Крыса в чужом подвале. Часть 2

16

Злой ли, добрый, наполненный звоном булата или утопающий в садах, лежащий в руинах или поднимающийся к небу по строительным лесам, Мир такой, каков есть и всецело принадлежит мужчинам. Это простая истина, не требующая никаких доказательств. В нем, в Мире, действуют правила мужчин, установлен порядок мужчин и главенствует сила мужчин. И правила, и порядок, и главенствующая сила могут видоизменяться, но суть остается неизменной. Мир был, есть и будет Миром мужчин. Женщины должны помнить об этом. Те, кто считает возможным тягаться с мужчинами на равных, глубоко заблуждаются в своих устремлениях. Равенство мнимое! И хорошо если заблуждение обойдется безнаказанно или искупится малой мерой жертв. В большинстве случаев женщине напомнят, жестоко напомнят кто она. Можно вздыхать о несправедливости, всхлипывать о подлости, молить богов об отмщении, но ведь это Мир мужчин! И он таков! Правда, приходится признать, и мужчины признают, самое прекрасное, что есть в мужском Мире − женщина. Мать, сестра, жена, дочь, возлюбленная…. Разве недостаточно?

Кэрри изредка вздрагивала. Ей хотелось плакать, реветь, выть, но она пересилила слабость. Не дождется! Подумаешь, важность! Не он, так другой бы ей ноги раздвинул! Но другого она, возможно и простила, но его… Его нет!

− Убью, − произнесла она легко, будто говорила о чем-то обыденном. Настолько легко, что ей веришь. Она так и сделает.

− Верю, − согласился Костас. Её желание понятно и объяснимо.

− Не сейчас. Позже. Когда смогу!

Она отомстит. Действительно отомстит. Но не ему. Как охотничий пес, пройдет по его следу вспять. Доберется до Метахи. Начнет с деда, обещавшего присмотреть за Элиникой и не дать в обиду. Потом очередь дойдет до самой Элиники. Женщины жестоки. Невообразимо жестоки. И жестокость их одного корня с инстинктом материнства. Переступить все и всех, но выносить, выходить потомство, пустить в жизнь. Но как часто бывает, материнство не реализовалось и ждет своего часа, а жестокость: подлая, вседозволяющая, страшная, на поверхности, готовая воплотиться в явь.

− Ммм… − выдохнула она, не сдержав клокочущую ярость.

Её неистовство Костас почувствовал кожей, потом принял сознанием.

− Понадобится, буду искать тебя всю жизнь! Слышишь?

Кэрри было бы легче, ударь он. Значит права, значит так и следует поступить!

− Слишком долго, − посочувствовал Костас и вогнал дирк ей под сердце.

Девушка дернулась и вытянулась. Жажда мести так и осталась желтой крапинкой в застывших глазах, направленных вверх.

Костас сел, взялся за рукоять выдернуть оружие, но так и оставил торчать в остывающей плоти. Что он испытывал сейчас? И испытывал ли вообще? Почему там внутри него спокойно? Не колыхнулись ни гнев, ни жалость, ни иное свойственное человеку чувство.

Он поднялся, стряхнул солому с одежды и с волос. В значительно подросший ершик набилось трухи. Оторванный в борьбе с Кэрри ноготь, цеплялся за одежду. Откусил его и сплюнул.

Рассуждать о вариантности прошлого бессмысленно. Если бы да кабы! Он специально отпустил Кэрри из захвата, едва они скрылись в сарае. Урок преподан, осталось сделать выводы. Она могла заплакать. Могла просить и умолять. Могла забиться в угол. Могла, в конце концов, попробовать сбежать. Кэрри предпочла ринуться в драку. Выхватила припрятанный стилет и атаковала, брызгая слюной и грязно ругаясь.

− Мабун паршивый! Говноед! Я тебя мерина вонючего…

Схватка закончилась в два касания. Она опять не победила. Но сошла бы ей с рук и эта глупость, утихомирься она хоть на мгновение. Не утихомирилась.

Приведя себя в порядок, Костас вышел во двор. Сторожевой недобро глянул в его сторону. Бежать удумал? Беги. Вытащил стрелу из колчана, дунул на оперение. Ну и?

Костас отправился в дом.

Циркач расхаживал по залу, дожидаясь пока в зале выпьют. Пили не по первой. У многих раскраснелись лица, спало напряжение, пошли разговоры и перешептывания. Самое время для беседы.

− А теперь я задам пару вопросов и каждый из вас подумав, ответит мне. Если кому есть что ответить, − Циркач дождался тишины. − Я ищу человека. Звать его Гроу. Обычный человек. Наш человек. На морде шрам, − он показал на себе место и размер шрама. — Встретишь, не забудешь. Доброжелательный, любит потрепаться о том о сем. Компанейский. Выпить не дурак, повеселиться охоч. Особенно если за него заплатят. На баб падок. Нормальный мужик словом. Так вот видел ли кто его? Когда? Где? Может, слышали о таком человеке. От кого? Теперь подумайте, пока пью эту кружку, и потом говорите. Если ответ достоин награды, вы её получите. Сейчас и здесь.

Циркач медленно со вкусом выцедил кружку ржаной браги. Одобрительно помотал головой — хороша! Ставя кружку на прилавок, нарочно громко стукнул.

Зал молчал. За отведенное время встречу с таким человеком не припомнили.

− Что никто ничего не знает? — продолжал Циркач.

Кэртис несмело встал с места.

− Не могу утверждать, о нем ли речь…

− Все равно говори!

− Мы ужинали в Брюхе Капуцина, фускарии в Коромыслах, в Ирле. Там по соседству, двое мужчин заспорили. Они сидели ко мне спиной и лиц я их не видел. Один отговаривал другого. Дескать, не с твоей резаной рожей светиться.

− А что в ответ?

− В ответ мужчина, которому говорили, рассмеялся. Сказал вряд ли к каждой шлюхе здесь приставлен равдух. Да и ребята обидятся. От угощения отказался.

− Так и сказал? − Циркач изобразил нечто среднее меду кудахтаньем и хихиканьем.

− Да, − согласился Кэртис. — Смех точь-в-точь как у него.

Циркач немного знал Гроу и по делам, и в жизни доводилась сходиться. Плохого не скажешь, но и сильно не захвалишь.

− Еще что?

− Все. Они разговаривали очень тихо и только под конец повысили голос. Потому я и услышал. А потом облаву виглы устроили. Хватали всех без разбору. Они через задний выход ушли. Нас тоже загребли, но разобрались и отпустили.

− Те, что разговаривали в трактире, были среди задержанных?

− Не видел. Слышал только, Куцепалый двоих виглов завалил.

− Куцепалый?

− Ага. Куцепалый.

Циркач на секунду задумался.

− Держи, − и он швырнул Кэртису тощий кошель, не больше десятка триенсов. — Кое-кто хочет видеть этого человека и как можно скорее. А сведения о нем желает слышать первыми из всех новостей империи.

− Задолжал что ли? — спросили с заднего стола.

− Более чем полагается честному человеку. Есть кому сказать по существу вопроса? − голос Циркача прозвучал плаксиво и растянута. Ирльский судья да и только! В зале тихонько рассмеялись.

Весело всем кроме Хенча. Циркач ехидно улыбнулся, сидящему как на иголках вожаку апелатов.

— Радуйся, что вы не угодили к егерям или спафарию. Помнишь Севра? Фиса с него шкуру с живого снял и в кипящем жире сварил.

По залу прокатился возмущенный гул. Севр кто? Браконьер. А смерть принял тяжкую, не по грехам и деяниям.

− Сам видел потому и говорю.

Рану Хенча врачевали по-простому, на скорую руку. Без всяких лекарских премудростей. Штанину разрезали, стрелу протолкнули сквозь мышцу. Вышедший наконечник отломили, остатки с оперением вытащили. В рану насыпали золы.

− Может прижечь? Для надежности? — спросили у Хенча.

− Во двор дуйте! — воспротивился Дарно. — Будет здесь паленым вонять! Подумают, на кухне чего подгорело!

Золой и ограничились. Рану перевязали разрезанным вдоль полотенцем. Как дополнительно дезинфицирующее и противоболевое налили кружку браги.

− От хмеля жизнь, как в святых книгах, − одобрил лечение Циркач. − Кусок хлеба сам за тобой бегает и всем ты друг и брат.

Хенч покривил губы. Улыбнулся? Ишь ты, улыбчивый какой.

− Ладно не переживай лишнего. Рано или поздно кто-то их подминает, дружище, − напомнил Циркач о Кэрри.

Услышав подначку, Хенч в сердцах стукнул кулаком по столу.

− Этим ты дырку сестрице не заштопаешь, − насмешливо успокоил его Циркач. — Пора бы парню угомонится. Эй, снимите его с девки и тащите сюда? И сестренку нашего друга прихватите. Только пусть обмоется.

И опять в зале хохотки и смешки. Весело в основном людям Циркача, апелаты больше хмурились и морды воротили в стороны.

Никто не успел еще с места сдвинуться выполнить приказ, вошел Костас.

− Легок на помине, − Циркач махнул рукой подзывая к себе. − Сто лет проживешь.

− Не проживет! — Хенч вскочил с лавки и, хромая, кинулся на Костаса. В руке шабер. Вороненая сталь почти не различима в полумраке.

− Ты чего удумал, дурила? — насмеялся над ним Циркач.

Костас на встречном движении ударил Хенча в колено. Треск ломающейся кости заглушил громогласный крик. Хенч выронив оружие, покатился по полу. Держась за изувеченную ногу, подвывал. Циркач поморщился.

− Ловко ты с ним. Эй, Дарно, убери дурака куда-нибудь, пока ему шею не свернули. Гутти пойди глянь что с его сестрицей, может он и ей ноги вывернул. Лекаря позови. Хотя я думаю лекарь вряд ли поможет. — И снова рассмеялся. — Особенно ей.

Смешливый человек Циркач. Он когда людям пальцы выламывал-выкручивал, тоже веселился. А что? Не ему же! Не его черед выпал.

Хенч шевельнулся и попытался с пола достать Костаса.

Пробив лобную кость, острие подтока вошло по самое древко. В помощь вожаку подскочил один из апелатов. Через головы сидящих, потянулся мечом достать Костаса. Где там! Яри в кружение чиркнуло сталью в воздухе. Апелат отвалился на спину, закрывая рану на шее и сипя перерубленной гортанью. Второго, только схватившегося за оружие, Костас ударил носком сапога. Его фуэте[52] поаплодировал любой ценитель савата[53].

Кэртис подхватился на подмогу Костасу. Как-никак вместе сюда прибыли. Лигом рванул юношу за ремень, усадил на лавку. Чтобы не особенно геройствовал, въехал кулаком в печенку. Кэртис скривился хватаясь за бок.

− Ну-ка, орлы! — призвал к порядку Циркач, зашевелившийся в беспокойстве удалой люд. — Крылья прижмите, пока я вас сам не общипал!

Движение в зале успокоилось. Один-два рычали, но больше для видимости. Циркач довольно расплылся в улыбке. Им в рожу плюнули, а они утерлись и сидят, вроде так и надо.

− Поторопился, − укорил Костаса Циркач. − Не плохой был мужик. Только вот теперь уже был. Ладно, хлопцы, допивайте и проваливайте, а я с человеком на дорожку поговорю.

Провожая взглядом уходивших посетителей и уносящих тела Хенча и своих товарищей, жестом пригласил Костаса за стол.

− Садись, потолкуем.

Костас сел напротив него. Дарно поставил перед ними кружки с пивом. Настоящим ячменным, прибереженным для особого случая. Такой случай как раз и наступил. Не всякий день в деревню наведываются люди Матуша.

− Что скажешь?

− Кошель с Пирса, − потребовал Костас.

− С этим разберемся, − заверил Циркач. − Для начала спрошу, нигде не встречал человека с таким шрамом, − и опять показал метину на себе.

Костас в ответ отрицательно мотнул головой.

− И не слышал? — разочарованно продолжил Циркач.

Ответ повторился.

− Ты, братец, не многословен. Это не плохо. Хочешь к нам?

Снова отрицание. Циркач прищурил глаз. Приложился пару раз к кружке, шумно глотая хмельной напиток.

− Как говорится жизнь долгая и все в ней меняется. Будешь в столице, найди шена Матуша. Симодария. В Трапезитском кастроне лавку держит, − опытным глазом зацепил, не пропали слова, запомнились. − Сейчас в городе не спокойно, глориоз с эгуменосом того гляди схлестнутся. Тогда и наступит наше времечко. А до той поры Матуш тебе работенку посильную отыщет. С голоду не подохнешь. Нынче без рекомендаций в стольном граде невпротык. Никто не возьмет. Если только в паракеноты[54]. Радости в каждую вонючую щелку лезть!? Опять же, вредная работа. Нервная. А хороших людей сильно побеспокоишь, ловкие парни за них вступятся. Ловчей тебя.

− Я запомнил, − подтвердил предложение Костас. Имя Матуша он слышал в трактире в Ирле, куда ходил с карнахом. Судя по всему, разыскивают не человека, а именно сверток, тот, что в его сумке.

− Эй, Дарно! Соберешь воителя в дорогу, как положено, − распорядился Циркач и спросил Костаса. − Лошадь нужна?

− Ногами вернее.

− Уплатишь ему за лошадок, − наказал Циркач. − Он их в бою взял. Звать то тебя как? Если искать придется.

− Секрет.

− Не наше имя. Издалека видно, − оценил скрытность Циркач, но не рассмеялся.

− Из далекого далека.

− Вообще в империю разные люди прибывают. Как мухи на говно липнут. Но иногда и доброго человека судьба пригонит.

Циркач поднялся с места.

− Ладно, мне пора. Создатель позволит, свидимся еще. На-ка на всякий случай, − Циркач протянул круглый жетон с выбитыми цифрами. — А то птохам нынче беспокойно живется. Говорят, один ушлый тана Мистара проткнул. Не слыхивал?

− Слыхивал, − согласился Костас.

− С этой круглой херней, еще пять дней в своем праве, − пояснил Циракч. − Успеешь до Матуша доскочить. Если надумаешь.

Циркач стремительно вышел зала. Во дворе раздался его зычный голос, отдающий команды. Затем, судя по наступившей тишине, все, и апелаты и люди Циркача, съехали прочь со двора.

Костас прихлебывал по глоточку пиво. Напиток приятно шипел и щекотал язык. Дарно хлопотал за прилавком поглядывая на постояльца. Конечно, он бы его с удовольствием выпроводил, да еще пинка дал на дорожку, но ослушаться Циркача? Не приведи Всевышний! То, что произошло во дворе Дарно, почему-то в расчет не принимал. Может потому что не видел. А возможно привык. Он человек торговый. Хоть стоя на голове ссыте, лишь бы ему прибыль с того. В зал вбежала Гитти.

− Он её убил, − простонала бледная жена Дарно.

Тот вперил в Костаса непонимающий взгляд. Как убил!?

− Убил, − только и произнесла она и, всхлипывая, спрятала лицо в ладони.

− Ты это…, − не нашелся, что и сказать Дарно. Нет Пирса, нет Хенча и если вдруг…

Костас сунул руку в кошель и бросил через проход на прилавок семисс. Монета прокатилась по столешнице. Дарно подхватил её на самом краю.

− Чего подать?

− Попа позовешь. Хватит?

− Не из благородиев, хватит, − ответил Дарно.

Гутти выскочила за дверь, не сдерживая рыданий.

− Что велено сделаю, − пообещал Дарно. Смелости просить — Только убирайся отсюда поживее! ему не хватило.

Вернулись керны. Впереди как всегда Лигом, за ним Кэртис и Стур.

− Куда ты теперь? — спросил старший, подсаживаясь к Костасу.

Вопрос не праздный. Находятся они в богом забытой деревне, посреди леса. А в лесу апелаты. Никто не поручится, что за первым же поворотом дороги не перестреляют насоливших им кернов.

− Хотели потолковать с Праном по-свойски. Смылся тварючья харя, − продолжил говорить Лигом, дожидаясь ответа на первый вопрос. − Думаем вернуться в Ирль.

− Мне в другую сторону.

− В столицу собрался? — влез в разговор Кэртис.

− Ирль я уже видел, − ответил Костас.

В памяти почему-то возник образ рыжей. Возник мимолетно, зыбко, неясно и в следующий миг пропал в круговерти незнакомых лиц и событий, которые он не мог помнить. Костас прикрыл глаза, переждать видение.

− Что же…, − замялся Лигом. Он рассчитывал, правда не особенно, попутчик, здорово проявивший себя в схватке, пойдет с ними.

Кэртису опостылела дядькина неуверенность и юноша заявил.

− Я с тобой. Город не деревня, народу много. Глядишь, куда пристроюсь.

Лигом стерпев самовольство юнца, снова обратился к Костасу.

− Может оно и верно про столицу. И дорога веселей…

− Зверья не боитесь, − посмотрел Костас на юношу.

− Зверье в лесу, а то столица, − произнес довольный Кэртис. Лигом с неудовольствием на него глянул. Эх, умишка не богато у парня! Не сообразил о чем речь! Человек он похуже всякого хищника.

Через полчаса Костас принял из рук Дарно узел с едой и кошель Пирса, пополненный деньгами. По весу денег в нем прибавилось незначительно.

Узел забрал, а деньги вернул.

− Отдашь Райне, − наказал Костас.

Движение руки почти неуловимо. Скинду чиркнул Дарно по отвислой щеке. Чиркнул легонько. Мелкий порез только покраснел.

− Не забудешь?

Тот отступил, сжимая в руках кошель.

− Вижу, нет, − произнес Костас.

Дарно соглашаясь, кивнул.