Крылья для двоих. Развод

Глава 36

Лидия.

«Лидочка, родители Ларисы щеночка подобрали и по старой памяти позвонили мне».

Господи, ну, почему все так не вовремя?

– Ай, – шиплю, отбрасывая плойку. Все-таки обожглась. Не надо было затевать это… Макияж накладывать, завивать волосы… Или надо? Не хочу, чтобы Волгины видели меня убитой горем и несчастной. Не будет этого…

– Лида, что такое? – тихонько входит в комнату мама, неся с собой ароматы корвалола.

– Обожглась. Мам, ну, как я? Не похожа на алкоголичку или путану? – кручусь вокруг своей оси.

На мне юбка, сшитая мамой, и блузка тети Ларисы – офисная, с кружевным воротничком. Ее мы нашли на чердаке… Ума не приложу, сколько ей лет, но по виду вещица тянет на раритет.

– Красавица. А кофточка Ларкина как тебе хорошо, да, дочка? Пуговички перешили, и вид совсем другой – современный и стильный.

Паспорт бы не забыть со всеми этими сборами…

– Мам, я сейчас к Тимуру, а ты потом…

– Все поняла. Приеду. Лишь бы Тима не был против. Ты предупредила?

– Да. Он тоже пожелал в суд явиться. Мам, мне так страшно…

– Все будет хорошо. Я самолично напишу президенту, если тебе что-то сделают. Так и знай, дочка!

Жалкой себя чувствую… Ловлю заинтересованные мужские взгляды в автобусе, понимая, что моя уверенность напускная. Ну, чего я добилась? Кофты с чердаков ворую, на даче живу? Уныние захлестывает с головой, но я усилием воли отбрасываю его. Отшвыриваю как мячик. Только не сегодня…

Мне очень хочется поговорить с родителями покойной Ларисы, но просить Соню замолвить за меня словечко не решаюсь… Потому, отвечаю, как есть – сегодня заседание суда, и ни о чем другом я думать не могу…

Всю ночь шел дождь. Пересушенная земля жадно впитала влагу. Пахнет озоном и ароматом роз, растущих в крошечном палисаднике возле дома Тимура. Сейчас я покормлю Маришу, а потом мы пойдем гулять. Дышать вкусным воздухом и прогонять хандру…

– Привет. О… – распахивает глаза Тимур. – Ты красавица, Лид.

– Спасибо, но не стоит… Я помню, что не привлекаю тебя… Прости, я какую-то чепуху несу, – порывисто оглаживаю лоб и сбрасываю туфельки. – Да это и не нужно, Тимур, а то…

– Эй, ты чего? Лид, ты выглядишь уверенной в себе и благополучной женщиной. Хватит накручивать себя. Все хорошо.

Он подходит ближе и касается плеч. Мягко их поглаживает, заставляя меня поежиться и отстраниться. Высокий мужчина в форме пилота – не мечта ли?

– Спасибо тебе.

– Я заеду за тобой, Лид. Хочу самолично поглядеть на этого козла.

– Ну… Ты совсем меня не знаешь. Может, это я… не такая?

– Знаю, Лид. Я тебя знаю. Ты думаешь, что нужно много времени, чтобы узнать человека? Вовсе нет… Мы открываем себя в мелочах. Жестах, словах… Бессознательно.

– Ладно, Тим. Ты меня окончательно убедил в том, что все будет хорошо. Приготовить кофе? Или ты торопишься?

– Эх…

Он бросает взгляд на наградные часы с изображением самолета и улыбается.

– Идем. У меня есть десять минут. А можно бутерброд попросить, а то я…

– Конечно. Ой!

Мариша хозяйничает на кухне… А я все думала, что это у Тимура так дома тихо? Она рассыпала горох и с довольным видом перебирает его.

– Откуда у меня горох? – бросается к дочке Тим. – Мариша, ты его в ротик не сунула? Дочка…

И гладит ее – волосики, пухленькие румяные щеки, спинку. Умилительное зрелище.

– Неть… – пищит малышка. Разжимает пальчики, оттуда высыпаются кругляшки, звонко ударяясь о пол.

– Горох я купила, Тим. Сварю тогда суп с копчеными ребрышками. Ты не против?

– Ой, совсем забыл, Лид. Вот деньги на расходы. Если тебя не затруднит, купи продукты, когда пойдете гулять с Маришей.

– Конечно. Я очень хочу гулять. Мне срочно нужно развеяться.

– Зайдите в кафешку на углу, там классные молочные коктейли, – улыбается Тим, подкидывая мне еще пару купюр.

– Хорошо. Лид, я выступлю в суде, слышишь? Не волнуйся только.

– И ты не волнуйся за дочку. Я не дам ее в обиду. Мы поладим.

– Не сомневаюсь. Давай пить кофе?

Намазываю на ломтики хлеба творожный сыр, режу помидоры и ветчину, пока Тимур собирает с пола горох. Завариваю кофе в чайнике и разливаю напиток по чашкам.

– Лид, я чушь тогда сказал, – накрывает Тимур мою ладонь.

Через меня будто ток пропускают. Сердце мучительно сжимается… Я как дикарка, ей-богу… От простого прикосновения лужей растекаюсь… Нехорошо это, опасно, неправильно.

– Насчет чего… чушь?

– Что ты меня не волнуешь.