тела, но я почувствовал, что это отличается от ее поведения в мотеле. То было дело, а это было... ну, что бы это ни было, это было приятно. Я наблюдал за ней в свете прикроватной лампы.

Снова покопавшись в своей сумке, она достала новую рубашку, развернула ее и положила на стул. Затем она подняла на меня глаза и улыбнулась. Я закончил чистить зубы, она вернулась, и мы снова поменялись комнатами.

Когда дверь ванной закрылась, я сел на кровать и начал снимать одежду, думая о перспективах завтрашнего дня. Я слышал, как Джош открывает и закрывает двери где-то в коридоре, снова проверяя детей, как я предполагал, или запираясь, или что бы он там ни делал в это время ночи. Спустили воду в туалете, и через некоторое время появилась Сара.

Она откинула одеяло и забралась ко мне под бок. Я почувствовал запах зубной пасты от ее дыхания и мыла от ее кожи. Ее нога коснулась моей, я не был уверен, насколько случайно. Ее кожа была прохладной и гладкой.

Мы оба лежали, думая о своем. Мне было интересно, были ли ее мысли хоть чем-то похожи на мои. Через некоторое время она повернулась ко мне.

"Чем ты собираешься заниматься после этого, Ник? После того, как уйдешь со службы, я имею в виду?"

Это было то, о чем я всегда старался не думать. Я пожал плечами.

"Не знаю. Я никогда не загадываю так далеко, никогда не делал этого. Завтрашняя ночь - это достаточно далеко. И я надеюсь, что буду праздновать то, что мы все еще живы".

"Думаю, я не останусь", - сказала она. "Вероятно, я сделаю то же, что и все остальные: выйду замуж, заведу детей, все такое. Иногда мне хочется ребенка". Она приподнялась на локте и посмотрела мне в глаза. "Это звучит безумно?"

Я покачал головой.

"Только не после того, как у меня появилась Келли".

"Тебе очень повезло". Она приблизила свое лицо, и я почувствовал ее дыхание на своей шее.

"Может быть, я напишу мемуары". Она коснулась моего лица рукой. "Но с чего мне начать эту историю?" Она помолчала, ее глаза блестели. "И что бы я сказала о тебе?"

"Хм". Я улыбнулся. "Нелегко". Черт, если она продолжит в том же духе, я развалюсь и скажу ей, что люблю ее или еще какую-нибудь чушь. Я совершенно не мог с этим справиться.

Ее губы коснулись моего лба слишком легко, чтобы это был поцелуй, затем скользнули к моей щеке. Я повернул голову, и мои губы встретились с ее губами. Я закрыл глаза и почувствовал, как ее тело наполовину на мне, ее волосы касаются моего лица.

Ее поцелуй был долгим, нежным и заботливым, затем внезапно стал более настойчивым. Она плотно прижалась ко мне.

Меня разбудили крики 200 детей - или, по крайней мере, так это звучало. Я не открывал глаз и слушал шум. Пришла Мария и пыталась их успокоить и организовать, и тем самым еще больше все переполошила.

Стадо слонов спустилось вниз, за ними последовали мексиканские команды "надеть чистые носки", когда она проходила мимо нашей двери. Я открыл глаза и посмотрел на Baby-G. Было шесть пятьдесят восемь.

Я зевнул, повернулся и увидел Сару. Она сидела, пролистывая книгу о Джеки О. Я пробормотал: "Что ты говорила вчера вечером о детях?"

Глаза, устремленные на страницу, она кивнула, не слушая. Я надеялся, что это не будет одним из тех ужасных утр после, когда мы оба отчаянно хотели бы оказаться где-нибудь в другом месте, и ни один из нас не мог заставить себя первым установить зрительный контакт. Я надеялся, что нет, потому что знал, что для меня так будет только в том случае, если так будет и для нее.

"Время, потраченное на разведку, редко бывает потрачено зря. Ник", - сказала она, взглянув на меня и улыбнувшись. Дела налаживались.

Я приподнялся и проверил корочки на руке. Они заживали нормально; синяк теперь был очень темным и опухшим. Я подошел ближе и посмотрел на книгу. В основном она была посвящена декору каждой из главных комнат, которые Джеки О. изменила в 1960-х годах. Полезное было в конце, в приложении: планы этажей обоих крыльев, западного и восточного, плюс президентский особняк между ними. Невозможно было сказать, сохранилась ли планировка прежней, но это было все, что у нас было, кроме моих воспоминаний об экскурсии, которую провел Джош.

Я поднял глаза, чтобы прочитать ее взгляд, и он сказал мне, что она уже входит в пресс-центр Белого дома. Ее рабочая кассета была включена.

Я сбросил одеяло и направился в душ. Я вернулся десять минут спустя, вытирая волосы полотенцем, и увидел, что она уже одета, за исключением куртки и обуви.

"Пойдем вниз и узнаем, что происходит. Я приму душ позже". Она подождала, пока я накинул одежду, и последовала за ней.

В столовой вовсю шел Армагеддон. Ложки стучали о миски с хлопьями, стулья скрипели по деревянному полу, тостер подпрыгивал, Мария ворчала и суетилась. Среди всего этого дети репетировали свои песни. Проблема заключалась в том, что они пели в разном темпе. Это звучало как кошачьи крики в период течки. Я попытался напомнить себе, что это празднование мира, а не объявление войны.

Джош стоял ко мне спиной, показывая какой-то фокус с ланч-боксами. Он выглядел как телеповар, готовящий десять блюд одновременно, заворачивая бутерброды в пищевую пленку, моя яблоки, бросая горсти сырных закусок. На нем были темно-синие брюки от костюма и свежевыглаженная белая рубашка; я видел его белую футболку под ней и темную кожу его рук. Мне не терпелось увидеть его галстук. Меня беспокоило то, что у него за правым бедром была светло-коричневая кобура для блинов, а слева - двойной подсумок для магазинов. Я просто надеялся, что ему не придется использовать то, что там будет, против нас двоих. Я посмотрел на Сару. Она тоже заметила его снаряжение.

Джош даже не обернулся, когда я вошел; он просто крикнул: "Доброе утро! Кофе в кофеварке слева". Я видел, как булькает перколятор.

"Бублики у тостера. Не могу остановиться, нужно все приготовить, прежде чем эти Пафф Дэдди и его подтанцовка отправятся на свое выступление".

Я подошел и разделил несколько нарезанных бубликов, положив пару в тостер, пока Сара наливала кофе. Мы разыграли хороший спектакль, как будто я знал, что она больше всего любит на завтрак жареные бублики и мне даже не нужно спрашивать, а она точно знала, как я люблю кофе. Она спросила Джоша, хочет ли он, и он на секунду оторвался от ланч-боксов, кивнул и улыбнулся.

Она налила.

"Так каковы наши шансы, Джош?"

Он снова стоял к нам спиной, запихивая слишком много еды в ланч-бокс с Русалочкой.

"Я собирался позвонить им в начале часа", - сказал он, - "сразу после смены".

Он закончил загружать Русалочку и взглянул на часы. "Знаете что, давайте посмотрим, смогу ли я сейчас связаться с этим парнем".

Он подошел к настенному телефону и набрал номер, подцепил трубку плечом, оставив между плечом и ухом около трех метров провода, затем вернулся, чтобы положить ланч-боксы в детские рюкзаки. Он изменил себе: его галстук был просто однотонно-синим. Он увидел, как я с отвращением смотрю на него, расстроенный тем, что мне не над чем подшутить. Он ухмыльнулся мне в ответ.

Рюкзаки были сделаны из прозрачного пластика - единственный вид сумок, которые теперь можно было проносить в некоторые американские школы, потому что дети должны были показывать, что у них только книги и ланч-боксы, а не оружие. Я предположил, что служба безопасности Белого дома тоже сочла бы их хорошей идеей.

Я слышал мультфильмы по телевизору в соседней комнате. Это меня беспокоило; это означало, что они закончили завтракать и убивали время. В этом доме никогда не было телевизора, пока ели или работали. Я посмотрел на часы. Было семь тридцать две.

Он получил ответ.

"Йо, это Джош". Последовала пауза. "Да, все отлично, я все равно сегодня буду там смотреть за своими детьми; мы сможем поговорить тогда". Они еще некоторое время обсуждали рабочие дела и посмеялись над своим президентом.

Тостер подпрыгнул. Я взял бублики и подошел к холодильнику, доставая намазку. Глаза Сары следили за мной, пока она переходила к кухонному столу. Она выглядела как студентка, ожидающая результатов выпускных экзаменов.

Я намеренно не смотрел на Джоша; если он повернется, я не хотел никакого зрительного контакта.

Наши бессознательные пузырьки бурлят внутри, и в основном нам удается никогда не показывать их людям; единственное место, где они могут проявиться, - это наши глаза. Я провел большую часть своей жизни, контролируя это, но Джош знал, в чем дело. Он тоже это пережил. Я просто сосредоточился на бублике, намазывая его, и слушал.

Он закончил предупреждение и перешел к делу.

"Кто сегодня координатор смены? А, понятно. Дэви Бой на месте?" Он звучал довольным.

Я прошел через кухню и сел рядом с Сарой. Она держала кружку обеими руками, медленно потягивая, проявляя фантастический интерес к молекулярной структуре кофе. Джош все еще болтал по телефону, стоя к нам спиной и застегивая детские рюкзаки. Закончив с этим, он подошел к нам и бросил их на стол, продолжая болтать.

"У меня здесь два очень хороших друга, приехали из Великобритании", - и я хочу привести их в гости. Что скажешь, приятель?" Он улыбнулся тому, что ему сказали на другом конце провода.

"Да, сегодня... да, я знаю, но это их единственный шанс, приятель... да, все в порядке". Он посмотрел на часы, приложил большой палец к выемке, посмотрел на нас и сказал: "Перезвони через тридцать".

Мы оба изобразили искреннюю радость, но я блефовал по-крупному. У нас возникла бы проблема, если бы дети ушли до того, как мы получили разрешение на визит.

Я снова посмотрел на часы. Было семь тридцать девять. Джош тоже улыбнулся, чувствуя себя хорошо, и сел за стол с кофе.

Сара выглядела взволнованной.

"Тогда я пойду собираться. Скоро увидимся". Она нежно сжала мое плечо и исчезла.

Джош проверил кухню. Его дела были закончены. Мы молча пили кофе.

Он съел бублик и слушал, как Мария все еще кричит на детей в соседней комнате. Я сказал: "Когда уходят дети, Джош? Немного рановато для начала в час, не так ли?"

"Около восьми. Школьный автобус заберет их и отвезет в центр. Генеральная репетиция, приятель. Буду рад, когда все это закончится; это одеяло, кажется, захватило мою жизнь".

Я кивнул. Я точно знал, что он имеет в виду.

Я попытался заполнить тишину.

"Какой дресс-код?" - спросил я. "Не хочу тебя подвести".

"Эй, без проблем, приятель. Мне просто нужно хорошо выглядеть; это моя работа".

Мы продолжали пить наши напитки и болтать. Я спросил, могу ли я одолжить один из его галстуков.

Он уже собирался щелкнуть меня по голове, когда из столовой раздался крик.

"Папа! Папа!" Раздалось какое-то нытье, и Мария вот-вот должна была взорваться. Он встал.

"Через пять минут вернусь".

Он вышел с улыбкой на лице; моя улыбка пропала. Я снова проверил часы.

Семь сорок пять. Пятнадцать минут до ухода детей, но ближе к двадцати пяти до получения разрешения или отказа на посещение. Нехорошо; мне нужны были дети здесь на всякий случай отказа, иначе план Б не сработает. Пора вытащить палец из задницы и начать действовать. Я поставил кофе и пошел наверх. В душе у Сары шумела вода, и она стояла обнаженная у занавески, собираясь войти. Я ничего не сказал, а подошел к своей сумке, вытащил 9-мм пистолет и проверил патронник.

Она подошла ко мне, прижавшись губами к моему уху, и спросила, что происходит.

Я засунул оружие за пояс джинсов и натянул рубашку, чтобы его прикрыть.

"Дети могут уйти раньше, чем Джош получит разрешение или отказ".

Она наклонилась к стулу, взяла свою одежду и начала одеваться, бормоча: "Черт. Черт. Черт".

"Ты жди здесь и будь наготове. Если мне придется действовать, ты услышишь. В таком случае, быстро спускайся ко мне. Помни, не убивай его, хорошо? Ты помнишь, что нужно делать?"

Она кивнула, заправляя рубашку в брюки. Мне все еще хотелось проговорить все с ней. Мы не могли сейчас облажаться.

"Если будет отказ, я задержу их здесь, и тебе придется идти с Джошем одной. Ты справишься?"

Она снова кивнула, не поднимая глаз.

"Хорошо. Помни, он сделает все, что ты скажешь, если дети будут заложниками. Не забывай напоминать ему о его детях".

На этот раз она перестала одеваться и посмотрела на меня.

"Удачи", - тихо сказал я.

Она улыбнулась.

"И тебе".

Проверив рубашку, я спустился вниз, оставив Сару проверять, есть ли патрон в патроннике, готовый к стрельбе.

Сумок на кухне уже не было, но детский шум все еще доносился из комнаты с телевизором. Джош вернулся, раздав детям их рюкзаки.

"Ну и как там наверху, а?" Он кивнул головой вверх. "Все серьезно?"

"Думаю, да, приятель. Надеюсь, что так".

На его лице сияла широкая улыбка.

"Она волшебная, приятель. У меня от нее голова кругом идет".

"И не говори". Я сел допить кофе, украдкой взглянув на Baby-G. Было семь пятьдесят семь. Три минуты, и дети могут уйти; до звонка еще больше десяти.

Дакота вошла на кухню, очень взволнованная программой на день.

"Привет, Ник. Ты и Сара сегодня будете с папой, чтобы посмотреть, как мы поем? Это будет так круто!"

Джош попытался ее успокоить.

"Ух ты, полегче. Мы еще не знаем, ждем звонка. Тебе лучше попрощаться с Ником сейчас, на всякий случай". С этими словами он вернулся в комнату с телевизором, чтобы проводить остальных на кухню.

Дакота подошла и обняла меня. Это должно быть было так же странно для нее, как и для меня. Я сдерживался; я не хотел, чтобы она почувствовала оружие.

"Если я не увижу вас сегодня днем, я скоро вам всем позвоню - вместе с Келли, хорошо?"

К этому времени остальные уже проходили мимо, больше заинтересованные тем, что они пропускали по телевизору, чем прощанием.

Джош их организовывал.

"Все наверх, попрощайтесь с Сарой. Кричите в дверь, если она в душе". Они бросились бежать.

Я услышал их крики и ее ответные.

Джош стоял на пороге с Марией. Казалось, она закончила до послеобеда. Хорошо: одной проблемой меньше.

Было восемь часов. Скоро могло стать страшно. Я убедился, что моя рабочая кассета на месте, и остался там. По крайней мере, кобура Джоша еще не была полной; с детьми рядом она никогда не была полной. Я услышал шипение пневматических тормозов снаружи.

"Автобус здесь, дети, пошли!" Раздался топот на лестнице и один удар в моем сердце, когда я вышел в холл, чтобы остановить их, рука уже скользнула под рубашку.

Они увидели меня.

"Пока, Ник, увидимся сегодня днем!"

Зазвонил телефон, и Джош прошел мимо меня обратно на кухню, звуча раздраженно.

"Ну же, дети, берите свои сумки. Автобус ждет!"

Через открытую дверь кухни я увидел, как он отвечает на звонок. Я стоял у них на пути, когда они собирались повернуть налево к двери, ведущей из коридора в комнату с телевизором. Я обхватил рукоятку пистолета рукой. Я знал, что это сработает; люди не шутят, когда дело касается их детей.

Сара стояла наверху лестницы, с оружием наготове, на пять ступенек позади. Худшего сценария, который я мог себе представить, теперь уже нельзя было остановить. Она спускалась по лестнице, пистолет за спиной, на случай, если кто-нибудь из детей оглянется.

Я замедлил толпу.

"Эй, эй, не уходите пока. Думаю, ваш папа хочет видеть вас всех на кухне. Он узнает, придем ли мы с Сарой посмотреть, как вы сегодня поете". Они повернули налево в дверь к своему отцу. Я встретился взглядом с Сарой. Она приближалась к концу лестницы и засовывала оружие за пояс брюк.

"Помни, что я сказал".

Она кивнула, и мы оба вошли на кухню с последними детьми.

Он закончил разговор, и дети набросились на него, желая узнать.

"Так, в десять выступаем!" Он засиял.

Дети закричали от радости, и мы оба крикнули вместе с ними.

"Отлично!" На моем лице сияла широкая улыбка. "Большое спасибо, приятель. Великолепно!"

Он вспомнил об автобусе.

"Что вы тут делаете? Идите, идите!" Он вытолкнул их к входной двери.

Я услышал шипение пневматических тормозов автобуса и гул дизеля, когда он медленно тронулся с места. Джош вернулся на кухню и с громким вздохом рухнул на стул, наливая себе еще кофе и глядя на Сару.

"Вернись, Гери, все прощено". Он посмотрел на меня. "Отличные новости, а? По правде говоря, я сам с нетерпением жду".

Сара засмеялась, скорее от облегчения, чем от чего-либо еще.

"Слушайте, у вас есть фотоаппарат?"

У нас не было.

"Ничего страшного, мы можем купить его в магазине. Я с нетерпением жду поездки в центр. Я скучаю по работе в команде, приятель". Он сделал еще глоток кофе. "Эта работа сводит меня с ума, понимаешь, о чем я? Мне нужно вернуться к операциям". Закинув голову назад, он допил кофе. "Я сейчас позвоню, чтобы договориться о парковке. Там наверху кошмар".

Сара встала.

"Я закончу собираться и упакую вещи".

Я последовал за ней к лестнице и передал ей свое оружие.

"В сумки".

Я вернулся к кофеварке, когда Джош закончил разговор. Я показал, не хочет ли он еще, и он кивнул. Телефон вернулся на стену, и он подошел к столу.

Я сел рядом с ним.

"Теперь нам просто придется подождать, пока она накрасится".

Он улыбнулся, разворачивая газету. Я начал нервничать, когда на столе появилась "Вашингтон Пост", но шансы на то, что эта история все еще будет там через три дня, были довольно малы, особенно учитывая количество газетных полос, посвященных событиям в Белом доме.

"Что-нибудь интересное?"

"Черт возьми, нет, обычная хрень".

Он повернул газету, чтобы показать мне первую страницу: фотографии Нетаньяху и Арафата, которые были в городе вчера. Эта тема была для меня сейчас слишком близка к сердцу.

Он снова повернул газету, когда я спросил: "Что думаешь, приятель? Как думаешь, получится? Ну, знаешь, мирное соглашение?"

Он начал высказывать свое мнение о саммите. Не то чтобы я слушал, но мне хотелось, чтобы он говорил, поэтому я и задал этот вопрос. Чем больше он болтал, тем больше я мог просто сидеть и кивать, соглашаться или вставлять случайные вопросы, но в то же время настраиваться на работу. Я был в своем маленьком мире, так рад, что звонок принес хорошие новости.

Я услышал, как Сара спускается по лестнице. Это вернуло меня в реальность. Он теперь ворчал на все дорожные работы и вашингтонские пробки, когда Сара вошла в комнату с нашими сумками и моей курткой. Возможно, у нее не было времени на душ, но она компенсировала это подводкой для глаз и блеском для губ.

Джош встал, глядя на часы.

"Ладно, по коням!"

Я взял наши две сумки, пока Джош бегал наверх. Он не сказал, зачем, но мы оба знали, что он пошел за своим оружием.

Из пикапа раздался сигнал, и фары мигнули. Джош запрыгнул в кабину, а Сара и я обошли машину и сели на пассажирское сиденье. Когда я открыл дверь, выпала игрушечная гоночная машинка. Карандаши, раскраска из "Макдоналдса" и другой детский хлам заполнили нишу для ног. Я положил наши сумки на заднее сиденье; наше оружие теперь было внутри и останется там.

Сара подняла игрушку с тротуара и забралась внутрь. Я последовал за ней; на переднем сиденье хватило места для троих.

Утреннее небо все еще было пасмурным, но ярким, когда солнце выглядывало из-за облаков. Мне пришлось прищуриться, глядя через лобовое стекло. Пара зеркальных солнцезащитных очков висела на шнурке на зеркале заднего вида. Джош надел их поверх своей блестящей головы и повернул ключ зажигания. Двигатель издал громкое четырехлитровое рычание, и мы выехали задним ходом, антенна автоматически начала подниматься.

Включилось радио, и, к моему удивлению, женщина говорила о месте Иисуса в современном мире. Джош посмотрел на меня, очевидно чувствуя, что мой невысказанный вопрос требует ответа.

"Христианский канал", - сказал он, совсем не оправдываясь. "Пара парней подсадили меня на это. Это помогло. Я даже начал ходить с ними на несколько встреч".

Я сказал: "Это хорошо, Джош", и подумал, дошли ли его библейские исследования уже до Иуды.

Мы направились на север, обратно по тому маршруту, по которому нас привезло такси. Джош болтал о том, как давно он не был в Белом доме, и о том, как он скучает по работе там. Единственное, по чему он не скучал, сказал он, когда мы постепенно пробирались в Вашингтон, - это пробки. Он их ненавидел. Как будто мы этого еще не знали.

Сара увидела заправочную станцию и напомнила Джошу остановиться, чтобы купить одноразовую камеру. Через двадцать пять минут после выезда из дома мы снова оказались на шоссе Джефферсона Дэвиса, приближаясь к Пентагону. Однако вместо того, чтобы проехать мимо, мы повернули направо на мост, который перевел нас через Потомак. Джош стал гидом для туристов.

"Слева - мемориал Джефферсона, а дальше - мемориал Линкольна. Сара, ты должна уговорить Ника сводить тебя к Отражающему бассейну на закате; это очень романтично, прямо как в кино".

У нас было достаточно времени, чтобы полюбоваться видом, так как пробка начиналась с середины моста. В конце концов мы начали двигаться на север по 14-й улице, пересекая огромный участок травы, который представляет собой Национальную аллею, простирающуюся от здания Капитолия до мемориала Линкольна у Потомака.

Переехав через Молл, мы сделали несколько поворотов. Джош сказал: "Вот мы и приехали, туда, где творятся все грязные дела!" Мы проехали мимо цели, оставив ее слева.

"Нам придется объехать из-за одностороннего движения. Но это ничего, вы увидите его со всех сторон".

Проехав по кругу против часовой стрелки, мы оказались на 17-й улице.

Фасад Белого дома был обращен на север, зажат между двумя садами: парком Лафайет, который был частью пешеходной зоны спереди, теперь, когда Пенсильвания-авеню была закрыта для движения, и сзади, выходящим на Национальную аллею, Эллипсом, большой зеленой зоной, которая выглядела так, будто превратилась в гигантскую автостоянку для владельцев правительственных пропусков.

Белый дом с запада граничил со старым административным зданием, а с востока - с министерством финансов. Каждое из двух зданий имело подъездную дорогу между собой и Белым домом, но обе были закрыты для движения. Западная исполнительная авеню также была закрыта для пешеходов, а Восточная исполнительная авеню - нет, чтобы обеспечить публичный вход через восточное крыло Белого дома.

Мы повернули налево и сбавили скорость. Ряды машин были припаркованы на траве Эллипса, а среди них стояла колонна примерно из дюжины желтых школьных автобусов.

Джош снова показал рукой. Дорога изначально огибала Белый дом, но затем ее перекрыли, чтобы создать еще одну автостоянку. Мы проехали ворота Западной исполнительной авеню и остановились на углу Стейт Плейс. Джош открыл окно и высунул руку.

"Йо!"

Ему кивнул мужчина в сером однобортном костюме и, казалось, в красноватом галстуке. Он стоял у ворот и начал неторопливо идти к нам.

"Дэви Бой! Давно не виделись!"

"Йо, Джош, рад тебя видеть!"

Сара и я переглянулись, пока они обменивались приветствиями. У нее было то же опасение, что и у меня: останется ли этот парень с нами?

"Как дела, Дэви, местечко для меня есть?"

Дэви продолжал идти к машине. Теперь я видел его галстук - много маленьких далматинцев на красном фоне.

"Слушай, знаешь что, просто припаркуйся на служебной стоянке Западного крыла".

Когда мы вышли из машины, Джош с энтузиазмом хлопнул Дэви по плечам.

"Поди сюда, познакомься с моими друзьями из Великобритании. Это Сара". Они пожали друг другу руки.

"А это Ник". Мы обменялись рукопожатиями.

"Привет. Рад тебя видеть. Добро пожаловать". Дэви было около тридцати пяти, он был очень открытым и дружелюбным. Он также был высоким, спортивным, симпатичным и имел все свои зубы - белые и идеальные. Если бы он не работал в Секретной службе, его ждала бы блестящая карьера в качестве рекламного лица "Диетической колы".

Дэви все устроил.

"Я провожу вас к проходной, выдам вам по пропуску и проведу внутрь. Как вы знаете, сегодня довольно многолюдно, но мы сделаем все, что сможем для вас".

Сара и я с благодарностью засыпали его словами, когда мы начали уходить с ним. Джош перебил нас сзади: "Увидимся, ребята, через несколько минут". Я услышал, как закрылась его дверь, и машина тронулась.

Дэви вел светскую беседу.

"Долго ехали?"

Я посмотрел на часы. Было десять шестнадцать.

"Нет, не очень, чуть больше часа".

"Хорошо. Он жаловался на пробки?"

"Он только и делал, что ныл".

Дэви Бою это понравилось. Казалось, ничто не изменилось в его отношениях со старым приятелем по работе.

Черный "Додж" Джоша обогнал нас по пути к воротам, которые пропускали его на Западную исполнительную авеню. Мы тоже направлялись туда, но через контрольно-пропускной пункт охраны. Джош остановился у больших черных железных ворот, которые автоматически открылись перед ним. КПП находился слева, с турникетом и металлодетектором, как в аэропорту. Издалека казалось, что он сделан из белого ПВХ и стекла, как зимний сад. Подойдя ближе, я увидел, что это не так; белая краска покрывала сталь, а стекло было таким толстым, что я едва мог различить движение внутри.

Когда ворота за ним закрылись, я увидел, как Джош паркуется в ряд, носом к тротуару, примерно в пятидесяти метрах слева.

Справа от меня раздались громкие аплодисменты и восторженные детские голоса из огромного шатра, установленного в задних садах Белого дома. Дэви ухмыльнулся.

"Там их около двухсот. Все утро репетировали". Он скорчил гримасу, когда аплодисменты продолжились. "По крайней мере, они думают, что хорошо поют".

Теперь, когда мы прошли через ограждение, повернули направо и стояли у металлодетектора, я мог лучше видеть, что происходит внутри КПП. Сразу за ним был турникет. Внутри КПП находились два человека. Дверь открылась, и один из них вышел. От турникета раздался электрический зуммер, когда Джош прошел через него, чтобы присоединиться к нам. Охранник был белым, лет сорока. Его форма Секретной службы состояла из очень тщательно выглаженной белой рубашки, черного галстука, черных брюк с желтой полосой и черного кожаного ремня с кобурой, в которой находились полуавтоматический пистолет и запасные магазины. Ему не терпелось подколоть Джоша.

"Дела, должно быть, совсем плохи, если вас возвращают!"

Джош засмеялся; очевидно, этот парень подкалывал его много лет, потому что он показал ему средний палец, отвечая.

"Меня прислали избавиться от всего балласта, так что лучше тебе поберечься, жиртрест".

Все присоединились к шуткам, когда толстяк хлопнул себя по животу.

Сара и я чувствовали себя лишними, поэтому мы просто молчали и старались выглядеть пораженными тем, что стоим так близко к официальной резиденции самого могущественного человека на земле.

Я видел, что Толстяк и молодой чернокожий парень, который все еще находился внутри КПП, также отвечали за управление батареей телемониторов и радиостанций. Дэви взял планшет с бумагами и провел процедуру регистрации.

"Ник, фамилия, пожалуйста?"

"Стоун".

Находясь с Джошем, у меня не было другого выбора, кроме как ответить правду.

"Хорошо, С-т-о-у-н". После нескольких секунд паузы, пока он заканчивал писать, он спросил: "А Сара?"

"Дэмли".

Он нахмурился, и она продиктовала ему по буквам, протирая свои новые очки салфеткой из кармана.

"Хорошо, если вы можете расписаться здесь и здесь, пожалуйста".

Первая подпись была для удостоверения личности, вторая - для журнала регистрации.

Затем Джош тоже расписался. Дэви вернул планшет охраннику, который передал Саре и мне по удостоверению личности. Толстяк улыбнулся Саре, передавая ей ее карточку.

"Вы же не позволите этим двум неудачникам показывать вам все вокруг, правда?"

"Думаю, пока мне придется с ними".

Он улыбнулся и покачал головой.

"Единственное место, которое знают эти двое, - это столовая. Вы весь день будете есть пончики и пить кофе, и посмотрите, что это со мной сделало!" Он посмотрел на свой живот.

Мы присоединились к смеху. Мой смех был вызван чистым облегчением от того, что мы зашли так далеко. Казалось, мы не совсем входили в Клуб Хороших Парней, потому что у нас не было карточек на нейлоновых шнурках, у нас были клипсы с черной буквой V на белом фоне, не для посетителей, а для волонтеров. Должно быть, это было частью сделки, сегодня был напряженный день: никаких посетителей. Казалось, Дэви и Джош очень постарались для нас. Мне это не нравилось. Это заставляло меня чувствовать себя еще виноватее, но я бы пережил это. По крайней мере, я надеялся, что переживу.

Наши удостоверения выглядели совсем не так, как те, что носили Дэви и Джош. У их удостоверений была синяя кайма вокруг фотографий и какие-то красные пометки внизу. Мы прикрепили свои к курткам, и Дэви хлопнул в ладоши и потер их.

"Ладно, ребята, давайте сделаем это". Он обошел детектор и подождал с Джошем, пока мы проходили через него.

Когда мы все прошли через турникет, я не знал, какое чувство внутри меня сильнее: восторг от преодоления первого препятствия или беспокойство от того, что я теперь заперт, и время идет.

Мы шли на север по Западной исполнительной авеню. Мы еще не находились на самой территории, так как железная ограда, тянувшаяся от ворот, отделяла Белый дом от дороги. Казалось, мы направлялись к входу примерно в пятидесяти метрах дальше, который выходил на переднюю лужайку Белого дома. Заглянув в сады, я увидел заднюю часть главного здания и шатер. Сотрудник группы экстренного реагирования стоял под деревом, разговаривая по радио и наблюдая за дорогой и за нами. Он действительно выглядел внушительно. Он был одет с головы до ног в черное: черный комбинезон, черный поясной комплект, бронежилет и ботинки. На нем была бейсболка с надписью ERT спереди и пейджер, прикрепленный к ремешку на бедре, который удерживал его пистолет и кобуру на месте. Казалось, его основное оружие, вероятно, MP5, было прикрыто черной нейлоновой опорой на груди.

Джош отошел на задний план, пока Дэви начал давать нам краткую информацию, пока мы шли к воротам.

"Независимо от того, что думают люди, это место в основном просто офисный комплекс. Слева", - мы посмотрели на старое административное здание в идеальной синхронности, как группа японских туристов, - "там находится офис вице-президента, а также Комната индейских договоров. Это фантастическое зрелище, я постараюсь провести вас туда позже, особенно если наша небольшая экскурсия по другую сторону забора будет сокращена".

Мы продолжали идти по дороге между двумя зданиями, просто слушая Дэви Боя. Чем больше слушаешь, тем меньше приходится говорить, тем меньше шансов облажаться и тем больше времени можно потратить на поиски кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно напоминает темнокожего Эла Гора или Билла Гейтса.

Целенаправленно проходя между двумя зданиями через ворота, шли мужчины в консервативных костюмах и женщины в одинаковых костюмах-двойках, у каждого на нейлоновом шнурке болталось удостоверение личности. Телевизионные и силовые кабели змеились по асфальту, а в конце дороги, где она соединялась с Пенсильвания-авеню, спутниковые грузовики загромоздили каждый доступный квадратный сантиметр пространства.

Приблизившись к воротам метров на десять, я увидел перед собой Монику Бич на стороне Белого дома за оградой. Я посмотрел на Сару. Она тоже это видела. Разноцветные зонтики были подняты высоко, чтобы защитить объективы камер от света. Для репортеров были установлены прожекторы, чтобы они хорошо выглядели перед камерами, и было еще больше силовых кабелей.

Казалось, они жили своей жизнью. Все это место выглядело как голливудская съемочная площадка.

За Моникой Бич я увидел еще один КПП, который, как я предположил, был входом для прессы с Пенсильвания-авеню. Толпы людей с видеокамерами и фотоаппаратами толкались у ограждений, чтобы сделать хороший снимок здания. Казалось, они фотографировали все, что движется, возможно, в надежде запечатлеть какую-нибудь знаменитость, чтобы показать ее дома. Если через несколько часов все пойдет наперекосяк, я предположил, что полиция обратится к ним с просьбой предоставить свои записи.

Дэви продолжал описывать общую картину, пока мы стояли у ворот.

Возникла небольшая пробка, так как сотрудники ERT и одетые в форму Секретной службы охранники тщательно проверяли удостоверения всех, кто ждал прохода.

"Белый дом можно разделить на три основные части. Восточное крыло", - он указал на дальнюю сторону главного дома; мы посмотрели, но я был больше сосредоточен на сканировании лиц съемочных групп новостей, которые шли от здания к пляжу, - "затем, посередине, президентский особняк. Это та часть, которую вы всегда видите в кинохрониках. Как видите, прямо снаружи, на лужайке, состоится церемония. Дети будут выступать перед сценой".

На сцене стояло несколько рядов стульев и две кафедры, украшенные президентским гербом. На флагштоках разворачивали флаги Израиля, Палестины и Соединенных Штатов. Сцена выглядела идиллически.

Сара наблюдала за толпами туристов, просовывающих свои видеокамеры сквозь ограду.

"Разве не опасно так открыто находиться рядом с дорогой?"

Дэви покачал головой.

"Нет, скоро перекроют Пенсильвания-авеню". Он указал на нашу сторону президентского особняка. "А это западное крыло, используется в основном для администрации и пресс-брифингов, как видите". Он кивнул на съемочные группы позади нас.

Мы повернулись, и это дало нам обоим возможность хорошо рассмотреть персонал. Я не увидел никого, кто хотя бы отдаленно напоминал наших целей.

В любом случае, эти парни были техниками, разбирающимися с камерами, а не репортерами.

Нам просто нужно было вернуться к роли туристов.

"Овальный кабинет находится в западном крыле, а не в президентском особняке", - продолжил Дэви. "Вот почему эти парни", - он указал на толпу у ограды, - "никогда его не видят. Они всегда смотрят не в то место и не с той стороны. Овальный кабинет выходит окнами на то место, где сейчас находятся дети".

Мы все еще ждали, продвигаясь вперед к охране. Время от времени Джош и Дэви махали кому-нибудь, кого узнавали. Мы отошли в сторону, чтобы пропустить группу элегантно одетых мужчин и женщин, которые выходили через ворота на дорогу. Одна из женщин узнала Джоша.

"Ну, мистер Д'Суза! Что привело вас в город?"

Джош шагнул в сторону с неестественно широкой улыбкой на лице.

"Я подумал, зайду поздороваюсь". Мы постояли несколько секунд, чтобы он закончил разговор. Я слышал, как он говорил о том, что его дети участвуют в церемонии. Сара вдруг что-то вспомнила.

"О нет, фотоаппарат. Я оставила его в машине".

Джош услышал и повернул голову.

"Эй, без проблем, я открою багажник".

Сара не хотела прерывать разговор.

"Все в порядке, я сама".

Она протянула руку за ключами, и Джош передал их ей.

Я тоже забыл об этом. Он нам понадобится, ведь мы туристы в единственной в жизни поездке. Джош посмотрел на меня так, будто я был шваброй.

"Теперь мы знаем, кто тут самый умный!" Затем он снова повернулся к своему собеседнику.

Мы подождали, пока Сара не вернулась к нам с фотоаппаратом в руке, и Дэви продолжил экскурсию.

"Пойдемте, я покажу вам кое-что, что вы видите в новостях каждый день".

Следуя за очередными силовыми кабелями, мы шли по дорожке, ведущей от ворот к передней части восточного крыла. Мы спустились на несколько ступенек и прошли мимо двери с небольшим белым полукруглым навесом над ней. Еще больше силовых кабелей валялось на земле, а слева от меня гудел переносной генератор. Каждый раз, когда мы проходили мимо групп людей, я наблюдал за реакцией Сары. Она была единственной, кто мог точно идентифицировать этих людей. Я мог только предполагать.

"Вот мы и пришли". Мы оказались перед большой застекленной дверью. Я посмотрел налево и увидел спутниковый грузовик, припаркованный задним ходом к боковой стороне главной каменной лестницы, которая представляла собой Северный портик президентского особняка. Под лестницей находились открытые двери, ведущие на первый этаж. Лестница выше вела на второй этаж и к главному входу. Дэви провел нас внутрь, и мы сразу же столкнулись с очень знакомым зрелищем - кафедрой с президентским гербом, с которой я видел так много заявлений Белого дома. Комната выглядела очень деловой и функциональной, но была намного меньше, чем я себе представлял. Перед кафедрой стояли пластиковые стулья, расставленные рядами с центральным проходом. Это больше напоминало обстановку для собрания общины в местном сельском клубе, за исключением того, что на полу повсюду валялись провода, а съемочные группы разбирали телевизионное оборудование и микрофоны. Я старательно осматривал комнату, глядя на дюжину или около того людей, которые в лихорадочной спешке готовились к событиям после полудня.

Джош посмотрел на нас обоих.

"Фотоаппарат взял?"

Я прикинулся дурачком.

"Что?"

"Твой фотоаппарат?"

Раздался громкий смех. Он сказал: "Давай, иди туда!"

Сара и я переглянулись, и я подумал: "Черт с ним, надо это сделать, было бы странно не сделать". Джош сфотографировал нас обоих у кафедры и одну совместную фотографию; для этого мы обнялись и улыбнулись. Он бросил мне фотоаппарат, когда мы шли к нему.

"Будет что показать внукам!" По сигналу Сара и я обменялись ожидаемой застенчивой улыбкой.

Мы вышли из пресс-конференц-зала и вернулись на дорожку.

Дэви смотрел на спутниковый грузовик. Джош все еще здоровался со всеми, кого знал, и объяснял им, почему он здесь. Дэви принял решение.

"Слушайте, знаете что? Думаю, мы обойдем с другой стороны. Там немного многолюдно". Прикрывая глаза от внезапного яркого солнечного света, мы начали подниматься по небольшой лестнице, которая вывела бы нас на один уровень с главной лестницей у входа.

По-прежнему ни Эла, ни Билла, но мы немного рано. Что мы будем делать, когда их засечем, я еще не придумал. Все зависело от ситуации. Я надеялся, что мы сможем заставить Джоша действовать, предупредить его, что что-то не так, или, может быть, я скажу, что видел людей, которых могу точно идентифицировать как террористов. Как бы то ни было, это не имело значения, лишь бы эти люди их остановили. Все, что нам нужно было сделать, - это сначала их найти.

Я спросил: "Дэви, когда приедет остальная часть СМИ, приятель? Они куда-нибудь идут, чтобы получить инструкции и все такое?"

Он указал назад на пресс-центр.

"СМИ получают брифинг там в полдень. Телевизионщики появятся только тогда. Сначала они просто устанавливают свое звуковое и осветительное оборудование".

Я выглядел взволнованным.

"Можно ли будет посмотреть брифинг? Я немного помешан на СМИ, мне очень нравится такое".

Дэви посмотрел на меня так, будто я сошел с ума. Как такое может быть интересным?

"Конечно, без проблем".

Я посмотрел на Сару, пока мы шли. Она знала, что я делаю. Все, что нам нужно было сделать, - это продержаться до полудня. Если игроки собирались появиться, они были бы на брифинге для СМИ.

Мы подошли к подножию лестницы Северного портика, ведущей в особняк. Дэви указал на сцену на лужайке напротив, которая все еще дорабатывалась. Он кивнул в сторону Пенсильвания-авеню.

"Камеры будут с той стороны сцены, а телевизионные репортажи будут вестись из той медиа-зоны, которую мы проходили раньше". Мы оба кивнули и выглядели крайне заинтересованными, что было несложно. Джош был не так уж и воодушевлен. Он спросил Дэви: "Куда теперь?"

"Хочешь посмотреть аллею?"

Мы продолжали идти мимо президентского особняка в сторону восточного крыла.

Дорога, по которой мы шли, начиналась от белой проходной, которой пользовалась пресса, и полукругом шла к дальнему правому краю лужайки, где находился аналогичный пост охраны. Сотрудник ERT шел к нему от ряда черных пикапов "Шевроле", припаркованных в ряд на подъездной дорожке. Их красные и синие проблесковые маячки, затемненные стекла и антенны напомнили мне, что в радиусе 200 метров от того места, где мы стояли, вероятно, было больше оружия, чем Джим продал за всю свою жизнь. Нам нужно было быть осторожными, чтобы не попасть под удар, когда они будут разбираться с игроками.

Теперь перед нами открылся беспрепятственный вид вниз, на нижнюю площадку по другую сторону лестницы. Я не мог не заметить краску. Она была скорее кремовой, чем белой, и облупилась. Мы прошли немного дальше и спустились по ступенькам, которые вывели нас ниже уровня травы. Внизу Дэви повернулся и пошел назад, чтобы смотреть на нас, объясняя: "Эту часть публика не видит". Мы наклонились, чтобы пройти мимо больших стальных вентиляционных труб. Он указал на президентский особняк.

"Это на самом деле первый этаж. За этой стеной находятся некоторые из государственных комнат, такие как Дипломатическая приемная, Китайская комната, что-то в этом роде". Он указал на область под нами. "Но это интереснее... подвал, вот где все происходит. На самом деле, там два подвала. Боулинг, зоны отдыха, малярная мастерская и ремонтная мастерская. Там даже есть бомбоубежище".

Посмотрев направо, я увидел окна, выходящие на комнаты под подъездной дорожкой и лужайкой Белого дома.

Мы подошли к белой стеклянной двойной двери. На самом деле, теперь она была скорее серой, чем белой. Было видно, что это административная зона. Дэви придержал дверь для меня и Сары. Джош последовал за нами.

Теперь мы находились под главной лестницей. Напротив работала спутниковая бригада под бдительным присмотром сопровождающего из ERT. Дэви помахал ему рукой.

"Привет, Джефф, рад тебя видеть, приятель".

Дэви повел нас к двери, которая была ближе всего к другому входу, куда, казалось, вели все кабели. Пройдя через нее, меня сразу же поразил запах: тяжелый запах школьных обедов и чистящих средств, который я знал с детства и который, повзрослев, стал ассоциировать с армейскими кухнями или лестничными клетками недорогого жилья. Мы находились в холле шириной около четырех метров, с полированными напольными плитками. Стены были каменными, с тонким слоем штукатурки и многолетним слоем кремовой глянцевой краски. В штукатурке были выдолблены желоба и вогнутые участки небрежно толкнутыми тележками с едой, одна из которых, пустая, стояла в коридоре.