Кризис личности

Глава 19

Это была лучшая новость из всех, что получил за день агент УБН Уэйн Тардо.

Прошло тридцать пять часов с тех пор, как ФНУ выбросило его вместе со всеми людьми из Фолкрофта.

Невероятно унизительно! ФНУ даже заставила Тардо забрать своих раненых.

— Но это же больница! — запротестовал он.

— Это наша больница, — со значением отозвался специальный агент Джек Колдстад. — Опять же — собственность ФНУ. Пока она в наших руках, для сотрудников УБН вход сюда заказан.

— Не имеете права!

— Очень даже имеем. Разве что вы захотите в отместку подстрелить еще кого-нибудь из ФНУ при исполнении служебных обязанностей, — саркастически добавил он.

Тардо по сотовому телефону позвонил своему начальству.

— Нельзя допустить, чтобы эта информация просочилась в прессу, — сказала ему важная шишка из УБН. — Уходите.

— Но ФНУ не в меньшей степени потеряет лицо, чем мы.

— ФНУ необходима для стабильной работы правительства и национальной обороны. А мы ведем борьбу с наркотиками, которая — все знают — требует денег. У них выигрышная позиция. Так что уходите. Но не отказывайтесь от прав на это здание, чтобы при случае можно было что-то предпринять.

— Роджер! — позвал Тардо и отдал приказ начать самое унизительное отступление за всю историю Управления по борьбе с наркотиками.

Они вывели лодки и бросили якоря в проливе. С этого момента началась обычная рутина: люди вели наблюдение за объектом и поедали несвежие чизбургеры.

В Фолкрофте творилось что-то странное. Приезжали и уезжали машины — в основном уезжали. Судя по номерам, которые удавалось различить в бинокль, отправляли домой персонал больницы. Больше никакой деятельности не наблюдалось — разве что по-прежнему безостановочно кружили проклятые грифы.

И тут запищал сотовый телефон, предназначенный для секретных переговоров. Звонил начальник.

— Я только что говорил с Ричардом Браллом из ФНУ, — раздалось в трубке.

— Ну?

— Он угрожал мне проверкой, если УБН не перестанет вмешиваться в дела Фолкрофта.

— Вот подонок!

— Меня проверка не страшит. А вас?

— У меня все чисто.

— Опросите своих людей. Если у кого-то есть проблемы с налогами, немедленно отошлите их отсюда. С остальными входите в лечебницу.

— Говорят, там нет незаконных наркотиков, — заметил Тардо.

— Пусть говорят что угодно. Возьмите Фолкрофт под свой контроль — вплоть до последнего кирпича.

— А если они будут сопротивляться?

— А что они станут делать — стрелять на поражение?

— Ясно, сэр. Я сообщу вам, когда операция будет закончена.

— Ладно, действуйте.

Хихикнув, Уэйн Тардо задвинул антенну телефона сотовой связи и кивнул своим ребятам:

— Сверху требуют, чтобы мы взяли Фолкрофт.

У подчиненных сразу же поднялось настроение. Недоеденные чизбургеры полетели за борт.

— Пойдут только те, у кого полный порядок с налогами.

Двое агентов со стоном выругались.

— Передайте по всем лодкам. Тем, у кого возможны проблемы с ФНУ, собраться вон на той лодке. Остальным — приготовиться.

В конце концов на запасной лодке осталась всего трое. Тардо и сам удивился этому. Он уже решил, что потеряет половину команды.

Когда приготовления закончились, агенты надели маски и взяли оружие на изготовку, Уэйн Тардо отдал приказ:

— Высадиться на берег!

Тотчас пробудились к жизни лодочные моторы, и все бойцы разом прижались к бортам — на тот случай, если ФНУ решит защищать свою добычу.

— Вряд ли такое случалось раньше, — пробормотал один из агентов.

— Мы сейчас пишем историю межведомственных отношений, — хмыкнул Тардо. — Угадайте, кто проиграет?

Харолд В. Смит ни глазам, ни ушам своим не верил.

Рядом, у больничной койки, вновь стоял мастер Синанджу.

— Я принес и радостные, и печальные известия, — нараспев заговорил он.

Смит быстро заморгал глазами.

— Я пришел освободить тебя от этого несчастного состояния. Но только если ты обещаешь, что не причинишь себе вреда. Моргни два раза своими царственными глазами, и ты — свободен.

Смит дважды моргнул.

И ноготь Чиуна легко, словно крылышко мотылька, прикоснулся ко лбу шефа.

Смит ощутил, как к нему возвращается жизнь. Он сел. И немедленно почувствовал тяжесть в брюках.

— Мне нужно переодеться, — слабым голосом протянул он.

— У нас совсем нет времени. Ибо таксидермисты террора отдали приказ сломать оковы тех злодеев, которые находятся у тебя в рабстве.

До Смита не сразу дошло, о чем идет речь.

— Бисли?

Чиун мрачно кивнул.

— А также ужасный Голландец.

— Вызови доктора Герлинга. Я отменю приказ.

Чиун поклонился.

— Будет исполнено, о повелитель! — И он стремглав выскочил из комнаты.

Смит выбрался из постели и заковылял в ванную. Такой грех с ним не случался с третьего класса, когда на важном экзамене по английскому он, слишком понадеявшись на себя, не стал проситься выйти и испачкал себе штанишки.

Хоть бы в ванной нашлось достаточно бумажных полотенец, чтобы вытереться! Если нет, придется позвать на помощь обслуживающий персонал — сколько бы его ни осталось.

Доктор Элдас Герлинг в раздумье стоял перед стальной дверью, ведущей в одну из палат психиатрического отделения Фолкрофтской лечебницы.

Конечно, он получил указания, но оставался еще долг перед пациентами.

Отпустить на свободу человека, величающего себя Дядей Сэмом Бисли, по отношению к этому бедняге было бы величайшей несправедливостью. Из-за своей мании он не способен жить в обществе. Совершенно не способен. Более того, такой человек социально опасен.

Один бог знает, что он наделает, если доберется до Калифорнии и корпорации Бисли. Он поклялся линчевать буквально каждого служащего огромной корпорации, начиная с президента и кончая последним швейцаром, одетым в костюм мышки Мононгагелы или утенка Дингбата.

ФНУ тем не менее издала соответствующий приказ. А Фолкрофтом сейчас управляло ФНУ.

Поэтому доктор Герлинг отодвинул стальную задвижку, вставил медный ключ в замок и резко повернул. Замок со скрежетом открылся.

— Время пришло! — объявил доктор Герлинг, входя в комнату, воздух в которой был раскален до девяноста двух градусов,[8] ибо так потребовал пират.

Человек, называвший себя Дядей Сэмом Бисли, как обычно, сидел за письменным столом и что-то рисовал.

Бисли даже не взглянул на вошедшего.

— Время для чего, шарлатан?

— Время идти.

— Идти? Куда идти?

— Идти отсюда. Вы выписываетесь.

— Мое время закончилось?

— Как я понимаю, удача вас покинула.

Дядя Сэм Бисли встал и поправил здоровой левой рукой пиратскую кружевную манжетку у себя на груди. Затем на искусственной ноге заковылял к двери.

— Вы, идиоты, совсем не вовремя признаете очевидное. Где моя рука?

— Вы имеете в виду крючок?

— Нет, моя механическая рука. Сюда я был доставлен с механической рукой, 1де она?

— Я знаю только о крючке.

— Они заменили мне руку на этот идиотский крючок. Кто сейчас носит крючки?

— Может быть, тот, кто одевается как пират, — отозвался доктор Герлинг.

— Не валяйте дурака! Так вы собираетесь вернуть мне руку или я должен раздобыть ее сам?

— Боюсь, вам придется выписываться в вашем нынешнем виде. У вас есть родственники, которым я мог бы позвонить?

— Если бы у меня были стоящие родственники, разве они позволили бы загнать меня в эту дьявольскую дыру? А теперь ведите меня туда, где находится моя рука!

— Я провожу вас к выходу, где вас будет ждать такси. А пока подождите здесь.

— Черта с два! — взревел Дядя Сэм Бисли и схватил доктора Элдаса Герлинга за пухлую шею.

Доктор Герлинг отбивался так, как может отбиваться человек со слабыми мускулами и излишним весом — то есть не очень сильно. Его круглое лицо сначала порозовело, потом стало ярко-алым, а когда приобрело пурпурный цвет, пухлые пальцы Герлинга перестали хватать манжетку на груди Дяди Сэма Бисли, и доктор соскользнул на пол.

Каблуком своего серебряного башмака Дядя Сэм Бисли раздавил очки доктора Герлинга прямо у него на лице и вышел в коридор навстречу свободе.

Двигаясь по коридору в поисках своей пропавшей руки, Бисли открывал двери медным ключом, который подобрал с пола возле дергающегося тела доктора Герлинга.

— Выходите, выходите, психи! — напевал он, распахивая настежь двери по обе стороны коридора.

Когда Дядя Сэм подошел к комнате с надписью «Пурселл», ее обитатель лишь поднял на пришельца голубые глаза, не сделав ни малейшей попытки сдвинуться с места.

— Идиот! — проворчал Дядя Сэм Бисли, направляясь к следующей двери.

Римо Уильямс скользнул к двери фолкрофтского подвала только тогда, когда услышал рев моторных лодок, приближавшихся со стороны пролива Лонг-Айленд. Заглянув за угол, Римо увидел, как они направляются к пристани, вздымая за собой грязную пену.

Даже с такого расстояния его зоркие глаза могли различить на черных боевых костюмах людей нарисованные по трафарету буквы «УБН».

— Черт побери! — воскликнул Римо. — Будет у меня сегодня хоть минута отдыха?

Подобравшись к черному ходу, он в нерешительности остановился. Теперь уже поздно увозить золото. А стоит только Чиуну понять, в чем дело, как он сразу впадет в ярость и станет убивать всех подряд. Собственно, он, вероятно, уже на пути сюда.

Конечно, хорошо бы увести отсюда мастера Синанджу, прежде чем тот начнет крушить агентов УБН налево и направо. Но если оставить золото, УБН на него обязательно наткнется.

Римо на мгновение задумался, вращая своими широкими запястьями и не зная, на что решиться.

Если бы только можно было заставить все это золото исчезнуть~

Мастер Синанджу обнаружил доктора Элдаса Герлинга без сознания у распахнутой двери.

Чиун как вихрь влетел в палату и не нашел там человека по имени Бисли. Кошмар да и только, но еще большая неприятность ждала его впереди.

Вдоль по коридору были распахнуты все двери. С бьющимся сердцем мастер Синанджу мчался от одной палаты к другой.

И только один Иеремия Пурселл до сих пор сидел в своей комнате. Тот самый Иеремия Пурселл, которого также звали Голландец. Он был воспитанником первого ученика Чиуна, Нуича Предателя. Кроме Римо, Голландец стал единственным белым, которому корейцы раскрыли тайны солнечного источника Синанджу. Учился он хорошо, но был таким же порочным, как и его учитель — племянник Чиуна.

Трижды они сражались с гнусным Голландцем. В последний раз тот подло убил девицу Ма Ли, на которой собирался жениться Римо. Римо выследил Голландца и жестоко отомстил. Когда все было кончено, Голландец представлял собой совершенно беспомощного человека с разрушенным сознанием. Без мозгов он не сможет вспомнить о Синанджу и потому больше не опасен.

Голландец обладал и другим талантом — неявно выраженные гипнотические способности делали его коварным противником и без тех знаний, которым негодяй научился от Нуича Предателя. Уничтожив его сознание, удалось также устранить и эту угрозу.

«Но еще, — думал Чиун, перебегая от двери к двери, — жива легенда Синанджу согласно которой Голландец столь тесно связан с белым ночным тигром, то есть с Римо, что смерть одного влечет за собой и смерть другого».

Если впавший в детство Голландец пойдет бродить по Фолкрофту и причинит себе вред, то Римо ждет та же самая судьба.

А если пути негодяя и ученика Чиуна вновь пересекутся, то погибнут оба. Ибо Римо вполне способен довести свою давнюю месть до конца.

Вот потому-то кореец и прыгал от одной палаты к другой с озабоченным видом. Он успокоился только тогда, когда подошел к палате Пурселла. Дверь была открыта, но сам Иеремия сидел в комнате целый и невредимый. Он смотрел телевизор. Глаза его были прикованы к экрану, руки беспомощно сложены на груди.

Мастер Синанджу замер на пороге и уставился на Голландца. Может, сработала интуиция Голландца, а может быть, какие-то остатки прежней подготовки Синанджу — только Иеремия Пурселл, побледнев, медленно повернулся к двери.

Ужасное сияние голубых глаз сосредоточилось на лице мастера Синанджу. Голландец криво улыбнулся и высунул неестественно розовый язык.

А потом захихикал — неприятным, безумным смехом.

Мастер Синанджу поспешно захлопнул дверь и, поскольку ключа у него не было, отвел руку и ударил кулаком по замку. Петли застонали, крошечное стеклянное окошко разбилось.

Зато дверь буквально приварилась к раме.

Повернувшись, мастер Синанджу вновь заскользил по коридору. Похоже, опасность со стороны Голландца миновала. Правда, оставался еще Бисли; впрочем, он представлял собой значительно меньшую проблему. Его нетрудно будет найти и захватить.

И тут за толстыми стенами крепости Фолкрофт послышался рев лодочных моторов и звуки стрельбы.

— Что это? — проскрипел Чиун. — Что это?!

Подойдя к окну, мастер Синанджу не без содрогания увидел, как к берегу вновь приближаются лодки и люди в черном, со стреляющими палками в руках, высаживаются прямо в грязь.

— Золото! — крикнул он и взлетел вверх по лестнице, подобно мотыльку, устремляющемуся на огонь.

На этот раз тем, кто посмел его так рассердить, пощады не будет.