Кто репрессировал в 30-х: Братья Берманы? Сталин? Или...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Перед глазами Сталина и рядового советского гражданина ежедневно была картина, которую в 1935 году при посещении СССР к своему удивлению и недоумению обнаружил и описал известный английский журналист и писатель Дуглас Рид в книге «Ярмарка безумия»: «Министерство Цензуры, а это значит — вся машина контроля (намордников) для представителей иностранной прессы, было набито евреями и это меня удивило больше, чем что бы то ни было в Москве. Там не было ни одного не-еврея, а они были те же самые евреи, что и в Нью-Йорке, Берлине, Вене или Праге — хорошо упитанные, наманикюренные, с налётом дендизма в одежде. Мне раньше говорили, что процент евреев в Правительстве небольшой. Но в этом министерстве, которое я узнал очень близко, они были монополистами».

Та же ситуация была в министерстве иностранных дел, в министерстве культуры и просвещения, в министерстве торговли, не говоря уже о руководстве НКВД и ГУЛАГа. Израильский историк Я. Рабинович в своей книге по истории России пытался как-то ловко обойти эти факты и запутался, вначале написав: «И всё-таки нельзя утверждать, что в стране было засилье евреев, — это опровергается фактами. Например, на Украине в органах управления были заняты русскими 17,2%, евреями — 22,6%». А через несколько страниц Рабинович ссылается на известного юдофила: «Современный историк Г. Костырченко пишет, например, что если "с 1 января 1935 по 1 января 1938 представители этой национальности возглавляли более 50% основных структурных подразделений центрального аппарата внутренних дел"». Стоит заметить, что, например, 90% — это также «более 50%».

Глава еврейской общины Харькова Э. Ходос в своей книге более правдив и горд:

«На протяжении всех 20-ти послереволюционных лет евреи составляли в руководстве ОГПУ/НКВД от 60% до 85%. А ГУЛАГ находился в полном "ведении" евреев. Привожу данные на январь 1937 года: начальник ГУЛАГа — М.Д. Берман, заместители — И.И. Плинер, Я.Д. Рапопорт, З.Б. Кацнельсон. Все четверо — евреи».

«А где же русские? — недоумевал Дуглас Рид, не желая верить своим мрачным предположениям — Надо полагать, это те молчаливые, плохо одетые толпы, что стоят в очередях». Странно, на такие исторические факты «почему-то» совершенно не обращает внимания знаменитый фанатичный сталинист Ю. Мухин.

А ведь все эти «гениальные» руководители, «избранные» управленцы «от Бога» не сами пришли и сели в руководящие кабинеты, — всех их на эти должности ставил «великий кадровик» Сталин, который, конечно, мог сказать, что выбора у него особого не было — выбирал из того, что осталось после Ленина-Бланка и Бронштейна-Троцкого, однако при желании...

При этом стоит напомнить один из главных сталинских лозунгов этого периода — «Лозунг "техника решает всё" должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что "кадры решают всё"», — объяснял Сталин 4 мая 1935 года на приеме в честь выпускников военных академий.

«Отбор в номенклатуру при Сталине был очень суров, причем отбирались абсолютно беспринципные, но "преданные коммунистической идее" люди, зачастую малокомпетентные, но готовые руководить чем угодно. Их часто перебрасывали с места на место, от руководства сельским хозяйством они переходили на управление культурой, машиностроением, образованием и т.п.», — отметил в своей книге В. Немировский («Тайные общества и заговорщики. Куда они ведут Россию?», «Питер», 2007 г.).

Были, конечно, среди «избранных» некоторые талантливые руководители, которые участвовали в создании промышленности, в проведении коллективизации и создании эффективного ГУЛАГА. К таким можно отнести одного из трех братьев Кагановичей — Лазаря, которого Сталин взял себе в близкие помощники ещё в 1922 году. Насколько Сталин высоко его ценил, это видно из сталинского «Письма К.Ф. Старостину» от 4 февраля 1935 года, в котором Сталин скромно отказался от предложения назвать московское метро его именем и предложил: «т. Сталин столь же решительно настаивает на том, чтобы метро было присвоено имя т. Л. Кагановича, который прямо и непосредственно ведет успешную организационную и мобилизационную работу по строительству метро, ЦК ВКП(б) просит коллектив метро не принимать во внимание протестов т. Л. Кагановича и вынести решение о присвоении метро имени т. Л. Кагановича». Таким образом Сталин, именем которого уже был назван город, продолжал нескромную традицию Ленина и Бронштейна — славил и увековечивал своих коммунистических соратников. Этой любовью Сталина к Л. Кагановичу гордились многие евреи, например, журналист варшавской еврейской газеты «Момент» В.П. Гольдберг, побывав в этот период в СССР, восторженно писал о Кагановиче с намеком на радужную перспективу опять монопольно властвовать "над другими народами": «Запомните это имя — Лазарь Моисеевич. Он великий человек — этот Лазарь Моисеевич. Он когда-нибудь может властвовать над страной царей. Лазарь Моисеевич — это Каганович, заместитель Сталина. Уезжает Сталин — он занимает его место. Когда Сталину исполнится 120 лет, то Лазарь Моисеевич будет Сталиным — он на 10 лет моложе Сталина».

Рис. Л. Каганович.

Кстати, — вы видели когда-нибудь книгу, исследование посвященное активному участию в репрессиях 30-х в СССР Лазаря Кагановича? Или — чтобы современные либерал-демократы упоминали в связи с этим Л. Кагановича и назвали его — «кровавым палачом», «сталинским палачом»? — Нет. Почему? Это повод ещё раз поразмышлять о «гласности» и «правдивости» ярых антисталинских борцов, в том числе «по правам человека».

Ещё раз отмечу — «почему-то» самые ярые пропагандисты идей К. Маркса в то время были именно евреи, а Бронштейн-Троцкий и его единомышленники считали себя большими марксистами, чем Сталин и его сторонники, более правильными марксистами и поэтому старались отобрать у Сталина власть над СССР и построить ещё более правильный коммунизм на всей планете. Теперь эти опальные имена убирали в СССР с «доски революционной славы», — именно в 1935 году из библиотек были изъяты книги и брошюры Троцкого, Зиновьева, Каменева, а до этого переименовали корабль «Троцкий» в «Андре Марти», а город Троцк (Гатчина) — в Красногвардейск, и как только Авель Енукидзе попал в опалу, то корабль под названием «Енукидзе» переименовали в «Генрих Ягода», правда через год и это название пришлось закрашивать и давать невезучему кораблю очередное новое название; со стороны это даже выглядело забавно.

Троцкий и его единомышленники ещё уповали на успех заговора, ибо ещё далеко не всех заговорщиков арестовали, и в 1935 году «ответили» Сталину идеологическим выпадом, попыткой его дискредитировать за пределами СССР — издали в Париже антисталинскую книгу старого большевика Бориса Лифшица-«Суварина» (1895-1984 гг.) под названием — «Сталин. Очерк истории большевизма».

Когда была лишена избранности и слита в общую партийную массу ранее обособленная Еврейская секция ВКП(б) и закрыты некоторые её издания на идиш, то обиженный еврейский националист, некогда грабящий нещадно русских крестьян, Илья Эренбург написал боевой ответ:

Мы часто плачем, слишком часто стонем,

Но наш народ, огонь прошедший, чист

Недаром слово «жид» всегда синоним

С великим, гордым словом «Коммунист!»

Как видим, слово «жид», от которого так агрессивно сегодня открещиваются еврейские идеологи, до революции было обычным, обиходным, а после революции, ещё недавно — оно было гордым и великим; порой так быстро происходят изменения в лучших еврейских умах, что трудно даже уследить, — и из-за этого можно даже попасть в неприятную историю. И ситуации, когда значительная часть избранной Сталиным управленческой элиты готовила в строгой конспирации заговор против своего благодетеля, который вместо лозунга первой пятилетки «Техника решает всё!», во вторую выдвинул лозунг «Кадры решают всё!» — убивают лучшие кадры Сталина: его русского друга — С. Кирова, а в следующем месяце — 25 января 1935 года при загадочных обстоятельствах умирает ещё один надежный русский помощник Сталина — руководитель Госплана до апреля 1934 года Валериан Куйбышев. Дважды женатый на Евгении Соломоновне Коган Куйбышев вызывал доверие у всей советской верхушки, но у Сталина этот преданный ему человек имел особый статус. Сталин исключительно для него ввел должность первого заместителя председателя правительства (СНК) и СТО СССР, которой не было до этого, и поставил во главе Комиссии советского контроля. А должность председателя этой комиссии была очень влиятельной и даже для многих наводящей ужас, ибо после того как в сентябре 1934 года в Новосибирске была приговорена к расстрелу за шпионаж в пользу Японии большая группа рабочих Сталинского металлургического завода, то в ноябре 1934 года Комиссия Куйбышева, который находился с проверкой в Азии, получила право совместно с местными первыми секретарями Узбекистана, Таджикистана, Туркмении и Киргизии давать санкцию на высшую меру наказания — на расстрел, и Куйбышев вполне воспользовался своим особым карательным правом, и помог первым лицам перечисленных республик расстрелять неугодных им людей. И вот этот особо доверенный сталинский чиновник в январе 1935 года внезапно умер в рабочем кабинете.

Знаменитый ученый В.И. Вернадский в своём дневнике положительно отзывался о Куйбышеве: «26.07.1933 г. Совещание — под председательством Куйбышева — впечатление очень неважное. Какой-то мошенник хотел получить 1000000 руб за секрет открытия месторождения в Сибири. Среди присутствующих лиц ряд евреев-дельцов. Я определенно высказал своё мнение: не знаю такого специалиста. Надо рассекретить. Куйбышев поддержал, но ничего не вышло. Мне потом говорили, что деньги этому иностранцу-мошеннику были уплачены».

В этом небольшом мемуарном свидетельстве мы видим: и каких-то мошенников-авантюристов на самом высоком уровне — очередных «Остапов Бендеров», которые на этом высоком уровне проделывали при Сталине какие-то сомнительные крупные делишки; и беспомощность перед ними такого высокопоставленного советского чиновника (Куйбышева), и, скорее всего, — коррупцию в высших эшелонах власти СССР, и — что Куйбышев кому-то мешал проделывать крупные «гешефты» в СССР. Следует напомнить — со времен Ленина, с 1917 года на протяжении почти 20 лет, и при Сталине до 1936 года коммунисты продолжали распродавать западным дельцам по бросовым ценам накопленные веками многими русскими поколениями сокровища из частных коллекций и государственных музеев.

«21.06.1936. Прекратилась продажа картин Эрмитажа после личного письма Орбели Сталину, когда хотели продавать Сасанидские и кавказские вещи», — отметил в своём дневнике академик В.И. Вернадский. Орбели догадался сыграть на кавказском происхождении Сталина, иначе ещё много лет продолжался бы этот вандализм. Например Молотова или Ежова, с их рабочим происхождением, этот вандализм не трогал, а Куйбышева, с его дворянским происхождением, не могло это не трогать.

«Однажды в конце августа 1934 года в служебный кабинет Енукидзе в Кремле был вызван молодой человек, один из участников правой оппозиции. Это был В.А. Максимов, который занимал должность личного секретаря В.В. Куйбышева. Енукидзе сообщил Максимову, что "если раньше правые рассчитывали на то, что удастся свергнуть советскую власть при помощи организации отдельных антисоветски настроенных слоев, в частности кулачества, то сейчас положение изменилось и необходимо перейти к наиболее активным методам захвата власти".

"От вас требуется, — заявил Енукидзе Максимову, — во-первых, дать возможность врачам Ягоды часто посещать больного. И второе: в случае острого заболевания, припадков каких-нибудь, не торопиться с вызовом врачей."» — отметили в своём исследовании очередное успешное «дело» врачей в СССР (после Фрунзе) М. Сейрес и А. Кан, которые в своём исследовании цитируют объяснение на следствии доктора Левина: «Слабым местом в его организме было сердце, на которое был направлен наш удар».

М. Сейрес и А. Кан утверждают, что эта же команда врачей-террористов «залечила» Максима Горького, по утверждению на допросе троцкистского связиста С. Бессонова — Троцкий в начале июля 1934 года при нем объяснял смысл убийства знаменитого пролетарского писателя, которого Сталин долго уговаривал вернуться в СССР и в 1933 уговорил, Троцкий: «Максим Горький очень близко стоит к Сталину. Он играет исключительно большую роль в завоевании симпатий к СССР в общественно-мировом мнении и особенно Западной Европы. Горького надо убрать. Предайте это моё поручение Пятакову в самой категоричной форме». Из-за «помех» в связи с расследованием убийства Кирова и «чистками» за Горького взялись немного позже.

В этой ситуации кадровых потерь ещё и здорово подвел Сталина его старый бакинский революционный друг с 1900 года — Авель Енукидзе, который был крестным отцом жены Сталина, а дети Сталина считали его родственником. Сталин ещё не знал, что старый друг его предал, Сталин в начале 1935 года только видел — как его друг морально разложился, пал и дискредитировал коммунистическую партию и советскую власть. В своем дневнике жена брата первой жены Сталина, которая была родом из богатой еврейской семьи Корона, — Мария Сванидзе зафиксировала:

«Авель, несомненно, сидя на такой должности, колоссально влиял на наш быт в течение 17 лет после революции, будучи сам развратен и сластолюбив — он осмрадил все вокруг себя — ему доставляло наслаждение сводничество, разлад семьи, обольщение девочек. Имея в своих руках все блага жизни, недостижимые для всех, он использовал все это для личных грязных целей, покупая женщин и девушек. Докатился до девочек 9-11 лет. Женщины, имеющие подходящих дочерей, владели всем, девочки за ненадобностью подсовывались другим мужчинам. Стоило ему поставить интересную девочку или женщину, и все можно было около его носа разделывать».

Рис. А. Енукидзе.

И это было характерно не только Авелю Енукидзе, — и любвеобильному Гершелю Ягоде, пристававшему к жене сына М. Горького, и Янкелю Сорензону-Агранову, и С. Кирову, специализировавшемуся на советских балеринах, и многим другим. В 1934 году Н. Бухарин сменил очередную жену, согласно тогдашней «моде», на еврейскую, и даже 60-летний старикашка с козлиной бородкой — Михаил Калинин (1875-1946 гг.) не избежал соблазна воспользоваться властью и порадовать свою похоть девушкой, которая была более чем в три раза моложе его.

«Калинин, прогнав старую жену, женился на 18-летней Верочке Горчаковой, племяннице бывшего начальника Михайловского артиллерийского училища. Её дядя, полковник Горчаков, был арестован и оказался на Гороховой, в подвале ЧК. В своих хлопотах Верочка добралась до Калинина и соблазнила девичьей свежестью» — рассказал в своей книге Н. Кузьмин.

Вера Горчакова жертвовала и унижалась ради святого — чтобы спасти жизнь родному дяде, а похотный подонок, которому и сегодня на площади Калинина в Санкт-Петербурге стоит помпезный памятник и который цинично подписал смертный приговор многим тысячам невинных людей, подло воспользовался семейным горем и освободить дядю не помог.

Всего через 17 лет после захвата Российской империи, новая «чистая» власть, захватчики демонстрировали не просто застой, а смрадное морально-нравственное коммунистическое разложение, напоминавшее самые гнилые времена римского упадка.

Секретарь ЦИК А. Енукидзе использовал своих любовниц и в других целях — они распространяли различные «слухи» и выдумки, дискредитирующие Сталина, и всё это, конечно, не могло оставаться незамеченным и длиться долго. Вначале в феврале 1935 года Комиссия партийного контроля во главе с новым «чистильщиком» Н. Ежовым обвинила Енукидзе в моральном разложении и неправильной кадровой политике, совершенно непонятном «кумовстве», которое мы наблюдали в описании М. Сванидзе. Поскольку разъяренный «непотопляемый» Авель устроил скандал и стал показывать пальцем по типу — «а судьи кто?», и вспоминать чужие «слабости», то в марте 1935 года с согласия Сталина («со скрипом») Енукидзе был освобожден с должности секретаря ЦИК СССР.

Но «несправедливо» обиженный Авель не унимался, продолжал бороться за правду и будоражить со своими многочисленными любовницами кремлевское и московское общественное мнение. В результате возникло условно называемое «кремлевское дело» — и в июне 1935 года специальный пленум ЦК за «политико-бытовое разложение» исключил Енукидзе из рядов ВКП(б), кроме того — было уволено в Кремле и арестовано около сотни ставленниц и ставленников Енукидзе.

Беспартийного Енукидзе Сталин «наказал» сурово — выгнал из Кремля и направил присматривать за курортами в Кисловодске, т.е. — запустил этого похотного козла «оторваться» в другой огород, в другой город, фактически — не столько наказали Енукидзе, сколько кисловодских женщин и девушек.

«Судя по показаниям Ягоды, в 1935 году Сталин прервал расследование в тот момент, когда оно могло выйти на значимые фигуры в правительственных и армейских кругах. Что это? Неосмотрительность?» — ставит щекотливый вопрос в своей книге К. Романенко и не дает внятного ответа, хотя понятно, что Сталин отнесся весьма снисходительно к шалостям старого друга, пожалел его. На самом деле Сталину повезло, что он выслал своего друга из Москвы, ибо, как выявило следствие в 1937 году, находящийся на высокой должности в Кремле А. Енукидзе играл немалую роль в заговоре против Сталина. Енукидзе дал признательные показания, что в 1935 году участвовал в заговоре, который предусматривал арест и убийство в Кремле Сталина, Молотова, Кагановича, Ворошилова и других преданных Сталину высокопоставленных советских чиновников.

Убить Сталина заговорщики планировали демонстративно во время первомайского праздника, это было требование амбициозного раненого зверя — Бронштейна-Троцкого, который, инструктируя Бермана-Юрина, требовал, чтобы убийство Сталина «должно быть совершено не конспиративно, в тиши, а открыто, на одном из пленумов или на конгрессе Коминтерна». То есть — это должна была быть показательная публичная расправа, а для этого убийство во время первомайского шествия на Красной площади подходило ещё лучше.

Бронштейн-Троцкий для достижения своих реваншистских целей пытался повторить успешный приём Ленина с использованием Германии. Когда на суде Вышинский спросил у троцкистского террориста Натана Лурье: «Кто такой Франц Вайц?» Лурье ответил: «Франц Вайц был членом национал-социалистической партии Германии. Прибыл в СССР по поручению Гимлера, который был в то время начальником охранных отрядов. Франц приехал в СССР по поручению Гимлера для проведения террористических актов». Летом 1917 года Ленину-Бланку активно помогали немецкие офицеры — диверсанты-террористы, которые в Петрограде в подворотнях убивали авторитетных русских военачальников, способных повлиять на армию. Теперь же верный ленинец Троцкий решил использовать тот ленинский метод, показавший свою эффективность. «Эстерман передал мне конверт от Дрейцера, вскрыв его при Эстермане, я увидел письмо, написанное Троцким Дрейцеру. В этом письме Троцкий давал указание убить Сталина и Ворошилова», — объяснял на допросе 4 июля 1936 года один из заговорщиков по фамилии С. Мрачковский. Но у заговорщиков началась невезуха — во время первомайской демонстрации убить Сталина не получилось. Затем Фрид-Давид под маской — «И.Д. Круглянский» готовил покушение на Сталина на 7 конгрессе Коминтерна, но сорвалось по простой причине — его и его сообщников в конце мая арестовали.

Несмотря на многочисленные признания и факты, сотрудник ввязавшегося в последние годы в идеологическую борьбу в России знаменитого музея «Эрмитаж» Юлия Кантор в своей книге о «невинном мученике» Тухачевском повторила классический лживый штамп антисталинистов: «Воистину, если бы Троцкого не существовало, его следовало бы придумать. Собственно, Сталин так и сделал: он создал неустаревающую "страшилку", дав ей имя своего заклятого антагониста». На самом деле — страшилку своими кровавыми действиями ещё в период 1917-1922 гг. создал сам Троцкий, а почитав сотрудницу М.Б. Пиотровского создается впечатление, что после изгнания из СССР все последующие годы до конца жизни «блаженный» Бронштейн-Троцкий сажал на даче редиску и ухаживал за розами.

Гершель Ягода 26 апреля 1937 года также признался в подготовке убийства Сталина: «В 1935 году это было вполне реально: охрана Кремля, его гарнизон были в моих руках, и я мог это совершить. Кроме указанных мероприятий в отношении Кремлевского гарнизона, я приказал Паукеру отобрать 20-30 человек из особо преданных ему и мне людей из Оперода, тренировать их в ловкости и силе, не вводя в курс дела». Эта тренировка спецотряда и привлекла внимание Н. Ежова, который начал своё расследование по этому поводу.

Карл Паукер родился в семье еврейского парикмахера во Львове в 1893 году. В Первую мировую войну воевал на стороне Австро-Венгрии, был пленен русскими и сослан в лагерь военнопленных в Туркестан. После расформирования в начале 1917 года лагеря он влился в семью местных бухарских евреев, женился и в каком-то кишлаке Самаркандской области работал парикмахером, стриг местному населению запыленные волосы. А когда его соплеменники в далеком Петрограде захватили власть, то этот скромный молодой парикмахер был приглашен новой властью на важную должность — председателем местного военно-полевого суда, и стал «стричь» уже не волосы, а головы. Затем он перешел в ЧК, потом за заслуги был замечен и переведен в столицу, а с 1924 года возглавил личную охрану Сталина, в 1935 году получил генеральское звание — комиссар государственной безопасности 2-го ранга и до 1936 года был ещё и начальником Оперативного отдела НКВД. Сталин Карлу Паукеру безгранично доверял, чекист Фельбин-«Орлов» в своей книге писал об этом доверии: «Абсолютно все, что имело отношение к Сталину и его семье, проходило через руки Паукера. Без его ведома ни один кусок пищи не мог появиться на столе вождя. Без его одобрения ни один человек не мог быть допущен к квартиру Сталина или на его загородную дачу».

Кроме этого Паукер был очень обаятельным начальником охраны и генералом НКВД — в компаниях неустанно сыпал шутками, анекдотами, комплиментами. И женщины от его искрометности были в восторге, обожали его, а он, подобно М. Галкину или А. Райкину, довольно точно и смешно пародировал многих людей, доводя зрителей до истерического смеха. Но — все прекрасно знали, что за внешностью этого весельчака и балагура скрывается очень опасная личность, имеющая доступ ежедневно к Самому, и погубившая немало людей.

С учетом последних кадровых перемен в круг особо доверенных лиц Сталина входили двое русских: Ворошилов и Молотов, и представители «революционного» народа: Л. Каганович, нарком финансов Гирш Бриллиант-Сокольников, руководители НКВД: Гершель Ягод, Карл Паукер, Янкель Сорензон-«Агранов», главой внешней разведки — Иностранного отдела Главного управления государственной безопасности в мае 1935 года был назначен Абрам Слуцкий, а его первым заместителем стал Борис Берман, начальником экономического отдела НКВД был Лев Миронов-Каган. Политическое управление Красной Армии было в руках житомирского еврея Янкеля Гамарника и Моисея Владимирского. Всесоюзным лесоповалом командовал Лазарь Коган и Соломон Мильтштейн. Делом сыска «беглых рабов» ведал Лейба Беленький. Во главе тяжёлой промышленности СССР стоял Моисей Каганович, а личными секретарями у Сталина были — польский еврей Реденс и украинский еврей Бажанов. В общем, уже давно Сталин, как одинокий кусок грузинского сыра, плавал в еврейском масле, которое могло в любой момент закипеть, но «почему-то» не закипало.

Кстати, — на эту «гениальную» кадровую политику Сталина до Второй мировой войны «почему-то» не любят обращать внимание «бетонные» сталинисты, и старательно избегают эту тему и другие подобные. Израильский исследователь И. Недава отметил, что «член ЦК Юрий Ларин (Михаил Залманович Лурье, кстати говоря, тесть Бухарина) руководил в Москве семинаром по антисемитизму и оставил любопытный отчет о нем. Вот какие вопросы задавали ему слушатели:

«Почему оппозиция на 76% состоит из евреев? Как евреям (при Сталине — Р.К.) удается занимать все хорошие должности? Почему евреи не хотят выполнять тяжелую работу? Почему так много евреев в университетах? Не станут ли евреи предателями в случае войны? Не избегают ли они военной службы? Не кроется ли причина антисемитизма в самих евреях, в их психологии, этике, традициях?» (из исследования К. Романенко). В общем — Лурье было трудно лечить русских от антисемитизма, для этого необходимо было убить логику и здравый рассудок. Кстати, эти «вечные вопросы» задают многие люди и в современной России.

А оппоненты сталинистов на противоположном краю сегодня лукавят совсем безмерно и нагло. Если послушать Н. Сванидзе, Л. Млечина, В. Познера и ещё десяток им подобных надоевших телевизионных "мудрецов", то Сталин был якобы несомненно — антисемитом и юдофобом. Но факты говорят совсем о другом — о противоположном: Сталин в работе и семье окружал себя евреями. Израильский писатель Исраэль Шамир в своей книге отметил: «Неужели евреев преследовали как расовую группу при Сталине? Очевидно нет, потому что дочь Сталина вышла замуж за еврея, некоторые из его лучших товарищей и руководителей партии были женаты на еврейках (Молотов, Ворошилов) или имели еврейских зятьев и невесток (Маленков, Хрущев). Такой вот расизм. Подверглись ли евреи дискриминации при Сталине? В 1936 году на вершине своей власти Сталин имел в правительстве девять евреев».

Да, — дети, внуки и правнуки русского маршала Ворошилова, Ежова, Молотова, Куйбышева, согласно еврейским законам, являются евреями.

С одной стороны Сталин опасался «революционного народа» в том смысле, что уважал мощь и силу еврейского сообщества на планете и понимал их реальные возможности. И можно с уверенностью утверждать, что Сталина раздражало большое количество окружавших его евреев, сильная зависимость от них, и особенно он с опаской к ним относился во время противоборства с еврейским триумвиратом в 20-е годы. С другой стороны — смешно утверждать, что Сталин был антисемитом в том смысле, что он ненавидел евреев изначально беспричинно или ненавидел их, например, за их огромное участие в геноциде и Холокосте в России после 1917-го.

«Ни антисемитом, ни тем более юдофобом Сталин не был». — утверждает известный диссидент, еврейский историк Жорес Медведев, отвечая на вопрос журналиста (АИФ, №51, 2003 г.). — «В семье у него (Сталина) было много проблем с мужьями и жёнами его близких родственников, которые были в браке с евреями. Но он всегда рассматривал конкретно саму проблему без привязки к национальности. Например, у дочери Светланы первый поклонник был известный кинорежиссёр Алексей Каплер. Как человек Каплер Сталину, несомненно, нравился. Он был одним из создателей фильмов «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 году», где Сталин был изображён вторым после Ленина деятелем партии. Но как отец Сталин категорически не хотел, чтобы у его дочери были близкие отношения с этим человеком. Сорокалетний Каплер был женат, у него было много любовниц, и, прежде чем отправлять его «в места не столь отдалённые», его через работников госбезопасности не раз предупреждали, чтобы он перестал кружить голову 16-летней девушке. Каплер дружеских советов вести себя порядочно не послушал, за что и был отправлен в ссылку в Воркуту на 5 лет. Затем Светлана вышла замуж за Григория Морозова, тоже еврея».

По тому, как вёл себя Каплер с 16-летней дочерью «грозного» Генсека и «тирана» по отношению к евреям видно — как евреи в те годы «боялись» Сталина и его «уважали». Об уважительном отношении к евреям в семье Сталина и об отсутствии даже малейших признаков антисемитизма говорит и тот факт, что сын Сталина Яков Джугашвили женился на еврейке Ю.И. Мельцер, а сам Сталин, по воспоминаниям сына Берии, после смерти второй жены поддерживал близкую связь с сестрой Кагановича Розой.

В этой истории с замыслом убийства Сталина было даже удивительно, что Сталина не убили; это даже можно назвать «чудом», «промыслом Божьим», ибо его замышляли убить: глава НКВД — Ягода, начальник охраны Кремля — Паукер, секретарь ЦК — Енукидзе и огромное количество других высокопоставленных партийных и советских чиновников-троцкистов и офицеров армии во главе с Тухачевским, который на следствии в 1937 году рассказал о разговоре в 1934 году с Якиром:

«Я указал Якиру, что для придания большего аналитического веса военному заговору следовало бы втянуть в заговор побольше политических работников и что эту задачу лучше всех сумеет выполнить он, Якир. В 1935 году я был однажды в кабинете Гамарника, последний сказал мне, что он от Якира и Уборевича знает о военном заговоре и будет ему содействовать, особенно по линии вредительства на Дальнем Востоке». Эту загадку «неубийства» Сталина я попробую далее проанализировать.

Попробуйте дать ответ на вопрос: что было в СССР, если бы удалось убить Сталина? Сделайте паузу, просчитайте несколько шагов вперед, спроектируйте ситуацию. А теперь сравните то, что вы просчитали с тем, что объяснял на допросе 24 июля 1936 года Каменев: «Первый и казавшийся нам наиболее реальным вариант (захвата власти) заключался в том, что после совершения террористического акта над Сталиным в руководстве партии и правительства произойдет замешательство. С нами, лидерами троцкистско-зиновьевского блока, в первую очередь с Зиновьевым, Каменевым и Троцким вступят в переговоры. Появление Троцкого и активное его участие в борьбе за захват власти предполагалось как само собой разумеющееся. Кроме того, мы считали не исключенным, что при организации новой правительственной власти в ней примут участие также и правые Бухарин, Томский и Рыков».

На вопрос: почему всё-таки заговорщикам не удалось убить Сталина? — Отвечу следующим образом: из-за колебаний и нерешительности заговорщиков, им было что терять в личном плане, и не понятно им было, что они выиграют лучшее. М. Тухачевский в своих показания писал: «Члены центра редко собирались в полном составе, исходя из соображений конспирации. Чаще всего собирались отдельные члены, которым по каким-то служебным делам приходилось встречаться». То есть, — особой боевитостью заговорщики не горели.

Откуда взялась у таких суровых решительных людей нерешительность, сомнения и даже волокита? Если бы эти советские заговорщики были на уровне 1917 года — жаждущие сладости власти и всесилия, славы, карьеры и богатства, и в этом смысле голодные, то Сталина убили бы быстро. Но к 1935 году они всего этого достигли, в том числе и благодаря Сталину, у нескольких миллионов этих победителей и тем более у нескольких сот тысяч на самом «верху» в 1935 году всё это было в переизбытке плюс необходимое количество любовниц. Было над чем задуматься — над рисками в этой очень благополучной ситуации. А будет ли лучше при непредсказуемом сумасшедшем диктаторе Бронштейне. А не вспыхнет ли в этом случае кровавым антисемитизмом Красная армия и плюс — 100 миллионов недавно обиженных крестьян и несколько миллионов постоянно голодных при Советской власти рабочих? В случае успешного осуществления заговора — необходимо было сразу вводить в СССР военное положение и знакомый жесткий террор а-ля Троцкий, — без вариантов.

Понятно — чего хочет достичь Бронштейн-Троцкий, — а они при Троцком получат должности выше? И так максимально высоко, куда выше? Если только самим на место Сталина, но это не реально, — и зачем? Рисковать — чтобы остаться при Троцком на том же уровне и в том же положении или даже потерять всё это? Другая логика возникла у этой коммунистической элиты, властной бюрократии потом, когда она сообразила — с какой целью задумал Сталин новую Конституцию и новые довольно демократичные выборы, но это — отдельный разговор впереди.

А пока Сталин очень устраивал всё его окружение, включая большинство высокопоставленных заговорщиков-троцкистов, им при нем жилось очень хорошо, и Сталин даже публично на всю планету заявил, что расстреляет любого появившегося на своей территории антисемита, чего же более желать? И антисталинская борьба перед Бронштейном-Троцким советскими троцкистами изображалась чаще для «отмазки» и «на всякий случай», на случай перемен не в пользу Сталина, ведь всё-таки за Троцким стоял весь Запад.

Поэтому вся эта заговорщицкая деятельность троцкистов в 1932-1935 гг. выглядела странно: с одной стороны — огромное количество заговорщиков, в том числе и на высоких должностях вокруг Сталина, разгоняющие жирную скуку адреналиновые игры в конспирацию, а с другой стороны — как бы всё это через «не хочу», «хотя понимаю идеологическую и даже религиозную разницу между Сталиным и Троцким», вялость, нерешительность, многочисленные перестраховки, удивительно быстрые признания в случае ареста и сдача десятками своих друзей, родственников и просто знакомых; давно замечено — в обожравшемся состоянии героизма очень мало.

К марту 1935 года положение Сталина было незавидным — он лишился жены, лишился друзей — Кирова и Енукидзе, лишился верных Менжинского и Куйбышева, кругом его было полно заговорщиков. Ещё «веселее» ситуация была за пределами СССР: 9 марта 1935 года Геринг вызывающе объявил о наличии у Германии военно-воздушных сил, запрещённых когда-то Версальским договором, и на это спокойно отреагировала «цивилизованная» Европа; 13 марта 1935 года Гитлер официально объявил об игнорировании им решения Версальской конференции о запрещении Германии иметь военную авиацию, а 17 марта 1935 года Гитлер пошел на ломку ещё одного важного версальского запрета — подписал закон о всеобщей воинской повинности. 31 марта 1935 года в «Правде» в статье о военных планах Германии Сталин с тревогой отметил, что Германия интенсивно восстанавливает военную мощь.

Что мог сделать в этой ситуации Сталин? Во-первых, во внешней политике — собрать коалицию против Гитлера или по максимуму оттягивать время и интенсивно готовиться к схватке. Во внешней политике так и получилось: Сталин предложил руководству Англии подписать совместный договор, но получил отказ, и этим подтвердились самые крайние опасения Сталина. Подписать договор о взаимопомощи согласились граничащие с Германией Чехословакия и Франция. С руководством Франции советские дипломаты вели переговоры о договоре с осени 1933 года, с «миссионерских» заявлений Гитлера. Однако «загадочные» силы не были заинтересованы в заключении этого договора с Францией, у которой была одна из самых мощных сухопутных армий на планете. Дело дошло до того, что убежденного сторонника этого договора министра иностранных дел Франции Луи Бату 9 октября 1934 года убил на улице выстрелом из пистолета французский полицейский или террорист, переодетый во французского полицейского, ловко сваливший это убийство на тут же убитого какого-то болгарина по фамилии Черноземский, вся правда этого убийства прояснилась в результате добротной судмедэкспертизы только в 1974 году. Эта схема убийства чем-то напоминала затем убийство Кеннеди, замысловатый масонский почерк.

Затем Гитлер, чтобы успокоить Сталина, сделал щедрый притворный дружественный жест — 9 апреля 1935 года в Берлине было подписано соглашение о предоставлении советскому торгпредству консорциумом германских банков кредита на 200 млн. марок и о размещении советских заказов на эту сумму на германских предприятиях. То есть германские деньги возвращались с прибылью в Германию и давали работу и заработать германским заводам, а Сталин получал необходимое оборудование.

Ситуацию с планами Гитлера о грядущей войне попытался завуалировать и отвлечь внимание от Германии в другую сторону М. Тухачевский, который поднял истерию по поводу опасности со стороны Польши. Сохранилась подробная стенограмма совещания высшего командования РККА 1935 года, где Тухачевский рьяно всех убеждал: «Все зло от Польши, если кто-то на нас и нападет, то это, несомненно, будет Польша». Некоторые сочли это следствием болезненных психологических травм, полученных им в 1920 году, но ситуация была серьёзней.

Несмотря на все эти события и препятствия, 2 мая 1935 года в Париже был подписан договор о взаимопомощи — «Пакт о взаимной помощи» между СССР и Францией, который был ратифицирован французским парламентом 27 февраля 1936 года. Сталин на этот пакт возлагал большие надежды, поэтому и сказал в 1936 году в интервью американскому журналисту Говарду: «Этот пакт является известной преградой для врагов мира». Ведь Франция обладала самой мощной на планете сухопутной армией. Над этим важным превентивным пактом наркомат иностранных дел по поручению Сталина работал с 1934 года, одновременно с началом развития Сталиным патриотической линии в советском обществе, когда Сталин в полной мере осознал угрозу со стороны Гитлера.

А 16 мая 1935 года был подписан аналогичный договор между СССР и имеющей мощную военную промышленность Чехословакией. Таким образом вероятный агрессор Советского Союза был с двух сторон окружен союзниками СССР, и нейтральной, «буферной» Польшей, не подписавшей аналогичный договор с Германией Сталин в этом случае всё делал правильно, но, к сожалению, как показала дальнейшая история, — эти меры, эти договоры не сработали. Гитлер поступил в отношении очередности жертв непредсказуемо, и к моменту нападения на СССР уже не было на карте ни Чехословакии, ни Франции, ни Польши; очень трудно предугадать будущее, подсмотреть планы Бога.

Несмотря на эти «перестраховки» — договоры, 15 мая 1935 года заседание Политбюро постановило:

«1. Создать Оборонную комиссию Политбюро для руководства подготовкой страны к возможной войне с враждебными СССР державами.

2. Создать Особую комиссию Политбюро по безопасности для ликвидации врагов народа.

3. Провести во всей партии две проверки — гласную и негласную.

4. Обратиться ко всем членам и кандидатам партии с закрытым письмом о необходимости повышения большевистской бдительности, беспощадного разоблачения врагов народа и их ликвидации».

Началось, — стали выискивать «пятую колонну», после убийства Кирова началась вторая чистка.

Стоит отметить, что эта чистка началась как превентивная мера против «внутренних врагов» в ожидании грядущей войны и обеспечения безопасности страны. Принятые руководством СССР в апреле-мае 1935 года решения однозначно говорили о том, что СССР, после принятия Германией 17 апреля 1935 года закона о воссоздании вооруженных сил, стал готовиться к войне с ней. Обращает на себя внимание фраза — «беспощадное разоблачение», ибо можно понять «беспощадную борьбу» или — «беспощадное наказание», но «беспощадное разоблачение» должно было пониматься как разоблачение и сразу беспощадное наказание.

В борьбе с новым врагом Сталин подключил и такой мощный ресурс, как Коминтерн, 7-й Конгресс которого прошел в июле-августе 1935 года в Москве. Стремительно растущий во многих странах фашизм объявлялся теперь главным врагом коммунистов, и было объявлено о создании единого антифашистского фронта.

Во-вторых, это борьба с потенциальным союзником вероятного врага внутри СССР, который тем более планирует террор. С 1 декабря по 15 февраля 1935 г. было арестовано 843 оппозиционера. Гершель Ягода очень старался, — и этими арестами пытался максимально себя прикрыть, перестраховать. Ягода на допросе 26 мая 1937 пояснял: «После суда над ленинградским террористическим центром, после осуждения Зиновьева, Каменева и других, в Ленинграде были проведены массовые операции по высылке зиновьевцев. Высылали их почти без всякого предварительного следствия. И это меня устраивало, потому что была исключена возможность провала». То есть — заговорщики убирали свои же мелкие и средние «сошки», чтобы не допустить провала своих серьёзных фигур.

В этих условиях была усилена и борьба с преступностью. Как последствия жесткого раскулачивания десятки тысяч беспризорных подростков шатались по городам и вынуждены были совершать преступления. 7 апреля 1935 года было принято постановление ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних». А 20 апреля 1935 года Политбюро утвердило секретное разъяснение суду и прокуратуре о том, что к числу уголовных наказаний, предусмотренных законом от 7 апреля 1935 года, к несовершеннолетним преступникам, начиная с 12-летнего возраста (до этого было с 18-летнего возраста) «относится также и высшая мера уголовного наказания (расстрел)».

По этому поводу любопытно отметить «гибкость» Сталина — именно в этот период, 4 мая 1935 года, Сталин доходчиво объяснял молодым офицерам ценность человеческой жизни (отрывок из «Речи в Кремлевском дворце на выпуске академиков Красной армии»):

«Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый «остался там». На мой вопрос: «Как же так, остался?» — они с тем же равнодушием ответили: «Чего же там ещё спрашивать, утонул, стало быть». И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что "надо бы пойти кобылу напоить". На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: «Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу, попробуй-ка сделать кобылу? (Общее оживление в зале).

Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири.

Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить её в действие, мы должны прежде всего научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях "кадры решают всё". Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии, и наша страна будет непобедима». По злобной иронии судьбы это было сказано Сталиным перед 1936-1939 годами.

Вернемся к рассмотрению сталинских мер в СССР по подготовке к войне — в-третьих, несмотря на репрессии в партии, перед войной необходимо было консолидировать общество, особенно необходимо было примириться с самой обиженной в последнее время частью общества — крестьянством. Советский журналист Иван Солоневич в 30-х годах писал: «Достаточно хорошо зная русскую действительность, я довольно ясно представляю себе, что будет делаться в России на второй день после объявления войны: военный коммунизм покажется детским спектаклем. Некоторые репетиции этого спектакля я видел уже в Киргизии, на Северном Кавказе и в Чечне».

Для проведения этой примирительной линии немало сделал назначенный 3 марта 1935 года новый прокурор СССР А.Я. Вышинский, который ещё недавно был ректором Московского государственного университета (1925-1928 гг.), а затем перешел на работу в прокуратуру. В далеком прошлом меньшевик поляк Андрей Януарович Вышинский сидел в тюремной камере вместе со Сталиным, там и подружились. Антисталинист, и, соответственно, «антивышинист», современный троцкист А.И. Ваксберг в своей книге «Царица доказательств. Вышинский и его жертвы» (1992 г.) отметил: «Вышинский был единственным образованным человеком во всем сталинском руководстве, кто в уцелевшем сталинском окружении знал хоть один иностранный язык? Боюсь, мало кто знал как следует даже русский». Если бы для полноты правды А. Ваксберг себя не ограничивал бы и «не постеснялся» указать — кто в этот период в СССР знал плохо или очень плохо русский язык — вообще было замечательно, а то опять за спиной Ваксберга маячит «святая Ложь» Э. Радзинского.

Вышинский владел не только французским, английским и немецким, но и греческим и латинским языками, латинский даже преподавал, был потрясающим эрудитом; и многие историки и политические деятели считают Вышинского самым талантливым юристом в СССР в сталинский период.

Многих советских деятелей и, скорее всего, Сталина устраивало то, что в своей «научной» теории доказательств Вышинский утверждал, что виновность достаточно признать на основе признания обвиняемого, а этого можно было добиться гораздо быстрее и проще, чем многими сутками отчаянно искать доказательства виновности. Вышинский был прав в случае, когда обвиняемый без угрожающего психологического и физического воздействия, на основании внутренних переживаний или косвенных улик и показаний других лиц или, будучи уверен, что его преступление обязательно раскроют, давал признательные показания, как, например, позже это сделает М. Тухачевский и многие заговорщики. Но для следователей был большой соблазн быстро раскрыть преступление или «врага народа» простым способом — «расколоть», и «расколоть» даже не хитростью, а давлением вплоть до пыток. Это, кстати, и в нашем — 21 веке прекрасно продемонстрировали самые большие на планете «демократы» и «либералы» — США и Израиль, которые и в 21 веке работают по «научным» принципам Вышинского.

Рис. А.Я. Вышинский.

И в этом смысле, выдвигая на должность главного прокурора страны Андрея Вышинского, Сталин способствовал запуску в СССР с 1935 года очень опасного «упрощенного» кровавого механизма.

В самом начале своей карьеры главного прокурора страны в 1935 году Вышинский проявил немало добрых инициатив, в том числе и для социального примирения в стране. Вначале он потребовал пересмотра дел невинно репрессированных и высланных из Ленинграда по поводу убийства Кирова, и многие высланные ленинградцы, среди которых было много «старой» интеллигенции, бывшие дворяне и их дети, были реабилитированы и восстановлены в правах, вернулись в Ленинград.

17 июня 1935 года вышло постановление СНК и ЦИК «О порядке производства арестов», согласно которому аресты могли осуществлять только с согласия прокуратуры. Фактически Вышинский узурпировал это право для большего порядка, ибо кроме сотрудников НКВД с 1934 года могли давать санкции на арест секретари республик и краев типа Эйхе и различные комиссии.

А 26 июля 1935 года с участием Вышинского вышло постановление Политбюро «О снятии судимости с колхозников», по которому были восстановлены в правах более двухсот тысяч репрессированных колхозников. Затем Вышинский предложил пересмотреть закон о репрессиях от 7 августа 1932 года — «о трёх колосках», и добился отмены многих необоснованных приговоров. И к 1 марта 1936 года сняли судимость с 768989 человек, а до войны — более одного миллиона.

В преддверии войны, в-четвертых, Сталин решил усилить офицерский дух и статус офицеров в обществе — 23 сентября 1935 года вышло постановление ЦК и Совнаркома «О вводе персональных военных званий начальствующего состава РККА». Были восстановлены почти все «старые» звания царской армии; были также повышены оклады военным. 7 октября 1935 года новые звания были введены в НКВД, Гершель Ягода стал называться Генеральным комиссаром безопасности. А 20 ноября Блюхеру, Буденному, Ворошилову, Егорову, Тухачевскому было присвоено звание маршала.

Вводя звания, Сталин «убивал» сразу несколько «зайцев». Это был стимул к карьерному росту, а это, в свою очередь, усиливало армейскую дисциплину, противодействовало разложению офицерского состава и армии. Это был и жест-подарок военным, чтобы ублажить их самолюбие; и этим Сталин хотел удержать на своей стороне военных и подальше от Троцкого. Введение офицерских званий неизбежно усиливало патриотизм русских, напоминало об офицерских династиях и традициях в России, обращало внимание на богатую историю России и русского офицерства, устанавливало историческую связь.

По поводу возвращения «царских званий» у оппозиции был очередной повод объявить об «измене революции» и возврату к царизму. Поэтому можно вообразить состояние злопыхателей Сталина, когда в декабре 1935 года в Большом театре появилась группы казачьих старшин в яркой казачьей одежде. Уверен, кроме негодования, холодок пробежал по многим комиссарским спинам.

В аспекте этой же патриотической тенденции Сталина в следующем — 1936 году были освобождены из заключения русские историки С.Ф. Платонов, Ю.В. Готье и др.

Поэтому неудивительно, что сбежавший за границу сотрудник НКВД, предатель Игнатий Рейс, он же — Натан Порецкий, горячо убеждал западных политиков, что Сталин начал «предавать революцию», осуществлять контрреволюцию.

В плане подготовки к войне, в-пятых, которое может быть и — во-первых, внутри СССР необходимо было поддерживать высокие экономические показатели развития, мобилизации страны, необходимо было интенсивно создавать новые образцы современного мощного оружия. И этими вопросами Сталин был доволен — в 1935 году впервые за многие годы промышленное производство росло более быстрыми темпами, чем было запланировано, — был запланирован рост 16%, а по факту получился рост на 22,3%. Соответственно и росла мощь ВПК и армии — если к началу 1933 года в СССР было 3 тысячи танков, то в 1935 году — 7,5 танков.

Большой сектор принудительного труда работал уже не первый год эффективно и слаженно. В нем в 1935 году насчитывалось приблизительно 2 млн 85 тыс человек: 1 миллион 85 тыс — в спецпоселках, и 1 миллион — в ГУЛАГе.

1 марта 1935 года произошло торжественное открытие комплекса ВДНХ. А 15 мая 1935 года в Москве было торжественно открыто метро.

Довольный этими показателями Сталин старался поддержать эту тенденцию ударного труда рабочих, — 14 ноября 1935 года был проведен съезд стахановцев. Пиар акция трудового подвига Алексея Стаханова была грандиозной и правильной. На этом съезде Сталин сказал знаменитую фразу: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее. А когда весело живется, работа спорится. Отсюда высокие нормы выработки». В подтверждение «веселой жизни» были проведены шумные кампании: конный пробег Ашхабад — Москва и велопробег Киев — Москва. Ещё одним подтверждением «веселой жизни» был рост зарплат рабочих. Стоит отметить, что Сталин теоретически и идеологически уже не метался в вопросе оплаты труда, как Ленин — между справедливой уравниловкой и справедливой сдельщиной. Например, Стаханов за свой иначе организованный ударный труд бригады бесплатно получил трехкомнатную квартиру с отделкой, с мягкой мебелью, коврами и роялем, семейную путевку на черноморский курорт и право бесплатного посещения в клубе всех фильмов и спектаклей. Таким образом, этот смекалистый трудолюбивый рабочий стал жить реально «при коммунизме», и его судьба в это время сложилась гораздо лучше многих тысяч высокопоставленных коммунистов. В общем, ударники труда при Сталине — точно жили достойно и прославлялись.

Кстати, в этом вопросе весьма оригинальному современному сталинисту Ю. Мухину следует не только внимательно изучить путь «проб и ошибок» Ленина, но и прислушаться к Сталину, ибо Ю. Мухин в своей книге о будущем российском обществе мечтает и пытается убедить читателей — чтобы в будущем в российском обществе была аскетическая уравниловка с одной вилкой и двумя простынями на человека в семье, и общественный контроль должен строго следить — чтобы не более. А Сталин, который точно умнее Ю. Мухина, на Первом Всесоюзном совещании стахановцев (17 ноября 1935 года) таким скудоумам объяснял:

«Некоторые думают, что социализм можно укрепить путем некоторого материального поравнения людей на базе бедняцкой жизни. Это неверно. Это мелкобуржуазное представление о социализме. На самом деле социализм может победить только на базе изобилия продуктов и всякого рода предметов потребления, на базе зажиточной и культурной жизни всех членов общества». Так что сталинисту Ю. Мухину не мешало бы поменять свои примитивные мелкобуржуазные взгляды.

Сталин, как рачительный хозяин, пытался в 1935 году распространить «стахановщину» кроме промышленности и на другие отрасли народного хозяйства, особенно на проблемное сельское хозяйство, причем иногда он прибегал к оригинальным аргументам убеждения. Например, 10 ноября 1935 года в «Речи на приеме колхозниц-ударниц свекловичных полей» он, как заправский психоаналитик и политтехнолог, решил использовать самый тревожный женский вопрос: «В самом деле, если подумать, что представляли собой женщины раньше, в старое время. Пока женщина была в девушках, она считалась, так сказать, последней из трудящихся. Работала она на отца, работала, не покладая рук, и отец ещё попрекал: "Я тебя кормлю". Когда она становилась замужней, она работала на мужа. Труд считался тогда проклятием для женщины, и она его избегала всячески. Только колхозная жизнь смогла сделать труд делом почета, только она могла породить настоящих героинь-женщин в деревне.

Я помню, на втором колхозном съезде вел беседу с несколькими товарищами-женщинами. Одна из них, из Северного края, говорила: "Года два назад никто ко мне на двор из женихов заглядывать не хотел. Бесприданница! Теперь у меня пятьсот трудодней. И что же? Отбою нет от женихов, говорят, жениться, а я ещё посмотрю, сама выбирать буду женишков". Трудоднями колхоз освободил женщину и сделал её самостоятельной. Она теперь работает уже не на отца, пока она девушка, не на мужа, когда она замужем».

Конечно, невозможно сравнивать Сталина с современным псевдопатриотом, «манком» для безграмотных патриотов — В.В. Жириновским, но в данном конкретном случае, в этой речи Сталина почему-то вспоминается бывший коммунист В. Жириновский.

В этой теме Сталин действовал «гибко» и, например, 4 декабря 1935 года в своей речи на совещании передовых колхозников и колхозниц Таджикистана и Туркменистана с руководителями партии он использовал другой аргумент: «Настоящее совещание, ваши речи, ваши дела говорят о том, что дружба между народами нашей великой страны укрепляется. Это очень важно и знаменательно, товарищи. В старое время, когда у власти в нашей стране стояли царь, капиталисты, помещики, политика правительства состояла в том, чтобы сделать один народ — русский народ — господствующим, а все народы — подчиненными, угнетенными. Это была зверская, волчья политика». Кстати, это в 1924 году Сталин на эту тему говорил много подобного (см. книга №7 этой серии).

Кроме свекловодов и хлопководов в 1935 году Сталин уделил много внимания ученым и развитию высшего образования. Хотя в результате общих усилий учёных и инженеров стали появляться хорошие виды оружия, которые затем сыграли огромную роль в войне, но дефицит хороших изобретателей и инженеров в СССР был велик, и необходимо было что-то сделать для более эффективной работы интеллигенции, и вообще — для появления большего количества талантливой интеллигенции. И 29 декабря 1935 года ЦИК и СНК СССР приняли постановление «О приеме в высшие учебные заведения», в котором указывалось: «Отменить установленные при допущении к испытаниям и приеме в высшие учебные заведения и техникумы ограничения, связанные с социальным происхождением поступающих в эти учебные заведения или с ограничением в правах их родителей». Теперь хорошо образованные дети бывших капиталистов, дворян и царских офицеров могли получить в СССР высшее образование.

Эту приятную картину 1935 года подпортил Клим Ворошилов. 25 июля 1935 года во время военных учений флота на Балтийском море нарком обороны К.Е. Ворошилов, знатный кавалерист решил сам порулить линкором «Марат», порулил — протаранил советскую подводную лодку «Большевик», которая ушла ко дну. В результате этого происшествия весь экипаж подлодки погиб, и ещё погибли находящиеся на подлодке на практике курсанты вместе с преподавателями, всего погибло 55 человек вместе с капитаном К. Немировичем-Данченко. После этого Клим Ворошилов в отставку не подал, а Сталин эту «шалость» другу Ворошилову простил.

После провокаций Японии на советско-маньчжурской границе в течение 1933-1934 годов Сталин решил наладить мирные отношения с Японией оригинальным способом, — в результате длительных переговоров решил продать стратегическую дорогу на Дальнем Востоке, построенную в Российской империи огромными средствами и усилиями в 1897-1903 годах, — КВЖД Маньчжурии за 140 миллионов иен золотом. Двухстороннее соглашение об этом было подписано 23 марта 1935 года. В августе 1945 года эта важная дорога была возвращена СССР военным путем, но в 1935 году Сталин такого удачного возвращения не предполагал.

Постепенно улучшалась ситуация в СССР с продовольствием, вскоре можно было избавиться от последствий коллективизации — карточной системы. «Здравствуй, Вячеслав! Письмо получил. Насчет полной отмены в этом году промышленных и продовольственных карточек ты, конечно, прав. Это дело надо довести до конца», — писал Сталин в письме Молотову 5 августа 1935 года. Ещё сохранялась карточная система и галопировала инфляция, а Сталин уже пробовал маневрировать на закупочных государственных ценах и в письме Кагановичу и Молотову 31 августа 1935 года требовал: «Надо бы поскорее подготовить дело снижения цен на хлеб и муку. Особенно надо снизить цены в Узбекистане, Таджикистане, Туркмении и Азербайджане, чтобы в этих хлопковых районах сделать производство хлеба нерентабельным и заставить их перевести все или почти все земельные площади на производство хлопка. Теперь мы можем это сделать, так как хлеб у нас есть, и мы можем дешево снабжать им хлопкоробов».

Дело в том, что, как видно было из доклада Сталину в 1946 году министра финансов Зверева, — когда с 1934 года Сталин стал отменять нормирование, карточки на некоторые продукты, то из-за их острого дефицита и неотоваренных денег в 1935 году уровень цен вырос в среднем в 8-10 раз; цены на хлеб увеличились в 11 раз, на мясо в 13 раз, на масло в 8 раз. А зарплата рабочих и служащих с 1928 года по 1935 выросла только в 3 раза, то есть — теперь советский человек мог купить на свою зарплату примерно в 3 раза меньше продуктов, чем до коллективизации. Огромная инфляция с огромной скоростью обесценивала зарплаты. СССР ещё больно ощущал сталинскую коллективизацию. И вообще, — за 18 лет советской власти рабочие жили относительно не голодно только три года 1924-1926 г. Только к концу 1935 г. Сталин смог окончательно отменить нормирование продовольствия — с 1 января 1936 года была окончательно ликвидирована карточная система, хотя продуктов ещё не хватало. В 1935 году Сталин экспортировал 0,9 млн тонн зерна.

Рост промышленного производства в СССР — 22% вместо запланированных 16%, и соответственный рост ВПК в условиях продолжающегося кризиса на Западе сильно расстроил там многих недоброжелателей и тем более готовящегося к войне Гитлера. Это было тревожным «негативом», необходимо было что-то сделать, как-то замедлить этот рост, и многие посмотрели в сторону Бронштейна-Троцкого, у которого, если ему верить, в СССР была немалая подпольная армия его сторонников.

Троцкий со своей командой сторонников с июня 1935 года свой командно-наблюдательный пункт устроил в Норвегии. При выборе этой страны Троцкий исходил не только из географической близости и старой накатанной большевиками дороги, но ещё и с другого вида удобства. «У "беса мировой революции" (Бронштейна) была очень сильная агентура непосредственно в ЦК ВКП(б), в частности, Е.С. Коган. Являясь техническим секретарем ЦК партии, она имела допуск ко всем протоколам заседаний Политбюро, нередко сама их и оформляла. А её родная сестра — Р.С. Коган — работала шифровальщицей в советском полпредстве в Осло (Норвегия), где в то время находился Троцкий. Р.С. Коган по поручению троцкистской оппозиции поддерживала в Осло связь с Троцким. Вот по этому каналу и становилось известно если не всё, то чрезвычайно многое. В 1937 году сестры Е.С. и Р.С. Коган были арестованы и расстреляны за контрреволюционную деятельность», — объяснял в своей книге А. Мартиросян. Да, было очень удобно — не надо было никуда посылать курьеров, сокращались риски и особенно время передачи информации.

Сторонники Троцкого выдумали и применили немало способов вредительства на заводах и фабриках СССР. М. Сейерс и А. Кан в своём исследовании указывают на письмо Троцкого, присланное в 1935 году Радеку, в котором он писал: «Диверсионные акты троцкистов в военной промышленности должны будут совершаться под прямым наблюдением немецкого и японского верховных командований».

В этом же письме Троцкий писал, что придется пойти на уступки союзникам: «Мы должны будем согласиться с требованием Германии не противодействовать ей в захвате придунайских стран и Балкан и не мешать Японии в захвате Китая. Неизбежно придется пойти на территориальные уступки. Придется уступить Японии Приморье и Приамурье, а Германии Украину. Допущение германского и японского капитала к эксплуатации СССР создаст крупные капиталистические интересы на советской территории».

Да и в самом деле — что здесь такого удивительного? Почему Ленину можно сговариваться с Германией, а Троцкому нельзя?

«К осени 1935 года по всему Советскому Союзу активность вредительских групп в стратегически важных пунктах дошла до апогея. На новых предприятиях тяжелой промышленности на Урале, на угольных шахтах Донбасса и Кузбасса, на железных дорогах, на электросиловых электростанциях и новостройках троцкистские вредители под руководством Пятакова одновременно нанесли важнейшим отраслям советской промышленности ряд тяжелых ударов — писали в своей книге американские историки М. Сейрес и А. Кан. — Вот как потом сами вредители описывали некоторые проведенные ими операции: Иван Князев, бывший начальник Южно-Уральской железной дороги, троцкист и японский агент: "Задание в части развертывания диверсионновредительской работы на транспорте и организации крушений поездов мною было выполнено полностью. 27 октября 1935 года на Шумихе было организовано крушение воинского поезда №504. Поезд, шедший с большой скоростью — километров 40-45 влетел на 8-й путь, на котором стоял маршрут с рудой. Убито 29 красноармейцев. Ранено 29 человек. (Было) 13-15 крушений, непосредственно нами подготовленных".

Леонид Серебряков, бывший заместитель начальника Цудортранса, троцкист: "Мы поставили задачу совершенно конкретную и точную: срыв перевозок. Мы с Лившицем между собой говорили и пришли к выводу, что помимо действий организаций и в центре и на местах, которые должны внести путаницу и неразбериху в работе транспорта, надо будет также обеспечить возможность в первые дни мобилизации занять наиболее важные железнодорожные узлы". (это не было новинкой — этот прием на транспорте применяли масоны при свержении царя, Бунд против перемещений царской армии и большевики).

Яков Дробнис, бывший заместитель начальника Кемеровокомбинатстроя, троцкист: "С конца июля 1934 года на меня было возложено руководство всей вредительской и диверсионной работой по всему Кузбассу. Я прожил в Средней Азии весь 1933 год и в мае 1934 года оттуда уехал, потому что было решение троцкистского центра — перебросить меня в западную Сибирь. Так как Пятаков располагал возможностью перебросить меня по линии промышленности, эта задача разрешилась вполне легко.

Одна из вредительских задач в плане — это распыление средств по второстепенным мероприятиям. Второе — это торможение строительства. Кроме того, поставлялся такой уголь, который был технически негоден в качестве топлива, и это вело к взрывам. Много рабочих было тяжело ранено"».

В это время, в 1935 году довольный собой Сталин сидел неподвижно перед «выдающимся» советским художником Кацманом, который, рисуя для истории портрет вождя, неудачно пытался завести с ним дружеский разговор: «Товарищ Сталин, а вы какими языками владеете?» Сталин сделал паузу, подумал и ответил: «Зато я знаю историю человечества». На самом деле, он ещё не знал из своей революционной деятельности и известной ему истории человечества — какое разнообразие приемов вредительства применили заговорщики против его страны в это время. Например, 10 марта 1936 года было опубликовано Постановление СНК и ЦК ВКП(Б) от 9 марта 1936 года за подписью Молотова и Сталина, в котором говорилось:

«а) Признать, что приказ наркомсовхозов т. Калмановича о кастрации племенных баранов и письмо Наркомзема СССР с одобрением этого приказа являются антигосударственными документами.

б) Отменить приказ наркомсовхозов и письмо наркомзема СССР о кастрации племенных баранов, как нарушающие интересы государства».

Как можно умудриться обосновать кастрацию племенного скота? Кстати, это не дальний ли родственник современного Калмановича — авантюрного кгбиста и московского еврейского олигарха?

У троцкистов-вредителей также были свои проблемы, например, Тухачевский писал в своих показаниях: «Пятаков сказал, что он озабочен вопросами вредительства в оборонной промышленности, что по химии он и сам знает что делать, а вот что касается артиллерийской промышленности, то он просит, чтобы Ефимов, об участии которого в заговоре я сообщил Пятакову, крепко связался с Ерманом и Кражевским, работавшим в ГВМУ».

Как видим, — в этой кампании с вредительством особую роль играл председатель ВСНХ до 1932 года, а в это время заместитель Наркома тяжелой промышленности Г. Пятаков, так сказать — вредил по профилю, который убежденно не верил в возможность построения какого-то социализма, и называл индустриализацию Сталина «потемкинской индустриализацией». Находясь на высокой должности, Пятаков имел возможность выезжать по работе в другие страны, и однажды он воспользовался этим соблазном встретиться и переговорить со своим заграничным главнокомандующим.

На следствии Пятаков рассказал, что когда в декабре 1935 года он ездил в Берлин, то он оттуда секретно летал на самолете в Норвегию к Троцкому. В служебную командировку в Берлин Пятаков прилетел 10 декабря 1935 года. С ним встретился представитель гитлеровского правительства Штирнер и одновременно связник Троцкого — он же Карл Райх и он же Иогансон, который организовал в 1933 году встречу с Троцким Крестинского. Штирнер-Райх вручил Пятакову приготовленный немецкий паспорт на другую фамилию, с которым на следующий день (11 декабря) Пятаков в секретной обстановке взлетел с Темпельгофского аэродрома в Норвегию, и через пару часов уже разговаривал с Троцким на арендованной им вилле.

Во время этой встречи Бронштейн-Троцкий ответил на многочисленные вопросы Пятакова и сделал интересный прогноз — что военное столкновение между Германией и СССР состоится примерно в 1937 году Троцкий исходил из сроков готовности Германии к войне и почти не ошибся, только с 1937 года Гитлер пошел войной на другие страны. А Пятаков поведал Троцкому о своих трудностях. «Троцкий требовал определенных актов и по линии террора, и по линии вредительства. Я должен сказать, что директива о вредительстве наталкивалась и среди сторонников Троцкого на довольно серьёзное сопротивление, вызывала недоумение и недовольство, шла со скрипом.

Мы информировали Троцкого о существовании таких настроений. Но Троцкий на это ответил, что директива о вредительстве это не что-то случайное, не просто один из острых моментов борьбы, которые он предлагает, а это является существеннейшей составной частью его политики и его нынешних установок», — объяснял на суде Г. Пятаков 23 января 1937 года.

Рис. Г. Пятаков.

Вернувшись в СССР, воодушевленный Пятаков с удвоенной силой продолжал вредительствовать, а просторов для вредительских маневров у Пятакова было огромное количество, например, Пятаков объяснял на суде в 1937 году: «Весь замысел Средуралмедстроя был в том, что он должен был скомбинировать металлургическую и химические части. Химическая часть не строилась совсем. Я сделал так, что отделил эту химическую часть, передал её в Главхимпром Ратайчику, где она заманировалась окончательно. Но если плохо шло строительство завода, то ещё больше отставала рудная база. Я лично, кроме всего прочего, отделил эту рудную базу от строительства завода с таким расчетом, что рудная база подготовлена не будет».

Разобраться во вредительстве такого уровня не по плечу не только рабочему или рядовому инженеру, но даже следователю. Стоит заметить, что мы наблюдали недавно, в конце 20 века — как США и НАТО, напав на Югославию, в первую очередь высокоточным оружием разрушали экономическую инфраструктуру врага, наносили удар по промышленным объектам, в этом случае удар по врагу наносился извне авиацией. А троцкисты по такой же структуре СССР решили нанести удар изнутри. Цель одна, способы разные.

Если бы Пятаков вдруг сам на следствии не стал рассказывать правду, то и не знали бы масштабов вредительства. И кто-то до этого в недоумении ломал бы голову — столько денег вбухали, столько времени строим и никак не можем достроить и запустить, невезуха? Только хороший специалист мог распознать вредительство и его истинные масштабы, последствия и ущербы.

«Налаженную систему вредительства вскрыл (совершенно невзначай) американский инженер Джон Литлпейдж. Спасаясь от безработицы в США, он подписал контракт на 9 лет и, вне себя от радости, приехал на Урал, на Кошбарский золотой рудник», — рассказывал в своей книге Н. Кузьмин. Этот Маленький пейдж обнаружил, что механизмы кто-то регулярно умышленно засыпал песком, чтобы вывести их из строя.

Американские исследователи Майкл Сейерс и Альберт Кан в своей книге рассказали, как сын Троцкого — Лев Седов объяснял Пятакову, как СССР может финансировать подрывную деятельность Троцкого: «По своим официальным функциям — торгового представителя советского правительства в Германии — Пятаков должен разместить возможно больше заказов между двумя германскими фирмами — Борзинг и Демаг.

Пятакову рекомендовалось, ведя переговоры с этими концернами, "не особенно нажимать на цены". У Троцкого есть договоренность с Борзинг и Демаг.

Упомянутый выше американский инженер Джон Д. Литтлпэйдж был свидетелем того, как совершались сделки Пятакова с этими немецкими фирмами. В серии статей о своем пребывании в СССР, опубликованных в «Сатердэй ивнинг пост» в январе 1938 года, он писал: "Наряду с другим оборудованием, комиссия закупала в Берлине шахтные подъемники. После некоторой дискуссии немецкие концерны (Борзинг и Демаг) снизили свои цены на 5 и 6 пфеннингов за килограмм. Изучая эти предложения, я обнаружил, что фирмы заменили предусмотренные спецификацией рамы из легкой стали чугунными, весящими несколько тонн. Всё было устроено так, чтобы Пятаков мог вернуться в Москву и доложить, что ему удалось добиться снижения цен, но в то же время он заплатил бы деньги за кучу бесполезного чугуна"».

Начальник строительства на Уральском вагоностроительном заводе объяснял на суде, что Пятаков «направлял средства на ненужное накопление материалов, оборудования и прочего. Я думаю, к началу 1936 года там находилось в омертвленном состоянии материалов миллионов на 50».

Напрашивается параллель с современностью, и есть маленькая тихая надежда, что когда кто-то также напишет, что — «На суде Кудрин заявил, что это В. Путин приказал ему направить средства в размере 100 миллиардов долларов на ненужное накопление в США под мизерные проценты, тормозя развитие промышленности и всей экономики России. А В. Путин же на суде возмущался, и пытался убедить суд — что это была инициатива Кудрина и Грефа, которые по просьбе администрации США и некоторых влиятельных частных лиц типа Киссинджера пытались спасти от грядущего краха большую частную еврейскую фирму в США — «Фани и Мани» (или как там её), крах которой мог спровоцировать финансово-экономический кризис США. И затем оказалось, что мы дали этой «Фани» денег слишком мало, вот — если бы мы все общенародные российские деньги загнали бы в эту «Фани», то и США спасли бы и мировой кризис, возможно, не случился бы».

Современный демократический суд эти специалисты по болтологии разжалобили бы до слез или «развели» мудреными наукообразными речами, а вот сталинский суд в 1937 году за нецелевое использование — вряд ли. Посол США Джозеф Дэвис, мемуары которого были опубликованы в России в 2008 году, присутствовал на тех судебных процессах и сообщал из Москвы своему руководству в США: «В ходе процесса было доказано, что осужденные были виновны в преступлениях, которые им были предъявлены, и что общее мнение дипломатов, присутствующих на заседании суда, сводилось к тому, что наличие очень серьёзного заговора было доказано».

Кстати, обратите внимание — современные правозащитники и ненавистники Сталина молчат по поводу незаконных репрессий Сталиным Пятакова. Но ведь понятно, что не мог Пятаков такую обширную вредительскую подрывную деятельность вести в полном одиночестве, для таких масштабов необходимы сотни заговорщиков.

На фоне реабилитации Вышинским многих тысяч колхозников и крестьян, с лета 1935 года согласно постановлению Политбюро от 15 мая 1935 года о «чистке» рядов коммунистической партии и «ликвидации врагов народа» началась интенсивная «работа». Интенсивно заработал НКВД — эта «печень государства», как называл это ведомство Сталин, то есть — очистительный орган.

«И все-таки призывы ко всеобщему поиску врагов (в 1935 г.), к началу охоты на ведьм в это время появлялись. Летом они прозвучали с трибуны партактива Москвы: "На предприятиях у нас были случаи порчи оборудования, в столовых — отравления пищи. Все это делают контрреволюционеры, кулаки, троцкисты, зиновьевцы, шпионы и всякая другая сволочь, которая объединилась теперь под единым лозунгом ненависти к нашей партии, ненависти к победоносному пролетариату". Историческая трагикомедия в том, что этот ярый и агрессивный клич был брошен секретарем городского комитета партии Никитой Хрущевым — будущим "обвинителем" Сталина в репрессиях!» — писал в своей книге сталинист К. Романенко.

Да, — Хрущев проявил в этот период особое рвение и больше всех обнаружил «врагов народа». Этот коммунистический «Иуда» в своём выступлении 30 декабря 1935 года сообщил о разоблачении в Московской партийной организации 10 тысяч троцкистов. Старательную «чистку» в армии провели Тухачевский, Блюхер, Гамарник и Троянкер. Причем в связи с истерией Тухачевского по поводу грядущего нападения на СССР Польши, репрессиям в армии подвергли в первую очередь многих военных польского происхождения. К 1 декабря 1935 года в армии было исключено из партии в связи с проверкой партийных документов — 2948 человек, в основном командиры различных уровней. Всего в 1935 году в результате двух чисток после убийства Кирова по политическим делам было осуждено 267076 «врагов народа», для сравнения в 1934 году по политическим делам было осуждено в три раза меньше — 78999 человек. К счастью для народа, на этот раз эти «чистки» людей не касались простого народа или определенных «старых» сословий, а почти сугубо морально разложившейся коммунистической партии Советского Союза, большого количества находящихся в ней предателей и немалое количество невинных людей попавших под подозрение. В 1995 году в Москве была издана книга старого нквдиста Мойши Шрейдера «НКВД изнутри. Записки чекиста», в которой он славит кровавых еврейских палачей этого периода: от А. Агранова-Соренсона и М. Бермана до С. Фирина и Л. Бельского.

В последний день работы — 25 декабря 1935 года Пленум ЦК принял постановление: «Считать чистку партии законченной, не проводить её в тех областях, где она не проходила». Как видим — чистка правящей партии была объявлена законченной, и это было объявлено слишком преждевременно, ибо большое количество «врагов народа», предателей в коммунистической партии осталось. — «В зиму с 1935 на 1936 год, как я уже упоминал, я имел разговор с Пятаковым, в котором последний сообщил мне установку Троцкого на обеспечение безусловного поражения Советского Союза в войне с Гитлером и Японией и о вероятном отторжении от СССР Украины и Приморья. Эти указания говорили о том, что необходимо установить связь с немцами, чтобы определить, где они собираются двинуть свои армии и где надлежит готовить поражение советских войск», — рассказывал на следствии в 1937 году бывший глава ОГПУ-НКВД Гершель Ягода.

Позже это идеально осуществил генерал Павлов — перед самым нападением: в летние лагеря отведены приграничные дивизии, офицеры в отпуска, полностью игнорированы указания штаба о маскировке военных объектов и техники, нарочитое скопление самолетов в огромных количествах на открытых местностях и т.д.

Диверсионное вредительство троцкистов в СССР продолжалось ещё несколько лет. Уже знакомый нам умный и порядочный американский инженер сделал много открытий этого рода и после репрессий 1935 года, Литлпэйдж: «В 1937 году это было одно из моих последних заданий в России — я получил срочный вызов, требовавший моего возвращения на эти рудники. Оказывается, за это время было безвозвратно потеряно тысячи тонн богатой руды. Мои инструкции были брошены в корзину, и в рудниках была введена такая система эксплуатации, которая, вне всякого сомнения, в течение немногих месяцев привела бы к потере всего рудного тела».

А кто-то с удовольствием списал и ещё не раз спишет это на «традиционную» русскую расхлябанность и бесхозяйственность.

Г. Пятаков по поводу грядущей войны на суде 23 января 1937 года объяснял: «Я подтвердил показания Норкина и сейчас подтверждаю, что в соответствии с полученной мною установкой Троцкого я сказал Норкину, что когда наступит момент войны, очевидно, Кемерово нужно будет вывести тем или иным способом из строя». Большое значение этого угольного бассейна и промышленного центра, находящегося в глуби России на безопасном расстоянии от возможных боевых действий, понятно.

В декабре 1935 года ГРУ подготовила доклад Сталину под названием «Коалиция против СССР», в котором говорилось, что Германия готовит военную коалицию против СССР в составе Японии, Финляндии и Польши. Но затем из-за позиций Польши и Финляндии эта коалиция против СССР не состоялась, — и об этом некоторые наши историки «почему-то» «забывают» сказать. И Гитлеру пришлось искать других союзников. Николай Кузьмин в своём исследовании отметил, что прыткий «Балаболка» — Бухарин порой действовал как заправский «Штирлиц»:

«В ночном поезде (из Москвы в Ленинград), как установлено, Бухарин будто бы по ошибке вломился в купе международного вагона и там задержался. Быстренько выяснили, кто же ехал в том купе. Пассажиром оказался г-н Буллит, посол США (женатый на вдове Джона Рида, "пламенного революционера"). О чем же толковали два вроде бы невзначай столкнувшихся пассажира? Надо полагать, не о погоде и не о любезных сердцу Бухарина девочках.

Рассказывая следствию о той ночной встрече, "любимец партии" припомнил, что речь шла о подсчете сил для "Дня Х". Большие надежды внушала военная часть заговорщиков. Убеждая своего ночного собеседника, Бухарин развил такую мысль: Гитлеру, бесспорно, следует всячески помочь. Кроме него сейчас попросту нет реальной силы, чтобы нанести поражение Красной армии. Поражение в войне полностью ляжет на прежнее руководство во главе со Сталиным. Всех их следует потом отдать под суд».

Как видим — история опять повторяется: так же рассуждали масоны по отношению к Николаю Первому в Крымскую войну, так же рассуждали революционеры о Николае Втором во время Первой мировой, от всей своей революционной души желая ему поражения.

Отрывок из обвинительного заключения М. Тухачевского касательно 1935 года:

«Следствием установлено, что обвиняемый Тухачевский передал во время германских маневров в 1932 году немецкому генералу, секретные сведения о размерах вооружения Красной Армии. В 1935 году обвиняемый Тухачевский через обвиняемого Путну передал германскому генеральному штабу секретные сведения о состоянии авиации и механизированных войск в Белорусском и Киевском военных округах, об организации в этих округах противовоздушной обороны».

Многочисленных врагов Сталина и СССР такого уровня ещё предстояло разоблачить; это мы будем наблюдать в следующих главах. Элизабет Порецки в своих мемуарах сообщает, что возвратившись из Москвы в 1935 году Гинсбург-Кривицкий заявил её мужу: «Они нам не доверяют. Они не могут доверять коммунистам-интернационалистам. Они заменят нас русскими, для которых революционное движение в Европе (т.е. — мировая революция — Р.К.) ничего не значит». — Да, у русских нет идеи властвовать над другими народами. Вот такой был этот 1935 год в СССР.

ГЛАВА ВТОРАЯ

К началу 1936 года ситуация в СССР в целом была очень хорошей — прекрасные показатели промышленного развития, медленный, но неуклонный рост показателей сельского хозяйства, и за убийство Кирова отомстили, и двумя «чистками» вроде всех внутренних врагов из коммунистической партии вымели, — из двухмиллионной партии удалили, согласно докладу Н. Ежова, около 200 тысяч коммунистов, а по более точным подсчетам Маленкова удалили из партии 306 тысяч. Это большое количество — почти 10 армий, тем более значительная часть была удалена из верхних партийных эшелонов. И повторюсь, — закончивший работу 25 декабря 1935 года Пленум ЦК с удовлетворением принял постановление: «Считать чистку партии законченной». После чего заканчивалась рутинная работа обмена партийных билетов. То есть — дела у Сталина шли хорошо, успешно, он даже перестал бороться с Дедом Морозом и с Новогодней ёлкой, — и в СССР впервые в ночь на 1 января 1936 года массово, весело отпраздновали Новый год.

И в этой относительно благостной ситуации произошло неожиданное переломное событие, сильно повлиявшее на весь дальнейший ход истории СССР, которое можно назвать «новогодним подарком судьбы Сталину», — после новогодних праздников НКВД арестовало преподавателя Горьковского педагогического института немецкого политэмигранта В.П. Ольберга. С этого момента картина событий в СССР как бы резко раздвоилась: с одной стороны, на поверхности, для «масс» — одна картина — положительная и светлая, а под ней, пока скрытно, стремительно развивалась другая.

На поверхности происходили сплошь приятные события: очередные трудовые подвиги, в феврале было объявлено об образовании новой Советской республики — Казахстан, во главе которой Сталин поставил надежного кровавого еврея, убийцу царской семьи Шаю Голощекина. В 1936 году также была создана Киргизская ССР, а после роспуска Закавказской федерации республики Азербайджан, Армения и Грузия вошли в состав СССР. Одновременно учреждались и новые автономные образования в самих союзных республиках. Таким образом в 1936 году Сталин закончил формирование СССР.

28 февраля 1936 года была объявлена амнистия молодежи, чьи семьи были высланы из Ленинграда и Ленинградской области в связи с убийством Кирова — «высылку отменить и разрешить им свободное проживание на всей территории Союза ССР». А 23 июля 1936 года было принято позитивное решение в отношении высланных по этому делу взрослых: «На время высылки не лишать избирательных прав и права на пенсию».

В этот же период вышло и постановление ЦИК по отношению к казачеству: «Отменить для казачества все ранее существовавшие ограничения в отношении их службы в рядах Рабоче-крестьянской Красной армии, кроме лишенных прав по суду». И казакам вернули лампасы, папахи, кубанки, бешметы и другие их характерные атрибуты одежды. Это процесс «потепления» 20 апреля 1936 года дополнила инициатива Ворошилова «О снятии с казачества ограничений по службе в РККА». Также в 1936 году по «кулацким делам» специальная комиссия пересмотрела 115 тысяч дел, из них 91 тысяча была признана неправомерными, в результате этого мероприятия было освобождено от наказания 37 тысяч человек — оставшихся к этому времени в живых. Нетрудно догадаться, что к этому времени в этих 91 тысяч реабилитированных семей погибло несколько сот тысяч крестьян.

29 марта Герой Советского Союза Михаил Водопьянов начал арктический перелет по маршруту Москва — Земля Франца-Иосифа — Москва, завершившийся успешно 21 мая. А 25 мая на экраны вышел художественный фильм "Цирк" режиссера Г. Александрова. Главную роль в фильме сыграла его жена блистательная Любовь Орлова. Необыкновенную популярность приобрела "Песня о Родине" композитора Исаака Дунаевского на слова Василия Лебедева-Кумача. 13 сентября советские летчики С.А. Леваневский и В.И. Левченко завершили перелет по маршруту Лос-Анджелес — Москва, начатый 5 августа, преодолев 19 тыс. километров, они первыми проложили Северный воздушный путь между СССР и США. В общем — наблюдаем картину «оттепели», сплошных праздников и побед.

А в это время — одновременно, «параллельно» и «подковерно» развивались другие две противоположные друг другу линии событий. Первая, заговорщицкая — охранник Сталина Рыбин вспоминал: «В начале тридцать шестого года заместитель Ягоды Агранов, начальник правительственной охраны Паукер, его заместитель Волович и капитан Гинцль сформировали особую роту боевиков. В неё вошли и мои сокурсники Середа, Юрчик. Это были боевики двухметрового роста, нас учили самбо, штыковому ближнему бою. Нас готовили для захвата Кремля и ареста товарища Сталина. Но заговор провалился» (Г.И. Торбеев и П.Г. Свечников «Сталин: правда и вымыслы», Челябинск, 2006 г.). После неудачного для них 1935 года заговорщики явно спешили, ускорили подготовку заговора, захвата власти.

Ягода в своих заговорщицких устремлениях действовал сразу по нескольким векторам и, кроме подготовки спецподразделения штурмовиков, боевиков, пытался ослабить охрану Кремля, убрать из охраны Кремля неугодных ему офицеров, не участвовавших в заговоре и преданных Сталину, и поставить своих. Например, на допросе в 1937 году комиссар госбезопасности 3-го ранга А.И. Успенский рассказывал: «Желая скомпрометировать Ткалуна (Ткалун П.П.), я под видом наведения порядка в охране Кремля организовал против него склоку, но это всё у меня вышло неудачно, и Ягода вынужден был убрать меня из Кремля».

Неудачи стали преследовать заговорщиков с самого начала 1936 года, и соответственно — удача с начала 1936 года стала широко улыбаться Сталину. Арест в январе 1936 года обычного, а после ареста оказалось — необычного преподавателя Горьковского педагогического института В.П. Ольберга, который был гражданином нескольких стран, включая Гондурас, после окончания в декабре «чистки», произвел настоящий шок, информационный взрыв — этот арестованный чекистами преподаватель «заговорил», оказался хорошо информированным законспирированным троцкистом, и неожиданно выдал огромное количество информации, в результате чего обнаружилась огромная разветвленная подпольная сеть в СССР, организация заговорщиков-троцкистов в коммунистической партии, и соответственно — в руководстве различных советских и хозяйственных организаций и предприятий. Таким образом, с начала 1936 года стала раскручиваться другая пока не афишированная линия событий — по разоблачению заговорщиков.

На чекистов свалилось много работы, обвинение в терроризме в короткий промежуток времени было выдвинуто более ста заговорщикам из Горького, Москвы, Ленинграда, Киева, Минска, а «ниточки» с «узелками» всё тянулись и тянулись к Москве. Один из самых мощных и опасных заговорщиков — глава НКВД Гершель Ягода сильно заволновался и стал спешно предпринимать «защитные» действия: «Паукеру я дал задание ежедневно мне докладывать не только передвижение членов правительства, но и доносить мне абсолютно все, что станет ему известно из личной жизни ПБ: кто к кому ходит, долго ли засиживаются, о чем говорят и т.п. Паукер все это мог выполнить через работников охраны членов правительства. Мне это нужно было в заговорщицких целях. Путем повседневной слежки, подслушивания телефонных разговоров, подборов всяческих слухов из личной жизни членов правительства, на основе этого можно неплохо лавировать и вовремя реагировать там, где требуется», — рассказывал на следствии 13 мая 1937 года Ягода. Таким образом заговорщики собирали компромат и «выдергивали» и ликвидировали неугодных людей.

А ситуация продолжала для заговорщиков опасно раскручиваться — 9 февраля 1936 года первый заместитель председателя НКВД Г.Е. Прокофьев подписал директиву «О возросшей активности троцкистско-зиновьевского подполья».

Несмотря на совершенно понятную, ясную причину нового этапа репрессий против троцкистов-заговорщиков, то ли лукавый, то ли недостаточно умный еврейский историк из Лондона Рой Медведев в своей книге «О Сталине и сталинизме» утверждает, что Сталин развязал террор потому, что был очень амбициозным, дрожал над своей властью и мстил тем, кто хотел отобрать у него власть на 17 съезде партии в январе-феврале 1934 года.

Любопытно это начало очередного этапа (третьего) репрессий после убийства Кирова комментирует занявшийся историей еврейский писатель и драматург Эдвард Радзинский. В своей книге «Сталин» (М, 1997 г.) в стиле доброй советской пропаганды он пишет: «В НКВД собирают специальное совещание верхушки, зачитывают сообщение о раскрытии гигантского заговора, во главе которого стоят Троцкий, Каменев, Зиновьев и прочие руководители оппозиции. Все собравшиеся, конечно же, знают, что никакого заговора нет. Но они понимают "глубокий язык": партия требует, чтобы заговор был. Так нужно для успеха борьбы с мировым империализмом и раскольником Троцким».

Это, конечно, никакой не «глубокий язык», а совершенно лживый язык этого «великого» мыслителя. Единственный аргумент и «доказательство», что «никакого заговора нет» — это собственная оригинальная фраза: «Все собравшиеся, конечно же, знают, что никакого заговора нет». Этому весьма лукавому одесситу стоит подчеркнуть, что совершенно пустое утверждение — «конечно же, знают» — это грязная Ложь Радзинского-Уэйтинга и не более, а не доказательство. И в этом фантастическом стиле написана вся его книга, например, «выдающийся» телепат и экстрасенс Э. Радзинский пытается читателям втюхать на уровне внушения: «Хозяину ясно: постановка триллера пройдёт успешно». Это реваншизм троцкиста Радзинского.

Публицист В.С. Бушин в своей книге «Честь и бесчестие нации» (М., 1999 г.) посвятил разбору лжи Э. Радзинского главу под названием «Театр одного павлина» размером в 60 страниц, но российские власти на это не обращают внимание, — и как поддерживал Ельцин со своей разрушительной командой этого лжеца, так и в 21 веке В. Путин и Д. Медведев продолжают эту традицию своеобразной любви и демократии. Родственные по духу Радзинскому власти, конечно, могут осыпать этого лжеца всеми существующими наградами, но, по моему мнению, — два лихих десятилетия лжи Радзинского заканчиваются, теперь подобная навязчивая наглая ложь и коварная ложь «по умолчанию» в «массах» российской интеллигенции не пройдёт, а сантехников, дворников и азиатских строителей он будет продолжать «завораживать» своим «профессионализмом».

Активность советских троцкистов возросла и за пределами СССР. В январе 1936 года Тухачевский направил своего единомышленника командующего Белорусским военным округом Уборевича в служебную командировку в Прагу и Париж. Но во время краткой остановки в Варшаве он «внепланово» встретился с помощником германского военного атташе майором Эберхардом Кинцелем, с которым провел загадочные переговоры. После возвращения из командировки Уборевич создал некую особо секретную инспекцию, о которой знал только Тухачевский. Затем в 1936 году в заграничную поездку поехали Тухачевский и Бухарин, эти вояжи рассмотрим подробнее далее.

И в этот момент на политическом поле, в истории СССР по инициативе Сталина выдвигается новая политическая фигура — Николай Иванович Ежов (1895-1940). Ежова мы впервые увидели год назад в истории с убийством Кирова, когда Сталин перестал доверять НКВД, думал — как эту мощную организацию основательно проверить, и подключил к расследованию доверенного человека «со стороны» — из партийного контроля. В связи с этим стоит немного слов сказать о личности Николая Ежова.

Рис. Н. Ежов.

Н. Ежов был сыном российского чиновника, служившего на территории Польши, его отец был русским, а мать — литовкой, и родился Николай там же — в Сувальском районе не далеко от города Белостока, поэтому и в анкете писал, что неплохо владеет литовским и польским языками. В начале второго десятилетия 20-го века он поехал в Петроград к знакомому отца, где учился профессии портного, затем работал на кроватной фабрике и Путиловском заводе. А когда грянула революция, то он её поддержал и вступил в 1917 году в компартию. При новой власти Н. Ежов не сделал такой молниеносной потрясающей карьеры, как например Карл Паукер (из кишлачного парикмахера — руководить трибуналом, а потом — в Кремль) и многие соплеменники Паукера, включая отца знаменитого финансового махинатора Джо Сороса, — так как не было у него «козырной» революционной национальности Николай медленно старательно карабкался вверх.

Когда большевики заметили боевого, решительного, старательного молодого человека, то в 1918 году назначили Ежова начальником ж.д. станции Витебск и командиром местного отряда красноармейцев, затем его назначили политруком («смотрящим») радиотелеграфной школы (1920-1921 гг.). Затем по партийной работе его забросили далеко — в Туркестан и Казахстан (1921-1927 гг.). В этот период сообразительный Николай Ежов, мечтавший всё-таки сделать большую карьеру, женился в духе времени, как все «наверху», — на Суламифь (Евгении) Соломоновне Хаютиной-Файгенберг, родом из гомельских евреев, с которой познакомился в Сочи на отдыхе, после чего Н. Ежов стал вдвойне надежным для новой власти и мог рассчитывать на продвижение «на верх».

А когда на пике борьбы с Бронштейном-Троцким в 1927 году Сталин стал искать надежных русских и подтягивать их в Москву, то Н. Ежову повезло — его заметили и взяли на работу в столицу, в руководство партии. До 1934 года Ежов работал заместителем наркома земледелия, заведующим Промышленным отделом, заведующим Распредотделом, руководителем Отдела кадров ЦК ВКП(б). В общем — то ли он оказался универсальным специалистом, то ли его, как почти всех тогда высокопоставленных партийных чиновников, делали универсальным, «всеядным» руководящим работником. В 1934 году Ежов приболел, и заботливая партия отправила его за немалые деньги на лечение в Австрию на радоновые ванны, а затем на лечение в Италию. Ежов за такое внимание был очень предан Сталину, который в 1934 году поставил его на высокую должность — заместителя председателя Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б), и в этой должности он внимательно наблюдал за работниками НКВД в ходе расследования убийства Кирова. В феврале 1935 года Николая Ежова Сталин поставил во главе КПК и секретарем ЦК ВКП(б), и по указанию Сталина он продолжал внимательно наблюдать за работой НКВД, мог вмешиваться в работу НКВД, не уведомляя Ягоду.

Таким образом, Сталин стал контролировать работу НКВД и мутного Г. Ягоду, Ежов в этой ситуации стал смотрящим, контролирующим, русским противовесом Ягоде, вникал постепенно в работу и через некоторое время мог заменить на этом важном посту Ягоду.

В следующем месяце, в феврале, удача продолжала широко улыбаться Сталину, и соответственно — неудача корчила рожи заговорщикам, — среди арестованных троцкистов оказался скромный сотрудник Коммунистической академии — некий И.И. Трусов, и у него при обыске в середине февраля обнаружили ценную находку — незатейливо спрятанный личный секретный архив Бронштейна-Троцкого, который, покидая Россию, не рискнул его взять с собой, и в котором явно было много интересной информации о его тайных сторонниках, тогда этот очередной «подарок судьбы» Сталин сотрудникам НКВД не доверил, а 27 февраля 1936 года на заседании Политбюро принял решение: «Предлагаю весь архив и другие документы Троцкого передать т. Ежову для разбора и доклада ПБ, а допросы вести НКВД совместно с т. Ежовым». То есть — Ежов получил «карт-бланш», и Гершелю Ягоде с его заговорщиками стало совсем туго работать и жить.

«Ежова, я, кажется, об этом уже говорил, мы боялись больше всего. Потому, что с другими руководителями партии и правительства по делам НКВД говорил лично я сам, никого другого из аппарата НКВД я не допускал. — 13 мая 1937 года откровенничал на допросе Ягода. — Но Ежов пришел в аппарат, обходя меня, он спускался непосредственно в оперативные отделы, влезал сам во все дела. Это было в начале 1936 года. Ежов, должно быть, раскусил нашу тактику. Он не удовлетворился разговорами и докладами, которые ему делал Молчанов. Он стал сам ходить к следователям на допросы, стал сам вызывать и допрашивать арестованных, беседовать с сотрудниками аппарата и т.п.

Тут мы были бессильны: ни договориться с сотрудниками, ни инструктировать их, что говорить Ежову, нельзя было. Меры, которые я принял к изоляции Ежова от аппарата НКВД, ничего не давали. Когда я и Молчанов узнавали, что Ежов приедет из ЦК в НКВД, мы предварительно составляли список арестованных, которых можно показывать Ежову, с тем чтобы не вызывались на допросы те из арестованных, которые могут что-либо лишнее показать. Но это не помогло. Ежов, должно быть, нас раскусил: он предварительно звонил из ЦК и требовал вызвать на допрос арестованных, которых называл по фамилиям. И мы вынуждены были это делать. Опасность нашего провала все возрастала».

Да, — это было начало большого Краха, большой Катастрофы заговорщиков-троцкистов. Эту ситуацию с обоснованной шпиономанией ещё усугубляла активная политика Гитлера, который фантастическими темпами выводил Германию из разрухи в сильнейшие страны планеты, и, будучи уверенным в принципиальной поддержке его лидерами ведущих западных стран, уже планировал смелые маневры. В это время, 1 марта 1936 г., Сталин согласился дать интервью председателю американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейпес» Рою Уилсону Говарду, в котором как раз обсуждался тревожный вопрос надвигающейся очередной мировой войны — Р. Говард: «Какова будет позиция Советского Союза в случае, если Япония решится на серьёзное нападение против Монгольской Народной Республики?»

Сталин: «В случае, если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на её независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике. Заместитель Литвинова Стомоняков уже заявил недавно об этом японскому послу в Москве. Японцы, кажется, продолжают накапливать войска у границ МНР, но каких-либо новых попыток к пограничным столкновениям пока не замечается».

Говард: «СССР опасается, что Германия и Польша имеют направленные против него агрессивные намерения и подталкивают военное сотрудничество, которое должно помочь реализовать эти намерения. Между тем Польша заявляет о своём нежелании разрешить любым иностранным войскам использовать её территорию как базу для операций против третьего государства. Как в СССР представляют себе нападение со стороны Германии? С каких позиций, в каком направлении могут действовать германские войска?»

Сталин: «История говорит, что когда какое-либо государство хочет воевать с другим государством, даже не соседним, то оно начинает искать границы, через которые оно могло бы добраться до границ государства, на которое оно хочет напасть. Оно их находит либо при помощи силы, как это имело место в 1914 году, когда Германия вторглась в Бельгию, чтобы ударить по Франции, либо оно берет такую границу "в кредит", как это сделала Германия в отношении Латвии, скажем, в 1918 году, пытаясь через неё прорваться к Ленинграду».

Говард: «Во всем мире говорят о войне. Если действительно война неизбежна, то когда, мистер Сталин, она, по-Вашему, разразится?»

Сталин: «Это невозможно предсказать. Война может вспыхнуть неожиданно. Ныне войны не объявляют. Они просто начинаются».

Поэтому Сталин, внимательно наблюдая за Гитлером и его грозными высказываниями, страховался, искал союзников против Гитлеровской Германии, поэтому-то и был подписан «Пакт о взаимной помощи» между СССР и Францией в Париже 2 мая 1935 года, который был ратифицирован французским парламентом 27 февраля 1936 года. Сталин на этот пакт возлагал большие надежды, поэтому про этот пакт рассказал Говарду и подчеркнул: «Этот пакт является известной преградой для врагов мира».

Это была неизбежная дорога «проб и ошибок», как показали последующие события — этот пакт никакой особой роли не сыграл, но Сталин в этом случае поступал правильно.

Говард: «Если вспыхнет война, то в какой части света она может разразиться раньше? Где грозовые тучи больше всего сгустились — на Востоке или на Западе?»

Сталин: «Пока наибольшую активность проявляет дальневосточный очаг опасности. Возможно, однако, что центр этой опасности переместится в Европу. Об этом говорит хотя бы недавнее интервью господина Гитлера, данное им одной французской газете. В этом интервью Гитлер как будто пытается говорить миролюбивые вещи, но это своё "миролюбие" он так густо пересыпает угрозами по отношению к Франции и Советскому Союзу, что от "миролюбия" ничего не остается».

Через 6 дней после этого интервью — 7 марта 1936 года германские войска вошли в Рейнскую область и присоединили её к Германии. Западные лидеры формально, на словах осудили Гитлера, но никаких реальных мер против него не приняли, ждали — когда он ещё больше окрепнет, усилиться и реализует свою старую убежденность — пойдет на Восток, на Польшу, Чехию и СССР.

Логично, что в СССР тема заговора и шпиономании после этого приобрела ещё большую остроту, к тому же принадлежность к коммунистической партии вовсе не была гарантией от предательства, все ещё хорошо помнили политическую «гибкость» самого Ленина — недавний заразительный пример его сотрудничества с Германией против России во время Первой мировой войны. А по убеждению многих старых ленинцев — Сталин предал революцию и узурпировал всю власть, так что повод и оправдание были весомые. Сталин прекрасно помнил 1917 год, все примененные тогда вначале масонами, а затем марксистами-террористами методы и приемы (книга №5 этой серии) для захвата власти, и повторения 1917 года сейчас точно пытался избежать. И чтобы очередные темные типы не проникали в СССР в запломбированных вагонах или через карельские леса с финскими проводниками, — 9 марта 1936 года Политбюро ЦК ВКП(б) в срочном порядке издал постановление «О мерах, ограждающих СССР от проникновения шпионских, террористических и диверсионных элементов», которое предусматривает меры по повышению бдительности и усложнению въезда, проникновения в СССР политэмигрантов и иностранных граждан, плюс к этому была создана комиссия для чистки от подозрительных лиц подведомственных СССР международных организаций.

И понятно желание Сталина в этой ситуации срочно навести порядок внутри страны, избавиться от различных подозрительных и ненадежных лиц в руководящей партии и в различных структурах власти, и тем более от заговорщиков-троцкистов. К концу марта 1936 года органами НКВД было арестовано 508 троцкистов.

Пока ещё не арестованный Гершель Ягода панически метался в поисках ответа на вопросы — что делать, чтобы не разоблачили? Как этот смертельный разоблачительный процесс следствия остановить или изменить его направление? И начал мудрёно «маневрировать» — изобразив рьяную работу, Ягода попытался перехватить инициативу и 25 марта в докладной записке на имя Сталина предложил 308 избранных им троцкистов отправить в отдаленные лагеря, а "причастных к террору" троцкистов он предлагал расстрелять. При этом Ягода явно надеялся, что это он будет решать «причастен» или нет, и это его сотрудники будут выбивать из арестованных причастность. Таким незамысловатым способом Ягода пытался выслать подальше тех троцкистов, которые много знали и могли выдать многих, от которых «дорожка» неизбежно привела бы к нему.

С учётом арестованных в 1935 году большого количества троцкистов и теперь у Сталина должен был возникнуть закономерный вопрос: «А сколько их ещё — неразоблаченных троцкистов есть в различных советских ведомствах и организациях?» И в этом ракурсе на готовящуюся с 1934 года Конституцию Сталин посмотрел с другой стороны — как на дополнительный инструмент «чистки», как на метлу или на грабли, выгребающие нерадивых руководителей различных уровней. И в том же интервью с Роем Говардом Сталин произнес необычные, угрожающие кому-то слова:

«Как уже было объявлено, по новой Конституции выборы будут всеобщими, равными, прямыми и тайными. Построил ли ты или не построил хорошую школу? Улучшил ли ты жилищные условия? Помог ли ты сделать наш труд более эффективным, а нашу жизнь более культурной? Не бюрократ ли ты? Таковы будут критерии, с которыми миллионы избирателей будут подходить к кандидатам, отбрасывая негодных, вычеркивая их из списков, выдвигая лучших.

Всеобщие, равные, прямые и тайные выборы в СССР будут хлыстом в руках населения против плохо работающих органов власти».

Это в руках Сталина Конституция и мнение народа на выборах должны были стать хлыстом против кровавых ветеранов революции, а теперь против бездарных управленцев и подлых заговорщиков.

В это же время, в феврале-марте Николай Бухарин путешествовал по Европе. Сталин командировал его, как доверенного единомышленника, для выполнения важной для марксистов-коммунистов миссии — договориться о покупке архива Маркса и Энгельса, принадлежащего немецким социал-демократам. А Бухарин в Европе звездился как основной оппонент, оппозиционер Сталину, заговорщик. Он посетил Прагу, Берлин, Париж и ряд других европейских городов, где встречался с социал-демократами, бывшими большевиками, иностранными коммунистами. «Весной Бухарин предпринял длительную поездку за рубеж, побывал в Германии, Франции, Голландии. 3 марта он приехал в Прагу и выступил с лекцией перед эмигрантами из России. Зал был переполнен. Появившись на трибуне, Бухарин исполнил «узнавательный» масонский знак. Те, кому следовало, теперь не сомневались, что из советской России, где было так неспокойно и тревожно, наконец-то прибыл свой человек, — рассказывал в своей книге «Возмездие» Н. Кузьмин. — В воспоминаниях Анны Лариной (она приехала к нему в Париж) рассказывается, что друзья уговаривали Бухарина стать невозвращенцем, остаться во Франции. Он ответил решительным отказом.

События в Москве приближались к установленному "Дню Х", и Бухарин, нисколько не сомневаясь в силе военной организации Тухачевского, считал своим долгом оставаться рядом с красным маршалом».

Но некоторые действия для перестраховки Н. Бухарин всё-таки предпринял — встретился в Париже со старым авторитетным большевиком Б.Н. Николаевским. На судебном процессе в 1937 году Бухарин признался, что, будучи в Париже, встретился с Николаевским и посвятил его в планы заговора против Сталина, и просил в случае провала организовать в Европе шумную кампанию по поддержке-спасению заговорщиков. Основываясь на обширной информации от Н. Бухарина, Николаевский сразу стал писать антисталинскую книгу, которую издал в начале 1937 года.

Самая важная боевая ячейка троцкистов — группа высокопоставленных военачальников Красной армии во главе с М. Тухачевским была самым законспирированным звеном их подпольной организации. Находящийся пока вне подозрений маршал М. Тухачевский в 1936 году также путешествовал по Европе и об этой своей поездке 26 мая 1937 года давал признательные показания: «При поездке в 1936-ом году в Лондоне Путна устроил мне свидание с Седовым (сын Троцкого), и я имел разговор о пораженческих планах и об увязке действий антисоветского военнотроцкистского заговора и германского генерального штаба с генералом Румштедт. Помимо этого в Лондоне я имел встречу с командующим эстонской армией генералом Лайдонером. Разговор шел о задачах германского фашизма в войне против СССР. В Париже я встретился с Тирулеску, с которым обсуждал вопрос о характере возможных действий германо-польско-румынских войск в войне против СССР».

Личный переводчик Гитлера Пауль Шмидт под псевдонимом Пауль Карелл написал книгу «Гитлер идет на Восток», в которой описал критические высказывания Тухачевского в Париже в 1936 году против Сталина. Об этих публичных откровениях в узком кругу во время этой командировки Тухачевского в Европе знали многие, в следующем году о них и о связи Тухачевского с Германией рассказал Сталину глава Чехословакии Бенеш.

Некоторые исследователи этого периода истории много внимания уделяют военным учениям Генштаба 19-25 апреля 1936 года, на которых репетировалось отражение нападения совместных германско-польских войск на СССР. Условно германской армией командовал Тухачевский, польской — Якир, а советской — Уборевич. А. Мартиросян в своём исследовании отмечает: «Перед этими играми Тухачевский почему-то упорно настаивал на том, что наиболее предпочтительное для германского военного командования направление главного удара — Украинское, начисто отрицая сложившийся "основной маршрут" всех агрессоров с Запада — Белорусское. Вплоть до того, что впоследствии, в собственноручно написанном для следствия "Плане поражения СССР в войне с Германией" указал, что Белорусское направление как направление главного удара — вообще фантастика для Гитлера, ибо такое возможно лишь в том случае, если он "поставит перед собой задачу полного разгрома СССР с походом на Москву!" Как будто он никогда не слышал и не читал о том, что Гитлер спит и видит, когда он, наконец, сможет уничтожить СССР».

Возникает естественный недоуменный вопрос — а для чего тогда Гитлеру, по мнению Тухачевского, начинать войну с СССР — если не с целью захвата? В этом «загадочном» случае получается только один вариант ответа — в голове у Тухачевского сидела идея Троцкого — только для того, чтобы обеспечить заговорщикам свержение Сталина и захват ими власти.

В это время следствие под надзором Николая Ежова продолжалось, и 4 апреля 1936 года было возбуждено «Дело вредителей Кузбассугля и кузнецкого отделения Томской железной дороги». Там «горела» команда Пятакова. В это время Сталин, правительство СССР приняло превентивные меры против потенциальных «польских шпионов» — в апреле 1936 года ими было принято решение о переселение из Украины и Белоруссии в Казахстан подозрительных поляков, — в результате этого 45 тысяч поляков и некоторое количество немцев были арестованы и выброшены на выживание на необжитых просторах Казахстана.

Вскоре выяснилось, что разветвленную систему Коминтерна троцкисты эффективно использовали для своих целей, в Коминтерне начались аресты, и Сталин прекратил финансирование Коминтерна, кроме «испанского сектора».

В конце апреля Ежов, имея от Сталина большие полномочия, не поставив в известность Г. Ягоду, арестовал бывшего заведующего секретариатом Зиновьева — Пикеля и начальника его охраны Дрейцера. «Именно после этих арестов Ягода начал "дергаться" и на протоколах допросов этих лиц его рукой написано: "чепуха", "ерунда", "не может быть", — отметил в своём исследовании К. Романенко. — В мае-июне были арестованы замнаркома земледелия И.И. Рейнгольд, сотрудник наркомата внешней торговли Э.С. Гольцман и политэмигранты из Германии Фриц-Давид, В.П. Ольберг, К.Б. Берман-Юрин, М.И. Лурье, Н.Л. Лурье. Примечательно, что почти все арестованные были евреи».

Вот именно в этот период относительно применимо утверждение израильского историка Я. Рабиновича: «Сталин упорно и последовательно очищал партийно-государственную машину от еврейского присутствия». Эта лукавая обобщенная простота Рабиновича понятна, — якобы Сталин устроил в 30-х «чистки», потому что был убежденным антисемитом в смысле — антиевреем. Вместо этой ложной фразы Рабиновича следует сказать — Сталин упорно и последовательно очищал партийно-государственную машину от троцкистов-заговорщиков. А то, что подавляющее большинство их оказывались евреями — это уже другая понятная закономерность. Каганович был евреем, однако, Сталин не очищал партийный аппарат от его присутствия. Но и в тот период, апеллируя к Западу, евреи солидарно подняли гвалт — в СССР Сталин стал бить евреев! В ответ на крики евреев за рубежом — «Наших бьют!», Радек в «Известиях» ответил: «Мы, коммунисты еврейского происхождения, гордимся своими правами в России. В Москве, Ленинграде, Минске ничто не ограничивает деятельность евреев».

Кстати, этот длящийся с 1923 года внутрипартийный раздрай некоторые лукавые идеологи используют для опровержения факта, — что октябрьская революция 1917 года не была еврейской; они обосновывают это тем, что у захвативших Россию евреев не было единства, был раздрай.

К 19 июня 1936 года Ягода и Вышинский подготовили список из 82 фамилий наиболее опасных троцкистов, кандидатов на расстрел. Можно с уверенностью отметить, что теперь старые ленинцы-троцкисты сильно жалели, что трижды не приняли прошения Сталина об отставке с поста генсека : 19 августа 1924 года (письмо на имя В.В. Куйбышева), 27 декабря 1926 года (заявление А.И. Рыкову) и 19 декабря 1927 года на пленуме ЦК РКП(б).

В этот период — 18 июня 1936 года умер писатель Максим Горький. Сталин очень переживал эту утрату и во время похорон не стеснялся слез и сам помогал нести гроб. Это событие «профессиональный» флагман антисталинистов Э. Радзинский комментирует однозначно — это коварный Сталин приказал убить М. Горького, и приводит к этому утверждению «непоколебимое», «бетонное» доказательство — Горький попросил известного французского поэта Луи Арагона приехать в СССР — и это, оказывается, есть бунт Горького против Сталина. И далее Радзинский шикарно развивает свою бурную лживую фантазию:

«Надо было делать выводы. Учитывая широкий план будущих процессов, он не мог не понимать опасности бунта Горького. А тот всё продолжал настойчиво звать Арагона. «Медведь» (Радзинский, ссылаясь на Р. Ролана, назвал Горького — медведь на привязи — Р.К.) более не слушался. Видимо, тогда Сталин и поручил Ягоде "тщательно оберегать" Горького и сделать всё возможное, чтобы враги не использовали писателя. Ягода сделал. Помог ему умереть».

Этот «ведущий» российский историк, вероятно, «интуитивно» чувствуя, что это "доказательство" с Арагоном выглядит весьма не убедительно, если не сказать — очень странно, решил подкрепить свой оригинальный вымысел другим "доказательством", — и как фокусник достал «политику» из ещё одного банального факта: «И ещё один посетитель прибыл к той же печальной дате — Андре Жид, известный французский писатель, друг СССР. Он был приглашен воспеть страну Советов. Но прежде всего он предполагал встретиться с Горьким. 18 июня Андре Жид приехал в Москву. Его первый вопрос был о здоровье Горького. Но тот умер именно 18 июня, как будто к приезду именитого посетителя, которому (увы) нельзя было приказать не встречаться с Горьким. Так «Ягодка» оставил Жида с носом и сохранил доброе имя классика пролетарской литературы».

Похоже, что этот примитивный «тонкий» юмор Радзинского должен быть единственным доказательством этой лжи. Кто, когда и кому хоть раз приказал не встречаться или запретил встречаться с Горьким? Хочется задать вопрос Радзинскому: «Ну хоть какая-то совесть есть?», но поняв бессмысленность этого взывания, передумал, и снимаю этот вопрос.

На телеэкране в интервью с Познером в 2009 году Радзинский признался, что врёт только для «святого дела». Но, похоже, что масштабы этого «святого дела» имеют огромные размеры и ничем не ограничены, и хочется искренне спросить — сколько можно? Доколе? Почему он не врёт когда рассказывает со смаком различные забавные истории про французских королей? Но как только речь заходит о российской истории — то сразу у Радзинского появляется в зубах огромный рог изобилия Лжи и начинаются обильные писклявые изрыгания, приправленные зубоскальными смеёчками, например, — евреи совершили в России кровавые революции по причине их нищенского положения и т.д. и т.п.

Казалось бы, — эту картину истории, написанную «художником» Радзинским, более невозможно испортить, но Радзинский умудряется дополнительно исковеркать её ещё и своей некомпетентностью, например: «Паукер тоже относился к старой гвардии». С каких это пор вступившие в партию после октября 1917 года в далеком самаркандском кишлаке стали относиться к старой ленинской гвардии?

После вышеизложенных слов представляю с сочувственным сожалением «праведное» негодование большого количества наших русских «интеллигентов» и полуинтеллигентов, которые уверены, что — они «высокие» интеллектуалы, которые получают веселое эстетическо-интеллектуальное удовольствие и глубокие знания на многочисленных выступлениях советского шоу-мэна Эдика Радзинского. Когда-то, давно — примерно 30 лет назад, когда ещё Радзинский не использовал и не извращал «для святого дела» историю России, а писал «Диалоги с Сократом» и неплохие пьесы — я и сам его уважал.

Как уже указывал ранее, — американские исследователи истории М. Сейрес и А. Кан в своей книге цитируют признание на следствии троцкистского связника С. Бессонова, которому Троцкий в начале июля 1934 года объяснял смысл убийства знаменитого пролетарского писателя, Троцкий: «Максим Горький очень близко стоит к Сталину. Он играет исключительно большую роль в завоевании симпатий к СССР в общественно-мировом мнении и особенно Западной Европы. Горького надо убрать. Передайте это моё поручение Пятакову в самой категоричной форме». И якобы врачи-троцкисты «помогли» умереть Горькому.

«В ходе процесса к суду с письмом обратился врач Белостоцкий, сообщив, что он из газет узнал, что судят врачей-убийц Горького и ему есть что по этому поводу сообщить суду. Сообщил он о том, что его однажды для подмены послали в качестве медсестры делать уколы больному Горькому. Профессор Левин (один из главных обвиняемых среди врачей) "лечивший" Горького, полагая, что Белостоцкий не поймет, что к чему, распорядился вкалывать больному писателю лошадиные дозы строфантина. Когда Белостоцкий удивился такому назначению и спросил об этом Левина, тот вдруг вообще отменил строфантин», — отметил в своём исследовании А. Мартиросян.

Эдвард Радзинский хитро намекает на очередные сталинские коварства: «Вообще наряду с расстрелами в годы террора случится много мирных, но очень полезных смертей старых большевиков. В НКВД существовала великолепная лаборатория ядов — детище несостоявшегося фармацевта Ягоды». Хотя специальная лаборатория ядов в недрах НКВД для применения в основном за пределами СССР была создана в 1937 году при Ежове. Но дело даже не в этом, коренной одессит Радзинский скромно лукавит, ведь «баловство» аптекарей с ядами — это даже не семейная традиция Гершеля Ягоды. И не припомню, чтобы в ряду старых большевиков по врачебным делам: Фрунзе, Дзержинский, Куйбышев, Горький и после войны — были жертвы еврейской национальности. Напомню еврейскую мудрость: когда во время массовых преследований евреев в «просвещенной» Европе евреи из французского города Арли в 1489 году попросили мудрого совета у славящихся мудростью евреев из Константинополя, то еврейские мудрецы посоветовали оригинальные формы борьбы:

«Любезные братья о Моисее, мы получили ваше послание, сообщающее о несчастьях, постигших вас. Мы глубоко огорчены этим известием. Мнение великих сатрапов и раввинов следующее:

Вы говорите, что у вас хотят отнять ваше имущество. Сделайте ваших детей купцами, чтобы они постепенно отняли у христиан их имущество.

Вы говорите, что христиане покушаются на вашу жизнь. Сделайте ваших детей врачами и аптекарями, чтобы они могли покушаться на жизнь христиан.

Не уклоняйтесь от этих повелений, которые мы вам даём, и вы на опыте увидите, что вместо того унижения, в котором вы теперь находитесь, вы достигнете вершины власти.

Подписано: Князь константинопольских иудеев 21 го ноября 1489 г.»(А.В. Трехлебов, «Клич птицы Феникс»).

В течение нескольких поколений нам втюхивали ложную установку, что врачи в принципе не могут быть идеологически и политически ангажированы и не могут использовать своё положение в соответствии со своими политическими убеждениями, но это не так, и в истории человечества есть десятки примеров такой опасной ангажированности врачей-убийц.

По этому поводу можно ещё раз обратить внимание на традиционную до войны кадровую политику Сталина, — в начале 1936 года Сталин назначил наркомом здравоохранения СССР еврея Каминского, который в молодости поступил в мединститут, и сразу бросил его, не окончив ни одного курса. Став наркомом, Каминский без всякого стеснения стянул в своё министерство огромное количество своих соплеменников, даже далеких от медицины. Именно за этот «перебор», за кадровую политику «кумовства» подвергнул его критике на пленуме ЦК ВКП(б) 23-29 июня 1936 года Вячеслав Молотов, обратив внимание на очень низкий уровень профессионализма кадров.

Кстати, стоит ещё несколько слов сказать по поводу упомянутой Э. Радзинским специальной лаборатории ядов НКВД и о том, о чем Э. Радзинский, руководствуясь своим принципом «святой Лжи», «забыл» читателям поведать, зато об одном «славном» аптекаре и о лаборатории поведал правдолюб А. Солженицын: «Профессор Григорий Майрановский, специалист по ядам, с 1937 г. возглавлял "Лабораторию-Х" в спецотделе оперативной техники НКВД, исполняющую через уколы ядами смертельные приговоры. Арестован Майрановский был только в 1951 году и из камеры писал Берии: "Моей рукой был уничтожен не один десяток заклятых врагов советской власти, в том числе и националистов всякого рода"».

В 21 веке молодежь, скорее всего, не догадывается, что в те времена М. Горький был очень знаменитым писателем на планете — на уровне Э. Хемингуэя или Р. Ролана, это была ценная советская «афиша» на международной арене, — пролетарский писатель и близкий друг Сталина Горький был, конечно же, более доступен террористам-заговорщикам, чем Сталин, менее защищен.

«Действительно, через несколько времени, при следующей встрече моей с Енукидзе, он сообщил мне, что центр принял решение приступить к ряду террористических актов над членами Политбюро и, кроме того, персонально над Максимом Горьким. Мне было понятно решение относительно Куйбышева, но я никак не мог понять относительно совершения террористического акта над Горьким, — рассказывал на допросе в 1937 году Г. Ягода. — Енукидзе мне объяснил, что «право-троцкистский блок», имея в виду, как ближайшую перспективу, свержение Советской власти, видит в лице Горького опасную фигуру. Горький — непоколебимый сторонник сталинского руководства и несомненно, в случае реализации заговора, поднимет голос протеста против нас, заговорщиков. Учитывая огромный авторитет Горького внутри и вне страны центр, по словам Енукидзе, принял категорическое решение о физическом устранении Горького».

Кроме аспекта большого международного авторитета Горького в этой трагической истории, есть ещё и другой, — мстительный коварный Троцкий знал, что Сталин любил Горького и часто обсуждал с ним, как с доверенным другом, различные проблемы, и хотел лишить его ещё одного друга, сделать ему больно, оставить в одиночестве.

Кроме самой вероятной — заговорщицкой версии, я не исключаю и естественную смерть Горького, — старого, хилого, 68-летнего, серьёзно больного человека, и в этом состоянии сильно обремененного литературным трудом, изданием многочисленных журналов и газет, общественнополитическим трудом и непомерным количеством жён; возможно, его не успели ликвидировать, он сам умер.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В июне 1936 года был опубликован в газетах для всенародного обсуждения текст новой Конституции СССР, которая просуществовала до 1989 года, и народ принял активное участие в её обсуждении, к декабрю 1936 года более двух миллионов писем было получено редакциями газет и советскими органами по этому поводу.

В июле 1936 года репрессии коснулись высокопоставленных военных. В июле комдив Д. Шмидт стал давать показания против командующего Киевским военным округом И.Э. Якира и других военнослужащих; были арестованы: заместитель командующего Ленинградским военным округом комкор В.М. Примаков и военный атташе в Великобритании комкор В.К. Путна. 28 июля 1936 года арестовали жену Пятакова, и над этим активным сторонником Бронштейна нависли грозовые тучи.

По мере накопления и появления новой информации о заговоре аресты высокопоставленных коммунистов шли всё лето и осень 1936 года, арестовали: Гиршеля Сокольникова-Бриллианта, Пятакова, Радека, Ратайчика, Я. Лифшица, комдива Мойшу Зюка, полковника Исайю Карпеля, В. Примакова, В. Путну, комдива Д. Шмидта и многих других. И этот черный клубок следователи раскручивали дальше. Если ранее по политическим делам, связанным с убийством Кирова, было репрессировано, осуждено в 1934 году — 78999 человек и в 1935 году — 267076 человек, в числе которых были не только партийцы-коммунисты, но и много невинных ленинградцев и финнов из Ленинградской области, то в 1936 году было осуждено по политическим делам 274670 человек, среди которых, по моему мнению, было репрессировано не много невинных людей и именно — в последней четверти 1936 года.

Кстати, разумным людям пора решительно отвыкать от беспредельной Лжи либерал-демократов о многих миллионах репрессированных Сталиным в 1935-1938 годы. Причем у историков это бесшабашное враньё уже даже не вызывает негодования, а просто презрительную гадливую усмешку. Вот свежий пример «оригинального» мышления, — в 2010 году очень миловидный российский еврейский писатель, получивший премию «Проза года», Александр Абрамович Кабаков перед вылетом на авторский вечер к «русским» в Бруклин корреспонденту газеты «МЕГ» (№1-2 за 2010 г.) по отношении к Бронштейну-Троцкому, Ленину-Бланку, Свердлову, Урицкому, Якиру, Апфельбауму-Зиновьеву, Розенфельду-Каменеву и им подобным кровавым еврейским палачам заявил: «Большевики первого поколения были культурные люди со старорежимным университетским образованием». Люди, убившие много миллионов людей — в принципе не могут называться культурными людьми. Это только у гнусавого лживого Вульфа в «Серебрянном шаре» — Бронштейн и Тухачевский «почему-то» представлены исключительно культурными людьми, невинными агнцами — жертвами Сталина.

А. Кабаков при этом делится с журналистом своим писательским секретом: «Читателю надо показать какой-то фокус, привлечь его внимание». Так вот — в литературе могут быть фокусы и должны быть, а в трактовке истории недопустимы. На этот раз очередной еврейский фокусник показал не фокус, а, как заправский идеолог, целенаправленно создал совершенно лживый исторический миф об очередных жертвах Сталина.

Заговорщиков, кроме принципиальных сталинских соперников: Бронштейна, Зиновьева и др., оказалось довольно много по нескольким причинам. Во-первых, идеологических единомышленников, сочувствовавших Бронштейну, среди коммунистов, бундистов, левых эсеров было много. Сторонников национальной идеи «мировой революции» было много хотя бы уже потому, что евреев в Российской империи до 1917 года было более 5 миллионов, и после октября 1917 года огромное количество их оказалось «при деле» — во властных структурах, это была властьобразующая нация в РСФСР и затем в СССР при Ленине и Троцком, а затем и при Сталине до 1938 года. Исходя из вытекающих из вышеуказанного факта антиеврейских настроений в народе Вадим Кожинов выдвинул версию причины репрессий в 30-х: что в преддверии неизбежной войны, развивая линию патриотизма и понимая антиеврейские настроения в народе, Сталин решил сделать реверанс в сторону народа и репрессировать многих ненавистных народом еврейских начальников. Я с этой версией категорически не согласен и ниже объясню — почему.

Еврейский писатель Леон (Лейба) Фейхтвангер также пытался объяснить причину сталинских репрессий западным читателям, отталкиваясь от «военного фактора»: «Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае — ссылать. Теперь, непосредственно накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было бы себе позволить. Раскол, фракционность, не имеющие серьёзного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность». И частично он прав, но это не полнота ответа на вопрос — почему произошли репрессии?

Совсем оригинально решили объяснить причину репрессий и «очистить» Сталина современные сталинисты Г.И. Торбеев и П.Г. Свечников, которые в своей книге («Сталин. Правда и вымыслы», Челябинск, 2006 г.) утверждают: «Четыре года шла мировая война. Рухнула царская империя, причем большевики к этому не имели никакого отношения (Не вели антицарскую агитацию в армии и среди рабочих и лишь расстреляли всю царскую семью и прислугу — Р.К.). Произошла Февральская революция. В стране — хаос, разруха, голод, расцвет преступности. Октябрьская революция. Гражданская война, интервенция, восстания, бандитизм. В этих условиях никакая власть, никакое правительство не смогли бы установить элементарного общественного порядка без массовых репрессий. Это признают все серьёзные исследователи Запада». В этом случае Торбеев и Свечников могли бы удосужиться назвать хотя бы одного этого серьёзного западного «мудреца». То есть, по их мнению, 20 лет слабая Советская власть не могла справиться с уголовщиной и в конце концов вынуждена была в борьбе с преступностью прибегнуть к массовым репрессиям, причем — в коммунистической партии. При этом эти сталинисты-коммунисты решили слукавить по-крупному и заодно очистить партию от вины преступного убийства царской семьи: «Соплеменники Керенского, гордо называвшие тогда себя "большевиками", хотя никогда таковыми не были, произвели ритуальное убийство царской семьи». В обоих случаях — никакой правды, одни новые вымыслы и чушь, которую они пытались «творчески» развить дальше:

«Революция освободила людей не только от пут самодержавия, но и от всех элементарных норм морали и нравственности. Новое общество рождалось в кровавых муках и сопровождалось оргией преступности во всех регионах страны, во всех сферах общества. Новая власть прилагала титанические усилия, чтобы воспрепятствовать этому. Поэтому сталинская система массовых репрессий вырастала как мера самозащиты нового общества от рожденной в условиях катаклизмов мировой и гражданской войн преступности. И мера эта становилась постоянно действующим фактором нового общества».

Более того, эти фанатичные сталинисты и коммунисты решили грубо идти против явных фактов и доказывать, что чисток в партии и среди советских чиновников не было, ибо — «...что касается народовластия, то следует отметить, что большинство руководящих постов от самого низа и до самого верха занимали выходцы из низших слоев народа, проявившие врожденные организаторские таланты. Важным компонентом сталинской власти являлась так называемая "номенклатура". В сталинские годы в номенклатуру входили особо отобранные, надежные и преданные Советской власти кадры».

На этом «креативность» этих сталинистов-мухинцев не иссякла и для пущей убедительности своей позиции Г.И. Торбеев и П.Г. Свечников сравнили действия Сталина с действиями римского императора Луция Септимия Севера две тысячи лет назад: «Захватив власть в столице Империи, он провел решительную чистку образовавшейся там гнили — и демагог-правитель, и разложившееся его окружение были сурово наказаны, наиболее виновные казнены, прочие изгнаны». Не зря один из этих сталинистов является профессором одного из университетов США.

Несмотря на такие глубокие познания в истории, сомнения всё-таки не покидали Г.И. Торбеева и П.Г. Свечникова, потому что одну из глав на эту важную тему в своей книге («Сталин: правда и вымыслы», Челябинск, 2006 г.) они назвали таинственно «Загадки 1937-1938 гг.» и в начале этой главы туманно предупредили читателей эпиграфом:

Есть многое на свете, друг Горацио,

Что непонятно нашим мудрецам. (Шекспир)

Но, несмотря на это, они продолжали упорно биться над разгадкой с помощью своей любимой газеты «Дуэль» и попытались конкретизировать часть преступного элемента:

«Основную часть рекрутов оппозиционеры вербовали, прежде всего, из среды взяточников и хапуг. На первый план у таких людей выходят личные, шкурные интересы. Привычка к сладкой и роскошной жизни вынуждает их объединяться с себе подобными. И ради сытой и безбедной жизни, ради сохранения своего высокого положения они готовы были выступить против Сталина и Советской власти».

Вышеназванные исследователи «забыли» национальный фактор, ибо именно подавляющее большинство «местечковых» коренных революционеров, коренных материалистов шли в революцию ради материальных выгод и власти, что в данном случае одно и то же, а не ради построения какой-то фантасмагории под названием «коммунизм», вернее — красивой коварной выдумки их «гения» для других глупцов. А что касается многих высокопоставленных партийных и советских чиновников, значительной части коммунистической элиты, то в этом случае многие были «типа умные», наученные опытом, делали вывод из истории. А ближайшая история выглядела следующим образом: в недавней борьбе за власть между Сталиным и Троцким (12 лет назад) большинство высокопоставленных партийных карьеристов, придерживающихся нейтральной позиции, было уверено, что выиграет второй после Ленина или даже первый вождь революции — Бронштейн-Троцкий. Но ошиблись, и выиграли те активные, кто поставил в этом противоборстве на Сталина, открыто поддержал его. Теперь же, кроме идейных противников Сталина, большое количество карьеристов на новом этапе борьбы Троцкого со Сталиным, когда Сталин ошибся с коллективизацией и нажил себе дополнительно много врагов, а за Троцким стоял весь огромный мощный Запад, включая Гитлера, пытались перестраховаться, — работали на Сталина, прекрасно жили при Сталине, но, наученные опытом, на всякий случай делали ставки и на Троцкого, тайно изображали его сторонников. Почему они так поступали? В первую очередь для того, чтобы сохранить свои посты, свою маргинальную власть, и соответственно — свое материальное благополучие и моральное удовлетворение своего «эго».

Эта большая когорта коммунистов пыталась сидеть «на двух стульях», «ставить на двух лошадей сразу», это была своеобразная категория троцкистов-сталинистов. И в большинстве случаев — это были очень благополучные, злорадно шушукающиеся «на кухнях» и «в узких кругах» единомышленников «умники» (типа советских диссидентов 60-х и 70-х годов), уже 4 года игравшие в какую-то конспирацию, и при случае — «для галочки» и будущего «героизма» (на случай прихода к власти Троцкого) осторожно вредившие и гадившие по месту своей работы, и, по сути, за 4 года ничего серьёзного «заговорщицкого» не сделавшие, но теперь из-за этих игр в двуличность, лицемерие и «перестраховку» попавшие в серьёзную Беду, когда такие же, как они, «свои» при первой же неприятности их «сдали».

По сути — подавляющее большинство советских троцкистов-заговорщиков были репрессированы не за конкретные преступные действия, а за конспиративные шушукивания-«разговорчики», за антисталинские настроения, за настроения-желания-намерения сместить Сталина с главного поста в стране, забрать у него власть и самим возглавить страну. Большинству заговорщиков трудно было поставить в вину какие-то конкретные вредительские или шпионские действия, кроме «разговорчиков» где-то «тет-а-тет» или вечерком «в узком кругу», которые можно было назвать — «двурушничеством», страховались и пытались сидеть на двух стульях.

«Начали с малого — с идеологической группки. А потом шли дальше. Вели разговоры такие: вот, ребята, дело какое ГПУ у нас в руках, Ягода в руках, Кремль у нас в руках, так как Петерсон с нами, Московский округ, Корк и Горбачев тоже у нас. Все у нас. Либо сейчас выдвинуться, либо завтра, когда придем к власти, остаться на бобах. И многие слабые, нестойкие люди думали, что это дело реальное, черт побери, оно будто бы даже выгодное. Этак прозеваешь, за это время арестуют правительство, захватят Московский гарнизон и всякая такая штука, а ты останешься на мели.

Точно так рассуждает в своих показаниях Петерсон. Он разводит руками и говорит: дело это реальное, как тут не завербоваться? Оказалось, дело не такое уж реальное. Но эти слабые люди рассуждали именно так: как бы, черт побери, не остаться позади всех. Давай-ка скорей прикладываться к этому делу, а то останешься на мели. На них гипнозом действовали: завтра все будут у нас в руках, немцы с нами, Кремль с нами, мы изнутри будем действовать, они — извне. Вербовали таким образом этих людей», — объяснял на эту тему Сталин во время выступления на расширенном заседании Военного Совета 2 июня 1937 года.

Исходя из вышеизложенного Сталиным, мне осталось только попросить фанатичных сталинистов типа «мухинцев» Свечникова и Торбеева: не надо ничего выдумывать и «пудрить» честным людям мозги, просто внимательно читайте самого Сталина и воспоминания его помощников, и сами вначале правильно во всем разберитесь, а то, не разобравшись в сути репрессий, пишут:

«Многие исследователи, в том числе и из патриотического лагеря, считают, что борьба между Сталиным и Троцким велась исключительно за власть. Но это не так. Выше мы уже отмечали, что власть сама по себе Сталина не интересовала. Поэтому борьба между ними велась за будущее России».

Печально за такой крайне низкий интеллектуальный уровень моих собратьев-патриотов, которые не понимают связь между властью над Россией и будущим России, и которые своей «защитой» и безумной идеализацией Сталина приносят больше вреда, чем пользы. Власть Сталина очень интересовала, иначе он не затеял бы в 1922-1923 гг. всю эту историю борьбы за власть, и он за неё очень умело боролся. Напомню один из базовых выводов, который сделал молодой Сталин в начале своего пути, решив присоединиться к революционерам-террористам и попытаться улучшить этот Мир, Сталин: «Для того, чтобы переделать мир, надо иметь власть».

Признавший свою вину «вечный» заговорщик Х. Раковский, на суде в последнем слове объяснил суть заговора против Сталина: «Эта страсть, это честолюбие к власти нас ослепило». И Вячеслав Молотов объяснил репрессии против заговорщиков: «Конечно, требования исходили от Сталина, конечно, переборщили, но я считаю, что всё это допустимо ради основного: только бы удержать власть» (Цитата Молотова из — Ф. Чуев «Сто сорок бесед с Молотовым», М., 1991 г.).

Эту истину следует хорошо уяснить и запомнить, именно борьба за власть, посягательство на власть, подготовка к захвату власти троцкистами явилась причиной репрессий в верхних эшелонах власти в СССР с декабря 1934 года по июль 1937 года. И современным сталинистам не надо какими-то безумными вывертами-выдумками защищать Сталина в теме репрессий 30-х годов, потому что Сталин с конца 1934 года по июнь 1937 года правомерно защищался — и правомерно репрессировал заговорщиков, и имел на это полное право, ибо законно занимал эту верховную должность. Ещё раз подчеркну, — репрессии Сталина заговорщиков-троцкистов с конца 1934 года по июнь 1937 года были законны, правомерны, и это должен подтвердить самый знаменитый юрист у власти в современной России, а не делать по этому поводу безответственные самодискредитирующие заявления, или не вмешиваться в эту знакомую ему только по слухам от либералов тему.

Начиная со 2-го июля 1937 года причины репрессий, исходящих от Сталина, имели ещё один окрас; также репрессии с конца 1936 — начала 1937 года, инициированные другими лицами имели другую основу, все эти более трагичные ситуации мы внимательно рассмотрим в следующих главах книги.

И, кстати, — никакой контрреволюции, антиленинской, антибольшевикской революции и сознательного национал-большевизма, если под «национал» — понимать русский национализм, а не еврейский, — со стороны Сталина в этот период не было, как сегодня пытаются некоторые особо умные сталинисты объяснить по непониманию или лукаво «облагораживая», прикрашивая, идеализируя в очередной раз Сталина. Например, создатели прекрасной серии фильмов по истории России: М. Ширяев, Н. Смирнов, А. Вассоевич и пр. делают вывод о «контрреволюции» Сталина, ссылаясь всего-то на автора книги «Судьба и грехи России» эмигранта Г.П. Федотова, который был хорошим человеком, хорошим православным мыслителем, но, мягко выражаясь, — не очень хорошо разбирался в истории и не был авторитетным историком. И если он ошибался, то это не значит, что за ним должны ошибаться и мы. Не стал бы «инициатор» «антиленинской революции», «контрреволюции» — Сталин так упорно, старательно создавать «божественный» идол Ленина-Бланка в 1934-1938 годах: по его инициативе 27 сентября 1935 года Политбюро приняло решение «О Музее Ленина», который был открыт 1 января 1936 года, не стал бы Сталин выделять деньги на создание фильмов: «Ленин в Октябре» (1937 г.), «Великое зарево» (1938 г.), «Ленин в 1918 году» (1939 г.), «Человек с ружьём» (1939 г.). К тому же — надежнее доверять первоисточникам, тем, кто не только был непосредственным свидетелем тех событий, но и активным участником, — соратник Сталина В. Молотов утверждает совсем противоположное: «Сталин хотел, чтобы 1937 год стал продолжением революции в сложной международной обстановке». Кто лучше знал историческую ситуацию: живущий за границей Федотов, наши современники Вассоевич с Ширяевым или ближайший к Сталину, самый доверенный его помощник? — Который утверждает, что была не контрреволюция, а продолжение ленинской революции.

Сталин с 1924 года неизменно создавал и укреплял культ Ленина, Бого-Ленина, а его окружающие старательно продолжали создавать культ Бого-Сталина, верного ученика и последователя Бого-Ленина, которому помогали надежные «апостолы» из Политбюро и ЦК, например, среди огромного количества хвалебных статей и выступлений можно процитировать отрывок оригинальной статьи из газеты «Заря Востока» №187 от 12 августа 1936 года: «Сосо обладал феноменальной памятью. Объяснения преподавателей он запоминал и усваивал с ходу и потом слово в слово их пересказывал. Поэтому он всегда был уверен в своих знаниях. Однажды преподаватель Илуридзе попытался «срезать» Сосо как вожака группы бедных учеников, но юный отрок не смирился и не уступил преподавателю».

Вернемся к троцкистам-заговорщикам с их «двурушной» сталинско-троцкистской позицией, которые, обличенные большой властью и большими правами решать судьбу людей, оказались не столько опасны для Сталина, сколько для общества, для граждан. Например, на допросе 26 апреля 1937 года Ягода объяснял свою позицию: «Я не разделял взглядов и программы троцкистов, но я все же очень внимательно приглядывался к ходу борьбы, заранее определив для себя, что пристану к той стороне, которая победит в этой борьбе». Поэтому в зависимости от оценки ситуации Ягода своим должностным кровавым мечом махал то в одну сторону, то в другую. И так страховались на обе стороны многие высокопоставленные коммунисты и чиновники. А когда «доигрались» и попали в серьёзную Беду, то эти заслуженные коммунисты стали спасать себя всеми способами, вплоть до — по головам друг друга, чтобы сохранить свой великолепный коммунистический уровень жизни; и «заложить» своего давнего товарища по службе быстрее — чем он тебя, чтобы доказать свою «чистоту», непричастность, бдительность, преданность и старательность; и тем более прекрасный исторический момент — отмстить недругу, более успешному соседу или когда-то кого-то обидевшего или перегнавшего по карьерной лестнице или в борьбе за женщину. А то, как в это время мастерски, толково и честно «заложил» всех старый большевик и мудрый масон Карл Радек — стало примером для многих партийцев, определенным авторитетным спусковым крючком: теперь так можно было поступать всем, это нормально, это мудро, это необходимо. Невольно вспоминается отрывок одного из самых любимых Сталиным произведений — из сказки-притчи М. Горького «Девушка и смерть»:

Смерть проснулась около полудня.

Сорвала подсолнух за плетнем

Нюхает, любуется, как солнце

Золотит живым своим огнем

Лист осины в желтые червонцы.

И на солнце глядя, вдруг запела

Тихо и гнусаво, как умела:

"Беспощадною рукой Люди ближнего убьют".

В ситуации — когда «внезапно зажгли в каморке свет» — и «крысы», «клопы» и «тараканы» в панике стали метаться и «сдавать» друг друга и всю подпольную организацию, — арестованные в 1935 году Зиновьев и Каменев поняли, что их положение стало плачевным. И если раньше они признали свою вину «в меру» — только в разжигании антиправительственных настроений своей критикой, то теперь — в июле 1936 года они полностью признались в заговоре. Ещё весной, после того, когда весь трагизм положения стал понятен после провала Ольберга, Апфельбаум-Зиновьев совсем поник, сломался и в письме от 14 апреля 1936 года молил Сталина: «В моей душе горит одно желание — доказать вам, что я больше не враг. Неужели вы не видите, что я не враг ваш больше, что я ваш душой и телом, что я готов сделать всё, чтобы заслужить прощение, снисхождение». Что мог подумать на это Сталина? Думаю, скорее всего, следующее: откуда я могу знать — враг ты мне больше или не враг, ведь столько раз ты меня обманывал и против меня действовал. Прагматичному Сталину эти старые соратники и давние враги были уже совсем бесполезны, более того — вредны, опасны, мешали работе. И даже как враги они ему были не интересны, не бодрили, — были предельно понятны, жалки и вызывали только отвращение, презрение и гадливость. Теперь эти гады, которые сами погубили десятки тысяч жизней, жалобно извивались, перед ним лебезили, — чтобы спасти свои жизни и дальше шикарно жить за счет захваченного народа, а при случае опять попытаться подло поставить ему подножку. В отличие от многих тысяч репрессированных русских патриотов, он с ними, памятуя былое, сюсюкался более десяти лет. На этот раз у него не было никаких колебаний, никакой мягкотелости или партийной и идеологической солидарности и снисхождения, решение было уверенным и категоричным.

Из протокола допроса Зиновьева от 23-25 июля 1936 года, — Зиновьев: «Я действительно являлся членом объединенного троцкистко-зиновьевского центра, организовавшегося в 1932 году. Этот центр ставил своей главной задачей убийство руководителей ВКП(б), и в первую очередь убийство Сталина и Кирова. Через членов центра Смирновым были получены прямые указания по подготовке убийства Сталина». После таких признаний в СССР как защитную меру по защите жизни Сталина органы НКВД и охрана стали практиковать применение двойников Сталина, коими были: Христофор Гольштаб, Евсей Лубицкий, кавказский крестьянин Рашид.

После того, как поменял свою позицию Зиновьев-Апфельбаум, тогда решил во всём признаться и Розенфельд-Каменев и на суде 19 августа 1936 года в частности говорил: «В третий раз я предстал перед пролетарским судом. Дважды мне сохранили жизнь, но есть предел великодушию пролетариата».

Открытый судебный процесс над верхушкой заговорщиков (16 человек) состоялся 19-24 августа 1936 года. Им инкриминировали убийство Кирова и заговор с целью убийства Сталина и захвата власти. Эту группу подсудимых следователи назвали — «Антисоветским объединенным центром» и более конкретно — «Троцкистско-Зиновьевским Террористическим Центром»; судебный процесс, исходя из числа обвиняемых, историки назвали — «Процесс 16», а затем — «Первый московский процесс».

Сам факт открытости этого судебного процесса говорил о многом, во-первых, что властям скрывать перед иностранными журналистами и послами нечего, они были совершенно уверены в виновности подсудимых и уверены, что никакого ляпсуса на этом суде не возникнет. Во вторых, эта открытость процесса для старых ленинцев была сама по себе революционной, ломающая демонстративно кровавые ленинские, большевикские традиции, и в этом смысле эта открытость судебного процесса была «контрреволюционной», — ведь никаких публичных судов при Ленине и Бронштейне-Троцком не было и не подразумевалось — врагов к стенке и баста.

Даже предателям так было комфортнее, а здесь — позорно, перед всеми, затяжное судилище, какие-то демократические процедуры, публичность, при иностранных журналистах и послах. В-третьих, эта «проблемная» открытость раздражает современных либерал-демократов, пытающихся на этой открытости не фиксировать внимание, и упорно молчащих о кровавых Ленине и Троцком, и по многим признакам являющихся современными троцкистами.

В ходе этого процесса 20 августа 1936 года Зиновьев, Каменев и Рейнгольд не только признали себя виновными, признались в преступном замысле, в своей вине, но и дали показания (тотчас же опубликованные) на Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова и др., создававших условно называемый «правый блок». Хотя, по моему убеждению, заговорщики действовали против Сталина довольно согласованно, зная позиции друг друга, обменивались информацией, мнениями, и их условно разрывать и разносить по разным заговорщицким блокам неправильно.

Впечатленный признанием Каменева и Зиновьева Томский 22 августа застрелился. Среди заговорщиков начался переполох, паника. 21 августа 1936 года в «Правде» была напечатана статья бывшего лучшего друга Бронштейна-Троцкого Христиана Раковского, в которой он категорично заявлял, что Зиновьеву, Каменеву, Евдокимову, Смирнову и прочим заговорщикам — «Не должно быть никакой пощады!». В этот же день — 21 августа 1936 года в «Известиях» появилась статья Карла Радека, которого когда-то по настоянию Ф. Дзержинского за нечистоплотность исключили из польской, а затем и германской соц-дем. партии, Радек назвал своих старых друзей «фашисткой бандой», «мразью» и потребовал для них смертной казни. Этот пропагандистский ход был весьма удачным — перед народом эти слова произнёс не Сталин, а глава заговорщиков, который в курсе всего. А Сталин лишь прислушался к совету. Если послушать сегодняшних либерал-демократов, то получается, что казнил исключительно один Сталин, и они «почему-то» «забывают», что желающих смерти своим товарищам было много — «...на суде Розенфельда-Каменева обвиняли Ольдберг, Давид, Берман, Рейнгольд и Пикель, а судьями выступали начальники отделов НКВД Слуцкий, Фриновский, Паукер и Реденс. Все девятеро — иудейские цадики с партийными билетами в карманах», — обратил внимание в своём исследовании А. Иванченко («Путем великого Россиянина»).

Вечером 23 августа 1936 года Военная коллегия Верховного Суда вынесла приговор — заговорщики, среди которых подавляющее большинство составляли евреи: Ф. Давид, Э. Дрейцер, Н. Лурье, И. Рейнгольц, Р. Пикель, Э. Гольцман и другие были приговорены к расстрелу. А 25 августа 1936 года в связи с открывшимися новыми обстоятельствами суд приговорил Каменева-Розенфельда и Зиновьева-Апфельбаума к расстрелу. Яростно борющийся с верующими в России официальный «безбожник» Апфельбаум-Зиновьев перед своей казнью усердно читал молитвы на иврите.

С учетом состава высшего руководства НКВД и ближайшего помощника Сталина Лазаря Кагановича картину в конце августа 1936 года можно представить следующим образом — вышеназванные осужденные заговорщики-троцкисты еврейской национальности готовили заговор против Сталина, чтобы отобрать у него власть над СССР, а другие евреи, преданные Сталину: Л. Каганович, Янкель Сорензон-«Агранов», «двурушный» Гершель Ягода защищали Сталина и громили своих соплеменников — заговорщиков. В своих мемуарах участник тех событий энкэвэдист А. Орлов-Фельдбин по поводу картины «Одни евреи допрашивали других евреев» отметил оригинальность момента: «следствие приняло характер почти семейного дела». Во многих случаях хорошие знакомые или даже друзья допрашивали друг друга, и обе стороны прекрасно понимали что происходит и почему. То есть — наблюдаем внутрипартийные разборки за власть, в том числе и внутриеврейские разборки, где во главе одной, более-менее интернациональной группировки стоял Сталин. В результате всей этой заварухи, «разборки» преимущественно еврейская группировка проиграла. Этот проигрыш отразился в августе 1936 года в постановлении Президиума ЦИК СССР, который постановил:

«Впервые в истории еврейского народа осуществилось его горячее желание о создании своей родины, о создании своей национальной государственности». Задачу поставили переселенческому отделу НКВД — силовым методом переселить в Биробиджан из городов 150 тысяч евреев (В 1939 г. — перепись в Биробиджане выявила всего 108 тысяч общего населения). Высылка возможных законспирированных троцкистов на далекий Восток явно была «профилактической» мерой.

В августе 1936 года также был арестован председатель исполкома Еврейской АО («Биробиджана») И.И. Либерберг. По поводу ареста председателя исполкома ЕАО («Биробиджана») И.И. Либерберга Г. Костырченко в своей книге пишет: «Теперь уже бывшего председателя исполкома ЕАО обвинили в активном участии в 1933 году в троцкистской террористической организации, "руководителей" которой, Я.С. Розанова и Н.В. Билярчика, взяли к тому времени под стражу на Украине. Два месяца Либерберг все отрицал, но потом, видимо, подвергшись допросам "с пристрастием", признал предъявленные ему обвинения, подтвердив 9 марта 1937 году свою вину на заседании военной коллегии Верховного суда СССР.» («Тайная политика Сталина», М., 2001 г.).

Мне в таких случаях нравится классическое предположение — «видимо, подвергшись допросам "с пристрастием", признал предъявленные ему обвинения». Во-первых, там не было видно допроса «с пристрастием», поэтому «видимо» здесь в малой степени вероятности. С большей вероятностью я могу утверждать, что «пристрастия» не было, и совершенно точно — что заговор был.

Перед судебным процессом ЦК предоставил Бухарину отпуск, который он решил провести на Памире, и Бухарин узнал о возбуждённом против него деле, находясь на отдыхе в Средней Азии. Узнав результаты этого судебного процесса Бухарин начал спасительно «маневрировать» — 1 сентября 1936 года он написал из Азии письмо Ворошилову, будучи уверенным, что его текст станет известным окружению Ворошилова, в том числе и Сталину: «Циник-убийца Каменев омерзительнейший из людей, падаль человеческая. Что расстреляли собак — страшно рад». — Очень омерзительно выглядел «герой» — борец-мученник современных либерал-демократов, но эта жалкая уловка похоже сработала, — 10 сентября 1936 года газета «Правда» сообщила, что Прокуратура СССР прекратила расследование в отношении Бухарина. Но Бухарин продолжал страховаться и слать Сталину, как якобы старому другу, трогательные верноподданнические письма.

А когда он вернулся в Москву и попытался попасть на прием к Сталину и Молотову, то его никто не принял. Тогда Бухарин написал объёмное письмо членам Политбюро, в котором клялся в верности Сталину: «Я во всех областях с подлинной убежденностью защищал линию партии и сталинское руководство. Что мерзавцев расстреляли — отлично, воздух сразу очистился».

В сентябре Сталин, как обычно, поехал отдыхать в Сочи. Понятие — «отдых» у Сталина было относительным, он работал и раздумывал вдали от кремлевской суеты. Как когда-то, он внимательно вглядывался в партийные массы и выдергивал себе в помощники умных и верных людей, таких как Киров, Куйбышев, Ежов. Теперь же Сталин выдернул из партийных низов себе в помощь очередного умного русского — Жданова, и в Сочи с ним обсуждал последние события, и заодно проверял его различные качества — не ошибся ли? И им было над чем поразмышлять. Н. Кузьмин в своей книге поведал две истории, связанные с Ягодой, одну 1934 года — «Глава московской ЧК Нечаев и секретарь московского горкома партии Бауман случайно вышли на след организации, которая впоследствии получит название "Заговор ОГПУ против Сталина". Попались на какой-то мелочи курсанты школы ОГПУ Орлов, Юрчик и Середа. Все трое входили в состав тайной роты боевиков. Моментально запахло жаренным. Ягода, сильно рискуя, действовал быстро и решительно. Оба разоблачителя, и Бауман, и Нечаев были арестованы и расстреляны».

Вторая история произошла уже в 1936 году, о которой в начале предыдущей главы уже упоминалось — «Николай Иванович Ежов имел обыкновение приезжать на Лубянку без предупреждения. Однажды, заявившись, он не нашел на месте никого из высших. Он обошел несколько кабинетов. Наконец в приемной Воловича он застал группу сотрудников, столпившихся у окон и живо наблюдавших за тем, что происходит во дворе. Ежов тоже выглянул и тут же поспешил вниз. Во внутреннем дворе проводились учебное занятие какой-то неизвестной воинской части. Отборные парни двухметрового роста штурмовали объект, похожий на правительственное здание в Кремле. Оказалось, в НКВД с некоторых пор сформировалась Особая рота боевиков. У немцев она называлась "Команда ваффен СС" и чрезвычайно эффективно действовала при расправе Гитлера с Рэмом в "ночь длинных ножей". Подчинялась она самому Ягоде».

Понятно, что Ежов обо всём информировал Сталина. И Сталин, обсуждая в Сочи со Ждановым личность Ягоды и его подозрительные действия, принял решение и послал телеграмму в Москву Молотову 25 сентября 1936 года:

«Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркома внутренних дел. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока ГПУ опоздал в этом деле на 4 года».

Да, — Сталин сделал правильный вывод, разложил всё по частям, а затем сложил в единую картину, — и получилось, как мы наблюдали в нашем исследовании, что заговорщики, вдохновленные затянувшимся кризисом сталинской коллективизации, гражданской войной с крестьянством, в первый «голодный» год — 1932-й стали собираться, организовываться и готовить заговор против Сталина. Гершель Ягода не мог не вызвать сильных подозрений, но против него не было пока веских прямых доказательств участия в заговоре. И 26 сентября Гершель Ягода был снят с должности народного комиссара внутренних дел (НКВД).

А по утверждению «Чубайса истории» Э. Радзинского — Сталин снял с поста Г. Ягоду, потому что тот был слишком добр и гуманен. Радзинский: «Хозяин ещё раз понял: Ягода не на высоте — по-прежнему "нянькается" с партийцами».

Вместо Ягоды во главе НКВД Сталин поставил Николая Ежова, который уже давно вникал в эту работу. Это совсем не значит, что руководство НКВД стало русским. Сталин подстраховался и заместителями Ежову назначил Мойшу Бермана, Мойшу Фриновского. Ещё одним заместителем Ежова с подачи заведующего политико-административного отдела ЦК Иоселя Пятницкого-Таршиса был назначен Абрам Левин под маской «Бельский». Остался первым замом наркома НКВД и Янкель Агранов-Соренсон. У самого главного Кадровика в СССР была своя замысловатая кадровая стратегия по поводу очень уважаемых им евреев, которую современные евреи «почему-то» никак не могут оценить по достоинству. Начальником кадров наркомата Сталин поставил М.И. Литвина, начальником особого контрразведовательного отдела Сталин поставил Лейбу Кагана-Миронова, отдел охраны высших должностных лиц возглавил К. Паукер. Все вышеперечисленные, кроме Ежова — евреи. Даже возникал вопрос — а не «свадебный ли генерал» простак Ежов, не всего лишь русская афиша ненавистного ведомства? И напомню — дома за надежностью Ежова присматривала жена Евгения Соломоновна Фейгенберг-Хаютина, любовница писателя Исаака Бабеля, любовница редактора газеты «Крестьянская газета» Шимона (Семена) Урицкого и, вероятно, любовница ещё других «достойных» людей. Как видим — кто-то боялся главу Контрольной комиссии и затем главу грозного НКВД, а кто-то совсем не боялся и смело шалил с его женой.

Глава еврейской общины Харькова Э. Ходос в своей книге отметил: «Пик еврейского доминирования в карательных органах пришелся на 1936 год, в момент начала т.н. "Великого Террора" — очищения правящей элиты от "ленинской гвардии", т.е. от ориентирующихся на мировую революцию элементов, в подавляющем большинстве еврейского происхождения. И действительно, за краткий период (1936-1939 г.) в НКВД были репрессированы все 18 комиссаров государственной безопасности первого и второго рангов, большинство из которых были евреи. Из общего числа (122) высших офицеров в НКВД на своей должности остался всего 21 человек. И уже в январе 1939 года из 30 членов центрального аппарата НКВД (начальники отделов и отделений) евреев было не более 3-4 человек, то есть 10-11%. В дальнейшем доля евреев в аппарате НКВД не превышала 17% (1941 г.), и имела постоянную тенденцию к снижению, так что в 1953-1954 гг. она была уже 5-7%».

Ходос, скорее всего, определил пик еврейского доминирования в карательных органах, исходя, в первую очередь, из замены по главе НКВД еврея Ягоды на русского Ежова. Но этот еврейский пик имеет большую протяженность: с 1934 года — по 1938 год включительно, и мы в этом убедимся, когда далее будем подробно анализировать события 1938 года. Кроме того, не стоит забывать, что правая рука Сталина — Лазарь Каганович был не только членом Политбюро, но и стоял во главе Центральной Контрольной Комиссии, которая сыграла большую роль в репрессиях. Гершеля Ягоду по партийной линии контролировали именно Лазарь Каганович и его помощник Арон Сольц. И с учетом заместителей Ежова — он был «белой вороной» в руководстве огромного репрессивного аппарата, единственной гарантией его безопасности был Сталин.

Возвращаясь к утверждению Ходоса, следует отметить, что после снятия Ягоды в НКВД произошла «чистка» среднего руководящего состава, в результате чего евреев стало в организации немного меньше, но всё равно оставалось ещё огромное количество. «В сентябре 1936 года Ягоду снимают с поста наркома внутренних дел и переводят в наркомат связи. Руководящие работники НКВД были срочно отправлены в командировки. Им поручалось ответственное задание: провести проверку политической надежности руководящих кадров на местах. Вся затея с массовым выездом в командировки завершилась тем, что под арест угодили и сами командированные (все без исключения). Их также привезли в Москву и разместили в одиночных камерах внутренней тюрьмы. Трое из самых главных — Курский, Даген и Ткалун — успели застрелиться. Черток, когда пришли брать его под арест, выбросился из окна 7-го этажа», — отметил в своей книге Н. Кузьмин.

В связи с существенными кадровыми потерями, и в связи с этим большой ротацией кадров снизу вверх — 29 сентября 1936 года Сталин возобновил приём в партию.

Военная часть троцкистов-заговорщиков в этот период «чистками» не была затронута. В сентябре 1936 года в Германию для наблюдения за осенними маневрами вермахта в Бад-Киссингене опять поехал И.П. Уборевич. «10 октября 1936 года британская разведка получила от своего агента "Фила" подробный доклад. "Фил" сообщил, что между главнокомандующим сухопутными войсками вермахта генерал-полковником, бароном Вернером фон Фричем и советским атташе, комдивом Орловым А.Г. во время официального приема в Берлине состоялся обмен тостами. И во время этого пьяного обмена тостами последний заявил, что "...армия СССР готова хоть завтра сотрудничать с Гитлером, пусть лишь Гитлер, партия и германская внешняя политика совершат поворот на 180 градусов, а союз с Францией отпадет. Это могло бы случиться, если бы, например, Сталин умер, а Тухачевский и армия установили военную диктатуру"», — отметил в своей книге А. Мартиросян.

По идее — в этой опасной для заговорщиков ситуации они должны были прекратить всякую заговорщицкую деятельность, отказаться от своих амбициозных планов или спешно ускорить реализацию планов захвата власти в СССР. Но, похоже, эти заговорщики не отказались от своих замыслов. Непотопляемая жена и любовница многих мужчин Лиля Брик, получавшая государственную пенсию за своего любовника В. Маяковского, а теперь, будучи женой командующего Ленинградским военным округом В. Примакова, внимательно наблюдала за ситуацией и не могла не быть в курсе занятий своего нового мужа, и в старости в доверительном разговоре с известным писателем Юлианом Семеновым вспоминала: «Весь тридцать шестой год я прожила в Ленинграде. И все это время я — чем дальше, тем больше — замечала, что по вечерам к Примакову приходили военные, запирались в его кабинете и сидели там до поздна. Может быть, они действительно хотели свалить тирана» (Ю. Семенов «Ненаписанные романы»).

Невозможно предположить, что военные после тяжких трудовых будней «запирались» в квартире Примакова, в его кабинете и занимались там спиритическими сеансами или игрой в карты на деньги под коньячок.

Через неделю работы на новой должности Н. Ежов 4 октября 1936 года представил для одобрения Политбюро ЦК ВКП(б) для ареста и предания суду список заговорщиков из 585 партийных и советских деятелей различного уровня, Политбюро этот список одобрило. В последней трети 1936 года начал раскручивать психоз подозрительности, страха и стукачества, психоз выживания любой ценой и разоблачения «ближнего», несмотря даже на «родственную» национальность. «Не удержался на своём посту и первый секретарь обкома партии Еврейской АО М.П. Хавкин, — отметил в своей книге Г. Костырченко. — Его травля началась после того, как корреспондент «Тихоокеанской звезды» С.М. Кремер направил 23 октября 1936 года вновь назначенному наркому внутренних дел Н.И. Ежову донос, в котором сообщил, что Хавкин в декабре 1923 года, в бытность его первым секретарем Гомельского горкома РКП(б), критиковал Сталина». После чего Хавкин стал лагерным портным. Тогда-то критика по отношению к Сталину или существующей власти даже в виде шутки или анекдота стала достаточным доказательством принадлежности к заговору и основанием к аресту.

Эту грязную отвратительную картину тараканьей давки коммунистов, как настоящий летописец, зафиксировала Мария Сванидзе: «20.11.36. (Арестовали) Радека и других людей, которых я знала, с которыми говорила и которым всегда доверяла. Но то, что развернулось, превзошло все мои ожидания о людской подлости. Все, включая террор, интервенцию, гестапо, воровство, вредительство, разложение. И все из-за карьеризма, алчности и желания жить, иметь любовниц, заграничные поездки, туманных перспектив захвата власти дворцовым переворотом.

Где элементарное чувство патриотизма, любви к Родине? Эти моральные уроды заслужили свои участи. Бедный Киров явился ключом, раскрывшим двери в этот вертеп. Их казнь не удовлетворит меня. Хотелось бы их пытать, колесовать, сжигать за все мерзости, содеянные ими».

И таких жаждущих расправы, особенно бедных, наблюдавших за безобразиями и несправедливостью «больших» коммунистов «наверху» — было огромное количество, и они подключались к этому вертепу, тоже «стучали» — умножая жертвы.

Сильно разочаровывает наивность довольно умной Марии Сванидзе — о какой любви к Родине и патриотизме у космополитов-захватчиков России можно говорить? У них поэтому и проявлялось всё очень нервно, психически в обостренном виде — выжить любым способом на чужбине, сохранить этот достигнутый благостный уровень жизни на чужбине любыми способами, любой ценой чужих, да и своих. Это же коренные материалисты. Об одном из таких — о лучшем друге своего мужа, о коммунисте и академике(!) Евгении Лифшице писала в своих искренних мемуарах жена знаменитого физика Ландау Кора Дробанцева:

«У Женьки в его лысом с детства черепе серое вещество кишело всегда алчностью, в основе всех его действий — только корысть. Потерпеть убыток — равносильно смерти!»

С тех пор, как гувернеры вывозили на прогулку нарядно одетого маленького будущего большевичка-коммуниста и «фигового» академика Лифшица из огромного шикарного особняка в Харькове, он не собирался жить на меньшем уровне комфорта и благополучия, поэтому этот откровенный плагиатор (у своего великого друга) топтал подло и нещадно таких прекрасных ученых как Л. Пятигорский. Этот талант «многовекового» Лифшица не может не удивлять: прекрасно жить при царях и императорах, прекрасно жить при Ленине и Сталине, прекрасно жить при Хрущеве и Брежневе, и всех их потом нещадно клясть; затем ещё лучше жить в лихие 90-е при Горбачеве и Ельцине, и в тучные стабильные годы при Путине и Медведеве; и, несмотря на все переломы истории, нищету и кризисы современной России неизменно в «Известиях» или «Коммерсанте» вижу одно и тоже расплывшееся от удовольствия «авторитетное» лицо с очками.

Нет — я не завидую вечно благополучному Лифшицу, я этот феномен пытаюсь понять, и понять здесь просто — Мария Сванидзе и Кора Дробанцева всё объяснили весьма точно.

Кстати о «коренных» материалистах — славный академик и неугомонный бабник Ландау ввел в русский язык два новых слова-понятия; он разделял мужчин на две категории — «красавистов», которых бездумно притягивала внешняя красота женщин и к которым он относил себя, и он презрительно относился к «душистам», которых притягивала в первую очередь душевная красота женщин. Поэтому ему было совершенно наплевать — что творилось в душе его жены, когда она стелила свежую постель в их спальне для его очередной новой любовницы. Кстати, эта душевная циничная бездушность «материалистов» объясняет сверхжестокость и изуверскую изобретательность многочисленных еврейских палачей в период 1918-1923 годов и в 1936-1937 годы, которую мы наблюдали в книге №6 этой исторической серии, и будем ещё наблюдать в следующей главе.

Под неугомонные истерические речи Тухачевского о «польской угрозе» вместо германской, «естественно» — легче всего было разоблачить в шпионаже на Польшу советских поляков. И большое количество поляков, особенно в Ленинграде и в городах, где их много осталось жить после царских ссылок — в Архангельске, Рыбинске, Калуге, Тобольске, Иркутске, на Дальнем Востоке в 1936 году было репрессировано. Впрочем, на примере Константина Рокоссовского видно, что и после 1936 года был легкий повод их репрессировать. Когда руководитель Кировской области Домбровский решил тихо игнорировать установку НКВД по выявлению и репрессированию его соплеменников — поляков, то это сразу заметили и его самого расстреляли.

Как раз в это время руководители Польши отказались подписывать соглашение с Гитлером против СССР. 25 сентября 1936 года Гитлер подписал соглашение с главой Италии Муссолини. А 24 октября 1936 года Гитлер и Муссолини объявили о создании «оси Берлин — Рим», то, что эта ось пролегала через Францию, похоже, лидеров Англии и США особо не волновало. Запад был противоречив, разъединен, и Гитлер этим талантливо пользовался, имея от них стратегический «одобрямс» похода на Восток. На Востоке от Германии за всеми решительными глобальными действиями Гитлера внимательно, с тревогой наблюдали. Что в этой ситуации мог сделать Сталин? — В оставшееся время до начала войны максимально развить науку и промышленность, максимально усилить оборонную мощь государства. В октябре 1936 года советские газеты опубликовали сообщение, что в СССР арестованы немцы, пытавшиеся создать в СССР «фашистские ячейки» и вести «фашистскую пропаганду». Судьба немцев в СССР Гитлера особо не волновала, наступит время и он разыграет эту карту «притеснения немцев» в Чехословакии, в Польше, а если будет реальная польза — то и в России. А пока Гитлер продолжал сколачивать мощный международный блок из своих союзников — и 15 ноября 1936 года Гитлер и Муссолини вместе с руководством Японии подписали «Антикоминтерновский пакт», читай — «Антисоветский пакт», яснее некуда. Как ответная реакция Сталина — 8 декабря 1936 года он образовал Наркомат оборонной промышленности СССР во главе с М. Рухимовичем, М. Кагановичем и Р. Муклевичем.

Перед надвигающейся войной Сталину опять в пору было думать — как поднять против Гитлера весь советский народ, как найти общий язык после стольких репрессий, как дальше развивать начатую в 1934 году патриотическую линию? В это время певец новой эпохи, коммунист-глупец Демьян Бедный «ментально» пребывал ещё в счастливых для него 20-х — и по привычке этот выродок поливал грязью и ёрничал над русскими, и в этой теме «дорос» до создания фундаментальных эпических произведений и написал «гениальную» комическую издевательскую над русскими оперу «Богатыри». Он даже не удосужился подумать — если вот-вот грянет война, о которой так много говорят с 1933 года, то кто защитит страну и его «гениального» Демьяна от серьёзного агрессора? — Комиссары, перед которыми он лебезит, или русский народ, над которым он насмехается?

Сталин негодовал, был возмущен тупостью жалкого Демьяна, который со своей глупостью и «медвежьей» услужливостью стал уже серьёзно вредить. И 13 ноября 1936 года было принято срочное решение Политбюро — снять с показа недавно поставленную оперу «Богатыри», потому что она «чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа». А если отбить у русских охоту к героизму, высмеять её, опорочить, и уничтожить эту способность народа, то как выиграть войну с серьёзным противником?

В конце 1936 года начались допросы Н. Бухарина. И если вы заглянете в научный исторический журнал «Вопросы истории» (№3-4, 2002 г.), в котором опубликованы стенограммы очных ставок в декабре 1936 года обвиняемых по делу зиновьевско-троцкистского блока, то прочтете слова удивленного арестованного Куликова на очной ставке с Бухариным, Куликов: «Николай Иванович (Бухарин), ведь я с вами лично говорил о терроре (весной 1932 года), неужели вы можете отрицать?» Тогда — в конце 1936 года Сталин почему-то не дал санкцию на арест Н. Бухарина.

Утверждая, что до репрессий в СССР были исключительно честные и талантливые генералы, современные критики Сталина «забывают» не только Тухачевского, но и других бывших подчинённых Л. Бронштейна, например, генерала Генриха Самуиловича Юшкова, который на Дальнем Востоке слыл известным кровавым палачом над советскими гражданами и своими солдатами, но когда начались пограничные конфликты на Дальнем Востоке с японцами, то этот советский генерал в 1936 году бросил Красную армию и перебежал к китайцам, а потом к японцам, и помогал японцам во Второй мировой войне. А когда дела японцев во время войны ухудшились, то попытался сдаться американцам, но японцы это стремление не поняли и его расстреляли. После этого случая Сталин с 1936 г. думал о надвигающейся войне, смотрел на бывших подчинённых Л. Бронштейна и размышлял — этот предаст или не предаст, сбежит или нет? Что о нём говорят, есть ли какие подозрения? В ноябре 1936 года на чрезвычайном съезде Советов все выступающие яростно говорили о необходимости истребить заговорщиков самым жестоким образом. Поскольку репрессии в 1936 году приобрели широкий публичный размах, а заговорщиками оказались в основном коммунисты еврейской национальности, то естественно, в конце 1936 года в СССР был замечен сильный рост антисемитизма. Современный российский деятель Л.А. Гинцберг вместе с юдофилом Костырченко перечислили антисемитов 30-х годов:

А.С. Щербаков, философ Г.Ф. Александров, Д.Т. Шепитилов, А.В. Сафронов, А.А. Фадеев и даже К.М. Симонов. Утверждают, что в это время был государственный антисемитизм, потому что в рамках пролетарского интернационализма «проклятый» Сталин пытался привести к интернационализму-космополитизму и евреев, пробовал их ассимилировать в СССР в советского гражданина. Попробуй, угоди этим «Гинцбергам», агитирующим за интернационализм-космополитизм.

А.С. Познер в «Еврейском Мире» (за 1939 г.) сообщил следующее: «Еврейская зарубежная пресса тщательно следила за всеми проявлениями антисемитизма в Советской России и надо констатировать, могла отметить лишь незначительное количество их. Последние случаи имело место в 1935 и 1936 годах. Еврейское Телеграфное агентство насчитало в 1935 г. два случая, а в 1936 г. один. Не страх ли смертной казни замкнул уста населения?

Смертная казнь за проявление враждебных чувств — наказание неслыханное не только в мирное время, но даже в обстановке войны и оккупации. И не мудрено, что население России молчало и не протестовало против правящего класса и всех его экспериментов над захваченной им Россией».

Как видим, кроме антисемитского ропота на кухне, реальных антисемитских действий было очень мало. В это время антисемитов, патриотов воодушевило сообщение, что 14 ноября 1936 года постановлением Комитета по делам искусств снимается опера отъявленного ленинского мерзавца Демьяна Бедного-Придворова «Богатыри» за глумление над Крещением Руси и клевету на прошлое России. Троцкий, узнав эту новость, обвинил Сталина в возрождении «русского национализма».

Но радость патриотов, антисемитов была короткой Сталин решил сразу пресечь эту тенденцию, и 30 ноября 1936 года газета «Правда» (№329) недвусмысленно опубликовала знаменитое интервью Сталина от 12 января 1931 года американскому журналисту, что антисемиты — это людоеды и их в СССР карают смертной казнью. После этого ещё и В. Молотов на 8-м съезде Советов СССР в декабре 1936 года подчеркнул государственную позицию любви к еврейскому народу:

«Наши братские чувства к еврейскому народу определяются тем, что он породил гениального творца идей коммунистического освобождения человечества и в нашей стране — выдвинул и выдвигает всё новых и новых замечательных, талантливейших руководителей и организаторов во всех отраслях строительства и защиты дела социализма».

После этого «выстрела дуплетом» кровавая мясорубка стала поглощать кроме троцкистов ещё и их антиподов — антисемитов. В доказательство серьёзности намерений НКВД сфабриковало очередное дело «русских фашистов», по которому арестовало писателей — П. Васильева, П. Орешина, Ф. Наседкина, И. Макарова, П. Карпова, С. Клычкова — всех расстреляли, и вместе с ними и сына С. Есенина — Юрия Есенина. Единственным доказательством его вины были выбитые вместе с зубами признания и его стихотворение «Жидовка» — то ли о еврейском кровавом палаче Розалии Залкинд, то ли о таком же палаче Розе Шварц, то ли ещё о многих подобных комиссаршах:

...В девятнадцатом стала жидовка

Комиссаркой гражданской войны.

Ни стирать, ни рожать не умела,

Никакая не мать, не жена —

Лишь одной революции дело

Понимала и знала она...

Здорово повезло русским классикам — автору повести-притчи «Жид» Ивану Сергеевичу Тургеневу, автору «Жидовской кувыркаллекии» Николаю Семеновичу Лескову, Михаилу Евграфовичу Салтыкову-Щедрину с его «еврейцами — мерзавцами» и «пропавшей совестью» с помощью Самуила Давыдовича Бжоцкого, тем более повезло автору «перченого» «Еврейского вопроса» Федору Михайловичу Достоевскому — все они уже не жили в это страшное время.

Комиссар из НКВД Эмма Каган зорко наблюдала за писателями, чтобы не трогали многочисленные запрещенные темы. Смерти удалось избежать сыну знаменитого поэта Николая Гумилёва — знаменитому историку Льву Гумилёву. Поэта Николая Гумилёва захватчики Российской империи расстреляли под вымышленным предлогом в 1921 году при правлении Ленина-Бланка. А Лев Гумилёв пострадал уже в период правления Сталина. Л.Н. Гумилёва советская власть репрессировала четыре раза: в 1933, 1935, 1938, 1949 гг., в сумме в тюрьмах и лагерях этот «враг» СССР провел 15 лет.

«В 1934 году появился шанс у Льва Николаевича поступить в Ленинградский университет на исторический факультет — пишет в своей исследовательском труде «Л.Н. Гумилёв» (2005 г.) Л.П. Карельская, — Можно предположить, что на волне выступлений С.М. Кирова о безобразном преподавании истории в школе у таких абитуриентов, как Гумилёв, приняли заявление.

Его интересовала история Центральной Азии, и с ним согласился поговорить (в 1935 году) "заслуженный деятель киргизкой науки" Александр Натанович Бернштам, который начал разговор с предостережений, сказав, что самое вредное учение по этому вопросу сформулировано «евразийством», будто настоящие евразийцы, то есть кочевники, отличались двумя качествами — военной храбростью и безусловной верностью. Гумилёв ответил, что ему это, как ни странно, очень нравится. А в ответ услышал: "У Вас мозги набекрень. Очевидно, Вы такой же как они". Сказав так, преподаватель пошёл писать на него донос». После чего (1935 г.) его выгнали из университета за «антисоветские настроения». Понятно, что в этом случае вина не только Сталина. Ибо — кто создал уже с ноября 1917 года в стране атмосферу и систему доносов, и боролся с «евразийской» идеей?

Но, как пишет Л.П. Карельская: «Тогдашний ректор Ленинградского университета Михаил Семёнович Лазуркин сказал: "Я не дам искалечить жизнь мальчику" — и восстановил Гумилёва». Но возмущённые «киргизы»-бернштамы умеют бороться упорно и изобретательно, и по их доносам в 1938 году якобы раскрыли в Ленинградском университете «студенческую террористическую организацию». Льва Гумилева опять исключили, арестовали и посадили как террориста. На этот раз и сняли с должности, арестовали и посадили в тюрьму покровителя будущего знаменитого историка — ректора М.С. Лазуркина, который вскоре при невыясненных обстоятельствах в камере погиб.

При каких обстоятельствах погиб Лазуркин нетрудно догадаться, ибо необходимо помнить и учитывать — с кем сталкивались жертвы после ареста. «Во время следствия его (Льва Гумилёва) допрашивали два еврея — один разбивал прикладом ему шейные позвонки, а другой хохотал за столом, крутя карандашик: "Бей этого по голове — он умный"», — рассказал эпизод из жизни Л. Гумилёва Д. Галковский в своей книге «Русская политика и русская философия». Опять мы видим "киргизов" и их свирепый смех. И в этом случае мы видим — как сталинские кадры реализовали древний принцип: «убей лучшего из них», в данном случае — «лучшего из русских».

Анна Ахматова, пытаясь спасти своего сына, написала письмо-прошение Сталину, но это не помогло. Как жилось репрессированным в сталинских лагерях? — На этот вопрос ответил Л.Н. Гумилёв, который в 1943 году добился отправки на фронт: «На фронте было гораздо легче, по сравнению с лагерем — как на курорте». Сразу вспоминаются условия ссылки Ленина в Шушенском и Сталина в Туруханском крае при «кровавом» царе.

Как видим, репрессии начались с арестов троцкистов-заговорщиков, а к концу года уже троцкисты-сталинисты арестовывали патриотов, антисемитов и свободно мыслящих «евразийцев».

Заканчивая эту главу, подчеркну, что наблюдая за ходом событий в СССР в 1934-1936 годах, мы видели, что, во-первых, был заговор в СССР многих высокопоставленных государственных чиновников и членов коммунистической партии — сторонников Бронштейна-Троцкого против Сталина; во-вторых, согласно этому неопровержимому факту Сталин имел полное право защищаться, более того — был вынужден применить репрессивные меры против троцкистов-заговорщиков, которые по понятной причине были обоснованы и правомерны. В-третьих, закономерно, что заговорщиками, противниками Сталина стали старые большевики — соратники Ленина-Бланка и Бронштейна-Троцкого, которые были убежденными сторонниками мировой революции и мирового господства, и которые строили под руководством Сталина новое социалистическое государство, превозмогая со скрежетом внутреннее протестное «не согласен» и «не хочу», как в своё время после гражданской войны в Российской империи Сталин не желал идти военным походом на Европу, распространять мировую революцию и господство определенной группы террористов и стоящих за их спинами банкиров, а хотел восстанавливать Россию и создавать новое социалистическое общество; эту коллизию интересов и целей я подробно рассматривал в книге №7 этой серии.

Специально акцентирую внимание на этом историческом факте, потому что, например, группа хороших патриотических исследователей истории из Санкт-Петербурга, создавших прекрасную серию фильмов по истории России — М. Ширяев, Н. Смирнов, А. Вассоевич, и немало сталинистов в России утверждают, что Сталин целенаправленно, сознательно, вне зависимости от наличия заговора, в середине 30-х годов реализовал антиленинскую контрреволюцию, ликвидируя сторонников «мировой революции», захвативших вместе с Лениным и Бронштейном Российскую империю. Эта позиция является неверной, не соответствующей действительности вследствие недостаточного внимательного изучения истории или, вероятнее всего, в результате уже привычной для многих сталинистов сильной идеализации Сталина, и приписывания ему того, что он не замышлял и не делал. Бесспорным является тот факт, что Сталин до Второй мировой войны не отказался ни от марксизма и ни от ленинизма, он был верным ленинцем и марксистом, и когда об этом сам говорил, то не лицемерил; только в 1952 году он пришел к выводу о неверности марксизма и, соответственно, — ленинизма, о чем поведал довольно ясно, но в мягкой форме в своей известной работе об экономических проблемах СССР.

Есть совсем упрощенные версии объяснения репрессий 30-х годов, например: «Периодически глобальный садовник устраивал "прополку" в "своём садике", безжалостно обрезая те ветки еврейства, которые пытались возомнить себя свободными и плохо выполняли возложенную на них работу по закабалению народов» — так очень упрощенно и одновременно витеевато, не объясняя действительную суть репрессий, объяснял один из лидеров «мертвоводников» — концептуалистов генерал К.П. Петров в своей последней книге «Тайны управления человечеством».

После 15 декабря 1936 года, — когда началась выборная кампания в Верховный Совет СССР, репрессии немного временно поутихли. Но в 1937 году репрессии вспыхнули с утроенной силой. Дополнительной причиной этому были три фактора: новая Конституция, история с Испанией в этот период и главное — новая коварная тактика заговорщиков-троцкистов; все эти факторы рассмотрим в следующих главах.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Тема событий в Испании в 30-х годах 20-го века исключительно интересная и интригующая, — попытайтесь найти полноценное исследование на эту тему в советский период и даже после развала СССР, или хотя бы откровенные мемуары многочисленных советских участников тех событий.

На фоне затянувшегося в 30-е годы 20-го века самого тяжелого кризиса капитализма на планете в поисках выхода из этой тяжелой ситуации происходили закономерные процессы — развивались альтернативные капитализму идеи развития человечества. Из большого многообразия идей особо привлекательной была идея социалистического устройства общества, которая подразделялась на две очень разные ветви: первая — строительство социализма при наличии капитализма, но и с достижением высокого уровня жизни бедных, низших слоёв общества, с удовлетворением их социальных потребностей; и всё это на основе труда всего сильно сплоченного дружного общества, объединенного национальной идеей процветания всего народа, всей нации — это фашизм, который к тому же предполагает доминирующую роль государства во власти и в экономике, как общего и главного регулятора, плановика, управленца. И к началу 30-х годов идеи фашизма не только бродили в США, Австралии и Маньчжурии, но победно шагали по Европе, которая фактически была уже на половину фашистской.

Ещё раз сделаю важную ремарку, которую очень сложно понять современному человеку — к 1936 году понятие «фашизм» у европейцев совсем не несло такого крайне негативного смысла, как после преступлений Гитлера. Одни относились к фашизму, как к новому явлению в истории человечества, — с любопытством, другие — с симпатией, третьи, которым фашизм принципиально идеологически нарушал сытый комфорт и мешал применить политтехнологию К. Маркса и Ленина и захватить власть в очередной стране, относились к фашизму с тревогой, возмущением, нарочитым отвращением и презрением и оказывали мощное сопротивление, в первую очередь через СМИ, пытаясь сформировать негативное общественное мнение. По поводу третьих наблюдался любопытный парадокс — ими оказались и масоны, в том числе и очень богатые, и олигархи, суть которых объяснял в своих выступлениях и статьях испанский генерал Франко (книгу с его выступлениями против мирового масонства издало недавно московское издательство «Слава») и классические революционеры-террористы — анархисты и марксисты, которых я описывал в томах №3-6 этой исторической серии.

Другая ветвь социализма — коммунистическая идея еврейского идеолога Карла Маркса, которая также предполагает дружное справедливое сплоченное общество, но общество — бесклассовое, без крупной частной собственности, однородное, причем эта однородность и бесклассовость на первом этапе достигается жестокими кровавыми методами путем ограбления и даже физического уничтожения правящих и благополучных классов. Коммунистическая идея также предполагает достижение социализма.

Но если у фашистской идеи капитализм-социализм был конечной целью, и Муссолини эту цель достиг за 6-7 лет, а Гитлер в более тяжелых условиях в Германии — за 3-4 года, то коммунистическая идея К. Маркса теоретически предполагает социализм на промежуточном этапе. А затем предполагается его развитие до некой идеальной формы самосознания и общественного сознания — коммунизма, при котором реализуется уже не принцип «от каждого по возможностям, каждому по результатам», а — «от каждого по возможностям, каждому по потребностям», где имеется ввиду такой высокий уровень сознания, что когда при отказе от денег откроют бесплатные супермаркеты или просто склады, то народ не попрет хапать — сколько ненасытно желает каждый, впрок и чтобы спекульнуть — когда всё расхапают, и наступит дефицит товаров, а — все очень сознательные подобно аскетам и альтруистам, сознательно ограничивают свои темные порывы, желания много хапать, много есть и мало работать, а берут минимум по потребностям и работают, как сознательные — много, эффективно и без принуждения.

Конечно, коммунистическая идея выглядит более красиво и привлекательно, особенно для романтических полуинтеллигентов и полуграмотной молодежи, но она не учитывает, сознательно игнорирует фундаментальный закон Космоса, всего Мира — Закон разнообразия, который, как данность этого Мира, на которую человек никак не может повлиять, полностью опровергает красивые и коварные политтехнологические лозунги всеобщего равенства. Идея «коммунизма» К. Маркса — это не его идеалистическая ошибка «романтика», но мощная технология этого коварного прагматика, модернизировавшего такую же мощную масонскую технологию достижения власти, апробированную на французских революциях и прочих европейских 19-го века, для достижения власти сторонних лиц в монолитном национальном обществе, в первую очередь для свержения власти в традиционном многие века национальном обществе — монархическом. Для тех, кто не все мои книги читал, отмечу, что эту коварную политтехнологию К. Маркса, этого «Эйнштейна» в общественных науках, впервые успешно примененную Лениным-Бланком в 1917 году для захвата Российской империи, я подробнейшим образом анализировал в книге №3 этой исторической серии, в действии — в книге №5, и действия захватчиков-политтехнологов в захваченной стране — в книге №6.

Можно обратить внимание на ещё один утопический, очень лживый, даже издевательский элемент коммунистической идеи, на один из основных постулатов К. Маркса, который вопреки всякому здравомыслию и логике утверждал совершенно безрассудную опасную анархическую мысль — государства, как жизненно важной структурной формы самоорганизации народа, общества при коммунизме не должно быть. Но на деле, в реальности, при Ленине и Сталине государство не только сохраняется, не только играет важную роль главного регулятора в обществе и экономике, роль плановика и управленца, но, в отличие от фашизма, играет не доминирующую роль, а имеет в руках коммунистов абсолютную диктаторскую власть во всех сферах жизни общества; и это уже не теория, а многочисленные бесспорные исторические факты.

После того как в Европе и других частях планеты узнали о кошмарных, ужасных, кровавых деяниях коммунистов, марксистов-ленинцев в захваченной ими Российской империи, то коммунистическая идея сильно померкла и потеряла огромное количество сторонников, и коммунисты не смогли захватить власть даже в почти идеальных для них условиях — в сильно ослабленной во всех отношениях после проигрыша в Первой мировой войне Германии. Но когда на фоне этого планетарного кризиса капитализма стали вспоминать мрачные пророчества по поводу его долгожительства, и особенно — когда в начале 30-х годов забытая многими Россия благодаря Сталину стала резко подниматься, возрождаться в ипостаси Социалистического Советского Союза, который стали расхваливать даже знаменитые европейские писатели, то коммунистическая идея в Европе стала возрождаться, оживать, приобретать популярность и новых сторонников.

«Единственная страна, сумевшая уничтожить безработицу — это Россия. Россия смогла разрешить проблему безработицы, потому что развитие промышленности совершается в интересах всей страны, а не отдельных капиталистов», — аргументировал необходимость брать пример с СССР на митинге испанец Ларго Кабальеро.

На третий год капиталистического кризиса — к 1931 году обе силы: националисты-фашисты-«черносотенцы» и «интернационалисты-коммунисты» и социалисты имелись в Испании в довольно большом количестве. Испанских коммунистов было около 20 тысяч. Ещё примерно тысяч 50-70 было испанских троцкистов. Немалой и очень влиятельной силой в Испании были масоны, для которых разрушить одну из последних оставшихся европейских монархий и захватить оплот европейской «Святой инквизиции», официально упраздненной только в 1843 году, было принципиальным делом в их борьбе с церковью за умы людей, за замещение «библейского проекта» своим, и за власть. Тем более, что, несмотря на 5 неудачно организованных ими революций в Испании в 19 веке — монархия устояла, король в Испании продолжал править.

И стоит указать ещё на одну силу в Европе, особенно в Испании, — на стыке отрицания трех сил: «загнивающего» капитализма, дискредитировавшего себя огромной кровью в России, Венгрии и Германии коммунизма, и подозрительно урезающего права и навязывающего обязанности фашизма получил распространение в испанском обществе нигилизм. А неизбежный результат вроде очень пассивного нигилизма-пофигизма — это появление его перевёртыша — очень активного бесшабашного, агрессивного анархизма, анархистов, в данном случае испанских «раскольниковых» и «базаровых» с горячей кровью матадоров. Идеологический постулат анархистов проще некуда — я свободен, моя воля ничем не ограничена, я могу делать всё, что пожелаю, несмотря на всё и всех. Стоит отметить, что определенное количество людей с анархическими настроениями в любом обществе есть всегда — это с одной стороны — потенциальные «обломовы», самоубийцы и прочие «мертвые души», а с другой стороны — потенциальные преступники, террористы и революционеры; как промежуточный этап взросления он характерен и определенной части молодежи. Явление анархизма усиливается по понятным причинам — в период тяжелых экономических и социальных условий жизни, а в данном случае в затяжном кризисе с тяжелыми последствиями. И в начале 30-х годов в монархической Испании анархистов было намного больше коммунистов — около 2-х миллионов, объединенных в различные организации.

При этом стоит обратить внимание на важную вещь анархизма, — на первом этапе в лучшем случае — не созидательный, а в большинстве случаев — агрессивный разрушительный анархизм появляется закономерно и спонтанно, но затем, как правило, он подхватывается «чьей-то» умной рукой для большего целенаправленного разрушения существующего порядка, стабильности общества, власти, государства, «старых» устоев и порядков. Анархисты — это, как правило, пассионарные молодые люди: полуграмотные студенты и прочие молодые полуинтеллектуалы и полуинтеллигенты, которые в коварных «революционных» руках превращаются в грозную силу разрушения и захвата власти. И в последние два столетия истории человечества силу анархистов в разрушительных целях использовали исключительно масоны и коммунисты, и соответственно — национальное ядро этих двух «революционных» сил. Ни одному патриоту, «черносотенцу», националисту, догитлеровскому или внегитлеровскому фашисту, да и Гитлеру, в голову не приходило для защиты своей Родины, Отчизны использовать анархистов. Поэтому огромное количество анархистов в Испании имели однозначный политический окрас, — они были на стороне левых, хотя и умудрялись многократно разругаться с коммунистами и из-за тактических разногласий даже с ними подраться.

Стоит в этой теме перебросить «мост» в современность. У современного российского гражданина хотя бы со школьным советским прошлым на клеточном или на генном уровне слово-понятие «фашизм» воспринимается резко однозначно — негативно по понятным причинам. Поэтому, когда после избрания в 1996 году на второй срок президентом России Б. Ельцина маленькая группка олигархов произвела прихватизацию основных общенародных природных и рукотворных ресурсов страны, то для удержания и укрепления этой ситуации, для её стабилизации и законсервирования были приняты следующие две меры: во-первых, — усиление олигархической власти путем смены в 1999 году слабого марионеточного недееспособного и дискредитировавшего себя президента на более молодого, энергичного и сильного, который тут же объявил политику стабильности в стране, и эту «стабильность» — как тост «За нашу победу!» — каждый понимал по-своему. Конечно, — больше всех этому радовались олигархи: Вексельберг, Фридман, Дерипаска, Абрамович и им подобные. Бескровный маскировочный мини-спектакль с Березовским и Гусинским умных людей не одурачил; в стороне от «истории стабилизации» стоит история личной неприязни Путина с Ходорковским.

Во-вторых, для защиты от посягательства на резко появившуюся огромную частную собственность, от попыток пересмотра прихватизации, от возможной деприхватизации и возвращения народу — национализации, в борьбе со «всякими там» патриотами и «лжепатриотами», националистами и государственниками в этом смысле в 2000 году было впервые публично введено понятие «русского фашизма», «русских фашистов», чтобы сразу резко дискредитировать «фашизмом» всех перечисленных недоброжелателей олигархов и их политиков. Мои возмущенные собеседники тогда спорили: этот возмутительный ярлык не приживется в России, потому что это абсурд и наглейшая ложь, ибо — это мы победили гитлеровский фашизм, и поэтому нас никак нельзя привязать к фашизму. Однако либеральные кремлевские политтехнологи это сделали, и сегодня, в 2010 году — на всех главных правительственных телевизионных каналах словосочетания «русский фашизм», «русские фашисты» и «русские нацисты» стали обыденными и популярными «позорными» ярлыками. Эту историю и историю создания для доказательства наличия — искусственных «русских фашистов»: «РНЕ» Баркашова в начале 90-х (в 21 веке вместо «РНЕ» — «СС» «Славянский Союз» Демушкина) я подробно анализировал в пятом издании моей книги «Лекции президентам по истории, философии и религии».

И оказывается анархистов различных мастей, причем в большинстве случаев — искусственно созданных, можно эффективно применять не только для разрушения и захвата власти, но и для защиты «левой» власти от патриотов-националистов — противопоставляя им многочисленные сверхагрессивные экстремистские «Антифа», «Несогласных» и т.п. Также и о событиях в Испании в 30-х годах — у большинства российских граждан с советским прошлым на клеточном или генном уровне в результате постоянного многолетнего «напыления» сознания только одной однобокой идеологической информацией — это сплошная романтика и героизм наших летчиков и чекистов под различными псевдонимами, убитый коварными врагами Гарсия Лорка, герои — интернационалисты из разных стран и т.п. Но достаточно обратить внимание всего лишь на один факт — что строить новую счастливую жизнь в Испании поперся кровавый еврейский коммунист из Венгрии Бела Кун, который со своей кровавой подругой коммунисткой-садисткой Розой Залкинд завалил трупами невинных русских, татар и немцев весь Крым, учинив там и Геноцид и Холокост, то фантастическая романтическая картина Испании 30-х годов моментально превращается даже не в пугающий предреволюционный «Черный квадрат» Малевича, а в конкретное черно-кровавое месиво. И тогда сразу отпадают многочисленные вопросы, например, — почему коммунисты и их союзники, став в 1931 и в 1936 гг. у власти в Испании, первым делом не старались улучшить жизнь любимого испанского пролетариата, а сразу стали действовать как их единомышленники в 1917 году — массово убивать христианских священников и уничтожать храмы, создавать вооруженные продотряды и жестоко грабить испанских помещиков и успешных испанских хлеборобов, испанских «кулаков»?

После «перестроечной» Первой мировой войны и крушения многих европейских монархий в Испании монархия сохранилась, причем не в бутафорском виде. В 1923 году Испания, благодаря испанскому монарху и решительности генерала Примо де Ривера (1870-1930), удачно избежала марксисткой революции и захвата марксистами. Но в конце 1929 года военные перестали поддерживать Примо де Ривера, который в январе 1930 года подал в отставку. Новое правительство сформировал другой генерал — Дамасо Беренгер, но оно работало крайне неэффективно.

Троцкий в это время внимательно наблюдал за ситуацией в Испании и в начале 1931 года, за несколько месяцев до отречения короля писал: «В этой новой революции мы на первый взгляд видим те же элементы, что и в ряде прежних: вероломную монархию, раздробленные фракции консерваторов и либералов, ненавидящих короля и ползающих перед ним на брюхе, правых республиканцев, всегда готовых предать, и левых республиканцев, всегда готовых на авантюру, офицеров-заговорщиков, из которых одни хотят республики, другие — повышения по должности».

И испанские левые воспользовались этой рыхлой ситуацией, неразберихой правых, выдвинули знакомые нам соблазнительные лозунги — «Земля крестьянам!», «Заводы рабочим!», «Свободу Каталонии и Страны Басков, право на самоопределение!», раскачали этим умы испанцев, и на выборах 12 апреля 1931 года их коалиция победила в кортесах и пришла в Испании к власти легитимным путем. Правительство возглавил Алкала Замора. Победители сразу стали совершать радикальные масономарксистские реформы — Испания была объявлена республикой, а руководитель революционного комитета в Мадриде Нисето Алкала Замора потребовал отречения короля от власти. И 14 апреля 1931 года испанский король Альфонс XIII, чтобы избежать трагической участи последнего российского императора Николая II, бежал из страны, спасая свою семью от фактически происходящей в стране революции.

В октябре 1931 года правящая левая коалиция в Испании приняла Закон о защите республики. Затем в Испании в начале декабря 1931 года была принята республиканская конституция, и 10 декабря Алкала Замора избирается президентом, а Мануэль Асанья назначается премьер-министром. При этом, как оказалось позже серьёзной ошибкой, — новая власть оставила во главе армии генералов-монархистов, вероятнее всего, — не желая ссориться с армией.

Социалистические реформы, которые стали осуществлять испанские коммунисты, масоны, социалисты и анархисты, были довольно странные и бессистемные. Понятно было, что земли в Испании на всех безземельных крестьян не хватит. В одних сельских районах красные продотряды грабили-раскулачивали помещиков и успешных хлеборобов и не во всех из них пытались проводить коллективизацию. В других районах ничего не трогали, оставляли всё как было. Вместо того, чтобы думать и принимать меры по улучшению жизни рабочих и бедных крестьян, масоны, коммунисты и анархисты первым делом стали составлять расстрельные «черные списки» сторонников монархии и прочих «черносотенцев». И если в России как важную необходимость Ленин создал воинственный «Союз безбожников», то в Испании в 1931 году была создана «Лига Безбожников», и социалистическая власть вместе со своими единомышленниками из масонских лож, из коммунистической партии и анархистов стала преследовать всех причастных к церкви, а сами церкви громить и сжигать. А для придания некоего гуманного налета на эту акцию власти даже провели плебисцит на тему — «для каких целей надлежит предназначить церкви и приходские дома».

Испания — страна с давними крепкими христианскими традициями, и для огромного количества верующих испанцев эта государственная политика была шоком. Более того, новый глава правительства Мануэль Асанья, высокого ранга европейский масон, вскоре ошарашил страну с сильными религиозными (католическими) традициями заявлением: «Испания уже больше не католическая страна», это звучало — христиане в Испании теперь вне закона. А когда ему с недоумением возразили, что подавляющее большинство испанцев явно считает иначе, он ответил, что речь не о количестве, а о прогрессивной тенденции. По этому поводу вспоминается утверждение нашей современной левой экстремистки В. Новодворской:

«Демократия — это не народовластие. Демократия — это власть просвещенного народа, который готов собраться под святое знамя либерализма».

В апреле 1931 года Испания стала республикой, а уже через месяц — в середине мая в столице и провинциях пылали храмы и монастыри. Пришедшее к власти «просвещенное» меньшинство в Испании начало «святую» войну против церкви. Зверства, которые чинили в Испании коммунисты, масоны и анархисты ничем не отличались от зверств 10-летней давности в России — многочисленные убийства христианских священников без суда, массовые издевательства над монахами, убийства политиков-консерваторов. С мая 1931 года испанские большевики начали организовывать массовые поджоги христианских храмов в Мадриде, а затем и в провинции. Одним из первых в Мадриде подожгли монастырь отцов-кармелитов, находившийся в историческом центре города.

Английский исследователь истории Испании Хью Томас в своей книге «Испанская гражданская война» подчеркнул, что «испанские масоны были не просто антиклерикальны, они были крайне антирелигиозны». Это мягкое выражение означает, что они были — крайне жестокими и кровожадными. И здесь злодеяния масонов и коммунистов слились в едином злобном порыве. Государственные учреждения — замороченные пропагандой пожарные и полиция приезжали на пожары и с удовольствием наблюдали за догоранием храмов. В связи с поджогами не было возбуждено ни одного уголовного дела. Глава масоно-большевикского правительства заявил, что все монастыри вместе взятые не стоят жизни и одного республиканца, поэтому гражданская гвардия на улицы не выйдет. В общем — в Испании начался красный террор на государственном уровне, в результате которого было сожжено более 200 христианских храмов, в столице был убит каждый третий священник (всего 334 человека — и это не считая монашествующих), в Барселоне, Куэнке и Хироне — каждый пятый. В городе Барбастро, в котором жило всего шесть с половиной тысяч человек, — были расстреляны 123 священника из ста сорока. Псевдоним коммунистки Долорес Ибарури — Пассионария стал в прямом смысле жутко обозначать не только — Пламенная, но и — Кровавая. В Испании носить мусульманский хабит или христианскую сутану было равносильно самоубийству, и это в середине 20-го «цивилизованного» века. И сегодня многочисленные туристы и испанские граждане в центре Мадрида на одной из стен доминиканского храма могут прочитать перечень многочисленных жертв испанских большевиков того периода.

Понятно, что после этих репрессий «борцов за справедливость, свободу и равенство» общественное мнение отшатнулось от испанских либерал-демократов. К тому же разочарованные рабочие и бедные крестьяне, положение которых после прихода к власти большевиков вопреки обильным обещаниям и ожиданиям резко ухудшилось, с октября 1931 года стали проводить протестные митинги и забастовки. Поэтому неудивительно, что на парламентских выборах в декабре 1933 года большевики всех мастей проиграли, а блок правых, консервативных партий одержал победу и сформировал своё правительство. Немалую роль в этой победе правых сил сыграла созданная в 1933 году сыном генерала Примо де Ривера — Хосе Антонио правая (фашистская) партия «Испанская фаланга».

Большевики и анархисты с проигрышем не согласились и организовали сопротивление, начиная от забастовок рабочих (как в Барселоне) до террора. Но правительство подавило забастовки рабочих и астурийских горняков. Весь 1934 год проходил в стычках, в своеобразной «ползучей» гражданской войне. При этом испанскими большевиками был использован ленинский способ активизации против власти национальных сил — было объявлено, что в случае возвращения к власти большевиков, они признают суверенитет Каталонии и Страны Басков. Причем манеры борьбы с идеологическими врагами оставались прежними — во время астурийской "шахтерской революции" в октябре 1934 года были убиты 25 монахов разных христианских орденов и девять семинаристов. Создаваемые левыми беспорядки с 1934 года продолжались до 1936 года, до прихода левых опять к власти.

К концу 1935 года все либерал-демократические партии объединили свои силы, создав мощный Народный фронт, который 16 февраля 1936 года одержал победу на выборах в парламент (Кортесы), после чего создал новое республиканское правительство Асаньи, который затем стал левым президентом Испанской республики. Первым делом Асанья «почему-то» заявил: «Испания перестала быть христианской страной!». И началось... Вместо обещанных эффективных экономических и социальных реформ и демократических преобразований опять начались чистки среди испанской интеллигенции и разрушение христианских храмов. Уже через месяц при новой власти — 14 апреля Мадрид проснулся в дыму, горело сразу несколько монастырей.

В Барселоне, например, было сожжено 58 храмов, уцелел только кафедральный собор. В небольшом приморском городке Кадиз 5 марта были сожжены католическая школа, здание монастыря и 5 католических храмов. Официальные источники отмечали, что только за период с февраля по июль 1936 года было сожжено 170 христианских храмов. Все чаще этот воинствующий атеизм, сатанизм, это богоборчество заканчивалось убийствами священников и монахинь. Например, 4-5 июля 1936 года труп убитой монахини-кармелитки был выставлен коммунистическими карателями в Барселоне на площади демонстративно напоказ. Епископа городка Жаэаны вместе с его сестрой убили на глазах двухтысячной толпы рабочих.

В своём исследовании «Ограбленная память. Война в Испании 1936-39» польский историк Марек Ходакевич отметил: «Распускались истерические сплетни о том, что иезуиты отравляют колодцы, монахи крадут и убивают детей, а монахини предаются разнообразным сексуальным утехам».

В апреле 1936 года какой-то «креативный» красный агитатор-безбожник пустил по Мадриду слух, что какие-то католические монахини раздают детям в рабочих кварталах столицы отравленные конфеты. Разъяренная толпа обманутых пролетариев (в 20-м веке!) прямо на улицах стала убивать всех встречных католических священников и монахов, поджигать и осквернять храмы. В результате — за одни сутки был подвергнут линчеванию 31 священнослужитель. После этого убийства священников стали постоянным явлением. При этом часто либерал-демократы предлагали священникам выбор — сохранение жизни в обмен на отречение от веры, но как свидетельствует история — ни один из испанских священников не спас свою жизнь таким образом.

В знаменитом монастыре в Риполле испанскими коммунистами и троцкистами были уничтожены гробницы, среди которых находилась гробница основателя каталонской династии Вильфреда и гробница восстановителя монастыря епископа Моргадеса. Осквернение святых реликвий было ужасающим. Либеральный историк Хосе М. Санчес в этот период фиксировал действия испанских либерал-демократов: «Тысячи храмов были сожжены, осквернены предметы культа, раскопаны могилы монахинь, останки которых извлекались на посмешище зевак, и с ними устраивались глумливые псевдо-религиозные представления и процессии».

Знаменитый испанский художник Сальвадор Дали в своём дневнике сделал запись: «Шакальи когти революции обнажили всё, на что способна Испания, чтобы поразиться её вселенскому дару протерпеть муку и мучить, разрушать и осквернять могилы».

Испанские большевики, марксисты, коммунисты полностью повторяли позорный опыт большевиков в Российской империи и также устроили «шоу» по развенчанию мощей испанских святых. В результате этих кощунственных акций были уничтожены или сожжены мощи св. Нарцисса, св. Пасхалия Байлона, блаж. Беатрисы де Сильва, св. Бернарда Кальво и многих других. В городке Вике была осквернена могила знаменитого Бальмеса. В городе Хуэске последователи Маркса, Ленина и Бронштейна-Троцкого вскрыли сотни могил, сняли с трупов золотые кольца и выдрали золотые зубы, а затем устроили потеху — уложили выкопанные из могил мощи в позициях совокупляющихся пар. А черепом знаменитого епископа Торраса-и-Багеса испанские либерал-демократы в мадридском храме святого Антония додумались играть в футбол.

«Естественно», что в таких условиях богослужения были отменены, не разрушенные церкви закрыты и переоборудованы в склады и т.п., колокола разбиты и переплавлены, огромное количество бесценных предметов искусства было уничтожено, причем часто публично, демонстративно. Человечество понесло огромные культурные потери. Были уничтожены и ограблены испанскими либералами, большевиками знаменитые собрания произведений искусства кафедрального собора в Толедо, дворца Лирия, знаменитого музея Прадо. Эти рассвирепевшие варвары 20-го века, не разобравшись, в Таррагоне с помощью динамита даже взорвали римскую триумфальную арку, которая простояла до этого масонско-большевикского «прогресса» нетронутой двадцать веков. В рамках этого «просвещения» испанского народа было варварски сожжено 10 тысяч томов из богатейшего собрания кафедральной библиотеки в Куэнке, были организованы публичные сожжения икон, множество прекрасно сделанных статуй апостолов и святых, старинных богослужебных книг. Эту эпоху знаменитый современный финансовый аферист Джо Сорос назвал «эпохой Разума». В результате в этот «период Разума» в Испании было осквернено или уничтожено 411 церквей и совершено около 3000 тяжких преступлений.

Нормальные испанцы были в шоке и ужасе от происходящего в их стране. Необходимо было как-то спасать Испанию, испанский народ, искать какой-то выход из этой жуткой ситуации, и надежда была только на одну силу. В апреле 1936 года в статье «Шум и стиль», написанной в тюрьме, Хосе Антонио Примо де Ривера призывал «Сегодня мы слышим каждый день: "Родина", "Армия", "Антимарксизм", "Тоталитарное государство", "Я объявляю себя фашистом" и т.п. Но всё это словоизвержение, сплошной гам и непонятно, какому математическому закону любви они подчиняются. Всё это больше похоже на приглашение на бал-маскарад, чем на приглашение принять участие в религиозном и военном деле, творить историю».

Аналогичная ситуация были и в Российской империи, когда была последняя надежда на генерала Корнилова и других русских генералов, тогда им не хватило ума и воли навести порядок в их Отечестве; и в современной России, когда при разграблении России в лихие 90-е была одна надежда на военных, но генерала Рохлина мудрёно убили, другого генерала сделали хапужником-«мерседесом», остальные либо трухнули, либо зажрались, и в результате мы имеем в самом богатом на планете государстве: олигархический режим, бедное население и Россию — «дойную корову» для различного вида олигархов и политиков. На эту тему недавно со мной произошел неприятный случай: в кафе в разговоре со своим знакомым я покритиковал нашего президента и главу правительства за то, что они в разгар кризиса вместо того, чтобы построить несколько сот детских садиков (примерно один миллион наших маленьких граждан стоит в длинных очередях в детсад, соответственно один миллион мам не может идти на работу и заработать им немного денег) и что-то ещё полезное народу и стране, — они вывели («стерилизовали») летом 2009 года 20 миллиардов долларов из России в США, в помощь США, которые вокруг нашей страны расставляют свои базы и ракеты. Сидевший за соседним столиком изрядно подвыпивший подполковник, слышавший наш разговор, грозно на меня набросился: «Не смей, негодяй, при мне плохо говорить о моём президенте, которому я присягал!». В общем ситуация вроде бы совершенно ясная, понятная и непростая.

Тогда в Испании, несмотря на кошмарную ситуацию, общее возмущение и недовольство новой властью, военные колебались — исполнять присягу новой власти или рискованно послужить своей Отчизне и своему народу. А Хосе Антонио Примо де Ривера продолжал долбить их совесть, — и в Мадриде 24 июня 1936 года была опубликована его очередная статья — «Письмо испанским военным», это было прямое воззвание к военным вмешаться в политику в стране:

«Есть ли среди вас, испанские солдаты и офицеры сухопутных, военно-морских и военно-воздушных сил, ещё кто-нибудь, кто выступает за невмешательство военных в политику?

Так можно и должно было говорить, когда политика сводилась к борьбе между партиями. Меч военных не призван был решать их проблемы, как правило, не очень высокого уровня. Но сегодня мы имеем дело не с внутренней борьбой. Речь идет о самом существовании Испании как единого целого. Риск сегодня равнозначен иностранному вторжению, и это отнюдь не риторический образ. Чужеродный характер движения, которое охватывает Испанию, выражается в приказах, которым оно подчиняется, в его лозунгах, целях и сути.

Приказы поступают извне, из Москвы, точно такие же, как приказы другим народам. Вы видите, как во Франции в соответствии с советскими инструкциями был образован Народный Фронт, точно по тому же шаблону, как и в Испании.

Вы слышали на улицах не только крики "Да здравствует Россия!" и "Россия — да, Испания — нет!", но и чудовищно бесстыдный лозунг "Смерть Испании!". За такие крики ещё никто не наказан, а за крики "Да здравствует Испания!" или "Воспрянь, Испания!" уже брошены в тюрьмы сотни людей.

Подрыв семьи, замененной свободной любовью, общественными столовыми, облегчением разводов и абортов (вы ещё не слышали, как испанские девушки кричали в эти дни: "Дети — да, мужья — нет!"). Отрицание чести, которой всегда определялись дела испанцев, даже в низших слоях. Разве это Испания? Разве это испанский народ?

Да, если бы речь шла только о преобладании той или иной партии, армия выполнила бы свой долг, оставаясь в казармах. Но сегодня мы находимся накануне того — подумайте об этом, испанские военные! — что Испания может перестать существовать. Если, следуя приказам, вы останетесь нейтральными в битве наших дней, вы можете проснуться однажды утром и увидеть, что Испания, которой вы служили, лишилась главного, постоянного. Это предел вашего нейтралитета: сохранение главного, постоянного, того, что должны пережить разные партии. Когда само постоянство находится под угрозой, вы уже не имеете права быть нейтральными. Тогда пробьёт час, когда ваше оружие должно вступить в дело, чтобы спасти фундаментальные ценности.

Самым печальным в новейшей истории русской армии был тот день, когда её офицеры, нацепив красные банты, предложили свои услуги революционным властям. Вскоре после этого к каждому офицеру был приставлен коммунистами "политический комиссар", а ещё позже многие из них были расстреляны. Вследствие этой капитуляции русских военных Россия перестала быть частью европейской цивилизации. Хотите ли вы такой же судьбы Испании?».

И перед тем, как испанские коммунисты и демократы расстреляли Хосе Антонио Примо де Ривера за его убеждения, патриотизм, инакомыслие, за плюрализм мнений, он всё-таки успел достучаться до военных. Последней каплей терпения и решительности военных было убийство испанскими большевиками 13 июля 1936 года лидера интеллектуалов консервативной направленности адвоката Хосе Кальво Сотелло. И испанские генералы решились на то, на что не смог решиться летом 1917 года генерал Корнилов и другие русские генералы, переживающие за кошмарную ситуацию в России в тот период. Антиправительственный мятеж разработал генерал Эмилио Мола, а после его загадочной гибели осуществили мятеж другие генералы под предводительством генерала Франко.

Правый мятеж начался 17-18 июля 1936 года вдали от Испании, где умы солдат и офицеров не были замутнены большевикской пропагандой — в испанских колониях: в Марокко, на Канарских и Балеарских островах. 18 июля 1936 года радиостанция Сеуты передала условный сигнал-фразу начала мятежа: «Над всей Испанией безоблачное небо». В тот же день под руководством генерала Мола началось выступление мятежников на севере Испании, в Наварре, Старой Кастилии. Одновременно мятежники выступили также в Барселоне, Севилье, Сарагоссе и других городах. Через два дня, 18 июля, завязались бои мятежников с мадридской рабочей милицией и войсками, оставшимися верными большевикскому правительству. Для поддержки республиканского правительства в Мадрид прибыл вооружённый отряд астурийских горняков.

Генерал Франко в своих выступлениях подчеркивал, что он и его соратники ведут не только освободительную войну, но и религиозную — «Мы, все, кто ведет сражения — солдаты Бога, и мы сражаемся не против людей, а против атеизма и материализма», это — «крестовый поход за освобождение Испании от безбожных московских орд».

Вначале мятеж военных проходил неудачно. Восставшие гарнизоны Мадрида, Барселоны, Валенсии, городов Астурии и страны Басков были сразу блокированы верными правительству частями и рабочими отрядами, одни были разоружены, другие уничтожены. Особенного накала события достигли в столице Каталонии. Немалые потери понесло в первые дни восстания и руководство мятежников, — фактический глава мятежа генерал Санхурхо погиб в авиационной катастрофе, после его гибели мятеж возглавил генерал Франко. Во время уличных боев в Барселоне был убит командующий гарнизоном генерал Годед. Но затем испанские белогвардейцы при большой поддержке местного населения стали теснить испанских большевиков.

Обе стороны жестоко расправлялись со своими противниками: одни за Отечество и свой народ, другие традиционно — за пресловутую свободу, братство и равенство, но испанские большевики и масоны не забывали расправляться со своими идеологическими соперниками. Например, 14 сентября 1936 года в леволиберальной газете "The New York Times" была опубликована корреспонденция из Испании, автор которой сообщал, что в городке Эль Саусейо в Севилье он видел тело священника — отца Хосе де ла Кора, распятое кверху ногами на дверях храма. А 24 июля 1936 года в Мадриде коммунисты, масоны и одурманенные ими рабочие выволокли на улицу трех прятавшихся монашек сестер-кармелиток и с криком: «Монашки! Расстрелять!» — набросились на них и их тут же убили. А священника Антонио Диасодель Мораль из городка Сьемозуэлос казнили по «испанскому большевикскому варианту» — бросили в загон к боевым «торреадорным» быкам, которые его раздавили и растерзали, после чего торжествующий комиссар, копируя обычай матадоров, отрезал ухо поверженного мученика.

Глава одной из марксистских партий Андрес Нин открыто говорил 8 августа 1936 года: «В Испании было множество проблем, в том числе проблема церковная. Ее мы решили полностью: мы отменили священников, церкви и богослужения». Только в промежутке с 19 по 31 июля в Испании были таким образом «отменены» жизни 733 человек, в августе же — более 1650, в том числе девять епископов. Всего в период Гражданской войны были убито испанскими коммунистами, троцкистами и анархистами 7937 лиц духовного звания: 12 епископов, 283 монахини, 5255 священников, 2492 монахов и 249 послушников. Только за один день 6 ноября 1936 года во время массовой казни в Мадриде было расстреляно более 200 священников, монахинь и семинаристов, одновременно в этот день испанскими большевиками было казнено около 2400 политзаключенных.

Вскоре после разгара гражданской войны в Испании между испанскими большевиками и испанскими патриотами-фашистами со всех сторон различные силы бросились в Испанию на помощь своим единомышленникам — итальянские и немецкие националисты, фашисты на помощь своим единомышленникам под лозунгом «Мы не хотим коммунистической Испании», а марксисты, коммунисты, анархисты, социалисты всех мастей, и идейные евреи — на помощь к своим агрессивным интернационалистам-«космополитам». Естественно, за испанских коммунистов переживало руководство страны, строящей коммунизм, — СССР, хотя Сталин со времен конфликта с Англией 1926-1927 гг. активно не участвовал в «красных» революциях и не продвигал идею «мировой революции». И за испанских коммунистов и масонов переживало новое руководство Франции, где весной 1936 года на выборах победил местный Народный фронт, за которым стояли те же силы — коммунисты, масоны, анархисты, социалисты и т.п., а во главе французского правительства стал товарищ со знакомой фамилией — Л. Блюм; британское посольство в Париже отправило в Англию доклад о «советизации во Франции».

Муссолини послал в Испанию около 130 тысяч своих солдат, Гитлер послал на помощь свои корабли, авиацию и специалистов, а Сталин послал своих 600 военных советников-специалистов, оружие, танки, самолеты, летчиков, танкистов, диверсионные подрывные отряды. К тому же на помощь испанским коммунистам различными путями прибыли в Испанию 35 тысяч добровольцев разного левого окраса из 53 стран по линии Коминтерна. Многие советские бойцы демонстрировали доблестное мужество и достигали впечатляющих результатов на фронтах Испании, например, летчик «Пабло Паланкар» — он же Павел Рычагов (1911-1941) с октября 1936 г. по февраль 1937 г. сбил шесть вражеских самолетов.

Неожиданно в СССР стала актуальной, популярной написанная в 1926 году Мойшей Шейнкманом-«Светловым» песня «Гренада». Приехавший из провинции в Москву пользоваться плодами революции, победой своих соплеменников воодушевленный М. Шейнкман шагал по Москве и увидел ресторан с оригинальным романтическим названием «Гренада», — и тут мечтавшего о «мировой революции» и о такой же власти над всей планетой, как над Россией, молодого троцкиста-ленинца «понесло» вдохновение:

Братишка! Гренаду

Я в книге нашел.

Красивое имя,

Высокая честь —

Гренадская волость

В Испании есть!

Я хату покинул,

Пошел воевать,

Чтоб землю в Гренаде

Крестьянам отдать

Прощайте, родные!

Прощайте, семья!

«Гренада, Гренада,

Гренада моя!»

«Братишка» Шейнкман-«Светлов» в 1926 году и не предполагал — как ему через 10 лет здорово повезет, как история ему подфартит с Испанией.

По обе стороны в испанском конфликте участвовали русские изгнанники — белогвардейцы: и в армии Франко было много белогвардейских офицеров и казаков, списки которых можно без труда найти сегодня в интернете, и в коммунистических отрядах были белогвардейцы из французского «Комитета возвращения на Родину», которые пытались выслужиться перед Советской властью и «заслуженно» вернуться в Красную Россию.

Сталин вмешался во внутренние дела Испании по причине, которую озвучил, выступая на пленуме 26 ноября 1936 года, нарком иностранных дел Валлах-Литвинов: «Наши враги утверждают, будто мы добиваемся создания на Пиренейском полуострове коммунистического советского государства, которое мы намерены даже включить в Советский Союз. В случае с Испанией мы имеем дело с первой крупной вылазкой фашизма за пределы его родины. Если бы эта попытка удалась, то не было бы никаких гарантий от повторения её в более обширном масштабе в отношении и других государств».

Это было сказано в узком кругу, а не в газетах для масс. То есть — в данном случае не шла речь об очередной попытке распространения «мировой революции», а о попытке остановить распространение противоположной марксизму идеологии патриотического сплочения — фашизма. А с прагматичной точки зрения понятно, что Сталин в этой испанской заварушке хотел подольше задержать Гитлера и его союзников, интенсивно готовясь к грядущей войне. Если бы Гитлер не отвлекался на противоборство в Испании до 1939 года, если бы, например, фашисты победили бы в Испании в 1936 году, то многие последующие действия Гитлер совершил бы намного раньше.

Немаловажным для Сталина было также поддержать в Испании своих по идеологии под лозунгом: «Мы не хотим фашистской Испании» и выполнить свой «интернациональный долг». В то время советские газеты писали: «Освобождение Испании от гнета фашистских реакционеров не есть частное дело испанцев, а общее дело всего передового и прогрессивного человечества».

И если бы Испания стала социалистической, стала на путь построения коммунизма, то понятно, что это обрадовало бы Сталина, и СССР было бы немного легче на международной арене. Эту карту «советизации» активно разыгрывали в фашистских странах и антикоммунисты различных стран — внушая «массам» и пугая общественность, что СССР ведет крайне агрессивную политику «мировой революции», стремится советизировать Испанию и всю планету. Лица полпреда СССР в Испании М. Розенберга и проводившего операции в Испании начальника Разведупра Генштаба Шимона Урицкого лишний раз напоминали о «мировой революции». Да и свои товарищи из Коминтерна своими бравыми высказываниями иной раз заставляли оправдываться, например, как во время беседы в 1936 году Сталина с американским журналистом Роем Говардом,

Говард: «Но разве американские делегаты Броудер и Дарси не призывали на 7-м Конгрессе Коминтерна, состоявшемся в прошлом году в Москве, к насильственному ниспровержению американского правительства?»

Сталин: «Признаюсь, что не помню речей товарищей Броудера и Дарси. Совершенно неправильно было бы считать Советское правительство ответственным за деятельность американских коммунистов».

Говард: «Да, но этот раз речь идет о деятельности американских коммунистов, имевшей место на советской территории, в нарушение пункта 4-го соглашения Рузвельт-Литвинов».

И эта поднятая шумиха по поводу угрозы советизации сильно мешала Сталину сплотить международный блок против Гитлера, вернее — «советизация» была для лидеров различных стран веским мнимым поводом не мешать Гитлеру осуществлять симпатичные для них его «восточные» убеждения и планы. Чтобы как-то минимизировать видимое присутствие большого советского контингента в Испании всем офицерам, солдатам, советникам были даны испанские псевдонимы, сам Сталин, чтобы скрыть непосредственно своё участие в этой истории шифрограммы подписывал псевдонимом — «Иван Васильевич». В своём выступлении на расширенном заседании Военного Совета 2 июня 1937 года Сталин отметил: «Тухачевский и Уборевич просили отпустить их в Испанию. Мы говорим: "Нет, нам имен не надо. В Испанию мы пошлем людей малоизвестных". Посмотрите, что из этого вышло. Мы им говорили — если вас послать, все заметят, не стоит. И послали людей малоизвестных, они же там чудеса творят. Кто такое был Павлов? Разве он был известен? Штерна вы знаете? Всего-навсего был секретарем у товарища Ворошилова. Я думаю, что Штерн не намного хуже, чем Берзин, может быть, не только хуже, а лучше. Вот где наша сила — люди без имени».

В истории с Испанией для Сталина был ещё один немаловажный фактор — личный враг Бронштейн-Троцкий, который уже давно пытался на левом поле за пределами СССР захватить пальму первенства, лидерства, а в Испании у него было много сторонников, которые занимали весьма активную позицию. Поэтому для Сталина было немаловажным в Испании потеснить Троцкого, не дать ему заработать на испанских событиях авторитет и популярность, а при удобном случае — и дискредитировать его и его сторонников, и сохранить за собой доминирующее влияние на левом поле.

Сталин несколько месяцев наблюдал за ситуацией в Испании и в октябре 1936 года решился на вмешательство во внутренние дела этой страны. В соответствии с решением Лиги Наций Сталин 26 августа запретил экспорт военного снаряжения в Испанию. Но поскольку Италия и Германия это решение игнорировали, как и требования начавшей работать 9 сентября 1936 года в Лондоне «Комиссии по невмешательству», которая пыталась предотвратить превращение войны в Испании в очередную общеевропейскую войну, и активно поставляли в Испанию своих солдат и оружие, то 24 октября 1936 года правительство СССР заявило, что не может себя считать «связанным соглашением о невмешательстве».

Как события в Испании повлияли на ситуацию внутри СССР? В секретном отчете о троцкизме, составленном аппаратом Коминтерна в ноябре 1935 года, говорилось: «Троцкисты пользуются значительным влиянием в социалистическом союзе молодежи, насчитывающем якобы 50 тыс. членов. Троцкизм оказывает также значительное влияние на левых социалистов, близких к Кабальеро. В Каталонии рабоче-крестьянский блок, возникший в результате объединения троцкистов с группой Маурина, насчитывает 2500-3000 членов. Здесь троцкисты опираются на профсоюзы».

Из этого документа следовало, что в Европе троцкисты выглядели уже серьёзной силой, например, коммунистов в Испании было примерно 20 тысяч, то есть — более чем в два раза меньше, чем троцкистов. Поэтому неудивительно, что во время войны в Испании Троцкий умудрился организовать мятеж в Барселоне. Коммунисты-троцкисты в Испании выступали как отдельная самостоятельная сила и часто поступали наперекор и против коммунистов-сталинистов. Троцкист Андерс Нин организовал и возглавил «Рабочую партию марксистского объединения» — по-испански «ПОУМ». Как отметили в своём исследовании М. Сейерс и А. Кан — поумовцы действовали, как когда-то действовали против русской армии в Первую мировую войну масоны, бундовцы и большевики — «срывали перевозку припасов республиканской армии и саботировали военные операции на фронте». Кстати, в случае нападения на СССР и войны была опасность, что точно также троцкисты могли себя вести и в СССР. И Сталин фактически открыл в Испании ещё и второй фронт — против троцкистов, на котором порою кипели более ожесточенные сражения, чем против фашистов.

О французском коммунисте-сталинисте Марти Андре (1886-1956) исследователи истории В.А. Торчинов и А.М. Леонтюк в книге «Вокруг Сталина» (СПб, 2000 г.) отметили: «Марти — один из руководителей расправ над подлинными и мнимыми троцкистами, воевавшими на стороне республиканской армии в составе интербригад. Он даже получил прозвище "палач из Альбасете" (испанский город, где находилась штаб-квартира эмиссаров Коминтерна). В романе «По ком звонит колокол» Э. Хэмингуэй писал о деятельности Марти по истреблению интернационалистов:

"У него мания расстреливать людей. Этот старик столько народу убил, больше, чем бубонная чума. Он убивает. Троцкистов, Уклонистов. Когда мы были в Эскуриале, так я даже не знаю, скольких там поубивали по его распоряжению. Расстреливать-то приходилось нам. Каких только национальностей там не было."

По мере советского проникновения в Испанию там, по существу, развертывались две гражданские войны. Одна — официальная война республиканцев с франкистами и вторая — тайная война против всех, кто разделял антисталинские настроения и не был склонен безоговорочно подчиняться приказам советских и коминтерновских комиссаров, подобных Марти, Орлову (Фельбину), Эйтингону». Своими кровавыми расправами над интернационалистами в Испании «прославились» также коммунисты-сталинисты А. Ульбрихт и болгарин Г. Демьянов. Боевиков советских интербригад Эйтингон и Судоплатов использовали затем даже в Мексике в операции против Бронштейна-Троцкого.

Оригинальная ситуация — два разных фронта и три воюющие между собой силы. Днем интернационалист рисковал своей жизнью и стрелял в сторону испанских патриотов-фашистов, а вечером его расстреливали за неосторожно высказанную фразу свои.

Беспощадное взаимоуничтожение внутри либерально-демократической тусовки внесло неразбериху в умах, потери политической ориентации, разочарования и дискредитацию среди «своих» и среди испанского народа; и это было одной из серьёзных причин проигрыша испанским патриотам, испанским белогвардейцам.

После возвращения испанских бойцов, в том числе и сталинских палачей, в СССР их ждал недовольный проигрышем Сталин, недоверие, подозрительность на предмет заражения сознания крамольными мыслями, и соответственно — проверки, следствия, пытки, расправы, расстрелы, лагеря; мало советских «испанцев» выжило.

Что касается Марти Андре, то он, вернувшись в СССР, умудрился «завалить» своим доносом сталинского гиганта пера — преданного холуя Мойшу Фридлянда-«Кольцова».

Сотрудник ОГПУ-НКВД в ранге генерала, доверенное лицо Сталина Лейба Фельбинг — он же — «А.М. Орлов» и он же — «Л.В. Никольский» — и он же затем предатель и перебежчик отличился в Испании не только кровавыми расправами над интернационалистами-троцкистами, но операцией с испанским золотом; идея — идеями, а если подвернется золотишко, тем более в объеме государственного запаса, то как тут убежденным материалистам пройти мимо.

В сейфах Мадрида хранился четвертый на планете по величине золотой запас Испании в золотых слитках, по тем временам на огромную сумму — примерно 800 млн. долларов США. Часть этого золота была потрачена испанскими большевиками на закупку у Блюма во Франции оружия, танков и самолетов. Остальная часть золота — 600 тонн была романтически спрятана от испанских правых патриотов в пещере у моря около города Картахена. Сталин предложил испанскому республиканскому правительству перестраховаться — и на всякий случай взять на хранение это золото, и оно согласилось. После чего реализацию этой важной деликатной операции Сталин возложил на Фельбинга-«Орлова».

В шифрограмме от имени «Ивана Васильевича» — предусмотрительный Сталин советовал Фельбингу: «Если испанцы потребуют расписку в получении груза, откажитесь это сделать. Назначаю вас лично ответственным за эту операцию». Из этого напрашивался вывод, что Сталин не собирался это золото возвращать.

Три ночи под охраной советских танкистов, переодетых в испанскую форму, золото в грузовиках (7900 ящиков, каждый ящик по 145 фунтов) перевозили в порт и грузили на советские корабли, которые из Картахены поплыли в Одессу. Смекалистый Орлов-Фельбинг вывез 600 тонн испанского золота под именем Блэкстоуна — представителя нацбанка США. 6 ноября 1936 года четыре корабля с золотом благополучно приплыли в Одессу. Фельбинг за эту операцию был награжден орденом Ленина.

В гражданской войне в Испании СССР участвовал до весны 1939 года. Прочитав телеграмму из Испании от С.Г. Марченко, в которой сообщалось: «Практически значительная часть прибывшего оружия попала в руки противника», Сталин 3 февраля 1939 года написал Ворошилову: «Нужно прекратить посылку оружия», вскоре стали выводить оттуда и многочисленных «советников».

В общем, — хотя Сталин и проиграл в Испании, но в накладе не остался, плюс ценный опыт, плюс задержка в испанской заварушке экспансии Гитлера на три года. Опыт, выводы касались не только военных, внешнеполитических вопросов, но и внутри СССР. Анализируя события в Испании, Сталин осознал потенциальное существование в СССР двух опасных для него «пятых колон» — партийной-троцкисткой и патриотической, к которой относилась большая часть народа и часть руководителей и чиновников партийно-советского аппарата. В отношении первых понятно, — после начала борьбы в ходе войны в Испании сталинистов против троцкистов, борьба с троцкистами в СССР предсказуемо приняла ещё более ожесточенный характер. Естественно наблюдалась закономерность в любой стране: на фоне начавшейся борьбы против троцкистов — оживлялась противоположная им сила — патриоты, правые. Это только в современной России «сверхмудрые» радикальные левые во главе с Гозманом, Немцовым, Павловским и пр. решили издевательски всё всем запутать — и назвали себя «правыми», чтобы якобы быть ближе к православию, правде и правоте и заодно занять совершенно не их место, чтобы закономерно задержать в России возникновение организованных настоящих правых сил.

Сталин прекрасно понимал эту огромную непредсказуемую силу среди населения, которой так боялись сразу после 1917 года Бронштейн и Ленин, которая, в случае её организации могла быть мощной силой, но таковой не была — потому что для её организации не хватало талантливого вожака, лидера (как в известной песне — «им вождя недоставало»), а их то как раз и не было, потому что им даже не давали выделиться, пытались определить потенциальных заранее и расстреливали их по мудрому для агрессора принципу — «убей лучшего из них», обезглавь и сам руководи чужой аморфной, безвольной «массой», будь её «чужой» головой и получай все вытекающего от этого преимущества и выгоды, в современной России — её огромные общенародные природные ресурсы, которые являются синонимом огромных денег, огромного богатства. Причем в наше время даже не надо убивать народных лидеров, — достаточно не дать им эфир, под любым бюрократическим предлогом не дать им зарегистрировать свою партию; помешать, чтобы избрали в какой-то властный орган — и происходит нейтрализация, «засушка» и «заморозка» на корню, на стадии «ранней вегетации», — гуманность «передовых мягких технологий» современных либерал-демократов. А глупый народ под дешевое пиво потешается, — увидев по телевидению ловко состряпанный «компромат» типа — «Крестный батька — 1, 2, 3» и т.п.

А в Испании в середине 30-х 20-го века такая правая сила не только среди патриотически настроенных военных, но и среди населения смогла организоваться и оказать решающее влияние на события в стране, на её судьбу. Именно об этих единомышленниках, сторонниках франкистский генерал Кейпо де Льяно гордо говорил: «Четыре колонны идут на Мадрид. А пятая колонна встретит нас приветствием в самом городе». Так и возникло понятие «пятой колонны», которое затем, благодаря левой прессе и пропаганде, получило сугубо нарицательный ярлык, а затем по малограмотности некоторых товарищей удачно получило и универсальное применение — «пятая колонна Запада», «США», «Израиля» и т.п.

Сталин старался балансировать, не допустить усиление в СССР обеих партийных «колон»: троцкистской, в основном представленной евреями, и патриотической, в основном представленной русскими. Без этого понимания трудно понять некоторые действия Сталина и в 1937-1938 гг., когда он позволил обоим «колоннам» существенно перебить друг друга, и, кстати, это касается якобы бессмысленного убийства Сталиным после войны большой группы талантливых сугубо русских руководителей в «ленинградском деле». И конечно многого не понять, если исходить из позиции некоторых особо фанатичных сталинистов, что с самого начала революционной борьбы, с 1898 года Сталин был русским и к тому же — русским патриотом.

Как мы убедились — к началу 1937 года ожесточению борьбы с троцкистами в СССР способствовали внешнеполитические факторы: испанский и германский. 29 ноября 1936 года руководитель ленинградской партийной организации А. Жданов, выступая на очередном пленуме, подчеркнул возросшую внешнюю угрозу СССР с северо-запада, — якобы Гитлер, не договорившись с Польшей, решил договориться с враждебно настроенными к СССР Финляндией, Эстонией и бывшей вотчиной немецких баронов — Латвией, Жданов подчеркнул, что в этих странах «разжигаются чувства вражды к СССР и делаются приготовления для того, чтобы представить территорию своих стран для агрессивных действий со стороны фашистских держав». И якобы подтверждением этих слов был обстрел советской территории со стороны Финляндии 29 и 30 октября 1936 года. А на Дальнем Востоке у границ СССР «шалила» Япония. Обстановка грядущей войны нагнеталась вокруг СССР и внутри СССР, и в этой ситуации любому лидеру страны до начала войны хотелось бы спешно нейтрализовать внутренних врагов.

Молотов в беседе с Чуевым пытался оправдаться, объяснить репрессии: «...террор, который был проведён в конце 30-х годов, он был необходим», чтобы «обеспечить надёжное положение во время войны и после войны». И это его утверждение в полной мере подходит к периоду до 1937 года, и в какой-то мере и после 1937 года, какие события «замутили» ясность этой версии репрессий — мы рассмотрим в следующей части книги.

Троцкистская колонна в СССР после двух лет репрессий над ней не собиралась и далее быть испуганным, загнанным, безвольным хищником, и в 1937 году предприняла определенные действия, которые мы подробнее рассмотрим в следующей части этой книги. На активизацию троцкистской «колонны» в СССР в 1937 году повлияли не только репрессии против них после разоблачений в 1935 и 1936 годах, но и коварный ход Сталина в конце 1936 года — введение новой Конституции, 26 ноября 1936 года начал работу партийный пленум по «установлению окончательного текста конституции СССР»; этот фактор, повлиявший на усиление репрессий в 1937 году, мы рассмотрим в следующей небольшой главе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

У Сталина было несколько серьёзных поводов обновить Конституцию. Во-первых, после завершения коллективизации, то есть после деклассации крестьянства и перевод его в сельхозрабочие, в сельский пролетариат, после «выравнивания» общества наступил благоприятный момент перейти к очередному этапу коммунистического строительства — создавать, воспитывать, сформировать новое коммунистическое общество — общество будущего, о чем мечтал Сталин, когда 30 лет назад впервые взахлеб прочитал работу Жана Батиста Ламарка (это я подробно рассматривал в книге №7 этой серии). Поэтому сразу после завершения коллективизации в 1937 году Сталин стал разрабатывать новую Конституцию в духе формирования новой интернациональной, космополитичной советской нации, нового — советского народа. Напомню, в статье «Марксизм и национальный вопрос» в духе ламаркизма Сталин утверждал:

«Нечего и говорить, что "национальный характер” не представляет нечто раз навсегда данное, а изменяется вместе с условиями жизни, но, поскольку он существует в каждый данный момент, — он накладывает на физиономию нации свою печать». Теперь Сталин переходил к новой фазе развития — «накладывал на физиономию каждой подвластной нации» свою новую единую печать, единое лекало. На Чрезвычайном 8 Всесоюзном съезде Советов 25 ноября 1936 года Сталин объяснял: «Наше советское общество добилось того, что оно уже осуществило в основном социализм, создало социалистический строй, то есть осуществило то, что у марксистов называется иначе первой или низшей фазой коммунизма. Основным принципом этой фазы коммунизма является, как известно, формула: "От каждого — по его способностям, каждому — по его труду"».

Якобы уже не за горами было осуществление утопического коммунистического принципа — «От каждого — по его способностям, каждому — по его потребностям». В аспекте технологии — вдохновляющей надежды и стимула стремиться вверх, — это имело положительное значение. Принятую 8-м чрезвычайным съездом Советов 5 декабря 1936 года Конституцию, прослужившую до 1977 года, называли «Конституцией победившего социализма».

Во-вторых, к 1936 году завершилось структурное создание СССР — окончательно были сформированы все республики и автономии, это мы наблюдали в предыдущей главе. В этом ракурсе изменений Сталин мог, он даже должен был исправить большую ошибку Ленина конца 1922 года при формировании СССР и предыдущей Конституции, и узаконить свой вариант юридической структуры СССР, за который он так упорно боролся с Лениным (это мы подробно рассматривали в книге №7 этой исторической серии). Тем более, что в этот период ничего не мешало ему это совершить, не было никаких рисков и негативных последствий, и даже ситуация широкомасштабных репрессий против троцкистов-заговорщиков в этот период этим радикальным изменениям в Конституции благоприятствовала.

Но Сталин на реализацию своего былого убеждения не пошел, по-моему, из-за того, что он не видел в этом теперь острой необходимости, ибо формальный суверенитет республик и свобода выхода их из СССР крепко, жестко скреплялся его властью, и сомнений в крепости СССР у него не было. Да, — в тот момент сомнений в крепости СССР не было, но Сталин мог перестраховаться и должен был перестраховаться на перспективу — на случай, когда после его смерти этой его мощной личностной скрепы не будет, и в череде правителей СССР появится, даже по теории вероятностей, не говоря уже под воздействие некоторых недоброжелательных внутренних и особенно внешних сил, — некий коварный правитель-разрушитель или «слабое звено, плохой и нерадивый хозяйственник и экономист, некий слабовольный полоумный либерал, загруженный только лицемерными западными ценностями — и легко развалит всю конструкцию СССР, и всю послевоенную конструкцию из дружественных стран около СССР, и все труды Сталина сведет к нулю и даже более того. И такие правители неизбежно появились — «перестройщик» Андропов-Филькенштейн и его говорливый очень посредственного ума выдвиженец М. Горбачев, и чем их правление закончилось — мы были свидетелями.

С учетом этой своей «харизматической» скрепы Сталин при подготовке Конституции 1936 года взял за образец демократичную Конституцию Швейцарии, поэтому и советская Конституция 1936 года получилась, к удивлению многих, — демократичной.

В-третьих, в связи с проблемами управления во время индустриализации, а тем более в связи с раскрывшимся заговором троцкистов во время работы над новой Конституцией, у Сталина в связи с Конституцией появилась ещё одна цель Сталину было непонятно — сколько тысяч оппозиционеров в стране ещё существует? И он решил расправиться с оппозицией по-другому. 10 марта 1934 на совещании Сталин обсуждал вопрос изменения советской Конституции, и уже тогда обсуждалась идея прямых выборов руководителей разных уровней.

Над новой Конституцией Сталин работал сам, приобщая к этой работе Кирова, Молотова и Вышинского, обращает на себя внимание национальный состав помощников и что никого из еврейских «мудрецов», даже Кагановича, к этой работе не приобщал.

Открывшийся 28 января 1935 года пленум постановил: «Принять предложение т. Сталина об изменениях в конституции СССР и направлении: а) дальнейшей демократизации избирательной системы в смысле замены не вполне равных выборов равными, многоступенчатыми — прямыми, открытых — закрытыми».

Сталин знал настроение в народе и хотел очередной раз его использовать, он прекрасно знал, что в свободных выборах народ чужаков, тем более кровавых чужаков, не выберет. Это после развала СССР либерал-демократы, объявляя «свободные» выборы, посмеивались и посмеиваются до сих пор — выберут «наших», благодаря вложенным в выборные политтехнологии большим деньгам или административному ресурсу. А Сталин, посмеиваясь в усы, решил сыграть на другом — использовать настроения народа. Понятно — какой национальности подавляющее большинство избирательных «масс» и какой национальности — большинство «старой ленинской гвардии», составляющие основу бездарных управленцев и тем более троцкисты, и, соответственно, было понятно — кого эти «массы» выберут, а кого не выберут.

Можно зафиксировать исторический момент — с 1936 года с учётом новой Конституции и массовых репрессий троцкистов-заговорщиков многие евреи вполне справедливо, с их точки зрения, стали люто ненавидеть Сталина.

А чтобы новая Конституция считалась народной, полностью легитимной в глазах народа — 30 апреля 1936 года «Первоначальный проект Конституции СССР» был разослан для ознакомления и поправок членам Политбюро и ЦК, а после того как 1 июня Пленум ЦК ВКП(б) рассмотрел базовый проект новой Конституции, — 12 июня проект Конституции был опубликован во всех газетах, передан по радио и издан огромным тиражом — 60 миллионов экземпляров для всенародного обсуждения. В результате было внесено около 2,5 миллионов предложений и поправок в новую Конституцию.

Как непросто создавался текст Конституции, свидетельствует письмо Сталина В. Молотову от 26 сентября 1935 года: «Здравствуй, Вячеслав! Насчет конституции я думаю, что её ни в коем случае не следует смешивать с партийной программой. В ней должно быть то, что уже достигнуто. В программе же кроме того — и то, чего добиваемся».

Повторюсь, в интервью (опубликовано в газете «Правда» от 5 марта 1936 года) американскому журналисту Рою Говарду Сталин объяснял смысл принятия новой Конституции и введение свободных, тайных прямых выборов руководителей — это всё задумано для мирной, бескровной смены власти — опубликовано в газете «Правда» от 5 марта 1936 года: «Эта система не может не встряхнуть слабых, плетущихся в хвосте событий организаций и не может не ударить по обюрократившимся, по оторвавшимся от масс. С другой стороны, эта система облегчает выдвижение новых сил из передовых рабочих, из крестьян и интеллигентов, которые должны прийти на смену отсталым или обюрократившимся элементам».

Б.И. Николаевский в своём критическом «Письме» приводил другие слова Сталина: «Если старые большевики, та группа, которая сегодня является правящим слоем в стране, не пригодны для выполнения этой функции в новых условиях, то надо как можно скорее снять их с постов, создать новый правящий слой. С новой психологией, устремленной на положительное строительство». Эта Конституция, по задумке Сталина, должна была превратиться в мощное оружие по ротации кадров, но, к сожалению, не превратилась. Но в 1936 году никчемного конечного результата ещё не знали и многие нерадивые или жесткие по отношению к населению советские чиновники сильно разволновались и стали лихорадочно искать «пути-выходы», способы решения грядущей проблемы.

А ведь те, кого это касалось, кто должен был в ближайшей перспективе потерять должность, власть и привилегии, а этих советских и партийных чиновников были сотни тысяч, — как они должны были реагировать на эти агрессивные по отношению к ним намерения Сталина? Что им делать — молча, сложа руки, ждать своей участи или в какой-то форме организовать сопротивление? Надеяться на помощь Запада, на «своих» там, апеллировать к Западу через общественных деятелей и писателей они не могли, потому эта «швейцарская» советская Конституция была демократичной. Более того, многие видные деятели признали, что эта сталинская Конституция была самой демократической в мире. Для Запада эта Конституция была даже своего рода сенсацией, они не ожидали от Сталина такого развития парламентаризма в СССР. То есть — Сталин на этой важной акции умудрился ещё заработать на Западе очки. Когда Сталин на 8-м Чрезвычайном съезде Советов 25 ноября 1936 года говорил, что: «Советский Союз будет иметь новую социалистическую Конституцию, построенную на началах развернутого социалистического демократизма», то в данном случае этот «демократизм» в Конституции звучал для многих старых «балластных» ленинско-троцкистских кадров очень угрожающе, тревожно предвещая лишения их райско-коммунистического комфортного положения, благополучия. Как в этой сложной ситуации им защищаться? И в 1937 году закаленные ленинцы и бронштейнцы устроили в СССР «кузькину мать», и мы в следующей главе это будем наблюдать.

В связи с введением новой Конституции заволновались и стали нервничать даже многие высокопоставленные советские чиновники из окружения Сталина, этим можно объяснить тот парадокс, что никто из ближнего окружения Сталина, кроме В. Молотова, не выступил публично в поддержку Конституции.

Вячеслав Молотов 29 ноября 1936 на пленуме вторил Сталину: «Эта (новая) система не может не ударить по обюрократившимся, по оторванным от масс. С другой стороны, эта система облегчает выдвижение новых сил, которые должны прийти на смену отсталым и очиновничимся элементам».

Но, как увидим в следующей главе, «отсталые элементы» не ждали, когда их отправят «на свалку истории», бдительно охраняли свои должности и при малейшей возможности старались ликвидировать потенциальных молодых конкурентов, «новые силы».

А Сталин и Молотов продолжали усугублять ситуацию «троцкистов» и бездарных ленинцев, — в поисках «новых сил», новых талантливых кадров. Молотов, конечно, с согласования со Сталиным или по его инициативе выдвинул довольно необычное по тем временам, революционное предложение:

«Кандидатов в Советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные органы». Для большей убедительности это «революционное», демократическое нововведение на ноябрьском пленуме повторил и А. Жданов:

«Кандидатов в советы наряду с организациями большевистской партии будут выставлять также многочисленные у нас беспартийные организации». По поводу «многочисленности» беспартийных организаций в этот период есть, конечно, большие сомнения. Сталин был уверен в удержании монополии на власть, поэтому пошел на такой необычный, красивый жест. Ожидать, что советские власти дадут выдвинуться многим беспартийным, конечно, не стоило, но как политтехнологический ход, направленный на получение симпатий беспартийных, это предложение было удачным. Для создания благоприятной общественной атмосферы в рамках этого же замысла в 1936 году примерно 1 миллиону советских граждан, ранее осужденных, советская власть вернула избирательные права. И широкомасштабное мероприятие по всему СССР по замене партийных билетов также было задумано не только ради «чистки» заговорщиков-троцкистов, но и для смены неэффективных руководителей, хотя эта мера затронула в основном низовые структуры. В результате этого обмена партийных билетов было исключено из партии, и значит — потеряли перспективу карьеры, более 270 тысяч коммунистов из числившихся в 1934 году 1млн. 874 тысяч членов коммунистической партии. Большая часть этих 270 тысяч обиженных, недовольных, со своими мстительными настроениями к конкретным обидчикам также внесли своими «разоблачительными» доносами вклад в ту кошмарную кровавую «мясорубку», которая творилась в 1937 году.

5 декабря 1936 года Восьмой Чрезвычайный Всесоюзный съезд Советов возобновил работу и одобрил новую Конституцию. Из этой вроде хорошей, полезной «очистительной» затеи Сталина с Конституцией в результате ничего путного не получилось, «пшик», хотя сама Конституция в общем была очень даже симпатичной, ладной и работала многие годы. К. Романенко по этому поводу в своей книге отметил: «Произошли до конца не выясненные события, неожиданно поставившие под сомнение саму идею альтернативных выборов, которую Сталин предложил ещё весной 1936 года». Всё предельно ясно. Реализовать задуманное в атмосфере тотальных репрессий и патологического страха 1937-1939 годов было, конечно, невозможно. И эту атмосферу создал сам Сталин. Всё превратилось в затратную формальность, в некую игру. И уверен, — не собирался Сталин дать вольницу на альтернативных выборах, он прекрасно помнил громкую скандальную историю со свободными выборами в Учредительное собрание в 1918 году и результаты.

Первые выборы в Верховный Совет СССР состоялись 12 декабря 1937 года. «Как известно, на выборах в Верховный Совет СССР в декабре 1937 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало 90 миллионов избирателей, т.е. 98,6% всех принимавших участие в голосовании, а на выборах в Верховный Совет союзных республик в июне 1938 года за блок коммунистов и беспартийных голосовало 92 миллиона избирателей, т.е. 99,4% всех принимавших участие в голосовании» — отметил довольный Сталин в докладе на 18 съезде партии 10 марта 1939 года.

Заканчивая главу, можно подвести итог рассматриваемой темы — задумка Сталина с новой Конституцией провалилась: новая Конституция своей очистительной роли не сыграла и функцию выдвижения народом в руководители талантливых людей не выполнила, выборы превратились в громкую формальность, в бессмысленность и лишнюю трату денег; отрицательный эффект этого — несменяемое «бетонное» застойное руководство СССР в 70-80-х годах, не блещущее интеллектом, и со всеми вытекающими тяжелыми последствиями для империи СССР. Но, то, что из этой затеи Сталина получиться «пшик», — в начале 1937 года троцкисты, различные бездарности в красной элите и жестокие, ненавистные народом, сталинские управленцы ещё не знали, они сильно нервничали и предпринимали жесткие превентивные меры против потенциальных конкурентов, за сохранение своих должностей и благополучия. Дальнейший ход событий рассмотрим в следующей главе.