Круг Шести. Руны и кости

Глава XXXII Эла

Эла аккуратно закрепила заколками пряди, выбившиеся из хвоста. В отличие от того, что внушает супергеройское кино, опасность редко когда можно преодолеть с безупречной прической. Эле представилось, как она бежит прямо на каменную стену, потому что волосы застилают глаза.

Одежду, пестрое и странное сочетание, она одолжила у Улисса и Сирены.

– Мы кое-что оставили для тебя в гостиной, – сказал Эм, возникнув в открытых дверях в ванную.

– Оружие? – спросила Эла скептически. Как-то ей не верилось, что она действительно хочет держать в руках нечто, чем можно засадить и себе в глаз.

Эм усмехнулся.

– Всего лишь очень простой пистолет и нож. Я не позволю тебе отправиться туда вовсе безоружной; но и спускать с тебя глаз я не собираюсь. Так что, надеюсь, использовать их тебе не придется.

– Звучит как план, – заметила Эла, постаравшись чтобы это прозвучало хоть сколько-то бодро.

Она проследовала за Эмом в гостиную. По пути они миновали запертую дверь в комнату Сирены, и Эла подняла брови с немым вопросом.

– Алекс спал не в гостиной, – кашлянув, ответил Эм.

– Ох, – заморгала Эла. Наверное, не стоило так удивляться; да и, в сущности, ей нет до этого дела.

– Они, конечно, скоро выйдут, – сказал Эм, пожав плечами, и потянул Элу за собой.

Улисс по-турецки сидел на полу и раскладывал кучу вещей, сплошь покрытых рунами.

– Здесь для каждого найдется что-нибудь, – объявил он, не поднимая взгляда. – Эм, ты можешь выбрать сам. Для тебя, Эла, у меня то же, что и той ночью, только сильнее. Бóльшая часть рассчитана на то, чтобы защитить тебя от магических атак. И еще мы все возьмем зелье, которое немного поможет при физическом нападении. Что-то вроде краткосрочного, не слишком сильного хранительского дара.

– Когда ты сделал все это? Или у тебя всегда такой большой арсенал? – спросил Эм, высматривая для себя снаряжение.

Эла, если быть совсем честной, даже не представляла, на что смотреть. Они оба, уж конечно, знают, что ей нужно.

– Бóльшую часть сделал прямо накануне, – ответил Улисс с отсутствующим видом. – Еще несколько недель назад у меня были некоторые трудности. Магия была… странной. Быстро исчезала. Теперь же она сильна почти непрерывно.

– Как цунами. Он высасывает воду, лишь чтобы затем обрушить ее вниз с еще большей яростью. – Элу пробрало дрожью.

Улисс заморгал, глядя на нее.

– Это… это весьма подходящее сравнение, честно говоря.

Их беседа была прервана сигналом телефона; кто бы ни звонил, Эм скривился так, словно страдал от ужасной зубной боли. Рывком он поднес телефон к уху. До Элы донесся очень тихий голос, и Эм, слегка вздохнув, ответил по-корейски – и вышел из комнаты, закатив глаза.

– Полагаю, он связывался со своей академией. Вероятно, это ответный звонок, – громко сказала Эла, садясь рядом с Улиссом, все еще перепроверявшим некоторые свои артефакты.

Хотя Эла еще и не слишком хорошо разбиралась в рунах, ей казалось, что она чувствует мощь, исходящую от них.

– Наверное, это потребовало много труда – в то короткое время, что у тебя было, – произнесла она тихо. Он выглядел таким же измученным, какой она чувствовала себя.

– Не очень, – пробормотал Улисс. – Как я уже сказал, магия теперь очень сильна.

– Разве ты не говорил, что пропускать через себя слишком много магии опасно?

Улисс невесело рассмеялся.

– Так и есть. Но мне очень хорошо известны мои пределы. По крайней мере, теперь.

– Тот твой друг, испепеленный магией… Ты был там? – медленно спросила она. Несколько свободных концов в уме связались.

– Я стал причиной того, почему он был испепелен, – откликнулся Улисс, стиснув какой-то амулет столь сильно, что косточки на запястье побелели. – Мы хотели сотворить кое-что и вызвать к жизни с помощью рун. Он боялся, не верил, что мы сумеем, но я уговорил его. Когда я приступил, то пропустил через себя слишком много магии. Он взял избыток себе, чтобы спасти меня… Но он никогда не был действительно сильным чародеем. Той доли, которую он взял от меня, оказалось достаточно, чтобы убить его.

Голос Улисса был сдавлен и притом подчеркнуто ровен.

– Ты ведь не хотел этого, – сказала Эла. Сердце сжалось от сострадания. Улисс пронес это чувство вины сквозь годы; ничто сказанное ею или кем-то иным не изменит этого.

– Верно. Но не так уж и много я сделал, чтобы предотвратить это. – Улисс изобразил горькую улыбку. – Я был довольно упрямым ребенком и еще более упрямым подростком. В моем роду магические дары не столь сильны; но со мной уже с самого начала было иначе. Моя бабка и ее сестра – у них были наиболее сильные дары из всех – очень заботились обо мне и… весьма баловали. Возлагали на меня большие надежды. Бабка всегда верила, что моей подлинной родиной была сама магия. Не мир людей. Представь, что происходит с ребенком, который каждый день слышит зов магии – громче, чем многие.

– Ты отдалился от них после того случая? – осторожно спросила Эла. У нее было чувство, что эта история годами ждала, чтобы вырваться из Улисса.

– Да. Я собрал вещи и исчез в ту же ночь. Моя семья не знает, где я, и я больше никогда не объявлялся перед ними. – Улисс опустил голову. – Тот друг был моим братом, Эла. Своим упрямством я убил собственного брата. Если я сам не могу простить себе этого, как бы это сделала моя семья?

Эла сглотнула. Это было жестоко. Она не могла представить, как отреагировала бы на схожее происшествие ее мать… Но вообще-то верилось, что мать не прекратила бы любить ее. Неважно, в чем Улисс убедил себя, это был несчастный случай. И если то, что он рассказывал о своей семье, верно, и его бабка, и ее сестра не были совсем невиновны в этом.

– И все же, может быть, тебе бы следовало однажды поговорить с ними, – сказала она осторожно. – Узнать, что именно они думают, прежде чем посвящать остаток своей жизни домыслам, может быть, вовсе не верным.

Улисс тяжело задышал и тускло улыбнулся.

– Я расшифровал и послание моего рунического камня. Оно гласит, что я стану соответствовать моему имени.

Эла уставилась на него непонимающе.

– Ведь Улисс – это Одиссей, – продолжал Улисс. – Из греческих сказаний. Тот самый, что сражался под Троей и долго не мог вернуться домой, пока однажды не отыскал путь.

– Но… Это звучит вовсе не так плохо, – тихо сказала Эла, внимательно глядя на Улисса. – Я имею в виду – вернуться домой. Может быть, твое путешествие завершится, когда кончится все это, и ты вновь сможешь быть с семьей.

– Может быть. Рунические послания… обманчивы. – Улисс посмотрел на Элу столь пронзительно, что она была вынуждена отвести взгляд.

Ей вспомнилась собственная предреченная жертва. А такова ли она на самом деле? Есть ли – как обещал Алекс – больше чем одна возможность, каким могло бы быть ее будущее?

– Так или иначе, мы должны рассказать об этом другим, о жертвах и наших посланиях, – наконец сказала она, превозмогая животный ужас. Как будто бы вероятность плохого исхода тем больше, чем больше людей об этом знает…

Улисс кивнул.

– Согласен.

Они собрали остальных и рассказали им о своих посланиях. Для Алекса и Эма Улисс лишь в самых общих чертах рассказал, что уже долгие годы не говорил со своей семьей. По лицу Сирены было видно, что она знает подлинную причину, но она не сказала ничего.

– И у нас всех такие послания? – спросила Сирена, сидевшая на полу перед Эмом, пока тот заплетал ей волосы.

Улисс все еще проверял оружие и зачарованное снаряжение, Алекс бродил туда-сюда перед окнами, Эла же взгромоздилась на кресло, подтянув колени к груди.

– Вероятно, – откликнулась она.

Рассказать остальным о своем возможном будущем оказалось вовсе не столь пугающе, как думалось прежде. И Эм, и Сирена без промедления заверили ее, что с ней ничего не случится.

– Жаль, что у нас нет возможности расшифровать наши послания, пока не стало слишком поздно, – мрачно вздохнул Алекс. – Нам не остается ничего иного, кроме как пойти в катакомбы вслепую и… и следовать нашему инстинкту. Как и сказал Ори.

– Ты, получается, веришь в судьбу, пророчества и всякое прочее? – В голосе Улисса отнюдь не было враждебности – лишь любопытство.

Алекс пожал плечами.

– Я вырос с тем, чтобы в это верить. Я хочу сказать… Я вовсе не такой преданный последователь, как прочие члены Круга. Я лишь могу вообразить некий магический план. Ничего такого, против чего нельзя было бы защититься, но… магия столь сильна, столь вездесуща. У нее есть доступ к бóльшим знаниям, чем мы можем себе представить. Так неужто нелепа мысль, что магия может предвидеть определенные пути и планирует их?

– Наверное, нет, но… Скажите-ка, вы слышите? – Улисс перебил сам себя, и голова его взметнулась вверх.

Эла встрепенулась вслед за Эмом и Сиреной, которые были наготове уже в следующий миг.

Алекс, все еще стоявший прямо у окна, распахнул его. Теперь и до Элы донесся грохот и стоны, как если бы сам камень исходил му´кой. Пол задрожал, раздались вскрики, и даже Эла издала испуганный возглас.

– Наружу, скорее! – прокричал Алекс, пришедший в себя быстрее прочих.

Улисс сгреб в охапку оставшиеся артефакты и запихал их в рюкзак. Сирена, вскочив, не обращая внимания на трясущийся пол, понеслась к входной двери. Эм стянул Элу с кресла и потащил за собой прочь. Алекс и Улисс составили арьергард.

Быстро, как только могли, не ломая костей, они пронеслись по лестнице вниз. По пути Алекс барабанил в каждую дверь, крича что-то о землетрясении.

Эла надеялась, что эти люди достаточно скоро поймут, что к чему, и догадаются покинуть свои жилища. Ведь на самом деле в Париже не бывает землетрясений, и она даже не представляла, как люди станут реагировать на то, о чем они до сих пор знали только из новостей.

На улице царил еще больший хаос. Уже произошло множество несчастных случаев, повсюду о землю бились цветочные горшки и разные другие предметы.

– Что, черт возьми, происходит? – воскликнула Сирена, уверенно оттащив какого-то ребенка из-под декоративного ангела, сорвавшегося с чьего-то балкона.

Рыдающее дитя бросилось прямиком в объятья отца.

Вновь раздался тот громкий стон. Эле казалось, что она почти видит, как лопаются камни. В памяти возник образ катакомб. Повсюду двигались стены и вышагивали сонмы мертвецов.

– Мертвые восстали, – выдавила она. – С Ори что-то случилось!

Она не понимала, откуда знает это. Дозволила ли ей супруга того чародея краткий взгляд в парижскую преисподнюю? Может быть. Или же она просто поверила своей интуиции.

Алекс выругался.

– Ладно! Мы должны…

Что должны, они уже не узнали. Потому что вдруг мостовая разверзлась мощным разломом, стремительно поползшим к ним.

Эла и Эм отшатнулись к стене дома; не удержи Элу Эм – она, должно быть, все же свалилась бы в открывшуюся бездну. Сирена и Улисс спаслись на другой стороне улицы – и только Алекс оказался недостаточно быстр.

Загребая руками, он рухнул во тьму, возникшую прямо под его ногами.

– Алекс, нет! – услышала Эла вопль Сирены.

Из разлома сочилось голубое мерцание – но не чистый свет рун, уже почти полюбившийся Эле. Нет, эта голубизна была тусклой и больной, трепетала, словно липкие пальцы, и обвивала разбегавшихся людей, чтобы утянуть их с собой.

Из глубины донесся неразборчивый крик. От Алекса не осталось и следа.

– Это испепеленные чары! – прогремел Улисс.

Сквозь поднявшуюся пыль Эла видела, как он и Сирена едва вырвались из алчных пальцев.

Эм рядом чертыхнулся.

– Встретимся в катакомбах! – рявкнул он.

– Осторожно! – Эла толкнула его, так что в последний миг он избежал магических объятий.

Она не знала, в чем именно было дело. Но это было и не нужно, чтобы понимать, что ни в коем случае нельзя позволить им коснуться себя.

У нее перехватило горло при мысли, что Алекс упал туда.

– Алекс – чертовски крепкий и сильный хранитель, – напомнил Эм, увлекая ее вниз по улице, прочь от средоточия испепеленных чар. – Если кто-то и справится с этим, то это он! А мы лучше проследим за тем, чтобы уйти невредимыми.

Отовсюду несся шум разрушаемого камня. Воздух был полон магии. Но не той магии, что напаивала Элу, что обостряла ее взор, – нет. Такой, что рвалась к ней, наполняя легкие неприятной тягостью.

– Это происходит повсюду, – прошептала она. – Что же, черт побери, творится внизу?