Кровавая обитель

XIV

Ожидание действовало Фрэнку Николсону на нервы. Если бы не Дайана, он счел бы эти бесполезные дни в «Энвалире» самыми ужасными в своей жизни.

Мало того, что девушка ему просто нравилась, он проникся к ней доверием и рассказал Дайане все или почти все, касающееся таинственного исчезновения владельца отеля и его красавицы-жены.

Дайана прореагировала скептически, но серьезно. Она слышала о черной магии и ее влиянии на людей с незапамятных времен. Правда, Дайана, как современная женщина, ведущая небезопасный образ жизни, не особо верила в это. И все-таки странно, что два человека, так хорошо знавших местность и проведших здесь всю свою жизнь, самым невероятным образом растворились в проклятом месте.

И еще вот что. Дайана видела той памятной ночью огонь за оградой монастыря Сан-Эстебан и слышала нечеловеческие стоны, доносившиеся через снежную долину до отеля…

Дайана и Фрэнк проводили много времени на лыжах. У Фрэнка была неспокойна совесть: он предавался развлечениям в то время, как Антонио и Кандиа находились в смертельной опасности.

После обеда вернулись американцы, и молодым людям пришлось расстаться. Дайана не хотела, чтобы компаньоны увидели их вместе.

Фрэнк отправился в свой номер.

Из окна он увидел, как Десмонд Першинг, или Катанаро, извлек из машины объемистый чемоданчик и потащил его в отель. Но больше, чем чемодан, Фрэнка заинтересовала машина. Но не отсутствие «бьюика» удивило шеф-инспектора. Взятую напрокат машину всегда можно заменить. Только где в Испании или Андорре можно достать машину с английскими номерами?

Компаньоны могли взять ее у друзей. В конце концов, могут же нью-йоркцы иметь в Испании английских знакомых. Но все это заслуживало внимания. Николсон записал на всякий случай номер машины, хотя это и была обязанность Дайаны.

К вечеру небо заволокло тучами, пошел сильный снег. Скверная погода и исчезновение новобрачных разогнали большинство обитателей отеля. Из гостей остались только родители жениха и невесты. Фрэнк кратко поговорил со старым Лопецом и сообщил ему, что на следующий день будет принято решение: или-или.

С тех пор он ни разу не видел родственников хозяина и хозяйки отеля.

Николсон вообще не встретил ни одного человека, когда спустился к телефонным автоматам, чтобы позвонить. Ему несколько полегчало на душе, когда епископская канцелярия в Сео-де-Ургел сообщила, что Его Преосвященство прибудет поздно вечером, а завтра с десяти часов утра начнет прием посетителей.

Менее ободряющим был разговор с профессором Райаном о состоянии здоровья падре Себастьяна. Старый священнослужитель медленно восстанавливал силы и был еще далек от того, чтобы выдержать допрос. Он в сознании, но все время твердит, что инквизиция раскрыла ему ворота ада. Падре много раз просил отвести его к епископу, но тот пока в Мадриде.

— Епископ завтра с утра снова будет в Сео-де-Ургел, — сказал ему Фрэнк. — Я приеду в половине одиннадцатого и постараюсь организовать встречу епископа с падре. Как вы думаете, можно уговорить господина епископа посетить больницу?

— Я хорошо знаю Его Преосвященство, а падре Себастьян всегда пользовался исключительным его расположением, — ответил профессор Рамон. — Если бы речь не шла о последней исповеди, я бы не стал вас беспокоить.

— Боже мой, дела обстоят настолько плохо?

Существует опасность, что старый господин станет клиентом для клиники нервно-больных. А последняя исповедь принимается у человека в здравом рассудке, вы меня понимаете?

— Да, понимаю, — грустно произнес Фрэнк. — Большое спасибо за заботу, профессор. До завтра.

Он повесил трубку.

У Фрэнка пропал аппетит, он даже не смог ничего съесть за ужином. Шеф-инспектор скучал без Дайаны, но девушка сидела в баре с американцами, и Фрэнк в плохом расположении духа отправился в номер.

Он зажег сигарету и начал считать часы и минуты, не включая свет.

В комнате постепенно светлело.

Фрэнк удивился, открыл окно и выглянул наружу. Ночь после снегопада была чистая и прозрачная. Сбежавшие туристы обманулись, или виной их отъезда было внезапное исчезновение хозяев гостиницы и прекращение празднеств?

Белая луна повисла над горными вершинами и залила округу магическим светом.

Было холодно, Фрэнк уже хотел закрыть окно, когда нечто внизу привлекло его внимание.

Там, у монастыря Сан-Эстебан вспыхивали огоньки, то и дело освещавшие мрачные руины.

Фрэнк снова услышал ужасные стоны, несущиеся из пламени инквизиторских костров. Волосы у него встали дыбом.

Шеф-инспектор захлопнул окно и быстро натянул лыжный костюм. Он уже одевал сапоги, когда зазвонил телефон.

— В Сан-Эстебане опять что-то горит, — произнес женский голос.

— Я знаю, — мрачно ответил Фрэнк. — Вы откуда наблюдаете свечение?

— Из окна моего номера, как и вы, Фрэнк. Я видела над собой вашу голову.

Точно. Девушка жила этажом ниже, почти под ним.

— Где вы оставили ваших друзей? — осведомился Фрэнк.

— А, вы за мной шпионили? Они очень интересуются старым монастырем и надеются добыть там сокровища. Но эта болтовня вдруг стала действовать мне на нервы, и я бросила их в баре. Что вы думаете, Фрэнк? Не посмотреть ли нам на этот фейерверк вблизи?

— Я как раз собираюсь это сделать, — проворчал Фрэнк. — Но вы останетесь в отеле.

— И не подумаю. Через десять минут я спущусь вниз. И если вас там не будет, я отправлюсь одна. Такая возможность предоставляется не каждый день.

Фрэнк хотел накричать на Дайану, но она уже повесила трубку.

Шеф-инспектор зашнуровал лыжные ботинки, сунул в карман фонарик и браунинг и покинул номер. Девушка была уже на площадке и даже успела прикрепить лыжи.

— Вы невозможная женщина, — накинулся на нее Фрэнк. — Это для вас очень опасная прогулка.

— А для вас нет? — насмешливо ответила Дайана. — Я позволю вам ехать впереди.

В огромном белом здании отеля светилось лишь несколько окон. Застекленная терраса пустовала, но в баре по-прежнему горел свет.

Луна была такой яркой, что Фрэнк мгновенно нашел след, оставленный лыжами Антонио. Не было сомнений, что перед ним лыжня. Это ускорило спуск, и Фрэнк со свистом понесся вниз.

Дайана последовала за ним, Николсон слышал шуршание снега за спиной.

Страшные стоны и жалобы усиливались по мере того, как они приближались к развалинам. У Фрэнка Николсона по спине побежали мурашки.

— Какой ужас, Фрэнк! — простонала за его спиной Дайана.

Далеко внизу светились огоньки Солде. Но значительно ближе были таинственные сполохи за стенами руин Сан-Эстебана.

Молодые люди обнаружили при свете луны то место, где Антонио оставил свои лыжи и пошел дальше пешком.

— Он… пролез… здесь? — заикаясь спросила Дайана.

— Возможно, — ответил Фрэнк.

Стоны превратились в душераздирающий вопль множества голосов.

Фрэнк достал браунинг и пошел вперед. Когда Дайана прижалась к нему сзади, он почувствовал, что девушка дрожит всем телом.

Через двадцать метров смельчаки остановились.

Они отчетливо видели языки пламени и слышали треск горящих поленьев, сопровождающийся хрустом ломающихся костей.

— Мы ожидаем еще четырех гостей, — внезапно донесся до них из темной галереи высокий, дребезжащий голос.

— Тогда можно будет начать жертвоприношение, — ответил другой голос, пронзительный и шипящий.

Фрэнк и Дайана словно вросли в землю. Разговор происходил где-то совсем рядом.

Тут они увидели маленькую фигурку в черном капюшоне, она выползла из развалин и отчаянно жестикулировала.

— Назад! — прохрипел Фрэнк и крепко схватил Дайану за руку.

Смельчаки побежали, но каждый шаг давался им невероятно трудно. Словно сверхъестественные силы держали их за ноги, не позволяя покинуть руины.

Когда Фрэнк обернулся, он убедился, что черная фигура преследует их. Он поднял браунинг. Два-три выстрела прозвучали в ночной тишине. Существо в черной рясе дернулось и остановилось.

Фрэнк помчался не разбирая дороги и потянул за собой Дайану.

Задыхаясь и спотыкаясь, молодые люди бежали по глубокому снегу. Через две минуты они оказались на шоссе и с облегчением перевели дух.

Старые мрачные развалины остались позади. Таинственные огни погасли, дикие вопли смолкли.

Фрэнк и Дайана не стали возвращаться за лыжами, а пошли по дороге к отелю. Когда они поднялись на застекленную террасу, то обнаружили там Гэрри Коулда с полевым биноклем. Он рассматривал руины.

— Монастырь очень интересен, не правда ли? — съехидничал он и убрал бинокль.

Ответа не последовало.