17

Два века назад «Император и Дрофы» представлял собой прекрасный замок с башенками и грифонами у подъемного моста. Не очень большой, бессмысленный в плане военном и достойное похвалы место приятного времяпрепровождения. Принадлежал он одному из фаворитов тогдашнего сидельца трона. Императорский любимец, добился высот положения, устраивая разного рода увеселения и проказы. Но однажды зарвался, позволил себе лишнего и сложил голову на плахе, замок в назидание прочим решили снести. Попы слюной и желчью исходили, требуя искоренить вертеп порока! Император, памятуя о счастливых часах проведенных в замке, не поддался на уговоры и приказал передать фортификацию толковому человеку «дабы использовал строение с умом, на пользу городу и трону». Таковой быстро отыскался и через три года «Императорская дрофа», в ту пору заведение называлось так, гостеприимно распахнула свои двери. Последующее переименование, по утверждениям знатоков старины обусловлено желанием потрафить венценосцу. Грэйг Второй, романтик и блудня, называл свои недельные загулы охотой на дроф. Стоило ему объявить большую выездную охоту, все понимали Нобилиссим и Феликиссим отправляется веселиться со шлюхами.

Из четырех стен замка оставили две. Прикупив по соседству землицы, обустроили парк с прудом и катанием на лодках. Донжон укоротили в половину, но рядом возвели пристройку. Оборудованный в бывших узилищах винный подвал, вызывал зависть столичным выпивохам и восхищение ценителей. Любителям благородных напитков дозволяли спуститься в казематы, где оное вино хранилось в бочках, бутылях и кувшинах и самим выбрать напиток. Многие, пройдя круг дегустации, оставались на отдых. Комнату таким предусмотрели.

На первом этаже укороченного донжона гостей встречали накрытые столы. Рослые смазливые парни в штанах в обтяжку и облегающих мускулистые торсы рубашках разносили яства. Симпатичные служанки в легкомысленных платьях, прозрачный шелк поддерживался на нежных плечиках тонкими нитями-бретельками, подавали напитки. В функцию прислуги входило собирать плату, передавать записочки и если требовалось развлекать посетителей приятной и веселой беседой.

Второй этаж донжона отвели под меблированные комнаты. Всякий, за отдельную плату, мог укрыться в них от посторонних и любопытных глаз. На этаже царил полумрак порока и тишина интриги. Редкие свечи в напольных светильниках стояли на страже адюльтера. В моду вошли предохраняющий шелковый мешочек Фаллопия и простыни из черной тафты, на которых женские тела смотрелись весьма соблазнительно.

Пристройка, легкое здание из мрамора и витражей, предназначалась для балета и театральных действ. Последняя новинка — маскарад, прошел на ура и если бы не конфуз, у рани Ливэни украли украшения, владелец «Императора и Дроф» с удовольствием бы повторил шумный праздник. Когда не давали представления, в пристройке устраивали танцы. Играла музыка, скользили пары. В сумерках, освещенных теплом неярких свечей, блистательные кавалеры кружили своих партнерш. Сердца бились в унисон, шептались слова, с губ срывались признания. Тех, кто потерял голову от выпитого и любви, ждали комнаты второго этажа донжона. Если хотелось чего-то особенно утонченного, в парке полно крытых беседок и ротонд. Памятен случай, когда эрли Матисса и рейнх Лон устроили купание в пруду. На их игры любовались луна, звезды и затаившиеся зрители, готовые рукоплескать отчаянным любовникам. Иногда спокойствие вечера взрывалось звуками бесшабашных веселых тарантелл и чардашей. Ритм, движение, скорость, вольность рук, поддержки, подбрасывания, бесстыдство глаз, взметающиеся юбки, изящные туфельки, божественные колени…

Рядом с донжоном, в гармонии с парковым ансамблем, расположился цирк, где высокочтимые бэну и неотразимые бьянки с галерей второго этажа выступали в роли зрительниц и судей. Они с упоением лицезрели мужей, сыновей и поклонников, придающихся извечному увлечению мужчин − фехтованию. Здесь заключались пари, оценивались качества будущих любовников, наслаждались мастерством владения клинком и рисунком поединка.

Брин ди Бекри выбрал легкий меч. Проверил крепление пробки защищающей острие или вернее противника от ранения острием, надел на себя легкий, из лакированной белой кожи, доспех. Он обещал Этану ди Маггону поединок. Рейнх подсматривая за кузеном, невольно повторил его выбор. Клинок был ему не по руке, длинноват и излишне тяжел, а доспех широк и стеснял движения. Но Этан был счастлив. Только усилием воли он заставлял себя не вертеть головой. Когда же ему показалось, две прелестные бьянки обсуждают именно его, покраснел до корней волос и был готов сразиться с десятком противников!

Брин привычно обежал взглядом галерею, откуда лицезрели поединки. Не только его, но и всех, кто сейчас выходил на мраморные плиты цирка. Жены, сестры, любовницы. Среди присутствующих с удивлением заметил Аяш ди Буи. Редкая гостья. Случаи её присутствия в цирке пересчитаешь по пальцам. Выделить девушку из толпы не составляло труда. Таких волос как у нее не было ни у кого. К тому же бардовое гамурра[55] очень шло ей.

«Солнечная Аяш,» − так звали за глаза дочь севаста Буи. Кто с насмешкой, кто с восхищением. Сам Брин склонялся к последнему. И начало этому положила их помолвка. Под высоченными сводами храма Святого Терена, под звенящие голоса хора, под монотонное чтение священника, ему было скучно до зевоты. Даже больше того, тоскливо. Он не верил в Создателя и ему все равно, каким словом благословят намерения соединить в будущем сердца. Под чтения псалмов он успел разглядеть резьбу алтаря, крапильную чашу, белоснежный полотенец, надлежавший ему и ей завязать в узел по окончанию обряда. Ничто не вдохновляло и не удивляло. Ни прекрасный наряд девушки, ни она сама, так похожая на зимнее солнце в снежном вихре. Вот только венка… венка, пульсирующая на её шее. Венка приковала его взгляд. Брин видел, как она учащенно пульсирует и пульсация тем быстрее, чем ближе к концу обряда. Он знал, как приятно ощущать эту пульсацию языком, доводя её обладательницу до высочайшего пика наслаждения. Тогда же он поймал себя на том, что действительно вот-вот высунет язык. Как пес почувствовавший течку суки. Завязывая узел на полотенце, его рука соприкоснулась с рукой Аяш, словно с раскаленным железом. Это касание разом разожгло пламень страсти в его груди. Касание и пульсирующая венка…

Брин сделал несколько мулине, разогревая мышцы. Продемонстрировал парочку финтов и контрприемов. Воздух упруго гудел под движущимся клинком. Красуясь, проделал удар в прыжке с разворотом. Удар театральный, неестественный, но неизменно производящий впечатление на зрительниц.

Раздались одобрительные хлопки. Брин изящно поклонился. Аяш смотрела не в его сторону, очевидно кого-то поджидая. Самолюбие кольнуло Брина в сердце. Он привык к вниманию женщин и был им не обделен и пожалуй избалован. И хотя прошло меньше недели, как носокомий Добг разрешил ему не принимать раствор селитры, ртутные пилюли и настойку вьюнка, посчитав постыдный любовный недуг излеченным, Брин не собирался отказываться от славы сердцееда. Он к неудовольствию вспомнил, сегодня мельком видел Джено ди Хааса. Не ради ли него она здесь? Неприятная мысль сделала зарубку в памяти. Если это так, с ним следует встретиться.

− Приступим? — спросил Этан, становясь в позицию. Рейнх горел желанием удевить прекрасных зрительниц. О том, чтобы не посрамить науку наставника фрайха Вейна он и не думал.

Брин трезво оценил противника. Этан таковым не являлся. Юноша правильно встал и старался держать оружие согласно вызубренной науке. Но бой не наука.

Брин коснулся своим мечом клинка Этана.

− Как скажешь.

Обязательный салют, отступление на шаг и схватка. Клинок Брина сделал полуоборот и мечи звонко соприкоснулись. Этан попытался удержать клинок противника. Брин не стал глупо тягаться силой, а протолкнул свой меч вперед. Пробка ткнулась в грудь Этана, оставив красный след на белом доспехе.

− Ваш верх! − признал поражения Этан и вновь занял позицию.

Вторую схватку он проиграл столь же быстро, как и первую.

− Парень, смени оружие, − посоветовали рейнху.

Советчик только что испятнал своего противника, и тот выглядел, словно подхватил корь. Обратившийся к Этану был ровесником Брина, высок, громогласен, длиннорук и очень гибок.

— Ты не чувствуешь клинка!

− Приветствую тебя Робер, − раскланялся Брин с говорившим.

− Рад тебя видеть, − ответил тот. — Разреши помочь твоему приятелю?

− Это мой родственник. Кузен Этан ди Маггон.

− Робер ро Уг, − назвался советчик. − Так что? Сменишь клинок? Или этот хитрец измажет твой доспех от груди до мошонки. С него станется!

− Не сочтите за труд, − попытался быть любезным Этан. Он старался скрыть досаду. Эх, если бы тогда птох не ушел без его ведома, и показал ему пару приемов, из тех, что рубил клефтов, он сейчас бы не выглядел неумехой. Протазан в его руках не знал бы неудачи!

Пока Робер подбирал Этану клинок, Брин еще раз оглядел галерею. Аяш беседовала с Шари ди Дуци. Вернее слушала девушку. Судя по лицу известия не из разряда приятных. Брин припомнил недавнюю историю с убийством тана Мистара. Имя Джено ди Хааса значилось в списках участников. Теперь уже ревность кольнула в сердце сына глориоза. Само по себе проявление такого чувства необычно. Может быть тому виной содержание письма, пересказанное ему Грегором? Нет, пожалуй помолвка. С того момента как венка участила пульс.

Второй тур Этан держался чуть лучше, но с тем же результатом.

− Позволь я, − оттеснил его Робер. — Ты не будешь возражать?

Брин постарался незаметно глянул на галерею.

− О! Понимаю твою озабоченность, − разулыбался Робер перехватывая его взгляд. — Думаю, в глазах будущей жены ты будешь выглядеть героем.

Брин усмехнулся. Дата назначена на начало апеллеоса. Срок чуть меньше трех месяцев.

− Она расстелет для тебя Лэттию и Гравер, а в изголовье бросит подушку, отроги Свейра. Говорят в лесах Кироиды славная охота. В основном на беглое ворье, но так даже интересней. Какое счастье! — насмешничал над женихом Грегор. — Летом я буду отдыхать на озерах. Свежий воздух пойдет мне на пользу! Я чахну в этой дыре от безденежья, лени и чрезмерной родительской опеки. На природу! Только прогони степняков! Умоляю!

Брин был против решения отца. Но нынче… Спроси его, счастлив ли он будет видеть в женах особу со столь сдержанным характером и столь примечательной внешностью? Он бы ответил утвердительно. И не колебался ни мгновения.

«Солнечная», − опять подумал Брин об Аяш. Пожалуй, это становилось похожим на наваждение! Кто бы мог загадывать, «бесчувственный» Брин растаял!

− Бьянки, − громогласно объявил Робер, взмахнув руками. — Парад!

Ему долго рукоплескали. Спафарий Уг слыл всеобщим любимцем. Несмотря на обычную внешность, он покорял красавец веселым нравом и легкостью манер.

Они сцепили с Брином клинки и сбили друг у друга с оружия защитные пробки.

− Время? — обратился Робер к галерее.

− Три! Пять! Десять! Час! — озвучили прекрасные зрительницы продолжительность поединка.

− Час? — якобы удивился Робер. — Бьянка Мойя, я знаю только один поединок, который следует вести час!

На галерее одобрительно зашушукались, захлопали, замахали веерами.

— Но для этого мне нужен другой противник и не столько много места.

− И что еще вам нужно? — насмешливо спросили Робера.

− Подушка.

− Вы собираетесь спать? — опять смешки и перешептывание.

− Пусть лучше кусают её, чем меня, − последовал ответ Робера и его галантный поклон.

Смех стал звонче, шушуканья больше.

Брин неожиданно осознал, уже в течение минуты смотрит на Аяш. Девушка, должно быть, почувствовала его взгляд, и посмотрела в его сторону. Брин склонился в приветствии. В ответ получил сдержанный кивок. Обмен любезностями не остался не замеченным. Галерея заволновалась больше, чем от слов душки Робера.

− Прошу! — пригласил Робер Брина. — Пять минут достаточно для подобной глупости, потом Солнечная Бьянка исцелит твои раны. Вкупе с сердечными.

Аяш присутствовал здесь не ради жениха, как многие ошибочно полагали. И сын глориоза и она сама и совершенный ими обряд Обмена Клятв вот уже четыре дня являлись объектами пересудов и сплетен императорского двора и всей столицы. Те, кто присутствовал на торжествах в храме Святого Терена, делились мельчайшими подробностями, кто не удостоился такой чести, мельчайшие подробности придумывали. И тем и другим было что обсудить и о чем поговорить. И потому обсуждали и говорили. Четвертый день. Тем не менее, самой пикантной подробности никто не знал и вряд ли узнает. Почему Аяш ди Буи, несмотря стойкое нежелание связывать свою судьбу с Брином ди Бекри, все-таки изъявила согласие на обряд.

− Раз отец дал слово…, − так объяснила она уступку бэну Леи.

Это была ложь. Первая ложь между девушкой и женщиной заменившей ей мать. Спасительная ложь. Бэну Леи не пришлось извиняться пред глориозом, что посчитала бы крайне унизительным, и ей не пришлось отправлять строптивую племянницу в храм Мереты. А ведь отослала бы! Честь рода слишком высока, чтобы считаться с чьей-либо судьбой. Даже единственной наследницы. Что касается Аяш…. В данном случае вразумительного объяснения не найти. Она, просто-напросто поддалась чувству, на протяжении последних дней тревожившему её. Чувству крайне странному. Некий сплав надежды, веры и ожидания. Все изменится, нужно лишь немного времени! Чуть-чуть! Девушка укоряла себя, что уподобляется маленькой девочке начитавшейся сказок. Объявится добрая волшебница и устроит её жизнь в лучшую сторону. Тем не менее, Аяш чувству уступила, пообещав, это единственная уступка, какую себе позволит. Венчанию, если дело дойдет до него, не бывать!

Так что, о чем бы ни шушукались на галереи, присутствие Аяш в рядах зрительниц обуславливалось просьбой Шари встретиться здесь. Конечно, поговорить можно где угодно, но среди фехтовальщиков находился её избранник, Матео, и этим сказано многое. К тому же после обеда в Императоре и Дрофах, объект обожания обещал Шари прогулку в Камерный Лес. Молодой человек продолжал дурить несчастной девушке голову. Бедняжка готова отправиться за ним на край света, но на край света Матео ди Дерте не собирался. Покуда раз в неделю приносили кошель с пятнадцатью солидами, столица его устраивала. За месяц ему набегало шестьдесят монет! Неплохо! Столичный вестарх получал жалование от императора в размере девяноста, а пропадал на службе и в праздники и в будни!

− Где вы встретились? — спросила Аяш подругу.

− Я поджидала Матео у Серебряного пруда, в Одиноких беседках. Я даже не заметила, откуда он появился! Буквально, из ниоткуда!

− И что хотел от тебя тот человек?

− Он спрашивал о Кайрин, − страшно таинственно прошептала Шари.

− Кто он такой, чтобы задавать о ней вопросы?

− Я не знаю кто он такой. Он сказал, что уполномочен допросить меня и если потребуется заключить в тюрьму для выяснения правды.

− В тюрьму? — не поверила услышанному Аяш.

− У него указ вестарха Гроза с императорской печатью! − девушка взволновано поджала губки. − Он обещал неприятности Матео.

− Что именно его интересовало? — Аяш уже догадалась о чем мог спрашивать незнакомец столь напугавший бедняжку Шари.

− Сначала расспрашивал об убийстве тана.

− Все что знали, мы рассказали.

− Он спрашивал, что произошло с Кайрин?

− Откуда он мог знать, что там произошло?

− Я не знаю. Но он требовал правды!

− Ты сказала? — возмутилась Аяш. Ведь они обещали ничего никому не говорить!

− Нет, − не уверенно ответила Шари.

− Ты сказала!

− А что мне оставалось делать? У него предписание подвергнуть аресту свидетелей убийства тана Мистара, сокрывших важные сведения. И он угрожал Матео и Джено!

− Он обманул тебя и ты выдала Кайрин, − упоминание воздыхателя никак не тронуло Аяш.

− Я сказала только, что убийца затащил её в шатер. А когда мы пришли, Кайрин лежала на ковре и платье её было смято. И мы помогли её смыть кровь и привели в порядок.

− Это более чем достаточно.

− Он тоже приходил к тебе?

− Нет.

− Значит придет. Он обещал прийти ко всем и узнать правду.

− Он уже узнал что хотел. Ты ему рассказала, − рассердилась Аяш. Её просто удивила глупость Шари.

− Но ведь с Кайрин ничего не случится? Ведь она прошла обряд? У нее все в порядке, − девушка вспыхнула маковым цветом.

«Создатель милосердный!» — догадалась о причинах подобной реакции Аяш.

− Я, думаю, стоит уведомить Кайрин, − уже спокойно сказала севаста.

− Она рассердится, − ужаснулась Шари. Только теперь девушка сообразила, выдав секрет, она потеряла подругу. И хорошо если только одну!

− Скорее, всего, да. Ты могла сразу её предупредить.

− Она попадет в беду?

− Уже попала.

− А мы?

− Это же про нее расспрашивали, а не про меня или тебя!

− Значит Матео тоже в опасности?!

«Какая дура!» − едва не произнесла в сердцах Аяш. Слезы в глазах Шари остановили её от грубости. Сейчас девушка походила на актриску из дешевенького театра. Расплачется, начнет заламывать руки и не успокоится, пока её не утешат и не простят.

Аяш обратила свой взор вниз, где шла яростная схватка между Брином и Робером. Под ахи и охи прекрасных зрительниц, под их ободряющие хлопки, под возбуждающий звон оружия товарищей, поединщики разошлись не нашутку. Они то сокращали дистанцию пробуя друг друга на силу, то расходились, стараясь поразить контратаками с уклонением или выпадами броском. Прием со скольжением, выполненный Робером, вызвал одобрительные выкрики у зрительниц. Грация леопарда! Браво!

В одной из встречных атак Брин получил царапину на плече, но не сумел коснуться противника.

− Представляю, сколько горючих слез падет на твою рану! — подсмеивался над ним Робер. — Ах, если бы меня так любили?

Робер прибеднялся и лукавил. Сестры Арда и Лэш, сполна давали ему и то и другое. Причем обе сразу. Когда дело дошло до спора кому он отдаст предпочтение, хитрец выдвинул ультиматум или обе или он прощается.

− Мое сердце столь велико! Вам обоим хватит места, − заверил Робер разобиженных сестер.

Бьянки Арда и Лэш дулись на него неделю. Однако, приметив избранника с новой пассией, пошли на мировую. Он вернулся к ним, сполна черпая и любовь и деньги богатеньких сестричек. Две сестры, в два раза больше подарков, но и два раза больше забот и хлопот. Особенно по ночам. Но Робер справлялся.

Очевидно, воспоминания о прекрасных станах сестриц отвлекли его и он пропусти выпад Брина. Черточка прокола украсила доспех на груди поединщика.

− Они принесут тебе венок, − мрачно пошутил Брин.

Робер беззаботно рассмеялся. Они раскланялись под бурные хлопки зрительниц. Брин посмотрел на галерею и не нашел Аяш.

«Рыжая курва», − подосадовал он на её холодность и невнимание.

В зале легкое замешательство. Пятеро керкитов в одежде из черной лакированной кожи, в коротких плащах с вензельной короной на плече, прошествовали сквозь зал.

Вел их декарх Мэдок ди Хенеке.

− Севаст Огюст ди Саб? — обратились он к одному из присутствующих.

Статный франт презрительно оглянулся на них.

− Допустим. И что?

− Ваше имя Огюст ди Саб? — потребовал четкого ответа Мэдок. − От имени закона мы разыскиваем Огюста ди Саба. Это вы?

− Скажи, что не нашел, — скривился Огюст.

− Вы арестованы. Сдайте клинок, − потребовал Мэдок.

− Тебе? С удовольствием!

Огюст, он только закончил разминочный тур, атаковал Мэдока. У Брина, наблюдавшего со стороны, дернулось веко. Так всегда, когда он был чем-то внезапно взволнован. Карьера Мэдока могла окончиться прямо здесь, от одного единственного удар. Огюст ди Саб слыл приличным фехтовальщиком.

Мэдок отшагнул, повернул корпус, уклоняясь от выпада. Движения ухода выполнил легко, как в танце. Остальные керкиты рассыпались полукругом, доставая оружие. Не помочь своему декарху, а не допустить других в схватку. Горячие головы готовились ввязаться в спор. Ведь с галерей на них смотрели прекрасные глаза прекрасных бьянок и бэну.

Легко вытянув меч, Мэдок парировал второй выпад. Хотя чему удивляться. То, как она справился с Элианом не доказательство ли умения постоять за себя? Брин подивился хладнокровию и реакции юноши. Огюст атаковал еще раз и опять безуспешно. Пожалуй, неоправданно много бесполезных движений для такого скандального бретера как Саб.

Севаст чуть отступил. Поменял стойку. Брин знал, в ход пойдет знаменитая «связка Ройга». Каскад ударов, наскоков, финтов последовал незамедлительно. Маэстро Филлипо называл их вульгарными, но весьма эффективными. Тех кто пользовался «связкой Ройга» маэстро величал ремесленниками большой дороги. Зал на мгновение затих наблюдать редкое действо. Кто-то хотел насладится мастерством, кто-то полюбоватся как утрут нос новоявленным законникам, кто-то в желании подсмотреть. Обрести умение «связок Ройга» стоило дорого.

Все старания Огюста пошли прахом. На середине связки, когда клинок вовлечен в непрерывное движение и ничего сделать нельзя, Мэдок неожиданно контратаковал. Огюст буквально наскочил на меч декарха керкитов. Буян оторопело уставился на расплывающееся по одежде кровяное пятно.

− Если вы не отдадите оружия, − Мэдок чуть надавил на клинок, кровь побежала быстрее. — Вы умрете.

− Мне нужен носокомий! — потребовал Огюст.

− В Шароне он есть, − заверил его Мэдок.

Присутствующие онемели. Бросить благородного севаста в Шароне? В эту дыру, где сидят хосарии и клефты!

− Я отказываюсь идти, куда бы ни было, покуда мне не окажут помощь! — огрызнулся Огюст.

− Тогда я вынужден вас убить, − объявил Мэдок. — Этого требует закон и слово императора.

− И в чем его обвиняют? — выступил вперед один из дружков Саба.

− В тройном убийстве на площади Саран.

− Это была дуэль! Я был секундантом тана Ифиа.

− Тогда почему у секундантов противоположной стороны раны на спине?

− Они были трусы!

− Это вам и предстоит доказать, − ответил Мэдок. — И заодно объяснить, за что тан Ифиа уплатил вам двести солидов, если это был поединок чести?

В зале мгновенно стало тихо. Обстоятельства дуэли Ифиа и кентарха Сэрона муссировали неделю. Слабо верилось, что малодушный Ифиа одолеет боевитого Сэрона. Но одолел и теперь понятно как или точнее с чьей небескорыстной помощью.

Не прошло и минуты, Огюста ди Саба увели, а в зале прежний смех и оживление. Не такой человек Огюст, заставить долго помнить и печалится о себе.

Брин, Этан и Робер вместе покинули зал, пропустить по стаканчику винца. Хороший бой и знакомство следовало отметить. На одной из тенистых аллей Брин опять столкнулся с Аяш. Девушка сидела в беседке. Брин счел возможным подойти и еще раз поприветствовать.

− Примите мое восхищение, бьянка Аяш, − легкости и грациозности его поклона позавидывали бы танцовщики балета. — И разрешите представить моих спутников.

Аяш дозволяющее кивнул.

− Этан ди Маггон, мой родственник из Ирля и Робер ро Уг, мой добрый приятель.

Молодые люди по очереди откланялись. Не столь изящно, но…

− Желаю кирам доброго дня, − ответила Аяш. Отказ от дальнейших бесед прозвучал изыскано и безапелляционно.

И Этан и Робер посчитали должным отойти. Брин задержался.

− Вы кого-то поджидаете? — спросил он, любуясь девушкой. Почему же девушкой? Будущей супругой.

− Да, − ответила Аяш с неохотой.

− Вы присоединится к нам в зале трапез? — изъявил просьбу Брин. Чем больше он глядел на Аяш, тем более находил справедливым комментарий Грегора. Такой не будет ни у кого! Она не дурна, не глупа и не очень стремится быть в обществе. И что не маловажно, полностью соответствует представлением отца о качествах жены его сына. Ибо настоящую жену в понятии старшего поколения должно заботить две вещи муж и дети.

− Я не могу ответить вам положительно, − отказалась Аяш.

− Тогда скажите где и когда мы можем встретиться, − проявил настойчивость Брин. — Если вас стесняет шум и присутствие посторонних, я подыщу спокойное место.

− Я не нахожу причин по которым желала бы встречи с вами. Ни в зале для танцев, ни в покоях второго этажа.

− Но рано или поздно такое время настанет.

− Если этому суждено сбыться произойти.

− Суждено? — не понял её слов Брин.

− Именно.

«Она совсем не умеет гневаться», − подметил Брин и признался.

− До не давнего времени я не находил предложение брака с вами заманчивым.

− Почему вы переменили мнение?

− Я самолюбив. И то, что есть у других и нет у меня, вызывает во мне белую зависть. Но я предпочитаю обладать тем, что вызывает зависть у других.

Аяш сдержано посмотрела на Брина. Пусть уж лучше Джено, чем он! Джено к которому чувства столь же внезапно остыли, как и вспыхнули.

− Искренне надеюсь, обстоятельства изменятся, и мы останемся просто знакомыми.

− А я искренне надеюсь, на обратное, − поклонился Брин, прощаясь. — Как и на то, что вы встречаетесь не с Джено ди Хаасом.

Брин ушел. Его самолюбие немного утешилось. Он сумел вызвать в Аяш хоть какое-то чувство. Не будь Брин излишне гордецом, то, наверное, предпочел оставить последнее слово за ней. Но он любил побеждать во всем. Увы! Женщины не прощают своих поражений. Тем, кого недолюбливают − никогда.

Брин, Робер и Этан двигались по аллеи, окунаясь то в тень деревьев, то в солнечный свет.

− Тебя не похвалили? — спросил Робер приятеля, видя его не лучшее настроение. Кто поймет этих баб? Можешь разбиться в лепешку и они не удостоят тебя взглядом. А бывает из-за какого-нибудь миленького пустячка ввиде колечка или кулончика, осыпят ласками и вниманием.

− Легче упросить Кайракана устроить сейчас снегопад, − съязвил Брин. Не смотря на словестную победу, он был зол. Джено ди Хаас не шел у него из головы.

− У тебя очень красивая невеста, − вставил слово Этан.

− Ты же не думал что он выберет каргу? — рассмеялся Робер. — Ничего мы и тебе подыщем. Хочешь, я уступлю тебе одну из своих сестричек? Лэш! Она такая насмешница!

Он заливисто расхохотался. Из их троицы у него одного было расчудесное настроение.

Брин собирался сказать приятелю колкость, но не успел. В груди столкнулись ревность, злость и все остальные чувства сразу. Ревность одолела все!

На встречу Брину, в сопровождении трех друзей шел Джено ди Хаас, бывший (или настоящий!?) возлюбленный Аяш ди Буи. Вся компания блистала новенькими перевязями с серебром и песочного цвета плащами дефенсоров[56] Шестой кавалерийской турмы.

− Что это с тобой? В твоем лице жажда драки? — перестал веселиться Робер. — Уж не хочешь ли ты впутать нас в скверную историю?

− Если боитесь, подождите меня в Дрофах.

− Ну нет! — возмутился Робер. — Что я расскажу своим крошкам? Ничего?

− Вы собираетесь драться, − зашлось сердце от радости у Этана. Определенно он попал в столицу в удачное время. Он еще только неделю в гостях, а уже столько повидал. Предупреждение Вейна об осмотрительности юноша даже не припомнил.

Примерно через полста обоюдных шагов тройка и четверка встретились.

− Могу я узнать, куда вы направляетесь? — задал вопрос Брин Хаасу.

− Собственно вам, что за дело? — удивился Джено.

− Раз я спрашиваю, следует отвечать, − уставился Брин на дефенсора.

− Кир, вы ищете ссоры? — открыто спросил Джено. Молодой человек сделал шаг назад. В таких случаях надо держать дистанцию. Дуэли не турнирные поединки. Правила схваток минимальны и просты.

− Разве я похож на человека ищущего ссоры? — возмутился Брин.

− Именно так.

− Киры меня оскорбили, назвав скандалистом, прошу вас быть секундантами своего приятеля, − заявил Брин. Дефенсонам ничего не оставалось, как согласится.

− Дуэли здесь запрещены, − напомнил один из дефенсоров, без особых иллюзий замять ссору или перенести в более подходящие место.

− Это не займет много времени, − пообещал Брин.

− Ой, ли! − не согласился один из друзей Джено.

− Сейчас узнаем.

Джено отдал плащ одному из товарищей.

− Так-то лучше, − одобрил Брин и ринулся в атаку. Он пренебрег всеми правилами. Не поприветствовал противника, не справился готов ли тот защищаться, не скрестил клинки знаменуя начало боя, не испытал защиту.

Сталь зазвенела яростно и часто. Джено хватило дистанции вытащить меч, но он едва отбивался, отступая на каждый удар. Брин безрассудно наращивал скорость атак и темп боя. Раздавить, растоптать, сломить, унизить! Все желания в одном порыве! Аяш поджидала этого хлыща! После того как их союз осветили в церкви под ликом её обожаемого Создателя! А этот певец любви летел к ней как на крыльях! Хотел похвастаться своей новенькой амуницией! Назначить встречу в укромном уголке! Как же! Старая любовь не проходит!? Брин даже сбавил шаг. Так ли она невинна, как хочет казаться!? Не следует ли ей во время венчания испить воды гагат![57]

Сердце Брина окунулась в черную грязь ревности. А что если… он и она… что если…

Не смотря на пассивность действий и осторожность, Джено умудрился пропустить удар и меч Брина ткнул ему в бедро. Дефенсор вскрикнул и отскочил на пару шагов. Брин остановился из опасений, что противник попросту удерет.

− И вы носите плащ Шестой турмы?! С такой выучкой и в Пушту? Там полно покойников и без вас, − умышленно произнес Брин. Теперь Джено, даже если и думал сбежать, не сбежит. В присутствии однополчан выказали неуважение, не просто Джено ди Хаасу, а дефенсору турмы. Долг обязывает доказать обратное сказанному или умереть.

− Ну! Смелей! Смазливый любимчик, − подстегнул Брин к атаке свою ярость и устремился вперед. Джено защищался, как мог. На большее его умения не хватило. Вполне возможно он выжидал, когда противник выдохнется. Будь это обычная схватка, несомненно, ему бы удалось выгадать момент и подловить Брина на контратаках, но мотивация противника была многократно выше его собственной.

Косой секущий удар располосовал Джено лоб, разрезал веко не повредив глаза, вспорол щеку до зубов и зацепил кость на скуле.

− Теперь севаста Буи не сочтет тебя столь привлекательным кавалером. Или она любит мужчин носящих шрамы?

Джено шатаясь отступил на полшага. Кровь заливала глаз. Он выдернул платочек, прикрыл рану. Сдаваться он не собирался, продолжая держать меч перед собой.

− Брось клинок! — крикнул ему Этан. — Брось!

Ошалевший от боли Джено не услышал его. Но, даже услышав, не мог отказаться от продолжения схватки.

Брину показалось, он увидел на краешке платка вензельную вышивку буквы «А». Барабан сердца застучал новую атаку.

− Брось!

Меч Брина описал мулине, отвел, меч Джено в сторону. Проникающий укол в грудь и второй режущий вниз живота, к паху.

Джено упал, подплывая кровью и слабо шевелясь.

− Думаю, теперь она сочтет тебя никудышным любовником, − стряхнул кровь с клинка Брин. − Киры, я даю ему жизнь, − и отсалютовал дефенсорам. — Не знаю, нужна она ему или нет.

Товарищи подхватили Джено и потащили к лекарю.

− Ваш последний удар был необязательным, − произнес Этан. Идти куда-либо ему расхотелось. Он не так представлял поединки между благородными людьми.

− Кто может сказать наверное, − покручивая жидкий ус вздохнул Робер. Голос весельчака не столь радостен, как прежде.

Брин осмотрев клинок, вытер его тыльной стороной перчатки и вложил в ножны.

− Юноша, − обратился он к родственнику, − когда вас сочтут достойным поединка или вы обретете мастерство, дающее право их назначать, можете поступать, как заблагорассудится. Казнить или миловать будет зависеть от вашего великодушия. И чем больше у вас великодушия, тем короче ваш дуэльный клинок. Потому примите логику моих поступков сейчас. Лучший враг это тот, который после первой встречи с вами никогда не сможет вам навредить впоследствии. Из этого следует, лучший враг − мертвый враг.

Загрузка...