Кровь океана

8

Неожиданно для всех монстр четвертой категории взметнул щупальца, и между ними с оглушительным грохотом шарахнул электрический разряд колоссальной мощности. Вспышка оказалась столь яркой, что отпечаталась лилово-зеленым пятном на сетчатках, и на некоторое время все утратили возможность хоть что-то разглядеть в темноте. Тут же пропала связь и вырубился боевой компьютер «Ратника».

– Твою мать! – взревел Делягин, понимая, что люди атакованы мощнейшим электромагнитным импульсом, вырубившим в радиусе поражения всю носимую электронику.

А когда яркие круги перед глазами наконец растворились, выяснилось, что небо полыхает от выпущенных из океана плазменных струй. Слизняки били с довольно большой дистанции, поэтому плазма, остывая на лету, успевала поменять цвет с голубого на желтый. Зато площадь поражения возрастала при этом в арифметической прогрессии, так как струя постепенно расширялась и дробилась на множество брызг, разлетавшихся подобно шрапнели.

Расчертив небо ослепительным фейерверком и загибаясь дугами, подобно сказочным огненным мостам, потоки плазмы устремились к земле. «Ноны» ответили прежде, чем огонь с небес обрушился на поселок, но все равно уже было поздно. Удар атлантов получился упреждающим, и от него не имелось ни защиты, ни средств перехвата.

Огонь пришелся по позициям десантной роты, но бойцы, хотя уже через пару секунд могли оказаться в настоящем аду, боевого духа не утратили. Вместо того чтобы в панике броситься врассыпную, они двинулись к океану, навстречу противнику. Безрассудная храбрость спасла большинство из них от падающего с неба огня, так как слизняки метили по западной окраине поселка, чтобы не выжечь полчища собственных штурмовиков: прибрежная зона под удар не попала.

Через насколько секунд ухнули «Ноны», подняв в океане столбы белой пены, а в черном небе вынырнули из подсвеченных облаками туч самолеты штурмовой авиации. Совместными усилиями они так прижали слизняков, что второй плазменный залп вышел далеко не таким массированным и прицельным, как первый. Однако тварям удалось накрыть главную цель – подошедшие «Зубры» на воздушной подушке, предназначенные для эвакуации. Один вспыхнул сразу, два других просто замерли, перестав резать воздух пропеллерами. Из-за этого трудно было понять, какой урон им нанесен и остался ли на ходу хоть один корабль.

Десантники, сумев уйти от первого плазменного залпа, вынуждены были повзводно разделиться на две группы, северную и южную, чтобы не попасть под удар щупалец гигантского электрического спрута, который вновь принялся бесноваться на берегу. На сушу он выбросился по центру поселка, поразить его бойцам было нечем, поэтому просто приходилось держаться от него подальше, пока летчики и артиллеристы не прикончат гигантскую тварь.

Спрут рокотал раскатистым басом на нижней границе слышимости, да так мощно, что Делягину показалось, будто внутренности в животе начинают вибрировать. Состояние было странным, в какой-то момент реальность внезапно слоями поплыла перед глазами, голова сделалась огромной, пустой и гулкой, как колокол, а ноги стали ватными, отказываясь держать тело. Однако капитан нашел в себе силы стряхнуть дурноту, вызванную низкочастотными звуковыми колебаниями.

– Твари поперли с болота! – крикнул Репин.

– Рота, занять оборону! – во всю глотку рявкнул Делягин, стараясь перекричать шум боя и дурманящий рокот рассвирепевшего спрута.

Судя по всему, что-то внезапно заставило атлантов изменить первоначальный план выпустить людей из поселка. Возможно, летучая разведка убедила атлантов, что необходимый им человек находится в числе эвакуируемых, и они решили его задержать. Либо, наоборот, среди собравшихся жителей поселка не оказалось того, кто был им нужен, что вызвало у инопланетных лидеров ярость.

Что бы это ни было за обстоятельство, на нападение следовало реагировать.

С фланга полыхнуло пламя – начало работать отделение огнеметчиков со «Шмелями», выпустив несколько начиненных горючей смесью ракет. Те пронеслись над болотной гладью с характерным шипением, скользя отражением реактивных факелов по воде. Одна из ракет угодила в брюшную панцирную пластину гигантского краба, разнеся его в клочья и оставив в воздухе грибовидное красно-черное облако. Другая в клочья разорвала огромную каракатицу. Попавшая в воду горючая смесь продолжала пылать, осветив поле битвы.

Тварей на болоте было не счесть. Гигантские каракатицы, исполинские каменные крабы, плоскокрылые рыбы, по которым морская пехота тут же открыли заградительный автоматный огонь, ракоскорпионы размером с мотоцикл, огромные рогатые тритоны и прочая глубоководная нечисть.

Загрохотали два приписанных к роте «Корда», одного за другим укладывая пошедших в атаку ихтиандров. На болоте их было немного, основная масса двоякодышащих штурмовиков сосредоточилась на берегу, в схватке с десантниками. Но проблем хватало и без них.

Командир взвода спецназа сразу понял, что эвакуация откладывается на неопределенный срок, и бросил своих бойцов на поддержку быстро таявшей десантной роте. Жители поселка, оставшиеся без присмотра, тоже не стали покорно ждать своей участи: это участок побережья раньше неоднократно подвергался нападениям тварей, хотя и не таким масштабным, поэтому в случае опасности охотники привыкли противостоять глубоководным врагам. Быстро собравшись в стихийный отряд, хмурые американские парни выволокли из полуразрушенных домов свое оружие и образовали вторую линию обороны за спинами спецназа и десантуры. Понятно было, что перед эвакуацией их снова разоружат, однако ситуация пошла вразнос, и российские военные решили пока не заниматься ерундой перед лицом общего противника.

Пока рота Делягина сдерживала напор тварей со стороны болота, пока в поселке шло побоище с акваменами, вторая рота морской пехоты оставалась не у дел. С юга никто не атаковал, но позиции были развернуты по всем правилам, все находились в полной боевой готовности, включая экипажи двух вертолетов Ми-8. Получилось нечто вроде резерва, что было очень кстати. Одно было плохо – не работала связь, а потому возникали сложности по согласованию действий с другими подразделениями.

В конце концов командир второй роты капитан Черышев решил бросить два взвода вдоль берега, помогая отсекать акваменов. Те удара с фланга не ожидали и дрогнули. Этого перевеса десантникам оказалось достаточно, чтобы начать рвать противника по полной программе. В результате уже через пять минут боя первоначальная инициатива атлантов оказалась полностью подавленной.

Однако из океана продолжали прибывать все новые и новые силы. Первой на себе это ощутила авиация. Полчища мелких острокрылых рыб взмыли из воды в небо столь плотной массой, что самолеты не смогли ей противостоять. Тушки рыб, начиненные едкой кислотой, легко разъедавшей алюминиевую обшивку, разбивались о крылатые машины, как мошки о лобовое стекло автомобиля. Другие попадали в компрессоры турбин, повреждая лопатки, третьи заляпывали внутренностями стекла фонарей, ограничивая пилотам видимость.

Два самолета, которым кислота разрушила топливную систему, взорвались в воздухе, третий, потеряв управление, рухнул в океан, оставив в небе серый купол парашюта. Но спастись катапультировавшемуся летчику не удалось – острокрылые рыбы разбивались о его тело, как шарики для пейнтбола. Только оставляли они не разноцветные кляксы, а шипящие пятна концентрированной кислоты, за секунды прожигавшей тело до внутренностей. Нескольких таких попаданий оказалось достаточно, чтобы дымящееся тело безвольно повисло на ремнях катапультируемого кресла.

Майор Шаплыгин также утратил контроль над машиной. Правый двигатель пылал, оставляя черный шлейф в лунном свете, в обшивке зияли дыры, приводы элеронов заклинило в положении заднего тангажа. Но из-за недостатка тяги машина не набирала высоту, а тупо козлила, как говорят летчики, то есть медленно теряла высоту и скорость с приподнятым носом. Бортовой компьютер подавал тревожный сигнал, предупреждая о критической утрате скорости и опасности полной потери подъемной силы. Но катапультироваться над океаном было смерти подобно. Шаплыгин решил тянуть до последнего, предпочитая хоть какой-то шанс выжить неминуемой смерти в зубах разборщиков.

На фланге Делягина дела тоже обстояли невесело. Он потерял уже с десяток бойцов – кого насквозь прожгло кислотой, кому пробили каску плоскокрылые рыбы, кого поразило жало ракоскорпиона, пущенное в цель со скоростью охотничьей пули. Пока хватало боеприпасов, тварей удавалось держать на расстоянии, но расход боезапаса по всем видам оружия получался чудовищный – даже автоматы клинило от перегрева, потому что морпехи едва успевали менять магазины. Гранатометчики и огнеметчики работали в полную силу, но уже было ясно, что напор морских тварей не сдержать.

Савельева со своими терминаторами тоже вступила в бой, причем они вчетвером держали сектор целого отделения. К удивлению Делягина, женщина, подобрав СВД убитого снайпера из второго взвода, принялась с поразительной точностью лупить по тварям из винтовки. Била она по глазам, ни разу не промахнувшись, после чего даже крупные монстры теряли ориентацию, а то и дохли, если пуля проникала в мозг. Каждые две пули, которые ей удавалось выпустить в цель, не уступали по результативности выстрелу из гранатомета.

Контроллер управления адаптивной тканью ее суперсовременного костюма сгорел от электромагнитного импульса, и теперь одежда товарища майора походила на обычное черное трико в обтяжку.

Атмосфера боя накалялась с каждой минутой. Даже Делягин начинал ощущать, что адреналин в крови не справляется с обузданием страха. Приходилось тратить значительные усилия, не давая психике сорваться в бесконтрольную панику.

Но удавалось это не всем. Подбежал Репин, бледный как смерть.

– Надо отходить! – гаркнул он.

– Куда?! – не понял Делягин.

– К вертолетам! Два у второй роты, один у спецназа. И к юго-западу от поселка можно посадить «топор». Там сухо! Мы же договаривались, если что, сигнальную ракету пустить…

Несмотря на перепуганный вид Репина, в его словах был смысл. Трудно было пока понять, выполнена задача или нет, что с гражданскими и где они вообще, но тупо губить бойцов Делягин не собирался. Ему потом с этим жить, а не штабным офицерам.

– Приготовить дистанционные мины! – приказал он. – Готовиться к отступлению!

Репин выдохнул с облегчением и выпустил из сигнального пистолета зеленую ракету.

– Надо прорываться на юго-запад, в обход поселка! – заявил лейтенант.

– Сдурел?! – Делягин выразительно постучал пальцем по шлему. – А остальные? Связи нет! Надо двигать через поселок, оказать помощь кому сможем, предупредим об отходе кого сможем. Еще раз смалодушничаешь, пристрелю нах!

Лейтенант понял, что ротный не шутит, и поспешил к своему взводу.

В полуметре от Делягина свистнул зазубренный шип, выпущенный ракоскорпионом с приличной дистанции, и с треском вонзился за спиной капитана в один из деревянных столбов, на которых для нужд поселка был натянут электрический кабель-времянка. Броник такой шип не пробил бы, но напомнил Делягину, что неплохо бы не только о других думать, но и самому поглядывать по сторонам.

Савельева тут же уложила тварь двумя выстрелами из снайперки, загнав пули точно в стык между бронированными пластинами, прикрывавшими центральный нервный узел. У ракоскорпиона подкосились лапы, и он повалился, не успев подать в хвост следующий отравленный дротик.

– Хорошо стреляете, товарищ майор! – крикнул Делягин.

– С детства училась, – спокойно ответила женщина, снова припав к прицелу. – В спортивной секции.

Капитан только усмехнулся. Какой разносторонний ученый!..

К этому времени десантникам при поддержке спецназа и гражданского ополчения удалось полностью зачистить пляж от акваменов. Это дало возможность спокойно, без горячки расстрелять кумулятивными ракетами из РПГ-7 монстра четвертой категории. Получив множество серьезных ранений, гигантский кальмар наконец испустил дух.

Рота Делягина, покинув заминированные позиции, тоже двинулась в общий котел.

При свете луны в бинокль можно было разглядеть еще три внушительных плавучих острова, приближавшихся к берегу, – видимо, новых кракенов, – а за ними в воде двигалось что-то не менее крупное. Нужно было немедленно убираться с берега, пока гиганты не добрались до полосы прибоя.

Твари, напиравшие с болота, тоже могли бы представлять серьезную опасность, если бы не оставленный для них сюрприз – десяток тротилово-термитных мин с дистанционно управляемыми детонаторами. Делягин, двигавшийся в арьергарде своего подразделения, повернул ключ на пульте подрыва и, дождавшись, пока начавшие преследование твари переберутся за смертельную черту, нажал защищенную скобой кнопку.

Шарахнуло так, что земля дрогнула, а в небо, освещая все вокруг, взлетели столбы ослепительно-белого термитного пламени. На фоне этой стены огня четким фотографическим силуэтом отпечатался маяк.

– Вот черт! – воскликнула Савельева. – Там же еще один человек! Или даже несколько! Мы про него совсем забыли, когда твари снова поперли! Не до того было!..

Честно говоря, Делягин предпочел бы не рисковать своими ребятами в сложившейся ситуации, предоставив индейца его судьбе. Однако перед лицом эффектной женщины, пусть и офицера ФСБ, столь трусливое поведение было совершенно немыслимо.

Недолго думая, капитан окрикнул ближайших бойцов.

– Первое отделение, со мной! – распорядился он.

– Вертолеты в другой стороне! – раздался знакомый голос. – Отступать надо! Сейчас здесь будет ад!..

Капитан разглядел в подрагивавшей полутьме лицо сержанта Макарова с выпученными глазами. Рядом, пристально глядя на командира, замер с гранатометом старший матрос Таксынбаев.

Черт, угораздило же в самый ответственный момент наткнуться на ублюдков!

Разумеется, неповиновение подчиненных в боевой обстановке следует подавлять сразу и жестко, чтобы они не решили, что им все позволено. Если нижние чины и дальше будут обсуждать приказы командира, вместо того чтобы быстро и четко их выполнять, все может закончиться очень плохо.

Однако потенциальная необходимость повести в темноту, кишащую морскими монстрами, нескольких бойцов, двоими из которых будут жаждущие всадить ему пулю в спину Макаров и Таксынбаев, подсознательно настолько не нравилась капитану Делягину, что он едва не смалодушничал и не отправил обоих к вертолетам, хоть это и могло негативно отразиться на морали морпехов.

Но менять свое решение на глазах у Савельевой было еще хуже, чем на глазах у других бойцов своего подразделения.

– Марш к маяку! – прорычал капитан, подкрепив свои слова взмахом ствола «ярыгина». – Ад кое для кого будет чуть позже, когда вернемся в казарму!..

– Товарищ капитан! – осторожно подал голос Таксынбаев. – Мы не трусы. Это он, не подумав, так сказал…

– За мной, раз не трусы! – презрительно бросил Делягин и, пригнувшись, двинулся в сторону маяка.

Макаров косо глянул на Таксынбаева и повертел пальцем у виска. Тот никак не отреагировал, взвалил гранатомет на плечо и направился за командиром.

Остальные, включая Савельеву и терминаторов, присоединились к ним.

Заметив, что Делягин с группой бойцов зачем-то повернул назад, Репин не стал разбираться в причинах такого маневра, а рация не работала. Недолго думая, он принялся командовать с таким уверенным видом, словно Делягин лично оставил его за старшего – или словно у капитана уже не было ни единого шанса вернуться.

Ближе к центру поселка, среди развалин, сгруппировались оставшиеся в живых морпехи, десантники, бойцы спецназа и гражданское ополчение. Выживших оказалось немного – плазменный обстрел накрыл собранных для эвакуации гражданских, заодно уничтожив большую часть спецназа. Туда же подкатили на самоходках артиллеристы, когда полностью исчерпали боекомплект. Но первой роте прорваться туда оказалось не просто – путь преградили три десятка акваменов, почти все с холодным оружием. Ножи, сабли и мачете у них были ржавыми, но недостаток остроты клинков с лихвой компенсировался недюжинной силой уродливых и свирепых существ, которые их сжимали.

– Гранатами бей! – приказал Репин, сорвав с разгрузочного жилета РГД-5.

Шарахнуло несколько взрывов, раскидывая бородавчатые тела во все стороны, затем ударили короткие автоматные очереди и послышались гулкие выдохи подствольных гранатометов. На Репина тоже выскочили две твари, одну он успел поразить точным выстрелом в голову, разнеся жабий череп вдребезги, другому ихтиандру приложил в челюсть автоматным прикладом и добил штыком.

– По левому флангу!.. – выкрикнул кто-то в темноте.

Репин резко обернулся и увидел прямо напротив себя огромное панцирное чудовище размером с грузовик, с расставленными в стороны огромными зазубренными клешнями, вынырнувшее из мрака. Никто не успел издать ни звука, когда каменный краб принялся косить ряды морпехов направо и налево, одним могучим взмахом клешней вышибая из человека дух. Одного отчаянно вопившего бойца монстр ухватил поперек корпуса и вздернул в воздух, но высоко поднять не сумел – человеческое тело не могло долго противостоять зазубренным ножницам огромной клешни, развивающей давление, сравнимое с давлением гидравлического пресса, и распалось на две окровавленные части.

Не раздумывая, Репин высадил в монстра весь магазин, но пули пробивали панцирь гиганта навылет, оставляя лишь аккуратные дырочки и не нанося ему заметного вреда. Однако краб в итоге заинтересовался стрелком, прекратил крушить все без разбора и боком устремился к Репину.

Лейтенант сорвал с разгрузки еще одну гранату и швырнул ее с упреждением, рискуя оказаться в зоне поражения. Но ему повезло – тупой каменный краб, в стремлении поскорее ухватить обидчика, оказался в нужном месте точно в нужное время. Разорвавшаяся под брюхом морского танка граната оторвала ему две из трех ног с левой стороны. Чудище с грохотом рухнуло на камни и, хотя яростно клацало клешнями, двигаться к цели уже не могло.

– Не тратить боеприпасы! – приказал Репин, опасаясь, что кто-нибудь шарахнет в уже обезвреженного монстра драгоценной гранатой. – Вперед!

Заметив, что первая рота морпехов движется к центру поселка, десантники, спецназ и бойцы второй роты принялись отсекать напиравших из воды тварей автоматными очередями.

– Делягин приказал отступать! – на бегу кричал Репин. – Всем погрузиться в вертолеты! Гражданских с собой!

– Без «топора» все не влезем! – прикинул командир спецназа. – Наша вертуха у западной окраины. У нас потери, так что еще десяток гражданских возьмем…

– «Топор» будет! – уверено заявил Репин.

В подтверждение его слов сквозь грохот боя донесся гул турбин Ми-26.

Репин сбросил ранец, достал из него дымовую шашку и, рванув шнур, бросил ее в нескольких метрах от себя. Тяжелый транспортник сделал круг, оценивая возможность сесть среди развалин. Наконец завис и начал опускаться на свободный от домов пятачок.

– Там восемьдесят мест, – произнес командир спецназа. – Гражданских осталось человек тридцать. Так что их в «топор», а остальные места забиваем вашими. Свой десяток я проведу к нашей вертушке и еще возьму десяток десантников. Остальным придется прорываться к «восьмеркам»… Или нет! Лучше я с тремя бойцами прорвусь на южную стоянку и мы вместе с летунами вернемся сюда, чтобы не рассредотачиваться. Тут найдется, где сесть. А вы пока держитесь…

– Прорветесь? – усомнился Репин.

– Да как два пальца! – с усмешкой ответил спецназовец, поправив ремешок каски. – На малые группы атланты особо внимания не обращают. Мы живо, одна нога здесь, другая тоже тут!

План был хорош, и Репин не стал возражать. Вместо этого он приказал одной части бойцов начинать погрузку в Ми-26, чтобы потом не терять времени, а остальным занять круговую оборону и, по возможности, экономить боеприпасы.

Впрочем, ресурсы атлантов тоже бесконечными не были. Из воздуха и воды они новых чудовищ выращивать не могли, им нужна была органика. А ее тоже еще надо найти, сожрать, переработать, потом вырастить новых существ…

Трупы нескольких сотен ихтиандров валялись на пляже, испустивший дух кракен четвертой категории возвышался огромным холмом из плоти, а волны выбрасывали на песок ошметки плазменных слизняков и ультразвуковых рыб, погибших под бомбежкой и артобстрелом. На севере, между поселком и болотом, в термитном пламени корчились десятки крупных тварей второй категории. Исчерпав мелочь, атланты теперь могли полагаться только на самый крупный калибр – на третью и четвертую категории.

На сверхмассивных чудовищ, три из которых уже приближались к берегу.

Делягин тем временем подобрался со своей командой к маяку и вступил в переговоры с его обитателем.

Капитан неплохо владел английским, а Уэйн порядком поднахватался русского, так что языковой барьер им особо не мешал. Мешали разногласия в оценке дальнейших действий. Делягин считал своим долгом эвакуировать подальше от океана всех, кого можно, а индеец пребывал в уверенности, что маяк – самое безопасное место на побережье. Что твари все разнесут, перебьют военных и уберутся обратно в океан.

– Черт бы с ним тогда, – произнес сержант Макаров. – Пусть остается, если хочет!

– Вам, кажется, слова не давали, товарищ сержант! – окрысился Делягин.

– Сержант прав, – заступилась за контрактника Савельева, опустив снайперку стволом вниз. – Насильно мы этого индейца забрать не сможем. Даже если выломаем дверь, у него там наверняка целый арсенал. Уходить надо, капитан. Уже и «топор» приземлился в поселке.

– Черт с тобой! – в сердцах крикнул Делягин, задрав голову. – Я предложил, ты отказался! Другого шанса выбраться отсюда, боюсь, у тебя уже не будет!

На фоне луны промчалась большая стая острокрылых рыб. Хорошо, что мерзкие твари не могли улетать далеко от воды – все же рыбы, а не птицы. Даже миля вглубь материка была для них уже почти непреодолимым расстоянием.

Сделав круг, стая устремилась в сторону поселка, где свистел вращающийся винт Ми-26.

– Не попортили бы вертолет! – забеспокоился старший матрос Таксынбаев.

– Нас бы не попортили! – пробурчал в ответ сержант Макаров.

– Всё, дуем обратно! – приказал Делягин. – Тут больше ловить нечего. Сделали все, что смогли. А то термит догорит, твари с болота попрут, мало не покажется…

Уговаривать никого не пришлось. Ощетинившись стволами, отряд ускоренным маршем двинулся на юго-запад.

Впереди полыхнул объемный клуб пламени – это вертолетчики подрывали в воздухе распыленную горючую смесь. Против острокрылых рыб, всегда действовавших стаями, этот простой метод был наиболее эффективен. Стоило рыбам попасть в распыленный с вертолета туман из горючей смеси, как у них уже не было шансов. После вспышки они шкворчали, как мойва на сковородке, и дождем падали вниз.

Загруженный людьми Ми-26 оторвался от грунта и начал медленно набирать высоту. Под ним, в свете навигационных огней, бушевал пыльный вихрь, поднятый тридцатиметровым воздушным винтом.

Оставшиеся внизу бойцы продолжали держать оборону от тварей, то и дело вылезавших из воды. В основном это были ихтиандры, которых косили короткими очередями, экономя боеприпасы, а когда на берег выбиралось что-нибудь покрупнее, раздавались гулкие выстрелы подствольных гранатометов и треск разрывающихся гранат. Выстоять оставалось совсем недолго – с юга, высвечивая землю прожекторами, уже приближались два вертолета Ми-8, закрепленных за второй ротой морпехов.

– Дошли ребята! – радостно воскликнул Репин.

Он достал бинокль, чтобы осмотреть акваторию, и замер, едва не пустив струйку в форменные брюки.

После того как на берег выбросился гигантский кальмар четвертой категории, все решили, что темные живые острова, медленно приближавшиеся к полю битвы, принадлежат к той же породе. Но это было ошибкой. Онемевшими от страха пальцами Репин отрегулировал резкость и с ужасающей четкостью разглядел не трех электрических кальмаров, а трех гигантских рептилий, похожих на игуан, каждая метров по восемьдесят в длину. Они обманчиво неторопливо загребали огромными лапами, стремительно приближаясь к берегу.

– Инфры!.. – хрипло выкрикнул лейтенант, позорно дав петуха.

– Твою ж мать – успел произнести кто-то из бойцов рядом, отчетливо понимая, что это, скорее всего, последнее, что он сказал в своей жизни.

А потом разверзся ад.

Инфразвуковые монстры, которых на жаргоне называли инфрами, не стреляли плазмой, не метали молний и не плевались кислотой. Они были способны генерировать звуки очень низкой частоты, да такой мощности, что те были сравнимы по разрушительному воздействию с ударной волной. С могучими всплесками высунув из воды плоские бородавчатые головы размером с танк, инфры издали ровно по одному крику в направлении берега.

Воздух, сжатый до плотности дубового полена, со скоростью звука устремился на сбившихся в кучу людей, растерявшихся от зрелища брошенной против них мощи. Когда волна проходила через поднятое винтами вертолета пыльное облако, ее можно было увидеть невооруженным глазом.

Мощный удар сбил Репина с ног. Лейтенант так шарахнулся локтем о землю, что его автомат самопроизвольно дал в черное небо короткую очередь. Репин безучастно смотрел, как над ним неторопливо, словно в замедленной съемке, летят доски, куски металлической кровли, осколки стекла, – его мозг, расторможенный смертельно опасной ситуацией, работал стремительно и четко, обрабатывая информацию быстрее, чем органы чувств успевали передавать ее в центральный биопроцессор.

Лейтенанту даже показалось, что происходящее сопровождается какой-то торжественной органной музыкой, перекрывающей все остальные звуки – словно аналогичные кадры в фильме «Апокалипсис сегодня». Но это уже, скорее всего, было игрой перегруженного разума.

Два вертолета Ми-8 от мощного акустического удара на пару секунд сбились с курса и опасно сблизились, грозя порубить друг друга винтами. К счастью, мастерства летчиков, быстро пришедших в себя, хватило на то, чтобы разминуться.

Ми-26 уже ушел достаточно далеко, чтобы ослабшая с расстоянием звуковая волна не могла ему повредить.

Инфры добрались до мелководья, встали на все четыре лапы и начали неуклюже выбираться на сушу, чтобы океанская зыбь не сбивала им прицел. Утвердившись на берегу, монстры массового поражения с оглушительным свистом набрали воздуху в гигантские легкие и пустили в ход свое главное оружие – мощные инфразвуковые колебания, способные воздействовать на психику и вызывающие у людей неконтролируемую панику.

Ученые когда-то выдвигали гипотезу, что именно инфразвуковыми волнами, порождаемыми подводными вулканами на дне Бермудского треугольника, объясняется один из самых жутких феноменов мирового океана – исправные суда с исчезнувшим экипажем, на которых порой обнаруживали еще дымящиеся курительные трубки и подгорающий обед. Ощутив инфразвуковой удар, люди на парусниках испытывали такой невероятный ужас и такую всепоглощающую депрессию, что пучина океана казалась им лучшим выходом.

Лейтенант Репин внезапно почувствовал, как внутри его тела, в районе солнечного сплетения, формируется огромный ледяной шар. Сердце заныло, забилось в бешеном ритме, задергалось, как собака, пытающаяся сорваться с цепи перед землетрясением. Перед глазами все поплыло. Какая-то часть мозга пыталась анализировать происходящее, но зверь, живущий в каждом из людей, древнее неосознанное начало, опрокинулся в такую запредельную панику, что разум не мог поделать уже ничего.

Воздействие инфразвуком шло по широкому сектору, не требовало прицеливания и было продолжительным. Монстры словно замедленно и мощно рычали на неслышимых, но воспринимаемых всем организмом низких частотах.

К счастью, этот звук, как и любой другой, подчинялся законам физики – его сила ослабевала пропорционально квадрату расстояния и наибольшую мощь имела по оси атаки, теряя амплитуду по сторонам. Поэтому десантники, спецназ и морпехи второй роты приняли на себя удар в полной мере, тогда как группа Делягина, находившаяся севернее, пострадала в меньшей степени. С ног их вообще не сбило, а депрессивная паника хоть и накатила, но все же поддавалась доводам разума.

Штурмовики из эскорта Савельевой благодаря глухим шлемам получили еще меньшую дозу акустических волн и полностью сохранили рассудок.