Кризис личности

Глава 11

Серебристый «бентли» Джереми Липпинкота трижды объехал вокруг банка, прежде чем поступил сигнал, означавший, что все в порядке и президент «Липпинкот сэйвингз бэнк» может без риска для жизни въехать внутрь.

— На стоянку, Уигглсуорт, — отрывисто скомандовал Джереми.

— Да, мистер Липпинкот.

Шофер заглушил двигатель. Джереми по-прежнему сидел на месте, дожидаясь, пока шофер в коричневой ливрее откроет ему дверь.

На куртке Уигглсуорта банкир заметил висящую на нитке пуговицу.

— Неужели у вас нет никакой гордости? — сквозь зубы процедил Джереми, наследник фамильного богатства Липпинкотов. — Вот эта пуговица у вас еле держится.

Уигглсуорт посмотрел вниз. Его худое лицо стало пепельно-бледным.

— Я не знал, мистер Липпинкот, — выдавил он из себя, прижимая пуговицу к своей похожей на бочку груди.

— Надеюсь, вам известно железное правило насчет безукоризненного внешнего вида.

Уигглсуорт в недоумении наморщил лоб.

— Наверное, нет, сэр.

— Безупречный внешний вид дает право на получение жалованья. Неопрятный внешний вид приводит к удержаниям из жалованья в день, когда нарушение замечено, и во все последующие дни до тех пор, пока оно не будет устранено.

— Но, мистер Липпинкот, я~

— Перестаньте брызгать слюной, наемный водитель, и дайте мне пройти!

Уигглсуорт закрыл рот и проворно повернулся, чтобы забежать вперед и открыть хозяину дверь.

— Пока все, Уигглсуорт.

— Да, мистер Липпинкот.

— Оставайтесь при машине на тот случай, если срочно понадобится куда-то выехать. Но не включайте обогреватель. Собственно, стойте-ка лучше у двери до получения дальнейших распоряжений.

— Смею заметить, сэр, сегодня слегка морозит.

— Если вы умрете, то болтающаяся пуговица станет вам достойной эпитафией, — протянул Джереми, входя в отделанный медью и мрамором вестибюль.

У «Липпинкот сэйвингз бэнк» был вид классического старинного банка. Высоко на потрескавшихся и поблекших мраморных стенах здания висели написанные маслом картины. Полуоткрытый подвал с виду напоминал старинные карманные часы, которым прошедшие годы только придали великолепия. Все было выдержано в таких умеренных тонах, что даже красные в действительности бархатные ограждения казались серыми.

Кругом полный порядок. Кассиры считают деньги, в отделе кредитов затишье, по всей видимости, временное. Слава Богу, никого пока не нужно увольнять. Как же трудно, оказывается, набирать персонал, а с этими новыми квотами тебе еще и указывают, какого цвета работника следует принять! Уж лучше лодырь, но хорошего происхождения, чем какой-нибудь умник-латиноамериканец.

У дверей кабинета его встретил управляющий банком Роулингс.

— В чем дело? — прошипел Джереми. — Мне пришлось трижды объехать здание.

— Я ждал вас в десять тридцать, а не в одиннадцать, мистер Липпинкот, — извиняющимся тоном пробормотал Роулингс.

— Я задержался за чаепитием с лепешками, — объяснил Джереми. — Такой интенсивный и тяжелый труд требует хорошего питания.

— Да, сэр.

— Кстати, о тяжком труде — эти мерзавцы уже приходили?

— ФНУ? Нет, сэр.

— Стало быть, мы от них избавились?

— Сомневаюсь, мистер Липпинкот. Мои объяснения их не удовлетворили.

— Тогда дайте им такие объяснения, которые их удовлетворят, пустоголовый болван!

— Задачка не из простых.

— Почему?

— Как я уже пытался вам объяснить, мистер Липпинкот, это вообще непросто. Банк нарушил несколько важных законов, касающихся электронных платежей, включая «Акт о тайне банковских вкладов» и «Акт о контроле за отмыванием денег». Не говоря уже о требованиях ФНУ сообщать о переводе средств на сумму более десяти тысяч долларов. Боюсь, мы не проявили должного усердия.

— И кто же виноват?

— В сотый раз говорю вам, сэр, эти средства просто внезапно появились в нашей системе. Я тогда сообщал вам, но вы рекомендовали не обращать внимания. Я так и поступил.

— Вы выполняли мои инструкции?

— Да, сэр. Безоговорочно.

— И потому обрушили на нашу голову гнев Федеральной банковской комиссии и Управления дьявольских налогов! — загремел Джереми.

— Прошу вас, сэр~ Только не в присутствии сотрудников.

— Да их надо повесить, таких сотрудников! Короче говоря, это ваша проблема. Приводите все в порядок или освобождайте место.

— Да, мистер Липпинкот, — пролепетал Роулингс, когда дверь из вишневого дерева с медной табличкой захлопнулась перед его носом.

— Продолжайте работу! — приказал управляющий сотрудникам голосом таким же дрожащим, как и его колени.

Джереми Липпинкот места себе не находил от ярости. Что за фрукт этот Роулингс! Пытается переложить всю ответственность за свои личные недочеты на него, Липпинкота. А ведь Липпинкоты прибыли в Плимут-Рок на первом же судне. Роулингсы приплыли по меньшей мере через три рейса, и этот управляющий еще смеет настаивать на своем и говорить с ним как равный! За такую дерзость его придется уволить — правда, тогда «Липпинкот сэйвингз» пришлось бы заменить Роулингса на какого-нибудь итальянца, или, упаси Господи, ирландца.

Правда, переодев свой серый костюм от братьев Брукс на повседневный рабочий, Джереми Липпинкот передумал. Пожалуй, будет лучше, если Роулингс за свои упущения всего-навсего сядет в тюрьму. Тогда, может быть, удастся сохранить за ним должность, чтобы не нанимать кого-нибудь с улицы на постоянной основе. Очевидно, этот варварский закон о равных возможностях при приеме на работу позволяет работодателю сохранять место за таким уголовником, как Роулингс. Да, смысл есть. Реабилитация и прочая чепуха~

Джереми Липпинкот провел первый, самый трудный час рабочего времени в остроумных разговорах с некой мисс Ярость по «горячей линии». К нему уже почти вернулось хорошее настроение, когда за плотно закрытой дверью кабинета послышался какой-то шум.

— Туда нельзя! Не имеете права! — протестовал Роулингс.

— Не имеете! — вторила ему мисс Чалмерс. — Это личный кабинет мистера Липпинкота. Согласно инструкции никто не должен входить к нему, если дверь заперта.

— Так откройте ее, — прогрохотал кто-то грубым голосом. Явно выходец из народа.

— Эту дверь может открыть только мистер Липпинкот.

— Ну тогда я сам ее открою.

— Вы из ФНУ? — в страхе поинтересовался Роулингс. Подлый трус!

— Хуже, — ответил незнакомец.

— Что может быть хуже ФНУ?

— Те люди, которые меня сюда послали. А теперь — прочь с дороги!

— Покажите мне свое удостоверение, — настаивал управляющий. Хороший он человек, этот Роулингс. Поскольку тюрьма — дело решенное, надо будет сохранить за ним его место.

— Удостоверение осталось в машине.

— Я никого не принимаю без служебного удостоверения! — через дверь крикнул Джереми. Для верности он повторил это по селектору — пусть незваный гость знает! В целях устрашения банкир говорил особенно зычным голосом, каким обычно воспитывал юного Тимоти.

— Сейчас я предъявлю вам полномочия! — отозвался грубиян.

Джереми вовсе не понравился его тон. Мгновение спустя в комнату начал входить Роулингс — несмотря ни на что, дверь оставалась плотно закрытой. До сих пор Джереми считал, что при запертой двери в его кабинет войти нельзя.

Однако появившаяся ладонь, несомненно, принадлежала Роулингсу. Липпинкот понял это сразу, невзирая на то что она была сильно сплющена. Да и ткань пиджака была ему знакома.

Следом за сплющенной ладонью показалась еще более сплющенная рука, а издаваемые Роулингсом крики для утонченного слуха Липпинкота стали просто невыносимы.

— Такого удостоверения достаточно? — пророкотал нахал. — Или мне переслать вам его целиком?

— Я готов признать ваши полномочия, — сдавленным голосом согласился Джереми. Он отпер дверь и тут же с опаской отступил на почтительное расстояние.

Дверь распахнулась, и на пороге появился какой-то мужчина.

— Пожалуйста, закройте дверь, — быстро проговорил Джереми. — Незачем им слушать то, что их вовсе не касается.

Мужчина подчинился. И это хорошо. Он хлопнул дверью всего в нескольких сантиметрах от руки Роулингса. Сильная худоба парня делала особенно заметными неестественно широкие запястья. А глаза! Такого мертвого, безжалостного взгляда Джереми еще никогда не видел.

Посетитель пересек комнату, и Липпинкот встал. Одно розовое ухо его маскарадного костюма упало вперед, слегка задев банкира по носу. Тряхнув пушистой головой, Джереми откинул его назад.

— Меня зовут Джереми Липпинкот, я президент «Липпинкот сэйвингз бэнк». Чем могу помочь?

— Прежде всего, объясните, почему вы разгуливаете в костюме розового кролика?

— Потому что голубое мне не идет. И к тому же вопрос очень бестактный, учитывая, что сами вы в майке и джинсах. Присядете?

— Меня интересует лишь пара вопросов.

— Тогда присяду я, чтобы их выслушать.

— Неделю назад на счет Фолкрофтской лечебницы было переведено двенадцать миллионов долларов. Кто это сделал?

— Не имею представления. В одно прекрасное утро деньги просто появились в базе данных наших компьютеров.

— Вы сообщили об этом ФНУ?

— Конечно, нет.

— Почему?

— Они не поверили бы столь неправдоподобному факту, хотя это чистая правда.

— Откуда вам знать, если вы даже не пытались разговаривать с ними?

— Потому что признать подобное — значит навлечь на себя гнев различных докучливых правительственных агентств.

— А вы не боитесь гнева кого-либо другого?

— Прошу прощения?

— Я предупреждал вас, что я хуже ФНУ.

— Сомневаюсь, что такое возможно.

— ФНУ домогается только ваших денег и собственности. Я же обычно не останавливаюсь ни перед чем. Спросите у Роулингса.

Джереми с отсутствующим видом отер пот со лба.

— В этом нет необходимости. Собственно, вам следовало бы с самого начала поговорить именно с Роулингсом. За коммерческие счета отвечает он.

— Я с вами разговариваю! — Человек протянул руки, схватил Джереми Липпинкота за длинные розовые уши и бесцеремонно дернул. Бумаги, ручки и прочие предметы тотчас полетели прямо на иноземный ковер.

— Ох! — вскрикнул Джереми, пропахав его носом. Перевернувшись на спину, банкир поднял вверх свои пушистые розовые лапки.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он у громилы.

— Сдается мне, что вы боитесь щекотки.

— Ничего подобного!

— У меня по этой части глаз наметан. — И человек носком грязного ботинка коснулся пушистого розового живота Джереми. Джереми тотчас затаил дыхание. Однако носок ботинка уже начал свое путешествие по самым чувствительным частям тела Джереми.

— Ха-ха-ха-ха~ Перестаньте! Немедленно перестаньте!

— Не перестану, пока вы не обещаете позвонить в ФНУ.

— Что~ ха-ха~ я им скажу?

— Наберите номер и повторяйте за мной.

— Никогда! Я никогда~ ха-ха-ха~ не стану~ ха-ха~ доносить на себя. Хи-хи!

— Известны случаи, когда люди умирали от смеха.

— Ха-ха! Вы не посмеете!

— С сопливым банкиром в костюме кролика я посмею сделать все что угодно.

После пяти минут неудержимого веселья, когда из глаз его уже вовсю лились слезы. Джереми Липпинкот наконец осознал неотложную необходимость позвонить в ФНУ и сообщить о счете Фолкрофта.

Сначала его не восприняли всерьез, потому что банкир все время хихикал, но, к счастью, Джереми успокоился, и к тому же его соединили с нужным человеком.

— Да, так все и было, — сказал он официальному лицу на другом конце провода. — Аудитора неверно проинформировали. Мы не сообщили о переводе средств, поскольку сомневались в этом. Мы считали, что компьютер просто дал сбой, и ждали реакции клиента, когда он, получив выписку со счета, узнает о неожиданном кредите в двенадцать миллионов долларов. Ну да, мы уже вложили эти деньги. Просто как жест доброй воли. На тот случай, если перевод оказался бы законным. Нет, обычно мы не столь небрежны с переводами. И вообще я бы не стал употреблять термин «небрежно». Это неподходящее слово. Семейство Липпинкотов занималось банковским делом еще тогда, когда такого учреждения, как Управление дьявольских налогов вовсе не существовало!

Липпинкот болезненно поморщился.

— Извините, оговорился. Конечно, Федерального налогового управления. Да, просто слетело с языка. Нет, я вовсе не хотел бросить тень на учреждение, которое смазывает колеса нашей великой нации, как вы удачно выразились. Да, я запомню это на будущее. Да, буду ждать ваших ревизоров на следующей неделе. — Голос Джереми стал вкрадчивым. — Пожалуйста, не обижайте нас. Мы всего лишь сберегательный банк, пытающийся выжить в эти очень непростые времена.

Над ухом Джереми Липпинкота что-то щелкнуло. Трубка вылетела у него из рук и опустилась на рычаг.

— Получилось не так уж плохо, правда? — весело спросил худой брюнет с широкими запястьями.

— Нас будут проверять, а это значит, что Федеральная комиссия по банкам станет совать свой мерзкий нос в наши книги. Не говоря уже о комиссии штата.

— Что, глубоко копают, да? — участливо спросил незнакомец.

— Даже знать не хочу. Я бываю здесь только три раза в неделю, а проработку деталей оставляю на усмотрение своему некомпетентному персоналу. Я никогда не хотел быть банкиром и в Йеле только проедал сотенные. Впрочем, весьма симпатичные бумажки. Мой папочка просто сиял, когда их видел. Ох, что же мне теперь делать?

— На вашем месте, — покидая кабинет, произнес Римо, — я бы нашел себе костюм почище.

Джереми Липпинкот упал головой на стол и зарыдал. Прошло двадцать минут, прежде чем он заметил, что дверь в его кабинет осталась открытой и что он предстал перед ничтожествами во всей своей пушистой красе.

Через силу Липпинкот поднялся и громко хлопнул дверью. Но перед этим он успел-таки выкрикнуть в праведном гневе:

— Теперь вы все знаете, что у меня есть приличная одежда на утро. А вечером я предстану элегантным соболем, с серебристой опушкой на лапках!

Даже после того, как произошло чудо, Бэзил Хьюм не ощутил облегчения.

Примерно неделю назад он стал испытывать страх за свою жизнь. Совершенно новое чувство для директора «Гранд Кайман траст», расположенного в колониальном городе Джорджтауне на благодатном карибском острове Большой Кайман.

Верно, Хьюм имел дело с подонками. С наркобаронами, мафиози или хуже того — с американскими сенаторами. Верно и то, что все эти люди крайне опасны. Они становятся еще опаснее в том случае, если речь заходит об их деньгах. А банк Бэзила Хьюма как раз и взял на себя ответственность за сохранность их денег.

Собственно, банк выполнял единственную функцию — служил конечным пунктом назначения преступных доходов. Для сотрудников «Гранд Кайман траст» был хорош любой поступающий в его обширные хранилища доллар, франк или фунт.

Большая часть денег прибывала в «Гранд Кайман траст» не в бронированных машинах. Этот способ ныне считался чересчур старомодным. В компьютерную эру деньги передвигались по международной электронной системе платежей в виде электромагнитных импульсов.

Валюты разных стран элегантно превращались одна в другую. Если отправлялись франки, то прибывали они уже в виде долларов, если иены — тоже. В компьютерной системе «Гранд Кайман траст» оборот шел только в долларах. При этом клиенту даже не надо было хотя бы раз появляться на острове Большой Кайман. Не нужно было ему и оставлять следы документов. Его деньги были так же хороши, как и деньги другого преступника. И когда возникала потребность, деньги возвращались ему, причем уже в виде драхм, лир или песет — как захочется клиенту.

Для того, кто не желал, чтобы родное правительство слишком усердно вникало в его финансовые дела, это была превосходная система.

Но она имела и оборотную сторону. Да еще какую!

Бэзил Хьюм никогда не верил, что здесь может быть какая бы то ни было оборотная сторона; впрочем, он столь же безапелляционно считал, что ему нечего беспокоиться о настоящих клиентах, которые редко заглядывали в его банк. Главное — переводят деньги, остальное не важно.

А потом разразился банковский кризис.

Даже сейчас, более чем через неделю после того, как чуть не разразилась катастрофа. Бэзил Хьюм так я не смог понять, что же все-таки произошло. В одно прекрасное утро он обнаружил свою документацию в полном беспорядке. Под документацией, разумеется, имеются в виду компьютерные базы данных. Все банковское дело представляет собой системы балансов и итогов, дебитов и кредитов, которые из гроссбухов в черных кожаных переплетах просто перенесены на магнитные диски. Принцип работы абсолютно тот же. Все то же самое — только эффективнее, безопаснее и — как с ужасом понял Бэзил Хьюм — легко поддается электронным искажениям.

Буквально за ночь из памяти компьютеров исчезли все данные о наличии денег на счетах банка. Этому не было объяснения. Подобное считалось просто невозможным.

Вернее сказать, деньги не то чтобы исчезли. Деньги были переведены в один нью-йоркский банк, который, однако, не подтвердил их получения. За одну ночь «Гранд Кайман траст» стал электронным банкротом, насколько знал Бэзил Хьюм — первым в истории.

Кошмарная ситуация даже при нормальных обстоятельствах — если бы клиентами банка были обычные люди.

Когда же счета «Гранд Кайман траст» оказались заблокированы, телефоны в банке прямо-таки раскалились. Жуть! Преступный синдикат Д'Амброзиа. Наркокартель Кали. Наследники покойного и горячо оплакиваемого Пабло Эскобара. И прочие — слишком отвратительные, чтобы лишний раз о них упоминать.

Все хотели знать, где находятся их деньги.

В разгар этих событий на горизонте появился агент американского Министерства финансов по фамилии Смит. Естественно, дело находилось не в его юрисдикции. Бэзил Хьюм чуть не выставил его за дверь, несмотря на утверждения Смита, что он представляет вкладчика, чьи двенадцать миллионов долларов тоже пропали. Некое непонятное федеральное агентство — ФАУ или что-то в этом роде. Правительство Соединенных Штатов беспокоило Бэзила Хьюма меньше всего. Оно не мстит тем, кто манипулирует его деньгами. Чаще всего просто дает еще. Правительство Соединенных Штатов — весьма своеобразный деловой партнер.

Американец заявил, что разбирается в компьютерах, и, поскольку он был уже в курсе дела, Бэзил Хьюм позволил ему пройти в компьютерный зал. Смит очень быстро установил, что беспорядок навел отнюдь не работник «Гранд Кайман траст». Звучало довольно убедительно и логично. Никто из сотрудников не исчез — значит, никто и не виновен. Гарантией тому была преступная природа клиентов банка. Ни один виновный в хищении активов банка не посмеет появиться на работе, если голову его сверлит неотступная мысль, что вот-вот появятся эмиссары какого-нибудь раздраженного клиента и начнут стрелять всех подряд.

Целый день Бэзил Хьюм испытывал невероятные муки человека, которому негде скрыться.

Затем чудесным образом балансы восстановились сами собой.

Стояла глубокая ночь. Охранники держали банк в тройном кольце. И вдруг в течение минуты или двух — не более — все цифры в счетах возвратились к первоначальным значениям.

Все, за исключением — как вскоре показала аудиторская проверка — одного, с которого как в воду кануло двенадцать миллионов.

Когда вспотевший управляющий сообщил об этом Бэзилу Хьюму, тот с криком «Прекрасно!» радостно вскочил со своего кресла. Но тут же сообразил, что смерть от рук одного клиента будет такой же неприятной, как и от рук нескольких.

— Кому принадлежит пропавший счет? — поинтересовался Хьюм.

— Это счет ФЕМУРа, сэр.

— А что это?

— Правительственное агентство Соединенных Штатов.

Бэзил Хьюм вновь рухнул в свое коринфское кресло, испустив вздох глубокого облегчения.

— Их юрисдикция на нас не распространяется, — беззаботно воскликнул он.

Этим вроде бы все и закончилось. Позднее Бэзил Хьюм через своих информаторов в международных банковских кругах узнал, что в то же самое время американская банковская система пережила нечто подобное. И как-то все само собой наладилось. Как именно это произошло, американские банкиры знали не лучше самого Хьюма. Но так как компьютеры банковской системы связаны между собой, Бэзил решил, что в сеть проник какой-то вирус, с которым люди из Федеральной резервной системы США сумели быстро разобраться.

Как только финансы вновь стали нормально циркулировать, раздраженные звонки прекратились. Нет лучше средства успокоить людей, чем деньги. Угроз тоже как не бывало. И ни один клиент не покинул банк — что, впрочем, неудивительно. Куда же еще им податься? В Швейцарию? Там слишком суровый климат.

Каждый день Бэзил Хьюм снимал очередной ряд оцепления. Теперь, спустя две недели, охраны было лишь чуть больше обычного, но этого вполне хватало для того, чтобы спокойно разговаривать с вкладчиками. И было более чем достаточно, чтобы достойно встретить нежелательных представителей американского правительства.

В конце концов Большой Кайман находится вне юрисдикции США, а потому ФЕМУР или как его там — всего лишь рядовой вкладчик. Причем из мелких. Мелких и бессильных.

Мастер Синанджу видел охранников с пистолетами на поясе и автоматами через плечо. В тропическом обмундировании цвета хаки они скорее смахивали на солдат. Тем не менее, это были именно охранники. Солдаты не стали бы действовать в открытую, окружая стеклянное здание, стоящее в залитом солнцем городе под названием Джорджтаун.

— Мне сюда, — кивнул Чиун таксисту, который привез его из аэропорта.

— В «Гранд Кайман траст»?

— Да.

— Странный выбор! Они не обслуживают обычных клиентов.

— Это ведь банк, не так ли?

— Если вам нужен банк, чтобы обналичить чек, — отозвался водитель, говоривший с едва заметным карибским и в то же время шотландским акцентом, — рекомендую вам прекрасный банк по соседству. Сюда не стоит соваться, сэр. Это называется банк с лицензией "Б". Только оффшорная торговля — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду.

— Мне сюда, — стоял на своем Чиун. — Сколько с меня?

— Тринадцать американских долларов или десять местных.

— Просто грабеж какой-то!

— По счетчику, сэр.

— Счетчик врет. Я заплачу половину.

— Если я возьму половину, мне придется доплачивать самому.

— Лучше половина, чем ничего.

— Если вы не заплатите, я позову полицию.

— Да, перед этим банком я вижу много сильных и бравых полицейских, — подтвердил Чиун, указывая на охранников в хаки.

— У меня нет выбора, сэр.

Таксист пронзительно свистнул и махнул охранникам рукой. Трое мгновенно вышли из строя и направились к машине. Кольцо охранников вокруг банка тут же сомкнулось — все равно что затянулась рана.

— Этот старик не хочет платить за поездку, — буркнул водитель, указывая пальцем на заднее сиденье.

— Какой старик? — недоуменно спросили охранники.

Водитель повернул голову, но не увидел даже вмятин на заднем сиденье, свидетельствующих о том, что здесь только что кто-то сидел.

— Вы не видели, как он вышел из моей машины? — озабоченно проговорил он.

— Нет.

— Но он здесь был! Маленький такой, в восточном одеянии. Черное с золотом, как у бабочки-"монарха", кимоно.

Охранники переглянулись и открыли заднюю дверцу.

— Может, он спрятался?

— Сзади пусто.

— Пощупайте сиденье, — стал умолять их водитель. — Оно наверняка теплое.

Один из охранников так и сделал, но никаких следов старика не обнаружил.

— Сиденье холодное, — подтвердил другой.

Поиски в ближайших окрестностях ничего не дали. Несмотря на то что такси все время стояло на виду у целой толпы охранников (да и пассажир как-никак не иголка), никто ничего не заметил.

Водитель отправился в обратный путь. На лице его отражалось отчаяние, а карман стал легче на ту сумму, которую показывал счетчик.

Вот так мастер Синанджу преодолел кольцо охранников, окружавших здание, куда ему надо было проникнуть. Никто не видел его приближения. Никто не поднял руку, чтобы его остановить. А все потому, что глаза стражей были прикованы к алчному таксисту и трем охранникам, которым тот заплетающимся от горя и смущения языком пытался объяснить ситуацию.

Мастер Синанджу вошел в банк через служебный вход, но и тут никто не обратил на него внимания. За столами сидели фавориты, устремив взгляды на янтарно-желтые и изумрудно-зеленые экраны своих компьютерных оракулов. С головой поглощенные в свою бесполезную работу, они даже не почувствовали появления Чиуна.

Здесь сидел только один кассир за одной-единственной стойкой кассы. И ни одного клиента. Поистине необычный банк!

Мастер Синанджу скользил вперед по проходам, рукава шелкового кимоно развевались, подобно крыльям той бабочки, цвета которой запечатлелись на ткани его одежды. Он не хотел быть замеченным, и его не замечали.

Так было до тех пор, пока Чиун не подошел к двери с табличкой «Бэзил Хьюм, директор».

У двери за столом сидела загорелая молодая женщина. Секретарь. Она подняла взгляд на мастера Синанджу, лишь когда его тень упала непосредственно на нее.

— Чем могу помочь, сэр? — спросила она, улыбаясь одними губами.

Чиун пальцем указал на дверь.

— Я хочу получить аудиенцию у этого человека.

— Мистер Хьюм сегодня не принимает.

— Тогда ему ничто не помешает поговорить со мной, — ответил мастер Синанджу, взявшись за дверную ручку. Она не поддалась. Заперто. Тогда кореец нажал посильнее, и ручка с треском отвалилась. Он отдал ее секретарю, тотчас машинально протянувшей руку.

Так она и осталась стоять на месте, перебрасывая из ладони в ладонь раскаленную медную дверную ручку.

— Ой-ей-ей! — причитала девица. — Боже мой, как горячо!

Бэзил Хьюм оторвал взгляд от стола и увидел перед собой одетого в странный костюм крошечного азиата. Рука банкира привычно протянулась к кнопке вызова охраны, но он тут же в нерешительности отдернул ее. Стоящая перед ним весьма колоритная личность казалась совершенно старой и дряхлой и явно не представляла собой угрозы.

— Да? — вопросительно склонил голову Хьюм.

— Нет! — отозвался крошечный азиат и одним грациозным прыжком преодолел большую часть кабинета. Его раскинутые в стороны руки весьма напоминали крылья бабочки-"монарха". Посетитель внезапно протянул руку к сигнальной кнопке, словно собираясь ее вырвать. Но не вырвал. Когда желтая Рука отстранилась, кнопка оказалась вдавленной глубоко в стол.

В недоумении хлопая глазами, Бэзил Хьюм смотрел на черную кнопку, которая словно находилась в жерле крошечного вулкана.

Невероятно! Всего лишь одно легкое прикосновение!.. И тем не менее так оно и было. Поэтому Бэзил небрежно бросил:

— Чем могу помочь, дружище?

— Ты можешь умереть и избавить меня от хлопот, — проскрипел старик.

— Каких хлопот?

— Предать тебя казни.

Глаза Бэзила Хьюма широко распахнулись.

— Как прикажете понимать, буквально?

— Твой смертный приговор уже подписан.

У Бэзила Хьюма сразу поднялось кровяное давление. Стараясь отвлечь внимание посетителя, он медленно потянулся к кнопке вызова охраны. Может быть, связь еще действует.

— Могу ли я спросить — кем?

— Император Америки потребовал твоей смерти, ибо ты потерял деньги, которые были тебе доверены.

— В Америке нет императора, — заметил Бэзил Хьюм.

— Это тайна.

— Ах вот оно что, — протянул Хьюм, нащупав пальцами медные края кнопки. — Ну, дружище, если вы пришли за тем, чтобы казнить меня, — он беззаботно поднял вторую руку, — что ж — казните. Я виноват. — И директор банка неестественно засмеялся, нащупав упрятанную глубоко в столе черную кнопку.

Перед глазами Хьюма молнией мелькнул ноготь, почти такой же длинный, как палец, из которого он рос.

Все произошло с такой быстротой, что Бэзил Хьюм и не ощутил удара. Он осмотрел себя спереди. Галстук в порядке. Жемчужно-белая рубашка на вид ничуть не изменилась. Пуговицы пиджака тоже на своих местах.

И только бросив взгляд на дырку в столе, Хьюм заметил кровь, которая скапливалась в углублении, как в колодце. Не понимая, откуда течет кровь, он еще раз осмотрел себя.

Когда Бэзил поднял свою левую руку — ту, которую тянул к звонку, — он наконец ощутил, что по рукаву стекает кровь. Левое запястье было алым. Ему так быстро и ровно перерезали вены, что банкир этого даже не почувствовал!

— Честное слово, вот это да! — воскликнул он.

— Это твое последнее слово, — подвел итог старый азиат. — Ты должен замолчать.

И ноготь, которым удавалось резать с такой легкостью, вонзился директору в Адамово яблоко и рассек его вместе с голосовыми связками.

Бэзил Хьюм понял это, когда попытался заговорить, но сумел выдавить из себя только нечленораздельный хрип.

Вскочив с кресла, он в ужасе заметался по комнате. Внезапно кровь забила фонтаном и из его правой руки. При этом движения азиата слились в одно смутное пятно.

Как сквозь сон банкир услышал скрипучий голос, который выкрикивал:

— Скорее! Скорее! Этот человек сошел с ума!

Секретарша Бэзила Хьюма просунула голову в кабинет и увидела, что все вокруг залито кровью. Что удивительно, она не упала в обморок. Она просто позеленела и нетвердой походкой направилась в женский туалет, откуда вышла много часов спустя.

— Что здесь происходит? — с негодованием воскликнул какой-то мужчина.

— Я только спросил его, где мои деньги, а он вскрыл себе вены, — объяснил хитрый старый азиат, возбужденно тряся своей чахлой бороденкой.

— Мистер Хьюм, это правда?

Директор метался вокруг стола, всюду разбрызгивая кровь. Он попытался заговорить, но не смог. Он пытался обличительным жестом указать на старого азиата, но тот перемещался так ловко, что Хьюму никак не удавалось это сделать.

— Боже мой! Это действительно правда!

— Вызовите «скорую»! — закричал кто-то.

«Скорая помощь» прибыла через десять минут. К этому времени в кабинет Хьюма сбежались охранники, которые уложили шефа на мягкий иноземный ковер и попытались оказать ему первую помощь. Все одновременно.

В последние мгновения жизни, освежая своей кровью бордовую окраску ковра, Бэзил Хьюм понял, что он недооценил гнев американского правительства. И могущество американского императора, кем бы ни был этот жестокий негодяй.

Никто не видел, как мастер Синанджу покидал «Гранд Кайман траст» — точно так же, как никто не заметил его появления.

Спустя какое-то время на главной улице Джорджтауна остановилось такси.

— Отвезите меня в аэропорт, — произнес знакомый скрипучий голос.

Водитель высунул голову из окна.

— Боже, опять вы!

— Я вас первый раз вижу, — обиженно заявил Чиун.

— Сначала заплатите мне за прошлую поездку, или я вас никуда не повезу.

— Сколько?

— Тринадцать американских долларов.

— Слишком дорого.

— Тогда можешь нюхать дым из моей выхлопной трубы, вот что!

Водитель тронул с места. Он так и не услышал, как открылась, а потом закрылась задняя дверца, не заметил, что везет пассажира. Он обнаружил негодяя лишь тогда, когда машина притормозила на светофоре у памятника королю Георгу V и дверца вдруг открылась.

Водитель оглянулся. К его удивлению, из такси вылез крошечный азиат и пересел в соседнюю машину, тоже остановившуюся на перекрестке.

— В аэропорт, о счастливейший! — крикнул кореец. — И имейте в виду, за скорость я дам хорошие чаевые.

Загорелся зеленый свет. Второй таксист тронул с места прежде, чем коллега успел предупредить его о жулике-пассажире.

Обманутый шофер уткнулся носом в баранку и горько зарыдал от бессилия. Так он и рыдал до тех пор, пока автоинспектор не оштрафовал его по причине создания помех движению транспорта.