Крыса в чужом подвале. Часть 2

20

Вершину Энас Сфэндамос (холм на востоке столицы), самую его маковку, украшала кленовая роща. Сейчас роща выглядела обыденной, но поздней осенью, когда деревья оденутся в багряный наряд, она покажется рубиновой. От того холм иногда называли Патриаршим, по аналогии с митрой высшего иерарха церкви Создателя. В Старом Городе про рощу зубоскалили без должного пиетета. Что у рыжей телушке, волос на мандушке! А что еще могут сказать завистливые мужланы! Район Энас Сфэндамос считался престижнейшим в Тайгоне и потому, земля стоила непомерно дорого. Не многие из весьма и весьма обеспеченных людей могли позволить себе иметь здесь дома. Как любили шутить здешние обитатели, чтобы купить югер земли, надобно заплатить югер золота в палец толщиной. Вторая шутка, желаешь потешить тщеславие, между собачьей будкой на Энас Сфэндамос и императорским дворцом, выбирай собачью будку. Не смотря на небедность владельцев драгоценных югеров, усадьбы их на удивление однообразны по архитектуре. Двух, реже трехэтажный, дом-квадрат с внутренним двориком, а вокруг него сад или виноградник. Границы усадьб обозначены посадками все тех же кленов. Рубиновых в позднюю осеннюю пору.

Костаса препроводили в полуподвал. Что-то вроде трапезной для слуг. Однако в помещении чисто — стены оштукатурены и побелены, прибранолавки расставлены и столы протерты, светло от свечей и пахнет свежей выпечкой. Ему быстро собрали еды и выставили кувшин.

− Может, еще чего желаете? − крутилась рядом Свия, шустрая востроносая служанка.

Не дожидаясь просьбы, предупредительно налила вина в кружку. Щедро! С чего бы?

− Попробуйте гайяк, − подала служанка вино. Обходительная. К чему бы?

Он приналег на рубленную молодую телятину и съел грибного пирога. Вина пригубил и отставил. Гайяк или еще какое — вода водой!

Кайрин наблюдала за ним со стороны. Идея озарившая её в лавке симодария не оставляла в покое, но уже не выглядела столь заманчиво.

«Парень не очень,» — призналась она.

Однако радость по-прежнему будоражила кровь. Клиди у нее! И она готова прощать.

− Меру знаешь или осторожничаешь?

− Когда как.

− Для птоха исключительно не характерная черта. Для них норма всегда не меньше таза для мытья ног.

Служанка по знаку девушки постелила на лавку и стол чистые полотенца. Поставила небольшое блюдо с кусочками мяса.

«Компанию составит?» — глянул Костас искоса.

Кайрин подсела и звонко постучала вилкой о край блюда. Откуда-то из-за её спины на стол прыгнула ласка. Прыжок за куском, прыжок прочь и пропала из вида.

− Начнем с имени, − произнесла Кайрин, проследив за ловким зверьком.

− Костас.

− Так коротко?

− Легче запомнить.

− Чем занимался?

− Чем может заниматься в империи птох. Зарабатывал войной.

− У тебя необычное копье. Ты из Варрена? Беженец или дезертир?

− Нет, не из Варрена.

− А откуда?

− Из далека.

− Дальше горизонта? − прозвучала её насмешка. Так спрашивали в Венчи моряков, начинавших неумеренно «заливать» о далеких плаваниях за тридевять земель.

− Вы знаете, кто живет в доме за оградой в форме спиралей?

− Нет, − ответила Кайрин в недоумении.

− Он всего в трех кварталах от вас, а вы его не знаете. Не обязательно жить за горизонтом.

Кайрин заинтересовано выслушала его. Птох? Через чур языкат для птоха. Но справится ли с тем, что она хочет ему поручить? Должен, но…. На укол сомнений, водопад елея радости. Клиди у нее!

«Может тому виной грязь у него под ногтями?» — доискивалась она причин своей неуверенности. — «Или давно не знавшая бритвы щетина? Или кислый запах пота? Или…», − девушка поморщила носик, − «душок запрелых ног? Он вообще мылся от рождения? Или хотя бы в последний год? Волос короток. Стригся, вшей выводил?»

− Давно в империи?

− Приблизительно с месяц.

− А в Тайгоне?

− Первый день.

− С законом все в порядке? — Кайрин собралась услышать ложь. Редко кто скажет на такой вопрос правду. А птох? Птох почти никогда. Дело в другом. Насколько солжет? Если грехов полно от идеи, скорее всего, придется отказаться. Равдухи иной раз весьма умело исполняют свои обязанности. Найдут.

− У меня с ним да. У него со мной, надо думать, нет, − прозвучал его ответ.

То, что грешен Кайрин «расслышала», но отказываться, все-таки не торопилась.

− Так откуда у тебя клиди?

Костас, сдержано, в двух словах, поведал о визите в Малую Денежку.

Рассказ сомнений у Кайрин не развеял. Скорее добавил новых. Птох ли её собеседник? Слишком сдержан. Обошелся без самовоспевания. Не горит желанием наниматься? Или опасается за дешево сложить голову?

− Возможно, у меня найдется для тебя работа.

− Конюхом?

− Посмотрим. Керуш! — позвала Кайрин.

На пороге трапезной появился слуга не слуга, не пойми кто. Ниже среднего роста, узкоглаз, на запястьях браслеты. Дублет из воловьей кожи с роговыми пластинами, на поясе скимитар[69].

− Поест, испытай на что годен. И прикажи Расми, готовить лошадей. Для двоих. Поедет со мной, − распорядилась Кайрин. Костасу пообещала. − Вернусь, договорим, − и потребовала. − И помойся ради Спасителя! Воняешь козлом!

Узкоглазый зыркнул на Костаса. Все понял, джордэ[70]? Чего же не понятного.

Переодевшись в мужскую одежду, закутавшись в пенулу, так что не признать и с двух шагов, Кайрин покинула усадьбу. Избегая улиц, где могла встретиться с запоздавшими прохожими или разъездами виглов, выбралась к набережной. Туда, где Старый Город спускался к неподвижным водам Вексы.

Полчаса езды, убедиться в отсутствии слежки, и они у неприметного домика. Расми ключом открыл дверь, впустил фрайху, завел лошадей во двор и остался снаружи, укрывшись в непроглядную тень арки. Сердце Кайрин преисполнено радостных тонов и волнений. Пожалуй, еще никогда она так не волновалась, отправляясь на встречу. И волнения ли это? Не добрые ли предчувствия перемен?

Девушка поспешила пройти темной аллейкой, отсчитывая каждый шаг. На крыльцо не поднялась. Под зарослями плюща нащупала дверь. Толкнула, вслушалась в легкий скрип петель, потом вошла.

В доме темно. Держась за перила, поднялась по лестнице. Несмотря на ветхость, ни одна ступенька под ногой не скрипнула. Проходная комната. Ночного света звезд, падающего через узкое оконце, освещать путь недостаточно.

Темноты Кайрин не боялась. Но это была особенная темнота, искушающая, когда хотят что-то скрыть. Ей стало не по себе. Как тогда, в монастыре Смета-Ткача…

…Тихий стук бубна подгонял её незрячие шаги по ледяным плитам огромного зала. То, что зал огромен, говорили чуткое эхо шлепанья её ног и звук ударов, взлетавший высоко-высоко.

− Стой! — приказали ей.

Она остановилась. Чьи-то жесткие сухие пальцы взяли её за руку. Только теперь ей стало страшно. Не от темноты. От присутствия кого-то неизвестного.

С нее сняли тунику и положили на возвышенный камень. По коже побежали мурашки. От холода и страха. Зажгли факелы. Их мало осветить зал, но достаточно, разглядеть людей в масках. Они, маски, склонялись над ней. Ниже и ниже, пока полностью не заслонили окружающее пространство.

− Для чего ты здесь? — полушепот-полурычание.

− Принести клятву, − заученно шепчет она.

− Кому? — визгливое подвывание.

− Великому Смету.

− Для чего?

− Не забыть.

− Ты не забудешь! — шипит маска.

Её хватают за руки и за ноги, растягивают в стороны и прижимают к камню. Не пошевелиться, не вырваться. Она и не пытается. Противиться посвящению, противиться самому Смету! Богу Отмщения.

Резкая боль в промежности заставляет вскрикнуть.

− Он первый! — шипит маска. — Его не забывают…

…Кайрин приостановилась, переждать некстати нахлынувшие воспоминая. Последнее время они возвращаются чаще и чаще. Возможно, хотят поторопить. Долгое мщение признак слабости. Месть должна быть быстрой.

Она ненароком прикоснулась к клиди. Легонько. Как к святыне.

Справа мелькнул огонек. Девушка направилась на условный знак. Запнулась.

− Осторожней! — запоздало предупредили её. Голос нарочно изменен и звучит приглушенно. Очевидно, говорящий прикрывает рот повязкой.

− Все в порядке кир, − заверила Кайрин, пытаясь разглядеть фигуру во мраке.

Ширмочку, заслонявшую свечу, убрали. Огонек слабо осветил пространство вокруг себя. Ничего не увидеть. Ничего лишнего. Угадывалась мебель, портьеры, стулья. Однако говоривший с Кайрин все равно из предосторожности отступил от света. Его почти не видно. Смутный контур фигуры и… Девушка на миг затаила дыхание. Рахш!!! Капля крови Кайракана. Редкость из редкостей! Бесценность из бесценностей! Даритель удачи и долгой счастливой жизни. Мечта властителей и венценосцев. Рахш[71] — красный алмаз с горошину, вставлен в его перстень!!!

Сладкий запах «Горного Миндаля» вернул её к действительности. Для чего мужчине пользоваться духами? Ей каждый раз хотелось его спросить об этом, но не осмеливалась. Она здесь отвечать на вопросы, а не задавать их. Таково правило. Однако правило не мешало ей пренебрежительно мысленно величать его халезанак. Баба.

Кайрин не знала и никогда не видела человека, говорившего с ней из темноты. Но благодаря ему, его деньгам и связям, она преуспела во многих своих делах. Когда она покидала Венчу, её предупредили.

− Он найдет тебя сам, когда посчитает, что ты готова. Он напомнит тебе о клятве Смету. Вот и все.

Встреча произошла год назад на торжествах окончания Ристаний в честь Нобилиссима.

Она сидела в беседке одна, отдыхая после тура танца. Неожиданно с ней заговорили.

− Кайрин?

− Да? — вздрогнула она, поворачиваясь на голос. За густыми зарослями хмеля ничего не увидела. Только почувствовала духи. Запах миндаля. Тогда же он и получил обидное прозвище.

− Ты помнишь клятву? Ты помнишь Первого?

− Помню, − ответила она.

Халезанак назначил ей встречу в этом доме. С той поры они встречались лишь семь раз. Включая этот.

− Клиди? — потребовал нетерпеливый голос. Оказывается Халезанак способен на эмоции?!

− Он у меня, кир, − с радостью признала Кайрин.

— Почему задержка?

− Человек, доставлявший его, попал в неприятности. Клиди привез другой.

− Что с первым?

− Пока точно не могу сказать. Похоже, его ищет катепан Дуфус по приказу Бриньяра.

− Это опасно.

− Человек, сделавший заказ по моей просьбе, мертв.

− Посыльный может указать тебя?

− Не знаю, но я улажу и с ним.

− Что второй?

− Обыкновенный птох. Клиди он получил случайно. Решил заработать. Я найду ему применение.

− Избавься от него, − приказали ей поспешно. Слишком поспешно. Настораживающе поспешно.

Рахш алым лучом, как стрелой пронзил темноту в сторону девушки.

«Говорят, три таких в императорской коронационной короне», − подумала она, залюбовавшись игрой камня и, спохватилась, что не ответила.

− Как прикажите, кир, − выразила согласие Кайрин.

− Клиди не пострадал? Не вскрыт?

− Все в целостности и сохранности, кир. И печать и обвязка.

Кайрин извлекла из-под полы плаща сверток.

− Дозволено мне будет взглянуть на него?

− Не теперь! — последовал быстрый отказ. — Думаешь, почему он обернут в кожу? Под ней сильный яд. Непосвященные о нем ничего не знают. Хенеке умели охранять секреты, − но Халезанак счел возможным пообещать. — Когда яд нейтрализуем, ты его увидишь.

Кайрин усомнилась отговорке. Хенеке никогда не прибегали к яду, считая отравление низким и недостойным занятием. Халезанак солгал! Для чего?

Отыскать клиди было первым поручением для нее.

− Я потратил прорву времени и не нашел, − посетовал Халезанак. — Может, ты будешь удачливей.

− А зачем вам клиди?

− Мне? Нам! Наааам! Чтобы покончить с врагом, достаточно нанять убийцу. Но месть должна быть сродни воде в жаркий полдень. Каждый глоток истинное наслаждение. А клиди? На добычу льва сбегаются падальщики. Чем крупней добыча, тем больше падальщиков. Порой их столько много, что лев вынужден уступить. Согласись, обидно отдать победу тем, кто способен воевать только с мертвым врагом. Справедливость требует наградить лаврами победителя именно льва, а не падальщиков. Того, кто убил, а не тех, кто снял шкуру. Для этого клиди и нужен. Гарант справедливости.

Сказано пространно и не очень понятно. Кроме одного. Справедливость и месть в его устах синонимы.

Кайрин разыскала клиди. Успех не стоило приписывать исключительно удачливости. Как ей удалось? У каждого свои маленькие секреты.

Девушка, отшагнув в сторону, положила на край стола. Отпустила с осторожностью. В темноте легко ошибиться и клиди упадет. Тяжесть обманчива, он хрупок. Беспокойство за сохранность клиди обернулось беспокойством другим. Она его отдала! Маленькая радость, согревающая душу с того момента как он попал к ней, угасла беспомощной искоркой прогоревшего уголька. Отдала…

− Как Мэдок?

− Осваивается. Он очень толковый юноша.

− Рад слышать.

− Он Хенеке.

− Вне сомнений.

− И всегда может рассчитывать на мою помощь.

− Советую тебе забыть, что и ты Хенеке. Иначе это отразится на твоих поступках.

− Я учту, − пообещала Кайрин.

− Учтешь!!? — вознегодовал Халезанак.

− Я забуду, − проглотила обиду Кайрин.

− Что дальше? После Мэдока.

− Семейство глориоза Бекри.

− У тебя есть человек? Он надежен?

После того как ей приказали забыть кто она, желание делиться своими планами пропало. У нее забирали последние крохи прошлого.

− Настолько насколько надежен человек сам по себе.

− Кто он?

− Его зовут Дагфари. Его подготавливают.

− Как отнесся к твоей идее эгуменос?

− Он готов её принять.

− Примет?

− Конечно, − заверила Кайрин, не открыв подробностей своей уверенности. − Ему трудно принять такое решение. Бриньяр размышляет и… бездействует. Но время не его союзник.

− Эгуменос не бездействует. Севаст Буи сидит в подвале в замке катепана Фанка. С подачи эгуменоса разумеется.

− Вы шутите? — не поверила Кайрин.

От такого сообщения она даже сделала шажок вперед. Халезанак вытянул вперед руку предупредитьни шагу больше! Свет колыхнулся и рахш хищно заморгал. Кайрин тут же отступила.

− Кир, мне предпринять что-либо по этому поводу?

− Нет. Возвращение севаста внесет путаницу. Его жизнь на совести Бриньяра.

− Севаст Буи, отец моей подруги.

− Это важно?

− Нет…, − неуверенно ответила Кайрин.

− Тогда зачем об этом говорить.

Последовала маленькая пауза, прежде чем с Кайрин заговорили опять.

− Сегодня Бриньяр обратился к императору с просьбой о созыве собора церкви Создателя.

− Он ничего мне не говорил об этом, − удивилась Кайрин новости.

− Он хочет выборов патриарха. Он хочет стать патриархом!

− Бриньяр столько лет был Местоблюстителем? Для чего это ему?

− Значит, ему надоело стоять по правую сторону от пустующего престола первосвященника. Он возжелал сидеть на нем.

− У него достаточно власти и без сана.

− Есть разница. Незримая власть это та, о которой догадываются. Зримая, перед которой, не стесняясь, гнут шею и, хотят не хотят, простираются ниц.

− Сомневаюсь, что это истинная причина.

− Так узнай истинную.

− Да, кир.

− Будь осторожна с Ночными Рыбами. Когда им платят слишком много и регулярно они норовят заглотнуть и нанимателя.

Кайрин в молчании склонилась. Увидел ли он знак понимания? Скорее всего.

− Кир, мне нужна книга «Splendor Solis» Соломона Трисмозина. Из императорской библиотеки.

− Книга запрещена, − четко произнес Халезанак, напоминая Кайрин о чем! она просит.

− Я знаю. Книга плата за услугу.

Халезанак помолчал.

− Я не стала бы вас беспокоить, если могла бы найти её сама. Костры инквизиции напугали всех книготорговцев. «Сад Благоуханный»[72] и тот не продают.

− Надеюсь, услуга стоила того.

− Цена соответствует проделанной работе.

− Я о том, что не следует рисковать в канун перемен, − в голосе яд торжественности. — Приходят сроки сеятелю пожинать плоды трудов своих.

− Но…

Халезанак протянул руку, призывая к молчанию.

Кайрин замолчала. Больше разговаривать не разрешено.

− Я пополнил взнос для тебя в банке Туима Габора.

Рука с перстнем нависла над свечой и уронила солид на огонек. Прощаясь, рахш пронзил темноту алыми лучами. Стало темно. Кайрин почувствовала легкой движение, Халезанак скользнул мимо. Её обдало запахом надушенных кружев рубашки. Она различила свистящее дыхание, будто мужчина простужен. Человек хорошо ориентировался в комнате. Лишь легкий шорох выдал действия. Он забрал клиди и вышел.

Выждав время, Кайрин ди Смет покинула дом, вернулась к себе на Вельтий и поднялась на этаж. В своей комнате устало плюхнулась в кресло. Время к утру, а у нее еще масса дел. Она звякнула в колокольчик. На зов явилась служанка. Лэли. Боязливая, опрятная скромница.

− А где Свия?

− Она приболела, − не раздумывая, соврала служанка. Что-что, а уж ложь слуг Кайрин распознавала сразу. Но сейчас ей не до выяснения причин обмана и почему ей лжет Лэли.

− Ничего серьезного?

− Нет.

− Позови Керуша. Пусть явится ко мне.

− Сейчас?

− Да, сейчас.

Когда Лэли ушла, Кайрин замерла в кресле, борясь с желание уснуть прямо в нем. Неудобно, но когда не осталось сил даже шевельнуться, сгодиться и кресло, и циновка на полу и просто пол. Она так бы и поступила. Час, полчаса, минутку выпрашивала Кайрин сама у себя. Но, ни часа, ни полминутки желанию поспать не уступила. Не время. Сегодня она впервые не рассказала всего, что должна была рассказать. Как заставила глориоза принять условия Мэдока, как обманула Бриньяра угрозой союза Бекри и пэранса Крайта, для чего ей новоприобретенный птох и многое другое, оставшееся недоговоренным. Возможно виной тому рахш, алый алмаз, редчайший камень мира и потому баснословной стоимости! Почему ОН надел его? Желал похвастаться? Забыл предосторожность и не снял? Умышленно показал ей? Чтобы она признала ЕГО в иной обстановке? Или хотел подчеркнуть кто ОН и кто она? Почему так поспешно потребовал избавиться от птоха, доставившего клиди? Опасался, что тот узнал лишнего? Тогда им стоит опасаться и её. Вопросы, вопросы, вопросы… Задай один, получишь десяток. Не найдешься с ответом, прозвучат сотни. А ведь еще недавно все было так просто. Кто она? Кайрин, дочь Винза ди Хенеке, намуйе[73] (другие скажут − каниз[74]) Смета-Ткача. Смысл её жизни? Месть! Цель её мести? Глориоз Бекри. А теперь? Кайрин стало вдруг неуютно и беспокойно. Первая мысль о клиди. Реликвии её рода, которую она отдала. И факт этот не смогут облегчить никакие ожидания о ближайшем отмщении. Как нарочно припомнились слова Турома. «Насколько уверен паук висящий на паутине в том, что паутина действительно его? Не угодил ли он в чужую? И с чьей легкой руки охотник обращен в приманку или что хуже в жертву?»

В комнату прихрамывая, вошел Керуш. Правая рука подвязана к груди.

− Это что еще такое? — изумилась Кайрин. Сонливость моментально слетела.

− Он задал мне трепку.

− Кто? − не сообразила Кайрин.

− Птох.

Кайрин с усилием потерла виски, окончательно приводя себя в состояние нормально и трезво мыслить.

− Ничего не понимаю.

− Как ты велела, после ужина я отвел его в зал и попросил выбрать оружие для поединка. Он ответил, что ему все равно и выбрал простую палку, в три локтя длинны. Сказал, давно хочет убедиться в справедливости одной легенды.

− И…, − потребовала ясности Кайрин. Хотя, что тут не ясного.

− Ты видишь результат. На нем ни царапины, а я…

− Вижу, — вырвалось у Кайрин. Она устало рассмеялась. — Тебе досталось.

− Я не знаю, кто его учил и где, но он умеет обращаться с оружием. И он не боец. Не фехтовальщик. Он гавкош. Живодер. Убийца, − уверено произнес Керуш.

Кайрин вспомнила приказание избавиться от птоха. И вспомнила свою рискованную идею. Первоначально для этого предназначался Дагфари. Но о Дагфари знает Халезанак и знают Ночные Рыбы. О её новом птохе − никто.

«Всегда держи в рукаве козырного туза», − советовал, посмеиваясь, Туром. — «Даже если это пятый туз в колоде. Или шестой. Так даже интересней.»

− Где он? − Кайрин выпрямилась в кресле.

Керуш промолчал.

− Только не говори, что он собрал пожитки, прихватил столовое серебро и дал деру. Ему не понравился столь горячий прием?

− Он в комнате Свии.

− Замечательно! − взорвалась она. − Покалечил моего телохранителя и подмял мою служанку!

Кайрин сорвалась с кресла. Спустилась на первый этаж, пролетела коридором, толчком (почти ударом) открыла дверь. Остро и терпко пахло потом и излитым мужским семенем. Свия раскинувшись на постели, устало дышала. Как дышит пресытившаяся обожравшаяся кошка. Только не муркала.

Костас стоял у окна, почти не видимый за портьерой. Его взгляд обращен на утреннее небо. Рассвет карабкался по крышам домов, тянулся к луне и подгонял облака.

− Выйди вон! − грозно произнесла Кайрин служанке.

Свия подхватилась, сгребла одежку и, роняя на пол кляксы вытекающей спермы, выскочила из комнаты.

− Ты легко освоился, − произнесла Кайрин, шипя негодованием.

− Инстинкты. Хочешь женщину — возьми, желаешь есть — ешь, чувствуешь жажду — пей, − в его словах сквозило любопытство. Какова реакция голубоглазой?

− Не теперь.

− И что изменилось?

Костас встал так, чтобы пробивающийся в окно рассвет осветил его лицо. Только лицо. Остальное осталось в тени.

− Условия, — голос под стать голубому взгляду. Лед и сталь!

− Что посулишь?

− Посулю? − её гнев вот-вот обрушится ураганом на его спокойствие.

− Крысы не лезут добровольно в ловушку, их туда заманивают. Чем приманишь ты?

− Об этом рано говорить.

− Но, ни рано подумать.

− Для начала, − голубые глаза восхитительно горели злой решимостью, но голос сделался подозрительно спокойным. − Отправишься в Гиле. Городок в предгорьях Игольчатых гор. Небольшой курс хороших манер, этикета, законов и обычаев.

− И…

− Буду ждать твоего возвращения через два с половиной месяца.

− В качестве кого?

− Разве после стольких лет разлуки брат не будет рад повидать единственную сестру?

Он не успел с ответом. Хаййе… дыхнуло холодом. Стужа подобралась к самому сердцу, замедлив его биение. Кусок из жизни промелькнул одним длинным мазком времени. Было бы весело, если бы не было настолько плохо!

− Вопрос. Один, − глухо произнес Костас.

Согласия нет ни словом, ни жестом.

− Что ты больше всего не любишь?

− Не рано ли тебе задавать вопросы? — Кайрин прячет злость за резкостью ответа.

− И все же.

− Когда пахнет пылью, − честно призналась девушка.

Эпилог.

Кир Райа пристально смотрел на Борга. Тот с достоинством выдержал взгляд. Не каждому такое удавалось. Ему удалось. Сегодня. Может потому, что сделал несколько больше, чем просили?

− И куда он направился после встречи? — Райа потревожил огонек свечи. Пламя недовольно фыркнуло капельками воска.

− В дом патрикия Престо.

− И что он там забыл?

− Гораздо интереснее, что забыл Экбольм у патрикия?

− Экбольм? — недоверчиво переспросил Райа.

− Экбольм, — подтвердил Борг. — Он отбыл из дома через час после возвращения со встречи с фрайхой. А прибыл к Престо за час до встречи.

− Откуда известно?

− Отбытие проследил лично я. Хотя у нее очень глазастый слуга.

− Расми, − припомнил Райа.

− А прибытие… если угостить кого нужно вином, память становится просто поразительно цепкой к разного рода мелочам.

− Любопытно, − задумался Райа.

− И только? — удивился Борг сдержанности своего кира.

Райа конечно мог развеять неведенье помощника по поводу своего «любопытно», но вот что потом с ним делать. С помощником. Хорошие помощники редкость, чтобы лишаться их из-за такого пустяка, как чрезмерная осведомленность в чужих тайнах.