Кротовский, вы последний

Глава 9

— Ну что, Кротовский, пройдемся… — говорит маг воздушник с этакой ленцой в голосе, мол бить меня ему скучно, но приходится.

— Куда пройдемся?

— До туалета, — ухмыляется студент.

Мне так-то нет резона с ним «куда-то прохаживаться». Но мы стоим в нескольких шагах от кабинета, где идет лекция. Не хочу пугать Белкину видом избитой рожи и кровищей. А с минуты на минуту урок закончится, первокурсники пойдут на выход.

— Ладно, давай пройдемся.

Вообще, дичь какая-то. Я точно попал в царскую Россию? Где благородные манеры? Брошенные перчатки? Дуэли с секундантами? Обращение на «вы»? Здесь бароны с графами или гопота подворотная?

Мы двинулись вдоль по коридору. Маг воздушник пошел первым, я — следом.

— Спиной к нему не поворачивайся, — предупреждает Репейников студента, — У Кротовского совсем никаких нравственных принципов. Может ударить в спину.

Ну надо же. Рассуждать о принципах почему-то больше всего любят отморозки. Маг воздушник от слов Репейникова хотел отмахнуться, но передумал.

— Иди вперед, — приказал он мне, а затем бросил Репейникову, — А ты здесь жди.

Тут я студентика понимаю. Для него и без того не будет никакой чести избить нулевку первокурсника. И уж тем более, если двое на одного.

— Я здесь буду ждать, — зачем-то сообщает Репейников с таким видом, будто озвучивает свое собственное решение.

— Давай. Вперед, — говорит мне воздушник.

Вокруг его кулаков начинают закручиваться небольшие вихри. Затем эти вихри разрастаются и охватывают предплечья. Я четко осознаю, что против мага у меня нет ни единого шанса. Отправляюсь по коридору с единственной мыслью, это нужно просто пережить. В конце концов убивать меня он не собирается.

Доходим до туалета. Я открываю дверь и захожу первым. Студент заходит сразу следом.

— Зря ты это, Кротовский, — бросает мне в спину студентик, — Твой отец тоже лез, куда не следует. Не повторял бы ты его ошибок.

Вот как. Просто молча меня избить воздушник считает слишком уж бездушным поступком. Он пытается объясниться, он пытается ссылаться на обстоятельства, преподносит это как урок для меня непонятливого. Ладно, плюсик тебе в карму. Будем считать, что ты не настолько гнилой тип, как Репейников.

Я поворачиваюсь к студенту лицом. Это, пожалуй, единственное, что я могу сделать. Встретить свою участь, глядя противнику в глаза… и тут я чувствую, как шевельнулся крот в межмировой пустоте:

— «соберись, не будь тряпкой».

— «Да что я могу ему противопоставить? У меня ноль силы»

— «Дурак, у тебя есть видение! Не нужно много силы, если ты видишь…»

Ладно, попытка — не пытка. Терять мне нечего. Я решил попробовать и… начал воспринимать студента иначе. В сущности, прямостоящий человек — это кожаный мешок с костями. Десятки костей составлены одна на другую и не обсыпаются только потому, что множество мышц удерживают их в шатком равновесии.

А еще увидел, что человек в принципе не статичен. Он дышит, у него бьется сердце, по сосудам прокачивается кровь под немалым давлением. Все это нагромождение костей постоянно кренится и стремится к обрушению. Разные мышцы ежесекундно меняют степень напряженности, чтобы возвращать всю эту костяную конструкцию в вертикальное положение.

Я снова вошел видением в то темное пространство, где замирает время. И начал видеть образы… образы из младенчества этого студента.

Он довольно долго не мог самостоятельно встать на ножки. Ему приходилось подыматься, хватаясь за стул. А чуть позже, когда он научился стоять и начал учиться ходить, он цеплялся за руку няньки. Еще не осознавая своего магического дара, он выстроил из воздушной струи опору. Ту, которая заменила ему стул, а затем заменила и руку няньки.

Теперь этот студент вырос. Он уверенно стоит на ногах. Детские трудности давно остались позади и стерлись из его памяти… но опора осталась.

И тогда, следуя какому-то внезапному наитию, я просто протянул руку и выдернул эту опору. В сущности, я к студенту даже не прикасался. Опора-то находится за пределами его тела. Но такого эффекта я не ожидал. Студент обрушился на пол, как карточный домик, из которого выдернули ключевую карту.

Мне даже не пришлось его добивать. Он испытал такое потрясение, будто лишился главной опоры своей жизни… а впрочем, почему «будто». Не только тело на нее опиралось, на нее опиралась вся его картина мира.

Быстро выхожу из туалета и иду по коридору. Я тоже испытал сейчас немалое потрясение. Это что-то невероятное. Что это, блин, сейчас было? Магия?

— «Хуягия, — насмешливо пробурчал крот из темноты, — ты просто увидел опору… чего так возбудился?»

— «Но как? Как можно воздействовать на то, чего не существует?»

— «Что значит, не существует? Ты сам видел опору в его сознании»

— «Вот это вообще не ответ. Или тогда скажи мне, как можно воздействовать на то, что существует только в его сознании?»

— «Я тоже существую только в твоем сознании. Я же на тебя дурака как-то воздействую, — невозмутимо отвечает крот, — Вы, двуногие прямоходящие, крайне неустойчивые существа и творите опоры на чем только можете и на ком только можете…»

В каком-то смысле я с кротом согласен. Люди строят опоры на родителей, друзей, сотрудников, работодателей… и когда предает друг, уходит жена, увольняет начальник, опора обрушивается, а вместе с опорой порой обрушивается весь мир. Но здесь то другое…

— «Здесь тоже самое», — категорично отрубает крот.

— «Все равно не понимаю. Я ему не друг, не жена и не начальник. И я его не предавал и не увольнял…»

— «Не пытайся найти объяснения всему сразу. Тот студентик, маг-воздушник… думаешь, он понимает, как работает его магия? Ни черта он не понимает. Он просто научился ею пользоваться… а ты сделал для него доброе дело, выбил дурацкую подпорку, с которой он не хотел расставаться. Теперь, может, наконец перейдет на третий уровень…»

На этом крот потерял ко мне интерес и «выходить на связь» перестал. Мне кажется, я ему просто наскучил. Понимаю, этот крот древний, как бог. Я для него дитя неразумное. Увы, все относительно. Это по людским меркам я старый и мудрый, а по его… смешно сравнивать.

Прохожу мимо стоящего в коридоре Репейникова с невозмутимым покер-фэйсом. Даже взглядом его не одариваю. Будто он вообще не стоит моего внимания… как старая мебель. Только отмечаю краем глаза, как вытягивается его лицо. Что, не ожидал такого? Рухнула твоя опора? Давай, беги в сортир. Помогай своему дружку заново собирать развалившуюся картину мира.

К кабинетной двери успеваю как раз на окончание лекции. Выйдя в коридор и увидев, что я ее поджидаю, Белкина засияла. Видать, мелкая заучка не избалована вниманием сверстников. А тут у нее появился целый кавалер в моем лице, да еще готовый всюду сопровождать.

— Куда мы теперь? — спрашиваю Белкину, — Идем изготавливать свитки?

— Сейчас большой обеденный перерыв. Все пойдут в столовую.

— Тогда и мы пойдем в столовую. Лично я голоден.

Столовая оказалась вполне обычной столовой, разве только интерьер побогаче. А так: подносы, очередь у раздачи, самообслуживание. Все-таки реальность, даже магическая, не идет в сравнение с рафинированной сказкой про английского мальчика Гарри. По мановению волшебной палочки еда сама собой не появляется. И платить за еду приходится. Я сунулся было рассчитаться за двоих, но Белкина отказалась категорически. Мол здесь так не принято.

А еще здесь оказались поделены «посадочные места». Куда попало не сядешь. Мы с Белкиной ни к какому «цеху» не принадлежим. Нам приходится усаживаться в дальнем углу зала, где обедают всякие прочие неприкаянные. Зато со своего места я хорошо вижу всех остальных.

По моим прикидкам в магуче обучается под три тысячи человек. В среднем по тысяче на курсе, потому что обучение здесь трехлетнее. В столовую, конечно, все три тысячи за раз не поместились бы. Но добрая треть, я так думаю, здесь сейчас собралась.

Самая большая группировка — бойцы. То есть те, кто сражается с тварями тьмы. Второе по численности объединение — ремесленники. Но есть и другие… поменьше и, на мой взгляд, более сплоченные.

— А вон там, что за группа? — меня заинтересовала компания с самым высоким магическим уровнем. Потенциалы у них разные, но текущий ранг не меньше тройки.

— Это старшекурсники, охотники на тварей, — уважительно сообщает Белкина.

— Бойцы и охотники, разве не одно и тоже?

— Нет, что ты. Бойцы просто стерегут границу. И убивают тварей, когда те сами приходят. А охотники уходят в глубины изнанки. Они выслеживают сильных тварей с необычными макрами.

Он оно что. Серьезные ребята. Всегда с уважением относился к людям, которые делают опасную и сложную работу. А охота на изнанке, я так думаю, работа не из простых.

Замечаю, что к еще одной группе направляется Репейников с подносом. Студента воздушника, кстати, не видать.

— А это, что за типы? К которым Репей подсел? И почему среди них добрая половина давно вышла из студенческого возраста?

— Надзиратели.

— Кто?

— Надзиратели. У них в остроге есть столовая. Но так себе. Они часто в нашу ходят.

— И за кем они надзирают?

— За каторжанами, за кем же еще?

Ага, припоминаю. Читал сегодня в библиотеке, что макры растительного происхождения добывают каторжане путем «раскопок залежных слоев Изнаночного грунта».

— Это ж сколько надо магов в кандалы забить, чтобы они добывали макры карьерным способом?

— Кротовский, с чего ты решил, что каторжане — маги?

— Так. Минуточку, — напрягаю память, — Мне Аню… Анна Смородинцева говорила, что на изнанку только маги ходят.

— Твоя Анна все перепутала, — Белкина важно вздернула нос, упустить такую возможность и не уесть Анюту, она просто не смогла, — Любой сможет пройти на Изнанку. Только немагов Изнанка очень быстро убьет.

Э-э. А сейчас мне стало немного боязно. Я ж вроде тоже немаг. У меня ж по нолям все… может тут магическая радиация? Может я уже того… заражен… или я все-таки немножко маг?

— А скажи, Белкина, — осторожно подбираю слова, — А если мы нулевки, то мы маги или…

— Нет, конечно. Какие мы маги… я тебе поражаюсь, Кротовский. Не знаешь элементарных понятий.

— Вот ты меня совсем запутала. А почему мы с тобой не помираем, раз мы не маги?

— Ой, извини. Иногда забываю, что ты из глухой деревни.

Зазнайский поучающий тон мелкой очкастой Белкиной не оставляет сомнений, почему у нее нет друзей. Такое терпеть способен только старый настоянный на спирту хрен вроде меня.

— Тогда объясни мне, почему мы здесь не умираем, если мы не маги?

— Магуч находится под защитой экранирующих артефактов, — поясняет Белкина, — Пока не выйдем за пределы крепости, мы в безопасности. Чтобы сопротивляться губительному воздействию Изнанки нужно достичь хотя бы первого магического уровня.

— А, вон как, — успокаиваюсь, — Нулевки привязаны к крепости, зато в безопасности.

— Ну нет, Кротовский, стихийников начинают выгонять из крепости в первые же дни. Их наставники прикрывают.

— Наставники тоже способны создавать экранирующую защиту?

— Конечно. Думаешь, зачем нужны надзиратели? … вовсе не для того, чтобы стеречь каторжан. Они и так далеко не убегут. Надзиратели создают защиту, чтоб те не умерли.

— И долго простой человек может прожить на Изнанке без защиты?

— М-м… несколько часов всего… тут вроде от человека зависит. Но все равно не более суток.

После обеда мы отправились в свиточную мастерскую. День студента распределен на две части. С утра лекции, после обеда практические занятия. Не знаю, как обстоит с другими первокурсниками, а мне дали возможность зарабатывать с первого дня. Меня такой расклад вполне устраивает.

Засел за свитки, поставив себе цель заработать за сегодня десятку. Я уже убедился, что вписание портальных координат требует долгой углубленной настройки. Но тратить не более двадцати минут на свиток, я считаю, вполне реально.

Успешно прописал десять свитков за три часа. Прикинув, что до конца четырехчасового рабочего дня десятку не заработаю, но рублей шесть вполне смогу, взялся за одиннадцатый свиток и запорол его. Да как так? Я же не терял сосредоточения ни на один миг. Как так? Проклятье, я снова в минусе. Даже в большем минусе, чем в начале дня.

Я так-то человек усидчивый и выдержанный. Умею держать эмоции в узде. Но тут любой психанет. Комкаю запоротую заготовку и швыряю в угол. Белкина проникается ко мне жалостью, что бесит меня только еще больше. Встаю с места, прохаживаюсь по комнате. Сейчас… пара минут… успокоюсь и продолжу…

Один из сподвижников по «скрипучему ремеслу» отложил перо и начал наблюдать за моими перемещениями по комнате. Как он там вчера представился? Барон фон Кенгуров? Или барон фон Кенгурофф? По-моему, второе. С трудом гашу в себе желанию врезать ему по затылку, чтоб перестал на меня пялиться и уткнулся обратно в стол.

— Кротоффский, — раздается едва слышный шепот, — Кротоффский…

Кто это? Кенгуренок что-ли? Точно, он. Барон невнятно семафорит бровями. Я пожимаю плечами.

— Кротоффский, давайте отойдем…

Ну давайте. Давайте отойдем. Я так-то еще не вполне «отошел». Отвлекусь немного на общение… барон отходит к окну и подзывает меня кивком головы. Если он думает, что удалившись от рабочего места на пару метров, сможет соблюсти инкогнито, то я не буду его огорчать. Мне пофигу. Тоже подхожу к окну. Уже привычно вызываю его показатели: «чистописание 1:1» — Кенгуренок «прокачался до капа», третьекурсник, наверное.

— Запороли заготовку? — сочувственно спрашивает герр-очевидность.

— Увы.

— Это потому, что вам выдали казенное перо… — продолжает шептать барон, — Здесь выдают перья низкого качества… если хотите избежать досадных неудач, вам нужно перо получше.

— Насколько получше? — задаю не очень понятный вопрос.

— Рублей за сто, не меньше.

Не, я бы не отказался купить перо за сто рублей, если оно будет писать без сбоев. Такое перо окупится за месяц. Но у меня нет с собой ста рублей. Вчера еще были. Но я успел потратиться.

— Испытываете финансовые трудности? — догадывается Кенгурофф.

Я неопределенно вздергиваю брови. Посвящать барона в свои финансы повода пока не увидел.

— У меня есть для вас отличный вариант. У меня есть очень хорошее перо.

Барончик бережно достает из внутреннего кармана сильно потертый футляр и открывает. В футляре лежит перо. Это настоящее птичье перо. Потрясающего глянцево-черного цвета. Нет, оно чернее черного цвета. Меня озаряет, что это та же самая чернота, которую я вижу в межмирье. Тут к кроту не ходи, и так понятно, что перо это очень непростое.

— И сколько вы за него хотите? — я уже хочу это перо купить.

— Семьдесят пять, — со вздохом сообщает Кенгурофф.

— Ладно. А теперь скажите, в чем подвох. Почему вы продаете его с дисконтом.

— Очень строптивое. Характерец-с.

— У пера? — уточняю на всякий случай.

Барончик мелко и часто кивает, подтверждая, что «да», строптивый характерец именно у пера.

— Но я в вас уверен, — горячим шепотом заверяет Кенгурофф, — Вы сможете его обуздать.

— И откуда такая уверенность?

Первоначальный порыв понемногу остужается. Я ж не совсем тупой. Понимаю, что мне пытаются втюхать товарец с подвохом.

— Потому что вы картограф, — поясняет он с таким видом, будто на самом деле чего-то объяснил.

Я начинаю отрицающе мотать головой. Будь у меня лишние свободные средства, я бы рискнул. Понимаю, что у этого пера имеется скрытый потенциал. Но… не в текущих обстоятельствах. Вкладываться в рискованные активы мне сейчас не по карману… и снова зашевелился крот… и даже принюхался: «откуда у захолустного барона это перо?» — заинтересовался он.

— Откуда у вас это перо? — перепуливаю вопрос на барончика.