Кто репрессировал в 30-х: Братья Берманы? Сталин? Или...

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хронологически наблюдая за событиями, за развитием событий мы дошли до рассмотрения самого жуткого периода репрессий 30-х годов 20-го века в СССР. И чтобы в этом периоде правильно разобраться, чтобы понять решения главного творца событий в СССР в этот период, необходимо осознать ситуацию в СССР и вокруг СССР в это время — к концу июня 1937 года. В предыдущей главе мы рассмотрели часть заговора против Сталина — заговор военных-троцкистов, которые были осуждены 14 июня 1937 года. К этому моменту истории в сознании Сталина, многих руководителей СССР, рядовых коммунистов и простых советских граждан наблюдается суммарный, накопительный эффект ряда факторов, способствующих грядущей трагедии: с момента начала раскрытия заговора, с убийства С. Кирова в конце 1934 года, на протяжении двух с половиной лет картина заговора против Сталина непрерывно расширялась по нарастающей, непрерывно высвечивая большое количество заговорщиков среди высокопоставленных партийных, правительственных и советских чиновников, — по политическим делам было осуждено в 1934 г. — 78999 человек, в 1935 г. — 267076, в 1936 г. — 274670 и примерно столько же только за первую половину 1937 года (всего в 1937 году было осуждено по политическим делам — 790258 человек). Причем подавляющее большинство из них были не рядовыми коммунистами, а — «наверху».

Стоит подчеркнуть, что были разоблачены и осуждены не 20 или 50 заговорщиков, а примерно 900 тысяч, — эта огромная цифра и затяжной период разоблачений и репрессий не могли не давить на сознание всех нормальных людей, создавалось впечатление, что огромное количество заговорщиков везде: рядом, вокруг, среди сотрудников по работе, среди соседей и знакомых.

В этой ситуации было закономерным состояние ненадежности, зыбкости, дезориентации, психика была напряжена и взвинчена до предела, и в любой момент рядом мог быть выявлен заговорщик, шпион или в любой момент могли тебя оклеветать и за тобой приехать «воронок». Подозрительность была на максимальном, истеричном уровне. А когда в 1937 году оказалось, что опасным заговорщиком был сам глава грозного НКВД и маршалы Красной армии — полный шок, предельная растерянность, — кому дальше верить, далее можно ожидать каких угодно «сюрпризов» — если уж сам глава НКВД и маршалы, герои Гражданской.

Попутно, в ходе следствий и массовых доносов вскрылась ещё одна неприглядная широкомасштабная картина: очень многие, по идее — самые высоконравственные люди в мире — коммунисты, основные строители неведомого прекрасного Коммунизма, «Поводыри» в светлое Будущее, дорвавшись до власти, неожиданно быстро зажрались, банально заворовались, морально-нравственно разложились, превратились в спесивых властных барчуков-бюрократов с личной прислугой. Причем огромные государственные, общенародные деньги разворовывались не только на какой-то провинциальной базе или в далекой заготконторе, — а в Москве и республиканских столицах, и причем в государственном органе, который должен охранять деньги от разворовывания. Например, из протокола допроса 7 июня 1937 года уже бывшего начальника Финотдела НКВД УССР Словинского Л.Г. мы наблюдаем:

«ВОПРОС: Следствие располагает данными о том, что финансовым отделом НКВД УССР была создана атмосфера систематических подлогов, крупнейших хищений и уголовных преступлений. Предлагается Вам дать чистосердечные показания по этому поводу?

ОТВЕТ: Я должен признать, что финансовая часть (особый фонд) была поставлена так, что создавала почву для тех крупнейших преступлений, о которых я дам чистосердечные показания. Наибольшим источником для преступлений являлся так называемый «особый фонд». В этот фонд, находившийся в распоряжении Циклис А., Финансовый отдел переводил средства по требованию Циклис А. Списывались суммы без всяких оправдательных документов, по актам, составленным Циклисом, Рубинштейном и Евгеньевым, с утверждением Балицким. В 1936 году в особый фонд было перечислено Финотделом свыше одного миллиона рублей. Эти средства шли в основном на содержание Балицкого, его заместителя Канцельсона и приближенных к Балицкому лиц. Я точно не знаю статей расхода этого фонда, т.к. не видел документов. Из слов Циклиса знаю, что содержание особняка Балицкого в месяц, примерно, обходилось в 35000; содержание увеселительного судна «Днепр» официально обошлось около 250000. Из них 200000 дало «Динамо».

В ноябре 1936 г. под предлогом увеличения особых расходов и составление запаса на январь 1937 г. по требованию Циклиса, утвержденному Балицким, было выдано Циклису 200000 рублей. За эти деньги Циклис отчитался в декабре фиктивными рапортами утвержденными Балицким. Я знал, что эти отчеты фиктивные. На эти же деньги Балицкий купил лошадь для подарка кому-то из Московских руководящих работников, кажется, Лурье.

В декабре 1936 г. по предложению Балицкого я выделил 105000 р. по документу (рапорту) Канцельсона с мотивировкой «на испанские операции». Списание этой суммы было проведено как возврат понесенных расходов. Оформлялось списание рапортом Канцельсона, без всяких оправдательных документов. Деньги получил Канцельсон. В декабре 1936 г. по требованию Канцельсона с визой Балицкого из внебюджетных средств, мною было выдано Канцельсону 65000 «на особо секретные расходы». Отчитался Канцельсон обычным рапортом в том же месяце.

Киевский период отличался кутежами, пьянками, развратными оргиями Балицкого и его приближенных лиц. Дело дошло до того, что Балицкий был в интимной связи с женами Шарова, Евгеньева, Семёнова, Мирского и др.»

Вероятно, у многих читателей возникла грустная мысль о какой-то дурацкой круговерти: так жили многие высокопоставленные коммунисты в период застоя перед развалом СССР, так живут и многие современные российские чиновники, которых В.В. Путин и Д.А. Медведев уже 12 лет пытаются либеральными методами призвать к добропорядочности.

Если к предыдущей широкомасштабной картине заговора прибавить ещё и эту широкомасштабную картину морально-нравственного разложения советской элиты, то можно представить, — что творилось в голове и в душе аскета и бессребреника Сталина, какое негодование и злость, и который уже изрядно устал тянуть в одиночестве управленческую работу в стране.

Из внутренних факторов, сильно испортивших настроение Сталина в этот период, следует отметить результаты проведенной в январе 1937 года переписи населения, которая сопровождалась довольно обширным опросом. К вопросу — сколько «масс» и какого качества, особенно после тяжелой коллективизации, Сталин подошел очень серьёзно. Как отметил в третьем издании «Азбуки статистики» В.Н. Старовский: «По инициативе товарища Сталина проводится Всесоюзная перепись населения 1937 г. Товарищ Сталин принимал личное участие в редактировании бланка переписи».

И председатель Мособлисполкома Н.А. Филатов, выступая на совещании районных уполномоченных-инспекторов нархозучета 3-15 октября 1936 г. и посвященном грядущей переписи, угодливо отметил: «Вождь народов нашей страны товарищ Сталин лично занимался редактированием переписного листа и благодаря этому бланк получился очень кратким, ясным и глубоко содержательным». Вот это глубокое содержание результатов переписи по количеству и качеству «масс» и ясность привела Сталина в негодование. Поэтому ещё до того, как 16 мая 1937 года результаты переписи были представлены в ЦК ВКП(б) и Совнарком, а Сталин узнал о них намного раньше, начались репрессии работников ЦУНХУ — «вредителей» и «врагов», проводивших перепись. 5 апреля 1937 года были отстранены от должностей начальник отдела учета промышленности ЦУНХУ А.И. Кристин, начальник отдела учета городского хозяйства Э.М. Беттельгейм, зам начальника отдела учета капитальных вложений и индустрии И.О. Дик, консультант при начальнике ЦУНХУ В.А. Зайцев и другие. В чем причина недовольства и такой бурной реакции? Далее дотошный читатель, чтобы точно всё понять, может взять бумагу, ручку и калькулятор, лучше самому всё проверить, никому не доверяя, а Ю. Мухин об этом принципиально никогда не расскажет правды.

Перед пиком трагической коллективизации 27 июня 1930 года Сталин в докладе XVI съезду отметил как доказательство торжества социализма, верно выбранного пути сильный демографический рост в СССР: «...ежегодный прирост населения составляет у нас более 3 млн. душ». И в самом деле наблюдался быстрый прирост населения, который в основном обеспечило возрождавшееся в нэповский период крестьянство. Но понятно, что в период жестокой коллективизации — Гражданской войны в СССР против крестьян произошла большая «убыль» населения — примерно 8 миллионов, и понятно, что в последующие годы трагические последствия преобразования крестьян по теории К. Маркса («Принципы коммунизма») неизбежно снизили рост населения СССР. А хитромудрый Сталин в конце 1933 года, то есть — в конце коллективизации, демонстративно провел перепись населения — чтобы показать, что за период коллективизации никакой убыли «миллионов» не было, и в результате этой «правильно» проведенной переписи населения в конце 1933 года в СССР «насчитали» 168 миллионов человек. А с учетом того, что последняя перепись, проведенная без всяких «премудростей» в конце 1926 года, выявила 147 миллионов человек, то обе цифры сочетались хорошо: за 7 лет прирост населения — 21 миллион, то есть к концу смертельного 1933 года сохранился прежний высокий темп прироста населения в СССР. Всё «тип-топ», «гладко» и Сталин этой переписью населения был доволен. Соответственно через три года — к 1937 году по «математике» Сталина должно было прибавиться 9 миллионов человек, и население должно было достичь 177 миллионов человек.

Но в 1937 году перепись населения организовывали уже совсем другие чиновники, и повторно от сильно занятого Сталина установку на «правильную» перепись не получали, а ещё и отвлеченные захватывающими разоблачениями заговорщиков на этот раз провели перепись честно и насчитали не теоретические 177 миллионов, а — реальные 162 млн. жителей в СССР. Конфуз вышел большой, скандальный; раздражение и негодование Сталина бестолковыми подчиненными можно понять; Сталин продолжал «расхлебывать» в разных вариантах свою ошибку с коллективизацией. Без труда можно было высчитать, что перепись населения в 1933 году была умышленно сфальсифицирована, и население СССР в 1933 году составляло не 168 миллионов человек, а примерно — 156-157 миллионов. Сталин знал реальную картину, поэтому, чтобы улучшить демографические показатели в стране, и ввел в 1936 году строгий запрет на аборты.

Ожидаема и реакция Сталина на этот «прокол», позорный конфуз — репрессии занимающихся переписью — «бестолковых» честных старательных организаторов и работников, внезапно ставших «врагами народа». Сталину пришлось объявлять эту перепись «фабрикацией» врагов, «фашистской ложью» и т.п. и провести большую кампанию в СМИ по правильному «напылению» сознания «масс», — советские газеты в тот период писали: «Враги народа сделали все для того, чтобы извратить действительную цифру населения». Затем, соответственно, объявление Совнаркомом 25 сентября 1937 года этой переписи недействительной. Соответственно, и созданная по этому поводу комиссия Яковлева в своём заключении подчеркнула: «Перепись была проведена вредительски, имея предвзятой задачей доказать фашистскую ложь о смерти в СССР от голода и эмиграции из СССР в связи с коллективизацией нескольких миллионов человек». Этот тот случай, когда, перефразировав, можно сказать: на лжецах и шапка горит.

Стоит заметить, что повторная перепись населения СССР в 1939 году, «действительная», с «поправкой» на конфуз 1937 года, насчитала с «натяжкой» — 170,6 миллионов человек, и даже эта цифра — только подтверждает наши вычисления и «премудрости» Сталина.

Но это были ещё не все неприятности Сталина с переписью 1937 года, был ещё один удручающий его качественный показатель — как показала перепись, анкетирование населения — 56,7% лиц старше 16 лет или — 55,3 млн человек назвали себя верующими, и это несмотря на непрерывную многолетнюю атеистическую пропаганду, разрушение и закрытие храмов и репрессии священников. Стоит отметить, что, во-первых, несмотря на эту пропаганду, запугивания и репрессии так много человек в СССР не побоялось признаться в религиозности, в своей вере в Бога. А во-вторых, если учесть, что по причине запугивания, репрессий, трагического опыта большая часть населения поступила осмотрительно, осторожно — и не сказала правды, не призналась в своей религиозности, дабы избежать неприятностей, то количество верующих в СССР после 20 лет Советской власти составляет примерно 80% (120-130 миллионов); — это определенная часть городских рабочих, в основном из недавних крестьян, и почти все жители сельской местности, бывшие крестьяне.

То есть, весь 20-летний богоборческий, сатанинский труд коммунистов был почти зря. Это неприятное для Сталина открытие означало не только многозначительный злобный взгляд в сторону бывших крестьян, но очередные гарантированные репрессии против остатков православных священников — духовного оплота верующих.

Закономерным было и продолжение репрессий против чиновников — организаторов переписи, на этот раз самых высоких: 23 мая 1937 года руководитель переписи И.А. Краваль был снят с должности, уволен из ЦУНХУ и «логически» — расстрелян в сентябре 1937 года.

Новый начальник ЦУНХУ И.Д. Верменичев 25 мая созвал совещание начальников отделов и заявил: «Мы не можем сказать, что враги народа, которые сидят в ЦУНХУ, все разоблачены. Аппарат большой — 800 человек, враги есть и начальники отделов должны внимательно к этому относиться. Это дело не только отдела кадров и партийного комитета. Этим делом должен заниматься весь коллектив». «Коллектив», чтобы отвести от себя опасность, внимательно посмотрел из Москвы во все стороны необъятной страны; и с июня 1937 года репрессии обрушились на работников всех республиканских ЦУНХУ, «врагами» оказались: начальник ЦУНХУ РСФСР М.М. Мудрик, Казахской ССР — М.С. Саматов, полностью разгромлено руководство ЦУНХУ многострадальной Украины и т.д. — по всей стране многие сотни невинных жертв в системе народнохозяйственного учета.

А поскольку в долгой гневной опале у Сталина была вся система учета, и результаты переписи «задним ходом» уже трудно было изменить, то и новый старательный руководитель ЦУНХУ И.Д. Верменичев в конце 1937 года был арестован и расстрелян. Дошло до того, что в довоенные годы от этих «статистических» — расстрельных должностей советские чиновники отмахивались с ужасом изо всех сил, как от Смерти, и возникла серьёзная кадровая проблема в системе учета. Анекдот — «Существуют три степени лжи: ложь, наглая ложь, и статистика» — уже смех не вызывал.

Ко всем перечисленным выше в этой главе сталинским неприятностям 1937 года, к факторам, вызвавшим у него сильное раздражение, негодование, озлобленность и жестокость, следует добавить ещё и личный фактор — Сталин потерял многих старых друзей и близких ему людей: Кирова, Енукидзе, Горького, Орджоникидзе, вторую жену, а 4 июня 1937 года скончалась горячо любимая им мать, на похороны которой в связи с «делом военных заговорщиков» он даже не смог приехать. По этому поводу циничный еврейский историк Э. Радзинский не преминул поёрничать:

«Так ушла из жизни упрямая КэКэ, не простившая Сталину милого Сосо, убитого революционером Кобой». Талант этого любимца властей, «Чубайса истории» — даже из простой человеческой трагедии скомкать лепешку из дерьма и злорадно швырнуть в Сталина — отвратительно коробит.

Несомненно — Сталин к концу июня 1937 года был пронзительно одинок, сильно уставший, раздраженный, сильно озлобленный, подозрительный и встревоженный нарастающей внешней угрозой с обеих сторон. С одной стороны — с западной, с 1937 года Гитлер стал открыто готовиться к войне. К тому же в этом году между СССР и Германией развернулась дипломатическая «консульская война», — Гитлер демонстративно закрыл 5 своих консульств в городах СССР, а Сталин в ответ 2 из 4-х в Германии. А с другой стороны — восточной, продолжала угрожать воинственная Япония, руководство которой решило, что Сталин, продав в 1935 году им КВЖД после их военных провокаций на границе в 1933-1934 годах, дал слабину, и продолжало наглеть. Поэтому Сталин всеми мерами укреплял обороноспособность страны, и не случайно.

16 июня 1937 года в СССР был объявлен выпуск Займа обороны СССР. И в своих опасениях Сталин был прав, — в следующем году Гитлер, играя «мускулами», присоединил к Германии Австрию, став после этого ещё мощнее; а Япония в следующем году решила попробовать «на зуб» СССР, и в июле 1938 года её войска атаковали границу СССР в районе сопки Безымянная и озера Хасан.

Более организованный характер приобретало за границей Белое движение. С целью его ослабления 22 сентября 1937 года в Париже был похищен и убит глава Российского Общевоинского Союза генерал Евгений Миллер.

Поэтому закономерно, что к агрессивному постулату Сталина, озвученному им на 15 съезде в 1930 году — «Репрессии в области социалистического строительства являются необходимым элементом наступления», остро добавился вопрос — кто в случае войны будет «пятой колонной», кто будет внутренним врагом, кто будет вредить, саботировать или даже заниматься террором? Ответ на этот вопрос был прост: кроме троцкистов, злобно поглядывали в сторону Сталина многие миллионы крестьян, ведь после многолетнего кровавого раскрестьянивания прошло всего-то 4 года.

«Достаточно хорошо зная русскую действительность, я довольно ясно представляю себе, что будет делаться в России на второй день после объявления войны: военный коммунизм покажется детским спектаклем. Некоторые репетиции этого спектакля я видел уже в Киргизии, на Северном Кавказе и в Чечне», — писал по поводу коллективизации — раскрестьянивания бежавший в этот период из СССР советский журналист Иван Солоневич.

А уже по устоявшейся коммунистической традиции вместе с классовыми врагами — крестьянами в одной «бандитской» упряжке идут на плаху русские писатели — «почвенники», оставшиеся ещё в живых «черносотенцы» — дворяне и «спецы», и остатки православных священников. Так оно опять трагически и случилось. И в таком «массиве», в отличие от репрессий против троцкистов, уже невозможно говорить о справедливости, правомерности, обоснованности действий Сталина, о тонкой грани или малой вероятной «погрешности».

Качественно новый этап репрессий в СССР начался с судьбоносного для огромного числа советских граждан пленума Коммунистической партии, прошедшего 23-29 июня 1937 года. В начале пленума наблюдались закономерные для этого периода решения — из членов ЦК и кандидатов в члены ЦК исключили 19 человек: Б. Шеболдаева, Е. Вегера, М. Калмановича и др.

Затем на пленуме неожиданно даже повеяло «оттепелью» — Таршис-Пятницкий и Каминский выступили с обращением к руководству НКВД за снижение уровня репрессий в стране. Таршис-Пятницкий даже предложил создать комиссию по проверке деятельности НКВД, но это его предложение не поддержали, — «несвоевременно». Неожиданно и Сталин поддержал тему снижения репрессий, — предупредил от «перебарщивания» в деле поголовного уничтожения остатков в СССР дворян и их потомков: «Когда говорят о дворянах как о враждебном классе трудовому народу, имеют ввиду класс, сословие, прослойку, но это не значит, что некоторые отдельные лица из дворян не могут служить рабочему классу. Ленин был дворянского происхождения. Энгельс был сын фабриканта».

Но с дворянами и их потомками — ладно, их осталось в СССР единицы; с заговором троцкистов за три года, похоже, разобрались окончательно; а что делать с косо смотрящими в сторону Советской власти, незаслуженно обиженными, репрессированными бывшими крестьянами, некогда лучшими хлеборобами — «кулаками»? Ведь это потенциальные враги, ждущие удобного момента отомстить, отквитаться, и их — миллионы по всей стране, и на их сотрудников НКВД не хватит. Эта смесь неприятных остатков совести и страха заговорила в конце пленума у бдительного, предусмотрительного секретаря бюро партии Западно-Сибирского края Роберта Эйхе, который, как сознательный коммунист, 28 июня 1937 года поднял крестьянскую тему и предложил свою партийную помощь НКВД. При этом инициативный Эйхе сделал конкретное продуманное предложение: с целью экономии времени и быстрого оперативного реагирования в борьбе с заговорщиками, «врагами народа» — с сосланными к нему в Сибирь «бывшими «кулаками» позволить ему создать властную «тройку» из местных руководителей: главного партийного (то есть — его), главного прокурора и главного местного нквэдиста, и эта «тройка» должна быть наделена Центром правом выносить смертные приговоры без суда. Сталину это предложение понравилось, он его одобрил, и пленум 28 июня 1937 года принял трагическое для граждан СССР решение, которое мы подробно рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Эйхе просил у Кремля предоставить исключительное право на вынесение смертного приговора не первый раз. В 1934 году Политбюро из-за Эйхе уже нарушало установленный порядок вынесения смертных приговоров, тогда на два месяца — с 19 сентября по 15 ноября по настойчивой просьбе Эйхе получил право давать санкцию на высшую меру наказания — на расстрел; и тогда пострадало много ссыльных крестьян, рабочих и неугодных Эйхе руководителей различных уровней. А после этого прецедента, в конце 1934 года такое же право на вынесение смертного приговора получили на короткий срок руководители азиатских республик вместе с комиссией Куйбышева.

На этот раз 28 июня 1937 года Эйхе повторил свой маневр-просьбу, и Сталин опять с одобрением к этому отнесся. Историк Юрий Жуков в своей книге «Иной Сталин» (2003 г.) пишет: «Накануне закрытия пленума, 28 июня 1937 г., произошло нечто весьма странное, до наших дней окруженное плотной завесой тайны. ПБ приняло решение, нигде не зафиксированное — ни в его обычных протоколах, ни в "особой папке", но тем не менее существующее, даже имеющее обычный канцелярский номер: протокол 51, пункт 66. Оно гласило:

"1. Признать необходимым применение высшей меры наказания ко всем активистам, принадлежащим к повстанческой организации сосланных кулаков. 2. Для быстрейшего разрешения вопроса создать тройку в составе тов. Миронова (он же Лев Коган — Р.К.) (председателя), начальника управления НКВД по Западной Сибири, тов. Баркова, прокурора Западно-Сибирского края, и тов. Эйхе, секретаря Западно-Сибирского краевого комитета партии"».

«Нечто весьма странное» — это если по какой-то причине не делать анализ, сделанный в предыдущей главе, если исключить причинно-следственную связь решений и событий. А «окруженное плотной завесой тайны» — непонятно, если не понимать, — почему Сталин с 1929 года, с периода жестокой коллективизации, неоднократно вводил режим строгой секретности, и почему, в отличие от других томов собрания сочинений Сталина, в 13-й вошли работы и некоторые приказы Сталина за 4 года, а не за один.

Обращаю внимание — инициатором нарушения Конституции, метода быстрого расстрела без суда выступил не прокурор и не нквэдист, а высокопоставленный член коммунистической партии, и коммунистическая партия во главе с её лидером приняла это трагическое решение.

По примеру «передовика» Эйхе с такой же просьбой к Сталину ревностно потянулись другие руководители республик, краёв и областей, ведь это давало максимальную власть на местах. И через три дня — 2 июля 1937 года Сталин, Политбюро разрешило всем первым секретарям ЦК нацкомпартий, обкомов и крайкомов применять этот метод, разрешили им расстреливать без суда и следствия людей.

Теперь это кровавое решение было преподнесено как инициатива сверху — ЦК ВКП(б) и Сталина: «ЦК ВКП(б) предлагает всем секретарям областных и краевых организаций и всем областным, краевым и республиканским представителям НКВД взять на учет всех возвратившихся на родину (после амнистии 1936 года — Р.К.) кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были переписаны и высланы в районы по указанию НКВД.

ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке».

Ещё раз подчеркну — вся реабилитация Вышинским, и естественно — Сталиным, с 1934 года многих репрессированных крестьян была перечеркнута, более того — это выглядело жестоким издевательством над многократно репрессированными крестьянами.

Со 2-го июля 1937 года начался самый ужасный этап периода репрессий 30-х годов, который советские историки по понятной причине назвали — «ежовщина», хотя не было бы ошибкой назвать этот период и «эйховщина» и «сталинщина». Эта кровавое решение 28 июня 1937 года и последующее аналогичное решение Политбюро от 2 июля 1937 года было прямым продолжением жестокой политики против многострадального крестьянства. В 1937 году на международной выставке в Париже была выставлена знаменитая скульптура Мухиной «Рабочий и колхозница», колхозницы (и колхозники) из бывших крепких хозяев с июля 1937 года опять были в СССР в немилости, опале и репрессиях.

Это важное решение Сталина, приведшее к огромному количеству человеческих трагедий, Молотов в беседе с Чуевым объяснял следующим образом: «Сталин хотел, чтобы 1937 год стал продолжением революции в сложной международной обстановке».

И сталинист К. Романенко в своей книге, пытаясь оправдать Сталина, пишет: «И самым убедительным аргументом, вынудившим Сталина к осуществлению репрессий, стала война! А война, как считали древние, это — «последний довод». Она стала реальным событием летом, когда японские войска вторглись в Китай. Сталин не мог позволить, чтобы в стране, пусть даже гипотетически, существовала база для организации кулацких "партизанских отрядов". Он не вправе был оставить без внимания намерения оппозиции сдать японцам Дальний Восток».

Во-первых, здесь одного «военного» аргумента явно недостаточно; во-вторых, — не было никакой реальной связи между Бронштейном-Троцким и бывшими русскими и украинскими «кулаками», кроме общего недовольства Сталиным; в-третьих, — решение 28 июня было принято до нападения японских войск на Северо-Восточный Китай — оно произошло 7 июля 1937 года, и в-четвертых, — когда из-за одних «гипотетических» соображений расстреливают много невинных людей — это неправильно.

В этом роковом для крестьян постановлении Политбюро говорилось: «Замечено, что большая часть бывших кулаков и уголовников, высланных одно время из разных областей в северные и сибирские районы, а потом по истечении срока высылки вернулись в свои области, являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых отраслях промышленности»; и Политбюро приказывало: «взять на учет всех возвратившихся на родину кулаков и уголовников с тем, чтобы наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и были расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки, а остальные, менее активные, но все же враждебные элементы были бы переписаны и высланы в районы по указанию НКВД».

Стоит отметить, что огромное количество крестьян в период коллективизации были осуждены именно по уголовным делам — за укрывательство продовольствия, за кражу в голодомор спасительных «пяти колосков» и т.д., и что антисоветскими преступлениями считались и всякого рода критические «разговорчики», которые назывались антисоветской агитацией, пропагандой, вербовкой и т.п.

Можно с ужасом представить — с какой решительностью и старательностью в погоне за «стахановскими» показателями, и чтобы не заподозрили в той атмосфере страха в саботаже, вредительстве и троцкизме, работники НКВД и коммунисты-руководители всех уровней опять бросились искать врагов среди народа в деревнях и городах: когда-то задавших неудобный подозрительный вопрос, затем понимающе усмехнувшись, искоса недовольно посмотревших, осмелившихся на критику, подозрительно молчащих и не горланивших на улицах коммунистические лозунги и т.п. и т.д. Опять под расстрел попала элита, уцелевшая после коллективизации небольшая часть элиты народа. В СССР начался очередной Кошмар, вернее — в СССР Сталин начал очередной кровавый Кошмар.

С учетом размеров страны — не совсем понятна большая спешка этой кровавой вакханалии, ибо в постановлении Политбюро говорилось: «ЦК ВКП(б) предлагает в пятидневный срок представить в ЦК состав троек, а также количество подлежащих расстрелу, равно как и количество подлежащих высылке». Если определить состав троек — палачей в пятидневный срок не составляло особого труда, то в короткий пятидневный срок определить лиц, подлежащих расстрелу или высылке, — было физически, организационно трудная задача. Ни один управленческий уровень не был готов к этой неожиданной акции сверху, хотя, возможно, в НКВД были «свежие» списки ненадежных. В течении 5 дней руководство республик и краев определяло «врагов» и торопило в этом деле областное руководство, которое, в свою очередь определяло «врагов» и торопило в этом деле руководителей районов. В этой кошмарной ситуации в спешке, в срочном порядке во «враги» было зачислено большое количество невинных, просто не понравившихся кому-то людей.

Несложно представить — как кипела эта «смертельная» работа, в какой спешке определялись «враги», решалась судьба, жизнь и смерть нескольких сотен тысяч людей в СССР в этот пятидневный период, как в огромной в спешке по всей «вертикали» сверху до низу вспоминали неблагонадежных, подозрительных, когда-то личных врагов и обидчиков, искали старые и новые списки подозрительных и неблагонадежных граждан, доносы, кляузы, агентурные сведения. Затем, краснея и оправдываясь, многие секретари республик и краев просили продлить сроки определения врагов, к расстрелу, к очередной ссылке в концлагеря, в шахты, на стройки в далекие края, потому что якобы не все списки жертв с районного и обкомовских уровней пришли на верх.

Кстати, в большинстве случаев довольно сильная задержка списков жертв говорила о том, что многие партийные руководители и НКВД «низовых» уровней не имели накопленных списков подозрительных и неблагонадежных, поэтому не были к этой спешной операции по уничтожению и высылке готовы, и вынуждены были в срочном порядке как-то выкручиваться, срочно искать, определять в народе «врагов», и многим жертвам просто не повезло, что их вспомнили, вспомнили первыми, где-то они по какому-то незначительному поводу «засветились».

И кстати, стоит заметить, что весьма большой труд предыдущих двух лет «палача» Вышинского по реабилитации крестьян и возвращению их на малую родину разом был перечеркнут, и даже стал похож на некое изуверское издевательство.

И если раньше, с декабря 1934 года, Сталин, защищая свою законную власть от посягательства троцкистов, — имел полное моральное и юридическое право на репрессии, то теперь он перешел опасную для народа грань, решив заодно и на всякий случай «почистить» от врагов и потенциальных врагов всё советское общество, дал право массового внесудебного убийства, и стал соучастником многочисленных убийств, совершенных коммунистическими региональными лидерами на территории СССР, и бесспорно — стал очередной раз, после кровавой коллективизации, преступником и палачом русского народа и других коренных народов СССР. Опять повезло тому народу в СССР, который в своём подавляющем большинстве не опускался до крестьянского труда и представители которого сегодня шумят больше всех по поводу сталинских репрессий к представителям их народа.

С момента убийства Кирова, с 1 декабря 1934 года до июля 1937 года репрессии, кроме повальной чистки Ленинграда в 1935 году — «ленинградского потока», были сугубо внутрипартийным делом, внутрипартийными разборками за власть, причем — на самой партийной верхушке, в которых пострадали высокопоставленные коммунисты-троцкисты, и не исключено — какая-то небольшая часть невиновных партийцев, попавших под общую гребенку чисток или по умышленному оговору; но в связи с заговором не репрессировали народ — рабочих, крестьян, простых служащих, рядовых партийцев-коммунистов. Теперь же, с июля 1937 года репрессии из Москвы и Ленинграда, из партийной верхушки и партийного поля расширились и по вертикали — вниз на более широкий, массовый уровень — во все социальные слои, и по горизонтали — по территории всего СССР, репрессии приобрели тотальный характер. Чем больше расширялись репрессии — тем слабее становился над ними контроль Центра, тем больше становилось вольностей и «судебных ошибок».

В постановлении обращает внимание грозная фраза: «применение высшей меры наказания ко всем активистам». Бесспорно, что никакой «повстанческой организации сосланных кулаков» в этот период в СССР не было, — ни партизанских отрядов, ни террористических, ни даже слабых признаков «антоновщины», нквдисты ничего подобного не зафиксировали, «повстанческую организацию выдумали», выдумали, чтобы как-то обосновать убийство активистов — возможных кандидатов на предстоящих свободных выборах по новой Конституции. То есть, — ликвидируют, убивают людей не за содеянное преступление, а просто потому, что они «активисты» — то есть активные, авторитетные люди. «Повстанческая контрреволюционная организация угрожает политической стабильности в крае, что особенно опасно в период избирательной кампании», — объяснял в своей записке Роберт Эйхе Сталину.

Рис. Р. Эйхе.

Ленин и Бронштейн-Троцкий допустили активистов до Учредительного собрания, а затем их расстреляли, а теперь умудренные опытом коммунисты при абсолютной власти убивали часть элиты общества до выборов во властные структуры, страховались.

4 июля 1937 года на партактиве Москвы главный обличитель репрессий после смерти Сталина Никита Хрущев яростно брызгал с трибуны слюной: «Каждый партийный и непартийный большевик должен помнить, то враги народа, подонки эксплуататорских классов — японогерманские фашистские агенты, троцкисты, зиновьевцы, правые, эти шпионы, диверсанты и убийцы, будут всячески использовать выборы для своих контрреволюционных целей, разоблачение, выкорчевывание и разгром всех врагов народа является важнейшим условием проведения выборов в Советы».

По поводу этих репрессий А. Мартиросян, пытаясь обелить Сталина в своей книге «Двести мифов о Сталине», пишет: «В самом начале трагических событий тех лет партократия едва ли не силой вырвала у Сталина согласие на репрессии».

Я с этим категорически не согласен, это несерьёзное утверждение, послушать Мартиросяна — так Сталин упирался, не давал право на вынесение смертного приговора, а его подчиненные, дрожащие перед ним от страха, — силой, яко вурдалаки-маньяки, вырывали это право на смерть и жизнь. Это ведь не дети в песочнице — один у другого вырвал лопаточку и сыпанул песком в глаза другим.

Да, — просили право на смерть и жизнь по многим причинам, в том числе и злорадно и алчно для упоения полной властью над людьми и расправы над личными врагами, и Сталин дал это право не «через не могу», а совершенно осознанно и охотно. Ведь чтобы получить у Сталина «индульгенцию» на убийства бывших крестьян-кулаков, уже неоднократно ограбленных и неоднократно наказанных, Эйхе не ломал руки или уши Сталину, не ставил дуло револьвера к его виску или лбу, не кричал угрожающе на Сталина, — Сталин добровольно и солидарно поддержал эту изуверскую инициативу Эйхе и стал его соучастником. Поэтому этот способ обеления Сталина Мартиросяном не выдерживает критики.

Не выдерживает никакой критики и популярное оправдание Сталина многими современными сталинистами, — что Сталин, якобы, в это время не обладал полнотой власти, был сильно зависим от еврейской элиты во главе с Л. Кагановичем, и был чуть ли не пешкой в чужих руках, афишей-прикрытием. По этому поводу могу доказать любому из этих лукавых хитрецов, что с момента лишения Бронштейна-Троцкого силы, огромной силы — Красной армии в начале 1925 года, Сталин обладал достаточно сильной властью, которая с каждым годом усиливалась. А в разгар коллективизации, гражданской войны с крестьянством его власть увеличилась, усилилась почти до абсолютной, диктаторской. В 1931 году академик В.И. Вернадский отметил в своем дневнике: «Мне кажется, с 1930 г. впервые в партийной среде осознали силу Сталина — он становится диктатором». Можно обоснованно считать, что с этого года Сталин обладал максимально возможной властью. И всё то, что пишет Ю. Жуков относительно Эйхе: «Подобное откровенное игнорирование права, презрение к существующей судебной системе, даже основанной на чрезвычайных законах, было присуще Роберту Индриковичу Эйхе издавна», — в ещё большей степени относится к Сталину и полностью зависящему от Сталина Политбюро. Ибо Сталин, бесспорно, обладал реально всей полнотой власти и особенно в этот период — когда все вокруг него дрожали от огромного страха, постоянно ожидая визг тормозов на улице и властный стук в двери.

Некоторые сталинисты, пытаясь изо всех своих интеллектуальных сил оправдать и обелить Сталина, комментируют эту ситуацию так, — что если бы Сталин отказал Эйхе и другим кровожадным коммунистам, то его бы они же, свои же — свергли бы, лишили бы власти, — это полная Чушь и Ложь, — заявляю это со всей уверенностью и убежденностью после многолетнего и тщательного изучения истории этого периода. Невозможно представить, чтобы кто-то, кивая пальчиком или размахивая кулаком по столу, угрожал бы Сталину снять его с поста, если он не выполнит требования некоторых руководителей среднего звена. И невозможно представить — чтобы кто-то из коммунистов с 1937 года, в случае отказа Сталина, — кулуарно замыслил и организовал заговор по свержению Сталина подобно троцкистам. Сталин в этот период был здоров, не стар, в расцвете физических и интеллектуальных сил, обладал абсолютной властью, и в этот период было невозможно то, что происходило вокруг Сталина в конце его жизни — в 1951-1953 годы.

Сталин решил на всякий случай опять нейтрализовать ненадежных крестьян, остатки недовольной крестьянской элиты и появившихся новых авторитетных лидеров среди них. Но. — Сталин сам виноват в этой проблеме, ибо, решив реализовать прожекты «гениального» еврейского идеолога и политтехнолога К. Маркса в «Принципах коммунизма», сам, по своей инициативе создал эту проблему крестьянам и себе; и теперь одна кровавая ошибка тянула за собой следующую кровавую историю, очередные тысячи жертв. А у первых секретарей различных уровней были ещё и дополнительные мотивы, опять же связанные с кровавым раскрестьяниванием, с коллективизацией, которые в процессе проведения этой коллективизации зверствовали, — Сталин далеко, в Москве, а они рядом с народом, и грядёт нововведение — выборы. И чтобы остаться у власти необходимо было «подчистить» подведомственную территорию, избирательный электорат, и шугануть очередной раз на всякий случай дабы не возомнили, не подняли голов, не вздумали, не вякали и т.д. А Сталин этого не понимал? — Конечно — понимал, и переживал за своих верных и старательных подчиненных, соратников, был с ними солидарен и старался им помочь.

В этой атмосфере выглядит полным издевательством выступление 7 июля 1937 года на четвертой сессии ЦИК СССР седьмого созыва Я.А. Яковлева: «Советская демократия не только не боится народа, не только не отделяет себя от народа, но обращается к массам трудящихся, предлагая выставлять своих кандидатов на заводах, фабриках, в колхозах и совхозах» (и т.п.).

И как предупреждение на всякий случай, чтобы не высовывались, там же и в этот же день прозвучала речь старого ленинца вице-президента Академии наук Украины Шлихтера: «Врагам народа удалось проникнуть на ответственейшие участки нашей работы. Мы не сумели разоблачить своевременно всех этих мерзавцев, японогерманских шпионов, диверсантов, троцкистов и прочую сволочь. Никакой пощады врагам народа!» И Шлихтер призвал не забывать об ученых — и в их среде старательно искать «врагов».

Понятно — чтобы не попасть в этот опасный перечень разумный человек должен был молчать, сидеть и не высовываться, и упорно с ужасом отпираться — если кто-то (бестолковый друг или коварный враг) вздумал его куда-то выдвинуть. Таким образом, задумка Сталина перемены, замены кадров с помощью выборов и новой Конституции была сведена к нулю. Смена кадров в этот период произошла в результате массовых «чисток» сверху и выдвижению «сверху» на опустевшие места новых чиновников с низовых уровней. Учитывая установленную ещё Лениным, Свердловым и Бронштейном национальную политику и традицию в кадровом вопросе «вверху» и «внизу», — в этот период много «низовых» русских стали подниматься наверх и занимать высокие должности троцкистов-ленинцев. Поэтому в этот период еврейская элита, победившая в 1917 году, теряла свои позиции, и происходило довольно быстрое изменение национальных пропорций «в верхах», — «обрусение» верхушки правительства, Советов, Коммунистической партии, и к началу войны эта картина «в верхах» «под Сталиным» по сравнению с 1934 годом и более ранними годами была уже радикально иной, а Отечественная война её в пользу русских ещё более усугубила. Остановка этой тенденции, определенный реванш состоялся только в 1948 году — дело ликвидации «русских националистов» — «ленинградское дело». Но ошибка Сталина с Израилем, использование и «кидалово» стареющего Сталина в истории с Израилем и последующий конфликт Сталина с еврейским сообществом — опять объективно способствовал тенденции «русификации» руководства СССР всех уровней (эти события я подробно проанализирую в следующей книге этой серии — №10).

После 2 июля 1937 года эйховско-сталинская репрессивная махина набирала обороты, захватывая всё новые сферы. И кроме передовика-закоперщика Эйхе быстро выявились другие ударники репрессивного труда. В этой кровавой истории невозможно не вспомнить главного «разоблачителя» Сталина — шустрого Никиту Хрущева, который выделился своими дерзаниями ещё на посту первого секретаря ЦК КП(б) Украины: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Украина ежемесячно присылает 17-18 тысяч репрессированных, а Москва утверждает не более 2-3 тысяч. Прошу Вас принять срочные меры. Любящий Вас Н. Хрущев».

А когда Хрущев пошел на заслуженное повышение в Москву и стал работать первым секретарем МК и МГК ВКП(б), то потребовал подвергнуть репрессиям и убийствам больше всех партийных палачей — подал заявку на 41305 человек, из которых — расстрелять потребовал 8500 человек, выслать из Москвы в лагеря — 32805 человек. По этому поводу А. Мартиросян верно подметил: «Хрущев подозрительно быстро разыскал в фактически никогда не имевшей кулаков огородной по своей аграрной сути Московской области 41305 «бывших кулаков» и «уголовников».

Но «гуманный» ЦК, Сталин разрешили кровожадному Хрущеву убить 5000 невинных человек и сослать 30 тысяч невинных. Для сравнения — Р. Эйхе заявил о желании расстрелять 10800 «врагов» среди советских граждан на подчиненной ему территории, а некоторые партийные руководители отметились «только» «для галочки» — руководитель Молдавской ССР подал заявку на убийство 11 человек, а Карельской ССР — на 12 человек. Кстати о человечестве — прогрессивный 20-й век. Согласно докладной записки Комиссии Политбюро по реабилитации жертв политических репрессий: «Н.С. Хрущев работал в 1936-1937 гг. первым секретарем Мк и МГК ВКП(б). Всего за 1936-1937 гг. органами НКВД Москвы и Московской области было репрессировано 55 тысяч 741 человек».

А по подсчетам ярого антисталиниста и «перестройщика» — разрушителя сталинской империи А.Н. Яковлева — всего Н. Хрущев лично инициировал репрессии в отношении 161860 человек. Соответственно опять возникают вопросы к президенту Д.А. Медведеву: Никита Хрущев — преступник, кровавый палач или нет? — Почему молчим? Покрываем?

Заявки-требования различных партийных лидеров на количество репрессированных были впервые преданы гласности после вскрытия секретных архивов СССР комиссией Полторанина в 1992 году и опубликованы газетой «Труд» за 4 июля 1992 года. В сумме заявки поступили от высокопоставленных коммунистов на репрессии 250 тысяч невинных человек.

Активное участие в этой репрессивной работе принял и старательно отбеливаемый многочисленными родственниками в последние годы Анастас Микоян (1895-1978). Он был во многом похож на Сталина — эдакий подковерный мудрец. И жизненный старт его был во многом похож на сталинский, — в молодости учился в духовной семинарии в Тбилиси и Духовной академии Эчмиадзина. В.А. Торчинов и А.М. Леонтюк в своём исследовании, ссылаясь на архивные документы ЦК КПСС, на секретную «Особую папку» (пакет №59) цитируют «Вестник АПРФ» №1 за 1995 год:

«Прямую ответственность за участие в массовых репрессиях несет А.И. Микоян. С его санкции были арестованы сотни работников системы Наркомпищепрома, Наркомвнешторга СССР. Микоян не только давал санкции на арест, но и сам выступал инициатором арестов. Так, в письме на имя Ежова от 15 июля 1937 года он предлагал осуществить репрессии в отношении ряда работников Всесоюзного НИИ рыбного хозяйства и океанографии Наркомпищепрома СССР. Аналогичные представления делались Микояном и в отношении работников ряда организаций Внешторга СССР». Опять, кстати, вопрос к Д.А. Медведеву — Анастас Микоян — преступник? Палач или нет? «Учитесь у товарища Ежова сталинскому стилю работы, как он учился и учится у товарища Сталина», — учил А. Микоян.

Естественно, что партийный рекордсмен А.И. Микоян, проработавший в советском руководстве полвека от Ленина до Брежнева: «От Ильича до Ильича», в Политбюро с 1926 по 1976 год участвовал во многих репрессивных акциях коммунистов, поэтому довольно странно выглядит в 21 веке масштабная акция по его обелению на фоне яростного очернения Сталина. Основанием для антисталинской позиции А. Микояна якобы является тот факт, что после смерти Сталина «освобожденный» от сталинского гнета Микоян быстро «перестроился» и, говоря о репрессиях 30-х годов, сказал о Сталине, что — «Тогда он просто спятил».

«А когда Хрущев на 20-м съезде начал широкомасштабный антисталинский шабаш, то Микоян и тут оказался впереди всех. В этом он сам с гордостью признался: "К концу съезда мы решили, чтобы доклад о культе личности Сталина был сделан на закрытом заседании. Был небольшой спор по этому вопросу Молотов, Каганович и Ворошилов сделали попытку, чтобы доклад вообще не делать (ничего себе — "небольшой спор"! — В.Б.). Хрущев и больше всего я (больше Хрущева?! — В.Б.) активно выступали за то, чтобы доклад состоялся», — отметил Владимир Бушин («Известия» №35 2009 г. статья «Яблочко от яблоньки»).

Напрашивается вывод, что А. Микоян, получив всевозможные привилегии Советской власти, 30 лет ловко маскировался и коварно публично лицемерил, например, в выступлении на 17 съезде: «Товарищ Сталин своей гениальной прозорливостью и стальной твердостью поднял дух и волю нашей партии» или — «Как славно поработал НКВД за это время», — восхищался А. Микоян в 1937 году на собрании московского партийного актива.

В результате кровавой операции, инициированной Эйхе и поддержанной Сталиным, в списках на расстрел попало 61950 человек, а к ссылке в лагеря 188500 человек, в сумме в этот период только по заявкам высокопоставленных коммунистов под репрессии попало четверть миллиона советских граждан, в основном крестьяне.

По подсчетам современного сталиниста-«мухинца» К. Романенко получилась немного иная цифра, отчаянно пытаясь обелить Сталина он пишет: «Таким образом, общее число лиц, подлежащих репрессиям во второй половине 1937 года, составило 245100 человек. Скажем иначе — только 245 тысяч!» Я этой радости с К. Романенко по поводу «только» четверть миллиона не разделяю. К тому же это не все количество репрессированных во второй половине 1937 года — а только по заявкам в этой акции. Всего в 1937 году было репрессировано согласно архивным документам — 790258 человек, а были и не задокументированные репрессии, были и утери отчетных документов. А по поводу разовой плановой акции против четверти миллиона человек Романенко утверждает, что это было «фатальной необходимостью», «Намечаемая "зачистка" носила характер разовой профилактической акции». Ничего себе «профилактика» — это же не тараканы.

«Сталин и его окружение стремились не допустить такого оборота событий», — утверждает К. Романенко. Однако, глядя на факты, согласно К. Романенко получается, — что, несмотря на упорное сопротивление Сталина, кровавые вурдалаки грозно настояли на своём и заставили «испуганного» Сталина согласиться, или — они вырвались из-под контроля «беспомощного» Сталина и учинили кровавую мясорубку. — А это Чушь, Ложь и Непорядочность этого историка.

Итак, списки «врагов» были готовы, жертвы об этом ещё не знали. Осталась «техническая» часть этой операции — арестовать списочных, и одних расстрелять, других — в концлагеря. Понятно, что эту часть работы должно выполнить НКВД. Ежов довольно долго готовил соответствующий приказ, волокитил и только 30 июля 1937 года издал приказ по НКВД №0446, по которому в республиках, краях и областях были созданы «тройки», которым предоставлялось право в отсутствие обвиняемых рассматривать дела и выносить приговоры, вплоть до высшей меры.

А 31 июля 1937 Ежов подписал одобренный Политбюро приказ НКВД №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов», в котором говорилось: «Материалами следствия по делам антисоветских формирований устанавливается, что в деревне осело значительное количество бывших кулаков, ранее репрессированных, скрывшихся от репрессий, бежавших из лагерей, ссылки и трудпоселков. Осело много, в прошлом репрессированных церковников и сектантов, бывших активных участников антисоветских вооружённых выступлений. Остались почти нетронутыми в деревне значительные кадры антисоветских политических партий (эсеров, грузмеков, дашнаков, муссаватистов, иттихадистов и др.), а также кадры бывших активных участников бандитских восстаний, белых, карателей, репатриантов и т.п.

Часть перечисленных выше элементов, уйдя из деревни в города, проникла на предприятия промышленности, транспорт и на строительства. Кроме того, в деревне и городе до сих пор еще гнездятся значительные кадры уголовных преступников — скотоконокрадов, воров-рецидивистов, грабителей и др., отбывавших наказание, бежавших из мест заключения и скрывающихся от репрессий.

Недостаточность борьбы с этими уголовными контингентами создала для них условия безнаказанности, способствующие их преступной деятельности. Как установлено, все эти антисоветские элементы являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных преступлений, как в колхозах и совхозах, так и на транспорте и в некоторых областях промышленности. Перед органами государственной безопасности стоит задача — самым беспощадным образом разгромить всю эту банду антисоветских элементов, защитить трудящийся советский народ от их контрреволюционных происков и, наконец, раз и навсегда покончить с их подлой подрывной работой против основ советского государства.

I. КОНТИНГЕНТЫ, ПОДЛЕЖАЩИЕ РЕПРЕССИИ.

1. Бывшие кулаки, вернувшиеся после отбытия наказания и продолжающие вести активную антисоветскую подрывную деятельность.

2. Бывшие кулаки, бежавшие из лагерей или трудпоселков, а также кулаки, скрывшиеся от раскулачивания, которые ведут антисоветскую деятельность.

3. Бывшие кулаки и социально опасные элементы, состоявшие в повстанческих, фашистских, террористических и бандитских формированиях, отбывшие наказание, скрывшиеся от репрессий или бежавшие из мест заключения и возобновившие свою антисоветскую преступную деятельность.

4. Члены антисоветских партий (эсеры, грузмеки, муссаватисты, иттихадисты и дашнаки), бывшие белые, жандармы, чиновники, каратели, бандиты, бандпособники, переправщики, реэмигранты, скрывшиеся от репрессий, бежавшие из мест заключения и продолжающие вести активную антисоветскую деятельность.

5. Изобличенные следственными и проверенными агентурными материалами наиболее враждебные и активные участники ликвидируемых сейчас казачье-белогвардейских повстанческих организаций, фашистских, террористических и шпионско-диверсионных контрреволюционных формирований. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, содержащиеся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.

6. Наиболее активные антисоветские элементы из бывших кулаков, карателей, бандитов, белых, сектантских активистов, церковников и прочих, которые содержатся сейчас в тюрьмах, лагерях, трудовых поселках и колониях и продолжают вести там активную антисоветскую подрывную работу.

7. Уголовники (бандиты, грабители, воры-рецидивисты, контрабандисты-профессионалы, аферисты-рецидивисты, скотоконокрады), ведущие преступную деятельность и связанные с преступной средой. Репрессированию подлежат также элементы этой категории, которые содержатся в данное время под стражей, следствие по делам которых закончено, но дела еще судебными органами не рассмотрены.

8. Уголовные элементы, находящиеся в лагерях и трудпоселках и ведущие в них преступную деятельность.

9. Репрессии подлежат все перечисленные выше контингенты, находящиеся в данный момент в деревне — в колхозах, совхозах, сельскохозяйственных предприятиях и в городе — на промышленных и торговых предприятиях, транспорте, в советских учреждениях и на строительстве.

II. О МЕРАХ НАКАЗАНИЯ РЕПРЕССИРУЕМЫМ И КОЛИЧЕСТВЕ ПОДЛЕЖАЩИХ РЕПРЕССИИ.

1. Все репрессируемые кулаки, уголовники и др. антисоветские элементы разбиваются на две категории: а) к первой категории относятся все наиболее враждебные из перечисленных выше элементов. Они подлежат немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на тройках — РАССТРЕЛУ. б) ко второй категории относятся все остальные менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежат аресту и заключению в лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них, заключению на те же сроки в тюрьмы по определению тройки.

Приказываю с 5 августа 1937 года во всех республиках, краях и областях начать операцию по репрессированию бывших кулаков, активных антисоветских элементов».

В этом приказе указывалось завершить операцию ссылок и убийств к 15 декабря 1937 года. Также в этом приказе Ежов предусмотрел себе право по своему усмотрению формировать «тройки», и для полноты «чистки» Ежов в этом приказе, соблюдая «славные» традиции Бронштейна и Ленина, к «врагам» Советской власти причислил — «Семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям. Члены такой семьи с особого решения тройки подлежат выдворению в лагеря или трудпоселки».

На практике «тройка» обычно даже не собиралась, а ее членам просто приносили бумаги для подписи от ее председателя — местного руководителя НКВД. Приказами Ежова от 11 августа и 20 сентября 1937 года внесудебное рассмотрение дел было возложено также на «двойки», состоящие из местных руководителей НКВД и прокуроров. Эти приказы подкреплялись распоряжениями генерального прокурора СССР Вышинского. Вышинский также предписал прокурорам передавать в «тройки» «еще не рассмотренные судами» дела о государственных преступлениях.

По поводу «антисоветских формирований» читать в этом приказе было очень странно, ибо в отличие от 1929-1934 годов никакие формирования, вооруженные винтовками, обрезами или вилами в этот период Красной армии на территории СССР не противостояли.

Сталин внимательно следил за ходом этой карательной акции и иногда «поправлял», подстегивал, например, через неделю после начала акции — 13 августа 1937 года Сталин дал письменное указание Н.И. Ежову: «Дмитриев действует, кажется, вяловато. Надо немедля арестовать всех (и малых и больших) участников "повстанческих групп" на Урале».

Согласно докладу нквэдиста Д.М. Дмитриева «штаб» повстанцев был создан митрополитом Петром Холмогорцевым. Д.М. Дмитриев утверждал, что — «Первичные соединения повстанцев — взводы, сосредоточены в колхозах»; крестьяне не имели огнестрельного оружия, но — «В распоряжении повстанцев якобы находятся яды, часть которых уже была использована в целях массового распространения инфекционных заболеваний» (том №14 сталинских «Сочинений», 2007 г.). Скорее всего, мнимых «повстанцев» обвинили в распространении обычного гриппа прошедшей зимой или весной, — и расстреляли много невинных крестьян, ранее уже неоднократно репрессированных.

Трудно даже представить, какой после июльского решения Политбюро, Сталина начал твориться кошмар в СССР. Понятно, что в этой резко возросшей волне репрессий большое значение имела личность краевого и областного руководителя, его взгляды и пристрастия, а, например, Абхазскую АССР возглавлял «абхаз», вернее еврей — Лакози, Азербайджанскую АССР возглавлял «азербайджанец» Полонский, Башкирскую АССР возглавлял «башкир» Моисей Быкин, Белоруссию — «белорус» Гикало, Восточно-Сибирский край — «сибиряк» Разумов-Сакович, Горьковский край — «русский» Рувим Прамнен, Дагестанскую АССР — «дагестанец» Цеххер, Дальневосточный край — Липпман-Лаврентьев, Западная область — Румянцев-Рубинчик, Ивановскую область — «ткач» Наум Носов, Карельскую АССР — «карел» Аполлончик, Киргизскую АССР — «киргиз» Белоцкий, Крымский край — Семенов-Соломонский, Марийскую автономную область — «мариец» Шанвари, Молдавскую АССР — «молдаванин» Булат, Татарскую АССР — «татарин» Поппок, Туркменскую ССР — «туркмен» Леца и даже немцев Поволжья возглавлял еврей Курц, — и это далеко не весь перечень.

Проще, конечно же, назвать неевреев, руководящих административными единицами: украинец Хрущев — Московской областью, Жданов — Ленинградской областью, латыш Эйхе — Западно-Сибирским краем, грузин Гурия Аджарской АССР, бурят Ербанов Бурятской АССР, русский Рябинин — Воронежской областью, Берия — Грузинской АССР, армянин Хэджан — Армянской АССР. В общем — национальный состав палачей в этом кровавом «сериале» понятен. Это, кстати, — опять «загадочная» для многих сталинистов кадровая политика Сталина, над которой вот уже более 80 лет они ломают голову и никак не могут её здраво, логически объяснить или старательно избегают касаться этого вопроса.

В деревнях и селах очередной раз при власти коммунистов начался кровавый кошмар. Свидетель тех страшных событий колхозница Ретунская М.Д. (1910 г. рожд.) из села Усть-Волчиха Алтайского края вспоминала: «В 1937 году к нам в деревню со всего округа собрали арестованных мужиков. Их было человек 200. Никто не знал, за что их забрали. Только всех их утопили в проруби. До самой весны никому из родственников не разрешали даже подходить к реке.

Голод был. В колхозе работали за палочки, то есть, за трудодни. Большинство из нас были неграмотными. Нас обманывали. После уборочной всё сдадут государству, а колхозникам ничего не доставалось. Уехать из колхоза было нельзя. Не было паспортов. Надо было иметь от колхоза справку, чтобы паспорт получить, но её никто не давал» (Экспедиция «Историческое наследие»).

Этого всего упорно «не знает», как и о постановлении 1937 года о репрессиях крестьян, «слепой» сталинист Ю. Мухин, который об этом ничего не пишет в своих многочисленных книжках, у него одни позитивы: «В 1937 году средний колхозник СССР, кроме денег, получал на трудодни натуроплатой 17 центнеров зерна. Посмотрите на фото бабушек и дедушек предвоенной поры: как они выглядят и во что одеты.

И все это при бесплатном лечении, бесплатном обучении, практически бесплатных отдыхе и жилье».

В пропагандистских газетах на фото, конечно, бабушки и дедушки выглядели неплохо и с неплохим настроением. Да и к такому большому событию тогда в деревне — как фотографирование, крестьяне старательно прихорашивались и старались запечатлеться бодрыми. Да и довоенные годы, например, 1940-й сильно отличался от довоенного 1937-го и ещё разительнее от 1933-го. А в каком «свободном» полете фантазии Ю. Мухин нашел натуроплату колхознику размером в 17 центнеров зерна? — Когда натуроплата не была постоянной величиной и зависела от урожая, количества трудодней и постоянно растущих со стороны государства планов обязательной сдачи урожая.

Некоторых «стахановцев» в сельском хозяйстве, конечно, власти образцово-показательно поощряли, но утверждать огульно о бесплатном отдыхе крестьян в 1937 году — не хватает эмоций и точных матюгов — чтобы точно прокомментировать наглую бессовестность Ю. Мухина. Несмотря на бесспорно растущие показатели сельского хозяйства, утверждать о сытости, благополучии и достаточной обеспеченности продовольствием в СССР невозможно. «29.12.1938. Все продукты исчезают. Указывают на недостаток топлива. Полное расстройство транспорта. Резкое ухудшение. Очень пал авторитет Кагановича. Геологический комитет разгромлен — и ничего на его место», — отметил в своём дневнике академик В.И. Вернадский.

Стоит заметить, что лукавые сталинисты сравнивают уровень жизни крестьян в 1937 году с уровнем в 1933-м или в 1934-м, а не в 1913-ом.

Смею утверждать — можно говорить правду, самую горькую правду о событиях в этот период в СССР — и быть сталинистом.

Вышеизложенное в этой главе — было только началом массовых репрессий 1937 года, которые фактически продлились до 1939 года. Одновременно с «национальными» репрессиями в 1937 году начались и — «интернациональные», и «национальные углубленные», и просто хаотичные, когда обычные граждане друг на друга доносили, а НКВД на «сигнал» реагировало, и закончились репрессии репрессиями самих палачей. Эти всеохватывающие — тотальные репрессии в СССР рассмотрим в следующей главе.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Интернациональные» репрессии фактически начались вместе с основными — «национальными», и даже на несколько дней раньше.

25 июля 1937 года Ежов подписал и ввел в действие приказ №00439, которым обязал местные органы НКВД в 5-дневный срок арестовать всех германских подданных, в том числе и политических эмигрантов, работающих или ранее работавших на военных заводах и заводах, имеющих оборонные цеха, а также на железнодорожном транспорте. В результате «вскрытия не разоблаченной до сих пор агентуры германской разведки» было осуждено 30608 немцев, из них к расстрелу было приговорено 24858 человек.

11 августа 1937 года Ежов подписал приказ №00485, которым приказал начать с 20 августа операцию по всей стране, направленную на полную ликвидацию местных организаций «Польской организации войсковой» и закончить её в 3-месячный срок. В приказе было указано: «Аресту подлежат:

а) Выявленные в процессе следствия и до сего времени не разысканные активнейшие члены ПОВ по прилагаемому списку;

б) все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии;

в) перебежчики из Польши, независимо от времени перехода их в СССР;

г) политэмигранты и политобмененные из Польши;

д) бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий;

е) наиболее активная часть местных антисоветских националистических элементов польских районов.

Ежов и Сталин «на всякий случай» репрессировали практически всех поляков на территории СССР, включая искренних, убежденных польских коммунистов, и молодых поляков из рабочего класса, поддавшихся коммунистической пропаганде и перебежавших из Польши в СССР строить коммунизм. По этому приказу было осуждено 103489 поляков, в том числе приговорено к расстрелу 84471 человек. Это намного больше — чем потом в Катыни, и странно, что поляки об этих своих жертвах забыли; скорее всего, потому, что многие эти жертвы были коммунистами, что для них является почти синонимом — «предатель». Хотя, как указывает в своей работе историк С.В. Наумов, — по некоторым другим данным было осуждено 139835 поляков, из них приговорено к расстрелу 111091 человек. Акция по этому приказу была самая массовая среди «интернациональных» в рамках «Большого террора» 1937 года.

Большая зачистка поляков произошла в областях Украины и Белоруссии вдоль границы с Польшей. «Поляки, работая через своих агентов, национал-фашистов и троцкистов-шпионов, укрепляли пограничные районы своими людьми. Мы обязаны были очистить ряды учительства от врагов. Мы имеем большую работу врагов — попов, ксендзов, — объяснял на октябрьском пленуме 1937 года, — докладывал секретарь ЦК партии Белоруссии Волков. — Очень много навредили у нас в Белоруссии, главным образом на культурном фронте, национал-фашисты, польские и германские шпионы. Дошло до того, что сознательно мешали в школах белорусский язык с русским, польским, немецким, украинским. Мы сейчас начинаем привлекать на свою сторону белорусских писателей. У нас есть такие писатели, как Якуб Колас, Янка Купала, Александровский. По правде говоря, первые двое были завербованы врагами. Но это наиболее выдающиеся люди для Белоруссии, поэтому мы должны вырвать их из вражеских лап, приблизить к себе».

17 августа 1937 года Ежовым был подписан аналогичный приказ о румынских «шпионах» — в отношении эмигрантов и перебежчиков из Румынии; осуждено 8292 румын, из них приговорено к расстрелу 5439 человек.

30 ноября 1937 г. Ежовым был подписан аналогичный приказ в отношении советских латышей и перебежчиков из Латвии, осуждено 21300 латышей, из них 16575 человек расстреляно.

11 декабря 1937 г. — аналогичный приказ в отношении греков, осуждено 12557 греков, из которых 10545 чел. приговорены к расстрелу.

14 декабря 1937 г. — аналогичный приказ главы НКВД по отношению к эстонцам, литовцам, финнам и болгарам, по «эстонской линии» осуждено 9735 человек из них к расстрелу приговорено 7998 человек; по «финской линии» осуждено 11066 чел , из них к расстрелу приговорено 9078 человек.

В 1937 году СССР для многих интернационалистов, коммунистов различных национальностей стал местом массовой казни, кладбищем интернационалистов с издевательской зловещей эпитафией: «За что боролись — на то и напоролись». Понятна злорадостная реакция в соответствующих странах местных «Белых», патриотов («черносотенцев»), фашистов на эти жуткие события в СССР.

«Во время проведения массовых операций 1937-1938 гг. по изъятию поляков, латышей, немцев и др. национальностей, — рассказывал затем на допросе бывший председатель тройки по Москве и Московской области М.И. Семенов, — аресты производились без наличия компрометирующих материалов». А начальник 3 отделения 3 отдела УНКВД по Москве и Московской области А.О. Постель на аналогичном допросе пояснял: «Арестовывали и расстреливали целыми семьями, в числе которых шли совершенно неграмотные женщины, несовершеннолетние и даже беременные и всех, как шпионов, подводили под расстрел только потому, что они — "националы"».

Ещё раз подчеркну сложность исторической ситуации: если до июля 1937 года «чистки» Сталина руководителей разного уровня партии и СССР были обоснованы, оправданы, то в результате «профилактических чисток» в СССР с июля 1937 года на его совести много невинной крови. В принципе — здесь никакой сложности нет, всё даже просто, но сложность в том, что эта довольно простая картина с трудом укладывается в сознании многих людей, привыкших думать упрощенным однолинейным примитивным образом в рамках простейшей оценки — только белое или только черное, только хорошо или только плохо, «Так всё-таки — Сталин был плохим или хорошим?». Для людей с низким интеллектом, для которых нужны «простые понятные лозунги», — это естественное стремление к упрощению, чтобы «не заморачиваться», но Жизнь, реальность намного сложнее желаемой ясности и простоты. В этом смысле — с крайними «упрощенными» либерал-демократами и крайними «мухинцами» спорить и объяснять им историческую правду почти бесполезно.

В конце 1937 в СССР были репрессированы корейцы и китайцы, проживающие на Дальнем Востоке, часть их сослали в лагеря, а часть из них депортировали в советские азиатские республики. Эта акция заняла несколько месяцев — до мая 1938 года. Руководил этой масштабной акцией сам начальник ГУЛАГа и заместитель главы НКВД — М. Берман. Там, вдали от цивилизованной Европы репрессии осуществлялись с особой жестокостью и цинизмом. И даже сегодня в Узбекистане, Казахстане и Киргизии от этих «перемещенных лиц» сможете услышать историю, как их жестоко насильно загоняли семьями в холодные вагоны и долго зимой везли в Казахстан, Узбекистан, на Алтай; во время этого мучительного пути много людей умерло от голода, холода, болезней и издевательств.

В этой мрачной эпопее «стандартной» выглядит история служебного рвения «знаменитого» среди российских историков помощника начальника УНКВД Иркутской области Бориса Кульвеца, бывшего эсера, а теперь рьяного коммуниста, проводившего «чистку» города Бодайбо. Кульвец к проведению операции против затаившихся «врагов» подготовился толково. — «Весь оперативный состав по требованию Кульвеца представил свой учет. Мной передан Кульвецу список лиц иностранного происхождения, примерно на 600 человек. Здесь были китайцы, корейцы, немцы, поляки, латыши, литовцы, финны, мадьяры, эстонцы и т.п. Арест производился на основании этих списков», — объяснял затем на следствии сотрудник НКВД Турлов (Архив ФСБ по Иркутской области, папка 7912, Дело Кульвеца, т. I, л.д. 156).

На Дальнем Востоке в то время ещё много проживало потомков репрессированных царем в 19-м веке за участие в освободительных восстаниях поляков и литовцев, которые ещё строили КВЖД, впрочем, и сегодня вы можете обнаружить там их общественные организации.

«Немецкая разведка — по этой линии дела у меня плохие. Правда, вскрыта резидентура Шварц, но немцы должны вести дела посерьезнее. Постараюсь раскопать. Финская — есть. Чехословацкая — есть. Для полной коллекции не могу разыскать итальянца и француза, — докладывал в рапорте на имя начальника УНКВД вошедший в раж Б. Кульвец, — Китайцев подобрал всех, остались только старики, хотя часть из них, 7 человек, изобличаются как шпионы и контрабандисты».

«В первый же день приезда Кульвеца было арестовано до 500 человек. Аресты были произведены исключительно по национальным и социальным признакам, без наличия абсолютно каких-либо компрометирующих материалов. Как правило, китайцы и корейцы арестовывались все без исключения, из кулацких поселков брались все, кто мог двигаться», — объяснял на следствии подчиненный Кульвеца сотрудник НКВД Комов.

«С содержанием арестованных у меня чрезвычайно тяжелая обстановка. Забито все здание РО, все коридоры, в каждой комнате по 10-12 человек, полнейшая профанация следствия, допросы производятся в присутствии остальных, занял столовую, здание милиции, склады РО и пр. Ведь лимит тюрьмы на 75 человек. Арестовано более 1000 человек. Большая скученность, массовые заболевания, ежедневные почти смертные случаи. Умерло уже 9 человек, причем смертность будет увеличиваться» — жаловался в рапорте на тяжелые условия работы Кульвец.

«Креативный» Кульвец придумал простой эффективный способ расследования: «Кульвец ввел новый метод следствия, то есть так называемую "выстойку". Человек 100—150 сгоняли в одну комнату, всех их ставили лицом к стене и по несколько дней не разрешали садиться и спать до тех пор, пока арестованные не давали показаний», — рассказывал участник этого расследования Грицких (Дело Кульвеца, т. I, л.д. 142-143).

Трагичность и черная комичность расследования была в том, что можно было не тратить время на формальности — на расследование, проще было сразу расстрелять или выслать дальневосточных корейцев и китайцев, потому что всё равно не понимали их показаний. — «Еще хуже обстояло дело с допросом китайцев, корейцев и других национальностей. Большинство из этих национальностей не владели русским языком. Переводчиков не было, протоколы писались также без присутствия обвиняемых, так как они ничего не понимали» — рассказывал на следствии сотрудник НКВД Турлов.

Проблема возникла у Кульвеца с желанием убить больше людей, на эту тему он устроил в рапортах даже дискуссию со своим руководством: «Прошу Вас сообщить мне — почему из 260 человек имеется решение на 157 человек? Какое решение в отношении остальных 100 человек? Это для меня важно с точки зрения дальнейшего следствия. Меня очень огорчило, что из двух партий в 260 человек по первой категории (приговариваемых к расстрелу) идут только 157 человек. Прошу учесть, что в условиях Бодайбо большой контингент врагов, которым надо дать почувствовать силу Советской власти. Для этого выделяемая Вами норма первой категории — капля в море и не даст никаких результатов. Прошу Вас принципиально пересмотреть вопрос о лимите первой категории для Бодайбо».

Не исключаю, что сегодня какой-нибудь фанатичный сталинист, опираясь на пример Кульвеца, с горящими глазами скажет: «Вот видите — инициатива убийства максимального количества людей шла снизу, и Сталин здесь ни при чем, ведь видите — он был добрый, сокращал списки жертв к расстрелу», и такому спорщику совершенно бесполезно что-то объяснять.

После того, как Кульвец получил одобрение из Москвы на определенное количество убить с резолюциями членов Политбюро, он рапортует: «Только сегодня 10-го марта получил решение на 157 человек. Вырыли 4 ямы. Пришлось производить взрывные работы, из-за вечной мерзлоты. Для предстоящей операции выделил 6 человек. Буду приводить исполнение приговоров сам. Доверять никому не буду и нельзя. Пока все тихо. О результатах доложу».

В очередном рапорте эта мерзкая сволочь докладывает: «Чтобы не читали машинистки, пишу Вам не печатно. Операцию по решениям Тройки провел только на 115 человек, так как ямы приспособлены не более, чем под 100 человек». Это происходило всего 70 лет назад.

Маленький городок Бодайбо просто кишел «шпионами» многочисленных иностранных разведок — в нем было арестовано около 4 тысяч человек, из которых 948 человек было расстреляно, места захоронения которых не обнаружены до сих пор. У оставшихся в живых, у ссыльных это была только первая часть их жуткого приключения, — если они выживали в длительной второй — в зимней дороге, то начиналась третья, когда, например, в Алтае их встречал коллега Кульвеца — Г.Л. Биримбаум.

Как можно скорее расстрелять старательных преданных палачей подобных Кульвецу, Биримбауму и пр. — было необходимым условием, чтобы хоть как-то немного отмыть Советскую власть и коммунистическую партию от крови огромного количества невинных жертв, поэтому последующие действия Сталина весьма закономерны и предсказуемы. Арестованный в 1938 году Борис Кульвец в недоумении писал: «Заявляю еще раз и с этим умру, что работал я честно, не жалеючи себя, получил туберкулез, не гнушался никакой работой вплоть до того, что по приговорам из Иркутска сам же приводил их в исполнение и в неприспособленных районных условиях приходилось таскать на себе, я приходил с операции обмазанный кровью, но мое моральное угнетение я поднимал тем, что делал нужное и полезное дело Родине». Он, скорее всего, надеялся, что благодаря своей старательности совершит головокружительную карьеру, подобно своим «великим» землякам — братьям Берманам, подобно им — из Иркутска переедет в Москву.

И очередной раз возникает риторический вопрос — Кульвец, Биримбаум и тысячи подобных — преступники или нет?

Кстати, это место — Бодайбо является каким-то загадочным, гиблым в истории взаимоотношений евреев и русских. Здесь с 1861 года начал добывать золото известный еврейский российский банкир Евзель Гинцбург, затем к нему присоединились М. Мейер, М. Варшавер и В. Бок. Как отмечает КЕЭ о братьях Гинцбургах — «после 1892 года занимались почти исключительно золотопромышленностью», а наследник Евзеля Гораций Гинцбург был «основателем. Забайкальского, Миасского, Березовского, Алтайского и других товариществ» по добыче золота.

Ленские прииски давали иногда до 16 тонн золота в год. Но деньги на приисках делались не только на золоте, но и на рабочих: за счет их беспощадной эксплуатации, за счет монополии Гинцбургов на товары, транспорт, жильё — и таким образом большая часть заработанных рабочими денег шла к Гинцбургам. Пик эксплуатации и грабежа рабочих наступил при Альфреде Горациевиче Гинцбурге, когда в 1911 и 1912 годах рабочие стали протестовать, бастовать, требовать улучшения оплаты, жилищных условий и пр. Закончился этот протест привлечением российской армии в защиту интересов Гинцбургов и других акционеров — и расстрелом митингующих рабочих, когда погибло 270 человек и 250 было ранено. В 1938 году в этом месте случилась ещё большая трагедия.

Слава Богу — сегодня мирное время, и сегодня в Бодайбо русские рабочие успешно добывают золото для еврейского олигарха М. Прохорова, и то же самое делают русские рабочие сегодня в печально знаменитом Магадане для бриллиантового олигарха из Израиля Льва Леваева. В последние 150 лет происходит какой-то загадочный круговорот еврейской бизнес-элиты и политической элиты в истории России.

29 января 1938 года Н. Ежов издал приказ о репрессиях иранцев, осуждено 13297 чел., из них 2046 приговорены к расстрелу. 1 февраля 1938 года Ежов издал аналогичный приказ в отношении болгар и македонцев. 16 февраля 1938 года Ежов издал аналогичный приказ в отношении афганцев, осуждено 1557 чел., из них 366 приговорено к расстрелу.

23 марта 1938 года вышло постановление Политбюро об очищении оборонной промышленности от лиц, принадлежащих к национальностям, в отношении которых проводятся репрессии. А 24 июня 1938 года вышла директива Наркомата Обороны об увольнении из РККА военнослужащих национальностей, не представленных на территории СССР, имелось ввиду — представители не коренных национальностей СССР, кроме евреев.

В ходе «интернациональной» кампании до 15 ноября 1938 года особыми тройками по отношению к представителям репрессируемых «не коренных» были рассмотрены дела на 346713 человек, из которых осуждено 335513 человек, в том числе приговорено к расстрелу 247157 человек.

В этот период евреи в СССР массово подверглись репрессиям не по национальному признаку, а по политическому — большое количество троцкистов. Еврейские секции при ЦК ВКП(б) были закрыты ещё в 1930 г., но их лидеры были казнены как троцкисты в 1937 году: Диманштейн, Кипер, Литваков, Ицхок, Сударский, Чемериский. Также были репрессированы некоторые евреи — как крайние националисты, например, писатели, пишущие произведения на идише: Авраам Абчук, Герць Базов, Мойше Кульбак. По признакам крайнего национализма были репрессированы и некоторых служителей иудейского культа, а синагоги, в которых они служили, были закрыты, но не взорваны и не разрушены.

Как отмечает Краткая Еврейская Энциклопедия: «практически все еврейские высшие и средние учебные заведения в СССР были закрыты в 1937-38 гг.». Сталин это сделал явно в ракурсе своей цели формирования единой советской нации, советского человека, против обособленчества «избранных».

С другой стороны, опекая евреев, чтобы не разжигать антисемитских настроений в массах, Советское правительство в очередной раз в 1937 году продолжило меры против мацы — на этот раз специальная «Комиссия по вопросам культа при ЦИК СССР» совсем запретила выпекать мацу, о которой в народе ходили плохие слухи.

Стоит отметить, что с учетом того, что кроме Сталина, если даже отвергнуть что он по отцу еврей, советская элита была в основном еврейской, властьдержащей, а руководство ГУЛАГа состояло полностью из евреев, то можно смело предположить, что к своим арестантам было привилегированное, «избранное» отношение, о чем вспоминали многочисленные свидетели.

Михаил Розанов в своем исследовании «Соловецкий концлагерь в монастыре, 1922-1939 годы» (1987) отмечает, что по многочисленным свидетельствам бывших заключенных — в советских концлагерях «отлично всегда умели устраиваться евреи, в большинстве это были спекулянты, торговцы, валютчики, комиссионеры, проворовавшиеся служащие трестов и кооперативов. Эти проныры умели находить тёплые местечки и самую лёгкую работу. Евреи же руководили лесными разработками и материальными складами, портняжной, обувной, устраивались при лазаретах, были докторами, дантистами, а один из них, Френкель умудрился стать у Эйхманса главным заведующим хозяйством и всеми предприятиями на островах».

Особое внимание этому «феномену» уделил в своих книгах А.И. Солженицын, который просто изложил свои наблюдения во время длительного пребывания в местах лишения свободы и свидетельствовал, что избранное, привилегированное положение евреев в местах лишения свободы было и после войны. «Среди писем по "Ивану Денисовичу" — вспоминал А. Солженицын, — было у меня и такое, от анонимного еврея: "Вы встречались с евреями, томившимися вместе с вами безвинно, были, очевидно, не раз свидетелями их мучений и гонений. Они терпели двойной гнёт: заключение и вражду со стороны заключённых. Расскажите об этих людях!". Но в лагерях, где я сидел, было иначе: евреям, насколько обобщать можно, жилось легче, чем остальным».

О своём пребывании в 121-ом лагучастке 15-го ОЛПа Московского УИТЛК А. Солженицын вспоминал: «Там — вся наша жизнь направлялась и топталась тремя ведущими придурками: Соломоном Соломоновым, главным бухгалтером; Давидом Бурштейном, «воспитателем», а потом нарядчиком; и Исааком Бершадером (Соломонов и Бершадер перед тем так же точно вершили лагерем при Московском Автодорожном, МАДИ).

Все трое они появились уже при моих глазах, и для всех троих снимали с должностей тотчас их предшественников, русских. Сперва прислали Соломонова, он уверенно занял надлежащее место и расположил к себе младшего лейтенанта (думаю, что — через продукты и деньги с воли — А. Сол.). Вскоре затем прислали и провинившегося в МАДИ Бершадера с сопроводиловкой: "использовать только на общих работах". Лет пятидесяти, низенький, жирный, с хищным взглядом, он обошёл и осмотрел нашу жилую зону снисходительно, как генерал из Главного Управления.

Старший надзиратель спросил его: «По специальности — кто?»

— «Кладовщик».

— «Такой специальности не бывает».

— «А я — кладовщик».

(Кстати, затем эти «кладовщики» стали диссидентами, уезжая в США с оригинально спрятанными бриллиантами, а оставшиеся в СССР «кладовщики» — «цеховиками», «перестройщиками» и олигархами — Р.К.).

Угнетённый ходил и кладовщик зоны Севастьянов. Потом санчасть освободила Бершадера "по болезни" от всяких работ, и он отдыхал уже в жилой зоне. За это время, видимо, поднесли ему кое-что с воли. Не прошло и недели — Севастьянов был снят, а кладовщиком назначен (при содействии Соломонова) Бершадер. Тут выяснилось, однако, что физическая работа пересыпки крупы и перекладки ботинок, с которой Севастьянов справлялся в одиночку, Бершедеру тоже противопоказана. И ему добавили в помощь холуя, и бухгалтерия Соломонова провела того через штаты обслуги.

Но и это ещё не была полнота жизни. Самую красивую и гордую женщину лагеря, лебедя М-ву, лейтенанта-снайпера, — он согнул и поневолил ходить к нему в каптёрку вечерами.

Появился в лагере Бурштейн — и другую красавицу, А.Ш., приспособил к своей кабинке. Это тяжело читать? Но сами они нисколько не беспокоились, как это выглядит со стороны, они как будто нарочно сгущали впечатление».

Они не сгущали впечатление, а просто вели себя естественно — им с детства внушали, что они избранные, а другие народы не избранные — второсортные, и кроме того, эта естественность заключалась и в том, что с 1917 года и до войны это была в СССР титульная властьдержащая нация. Ведь кто-то из своих «сверху» писал сопроводиловку по поводу Бершедера — "использовать только на общих работах", что значило — не гнобить и всячески оберегать и способствовать. Естественность была в том, что огромное количество своих были у власти — в правительстве, и полностью руководители ГУЛАГом, и в этом смысле ГУЛАГ был еврейским.

В связи с этим и по поводу благополучно живущих в ГУЛАГе «бершедеров» и «соломонов» стоит отметить один вопиющий факт — смерть еврейского поэта Мандельштама, который умер в лагере в тяжелых условиях от болезни. Почему свои на всех уровнях ему не помогли, а его загнобили? Со времен «перестройки» по поводу смерти Мандельштама вот уже 20 лет вся истерия либерал-демократов, «однобоких» и «одноруких» правозащитников направлена исключительно в сторону Сталина. Сталин непосредственно руководил ГУЛАГом и не захотел поместить арестованного Мандельштама в комфортные условия, подобно Соломонову и тысячам других евреев? Хоть один современный еврей по поводу смерти Мандельштама плюнул с ненавистью в портрет или фотографию Моти Бермана или Израиля Плинера и прочих своих руководителей ГУЛАГа? Потребовал суда над ними? Кстати, прекрасно известна история, когда сам Сталин звонил Борису Пастернаку с вопросом по поводу ценности Мандельштама для культуры СССР. И что ответил ему Пастернак? Вступился, просил, убеждал? А ведь прекрасно понимал, что решается судьба Мандельштама. Вопиющая несправедливость современных самых горластых борцов за правду и свободу слова естественно возмущает, свобода слова — это не свобода врать со всех источников СМИ, находясь у власти в России. Конечно, современный сионист И. Губерман скажет, что никакой вины не было — «время было такое».

На предполагаемую истерию современных еврейских идеологов: Сванидзе, Млечина, Радзиховского, Соловьёва и неграмотных, заштампованных советской пропагандой или пресмыкающихся перед «сильными мира сего» русских по поводу разжигания межнациональной розни и ненависти отвечу убийственными словами великого правдоборца А. Солженицына:

«Не тогда надо стыдиться мерзостей, когда о них пишут, а — когда их делают». Этот лозунг должен быть вывешен как социальная реклама касательно прошлого, настоящего и будущего, в том числе и превентивная профилактическая, на всех улицах наших городов; и таким образом, возможно, уменьшим в будущем количество гнусных, мерзких дел. С неприятным удивлением в последние годы наблюдаю картину, когда после смерти А.И. Солженицына с «чьей-то» подачи упорно проводится ползучая кампания его очернения, в том числе на эту тему шушукаются «со знанием дела» многие русские патриоты, которым я в этом случае говорю: уважаемые болтуны, — хотя бы напишите часть такого большого правдивого прорывного научного труда — как «Двести лет вместе». — и потом что-то вякайте против А.И. Солженицына; как правило эти «знатоки» после этого затыкаются, по крайней мере в моём присутствии.

Закончу тему репрессий против евреев. В этот жуткий период только у евреев в 30-е годы перед Сталиным появился очень авторитетный защитник — родная сестра «великого» Ленина А.И. Ульянова-Елизарова, которая попыталась перед Сталиным защитить «своих», попросила его опубликовать данные о еврейском происхождении Ленина (по линии матери), чтобы поднять в глазах нееврейских чиновников и всего населения ценность еврейского народа. Это ещё один ответ современным коммунистам на вопрос — какой национальности был Ленин? Кровь сделала своё дело — и А.И. Ульянова-Елизарова решила сыграть спасительную библейскую роль Эсфири; вот строки из её письма Сталину в защиту еврейской нации: «Сам Ильич высоко ценил её революционность, её "ценность" в борьбе, как он выражался, противопоставляя её более вялому и расхлябанному русскому характеру». Стоит ли после этого даже ставить вопрос: считали ли дети Ульяновых-Бланков себя русскими? Сталин решил не открывать перед советским народом тайну о своём учителе.

Хотя постановлениями от 28 июня и 2 июля 1937 года репрессии были направлены в основном против крестьян — бывших давно «кулаками», успешными крестьянами, но в реальности они разлились широким фронтом и против рабочих, и против интеллигенции, и по-прежнему против партийных работников. Например, на пленуме 10 октября 1937 года первый секретарь Горьковского обкома Ю. Каганович говорил: «Мы в Горьковской области проводим большую работу по очистке от врагов, которые ещё не выкорчеваны до конца в промышленности. Ещё больше взято кулацко-белогвардейских, повстанческих элементов».

Первый секретарь Днепропетровского обкома Марголин, выступая на октябрьском пленуме 1937 года, отметил: «Есть факты, когда в участковые избирательные комиссии попадают чужаки из бывших кулаков или имеющие с ними ту или иную связь. Мы имеем проявления вражеских вылазок и на заводах».

Этот пленум был посвящен вопросу предстоящих выборов, но почти все выступающие касались вопроса ещё оставшихся в живых и на свободе врагов Советской власти и их поиска, например, по этому поводу сильно беспокоился первый секретарь Куйбышевского обкома П.П. Постышев: «Требуется разъяснение — будут ли участвовать в выборах спецпереселенцы. Правда, Полбицын их распустил и дал указание, чтобы они вошли на общих основаниях в колхозы, но мы часть их обратно завернули». Ладно, Постышев попутно «заложил» перед Сталиным Полбицына, но этот мерзавец не задумался — за счет чего содержать семьи и как вообще жить некогда лучшим хлеборобам страны — когда их не приняли в колхоз, без паспорта они не могли попасть в города, а попавших каким-то образом в города в новой репрессивной кампании опять старательно выискивали как «врагов» сотрудники НКВД?

Павел Петрович Постышев был кровавейшим палачом украинского и русского народа, это был эдакий — высокопоставленный русский «Кульвец», вернее — ещё хуже, ибо убивал своих — летом 1937 года он арестовал в Куйбышеве в качестве «врагов» 110 секретарей райкомов, почти из всех городков области. Из-за ареста райкомовских работников 34 райкома пришлось временно закрыть. Не удивительно, даже закономерно, что опять же ради очищения Советской власти и коммунистической власти от огромной крови Сталин был вынужден этого одиозного палача в ближайшее время «убрать», что и было сделано уже в январе 1938 года, обвинив Постышева «в организации массовых необоснованных репрессий», а страстный разоблачитель Сталина «справедливый» Никита Хрущев в 1956 году реабилитировал этого палача, посчитав, что массовые репрессии Постышева были обоснованы; это, кстати, не снимает со Сталина ответственность за массовые репрессии с июля 1937 года.

Многие историки отмечают определенный всеобщий психоз подозрительности и поиска врагов в советском обществе в этот период. И это не удивительно, даже закономерно — после двух с половиной лет непрерывного разоблачения заговорщиков-троцкистов и выявленной широкой картины заговорщиков, и особенно после постановлений 28 июня и 2 июля 1937 года. Фактически и эти постановления были приняты уже в состоянии определенного психоза Сталина, членов Политбюро.

20 июля 1937 года был арестован с санкции Сталина его доверенный ранее соратник — высокопоставленный нквэдист Сорензон-Агранов, был также арестован и расстрелян его доверенный помощник из секретариата Сталина — Гриша Каннер, был арестован близкий друг молодости Сталина Сергей Иванович Кавтарадзе (1885-1971), который после освобождения по личному указанию Сталина в 1939 году, вспоминая те «лихие 30-е», рассказывал — как однажды Сталин во время правительственного приема отозвал его в сторонку и с упреком сказал: «А ты всё-таки хотел меня убить» (В. Роговин «Партия расстрелянных», М., 1997 г.). Это довольно ярко говорит о психологическом состоянии Сталина в тот период.

Кстати, есть несколько примеров, когда Сталин спасал некоторых людей от репрессий, но спасать от системы, самим же созданной — не много достоинства.

Массовости репрессий и массовому психозу способствовало и «креативное» решение Н. Ежова по поводу расширения репрессий за счет родственников «врагов», он ввёл ответственность невинных родственников — родственную, семейную ответственность. Скорее всего, «прозорливый» Н. Ежов был уверен, что оставшиеся на свободе и при жизни родственники репрессированных — их жены, дети, братья и сестры будут недовольны репрессиями близких, соответственно — недовольны советской властью, соответственно — это потенциальные враги, способные к мести — «семьи, члены которых способны к активным антисоветским действиям». И Ежов ввел понятие «ЧСИР» и «ЖИР» — «жены изменников Родины», «члены семей репрессированных по 1-й категории».

Факт продолжительных массовых арестов, атмосфера подозрительности и страха, плюс истерия подозрительности, раскрученная советской прессой, — когда Мойша Фридлянд-«Кольцов» распекался о «прожженных мерзавцах», «злых двуногих крысах», «гиенах и шакалах мирового фашизма» — довели атмосферу советского общества до массового психоза, когда «закладывались» и уничтожались люди из всех слоёв общества — от самых высоких до самых нижних, от маршала и генерала НКВД до их друзей, соседей, любовниц, рабочих, крестьян и самих «стукачей» из всех слоёв. Исследователь истории Николай Кузьмин в своей книге отметил такой пример: «Она (жена Луначарского — Розенель) "на полставки" подвязалась в ОГПУ и одаривала своим вниманием многих: от Ягоды до Литвинова. Когда звезда Ягоды закатилась, она сумела нырнуть под одеяло полярного академика О.Ю. Шмидта. Тот однако, очень скоро раскусил любвеобильную стукачку и во времена Ежова сам сдал её на Лубянку, как закоренелую троцкистку».

Если сегодня, например, либералы вспомнят о смерти известного врача Д.Д. Плетнева, то обязательно подчеркнут с глубоким пониманием и трагизмом — это жертва Сталина или «сталинских репрессий». А вот что по этому поводу записал в своём дневнике знаменитый учёный В.И. Вернадский: «13.01.1938. Говорят, вчера слух — верный в университетской среде, что Д.Д. Плетнев умер в тюрьме. Политическое убийство личных врагов. Он болел сахарной болезнью, которая осложнилась от перенесённого. Д.Д. Плетнев не был юдофобом — но не скрывал своего отношения к той бездарной и недостаточно знающей среде еврейских врачей, которые захватили "тёплые местечки"».

Сотрудник КГБ Рыбин вспоминал: «Осмысливая в разведывательном отделе следственные дела на репрессированных в тридцатые годы, мы пришли к печальному выводу, что в создании этих злосчастных дел участвовали миллионы людей. Психоз буквально охватил всех. Почти каждый усердствовал в поисках врагов народа» (Ю. Емельянов).

Этому кровавому психозу естественно способствовало НКВД, которое работало задорно, «с огоньком». В некоторых местах было введено даже подобие стахановского движения — кто больше выявит врагов и арестует, например, в Киргизии было введено «соцсоревнование» между отделами НКВД. В приказе наркома внутренних дел республики «О результатах соцсоревнования третьего и четвертого отделов УГБ НКВД республики за февраль 1938 года» говорилось: «Четвертый отдел в полтора раза превысил по сравнению с 3-м отделом число арестов за месяц и разоблачил шпионов, участников к-р. организаций на 13 чел. больше, чем 3-й отдел. Однако 3-й отдел передал 20 дел на Военколлегию и 11 дел на спецколлегию, чего не имеет 4-й отдел, зато 4-й отдел превысил количество законченных его аппаратом дел (не считая периферии), рассмотренных тройкой, почти на 100 человек».

Это, кстати, своеобразная модификация бермановского метода уничтожения людей. Союзный наркомат внутренних дел устанавливал плановые контрольные цифры выявления и арестов республиканским наркоматам, которые, в свою очередь, устанавливали областным управлениям. Быстрой, «эффективной» работе этой репрессивной пирамиды способствовал и принятый 14 сентября 1937 года упрощенный порядок рассмотрения дел о терроре, который расширял сферу деятельности известного приказа 1934 года (слушание дел без участия прокурора и адвоката, запрещение кассационного обжалования приговоров и подачи ходатайств о помиловании, приведение приговора в исполнение немедленно после его вынесения), — теперь он был распространен на дела о вредительстве и диверсиях.

Теперь вместе с — «Здравствуйте», «Добрый день» или «Будь здрав» — необходимо было внимательно вглядеться в старого знакомого, посмотреть на него «по-другому» — а не шпион ли случайно? А вдруг вы желаете здравия шпиону, врагу. — За это можно и «загреметь». И при малейшем подозрении необходимо срочно донести «куда следует». А вдруг, — принявший донос из народа сотрудник НКВД отнесется к нему халатно и пропустит коварного врага, — тогда уж точно сам «загремит». И начала общественно-государственная система в каком-то общем кровожадном поисковом психозе и с большевикском энтузиазмом жить бдительно, подозрительно и старательно с пристрастием, — и пошла ломать через колено миллионы судеб. В этой кровавой вакханалии, когда карательные ведомства вошли в репрессивный «кураж» — арестовывали, ссылали или убивали быстро, особо не разбираясь в виновности, многие граждане использовали эту ситуацию — чтобы расправиться со злобным соседом, с личным врагом, с любым человеком по причине ревности, зависти или карьерной конкуренции на работе.

В этот период часто наблюдался некий поразительный абсурд, причем — кровавый абсурд, например, во второй половине 1937 года предельно бдительный, зоркий П. Постышев на этикетке спичечного коробка разглядел профиль Троцкого — результат: аресты и в магазинах куйбышевской области надолго пропали спички, которые лежали на складе штабелями в ожидании «чистки». Ещё один пример из деятельности этого орденоносного сталинского подчиненного, — какой-то такой же зоркий кретин или озорной шутник сообщил П. Постышеву, что на разрезе колбасы просматривается фашистская свастика, Постышев проверил и тоже разглядел. После чего разъяренный и негодующий происками врагов на пленуме Фрунзенского райкома ВКП(б) (в Куйбышеве) Постышев предложил: «Я предлагаю прокуратуре и НКВД посадить человек 200 торговых работников, судить их показательным судом и человек 20 расстрелять».

Рис. П. Постышев.

И такие неимоверные случаи происходили не только в провинции, но в Москве, например, вот что увидели бдительные, зоркие подчиненные Кагановича по партийному контролю (Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б)) Губельман-«Ярославский» и Матвей Шкирятов: «Слушали: Об изготовлении маслобоек с лопастями, которые имеют вид фашисткой свастики.

Постановили: 1. Принять к сведению заявление наркома Обороны промышленности М.М. Кагановича, что в месячный срок лопасти маслобоек, имеющих вид фашисткой свастики, будут изъяты и заменены новыми.

2. Дело о конструировании, изготовлении и неприятии мер к прекращению производства маслобоек, лопасти которых имели вид фашисткой свастики — передать в НКВД» (из протокола Бюро Партийного контроля №50, п. 54, от 15 декабря 1937 года). Можно мрачно догадаться о судьбе многочисленных «фашистских шпионов»: инженеров, различных начальников конструкторского бюро, начальников производства и т.д. — занятых вокруг этой злосчастной маслобойки.

Это, кстати, и пример ущерба «большой чистки» не только для демографии страны, но и ущерба экономике, развитию науки и промышленности. К месту вспомнить и любимое произведение Сталина — сказку-притчу М. Горького «Девушка и смерть»:

Люди же считают Смерть ненужной.

Ну, конечно, ей обидно это,

Злит её людское наше стадо,

И, озлясь, сживает Смерть со света

Иногда не тех, кого бы надо.

Будущий руководитель КГБ и генеральный секретарь СССР Юрий Андропов в эти жуткие времена делал свою карьеру и в сентябре 1937 года на собрании комсомольского актива города Рыбинска грозно произносил: «Существовала теория, что в комсомоле нет и не может быть врагов. А враги народа — троцкисты, шпионы, диверсанты — пытаются пролезть в каждую щель, использовав слабые места. Враги народа свили своё гнездо в ЦК ВЛКСМ, они пытаются разложить молодежь и на почве разложения отвлечь её от борьбы с врагами.

В конце августа 1937 года в Москве на пленуме ЦК ВЛКСМ сняли с работы очередную группу руководителей комсомола, в том числе Татьяну Федоровну Васильеву, секретаря ЦК по работе среди женской молодежи. Ещё недавно она приезжала в Ярославль проводить областную комсомольскую конференцию. Она сидела в президиуме, ей аплодировали, а теперь» (Л. Млечин «Андропов», М., 2006 г.). И Юрий Андропов активно занялся поиском врагов в ярославской комсомольской организации и уже в октябре 1937 года на областной конференции победно докладывал: «Наша областная комсомольская организация была засорена врагами народа. Всё бюро обкома, за исключением первого секретаря, посажено, так как развивало враждебную деятельность». Во время войны за ним не было замечено такой боевитости.

Пример этого местного палача, настоящая фамилия которого, как утверждает «Международная Еврейская газета» №25-26 за 2004 год — Либерман, это обратный пример Сталину. Как только он тихим сапом добрался на самую верхушку власти, то с помощью своеобразной кадровой политики коварно толкнул долго создаваемую Сталиным империю к развалу. Как показало время, — это был лучше всех замаскировавшийся молодой троцкист, которому в 2009 году В.В. Путин публично отдал почести. Его деятельность я подробнее рассмотрю в следующей книге. Всеобщий психоз отразился и на работе ГУЛАГа, например, ранее уволенный из НКВД за крайнюю жестокость якобы по причине психического заболевания кровавый палач Ефим Кашкетин теперь, в «разгар большой работы», был востребован на соответствующей работе — был принят в аппарат ГУЛАГа как подходящий кадр и не подвел кадровиков, не разочаровал их своим масштабным «стахановским» мышлением — организовал массовый расстрел узников Ухто-Ижемского лагеря НКВД с помощью взвода расстрельщиков, вооружённого пулемётами, и с помощью этого новаторского бригадного метода этот ударник репрессивного труда расстрелял более двух с половиной тысяч человек.

В 1937 году даже сотрудники ГУЛАГа сами попали под репрессии — в августе 1937 года М. Бермана во главе ГУЛАГА сменил Израиль Плинер, который тут же поставил задачу: «выявить контрреволюционные элементы» в своём ведомстве. Был и довольно забавный случай, — в октябре 1937 года старый террорист-большевик Арон Сольц (1872-1945), именуемый некоторыми подельниками — «совесть большевистской партии» и учивший комсомольскую элиту на примере Молотова, Ежова, Куйбышева, Ворошилова, Бухарина, Андреева и пр. — «не брать жен из чужого класса», а только из «революционного», и который откровенно утверждал, что основным фактором, определившим всю сущность его революционного марксистского мировоззрения «было, несомненно, моё еврейство», выступил на конференции свердловского партактива с требованием создать специальную комиссию по расследованию деятельности главного прокурора СССР А. Вышинского, вероятного польского шпиона.

К требованиям Арона Сольца Сталин не прислушался. И в знак несогласия и протеста этот горячий разоблачитель, жаждущий расправы над Вышинским, объявил голодовку и продолжил голодать в психиатрической лечебнице. Любопытно отметить, — когда после войны Андрей Вышинский, будучи представителем СССР в ООН, принял активное участие в создании Израиля и сильно помог евреям, то евреи его очень превозносили, готовы были его именем называть улицы своих городов. А после смерти Сталина все евреи вдруг, разом, как по какой-то отмашке «сверху» стали клеймить Вышинского последними словами — «цепной пес Сталина» и т.п. По крайней мере — человечеству нескучно с евреями, есть над чем поразмышлять после очередной трагедии.

Ситуация с этой всеобщей «молотилкой» советских граждан, с всеобщим жутким психозом расправ не была такой однозначной: наблюдались элементы хаоса, но и просматривался замысел целенаправленного хаоса. До революции Яков Свердлов находился в ссылке вместе со Сталиным, и о нём вспоминал: «Охотился без ружья, предпочитая ставить капканы», а У. Черчилль о Сталине заметил: «Он был необычайно сложной личностью. Это был человек, который своего врага уничтожал своим же врагом».

Картина тотальных репрессий напоминает жестокий метод уничтожения врага «по теории вероятностей» — когда хоть кто-то из окружения предполагаемого замаскированного врага может его выявить и «заложить», когда вокруг него стоят сплошные «капканы», в которые попадает и много случайных невинных людей, позволяет максимально «просеять» всё общество сверху донизу, и по теории вероятностей выявить максимальное количество врагов, недоброжелателей; главное ведь — не большие «попутные» неизбежные потери, а — «плевела», максимальное выявление врагов.

А были среди этого всеобщего психоза и тотальных репрессий после 2 июля 1937 года и четкие цели. Первая — бывшие успешные крестьяне-«кулаки» выше была уже отмечена, а не было ещё случая в истории правления большевиков, в том числе и Сталина — чтобы вместе с крестьянами не репрессировали русских писателей-«почвенников» и православных священников.

В 1937 году был арестован 27-летний талантливый русский писатель, выходец из семиреченских казаков Павел Васильев. Ещё бдительный М. Горький рекомендовал в 1936 году его «изолировать» как опасного русского националиста. Был арестован прекрасно описывающий красоту российской природы Николай Клюев, были арестованы также Петр Орешкин, Сергей Лешенков, И. Макаров. Ещё бдительнее и строже отнеслась Советская власть, Сталин к священникам.

Первый секретарь Архангельского обкома Конторин, выступая на октябрьском пленуме 1937 года, сообщил, что «церковники, попы пытаются восстановить лозунг "Советы без коммунистов"», и в области есть всякие категории людей. Много всякой сволочи. Мы вскрыли дополнительно десять контрреволюционных организаций. Мы просим и будем просить ЦК увеличить нам лимит по первой категории в порядке подготовки к выборам».

И первый секретарь Днепропетровского обкома Марголин на этом пленуме сообщил: «Есть факты, когда в участковые избирательные комиссии попадают чужаки из бывших кулаков или имеющие с ними ту или иную связь. Мы имеем проявления вражеских вылазок и на заводах.

Особенно мы отмечаем довольно серьёзное оживление антисоветских элементов в деревне, на селе. Антисоветские настроения проявляются преимущественно в деятельности церковников. Имеются случаи неоднократных просьб об открытии церквей». Просьба об открытии церкви — это очень серьёзный проступок.

И на этот раз не спасла православных священников от репрессий публичная декларация лояльности к Советской власти от 29 июля 1927 года митрополита Сергия Старогородского, который, следуя известному постулату выживаемости христианской церкви Савла-Павла заявил, что новая власть от Бога в период взрывов храмов. Кстати, после этого славления советская власть во время коллективизациии стала очередной раз арестовывать священников и закрывать и уничтожать православные храмы. Несмотря на это, митрополит Сергий терпеливо выдерживал линию лояльности и 15 февраля 1930 года заявил, что гонений на религию в СССР «никогда не было и нет» и что утверждения зарубежной печати о том, что советских граждан преследуют по религиозным мотивам, являются «сплошным вымыслом и клеветой».

Теперь всё опять повторилось, но с большим территориальным размахом. Поскольку проведенная перепись населения показала высокий уровень религиозности на всей территории СССР, среди разных народов, то советские власти (Сталин) и арестовали и расстреляли большое количество не только христианских и мусульманских священников, но и расстреляли несколько сотен шаманов северных и дальневосточных народностей. Репрессии коснулись даже нейтральных, миролюбивых буддистов, например, в 1938 году был расстрелян основатель единственного Буддистского храма в Европе — в Петербурге Цапид — Хамбо Лама. Точное количество арестованных, сосланных и расстрелянных священников в СССР в этот период не известно.

На этот раз был виден даже «прогресс» в пиар-акции, сопровождавшей репрессии священников, — на этот раз привлечение «придворных» поэтов сочли недостаточным. «К созданию антирелигиозной оперы следует отнестись очень серьёзно. Тут не отделаешься шуточками и смешками по адресу церковников. Нам нужно могучими средствами музыкального искусства, очень понятного массам, раскрыть невежество и мракобесие людей церкви, контрреволюционное нутро многих из них, их подрывную работу по созданию врагов народа из иностранных разведок», — утверждал молодой композитор Д.Д. Шостакович (из сборника «Знатные люди Страны Советов о религии», М.1939 г.).

Израильский историк Я. Рабинович по поводу этих репрессий пишет: «Безусловно, что это была варварская акция государственных правителей, но разве к еврейскому духовенству не были применены самые жестокие меры по их изоляции и депортации в ГУЛАГ?» (Яков Рабинович «Быть евреем в России: Спасибо Солженицыну» М. 2005 г.).

Отвечаю: «самые жестокие меры» — это расстрел, утопление в проруби, распинание на чем-либо и другие коммунистические способы убийства, — они к еврейскому духовенству Советской властью не были применены, были депортации за границу и ссылки в лагеря, но не в таких количествах, как христианских священников, а во время массового уничтожения христианских священников в период с 1918 года по 1923-й коммунисты вообще еврейское духовенство не репрессировали и синагоги не взрывали по известной причине.

А Сталинисты-«мухинцы» Г.И. Торбеев и П.Г. Свечников в своей книге «Сталин: правда и вымыслы» (Челябинск, 2006 г.) вымыслили следующее оправдание Сталину по поводу убийства христианских священников: «Сталин выступал не против Православной церкви, а против реакционного духовенства, которое было настроено враждебно по отношению к Советской власти. Иначе говоря, он четко отделял овец от козлищ. Но против православия, против его идеалов никогда не выступал. Гонения были направлены против церковных иерархов и тех священников, которые оказывали сопротивление Советской власти. Сама же Русская Православная Церковь сохранила свою чистоту и непорочность. И в этом огромная заслуга принадлежит И.В. Сталину». Сложно говорить об антисоветских настроениях шаманов и буддистских монахов.

Обратите внимание на сверхоригинальное утверждение этих наших современников — благодаря Сталину «Русская Православная Церковь сохранила свою чистоту и непорочность». От «неординарности» этого утверждения и возмущения можно дар речи потерять. А всего лишь за «настроения» стоило ссылать и расстреливать? После этого хочется философски задать вопрос: любопытно — есть ли пределы Лжи, какая-то мера Лжи, предел?

Допустим многие сотни убитых при Сталине священников гипотетически можно назвать враждебными, несмотря на объявленную лояльность Советской власти, но как объяснить, что только во время коллективизации в 1929-1934 годах Сталин уничтожил несколько тысяч церквей? Культовые здания, представляющие часто историческую и культурную ценность, — причем? Здесь без глубокой идеологической основы не обойтись.

Из советской статистики: после огромных разрушений и репрессий Ленина до 1924 года в СССР сохранилось 25 тысяч православных храмов, а его учеником — Сталиным было ещё разрушено более 23 тысяч храмов и к 1939 году осталось всего 1277 уцелевших храмов по всему СССР. Из них примерно треть была ещё действующая. А после «большой чистки» — к концу 1938 года во всем огромном СССР осталось всего около 150 действующих церковных приходов.

Стоит заметить, что обелители Сталина Г.И. Торбеев и П.Г. Свечников оказались очень плодотворны на различные вымыслы и выдумали большой перечень «положительного, что сделал Сталин для православия в России». Из этого большого перечня добрых «торбеевских» дел Сталина для православия в России отмечу несколько самых оригинальных:

«4. Россия была надежно защищена от влияния доллара (капкана для народов всего мира). 6. "Железный занавес", созданный Сталиным, защитил советских людей от тлетворного влияния Запада. 13. При Сталине велась жестокая и беспощадная борьба с воровством (с нарушением 8-й заповеди)».

В общем — согласно Г.И. Торбееву и П.Г. Свечникову Сталин строго следил за соблюдением в советском обществе Христовых Нагорных заповедей и страстно боролся с их нарушением.

Верный помощник и единомышленник Сталина в тот период — Николай Ежов был намного честнее многих современных сталинистов и во время выступления перед руководством НКВД УССР 17 февраля 1938 года простым доходчивым языком объяснял смысл старого постулата «убей лучшего из них»: «Если взять контингент, так он более чем достаточный, а вот знаете головку, организаторов, верхушку, вот задача в чём заключается. Чтобы снять актив — сливки, организующее их начало, которое организует, заводило. Вот это сделано или нет? — Нет, конечно.

Вот возьмите, я не помню, кто это мне из товарищей докладывал, когда они начали новый учет проводить, то у него, оказывается, живыми ещё ходят 7 или 8 архимандритов, работают на работе 20 или 25 архимандритов, потом всяких монахов до чертика. Все это что показывает? Почему этих людей не перестреляли давно? Это же все-таки не что-нибудь такое, как говорится, а архимандрит все-таки. (Смех). Это же организаторы, завтра же он начнет что-нибудь затевать.

Вот расстреляли полтысячи и на этом успокоились, а сейчас, когда подходят к новому учету, говорят, ой, господи, опять надо. А какая гарантия, что вы через месяц опять не окажетесь в положении, что вам придется такое же количество взять».

Уверен, — пораженные рабочей простотой, обыденностью, банальностью, своеобразной жуткой легкостью «рабочей атмосферы» убийства того времени вы перечитаете эту «юморную» речь Н. Ежова ещё раз.

На этот раз в СССР при Сталине его подчиненные расстреляли не только митрополита Феофана (в Горьком) и много других священников, но в Соловецком «лагере смерти» 12 декабря 1937 года расстреляли знаменитого русского философа Павла Флоренского.

Как исследователь истории я даже удивляюсь, что этот замечательный мыслитель так долго прожил при Советской власти, что его коммунисты ещё при Ленине не расстреляли, — ведь П. Флоренский занял активную позицию в «деле Бейлиса», а многих участников этого дела не на стороне Бейлиса после свержения российской монархии либерал-демократы расстреляли ещё до октября 1917 года. Василия Розанова за это начали гнобить ещё до революции, а после революции цинично добили его и его детей; я это подробно описывал в книге №4 этой исторической серии. А Флоренский утверждал, что убийство в Киеве мальчика Андрея Ющинского было религиозным ритуальным, — это было человеческое жертвоприношение, более того — это ритуальное жертвоприношение было демонстративным «вызовом» «напоказ всему человечеству», поэтому труп жертвенного мальчика не был уничтожен или спрятан. Известный исследователь В. Розанова А.Н. Николюкин отметил, что Флоренский поведал Розанову любопытную новость — во время процесса Бейлиса «главы еврейства» выдвинули требование к еврейкам: «стараться всеми правдами и неправдами соединяться с русскими, выходить замуж, становиться любовницами» (Розанов В.В. «Мимолетное»). На эту оригинальную эффективную «технологию еврейских невест» в истории человечества обращали внимание многие исследователи истории: от Иосифа Флавия до Льва Гумилева (этой теме я много уделил внимания в книге №2 этой серии).

А после того как 12 октября 1913 года Павел Флоренский послал Розанову свое обширное мнение относительно ритуального убийства евреями мальчика Андрея Ющинского, то Розанов с уверенностью стал утверждать, что: «Вопрос о том, убили ли вожди мирового еврейства в качестве жертвы христианского мальчика, отныне может рассматриваться как решенный положительно, а именно — с такой же полнотой, точностью и надежностью, с какой доказывают геометрическую теорему».

А в своей работе «Иудеи и судьба христиан» (1913 г.) Павел Флоренский попытался взглянуть на многие вопросы шире и глубже. Он искренне беспокоился, что ежедневно «господа евреи», не афишируя, отравляют души «тысячи Ющинских в гимназиях, школах и университетах». Ещё один выдающийся русский мыслитель Алексей Федорович Лосев много лет наблюдал за господствующими в стране евреями, раздумывал и написал в 1929 году очень смелую работу «Диалектика мифа», в которой отвергал марксизм, а в «Дополнении к "Диалектике мифа"» («Так истязается и распинается истина») Лосев вообще утверждал сверхкрамольное: «Еврейство со всеми своими диалектическо-историческими последствиями есть сатанизм, оплот мирового сатанизма»; — и после этого его коммунисты не расстреляли, а осудили «всего» на 10 лет, и он рыл Беломорско-Балтийский канал пока не ослеп. А Флоренского расстреляли. Скорее всего, в отличие от Лосева, за глубину разработки еврейской темы и за свой духовный сан.

А в еврейской теме Павел Флоренский затронул опасный вопрос генетики, крови, — отметив, что часть евреев стремится сохранить «чистоту» крови, не смешивая в браках с представителями других народов, а часть еврейских женщин сознательно целенаправленно вступают в брачный союз с лучшими представителями других народов, — чтобы посредством смешения крови распространять по всей Земле влияние Израиля, ибо еврейская кровь обладает необычайно большой силой и всегда является доминантной по отношению к крови других народов, подавляет её, её свойства и соответственно характерные черты характера, сознания, души других народов.

П. Флоренский объяснял: «Таким образом, еврейство, не нося этого имени, внедряется все глубже и глубже в массу человечества и корнями своими прорастает всю человеческую толщу. Секрет иудейства — в том, что есть чисто иудейское, чистокровное, и около него — с неимоверной быстротой иудаизирующая "шелуха" прочих народов. Теперь в мире нет ни одного народа, совершенно свободного от еврейской крови, и есть еврейство с абсолютно несмешанною кровью. Итак, есть евреи, полуевреи, четверть-евреи, пятая-евреи, сотая-евреи и т.д. И вот, каждый народ с каждым годом увеличивает процент еврейской крови, т.е. разжижается в своей самобытности. И, рано или поздно, процент еврейской крови у всех народов станет столь значительным, что эта кровь окончательно заглушит всякую иную кровь, съест ее, как кислота съедает краску».

И в связи с этим П. Флоренский утверждал, что «даже ничтожной капли еврейской крови» достаточно для того, чтобы вызвать у новых смешанных поколений «типично еврейские» телесные и душевные черты. По еврейскому вопросу Павел Флоренский написал много на различные аспекты, например, рассуждая — почему Бог наказал израильтян, он пишет: «От нас Бог хочет, чтобы выколачивали жидовство из Израиля, а от Израиля — чтобы он, своим черным жидовством, оттенял в нашем сознании — непорочную белизну Церкви Христовой. Своею гнусностью Израиль спасает нас, научая нас ценить благо, нам дарованное. А мы за это должны колотить Израиля, чтобы он опомнился и отстал от пошлости».

В общем, высказался Павел Флоренский до революции не на один смертный приговор от коммунистов и «за разжигание», за антисемитизм, за расизм, за фашизм, за опасное просвещение по поводу стремления евреев к мировому господству и прочее. Его должны были обязательно убить, принципиально — как хранителя опасной информации и опасного понимания.

Рис. П. Флоренский.

Интересно заметить, что в наше время, конец 20-го века — начало 21-го, у российских либерал-демократов Павел Флоренский также не в почете, его больше читают, изучают за пределами России, собирают по этому поводу конференции, называют его: «Паскаль нашего времени», «Леонардо да Винчи ХХ века», «гениальный представитель философии интуитивизма», «светоносный представитель русской духовной жизни», «один из величайших интеллектуалов человечества», «универсальный гений», «русский Лейбниц» и т.п. (загляните в интернет, в журнал «Вопросы философии»). Вот такого русского гения убил Сталин скорее сознательно, чем, проводя массовые репрессии, по неосторожности, по недосмотру за старательными подчиненными.

Завершая рассматривать трагические события 1937 года в СССР, следует отметить неординарное, выбивающееся сильно из привычного ряда, смелое выступление на октябрьском пленуме первого секретаря Курского обкома Г.С. Пескарева: «Как нам дойти до каждого избирателя? Дойти не формально, а по существу, не только через митинги, а так, чтобы знать настроение каждого. Мы должны будем найти именно тех избирателей, у которых имеются неважные настроения, у которых имеются обиды, и подчас законные обиды, на советскую власть, причиненные им отдельными представителями советской власти из мерзавцев, вредителей. Оказалось, что они центр карательной политики перенесли на ни в чем не повинных людей, главным образом на колхозный и сельский актив. Так, за три года со дня организации области было осуждено у нас 87 тысяч человек, из них 18 тысяч колхозного и сельского актива. Судили по пустякам, судили незаконно, и когда мы, выявив это, поставили вопрос в ЦК, товарищ Сталин и товарищ Молотов крепко нам помогли, направив для пересмотра всех этих дел бригаду из работников Верхсуда и прокуратуры. В результате за три недели работы этой бригады по 16 районам отменено 56% приговоров как незаконно вынесенных. Больше того, 45% приговоров оказались без всякого состава преступления».

Эта картина была широко распространенной, но пытался её изменить только честный Г.С. Пескарев, судьба этой «белой вороны» была после этого пленума решена. В 1938-м году его Сталин репрессировал точно не за перебор в репрессиях.

Тот факт, что 12 декабря 1937 года были проведены первые выборы в Верховный Совет СССР, в которых приняли участие 98,6% имеющих право голосовать граждан, говорит о том, что Сталин был уже уверен — история с Учредительным собранием 1918 года в России точно не повторится, да со съездом в 1934 году тоже, почти всех «врагов» Советской власти разоблачили, «вычистили», и пора было заканчивать кампанию массовых репрессий; эту историю мы будем наблюдать в последней, следующей главе книги.