Кто ты?

3

Дарья накричала на нее из-за невыполненной работы, но сегодня девушка на это только пожала плечами. Женщина ушла жаловаться офицеру на нерадивую служанку, а Вира присела на край лавки, нащупывая одной рукой письмо, спрятанное под одеждой.

— Что, плохо, детонька? — всполошилась собиравшаяся домой Мила. — На, молочка с пирожками поешь, — перед ней поставили большую деревянную кружку с теплым молоком и накрытую полотенцем корзину, от которой умопомрачительно вкусно пахло. — Беды все от недоедания. Да ты руки-то от живота убери, никуда он от тебя не денется. Кушай, пока Дарья не вернулась, потом вряд ли успеешь. Или…ох ты, Отец всего живого! — она всплеснула руками. — Али ребенка носишь? Не от кузнеца ли? Больно много он о тебе расспрашивал… Охоч он до новых девок-то, шельмец!

Виру подобный ход мыслей кухарки разозлил. Неужели она действительно выглядит, как девица, бросающаяся на мужчин при первой возможности? То военный, теперь Мила… Ладно, этот солдафон, но Миланья как может о ней так думать? Заботилась же всегда, кусок лишний подсовывала…

— Если хозяйский, ты ему сразу скажи. Он может не красавец, и не шибко этот…обходительный, а все же в самом соку мужчина. Если правильно поговорить, еще хозяйкой здесь окажешься. А если от кузнеца, то тут думай: парень он видный, до женского пола охочий, девки за ним косяками бегают, такого на себе женить уметь надо! Могу тебе знахарку хорошую посоветовать. Даст травок и опять как девица бегать будешь.

— Так уж прям и как девица? — ехидно уточнила Вира.

Мила наклонилась к жующей девушке и таинственным шепотом сообщила:

— А ты думаешь, прям все дворянки непорченые замуж идут? Главное — знахарку хорошую найти, а та наведет, что надо.

Понятно, пошли сплетни. Вира допила залпом молоко и поставила ее с грохотом на стол.

— Спасибо, я пойду. Работа сама не сделается.

— Так подсказать, где знахарка живет-то?

— Не беременная я, теть Мил, — девушка, не обернувшись, помахала кухарке рукой. — До завтра.

Та только осуждающе покачала головой.

Осадок от разговора остался. Перед тем, как пойти работать, она долго стояла перед зеркалом в прихожей, пытаясь понять, что в ее виде вызывает столь неприятные мысли у окружающих ее людей. Вира никогда не была суровой поборницей нравственности и даже года три назад училась целоваться на соседском парне, но многие вещи имели для нее особое значение. А после сегодняшних разговоров она чувствовала себя…грязной, что ли. Не собой. Даже в зеркале стояла незнакомая ей мрачная худая девушка, в которой никак не удавалось узнать себя прежнюю.

И тут Виру осенило: ее прежней и вправду нет. И не будет никогда. Все изменилось. И вялые мысли, и ее растерянность, и непоследовательное поведение — результат умирания старой личности и рождения новой. А она — так, переходное состояние, без каких-либо четко выраженных признаков.

Намывая полы в ночной тишине (Дарья обещала завтра с утра проверить качество ее работы, хотя какое тут качество, если ни черта не видно толком?), Вира запоздало рассуждала, стоило ли брать письмо. И не следует ли ей в самом деле бежать отсюда сломя голову? Вот прямо сейчас. Ситуация девушке очень не нравилась, и интерес военного к делу предыдущего хозяина этого дома только ухудшал ее положение. Если рассуждать разумно, то бежать стоило и делать это надо было немедленно. Только вот Вира не дура, знает, чем заканчиваются путешествия одиноких девушек, тем более, если нет у этих девушек ни денег, ни даже вещей. В каком-то смысле ей повезло, что она оказалась именно здесь, только вот везение это было временное.

Часы тикали убаюкивающе, тряпка елозила по полу все медленнее…

— Что это вы тут делаете?

Стражник, делающий обход, заглянул в ведро, но обнаружил там только грязную воду. Его напарник прошел вперед.

— Работаю! — неожиданно для себя самой рявкнула Вира. — Можем поменяться!

Стражник пробурчал что-то недовольное и пошел дальше. Девушка потянулась было за тряпкой, но в поле ее зрения оказались еще одни ноги.

— Что это вы тут делаете? — раздалось над головой.

Да что же это такое, издеваются они что ли!

— Танцую, не видно? — Вира, чувствуя клокочущее внутри раздражение, поднялась.

И оказалась нос к носу с Диреком. Тот отступил на шаг назад.

— Понятно… А почему ночью?

Терять ей уже было нечего.

— Днем света много, мешает!

— Ааа, — мужчина выглядел озадаченным. — Может, все-таки днем доделаете?

— Это официальное разрешение? — вцепилась в возможность поспать Вира. Офицер понимающе улыбнулся.

— Дарья лютует? Идите спать, ей скажете завтра, что я разрешил. И, Вира, — он посмотрел на ее потрепанное платье, полученное с чужого плеча. — Вы бы насчет одежды вопрос решили…

На этом Янус посчитал разговор оконченным и ушел в спальню. Девушка с ненавистью бросила тряпку в ведро и направилась к озеру. Избавляться от грязи и тяжелых мыслей.

Дым от сожженных трав вился над бумагой, складываясь в слова.

"Уважаемый офицер Дирек.

К моему огромному сожалению, вынужден вам сообщить, что наша инстанция не может ответить на ваш запрос. Мои люди этим делом не занимались, а перенаправить ваше письмо начальству я не могу, так как вы являетесь лицом, действующим в частных интересах.

С искренним уважением,

А. Вильмон"

Вира смотрела на письмо, как на ядовитую змею. Сургуч был нетронут, однако, содержание его девушке стало известно. И письмо врало. Уж кому как не ей знать, что человек с этим почерком лично вел допросы по "делу Серли". Но почему офицер интересуется этим делом? Если он заслан сюда на "дорасследование", то должен иметь или полную информацию о "преступлении века" или по крайней мере доступ к ней. Если же он действительно обычный военный, оказавшийся здесь по прихоти Отца всего живого, то зачем он копается в этом деле?

Вира отогнала размытые воспоминания месячной давности. С тех пор, как она сюда вернулась, девушка старалась не думать о том, что этому предшествовало. Мозг активно ей в этом помогал: картинки из прошлого словно обесцветились и затерялись где-то на задворках памяти. Да и вечный контроль Дарьи не давал ей расслабиться не на минуту. Вира уставала настолько, что вечером она просто падала на кровать и сразу засыпала. Утром ее поднимали ни свет ни заря и, вставая, она даже и не пробовала задуматься: а что же ей снилось? Попав в чуждую ей среду, девушка списывала усталость, нервозность и опухшие глаза на недосып и непривычную физическую работу.

Она не знала, что ночами мечется по кровати, тонко поскуливая.

Сегодня, как и обычно, ей приснится кошмар, в котором письмо будут писать ее кровью. Но утром она об этом не вспомнит, хоть и будет чувствовать страх и усталость.

Утро не задалось. Письмо мозолило глаза. Его надо было вернуть, но как? В кабинете Вира не убиралась, Дарья ей, "безрукой", помыв хозяйских комнат не доверяла, а Лексий…

— Эй, ты готова?

Девушка выглянула в маленькое окошко. Именно из-за него она и выбрала эту комнату. Каждое утро солнце заглядывало к ней в гости, освещая нехитрый интерьер ее обиталища: узкая старая кровать, стол, стул, щербатый таз с водой для умывания. Сегодня вместе с солнцем ее будил Лексий.

— К чему? — вырвалось у Виры.

Секретарь рассмеялся.

— А еще спорила "Что за выражение такое: девичья память"! Мы за покупками идем. Ты же вчера согласилась. Дирек выдал денег, сказал одеть тебя, я предложил тебе сходить на ярмарку в деревню — у них там праздник урожая сегодня или что-то вроде того. И весело, и полезно. Так что выходи, пока все красивые ленты не разобрали!

Вира почувствовала себя неуютно. Мелькнула мысль отказаться. Ей не хотелось чувствовать себя обязанной постороннему человеку, который к тому же являлся для нее потенциальной угрозой. Но тут взгляд ее упал на собственные ладони. "И черт с ним! — неожиданно зло подумала девушка. — В конце концов мне положена какая-никакая зарплата!" И она решительно взялась за гребешок.

И не прогадала. Впервые за два месяца Вира почувствовала себя живой. Лексий шутил, спорил с какими-то мужиками, торговался за каждую медяшку, делал комплименты деревенским красавицам и чуть ли не подрался с женихом одной из них. Жизнь вокруг них кипела. Девушка, пораженная разнообразием звуков и красок, совершенно забылась и искренне улыбалась в ответ на улыбки окружающих. Она приобрела одежду, сапоги, зеркало, новый гребешок и несколько лент. А еще они с секретарем досыта наелись местной выпечкой.

Встретилась им и юродивая гадалка. Размахивая алой шалью, она увязалась следом за ними с криком:

— Руку дай, руку дай, руку дай!

Лексий поначалу пытался от нее отделаться, а потом с усмешкой протянул вперед обе ладони. Скорбная умом женщина долго прыгала перед ними, потом бросила руку секретаря и неожиданно резво вцепилась в кисть Виры. Девушка и опомниться не успела, как юродивая запричитала:

— Дорога! Одна дорога вам! Лентой вьется от чужого дома в чужие края. Если кнут не сгубит — дойдете. А иному не бывать!

Лексий рассмеялся и поделился с женщиной пирожками — деньги юродивой ни к чему, еще убьют лиходеи какие-нибудь за звонкую монету, а вот еда, одежда, кров — пригодится. Женщина съела угощение и бросив на прощание:

— Сердце его в твоих руках вижу! — скрылась в толпе. Видимо, нашла новый объект гадания.

— Во шустра! — восхитился парень, еще не отошедший от этого знакомства. — Наговорила ерунды непонятной и сбежала! Эй, — увидев, что Вира напряженно осматривается, он несильно толкнул ее в плечо, — не бери в голову. Это ж блаженная! Она на голову тю-тю!

Девушка кивнула. Впрочем, она быстро забыла об этой встрече — пестрый людской водоворот опять закружил их с Лексием и вынес к лавкам с тканью.

Когда Вира вернулась с узелком с вещами к себе в комнату, ноги гудели от усталости. Девушка села на кровать, посмотрела в окно, за которым садилось солнце…и расплакалась.

Чувствовать себя живой было больно.

Янус смотрел на письмо, лежащее на столе.

Его тут не было.

Он помнил, как взял у Лексия корреспонденцию, положил на стол — наверху лежало письмо от мэра, наверно, опять какое-нибудь приглашение, — и вышел. А теперь поверх этой стопки лежал еще один лист бумаги. Офицер внимательно изучил его внешний вид, затем аккуратно взял его двумя пальцами. Яд, если и был, то действовать он собирался не сразу. Янус повертел письмо в пальцах, отметил нетронутость сургуча и немного успокоился. Наконец он заметил неприметную печать в углу листа и поспешно развернул бумагу.

Отказ. Мужчина, собственно, и не надеялся, что ему предоставят всю информацию на блюдечке, но чтобы совсем ничего… Неужели они не понимают, что это подозрительно? Профессионалы! Янус задумчиво потеребил край листа, затем открыл ключом верхний ящик стола и положил бумагу туда.

Вошел Лексий.

— Сделано, — сообщил он весело, роясь в карманах.

— Что? Садовника нашел?

Секретарь отрицательно махнул головой.

— Нет. Купили вчера Вире одежду. Вот сдача.

— Сдача? — Янус посмотрел на выложенные на стол деньги так, словно подозревал их в государственной измене. — Я думал, вы все потратите.

— Я тоже так думал! — радостно поделился молодой человек. — Впервые вижу женщину, которая тратит не все деньги, что ей дали!

Дирек подумал тоже самое. Неужели он ошибся и девчонка та, за кого себя выдает? Крестьяне и лавочники умеют беречь деньги. Дочки аристократов или власть имущих — никогда.

— Я уеду дня на два. Ты за это время должен сделать вот что…

Получив распоряжения, секретарь вышел. Янус с ненавистью посмотрел на свое рабочее место, за которым провел последний месяц и направился в противоположную сторону — к окну. Солнца сегодня не было, природа словно давала понять: все, лето кончилось, ждите дождей. "Алисия должна успеть приехать до распутицы," — подумал офицер, задумчиво переводя взгляд с неба на сад. На мгновение ему показалось, что Лиса уже здесь: вот ее темная макушка мелькает среди деревьев… Нет, конечно, это Вира тащит зачем-то под окна ведро с водой. Янус с интересом стал наблюдать за девушкой.

Как-то так получилось, что, выполняя поручения, Вира раз пять проходила мимо клумб. Точнее того, что от них осталось. Пара поникших кустов роз укоризненно качались на ветру, остальные цветы (те, которые выжили) стелились по земле. Совесть девушки не выдержала и в обеденный перерыв, наскоро перекусив чем попало, она направилась к некогда прекрасным клумбам.

Розы кололи руки, тонкие травянистые стебли выскальзывали из пальцев, словно они обиделись. "Ты нас бросила, — говорили они ей, — забыла, предала". Вот так. Ничего не делая, она всех предала. А ее? Перечислять ли поголовно тех, кто предал ее?

— Ловко у вас получается.

Вира поспешно утерла нос рукавом. Дирек стоял за спиной, а она оборачиваться не собиралась, но все же не хотелось, чтобы он заметил ее состояние. Или посмеется, или отругает, или, что еще хуже, пожалеет. А она и так устала чувствовать себя бесполезной безродной шавкой, которую держат при себе из жалости.

Военный, не дождавшись ответа, продолжил:

— Может, вы возьмете на себя заботы о саде? От остальных дел, разумеется, Дарья вас освободит.

— Хорошо.

— Это платье вам идет гораздо больше.

Первым порывом Виры было подскочить, насмешливо поклониться в пояс, выражая глубочайшее восхищение щедростью ее благодетеля. Потом она решила представление не устраивать и промолчала. Янус, заметив напрягшуюся спину, нерешительно начал:

— Вира, извините. Я не имел ввиду ничего такого…точнее имел, просто…

Просто навалилось все и сразу. Фекла эта, преступление, приезд Алисии, нерадивость стражников, настойчивость мэра… Он мог спать по два часа в сутки. Но не два месяца подряд.

— Мы немного неправильно поняли друг друга…

— Мы???

Офицер вздохнул.

— Хорошо, я. Я понял вас неправильно. Приношу свои глубочайшие извинения.

Вире следовало сказать "Ваши извинения приняты" или что-то в этом роде. Именно поэтому она просто кивнула. А Янус ждал. Видимо, кивок его не удовлетворил.

— Хорошо. Вы извинены, — специально коверкая язык, произнесла Вира. Военный вздрогнул от неправильной, режущей слух формулировки. Девушка, следившая за ним краем глаза, посчитала это своей маленькой победой.

— Кстати, вы не говорили, какое мне полагается жалование. Как садовнику.

— А-а, — офицер грустно оглядел свои владения и вздохнул. — Завтра Лексий вам передаст всю информацию.

И он поспешил вернуться в дом. Кажется, денежная тема была офицеру неприятна.

Поле боя осталось за Вирой, что подняло ей настроение на весь день. И даже сплетница Мила за ужином не смогла ей его испортить.

В этот вечер на озеро Вира отправилась раньше обычного, еще до заката. Поэтому после стандартных банных процедур, девушка осталась на берегу, любуясь природой, а не поспешила спать. Когда из кустов донеслось:

— Эх, а ты уже здесь!

Вира подпрыгнула от неожиданности. Из странных, сюрреалистичных мечт ее грубо вернули в суровую реальность.

Из кустов вылез здоровенный детина в красной рубахе. Он остановился перед вскочившей девушкой, разведя руки чуть в стороны, словно говорил: ну разве я не хорош?

— Че, пойдем?

Вира отступила назад.

— Куда?

— Да куды хошь. Но лучше на сеновал или в конюшню, там удобнее.

Коленки задрожали.

— Это зачем?

Дурацкий вопрос, но на ум ничего другого не пришло.

— Так миловаться! Ты девка ладная, хоть и тоща до ужаса, и я парень видный, вон, — он потряс ручищами, — кузнец! Обниму, дышать тяжко станет.

"Девка ладная" стала пятиться активнее. Только не хватало, чтоб он ей ребра переломал! В голову пришла мысль, что такой сверху ляжет, раздавит. Виру затошнило. Запах немытого тела, пота и кваса действовал похлеще любого рвотного средства.

— Чего сторонишься-то? — обиделся кузнец. — Я парень-огонь, каждая на селе скажет, да и тебе не впервой.

— Не впервой???

— Так, тяжела же, все знают. Хороша, значит, раз так быстро ребеночек получился…

Первым желанием, когда Вира отошла от шока, было утопиться, благо озеро вот оно в десяти шагах. Вторым — вырвать Миле поганый язык. Потом девушка узрела приближающегося к ней детину и, подобрав юбки, с визгом бросилась к дому. Никогда в жизни она не бегала так быстро! Закрыв в комнате ставни и подперев дверь столом, она еще долго не могла прийти в себя.

Ходить купаться она решила теперь только после полуночи.

И нож бы надо раздобыть на кухне.

Через два дня Вира узнала, что с кузнецом у нее все было. Хотела было идти ругаться, но вспомнила огромную фигуру и решила, что сплетни она как-нибудь переживет. Репутацию ей теперь беречь не надо. К тому же жить здесь долго она в любом случае не собиралась.

С утра приехал Дирек — уставший и злой. Отругал стражу (какое громкое слово, а их всего шесть человек), потребовал ванную и еду и ушел к себе, устало потирая красные от недосыпа глаза.

Куда он ездил? Зачем? Почему так торопился, что даже осунулся? Эти и еще тысяча и один вопрос терзали Виру на протяжении всего дня. Она даже предложила Дарье помощь в уборке дома, но та неожиданно отказалась.

— У тебя с садом действительно хорошо получается. А в доме твоими стараниями не чище, а грязнее становится.

Девушка пошла искать Лексия, но тот отговорился работой и с хмурым видом куда-то убежал. Пришлось ей мучиться от неизвестности полночи. Незадолго до рассвета Вира не выдержала и прокралась к кабинету.

Дверь была не заперта. Это ее чрезвычайно удивило. Дирек же военный! Он помешан должен быть на безопасности! Однако любопытство пересилило осторожность, и девушка приоткрыла дверь. В комнате на столе горела единственная свеча. Так как осталось от нее меньше трети, Вира решила, что ее просто-напрасто забыли потушить. Следов чьего-либо присутствия она не обнаружила и тихонько прокралась к столу.

Ящики, в отличие от двери, были заперты. Стол был новый, судя по всему, сделанный на заказ, в интерьер он вписывался слабо, зато, по-видимому, хорошо выполнял главную свою функцию — берег секреты хозяина от любопытных глаз всяких поломоек. Вира подергала каждый ящик за ручку по нескольку раз, исследовала пальцами замки, поводила над ними руками, но толку от ее манипуляций не было никаких. Она с досадой осмотрелась… И словно оказалась в прошлом. Пальцы невольно пробежали по корешкам книг, погладили толстые тома "Экономических исследований", вцепились в почти родную "Металлургию", с нежностью раскрыли "Марфушины сказки".

За мгновение до того, как на нее наставили ствол, Вира вынырнула из воспоминаний и почувствовала опасность, но сделать ничего не успела — металл обжег холодом затылок.

— Поднимаешь руки вверх и медленно оборачиваешься.

Книга выпала из ладоней, громко ударившись об пол. Вира дернулась в сторону, уверенная, что мужчина выстрелит немедленно, среагировав на потенциально опасный звук, но Дирек моментально оценил ситуацию и стрелять не стал. Отведя руку с пистолетом, второй он схватил попытавшуюся отскочить вбок девушку и выволок в коридор, под свет канделябров.

— Вира? Что ты здесь делаешь?

Девушка, выпущенная на свободу, прислонилась спиной к стене. Мысленно она уже попрощалась с жизнью, и теперь сердце стремилось выпрыгнуть через горло, а ноги дрожали. Дирек, оценив ее состояние как "никуда не денется", вернулся в комнату и осмотрел место происшествия. Вышел он оттуда с подобранной с пола книгой "Марфушины сказки". Остановился напротив ночной гостьи, поглядывая на нее с насмешливым интересом.

— Заснуть не могу, — прохрипела Вира, не выдержав паузы. Горло пересохло, зато сердце постепенно успокаивалось, и ноги дрожать перестали.

— А попросить?

Вира только сейчас заметила, что офицер, несмотря на поздний час почти полностью одет: рубашка, штаны и сапоги наличествовали, не хватало лишь мундира. "Спит он в них что ли?" — подумала она с раздражением. Взгляд остановился на груди мужчины — тонкий шрам перечеркивал ее слева направо и терялся за развязанным воротом. Девушка смущенно отвела взгляд.

— Я думала, вы спите. Я не собиралась воровать — почитала бы и вернула.

Вопреки ожиданиям, военный протянул ей книгу.

— Берите любую. Это имущество предыдущего хозяина дома. Мне они ни к чему, а выбросить рука не поднимается.

Вира осмелела.

— Тогда, я зайду? — она неуверенно шагнула к кабинету. Янус кивнул. Девушка взяла из его рук "Сказки", на секунду скрылась за дверью и вышла с большим томом "Географических описаний". Дирек протянул ей свечу и пожелал спокойной ночи. Девушка поспешно удалилась.

Почувствовав, что сон ушел бесследно, Янус прошел в кабинет, зажег свечи и устроившись в кресле у окна, начал размышлять.

Итак. Александр Серли — крупный промышленник. Начинал с мелкой лавки в столице, затем уговорил одного богатея вложиться в сомнительное предприятие — и выиграл. Получив деньги, открыл сначала шахту по добыче полезных ископаемых на севере страны, потом маленький заводик, потом еще один. К сорока пяти годам являлся одним из богатейших людей государства, сам король был его должником. В политических играх или незаконных авантюрах замечен не был. Жена умерла четыре года назад от пневмонии, единственная дочь сожжена три недели назад по обвинению в колдовстве и государственной измене. По официальным данным Серли спонсировал покушение на наследника престола с целью посадить на трон своего ставленника. Дочь ему якобы помогала, в том числе по плану промышленника, должна была стать следующей королевой. Покушение провалилось, исполнителя поймали, допросили с пристрастием, тот указал на заказчиков. Семейство Серли и еще пару незначительных личностей казнили, ставленник заговорщиков, двоюродный дядя короля, успел сбежать в южные королевства. Все.

И из этого нагромождения фактов (фактов ли?) совершенно ничего не было понятно. Особенно роль наследницы промышленника. Если сам Серли проходил по делу, как главный заговорщик, то основным обвинением его дочери было колдовство. Что у Дирека, например, вызывало некоторые вопросы.

По старинной легенде, в королевстве Илендия ворожбу прировняли к преступлениям против государства и короны после того, как проклятие одной сильной ведьмы унесло жизни всех детей правящей семьи. Корона перешла к племяннику короля вместе со строгим наказом сжигать всех обнаруженных ведьм. По некоторым письменным свидетельствам, наследник поначалу не собирался проводить столь жестокую политику, но, когда его жена и дочь сначала заболели, а потом, после лечения у одной известной ведьмачки, умерли, он вроде как тронулся умом и создал орган, карающий принявших "дар из Ада" — Инквизицию. С тех пор считаться ведьмой в Илендии стало небезопасно. Через пару столетий страсти, конечно, поутихли. Инквизицию в конце концов отменили, а в деревнях стали появляться знахарки, приходящие из ниоткуда и уходящие в неизвестном направлении, стоило им почувствовать угрозу, однако сам указ о сожжении за ведовство так и не был отменен. И пока в соседних государствах подобные способности изучались, ставились на учет, а то и на службу государству, или вообще старательно культивировались и взращивались, в Илендии все связанное с так называемой "магической" материей, усердно замалчивалось.

И это тоже было странно. В государстве давно уже не было показательных сожжений ведьм. И тут вдруг на костер отправляется юная девушка. Слишком опасна? Но чем? И зачем из этого делать представление? Тем более, что статья-то древняя-предревняя. Да и люд, давно не встречавшийся с имеющими особую силу, ведьм считает скорее деревенскими страшилками, чем реальностью. Дирек и сам не особо верил в их существование, хоть и слышал, что за границей чуть ли не университеты ведовские открывают. Впрочем, он по жизни верил только тому, что сам увидел или потрогал.

Так кем же все-таки были Серли? Ответа на этот вопрос у офицера не было. И объективных сведений тоже.

Опрос бывшей прислуги ничего Диреку не дал. Одни отказывались разговаривать, другие, наоборот, делились небылицами, как Вера Серли резала лягушек и летала на метле. Люди из круга промышленника имели такие деньги и положение в обществе, что Януса даже на порог их домов не пускали, половина особ на просьбу о встречи ответила категорическим отказом, половина вообще его письма проигнорировала. Ходили слухи о наличие у изменника любовниц, внебрачных детей и даже воспитанниц-колдуний, из которых он собирался делать армию по завоеванию престола, но были эти сведенья настолько нелепы, что в расчет их Янус не брал. Итог: расследование зашло в тупик, скоро приезжает Алисия, а у озера следы чужака, и что он там забыл неизвестно. Вывод: необходимо что-то предпринять. И, пожалуй, стоит начать с незваного гостя.