Кровавые розы

— Нет, — сказала она. — Я достаточно себя зарекомендовала. Теперь твоя очередь. Ты хочешь, чтобы я доверяла тебе? Тогда дай мне кое-что, в чём я могу тебе доверять. Я могу, и я найду другой путь. Вопрос в том, хочешь ли ты сделать ставку на меня, достаточно ли ты заботишься обо мне, чтобы дать мне шанс, дать шанс нам обоим. Или хочешь выбрать простой вариант. Ты принимаешь решение, Калеб.

После того, как его пристальный взгляд задержался на ней на несколько мучительных мгновений, он поднялся со ступенек. Он почти улыбнулся, но она не могла сказать, было ли это от веселья или от раздражения. Он шагнул к двери, его очертания казались почти тенью на фоне янтарного сияния далёкого фона.

Лейла неуверенно поднялась на ноги. Она пересекла кровать, избегая угрожающих шипов роз. Взяв одну в руку, она поднялась по ступенькам следом за ним.

Она остановилась в метре от него.

— Я знаю, ты не веришь ни единому моему слову, — сказала она, потрогав пальцем один из шипов. — Но я почти остановила тебя, Калеб. Я, правда, едва не сказала тебе правду. Но я не смогла. Однажды ты спросил меня, что бы я сделала, если бы была на твоём месте, и, думаю, я ответила на этот вопрос. Несмотря на то, что я чувствую, я пошла ради своего вида на то же самое, на что ты готов был для своего. И под всем этим скрывается то, что, независимо от того, что я чувствую к тебе, это не имеет никакого значения. Ты всё равно победил. Так или иначе, ты получишь то, что хочешь, а у меня ничего не будет.

Она посмотрела вниз на розу и принялась обламывать шипы на стебле, один за другим.

— И всё же я всё ещё люблю тебя, ты неисправимый, невозможный, высокомерный ублюдок. И я ненавижу тебя за это, но и вполовину не так сильно, как ненавижу себя. Я ненавижу себя за то, что понимаю тебя.

Она сорвала ещё один шип.

— Я ненавижу себя за то, что вижу то, чего не хочу видеть.

И ещё один. Отбросив шип в сторону, она продолжила говорить:

— Что-то, что усложняет ситуацию. Потому что знаю, что у тебя внутри, Калеб. И ты можешь отрицать это сколько угодно, но я знаю, что настоящая причина, по которой ты презираешь меня, в том, что я заставила тебя сомневаться в себе. И в этом отношении я победила.

Она сорвала последний шип.

— Так что делай, что хочешь.

Она поднялась по ступенькам навстречу ему.

— Повернись ко мне спиной или дай нам шанс сразиться. Всё сводится к тому, насколько сильно ты хочешь быть со мной.

Она остановилась рядом с ним, протянула ему розу, стебель которой теперь был свободен от всякой угрозы.

— Но я больше не буду умолять, — сказала она, глядя в его угрюмые зелёные глаза — глаза, которые так легко могли сломить её. — Я не буду торговаться. И я не дам тебе больше причин, чем у меня уже есть.

Она отпустила розу, бросив её к его ногам, а затем отошла.

Отошла, чтобы он не увидел страдания в её глазах или того, как дрожат её руки. Вместо этого она пересекла комнату и бросила взгляд поверх Блэкторна, встав спиной к Калебу.

Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она приехала сюда. Жизнь, которую она вела до этого, теперь казалась каким-то смутным воспоминанием — жизнью до Калеба. Теперь же Калеб присутствовал в каждой её бодрствующей мысли.

Она смахнула слезу разочарования, ожидая звонка, который сообщит ей, умрёт ли она от его руки или одна из её сестёр. Она могла только надеяться, что кровь, которая текла по её жилам, была кровью серрин — впервые в своей жизни она захотела и нуждалась в том, чтобы быть одной из них.

Она почувствовала его приближение ещё до того, как увидела его отражение в стекле. Его запах напомнил ей о том, что ей отчаянно хотелось забыть. Мурашки пробежали по её коже, позвоночник покалывало от его близости.

— Это было настоящее заявление, — сказал он.

Она смотрела прямо перед собой.

— Это правда. И ты это знаешь.

Он встал рядом с ней, заправил несколько выбившихся прядей волос ей за ухо.

Она держала руки сжатыми по бокам. Её босые пальцы ног сжались на деревянном полу от нежности его прикосновения. Она попыталась успокоить дыхание, но её сердце заколотилось, когда он провёл тыльной стороной пальцев по её шее.

Она осмелилась оглянуться и встретиться с его пристальным взглядом, с его глазами, которые притягивали её так же легко, как и тогда, когда она посмотрела в них в первый раз.

Он вытер её слезинку. Встал перед ней. Поднял розу.

— Предполагается, что ты должна обрывать лепестки, чтобы узнать, любит ли тебя кто-то, а не шипы.

— Ты должен был сказать мне, что всё будет хорошо.

Её сердце подпрыгнуло, когда он нежно провёл тыльной стороной ладони по её щеке, по плечу.

— Это Блэкторн, Лейла. Здесь никогда ничего не будет хорошо.

— Я думаю, что это возможно. И ты можешь сделать так, чтобы это произошло, Калеб. Мы оба можем. Ты можешь добиться этого, доверившись мне.

Он медленно провёл лепестками розы по её ключице.

— Вечно оптимистичный мир Лейлы Маккей, — сказал он.

— Который, как ты знаешь, нельзя недооценивать.

Он бросил розу на диван позади себя, а потом скользнул руками по её бёдрам, и притянул её к себе.

— Ты хочешь, чтобы я доказал, что ты можешь мне доверять? Тогда не сопротивляйся мне. Позволь мне сделать это.

Она нахмурилась от беспокойства, когда его прохладная рука скользнула по её затылку.

Но она бросила ему вызов. Она потребовала этого, и он согласился.

— Ты просишь слишком многого, — сказала она.

— А ты нет? Я даю тебе семь дней, Лейла. Я даю тебе своё слово. Если это заявление было искренним, ты будешь дурочкой, если не воспользуешься этим шансом… и ты это знаешь.

— Так почему бы просто не дождаться результатов? Зачем это делать?

— Ты знаешь почему.

И когда он притянул её к себе, единственное, чего она хотела, это этого момента. Если всё это должно было закончиться, ей нужен был всего один миг с ним: её красивым зеленоглазым вампиром; её напряжённым, угрюмым, могущественным Калебом. Калебом: вампиром, который держал её тело, сердце и душу прямо в своих руках.

Он нежно поцеловал её в шею, прежде чем снова прикоснулся губами к её губам, вложив обе руки в её ладони, чтобы переплести свои прохладные пальцы с её пальцами.

«Она отступит», — сказала она себе. «Если хоть малейшее сомнение возьмёт верх, она отступит». Но в тот момент это казалось слишком правильным.

❄ ❄ ❄

Калеб коснулся губ Лейлы своими и притянул её ближе. Её теплота завораживала. Мягкость её тела, лёгкость, с которой оно прижималось к его телу, только заставляли его желать её ещё сильнее.

И на этот раз он позволит себе желать её. Он скользнул губами вниз к её стройной шее. Её пульс под его губами пробудил самую измученную часть его существа. Но он насладится ею. Заставит её забыть обо всём. В эти минуты речь пойдёт только о них. Он предоставит их им обоим.

Он с лёгкостью поднял её, обернул её ноги вокруг себя и отнёс обратно на кровать.

Стянув брюки и трусы, он вошел в неё ровно настолько, чтобы почувствовать, как напряжение снова рикошетом прокатилось по её телу. Это было, в неменьшей степени, волнующе — каждая её реакция проявлялась при каждом задержанном или неглубоком вдохе.

Она должна была знать, насколько уязвимой она себя сделала, и в эти моменты ей, казалось, было всё равно. Что-то необъяснимое произошло между ними, и он никогда не чувствовал ничего сильнее этого. Что-то запретное. Что-то, с чем они боролись в равной степени. Но больше, чем когда-либо, ни один из них не мог ничего сделать, чтобы скрыть это.

Она снова напряглась, когда он полностью вошел в неё.

Возбуждение пронзило его. Её принятие сильно и быстро подтолкнуло его к краю. Он инстинктивно толкнулся, её ногти впились в его шею, а её дрожь ещё больше раззадоривала его.

Его потребность в ней была слишком велика, чтобы воспринимать это спокойно. Её отклики говорили ему о том, что она была достаточно возбуждена, чтобы он увеличил импульс.

И в этот момент, казалось, что каждая частичка его и каждая частичка её просачивались наружу, смешиваясь, переплетаясь безвозвратно, когда она инстинктивно начала расслабляться, впуская его глубже.

Калеб толкнулся сильнее, желая, чтобы она не думала ни о чём, кроме него, о нём внутри неё, о том, что он является частью её в акте, который был кощунственным для них обоих в своей интимности.

Потому что именно такой она и была — сильно и интимно принадлежащей ему.

Он скользнул рукой под её поясницу, обхватил за талию и, крепко прижав её к себе, слегка наклонил её, чтобы позволить себе войти глубже, прижимая одну руку над её головой, снова переплетая их пальцы.

Когда он почувствовал, как она сжала его руку, он снова толкнулся. Её неглубокие, отрывистые вдохи были почти невыносимы для него. Её ногти глубоко впились в его руку, когда он снова опустил голову к её шее.

Он проникал всё глубже и глубже, её тело дрожало, чувственный пот покрывал её бедра, шею, ягодицы. Он ещё сильнее прижал её к себе и снова вошёл, наконец, полностью наполнив её. Лейла задохнулась от силы.

Он опустил взгляд на её шею, её сердце бешено колотилось, пульс невозможно было не заметить.

Он должен был укусить её. Никогда ещё это желание не было таким сильным. Кормиться, когда он удовлетворял себя. Удовлетворял её. Делая её своей целиком и бесповоротно.

Он почувствовал, как напряжение затопило его тело, каждое нервное окончание горело. Он был на пороге и знал, что она тоже.

Он ускорил ритм, ускоряясь в такт пульсации, проходящей по его телу.

Лейла вскрикнула и содрогнулась, её мышцы напряглись вокруг него, она пульсировала достаточно сильно, чтобы, наконец, толкнуть его через край.

ГЛАВА 34

Лейла лежала, глядя в небо Блэкторна.

Дождь снова сильно барабанил по стеклу, капли блестели на тёмном фоне. Случайный порыв ветра разбивал скопление капель, гоня их по стеклу.

Калеб лежал рядом с ней и был характерно молчалив. Но на этот раз он не отошёл от неё. На этот раз он смотрел на небо Блэкторна вместе с ней.

Она повернула голову и посмотрела на него. Его зелёные глаза были устремлены вверх, случайное моргание тёмных ресниц — единственное, что говорило ей о том, что он в сознании. Отдалённые звуки приближающегося рассвета вторглись в комнату, в их кокон, принесённые ветерком, который теперь ласкал её через открытое окно наверху.

Она снова посмотрела на небо.

— Как ты думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем он позвонит?

Он посмотрел на неё.

— А теперь это имеет значение?

Она встретилась с ним взглядом.

— Мне нужно знать.

Он заставил себя принять сидячее положение. Лейла оглядела его дразнящую, гибкую спину, пока он сидел. Её взгляд задержался на Армуне — впервые она смогла рассмотреть его как следует. Символ, который предсказывал разрушение всего, что они знали. Символ, который, если она не сможет убедить Калеба найти другой способ, уничтожит и его тоже.

Он поднялся и подошёл к ступеньке, разминая при этом руки и плечи.

Лейла села. Подтянула колени к груди, обхватила их руками и стала наблюдать, как он берёт свой телефон. Его продолжающееся молчание вызвало у неё чувство неловкости, когда он опустил взгляд на экран.

Её сердце бешено заколотилось.

— Что-нибудь пришло?

Он направился обратно к ней. Он сел рядом с ней, повернувшись лицом к ней, и теперь их согнутые колени были рядом. Он протянул ей телефон.

Она взяла его в руку. Уставилась на экран, на текстовое сообщение от Джейка.

«Она всё ещё серрин, Калеб».

Её сердце бешено заколотилось, когда реальность того, что она сделала, поразила её.

Сообщение, получено полчаса назад.

Её пристальный взгляд вернулся к нему.

— Скажи мне, что ты не знал, — сказала она. — Скажи мне, что ты не прочитал его раньше.

Непримиримый взгляд его глаз подтвердил её подозрения.

Чувство вины охватило её из-за собственной глупости. Тот факт, что он мог бы взять её вместо сестёр, казался худшим предательством, чем поощрение её доверия к нему.

— Ты обманул меня. Почему? — спросила она. — Почему ты просто не убил меня? Почему ты не покончил с этим? Зачем усложнять положение для нас обоих? Или проще убить одну из моих сестёр вместо меня?

— Я попросил Джейка дать Алише его кровь. Она мне ни к чему.

— А София?

— Я найду её. Желательно до того, как это сделает Фейнит.

— И что потом? — спросила она, пытаясь подавить свой страх. — Ты сказал мне, что я могу тебе доверять.

— И ты можешь. Я дал тебе своё слово. Семь дней, Лейла. И я бы сказал, что у тебя больше мотивации, чем тебе когда-либо понадобится, чтобы добиться успеха, если я всё ещё тот охотник на серрин, которым был когда-то.

Семь дней, о которых она умоляла в тот отчаянный момент. Семи дней было явно недостаточно.

— Ты просила меня дать тебе шанс найти другой способ, — сказал он. — Я делаю именно то, о чём ты просила.

— За определённую цену.

— Тебе придется вернуться в Саммертон, чтобы взять то, что тебе нужно. Я должен быть уверен, что ты вернёшься ко мне.

— Значит, ты назначил награду за голову моей сестры? Это возвращает нас к тому, с чего мы начали, Калеб.

— Нет, — сказал он. — Я бы оборвал твою жизнь сегодня вечером, если бы мы вернулись к тому, с чего начали, вместо того, чтобы отправил тебя искать какой-либо другой способ, — он протянул руку и заправил её волосы за ухо, прежде чем нежно обхватил её лицо. — Я не знаю, является ли то, что я оставил тебя в живых, самым эгоистичным или бескорыстным поступком, который я когда-либо совершал. Я не знаю, станешь ли ты моим спасением или проклятием, но я не могу без тебя, Лейла.

Он пронзил её серьёзным взглядом, и она поняла, что никогда не видела его более уязвимым в своей искренности.

— Просто не подведи меня. Эта любовь сопряжена с риском, — добавил он, — риском для нас обоих. То, что я чувствую к тебе. Ты ведь понимаешь, верно?

Её желудок скрутило узлом. Она кивнула.

— Я понимаю. И не подведи меня, — сказала она. — Ты найдёшь мою сестру живой и невредимой, а я найду альтернативу.

Более тёмная, суровая, пугающая альтернатива, если её смутные воспоминания были верны. Но ему пока не нужно было этого знать. Пока никому не нужно было этого знать.

Её грудь свело, а внутри всё ёкнуло, когда слегка прищурил глаза, задумчиво, словно почувствовав её беспокойство.

— Я доверяю тебе, Лейла, — сказал он, скользя рукой по её затылку и нежно обхватывая его.

— И я доверяю тебе, — сказала она, выдерживая его взгляд

Больше, чем ей когда-либо требовалось, чтобы доверять кому-либо. Больше, чем она когда-либо осмеливалась доверять кому-либо. Их связывала общая нить, которая, как она знала, станет тем самым спасением или проклятием, о котором он говорил.

Потому что она лучше, чем кто-либо другой, знала, что нарушение правил влечёт за собой последствия. За нарушение предания.

Ужасные последствия, с которыми ей нужно было разобраться.

Ради них всех.

ГЛАВА 35

Джаск спустился по узким, изношенным, покоробившимся плитам вглубь заброшенных руин. Даже несмотря на сырость и плесень, в этом месте пахло вампирами. Но он чувствовал и запах своего вида.

Шаги его ботинок гулко отдавались в коридоре с низким потолком, когда он шёл вперёд.

— Лучше бы у них была чертовски веская причина находиться здесь, — сказал он, отказываясь скрывать раздражение в своём тоне.

Если он был достаточно близко, чтобы так ясно чувствовать запах других ликанов, то и они были достаточно близко, чтобы слышать его.

— Не говоря уже о том, чтобы тащить меня в эту часть района.

— Если то, что они мне сказали, правда, подозреваю, это будет стоить причинённых неудобств, — сказал Корбин, не отставая от него ни на шаг.

Джаск завернул за угол.

Двое молодых ликанов стояли за открытым дверным проёмом, прислонившись спинами к стене. Их взгляды были устремлены прямо перед собой, как у рядовых на учениях.

Когда Корбин вошёл в комнату, Джаск уже стоял прямо перед ними. Он взглядом впился в серые глаза Самсона, а затем в глаза Рони.

Ни один из них не осмеливался поднять на него глаза. Ни один из них не осмеливался заговорить.

Рони нервно откинул свои светлые волосы с глаз и чуть шире расставил ноги, сложив руки за спиной.

— Тебе особенно виднее, — сказал он ему, юноша всё ещё не мог встретиться с ним взглядом.

Рони кивнул.

— Джаск, ты наверняка захочешь это увидеть! — крикнул Корбин.

Джаск переступил порог в тёмную каменную комнату. Единственным источником света были две свечи, которые вот-вот должны были догореть на деревянном столе, стоявшем в центре. Твердеющий воск стекал по винным бутылкам, которые их держали.

Он обошел стол, чтобы лучше разглядеть закованную в кандалы фигуру в дальнем левом углу комнаты.

Голова опущена, копна тёмных волос скрывала её лицо. Её руки были раскинуты, тонкие запястья привязаны к ржавым обручам на каждой соседней стене.

Два тела вампиров лежали на полу перед ней. Оба с искажёнными лицами. Из ртов, глаз и ушей сочилась свернувшаяся кровь. Их тела были скрючены, конечности одеревенели и искривились от мучительной смерти.

Он оглянулся на женщину, частично скрытую тенями.

— Рони сказал, что они вошли как раз в тот момент, когда вампиры начали кормежку. Спазмы начались мгновенно, — объяснил Корбин.

Джаск подошёл к ней, остановившись всего в полуметре. Он ожидал увидеть, как минимум, испуганный взгляд, но она даже не вздрогнула. Она даже не подняла головы.

Он опустился перед ней на корточки.

И всё же она не дрогнула.

Он откинул назад её немытые коротко подстриженные волосы и нежно взял её за подбородок, чтобы наклонить голову так, чтобы ей пришлось посмотреть на него.

Далёкие от страха и душевной травмы, которые должны были свидетельствовать о её затруднительном положении, злые, энергичные карие глаза сердито смотрели на него сквозь размазанные дымчато-серые тени для век. Маска из густого макияжа придавала ей суровый вид, но её красивые черты были мягкими, моложавыми — самое большее, лет двадцати пяти — тридцати с небольшим. И судя по тому, как она вырвала свою челюсть из его хватки, она привыкла заботиться о себе или, по крайней мере, была готова к этому. Порезы и ссадины на её щеке и брови, не говоря уже о намёке на синяк на челюсти, говорили ему, что она не сдалась без боя. Но, судя по плохо сидящей чёрной толстовке и армейским брюкам, которые были на ней, в ту ночь она определенно была одета не для охоты. По крайней мере, не для соблазнительной охоты.

Он снова схватил её за подбородок и откинул волосы назад, решив осмотреть шею. Укус на шее был измазан засохшей кровью. Как и её внутренняя сторона руки.

— Определённо, пиршество пошло наперекосяк, — сказал Джаск. — По крайней мере, для них.

Её дерзкий взгляд по-прежнему был прикован к нему.

— Так… так, — сказал он. — Разве ты не самая интересная из них? Но я не вампир, милая, так что этот ядовитый взгляд на меня не действует.

— Я знаю, что ты, — сказала она, и в её тоне было столько же оскорбления, сколько и в её сердитом взгляде. — И я знаю, кто ты такой. Ты ручной ликан Кейна Мэллоя, верно, Джаск?

Он не мог не улыбнуться её самообладанию, целеустремленному подстрекательству в её тоне, несмотря на то, что её дерзость мгновенно подействовала ему на нервы.

— А как тебя зовут, сладкая?

Она слегка приподняла брови, её взгляд был непоколебим.

— Похоже, у нас появилась заноза в заднице, — сказал Корбин, складывая руки.

— Похоже, у нас появилась серрин, — заметил Джаск. Он уговаривающе задержал на ней взгляд. — Но нет ничего такого, что нельзя было бы приручить.

Она задержала дыхание, что было бы незаметно для человеческого уха, её глаза вспыхнули от негодования.

— О, да, ведьма, — сказал он. — Я тоже точно знаю, кто ты такая.

Он слегка наклонил голову набок и сжал её челюсть ровно настолько, чтобы дать ей понять, кто здесь главный.

— И ты не могла не появиться в более подходящее время.

— КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ —

Переведено для группы https://vk.com/booksource.translations

Заметки

[

←1

]

Плимсоллы — тип спортивной обуви с холщовым верхом и резиновой подошвой, первоначально разработанная как пляжная одежда.

[

←2

]

Эскапология — это практика бегства от ограничений или других ловушек. Эскапологи избегают наручников, смирительных рубашек, клеток, гробов, стальных ящиков, бочек, мешков, горящих зданий, аквариумов и других опасностей, часто в сочетании.