Kujin Крыло отбрасывает тень

АРКА 7. Глава 67

Шикамару настолько привык к шуму, что не сразу среагировал на шум боя. Если бы не характерный шелест разрезаемой клинком плоти, Нара бы и не попытался сбросить с себя неспокойный сон. Но он обратил, и проснулся. Ткань палатки прорезало несколько сюрикенов, пролетевших над головой, и Шикамару инстинктивно скатился на землю. Но сюрикены летели не в него, кто-то снаружи промахнулся.

— Какого…

— Катон: Техника огненного шара! — донесся выкрик.

Полыхнуло, и по теням на стенке палатки стало ясно, что снаружи идет бой. Нара перевернулся через голову, одновременно выхватывая кунай, чтобы сразу резануть по стенке палатки и выкатиться через дыру наружу. Поздняя темная ночь, и по пляшущим в темноте теням не ясно, кто и с кем сражается, но вариантов на самом деле немного. Атака Тумана.

Прыжком переместившись на ствол древа и прижавшись к нему, дзенин выглянул из своего укрытия, ожидая. Кто-нибудь снова применит технику или воспользуется взрывной печатью, осветит площадку, и он увидит противника, чтобы атаковать. Бой начался только что, может парень и не среагировал на звуки битвы сразу, но не провалялся же пару минут под звучный аккомпанемент десятка дерущихся синоби. И противники его не разочаровали, швырнув в уже пустую палатку взрывную печать. Новая вспышка, и во тьме на миг засвечиваются все фигуры. Остается лишь разыграть партию. Несколько АНБУ Конохи, пяток синоби Листа против десятка синоби Кири в несколько необычной форме. Видимо, попытка Кири скопировать маскировочные костюмы Крыла. Но вспышка освещает их лишь на несколько мгновений, не давая рассмотреть детали. Шикамару сложил пальцы в привычном жесте, выпуская тени. Не пытаться сразу скрутить и обезвредить. Действовать точечно. Стратег он, или где. Поймать ногу синоби Кири при попытке уклониться от атаки, чтобы тот все же получил удар, замедлить руку второго, не позволить блокировать атаку, дернуть кисть третьего, чтобы кунай улетел в союзника, спутать пальцы куноити, пытавшейся сложить технику. Безликие сориентировались быстро, реализовав данное Шикамару преимущество и торопливо вырезав нападавших.

Нара спрыгнул на землю, оглядываясь. Судя по шуму, бой шел не только здесь.

— Командующий! — подскочил один из безликих. — Хорошо, что вы живы.

Шикамару склонился над телом убитого противника, изучая его. Уточнять, что он лишь И.О. смысла не было.

— Сам рад, — кивнул он, впрочем, забота о его здоровье льстила. — Ситуация?

— Мы смогли отогнать туман, под покровом которого хотели напасть противники, но только от штаба и ближайших палаток. Что происходит вокруг — пока неизвестно, я не решился отправлять разведку в таких условиях.

Судя по тому, что шум боев до них все же доносился, туман, который должен был глушить звуки, сработал далеко не везде. Да и не мог везде сработать, постовых и секреты Коноха расставляла не просто так.

— Что с наблюдательными позициями?

— Уничтожены. Пламя отсюда видно.

Шикамару перевел взгляд в сторону берега и действительно увидел где-то впереди мерцание света. А труп Кирийца рассказал немного. Костюм простенький, разве что запас железа и печатей куда больше, чем в обычной форме. Окинул взглядом другие тела. Молодежь, не походит они на дзенинов. Не Шикамару говорить о возрасте, но в Конохе таких молодых дзенинов, как он сам, не наберется и десяток. Они что, в лобовую атаку все силы бросили? У них все настолько плохо, что дошли до отчаянной атаки? Или это какой-то хитрый план? Стратег Кири идиотом себя не показал, но вот так? Однако опыт подсказывал, если есть две не взаимоисключающие версии — бери середину. У них все настолько плохо, что стратегу пришлось придумывать невозможное, делая самоубийственную атаку на позиции Огня не совсем самоубийственной.

— Собери всех, кто может сражаться. Двоих со мной для охраны. Я буду в штабе.

Атака на штаб явно была слабенькой, людей если и не отправили на убой, то что-то около того. А значит все это — отвлекающие маневры. У противника должна быть основная цель, которая будет оправдывать все эти жертвы. Что это? Попытка отбросить войска Огня, или, пользуясь сумятицей, суметь захватить город полностью? Городок и так уже превращен в руины, а продолжение боев лишь усугубит ситуацию. Или может это именно попытка нанести как можно больше вреда множеством атак? Хотя нет. Скорее среди отвлекающих атак будут и специальные команды, охотящиеся за конкретными целями.

— Командующий! — в палатке его уже ждали пятеро безликих и двое тюнинов, не считая двоих, что его сопровождали.

— Вы двое, — кивнул он тюнинам, — найдите Хьюгу, еще двоих в команду, и двигайтесь на восьмую наблюдательную позицию. По прибытию оценить ситуацию в городе и сразу выслать двоих сюда с докладом.

— Есть!

Они умчались в ночь, а Нара встал над картой.

— Собрать усиленную команду и найти Узумаки Наруто. Противник попытается захватить или убить джинчурики. Мы не должны этого допустить. Любой ценой!

Безликие переглянулись, и сами выбрали троих, кто отправится искать дополнительные силы и самого Наруто.

— Собрать еще одну команду и отправить к позиции артиллеристов. Они должны быть готовы открыть огонь по моему приказу.

— Есть! — кивнул один из четырех оставшихся безликих, прежде чем покинул палатку.

Дальше следовало работать по стандартной схеме, налаживать связь между разрозненными группами и работать от обороны, пока синоби Кири не отступят. Если отступят. Шикамару все еще не был уверен на счет планов и целей противника.

Снаружи раздался взрыв, заставляя обоих безликих хвататься за оружие. Шикамару кивком разрешает проверить, а сам продолжает прокручивать в голове сведения о силах противника, чтобы представить возможный масштаб атаки. АНБУ возвращается, отрицательно качая головой.

— Случайный снаряд.

Нара косится на свет снаружи и морщится:

— Так потушите! Хотите проморгать атаку из-за него?

Безликие переглянулись, и на этот раз другой выскользнул наружу. Шикамару снова опустил глаза к карте. Цели, цели, цели. Такая атака. Чтобы ее окупить, нужна жирная цель. Но такой здесь нет, не за что жертвовать таким количеством людей.

В палатку вошли двое синоби, тюнин и какая-то куноити.

— Командующий! Мы заняли наблюдательную позицию по вашему приказу, — докладывала куноити. — В городе идут вялые бои, у берега несколько кораблей противника, все.

Нара удивленно поднял глаза на докладчиков:

— Высадка десанта?

Тюнин отрицательно покачал головой:

— Не замечено. Ни десантных кораблей, ни сил противника, кроме синоби Кири.

Шикамару снова опустил взгляд на карту, начав хлопать по карманам в поисках сигарет. Даже не сразу смог сообразить, что выложил их перед сном и обратно не подобрал.

— Возвращайтесь на пост. Следующий доклад через десять минут или при резкой смене обстановки.

— Есть! — кивнули двое и покинули палатку.

Вернулся безликий, потушивший пламя снаружи. А Шикамару гипнотизировал карту, пытаясь понять ход мыслей противника. Атака должна быть, без атаки силами юхеев это лишено смысла. Значит десант не в городе. Но где?

— Какие береговые наблюдательные посты уничтожены?

— Все, — пожал плечами безликий. — С большинства постов успели отступить перед тем, как рухнули снаряды. Били точно, по разведанным координатам. Они бы уже, если бы не постоянные стычки с синоби Кири.

Атака синоби совпадала с артударом. Нормальная тактика, если не считать цены. Синоби Конохи, отступая по своей территории, с расставленными ловушками и секретами, пачками косили силы Кири… Если только в первом ряду не шли самые сильные команды. Но на такую площадь охвата столько просто элиты не наберется. И это все равно не то. Где они десантируются и каков конечный план? Послать людей на разведку по береговой линии? Бессмысленно, противник для того и уничтожил наблюдательные посты, чтобы ослепить. Разведчики наверняка попадут в ловушку, да и информация нужна прямо сейчас, через пол часа уже может быть поздно. А маньяков, которые бы сумели быстро прочесать берег, надавать по мордам тем, кто сидит в засадах, да еще и быстро вернуться обратно…

— Известно, где находится Учиха Саске?

Но вновь получил отрицательный ответ:

— Его группа должна была уйти ночью, но наверняка натолкнулись на Кирийцев и сейчас в боях. Можно попробовать послать команду…

Шикаару отрицательно покачал головой. Бессмысленно, с той же эффективность можно послать отряды непосредственно на разведку береговой линии. Вскоре снова вернулась пара с наблюдательного поста, да и начали возвращаться группы с наблюдательных постов, что были уничтожены. Нара рассылал их вылавливать диверсантов Кири, но чувствовал, что теряет время, все еще не понимая, на что нацелился противник. Наруто нашли, и помогли отбиться от команды во главе с Мечником Тумана, но это было ожидаемо. Нет. Шикамару чувствовал, что что-то упускает. Что-то простое и почти очевидное. Противник уже заплатил дорогую цену, и атаки не прекращаются, значит Кирийцы не отступают. Значит — есть план. Что-то большое. Или же много маленьких…

Довести мысль до логического финала не дал офицер юхеев.

— Командир! Я Кирито Мураками, офицер шестого подразделения. Мою люди вернулись после переформирования и ждут приказа.

Шикамару поднял на него глаза, понимая, что не знает, куда отправить полнокровный свежий отряд юхеев. В этот момент в палатку зашел тюнин.

— Командир, позиции артиллерии готовы, противника не обнаружено.

Нара кивнул офицеру:

— Пока не обнаружено. Берите своих людей и двигайтесь к артпозициям. Займите оборону и готовьтесь к нападению, пришлем подкрепление, как сможем.

Офицер воодушевленно отсалютовал и побежал геройствовать, не понимая, что Шикамару просто отвел его в резерв, на одну из лучших, в плане обороны, позиций. Все равно юхеи почти бесполезны при вылавливании в ночи отрядов диверсантов. Оставшийся тюнин, ждавший координат для стрельбы, немного удивленно глянул на Шикамару, но молчал. Можно было собой гордиться, Шикамару уважали, и приказам не перечили. И, понимая, что не может разгадать план противника, Шикамару чувствовал, что подводил их доверие, не оправдывал его.

Через палатку прошлись еще пара офицеров и командиров групп синоби, получая различные приказы, пока не появился очередной офицер в сопровождении двух бойцов.

— Командир! Я Сакухэи Огава, командир одиннадцатого подразделения. Ожидаю приказа.

Нара поднял взгляд на немолодого офицера в немного забрызганной кровью форме. Одиннадцатое? А где оно сейчас? И почему их командир в крови, будто в бою побывал, они же…

— Где сейчас твои люди, — Шикамару кивнул на карту, ожидая пояснений.

— Мы встретились с противником, когда переходили через… — офицер приблизился, вроде как протягиваю руку к карте.

Но Шикамару выхватил кунай и метнул его в офицера до того, как тот подошел на расстояние удара. Безликие дернулись сразу, заметив бросок, но один из них опоздал, получив иглу в горло. С тихими хлопками с синоби Кири исчезло хенге. И вот это уже были не простое мясо среднего класса, а настоящие убийцы. АНБУ Кири. На него повернул маску со смеющимися глазами и лицом мужчина, легко перехвативший кунай. Шикамару оттолкнулся, пытаясь отпрыгнуть от противника, одновременно швыряя в него дымовую шашку и несколько сюрикенов. Но безликий выплюнул сгусток воды, который поглотил шашку, и дым не сработал, просто окрасив воду в черный цвет, а сюрикены без труда отбил кунаем. Он бросился в атаку, а Шикамару, понимая, что технику использовать попросту не успеет, выхватил кунай. Секунда, Нара пытается отвести замах противника, но разница слишком велика. Левую руку прорезает боль, а затем следует удар в грудь. После чего АНБУ Кири отпрыгивает, переключаясь на другого противника. Шикамару делает неуверенный шаг назад, и с удивлением понимает, с каждый следующий удар сердца проносится по телу пока слабой, но все нарастающей болью. Резко становится холодно, и он падает на землю. Мозг привычно анализирует ситуацию, вытаскивая из воспоминаний информацию о смертельных ударах, и отстраненно констатирует, что Шикамару, всего скорее, получил сенбон в сердце. Попытка двигаться или применить технику ничего не дает. Нара, кажется, глохнет и начинает медленно слепнуть, не способный повернуть голову. Он просто смотрит на потолок палатки, и думает. То, что он умеет делать лучше всего. Единственное, что он может делать сейчас. Думать.

И как-то неожиданно приходит понимание плана противника. Все достаточно просто и вполне логично. Вот только сказать кому либо о своей догадке он уже вряд ли успеет. Неожиданно пробки в ушах выбивает знакомым шелестом молнии. Резкая тень проносится над Шимакару, и где-то рядом вспыхивает голубоватый свет. А затем над ним склоняется знакомое лицо, и грудь прорезает болью. Однако вместе с болью в тело возвращается жизнь.

— Пф! Едва успел! — выдыхает Саске, повторяя процедуру.

Положив руку на грудь друга, он бьет в сердце короткими разрядами молнии, чтобы принудительно заставить биться. Шикамару откашливается, явно испытывая не самые приятные ощущения.

— Саске…

— Молчи. Тебя едва не убили, и у тебя дырка в сердце. Так что…

— Нет… — Нара сплевывает кровь, упорно продолжая говорить. — Противник… клещи… котел…

Учиха поморщился:

— Я не понимаю твою тарабарщину…

— Клещи… план… атака… — Шикамару с трудом выдыхает по одному слову, пока Саске осторожно поднимает его на руки, продолжая стимулировать сердце. — Противник… отвлек… внимание… высадка… клещи… взять… в окружение… командуй… отступать… на пятую… линию…

— Уверен? Мы сдадим город!

— Но… сохраним… войска…

Учиха выбрался из палатки, умышленно не передавая друга в чужие руки. До госпиталя донесет сам. Сейчас Шикамару — самый ценный человек, которому нужна помощь. Глава Корня нашел глазами Каору, приказав:

— Передай общий приказ, всем. Отступать до пятой линии. Чтобы до всех довели!

Куноити кивает и начинает распинывать ближайших синоби и юхеев на доставку приказа во все подразделения. Огонь решил сдать разрушенный город.

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 68

------------------------------------------------------------

— Твою мать! Инахо! Почему ты не сказал, что мы потопаем через пустыню? — выкрикнул Хозуки из повозки.

Скрываясь от жары и палящего солнца, он сидел в бочке с водой, которая стояла в повозке, которую в свою очередь тащило зверье Сенджу.

— Потому что ты начал бы ныть не в пустыне, а задолго до этого. Уймись.

Их отряду все же суждено было сократить свое количество почти втрое, когда их нагнала большая группа синоби Травы, усиленная большим количество разношерстных наемников и просто мстителей, желавших оторвать Инахо голову. И хотя совсем не факт, что у них что-то бы получилось, пожалей Сенджу дать им бой. Но он не пожелал. Инахо решил сократить ставший бесполезным балласт, и бросил большую часть зверья в бой, чтобы отвлечь противников. А сам, вместе со своей элитой, прибившимися к ним нукенинами и самыми сообразительными из зверья дал деру. Дальнейшая судьба оставшихся его не волновала.

До конечной точки его пути оставалось всего ничего, каких-то пять или шесть дней по пустыне. Если бы не нужно было волочить за собой награбленное, то их группа добралась бы за день, максимум — полтора. Но без награбленного это будет совсем не то. Без награбленного путь потеряет смысл. Нет! Он же не для себя эти бирюльки собирал, верно?

— Хозяин! Смотри! — нагнавшая его Кошка указала направо, на запад.

К ним приближалась стена из поднятой ветром пыли. Небольшая песчаная буря, но встречать ее на открытом месте не было желания даже у Инахо, не говоря уже о других, особенно Суйгетсу, который протяжно застонал в своей чане. Сенджу огляделся по сторонам, но никаких скал в зоне видимости не наблюдалось.

— Биджев хер! — процедил он, покачав головой, — Дотон!

Земля задрожала и начала движение. Несколько секунд, и перед ними поднялся пласт, открывая вход в искусственно образованную пещеру. Сенджу оскалился, бросив Кошке:

— Оставь кого здесь. Не хочу, чтобы эти дебилы прошли мимо нас.

— Поняла, хозяин.

Он говорил о тройке нукенинов из Суны, ушедших в ближайший город на разведку. Нет, больше никаких атак. Не на этой земле точно. Тройка ушла за информацией, слухами, сплетнями. Мир вздрагивает, предчувствуя надвигающееся безумие новой войны. И, чтобы чувствовать биение его сердца, чтобы знать, как близок хрупкий мир к падению в хаос, нужно слышать.

Несколько синоби со стихией огня достали пару факелов, чтобы осветить пещеру. Отряд ушел вниз, не дожидаясь, пока до них доберется песчаная буря. И так в пути почти сутки, можно сделать привал. Зулонг, так же прятавшаяся от солнца в тени повозки, в которую едва влезала, выползла, подбираясь к Инахо.

— Малыш.

Сенджу сел на каменный пол пещеры и с удовольствием прислонился спиной к стене. Мягкий и сыпучий песок под ногами уже порядком осточертел, и чувствовать вокруг плотный камень было приятно. Поэтому сейчас он имел в целом хорошее расположение духа.

— Что?

Змея положила голову к нему на ноги, намекая на то, что ее неплохо бы погладить. Инахо положил ладонь на неожиданно мягкую и немного влажную чешую и начал неторопливо поглаживать. Красивое животное, могучее, грациозное. И хитрое.

— Ты давно не приносил жертв моему народу, малыш.

Ее приятный шипящий голос был едва слышен. Инахо кивнул в сторону нукенинов.

— Хочешь кого-нибудь из них? Или всех?

Он перевел взгляд на жмущееся к другому углу его маленького подземелья зверье и Кошку, развлекавшуюся с пленницей. Даже удивительно, что она сумела дотащить сучку до пустыни и не потерять нигде в пути.

— Или может кого из них? А может всех?

Змея зашипела, что можно было интерпретировать, как усмешку.

— Нет, малыш. Они верно служат тебе, не хочу лишать тебя слуг. Да и за них ты потребуешь равноценную плату. А здесь, признаться, мы и так тебе задолжали.

Немного неожиданное заявление заставило Сенджу ухмыльнуться. И он начал догадываться, к чему клонит Зулонг.

— Но ты хочешь кого-то конкретного, да? Твое племя решило кому-то отомстить?

— Именно, малыш, — зашипела змея, — Есть одна куноити, имеющая с нами контракт. Но она никогда не приносила нам жертв. Мы, как и все остальные, не рассказываем одним контракторам о других, но в этом конкретном случае… Она не заключала с нами договора, просто получила призыв от своего учителя…

Инахо пронзила догадка:

— Орочимару?

— Да. Одна из его учениц. Митараши Анко.

Сенджу скривился:

— Сенсей Кьюджина. В другой ситуации я бы с радостью предоставил вам ее живой или мертвой, но сейчас… Она наверняка в Конохе, а я пока не собираюсь возвращаться домой. Или может быть она на войне, куда я не сунусь точно.

Зулонг приподняла голову и покачала ей из стороны в сторону.

— Последний раз она совершала призыв совсем не в Конохе, и очень далеко от мест, где ведутся бои.

— Значит — она на миссии, — пожал плечами Инахо. — Я понял. Но прямо сейчас я отлучиться не могу. Но, когда закончу здесь…

Змея кивнула, снова положив голову ему на ноги.

— Мы терпеливы, не спеши. Но знай, что за нее мы готовы будет тебя наградить.

Сенджу кивнул, расслабляясь. Но, немного посидев, спросил:

— А почему вы продолжаете отзываться на призыв? Или сами не попытаетесь ее убить?

— Потому что не можем. Это нарушит законы, по которым работает контракт призыва. Законы, установленные многие сотни лет назад.

Инахо закрыл глаза, задав следующий вопрос:

— И кто их установил… Хотя не отвечай, я и сам догадываюсь.

Зулонг выдохнула с шипением, что можно было принять за усмешку.

— Ты умный мальчик, но в своей догадке ты не прав. Это не Рикудо, и даже не синоби установили те законы. Мы сами это сделали.

— Расскажешь? — попросил Сенджу.

— Зачем? Это дела давно минувших дней.

— У вас должок. Отрабатывай, красавица.

Змея зашипела, что можно было воспринимать, как смех.

— Хорошо. Но мне придется рассказать эту историю с самого начала. С тех давних пор, когда мой род еще служил Кагуе, охраняя священное древо от посторонних. Мы прятали его от глаз и отваживали тех, кто пытался до него добраться. Пока синоби не бросили вызов Кагуе. Я не знаю, с чего все началось, нас никогда не касались мирские проблемы. Но это была война. И, чтобы спасти древо, до которого хотел добраться лидер синоби, Рикудо, мы разделили мир. Оградились от людей и синоби, чтобы они никогда не смогли добраться до нашего дома и до дерева…

Сенджу улыбнулся:

— Дай угадаю. Ваш дом находится под тем самым деревом?

— Да, это так. Глубоко под землей, в его корнях, мы живем, как жили всегда. Жаль лишь, что дома многих других кланов находились на оставшейся людям территории. Их, к сожалению, ждала смерть. Однако и на этой стороне осталось много наших друзей. А так же друзья других, кого вы называете призывными животными. И, чтобы перемещаться через барьер, мудрейшие из нас, не только змей, написали контракты и отправили их на эту сторону. Так они существуют и по сей день.

Инахо открыл глаза и направил взгляд на Зулонг.

— То есть мир разделен надвое?

— Да, — змея чуть двинула головой, как бы кивая. — Меня забавляет, что на этой стороне почти никому это не известно. Никто и не задумывается над тем, откуда призывают зверей, и куда они затем возвращаются. И где живут все это время.

Инахо хмыкнул, а затем и вовсе засмеялся.

— Да, это действительно забавно. Неожиданно узнавать, что от тебя кто-то спрятал половину мира. И что? Никто не пробовал это изменить? Никто не пытался разрушить барьер?

Зулонг хмыкнула:

— Почему же не пытались? Пытались, и не раз. У одного это даже почти получилось. Учиха Мадара, ты о нем, возможно, слышал. У него был какой-то план, нечто грандиозное. Но он исчез. Может быть, у него не вышло. А может быть его план все еще идет к своей конечной цели. Кто знает.

Инахо снова закрыл глаза, размышляя над тем, что он знает о мире, чего не знает, и что такого мог придумать Учиха Мадара. И за этими мыслями не заметил, как задремал.

— Эй! Командир!

Сенджу недовольно потер переносицу.

— Суйгетсу, друг мой, ты приобретаешь плохую привычку не вовремя меня будить. Я видел отличный сон.

Хозуки лишь ухмыльнулся:

— Да брось. Любая баба в отряде согласится устроить тебе сон наяву. Не знаю, чего ты стесняешься!

Стоявшие рядом нукенины из Суны, вернувшиеся с разведки, одной из которых была куноити, неодобрительно глянули на водянистого, но промолчали.

— Суйгетсу, у тебя мозги в яйца перетекли? Или все твои амбиции заканчиваются смазливой девчонкой, которая будет под тобой стонать? — Инахо, наконец, немного проморгался и перевел взгляд на бывших Суновцев. — Что удалось узнать?

Старший в тройке дернул скулой:

— Многое, не знаю, с чего начать, — у него был грубый голос, сказывалось порезанное давным-давно горло. — Наверное, с того, что кто-то стер Скрытый Водопад.

Сенджу вопросительно изогнул бровь:

— Стер?

Суновец кивнул:

— Да. Селение полностью уничтожено, брали штурмом. Но сама страна почти не тронута.

Зулонг зашипела, насмешливо, но Суновцы поняли ее неправильно, слегка напрягшись от испуга.

— Мы лишь передаем то, что услышали.

Инахо оскалился:

— Знаете, что делают с гонцами, приносящими плохие вести?

Суновцы отступили на шаг назад, но, в общем-то, напрасно.

— Селение стерли, а страна нетронута. Либо армия очень аккуратная, либо очень маленькая.

— Водопад, да? — Хозуки задумчиво почесал затылок, — это ни у них случайно по слухам свой джинчурики был?

— У них, — кивнул один из Суновцев.

— Был, теперь нет, — прошипела змея.

Инахо отмахнулся:

— Дальше. Что там еще интересного?

Нукенины немного расслабились.

— Вести из Страны Снега. Туда, вроде как около пары недель назад, отправилась крупная армия из Земли. Но по последним новостям Земля проиграла и сваливает, уступая Страну Снега Молнии.

— То есть… — Сенджу чуть наклонил голову.

— Кто-то за пару дней раскатал армию вместе с приданными синоби. И, как бы круты ни были джинчурики Облака и их синоби вообще…

Инахо кивнул:

— Но и ребята из Камня не пальцем деланы. Кто-то вмешался. Забавные вещи происходит. Что-то еще?

Суновцы переглянулись, похоже, оттягивая момент неизбежного.

— Назначена награда за синоби, устроившего…

— За вас, командир, — самой смелой оказалась куноити.

Инахо хмыкнул:

— И что такого? Я знал, что это произойдет.

— Дело в том, — Суновец погладил шею, — что названо имя, или точнее — прозвище… Вроде как кто-то… узнал в ваших художествах знакомый подчерк и назвал это прозвище. Якобы, вы сами себя так называете.

А вот это немного удивило Сенджу.

— Прозвище? Ну-ка, ну-ка. Как меня называют?

— Ишифурье. Дрожь земли, — ответил нукенин.

Инахо замер, растянув губы в улыбке. Да! Это он! ОН! Выделил главное, так сказать. Знал, что именно является самым важным во всем, что они устроили. На что стоило обратить внимание. На что указать. Да!

— Командир? — Хозуке странно посмотрел на Инахо.

— Это он. Кьюджин. Это точно он!

Сенджу вскочил, согнав со своих ног недовольно зашипевшую Зулонг. Сделал круг по центру пещерки и снова вернулся к Суновцам.

— Что-то еще?

Тот покачал головой:

— Нет. Только сумма награды. За всю банду как за нукенина "S+" ранга. Только за вас "А" ранг.

— Неплохо, — ухмыльнулся Инахо, — добрая слава, хотя и жиденькая пока. Но ничего, время еще есть. Это имя я буду носить с гордостью. А потом затолкаю ему в глодку! Дрожь земли! Дерьмовое у вас чувство юмора, сенсей! Что там снаружи? Буря прошла?

Суновцы отрицательно покачали головой:

— Еще нет, но осталось недолго, — ответила куноити.

— Тогда подъем! Мы выступаем! Кто не успеет — похороню прямо здесь!

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 69

------------------------------------------------------------

Неприятно знакомая палата. Неприятно знакомый потолок. Сакура заставила себя оторвать голову от подушки и оглянуться. Она уже некоторое время ощущала на себе чей-то взгляд, и хотела понять, кому он принадлежит. Присев на больничной койке, розововолосая куноити нашла глазами второго человека, находившегося в палате.

— Ино!

Откинув покрывало, Сакура спрыгнула на пол и подбежала к подруге, чтобы тут же заключить в объятия.

— Рада, что ты пришла в себя, — сдержанно улыбнулась Ино, отвыкшая от такого резкого проявления эмоций.

— Я одна?

— Да, — кивнула Ино, — Амаки-сан сказал, что ты…

Блондинка замолчала, ощущая, что подруга тискает ее за грудь.

— Они заметно выросли. Это из-за ребенка, да? Я бы тоже такие хотела…

Сакура, казалось, не видела в ситуации ничего особенного, как и в том, что сама она была нага. Ино взяла ладони подруги в свои, и отодвинула от своей груди:

— Хватит меня лапать, Сакура.

Розововолосая ухмыльнулась и отодвинулась назад, поклонившись, но продолжая с улыбкой смотреть Ино в лицо:

— А что ты такая серьезная? Совсем не рада меня видеть? Или я совсем на себя непохожа?

Ино вздохнула:

— Второе. Но меня это не удивляет. Скорее я бы удивилась, если бы ты осталась такой, как раньше… — Ино прошлась взглядом по телу подруги, — и прикройся уже. Выглядишь ужасно.

Сакура подошла к небольшому зеркалу, чтобы увидеть в нем свое лицо, а затем пристально осмотрела свое тело. Впалые глаза с темными кругами, худоба, бледность кожи, какие-то непонятные ссадины и синяки на теле, волосы в ужасном состоянии. Она поморщилась:

— Да, такую точно любить не будут, — наклонила голову, ощупывая волосы кончиками пальцев. — Может прическу сменить? Я хотела сменить… или кто-то из нас. Но все время сбивалась с мысли. Составишь компанию? Пройдемся, купим что-нибудь. Хотя в Конохе с этим, конечно, не сказать, что хорошо, да и война эта…

Ино отрицательно покачала головой:

— Не могу. Я должна вернуться к сыну. Ждала только, пока ты проснешься.

Сакура отвлеклась от зеркала и серьезно кивнула:

— Ага, я проснулась. Давай вместе свалим из Конохи? Куда ты там? В столицу? Замечательно!

Ино снова вздохнула:

— Ты под арестом вообще-то. До выяснения всех обстоятельств. Да и Хокаге-сама тебя пока никуда не отпустит.

Сакура страдальчески вздохнула и с размаху села на койку, болтая ногами и запрокинув голову назад.

— Расспрашивать о подробностях будут? Скука смертная! Как будто я что-то смогу рассказать. О допросе в исполнении синоби Кири я уже рассказала, а все остальное… даже не знаю, что там было моим бредом, а что реальностью.

Ино развернулась и шагнула к двери, но остановилась:

— Я передам Хокаге-сама, что тебе нужно отвлечься. И я рада, что ты жива и идешь на поправку.

— Я тоже рада, — улыбнулась Сакура, — спасибо за помощь. Я твоя должница!

— Да. Еще какая, — кивнула Ино, выходя из палаты.

Закрыв за собой дверь и, не обращая внимания на тройку гэнинов, которым, за неимением других свободных людей, приказали следить за Сакурой, поправив сбившуюся после обнимашек с подругой одежду, Ино направилась к выходу. Ей действительно стоило быстрее вернуться к сыну, и, если бы Амаки-сан не обещала, что Сакура очнется буквально через несколько часов после доставки в госпиталь, Яманака уже давно бы покинула Коноху. Ей самой отдых, конечно, тоже не помешал бы, но это она всегда успеет.

Несмотря на то, что Ино была рада выздоровлению подруги, общее настроение скорее оставалось отвратительным. Насколько же все плохо в Конохе? За Сакурой не наблюдали после возвращения из плена? Не заметили техники? И далее сбежать из селения? Да еще и не могли сами найти? Даже делая скидку на войну все это было перебором. Если бы не острое нежелание влезать в дела Конохи, Ино бы многое высказала Тсунаде при встрече. А заодно и Саске, недоглядевшем за бывшей напарницей. Учиха вообще знал о происходящем, или самодовольный эгоист был полностью занят войной? Наверняка самостоятельно на миссии бегал, как мальчишка.

И, надо же было такому случиться, именно Тсунаде Ино встретила на лестничной площадке. Хокаге, конечно, имела полное право посетить свою ученицу, но прямо сейчас Ино была не в настроении любезничать с ней.

— Хокаге-сама, — чуть поклонилась девушка, не обращая внимания на сопровождающего Хокаге безликого.

— Ино, — Тсунаде, казалось, не сразу обратила внимание на нее, погруженная в свои мысли. — Сакура уже очнулась? Как она?

Подавив раздражение, что внешне никак не проявлялось, Ино ответила:

— Пришла в себя. Но ей сейчас не стоит сидеть в палате. Будет куда лучше, если она сможет покинуть госпиталь и пройтись по улицам, пусть и в сопровождении, ей нужна разрядка. Ничего интересного и нового рассказать она все равно не сможет.

Тсунаде кивнула:

— А подумаю над этим. Амаки сказала, что тебе удалось снять технику.

Ино пожала плечами:

— Это было не сложно. Подобные техники сами по себе хрупки, а если противоречат характеру жертву, то вообще снимаются без затруднений. Нельзя просто взять и полностью изменить характер человека. Но у Сакуры процесс зашел слишком далеко. Мне не хватило бы ни сил, ни умений, чтобы вернуть ее в… Первоначальное состояние. Не удивляйтесь изменениям в характере, это уже не та Сакура, которую вы учили, Хокаге-сама.

На лице Тсунаде отчетливо проявилось беспокойство:

— Насколько она изменилась?

Эти вопросы начинали утомлять, но… Хокаге все же была сенсеем Сакуры, так что:

— Чтобы защититься от действия техники, ее личность распалась на три части... Или точнее появилось два осколка от основной личности. Разум — вещь сложная, все, что я говорю — это очень условно. В общем-то, то, что произошло с Сакурой, это не самый плохой вариант, да и именно это, в конечном итоге, спасло ей жизнь. Два осколка, один из которых, видимо, взял на себя технику, чтобы не травмировать основную личность убийствами, которые та совершать совершенно не хотела. А второй осколок, видимо, брал на себя уход за телом, заработать на еду и все прочее, что так же могло травмировать ее. Но, когда я до нее добралась, основная личность уже почти растворилась, и мне ничего не оставалось, кроме как попытаться собрать все воедино, взяв за основу один из осколков.

Тсунаде нахмурилась:

— Какой именно?

— Понятия не имею, — пожала плечами Ино. — У меня не было времени разбираться. Но если вы беспокоитесь о том, что Сакура может стать маньяком-убийцей, то нет, этого не произойдет. Если на этом все…

Хокаге имела еще какие-то вопросы, но решила их придержать, освободив проход:

— Да, на этом все. Спасибо за то, что спасла ее.

Ино двинулась дальше, ответив:

— Надеюсь, повторять этого мне не придется.

Тсунаде и безликий проводили ее взглядом, после чего АНБУ негромко сказал:

— Кого-то она мне напоминает.

— Ну, хоть ты не начинай, — вздохнула Тсунаде и продолжила подниматься.

У нее хватало различных проблем с организацией участия селения в военных действиях, а приходящие из-за границы сведения только добавляли головной боли. Как-то странно завершившаяся война в Снеге, уничтожение Водопада, слухи об исчезновении двух джинчурики, и еще более странные слухи о том, что они попали в лапы Акацки. В самом содержании слухов ничего странного не было, но вот откуда они шли? Джинчурики Водопада никто и в лицо не знал, а Хан считался почти живой легендой в Камне, да и не только. И оба они в руках Рассвета? Еще эта информация о появившейся из неоткуда, и исчезнувшей в никуда армии. Тсунаде понимала, к чему все идет, но понимать и принимать — разные вещи. Становиться лидером Конохи именно во время новой масштабной резни… Сомнительное удовольствие. А еще это…

Команда молодых гэнинов, едва вышедших из академии, при появлении большого начальника подобралась, но до нормальной дисциплины опытных синоби им все равно было далеко. Тсунаде взглянула на них, оценивая, успеют они поучаствовать в нынешней войне, или нет. В последнее время она на всех гэнинов смотрела именно с этими мыслями. Успеют. Эти точно успеют. В лучшем случае — на последних этапах, когда перекрывать все потери будет уже просто некем, и на самые безопасные участи пойдут команды из вот таких, наиболее подросших, гэнинов. И Тсунаде придется закрывать глаза на тот факт, что возвращаться будут двое из трех в каждой второй команде, если повезет, а наиболее талантливыми и имеющими самые большие шансы на выживания будут перекрывать нехватку людей и на опасных направлениях. И там они все равно будут умирать. Потому что жертвовать придется либо талантливыми одиночками, либо целыми командами. Елси не пачками команд, уже без всякого шанса на выживание.

— Хокаге-сама! — поклонился представитель клана Акимичи, — Никаких происшествий за время нашего дежурства. Сейчас в комнате Инудзука Киба.

Сказав это, парень как-то резко смутился.

— Что-то случилось? — спросил безликий.

Парень неуверенно кивнул:

— Да оттуда голоса доносились, ну… такие…

— Какие еще голоса? — за тяжелыми мыслями Тсунаде не уловила намека мальчишки, а безликий не счел нужным ее остановить.

И потому, когда она приоткрыла дверь и заглянула внутрь, не сразу поняла, на что смотрит. Киба, практический раздетый и выглядевший весьма удивленным происходящим, лежал под запрыгнувшей на него Сакурой. А лежавшая у самой дверь собака закрывала лапой глаза. Киба, повернувшись на звук открывшейся двери, взбледнул, выдохнув:

— Хокаге-сама! Это не то, что вы подумали!

Сакура же, не обращая внимания на Тсунаде, несколько раз двинула талией, имея весьма довольной вид:

— Вообще-то все выглядит весьма однозначно, и вообще… Мне нравится, как ты напрягся. Это от страха, да? — она все же повернулась к Тсунаде, — Хокаге-сама, можно я его немного изнасилую? В первый раз занимаюсь этим с симпатичным мальчиком, и только ради удовольствия.

Тсунаде, сложив то, что она видела, с намеком Ино на то, что Сакура нужна разрядка, сложились воедино, заодно и упоминание о том, что характер ученицы может измениться.

— Продолжай, — бедный Киба был окончательно добит таким заявлением, — только с его матерью будешь разговаривать сама.

— Хай! — обрадовалась Сакура и продолжила движение.

— Я позже зайду, — пообещала Тсунаде, закрывая дверь и устало погладив виски. — Старею. Так! — она бросила взгляд на гэнинов. — Пока Киба не выйдет из палаты внутрь никого не пускать. Кроме Амаки-сан. Всех остальных отправлять за разрешением к ней.

Детишки понятливо закивали. Хокаге же двинулась к главе госпиталя, разъяснять ситуацию.

— Эх… Как будто мне других проблем не хватает…

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 70

------------------------------------------------------------

Ветер, жара, палящее солнце, и ни капли воды на пару дней пути в любом направлении. Местные называют эту землю Долиной Мертвецов, но, на взгляд одинокой путницы, это слишком вычурное название. Да, здесь было еще боле жарко и сухо, чем на большей части территорий Страны Ветра. Но как раз в Стране Ветра имелись места, которые без преувеличения можно было называть долинами мертвецов, каньонами проклятых, или как-нибудь в том же духе. Но для жителей этой небольшой страны этот кусок земли был крайне неблагоприятен, а сравнивать было не с чем, вот и получилось такое название.

И даже для нее, синоби, этот трехдневный переход был испытанием, на которое еще пару месяцев назад она бы добровольно не согласилась. Но кое-что изменилось. Сапоги синоби топтали сухой жесткий песок, почти не проседающий под ее шагами. Она куталась в одежду, чтобы защититься от пыльного ветра, не утихающего не на секунду, но в тоже время постоянно смотрела вперед, чтобы не потерять единственный ориентир. Кристальная Скала. Высокий пик, вершина которого состояла из кварцев и каких-то других минералов, при свете солнца постоянно отсвечивала, давала блики, пусть и едва заметные при таком ветре. Но пока ты смотришь на эти блики, не отводя глаз, они не теряются. А стоит отвернуться, и найти их вновь становится почти невозможно. Придется остановить и ждать до утра, чтобы, когда утром немного утихает ветер, увидеть нужную скалу и снова идти к ней. В этой небольшой пустыне не только Кристальная Скала дает блики. Их могут давать и несколько других скальных образований, а по слухам, и сам ветер. Так что заблудиться несложно. К тому же куноити ориентировалась не на свои воспоминания, а на смутные описания и слухи. Сама она здесь никогда не была, и даже не была уверена, что найдет то, что ищет.

Но, даже если не найдет, возвращаться она не собиралась. Умереть в безжизненных скалах на краю мира — вполне то, чего она заслуживает.

Скалы появились впереди, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом. Куноити решила не останавливаться, а продолжить путь. Песок под ногами сменился твердым камнем, когда на долину уже опустилась тьма. Зато немного утих ветер, не настолько, чтобы стянуть с головы надоевшие тряпки, но достаточно, чтобы видеть что-то, помимо поднятого ветром песка. Но даже так у куноити ушло несколько часов, чтобы отыскать среди скал расщелину, в которой и прятался неприметный вход в некий древний храм. Или не храм. За столько лет остался лишь обветренный камень, и черный прямоугольник входа. Куноити уверенно вошла внутрь, с облегчением стянув с лица тряпки и вдохнув относительно чистого воздуха. Глаза несколько долгих секунд привыкали к темноте, пока она не начала различать контуры входного зала. Раньше здесь стояли статуи, а может и расписные колонны, но сейчас это были просто обломки камня, бесформенные, безликие. В них не было и малой доли того, чем они когда-то являлись. Всего лишь обломки, куски камня, даже не память о былом, а лишь напоминание о навсегда потерянном.

Но это был лишь первый зал. Куноити интересовало то, что пряталось в глубине этого места. За ширмой старого покинутого храма, или чем там было это место, должно скрывать нечто большее. Нечто совершенно иное. По крайней мере, так должно быть. У нее не было достоверных сведений об этом месте. Но раз она его уже нашла, то найдет и все остальное.

Однако первый осмотр ничего не дал. Возможно, по тьме было сложно найти потайные двери. Или она искала то, чего не здесь было. Устав, куноити легла отдохнуть, чтобы продолжить поиски на следующий день. Возможно, завтра здесь будет светлее, и она сможет увидеть больше, чем видит сейчас. Постаравшись устроиться на холодном камне, куноити провалилась в неспокойный сон.

Но пробуждение было совсем не таким, какого она ожидала. Судя по легкой мигрени, на нее действовал какой-то наркотик или снотворное. Да и связанные за спиной руки говорили о том же, связать во сне ее вряд ли бы у кого-то получилось. Она лежала на две камеры, одна из стен которой была решеткой, а все остальные — голым камнем. И на стене за решеткой висел факел, освещавший ее новое пристанище. Что же, она точно нашла то, что искала. Сомнений в том, что она достигла конечной точки своего пути, у куноити не возникало.

На ней была другая одежда. Если пару тряпок, закрывавших груди и талию, вообще можно назвать одеждой. Естественно, отмычек и прочих прелестей ей не оставили, да и руки явно удерживались металлической нитью. Не разрезать о камень, не растянуть, скорее получишь множество неприятных царапин. Но ей не закрыли рот и глаза, это уже было что-то.

Ждать долго не пришлось. Вскоре кто-то пришел. Шаги принадлежали куноити или молодому гэнину явно скромной комплекции. Скорее первое. Пленитель не показывался на глаза пленнице, говоря из-за угла. Пленительница. Голос действительно принадлежал девушке:

— Кто ты и что здесь делаешь?

Куноити в камере улыбнулась змеиной улыбкой:

— Я пленница и лежу на дне камеры.

Из-за угла донесся хмык.

— Шутишь, значит. Не испытывай моего терпения. Я могу просто уйти отсюда и забыть про эту камеру. И остаток твоих дней будет безрадостным.

На этот раз хмыкнула сама пленница.

— Думаешь, я шла сюда с надеждой на долгую и счастливую жизнь?

— Быструю смерть могу устроить прямо сейчас, — тут же отозвалась собеседница.

Пленница закрыла глаза и положила голову на камень, несколько секунд размышляя над тем, что ей говорить и делать. В общем-то, она все равно порвала с прошлым, и сейчас скрывать это уже не было необходимости.

— Я беглянка. Я шла сюда, чтобы спрятаться.

Ответ последовал не сразу.

— Спрятаться от кого?

— От всего мира.

Пленительница вышла из своего укрытия и показалась на глаза пленнице. Невысокая стройная девушка в простой, но ухоженной одежде. Однако самой приметной чертой были шикарные красные волосы.

— Узумаки? Могла бы удивляться — удивилась бы, — улыбнулась пленница.

Пленница никакими особыми чертами похвастаться не могла, если не считать самого по себе красивого тела. Обычные темные волосы, обычные глаза. Только черная татуировка на шее, витиеватый рисунок, обвивающий всю ее шею, привлекал внимание.

— Красивая татушка. Она тебя не убивает?

— Уже нет, — пленница снова закрыла глаза.

— Уже?

— Если не использовать часто, — она открыла глаза и хищно оскалилась, — или если вовремя кормить.

Узумаки нахмурилась:

— А если бы здесь никого не оказалось? Если бы ты не нашла это место?

Пленница пожала плечами, насколько позволяли крепко связанные руки.

— Воткнула бы кунай себе в горло. Смерть стала бы для меня легким концом.

Узумаки ухмыльнулась:

— Что за пессимистичный взгляд на мир? Проклятая печать — еще не повод сворачивать себе шею?

Пленница рассмеялась.

— Я носила эту печать с детства, девчонка. И давно научилась с ней жить. Нет, у меня совсем другие причины бежать на край света.

— С детства? — Узумаки задумалась, — подождика. Ты — Митариши Анко?

— В точку, — согласилась пленница.

Красноволосая несколько долгих секунд смотрела на пленницу, а затем задала второй вопрос:

— И ты сенсей Кьюджина? Минакуро Като.

Вот этот вопрос вызвал у пленницы некоторое удивление.

— Это даже приятно, когда мелкий засранец известнее тебя самой, но… — она прищурилась. — Если не секрет. Откуда ты знаешь имя Кьюджина? И биджу тебя задери, откуда знаешь, что я была его учителем?

Узумаки спокойно пожимает плечами:

— Мир тесен. Я знакома с учеником твоего ученика.

Анко задумчиво тянет:

— М-м-м… А с которым из них?

Красноволосая скептически изгибает бровь:

— А что, их так много?

— Ну, официальных четыре, — Анко подняла взгляд на потолок, вспоминая, — ну а дальше смотря как считать…

Узумаки покачала головой:

— Ты меня уже раздражаешь. Если что-то передалось этому Кьюджину, то я понимаю, за что мой друг его так ненавидит.

— А-а-а… — понимающе протянула Анко, — Значит — Инахо. Хотя пацан вроде ненавидел Орочимару больше самого Като, так как он с тобой пересекся, да так, что вы подружились?

— Не твоего ума дело, — ухмыльнулась Узумаки.

Анко оскалилась:

— Так и скажи: ученик моего ученика надрал тебе твою стройную задницу. Ну как минимум шлепнул разок.

Узумаки раздраженно дернула бровью.

— Угадала, — кивнула Анко.

Узумаки тряхнула головой:

— Проехали. Почему ты бежала из Конохи? И почему сюда? И кто может за тобой прийти?

Анко отрицательно покачала головой, насколько позволяло ее положение:

— За мной никто не придет, у них своих забот сейчас хватает. Я, конечно, знаю несколько грязных тайн, но во время войны цена моим знаниям — ржавый кунай. Сюда — потому что это задница мира. Самое лучшее место, чтобы спрятаться, и от войны в том числе. А почему бежала…

Она повернула голову, демонстрируя печать:

— Потому что эта дрянь едва не вышла из-под контроля, и едва меня не убила. И, чтобы выжить, убивала уже я, причем своих. Так что назад мне дороги нет. И раньше меня не особо любили, а теперь просто убьют при встрече.

Узумаки несколько секунд молчала, глядя сквозь решетку на пленницу. А затем достала из кармана ключ и открыла дверь. Вошла и спокойно срезала путы. Анко удивленно на нее посмотрела:

— Что? Просто так выпустишь меня на волю?

Красноволосая кивнула:

— Я здесь — такой же беглец, как и ты. И меня при встрече, всего скорее, тоже убьют… Хотя скорее пленят и отправят изучать и плодить ген Узумаки. Не знаю, что хуже. Меня зовут Карин, кстати.

— А твой друг Инахо?

Карин пожала плечами, выходя из камеры:

— Я не знаю, где он. Не уверена даже, что он жив. Он живучий, но слишком беспечный, и легко может вляпаться в неприятности.

Анко погладила слегка затекшие руки, да и ощущения от пут были не самыми приятными.

— Хм… А мы здесь одни?

— Нет, — вышедшая из камеры Карин кивнула куда-то за угол, — это Джуго. Он добрый малый, но иногда слетает с катушек и может захотеть тебя убить.

Анко вышла из камеры в коридор и увидела высокого крепкого парня с рыжими волосами. Лицо парня ничего не выражало, но он приветливо махнул рукой:

— Меня зовут Джуго, и… — он чуть смутился. — Извини, если попытаюсь тебя убить.

Печать на шее Анко сработала машинально, растекаясь по левой руке черной вязью. Ладонь резко потемнела, а затем трансформировалась, становясь трехпалой лапой чудовища. Лапой, источавшей темный дымок. Лапой, способной поглощать жизни других людей.

— Можешь попробовать, малыш, — длинным языком куноити облизала отросшие клыки, глядя на парня золотыми глазами. — Посмотрим, кто из нас кого убьет.

Техника, спасшая ей жизнь, стала неотъемлемой частью ее проклятия. Парень дернулся, шагнув назад:

— Частичная трансформация… Ты…

Карин подняла руку, останавливая своего друга, и перевела взгляд на Анко:

— Ты контролируешься печать?

Анко усилием воли остановила джуин и вернула его в обычное состояние.

— Не совсем. Я не могу противостоять голоду. У меня сносит башню, когда телу нужна очередная жертва. Так что, здесь еще кто-то есть? Будет некрасиво, если через неделю другую я устрою на вас охоту.

Карин кивнула:

— Да. На нижних уровнях загоны. Там хватает… пленников.

Анко скептически изогнула бровь:

— И что они там делают? Что едят? Вы уверены, что они еще не передохли без надзора?

На этот раз ответил Джуго:

— На них поставлены техники, не позволяющие приближаться друг к другу. А питаются они грибами и насекомыми, которые там для этого растут.

Митараши несколько секунд думала о своем, а затем кивнула.

— Хорошо, — и, критически себя осмотрев, мило улыбнулась, спросив. — А где, к слову, моя одежда?

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 71

------------------------------------------------------------

После раннего дождя на улице стояла прекрасная погода. Под навесом веранды небольшого деревенского домика сидела молодая девушка и, мурлыкая себе под нос услышанную в ярмарке мелодию, штопала серые крестьянские штаны. Штаны были последней вещью в небольшой кучке отстиранных и зашитых вещей, остальные уже было аккуратно сложены в плетеную корзинку. Маленький домик ютился на берегу реки, и раньше отец девушки рыбачил в этой реке. Пока не умер. Но, оставшись в одиночестве, девчонка старалась не унывать, и, как могла, работала в деревне. Например, как сейчас, брала вещи для стирки и штопки. Бабы во всех семьях умели штопать, но у других уже были дети, за которыми нужно было присматривать, кормить, да и прочих дел хватало. Так что помощь молодой прилежной девки была совсем не лишней. Только что с молодыми парнями в деревне было плохо, вся молодежь служила либо во флоте, либо в армии Страны Воды. А кто не служил, так работал на верфях, а труд там тяжелый.

Закончив с шитьем, девушка прилежно сложила ткань и уложила все в корзинку. Заглянула в домик, убирая принадлежности для шитья, вышла на улицу, подхватила корзинку и, мурлыкая все ту же мелодию, пошла в деревню. Пройдя через рощицу, отделявшую ее домик от остального поселения, она двинулась прямо к центру деревеньки, небольшой площадке, где в основном и толпился народ, когда не был занят работой. Она села на облюбованную скамейку, и достала со дна корзинки небольшую, потрепанную сотнями рук, книжечку Джирайи. Не самое пристойное чтиво для юной девушки, но под обложкой "Насилия Флирта" скрывался текст совсем иного содержания. Она просто сидела на скамье, а приходившие знакомые женщины сами забирали у нее свои вещи, оставляя либо монеты, либо что-нибудь из овощей или фруктов со своих садов. День шел своим привычным чередом, пока в деревню с шумом не въехали люди дайме. Несколько всадников осадили лошадей лишь у самой площади, чтобы не давить селян. Всадников пропустили, но среди прохожих уже пошли шепотки…

— Будут что-то говорить… Беги, позови отца и брата… Снова будут поднимать налоги… Куда уж, и так все собрали… Так война… А нам что есть… Да нет, больше не поднимут… Это да, от торговцев все одно денег больше… Так едой возьмут… И что? Из-за войны свой народ голодом оставлять…

Всадники на шепотки никак не реагировали, спокойно двигаясь к центру площади. Пусть они и торопились, но все равно стоит подождать, пока соберется больше народа. Вести среди черни расходятся быстро, но вот есть у низкого люда дурная привычка. Если не слышали своими ушами слова посланников Дайме, то вроде как и не было никаких посланников, а послание к ним и не относится. И это вечная отговорка: "мы люди простые, грамоте не обучены". А как с такими людьми строить сильное государство? Война им в тягость. А то, что победа в этой войне облегчит их же жизнь, потому что снизятся все налоги и поборы, они понимать не хотят. Одно слово — чернь.

Девушка, раздав последние вещи, тоже поднялась, пытаясь подойти ближе к всадникам. С нее, как с сироты, да еще и женщины, побор был совсем небольшой, феодалы не загоняли крестьян совсем уж в кабалу. Но все равно прослушать вести она не хотела.

Всадник, выждав немного, поднял руку, прося тишины. И, когда селяне замолчали, заговорил:

— Три дня назад город Азаяке, самый крупный порт Страны Огня, в результате молниеносной атаки синоби Киригакуре, флота и наземных сил нашей армии был полностью захвачен. Войска Огня отступили на несколько километров от города для перегруппировки, и предприняли безрезультатную попытку контратаки, после чего были окончательно разбиты. Мы стали на один шаг ближе к победе, — торжественно и четко произнес посланник.

Мужчины одобрительно загудели. Приближению конца войны рады были все, но именно мужчины были обрадованы самой победой, ведь большинство из них в молодости служили в армии или на флоте Страны Воды.

— Имена героев, погибших в этом бою, будут вписаны в Летопись Памяти. Никто не будет забыт, — продолжил посланник.

Селяне снова затихли, ожидая продолжения.

— Для восполнения потерь будет назначен внеочередной рекрутский набор…

Эту новость встретили уже без радости. Молодых в селе и так не осталось, а значит — на войну отправятся взрослые мужчины, кормильцы семей.

— Семьи рекрутов будут получать довольствие, а так же с них будет снята часть податей. Так же, несмотря на высокий боевой дух и железную дисциплину, трусы и предатели продолжают акты дезертирства. За выдачу дезертиров назначено щедрое вознаграждение. Еще большее вознаграждение назначено за информацию о шпионах и синоби противника, которые могут попытаться спрятаться среди жителей нашей страны, по глупости своей считая, что у вас есть причины их укрывать.

Замолчав, посланник достал черный свиток, и женщины ахнули. Сейчас буду называть имена погибших из этого селения. Их было двое. Двое молодых парней, которых отличная знала девушка. Семьи, конечно же, получили небольшие мешочки с деньгами, но это мало утешало. Закончив, всадники отправились дальше.

Девушка сразу отправилась домой. Еды, которой с ней расплатились, хватит, и покупать что-то не требовалось. Напевая все ту же мелодию, но уже не так радостно, она прошла через рощицу и вернулась в свой домик. Но, едва открыв дверь, она увидела, как лежавший в постели парень пытается встать.

— Стой! — девушка бросила корзинку на пол и подскочила к нему, пытаясь уложить обратно. — У тебя был жар, тебе нужен отдых!

Парень еще несколько секунд пытался сопротивляться, но все равно рухнул на спину, тяжело дыша.

— Полежи секунду, я сейчас! Я принесу воды!

Девушка вскочила, подхватив корытце, и выскользнула на улице, вернувшись практически сразу, но с полным корытцем воды. И, достав чистую тряпку, сразу начала обтирать парня, у которого все еще был жар. Он тяжело дышал, внимательно наблюдая за ее действиями, но не сопротивлялся.

— Я так рада, что ты, наконец, очнулся! Я боялась, что ты не придешь в себя, ведь ты был так плохо. Но я рада, что все хорошо!

Обтирая его стройное сильное тело, она слегка заалела. Она и раньше делала это, но сейчас, когда он был в сознании… Она коротко глянула на его лицо, но парень был явно сосредоточен, несмотря на тяжелое состояние.

— О! Не бойся! Тебя никто не выдаст! Вознаграждение за дезертиров дают совсем скромное. Да и спрятать тебя не сложно. В деревне еще один, как ты, прячется. Он рассказывал, что служить было не очень сложно, но он не хотел убивать ради Дайме и феодалов. Спасение души для него важнее, и он совсем не боится, что его поймают.

Услышав это, парень удивился, но не подал виду.

— Так ты меня не выдашь? — осторожно спросил он.

Девушка часто закивала:

— Да! Я именно это и сказала! Отец Рюдзи учит нас помогать друг другу.

И, видя странно-внимательное выражение лица парня, она осторожно спросила:

— Там, где ты жил, не было проповедника?

Парень медленно кивнул:

— Мы жили семьей на самом берегу, в отдалении от поселений. Рыбачили в основном.

Девушка снова улыбнулась:

— А! Понятно! Ничего страшного! Ой! Я все еще не представилась! — спохватилась она, — Меня зовут Идзумо! Рада, наконец, познакомиться!

Парень медленно кивнул:

— Меня зовут… Рин. Скажи, как ты нашла меня?

Идзумо немного удивилась, но охотно рассказала:

— Это не я тебя нашла. Ну, я была не одна. Ты плыл по реке, над водой только голова торчала, мы с девочками едва тебя заметили. Я была самой старшей, так что мы перенесли тебя в мой дом. У тебя был жар, и я пыталась тебя отпаивать настойками, но… — она чуть поморщилась, — это было непросто. Но я рада, что ты пришел в себя!

Парень, чуть расслабившись, кивнул:

— Ты это уже говорила.

— Правда? Ой! — Идзумо засмеялась, — да, говорила. Ты хочешь есть? Или пить? Я быстро что-нибудь придумаю!

Рин чуть улыбнулся:

— Спасибо. Пить, да. Умираю от жажды.

— Да! Я сейчас!

И, стоило девушке отвернуться, как парень помрачнел, сразу погладив ладонью шею, будто искал там что-то. Затем посмотрел на собственную ладонь, несколько секунд рассматривая пальцы. Но ничего не происходило. А когда девушка снова обернулась к нему, принял прежний вид, мрачность улетучилась. Позволив себя напоить, Рин сказал, что все еще не очень хорошо себя чувствует и ему стоит поспать. Идзумо еще немного покружилась вокруг него, пытаясь угодить, но все же покинула домик и уселась на своем месте, где сидела сутра, снова достав ту самую книжечку. И снова начала мурлыкать мелодию, услышанную на ярмарке, но теперь куда веселее, чем даже с утра.

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 72

------------------------------------------------------------

Высокий, худощавый синоби, с ностальгией ухмыльнулся, глядя на открывшееся ему зрелище.

Тыл быстро отступавшей армии.

Ему уже приходилось видеть такое, и внутри сидело чувство странного удовлетворения от того, что ничего не меняется. Серьезно раненые юхие находились в наспех сделанных полевых госпиталях, где кровь уже успела пропитать землю. Перевязанные солдаты сидели прямо на земле, кучками, прижимаясь спинами к деревьям. Ирьенины для перевязок даже не поднимали их, просто перематывали прямо на месте. Кто-то ел, кто-то курил, кто-то пытался спать. Ни улыбок, ни разговоров. Люди вымотались, устали, да и постоянно доносящиеся из палаток крики тех, кому делали операции, не добавляли радости. Шикаку хорошо знал, что иногда нет времени на обезболивающее, просто нет времени. Сопровождавшие его синоби, молодая команда, к таким вещая еще не привыкла, и выглядели они бледновато.

Шикаку остановил проходившего мимо офицера в разодранной форме и перемотанной рукой, но, видимо, действующего, а не госпитализированного.

— Я ищу штаб.

Офицер махнул рукой.

— Туда. Сразу за деревней разбит лагерь. Там найдете.

Деревушку оказалось найти не так-то просто. Точнее, не сразу стало понятно, что несколько торчавших из перепаханной пламенем земли толстых обгорелых бревен и есть деревушка. Шальные снаряды. В предыдущей войне такого не было, тяжелое оружие было редко и слишком ценно, чтобы расходовать его вот так. Кое-что все-таки изменилось, и не в лучшую сторону.

В лагере было оживленнее. Раненых сюда не стаскивали, так что картина была не настолько печальная. Хотя подранные палатки со следами подпалин и дырами от применения техник говорили о том, что их перетащили сюда из более горячего места. Шикаку уверенно вошел в самую крупную, но ошибся, она была оборудована под спальню для синоби. Ему нужна была палатка поменьше.

Над подпаленной и порезанной картой стоял Учиха Саске, а вокруг него несколько синоби и офицеров. Саске раздал указания, и офицеры покинули палатку, отправившись выполнять приказы, а синоби разошлись по углам, что-то писать.

— Учиха-доно! — обратил Нара на себя внимание.

— Шикаку-сан, — Саске устало махнул рукой. — Еще одно подобное обращение и пошлю в задницу.

Нара улыбнулся, подходя к карте.

— Вводи в курс дела и можешь отправляться спать.

Саске поморщился, потирая переносицу.

— Шикамару ничего не рассказал?

— Я не ждал, пока он придет в себя, сразу отправился сюда. Удостоверился только, что его жизни ничего не угрожает. Хотя ему и проткнули сердце, ты подоспел вовремя.

— Рад слышать. Но рассказывать придется долго…

— Кто-то не пишет отчетов, — улыбнулся Шикаку.

— У кого-то нет на это времени. Атака Воды началась посреди ночи. На берег хлынула целая толпа синоби Тумана, и мы не сразу сообразили, какого биджу они идут на убой, если за атакой не следует высадка юхеев. Но Шикамару просчитал своего противника…

— Противника? — не понял Шикаку.

Саске кивнул:

— Да, на той стороне есть свой стратег. Они тут соревновались иногда. Шикамару чаще побеждал, но иногда приказы не доходили, или их неправильно выполняли, так что с переменным успехом.

Старший Нара кивнул:

— Шикамару великолепный стратег, но опыта командования, работы с людьми, ему не хватает.

Саске отмахнулся, мол и сам это знал.

— Армия юхеев Воды, прикрываемая элитой Тумана, высадилась на приличном расстоянии от города, чтобы взять всю армию в клещи. План рискованный, но если бы им удалось, ситуация в этой войне очень резко бы изменилась.

— Не удалось, — улыбнулся Нара.

— Шикамару просчитал противниками и, перед тем как вырубиться, предложил отступать. Логично, главное — не просрать всю армию в уже проигранной битве. Туман с потерями не считался, перегруппироваться для обороны мы не успевали. Да что там, нормальной связи между отрядами не было, гонцов перехватывали. Я сначала занялся организацией отступления, но потом переложил это на офицеров юхеев, а сам…

Учиха погладил пальцами свежий шрам на шее.

— Мы занимались тем, что устраивали противнику как можно больше потерь, особенно среди синоби. По моим прикидкам, Туман потерял не меньше пары-тройки сотен синоби среднего звена мертвыми, и еще столько же разной степени ранеными. Много, для одной атаки. В целом удачной, успешной, но…

Шикаку кивнул:

— Они взяли пустой, разрушенный порт вместе с разрушенным городом.

Саске ухмыльнулся:

— Мы пару раз поднимали наши флаги на важных позициях. Флот пять раз устраивал обстрел по своим. Пока их стратег догадался, что это диверсия. Пока приказы дошли. У них там неразбериха была не многим меньше нашей.

— Откуда у нас столько раненых?

Учиха пожал плечами:

— Попытки контратаки.

Шикаку выразил удивление:

— Серьезно? Ты не понимал, что они буду зубами за каждый клок земли держаться?

Учиха сверкнул глазами, спокойно посмотрев на советника Конохи и нового командующего.

— Понимал. Отлично понимал. Именно потому и устроил. За Шикамару приходили убийцы. Целенаправленно за ним, хотели обезглавить нашу армию. И я хотел их убедить, что у них получилось.

— И как?

Шикаку улыбнулся. Саске не был блестящим стратегом, зато разбирался кое в чем другом. Неоправданная тактически контратака, бессмысленная, самоубийственная. Потеря людей, и ради чего? Ради того, чтобы убедить кого-то там, что одно покушение удалось? Что командующий сил противника убит? Если два стратега, Шикамару и его неизвестный оппонент, долго соревновались друг с другом, то такой резкий ход… Только такой резкий и глупый ход мог убедить противника в победе.

Тем временем Учиха чуть поморщился:

— Много раненых с нашей стороны. Изображали падение боевого духа. Входили в бой, немного шумели, а затем убегали в страхе. И противник оказался вовсе не таким гениальным стратегом, как думалось Шикамару.

Шикаку не выдержал и рассмеялся. Заставить врага верить, что ты обезглавлен и почти разбит, что находишься в таком отчаянии, что бросаешь в бой солдат, не желающих воевать. Сильно. Чтобы такое посчитать, нужно хорошо знать противника или иметь очень хорошую разведку. А лучше все сразу.

— Знаешь, Саске, не хотел бы я когда-нибудь стать тебе врагом. Чего удалось достичь?

Учиха пожал плечами:

— Ожидаемого результата. Противник, пользуясь преимуществом, хотел откинуть нас подальше от города. Но, на нашей зеле, без поддержки флота, да еще и вляпавшись прямо в ловушку… Они потеряли намного больше, чем мы. В общем, я, как мог, отыгрывался за потерю порта. Сейчас там частично боеспособная армия, уставшая и потрепанная. Теперь мы без остановки обстреливаем город, чтобы им там жизнь медом не казалась.

Шикаку кивнул:

— Понял. Меня прислали с четкой задачей — отбить город.

Учиха поморщился, отрицательно покачав головой:

— Мне такие приказы присылали, но… Желаю удачи. Ситуация сменилась на противоположную. Воде потребовалась почти самоубийственная атака, чтобы достичь результата. Не думаю, что стоит им уподобляться.

— Порт может стать плацдармом для дальнейших действий, — напомнил Шикаку.

— Вот именно для того, чтобы это предотвратить, вы и здесь, Шикаку-сан, — развел руками Саске. — Действуйте. Принимайте командование.

Шикаку скинул с плеч накидку из серого меха, оставшись в жилете поверх сетчатой майки, и навис над столом.

— Хорошо. Посмотрим, что тут можно сделать.

__

_

_

* * *

__

__

__

Пробуждение вышло каким-то неприятным. Слишком неприятным. Свет сквозь приоткрытые окна раздражающе лез в глаза. Голова раздражающе гудела, и думать ни о чем не хотелось. А на правой руке лежала какая-то раздражающая тяжесть.

Шикамару приоткрыл глаза, чтобы рассмотреть обладательницу красно-черных волос, дремавшую на его руке. Знакомых красно-черных волос. Значит, он уже в Конохе. Значит — можно расслабиться, от него сейчас ничего не зависело, не нужно было что-то делать, куда-то идти, о чем-то думать. Еще бы чья-то голова на руку не давила бы…

— Аска… — голос подвел, получился лишь тихий шепот.

Вообще, помимо тяжести в голове, слабость сковывала все тело молодого синоби. Попытка подвигать затекшей рукой так же ни к чему не привела, кроме вялых трепыханий пальцев. Похоже, его серьезно приложило, хотя сам он ничего не помнил. Помнил только, как ложился спать, а дальше какая-то мешанина из мыслей и образов, не выстраивающаяся в конкретную картинку. Только четкое осознание — его ранили. И, похоже, едва не убили.

— Аска…

Надежды на то, что дремлющая девушка расслышит шепот было мало, но она все же зашевелилась, подняв голову и повернувшись слегка заспанным личиком к Шикамару. И, стоило ей осознать, что происходит, девчонка тут же заулыбалась, но вопить, прыгать и лезть с обнимашками не стала.

— Ура, проснулся, наконец.

— Ты… мне… руку… отдавила…

Аска, продолжая улыбаться, взяла его едва способную двигаться ладонь в свою и чуть сжала. Даже при всем своем скепсисе Шикамару вынужден был признать, что это приятно.

— Как… я?

Девчонка пожала плечами:

— Не знаю. Сказали — жить будешь, даже долго. Характер только еще хуже станет.

Ничего особо смешного в шутке не было, но Шикамару улыбнулся. Как-то само получилось. Он закрыл глаза, пытаясь сделать глубокий вдох, но грудь кольнуло болью.

— А я немного обнаглею и воспользуюсь моментом, пока ты не способен сопротивляться.

И, раньше, чем Нара открыл глаза, Аска привстала и легко поцеловала парня. Быстро, почти мимолетно, и снова отстранилась:

— Хоть что-то хорошее в твоем состоянии. Нет сил не то, чтобы сопротивляться, даже какую-нибудь гадость сказать не можешь.

Шикамару хмыкнул и закатил глаза:

— Пф… девчонка… напряжно…

Она поднялась, погладив его по щеке своей нежной ладонью:

— Поправляйся. Пойду, скажу, что ты пришел в себя.

Шикамару лишь снова закрыл глаза, чувствуя, что его клонит в сон.

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 73

------------------------------------------------------------

Она торопилась, как могла, но все равно прибыла в свой особняк в столице уже в достаточно позднее время. Поэтому, посмотрев на спокойно спящего сына, Ино сразу сама отправилась спать. Утром, по общему сговору, ее будить никто не пошел, так что девушка смогла, наконец, хорошо выспаться, пусть и встала немного злая. В основном из-за потерянного времени. Столица жила своей привычной, немного странноватой, жизнью. Кто-то погуливал деньги, кто-то покупал и продавал, кто-то интриговал, а кто-то просто работал. Девушке не сложно было влиться в общий ритм, подражать ему, играть свою роль. Угари из клана Кедоин продолжала верно ей служить, изображая присутствие на мероприятиях, где Ино стоило появляться, но не было особого смысла. А она сама пыталась разобраться в том клубке, что оставил Като.

Получалось плохо. Ей не хватало его ума и его взгляда на вещи. Все, на что хватало знаний и способностей, которые ей преподали в клане, как принцессе, это понять — Като создал вполне действующий самодостаточный организм. Если бы он остался жив, и не стал бы ее мужем, то сейчас мог бы спокойно назвать себя главой торгового клана, пусть и клана из его самого в единственном числе. Но вопрос — зачем все это было нужно, оставался открытым. Не верила Ино, что Като создал все это без конкретной цели. Деньги в его понимании всегда были лишь средством, инструментом, но никак не целью. Да и титул ему был ни к чему, и затерялся бы на фоне темной славы Кьюджина. Было обидно осознавать, что она неспособна его понять, не способна закончить то, что он начал.

Не было никаких подсказок, намеков, пояснений, записей. Като не оставил ничего. Ни здесь, ни к Конохе. Он все хранил в своей голове, и даже оставленные Корню поручения были лишь мелкими временными приказами, ведь он собирался вернуться. Но не вернулся.

На улице уже стемнело, а она все еще пыталась решить проблему с поставками. Торговля через море была практически полностью перекрыта. Восточный берег пылал пламенем войны, а плыть через весь континент было слишком долго. Наземные маршруты оказались не способны компенсировать потерю морской торговли. А компенсировать было, что.

Устало выдохнув, Ино отодвинула от себя свитки и встала из-за стола. Из окон комнаты, которую она уже почти переделала в кабинет, открывался приятный вид на парк рядом с храмом. Даже в ночное время темные силуэты деревьев не выглядели зловеще. Ино ловила себя на мысли, что хотела бы прогуляться там, провериться, хотя бы на миг забыть про все заботы. Работа помогла ей отвлечься от тоски, но теперь она попросту устала, а мелким проблемам не было видно конца. Да, как и говорил отец. Когда умеешь решать проблемы — они не накапливаются, а просто исчезают сами. Но когда не умеешь…

— Нужно переложить на кого-нибудь часть работы. Сидеть за бумагами — явно не мое. Попросила бы Хисо подобрать управляющего, но… — девушка вздохнула. — Ведь обязательно подсунет доносчика.

— Разговаривать самой с собой — вредно для ума. Умеренное сумасшествие еще ни одному правителю не помешало, но на мой скромный взгляд, оно не будет тебе к лицу, — фыркнул просочившийся в комнату фенек. — Впрочем, я всего лишь говорящий лисенок, кто будет меня слушать?

Ино развернулась и чуть улыбнулась, приманивая зверька к себе. Рэйко состроил умильную мордашку и радостно запрыгнул на руки хозяйке.

— Эх-х-х… — счастливо выдохнул зверь. — Мелкий, конечно, молодец, но иногда хватает меня за хвост или ухо, а это неприятно. Ваши ласковые руки, госпожа моя, это… эф-ф-ф…

Ино вернулась за стол, но лишь для того, чтобы положить лиса себе на колени и начать тискать. Ну, пусть в парк она не сходила, но это тоже хороший способ отвлечься и поднять себе настроение.

— Может научить тебя с бумагами работать? А то преданных людей не найти…

Фенек недовольно выдохнул искрами.

— Могу отлично помощь с уменьшение количества бумаги. Только пепел стряхнуть останется.

— Ты просто незаменимый помощник, — кивнула Ино.

Раздался стук в дверь, и Ино поняла, что задремала. Стряхнув сон, а заодно и лисенка со своих ног, на что тот совсем не обиделся, она разрешила войти.

— Да?

В кабинет сунул голову Рейджи, а вместе с ним и его щен.

— Госпожа Ино. Там посетитель. Настаивает на встрече.

Ино поморщилась:

— Сейчас слишком поздний час для гостей. Я могла уже давно спать.

Инудзука закивал:

— Мы тоже ему это сказали. Но он настаивает, что сейчас самое время, и что вы сами будут рады его видеть. Что он принес хорошие новости.

— Он?

Рейджи кивнул:

— Голос явно мужской, но там не старик. Он в дорожном плаще и широкой соломенной шляпе, лица не показывает.

Девушка подумала немного, но кивнула.

— Хорошо. Сейчас спущусь.

Позднему визиту вполне может найтись объяснение. Хотя девушка плохо представляла, кого это она должна быть рада увидеть, да еще и с хорошими новостями. Кто-то из дома? Из Конохи? Ну, может она и будет рада видеть Шикамару или Чоджи, но те бы сразу представились. Кто-то из Корня? Крыла? Саске? Ну, тогда он сильно переоценивает ее к нему отношение.

Подойдя к зеркалу и проверив внешний вид, девушка обрадовалась, что дремала не лицом на столе, и выглядела просто слегка усталость, что для позднего времени вполне нормально. Она покинула кабинет, позволив феньку выскочить за собой, и вышла в холл. Посреди холла удачно располагалась центральная лестница на второй этаж, не совсем классический интерьер, но удачный. И она могла смотреть на гостя сверху вниз, да еще издалека, а при учете расположения свечей…

— Преданные у тебя детишки, умненькие. Но слабоваты.

Ино замерла, спустившись всего на одну ступень. Гость выглядел вполне… никак. Черный плащ, в дороге ставший почти серым. Широкая соломенная шляпа, которую он тут же скинул назад, чтобы она повисла на завязке. Но и без этого она уже узнала голос.

— Тебе нужна лучшая защита, чем тройка неумелых детишек.

Почти не изменился. Свел шрамы, как она и хотела. Волосы отрасли и были повязаны в хвост. Серые глаза тускло светились изнутри. Спокойное, немного отстраненное выражение лица, полуулыбка. Это маска, такая же, какую так долго носила сама Ино.

— Прости, что заставил ждать. Я вернулся так быстро, как смог. Сразу, как смог.

Ино несколько долгих мгновений стояла на месте, прежде чем смогла сделать один шаг вперед. Ей казалось, что если она пойдет вперед слишком быстро, то иллюзия развеется, исчезнет. Что она просто задремала, и это плохой сон. Она с трудом заставила себя задать вопрос.

— Ты… Тебя считали погибшим… В Конохе…

Он, не отрываясь глядя ей в глаза, кивает:

— Да, это не далеко от истины. В каком-то смысле меня вытащили с того света.

Гэнины переводили взгляд с хозяйки на гостя, не догоняя ситуации. А маска на его лице треснула, и он немного смущенно улыбнулся:

— Пожалуй, я оказался не так силен, как о себе думал.

Ино сделала еще шаг. Все эмоции, все, что она пережила за это время, все сразу бушевало в ней. Любовь и ярость, тоска и боль, отчаяние и надежда. Все это давило изнутри, пыталось вырваться. Все это, то, что она так долго закрывала приросшей к лицу маской.

— О да, вот уж что, а трезво оценивать свои силы ты никогда не умел. Наглости всегда было многовато.

Он чуть поморщился:

— По живому режешь. Добиваешь и без того сильно побитое самолюбие.

Еще один шаг.

— Мне бы твое самолюбие еще в академии немного укоротить. Меньше бы было проблем!

Гость развел руками:

— Ну, кто же мог знать, что так все получиться…

Еще один шаг. Какая же длинная эта лестница.

— А ты что, сопливый недоученный гэнин? Кто распинался о том, что нужно головой думать? Что соображать нужно! Не ты ли?

Он лишь кивнул, чуть улыбнувшись:

— Было дело.

Еще шаг.

— Он еще и лыбится! Ты хоть понимаешь… Ты можешь себе представить, что… — дыхание сбилось, эмоции, злости было слишком мало, и она ушла куда-то… или кончилась.

Девушка сделала еще шаг и села на лестницу, продолжая смотреть на гостя влажными глазами.

— Понимаешь… Я… Я думала, что ты мертв… Я… Столько времени… Это так… А сейчас… Я боюсь… Что это сон… Что это не правда… Я не… Като…

Он порвал удерживающий шляпу ремешок, отчего она упала на пол за его спиной. Скинул плащ, под которым осталась сетчатая майка и легкий жилет, плотные свободные штаны и сапоги синоби. Спокойно подошел и встал на колени парой ступенек ниже ее. Обе руки. У него были обе руки, хотя правая и была покрыта странными шрамами, но она была на месте. Он положил ладонь на ее голову и немного потрепал волосы.

— Никуда я не исчезну. Больше не исчезну. Обещаю.

Он опустил руку ниже, на ее шею.

— А где то ожерелье, которое я тебе подарил?

Ино, едва не плача от счастья, фыркнула:

— Оно ужасно! Совершенно мне не идет! У тебя обычно великолепный вкус, но в тот раз ты не угадал.

Като покачал головой:

— Похоже, влюбленность отупляет даже меня. Когда выбирал, оно мне казалось милым.

— Оно милое, но…

Он не дал ей договорить, подавшись вперед и подхватив на руки, одновременно целуя.

— Като! — оторвавшись, возмутилась Ино.

— Я намерен наверстать пропущенное время!

— Но… Но ведь…

Сеннин остановился, зыркнув на гэнинов.

— Так, детвора. Сидеть на первом этаже и даже не думать подслушивать. Я вижу через стены.

Все трое понятливо закивали.

— Но там Нацуки-сан…

— Она взрослая, понятливая женщина, — легко придавил ее возмущение Като.

— Но Иноджин…

Като запнулся.

— Как парень? Хотя не отвечай, завтра сам посмотрю.

— Но он же может проснуться…

Като покачал голвой:

— Я же говорю, Нацуки-сан взрослая, понятлива женщина…

_(спустя пару часов)_

Лежа на плече мужа, Ино, когда эйфория, наконец, отпустила ее тело, приподнялась и заглянула ему в лицо.

— В Конохе знают?

— Пока нет, — Като лежал с закрытыми глазами. — Сообщу, никуда они без меня не денутся. Отлично справлялись и в мое отсутствие.

— А что произошло?

— Когда?

Ино немного помедлила, собираясь с волей, чтобы задать этот вопрос:

— Ну, вся эта история с твоей смертью…

— Может завтра? А то это длинный…

— Като…

Он вздохнул и открыл глаза, глядя в потолок.

— Укороченная версия. В тюрьме все шло относительно неплохо, некого мне было там бояться. Пока не выяснилось, что тюрьма построена была не для синоби, а для твари времен Рикудо. Если можешь себе представить Кьюби, то будь уверена, лис еще не так страшен.

— Правда?

— Ага. Появился мой учитель, и мы сражались вдвоем. А тварь даже не полностью высвободилась и все такое. Но Оракул пожертвовал собой, похоже, я не уверен. А я…

Он немного помолчал, и, судя по двигающимся глазам, формулировал ответ.

— Не уверен. Но уйти из зоны поражения я не успел. Меня нашли ребята, с которыми у меня была заключена одна сделка. И все это время они корпели над тем, чтобы вернуть меня в мир живых. Тело-то починили, вот даже руку обратно подарили…

Его правая рука пробежалась по ее талии и бедрам.

— Беременность тебя совсем не испортила.

Ино улыбнулась:

— Не отвлекайся.

— В общем, недавно я пришел в себя. Хотел сразу весточку подать, но меня обрадовали, что проваляюсь я недолго. Так что я решил топать сразу своими ногами.

Ино снова положила голову ему на плечо.

— Я счастлива… Хорошо, что ты вернулся.

Като приподнялся и снова поцеловал жену.

— Я люблю тебя. И теперь все будет хорошо.

_(ПС от автора — это Като собственной сеннинской персоной, не клон, и не нечто подобное)_

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 74

------------------------------------------------------------

Оставаясь на почтительной дистанции, синоби внимательно наблюдал, но не приближался. Мог бы подойти и ближе, он ни от кого не скрывался. Телохранитель, а не шпион. Верный пес. Лучший в побочной ветви. Всего лишь пес. Цепная собака на коротком поводке. Даже пасть открывать можно лишь по команде. Шафка. Просто шафка. Лучший из псов все равно остается псом.

"Ты думал, что можешь что-то изменить? Думал, ваша интрижка что-то изменит? Действительно думал?"

Голос в голове, утихший было, после возвращения джинчурики появился вновь. Неджи с ненавистью и одновременно ужасом одернул себя, стараясь заглушить свои же мысли. Некому доверять, и говорить можно лишь с самим собой. Главное — не сойти с ума. Впрочем, он не обольщался. Голос — его собственные мысли, которые он не хотел признавать.

Стоять, смотреть, как они общаются, улыбаются, смеются. И держать глубоко внутри презрение и ярость. Шут был прав. Все, что теперь остается — заткнуться и принять свою судьбу. Быть послушным псом. И ждать. Ждать момента, когда, как и с отцом, клану потребуется его жизнь. Умереть, как герою, защищая главную ветвь клана. Достойная смерть сама по себе награда. Такая же достойная, какая пришла к его напарникам. Умереть и быть выставленной на потеху толпе. Или сгинуть непонятно где, даже не в бою, и даже после смерти твое тело пытались бы использовать на благо деревни. Такова жизнь синоби.

Но сначала нужно сделать одну важную вещь.

Неджи поморщился, отворачиваясь, как будто после этого он перестанет видеть. Сейчас химе ничего не угрожает, и у него есть несколько свободных минут. Несколько минут, чтобы побыть подальше от нее и ненавистного джинчурики, и немного проветрить голову. Нелегко постоянно находиться вблизи человека, которого презираешь всей своей душой. Еще хуже, когда та, кого ты так желаешь, улыбается ему, а не тебе. Хината не виновата в его одержимости. Как не виноват и биджев ублюдок. Такова жизнь. Таковы устои клана. По этим законам они жили, живут, и будут жить.

"О да, и не тебе, псу, что-то менять в отлаженном механизме"

Неджи тряхнул головой. Не к чему повторять то, что является прописной истинной. Поздно. Учиха вмешался в это дело, и не даст Сакура подойти и набросок куная к джинчурики. А значит все кончено. Почти все. Осталось самое сложное — смириться с неизбежной судьбой. И еще кое-что.

Неджи двигался к ближайшему лесу, более ли менее сохранившемуся. Войска отошли так далеко, что сюда уже не достает корабельная артиллерия Воды. Недостаток их мощных пушек — нельзя закидывать снаряды через холмистую местность, тем более через пусть и низкие, но прибрежные горы. Как такового лагеря сейчас просто нет. Линия фронта, растянувшаяся на несколько десятков километров. Измотанные армии отступили, зализывая раны и готовясь к новому рывку. Война. Еще одна война бушевала вокруг. Но псу из клана Хьюга не было до нее особого дела. Он лишь пес, которые будет лаять на того, на кого укажут. Свобода — это беря выбора. Ему не нужно ничего выбирать, все выберут за него представители главной ветви. Натянут поводок, когда это будет необходимо, или ослабят, чтобы пес не терял хватки. Пес. Пес. Пес…

"Это глупое слово… Почему оно так привязалось ко мне?"

Неджи снова коротко дернул головой. Нет. Он — верный телохранитель из побочной ветви. Все, о чем он должен думать — это благополучие клана и безопасность химе, которую ему поручили защищать. Этим он и займется. Все остальное неважно. Все неважно. У него одна судьба. Всегда была. И всегда будет.

Как только он разберется с ошибками прошлого. Одной ошибкой.

— Я уже решила, что ты не придешь, — Сакура встала с поваленного ствола, отряхивая длинные шорты.

Девушка обстригла волосы и вернула им черный цвет. Или какой там у нее цвет натуральный? В обычной одежде, мужском костюме юхеев без доспехов, она совсем не выглядела… Сексуально, что ли? Нет, простая девушка, каких тысячи. Это у него получалось неплохо, менять внешность. Выглядеть кем-то. Хотя какая-то горечь на лице, которую она пыталась прятать, была, кажется, вполне искренней.

Но он не будет перед ней оправдываться.

— Уже собрала вещи?

— Да, — кивнула Сакура, — мне не стоит здесь оставаться. Не хочу мозолить глаза… Ну, ты видел. Вернусь в Коноху, но ненадолго. Не хочу возвращаться к… — она вздохнула. — Блондин умеет подбирать слова… После знакомства с ним я сама себе противна… Сама себе кажусь грязной…

"Ты такой и являешься, шлюха"

— Об остальном… Я — тишина. Ничего не знаю, ничего не видела, ни с кем не говорила, все вышло случайно. Кто бы мне тогда сказал, что станет с Инахо через каких-то…

Неджи чуть напряг глаза, проверяя обстановку. Поблизости не было никого, кто мог бы их услышать, никаких лишних слушателей.

— Не называй имен…

Сакура дернулась, подняла руки:

— Да, да, конечно! Ты прав! Что-то я совсем размякла. Ну? Прощаемся и разбегаемся, будто никогда друг о друге и не знали?

Неджи чуть наклонил голову на бок.

— Мы здесь одни, и… я хочу попрощаться…

Сакура была явно удивлена таким заявлением.

— Неджи… На большее, чем на дружеский поцелуй, не рассчитывай. Я с этим завязала.

Девушка немного занервничала. А Неджи шагнул вперед, сближаясь с ней.

— А ты сможешь? От призвания не убежишь. Отдохнешь, выкинешь нас из головы, и сможешь снова спокойно работать. Я бы еще сходил к тебе в гости… Потом, в Конохе.

Девушка скромно улыбнулась:

— Ну, с тобой мне было хорошо, так что…Я подумаю. Да, обязательно подумаю… Но сейчас…

Она успокоилась, расслабилась, хотя все еще настороженно смотрела на него.

— Да. Дружеского поцелуя будет достаточно, — кивнул Хьюга.

Кунай вошел в плоть почти без сопротивления. Техникой было бы надежнее, но не стоит оставлять даже намеков на свое участие. Он заглянул в глаза мелено осознающей свою смерть девчонке. Ему приходилось убивать, и не мало, но… Вот так. В этом было нечто необычное. По пальцам потекла горячая кровь. Он поддерживал ее тело, не давая упасть. Убрать все следы и намеки. Он не обольщался на ее счет. Чуть позже, когда война закончиться, у Корня возникнут вопросы к ней. Откуда взялась, и что вообще там делала. Как шлюха оказалась рядом с джинчурики? Нет. Ему стоит позаботиться об этом. Позаботиться о том, чтобы никто и ничего у нее не спрашивал.

— Вот это да!

Хьюга резко обернулся на голос, и увидел выходящего из маскировки безликого.

— Такого я не ожидал, — безликий, сохраняя дистанцию, обходил Неджи по кругу, — Как вообще могут быть связаны Хьюга, безродная девчонка и сбежавший нукенин? Впрочем — не отвечай. Оставь ответы дознавателям.

Он достал из кармана свиток.

— Ну что? Сдашься по-хорошему? Или по-плохому? Если успеем вытащить девчонку, обвинения будут… несколько помягче.

Неджи не оборачивался, но и так видел, что Сакура еще жива. Бил он профессионально, и вторым ударом должен был окончательно добить ее. Но замешкался, отвлекшись на посторонние мысли. Но безликие? Один? Или где-то рядом есть еще? Обычно они работают в парах. И за кем они следили? За ней? Или все же за ним? Нет, он подозрений вызвать не мог, да и… Как им удалось скрыться от бьякугана? Клан же нашел управу на их костюмы! Или это он расслабился?

— Будем считать это отрицательным ответом, — хмыкнул безликий.

Он потянул за край свитка, открывая его. Неджи приходилось присутствовать при подобной процедуре. Если завяжется бой — на шум сбегутся со всей округи. Бежать? Куда? Через линию фронта или через свой же лагерь? От одного он еще как-то сумеет отбиться, возможно, но если он не один…

— Нет. Я сдаюсь.

Хьюга поднял руки и расслабил глаза. Безликий наклонил голову.

— Верное решение.

"Не верное. Совсем не верное"

Безликий подал короткий знак рукой, двинул одними лишь пальцами. Но узнать, что значит этот знак, Хьюга так и не сумел. Где-то рядом раздался взрыв. Сразу за ним по рассредоточенным войскам прошелся сигнал: "враг атакует".

"Это знамение. Знак. Это шанс!"

Безликий, пусть и отвлекшийся на какую-то секунду, решил не тратить зря времени и пустить свой свиток в ход. Но и Неджи на месте стоять не собирался. Пнув безвольное тело Сакуры в безликого, он тут же бросил связку кунаев себе за спину по широкой дуге, надеясь сбить атаку второго безликого, которому предназначался сигнал.

Неджи понимал, что ему нужно бежать, а не драться. И, вместо атаки, он бросил под ноги пару дымовых шариков, сразу бросившись в сторону. Бежать в свой тыл опасно — там его найдут команды безликих. Бежать сквозь линию фронта, в руки противника — опасно вдвойне. Все, что он смог придумать в тот момент — бежать между двух армий.

Сзади снова раздался взрыв, но на этот раз от применения техники. Безликий сел на хвост. К счастью, из-за неразберихи и шума вокруг, на них никто не обратил внимания. Неджи ускорился, мечась из стороны в сторону, как заяц, убегающий от лисы. Выскочив из леска, Хьюга заметил атакующий строй юхеев Воды, и сдвинулся вправо, ближе к позициям юхеев Огня. Если смешаться с войсками, а затем накинуть хенге, безликий не сумеет его найти. Еще больше ему осложнит работу начавшаяся атака.

А безликий, так же выскочив из леска, осмотрелся, оценивая обстановку, и прекратил преследование. По его мнению, беглому Хьюга деваться все равно некуда. А подаваться в бега в такое время — не лучшая идея. Не отправятся на поиски сразу, так после войны откопают из-под земли. А в соседние страны идти и того глупее — отрежут голову и заберут себе глаза. Беглец подписал себе приговор, причем уже давно, а сопротивление только осложняло его положение.

Тем временем Неджи, потратив некоторое время на виляние среди рядов взбудораженных атакой юхеев, вышел в тыл и отошел глубже в лес. Будучи не уверенным, что может гарантированно заметить преследование, и уверенным в том, что любой Инудзука его все равно выследит по следам, он лишь немного перевел дух, и сразу двинулся дальше. Пока не знал — куда. Но точно знал, куда он не пойдет. Голос в голове ничего не говорил. Голос смеялся. Ржал не сдерживаясь.

Сделав очередную остановку, Неджи присел на землю, глядя на запачканную кровью руку. Подойдя к ручью, он попытался смыть кровь.

"Что теперь будешь делать? А? Ты свободен! Что ты будешь делать со своей свободой? Вернешься в клан? О, они тебя выслушают и разорвут на месте за саму попытку повлиять на члена основной ветви. Так что? Какого быть свободным от всего того, что тебе было так ненавистно!?"

Снова тряхнув головой, брюнет двинулся дальше в лес. Куда-нибудь, лишь бы не стоять на месте. Куда-нибудь…

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 75

------------------------------------------------------------

На деревенской площади было шумно и людно. Стояло несколько повозок, в которых уже сидели бывшие крестьяне из других деревень, ставшие рекрутами в армии Страны Воды. Взрослые мужчины с тоской наблюдали за тем, как идет рекрутский набор в очередном селении. Всадники, верные слуги Дайме, особо довольными так же не выглядели, но свою работу выполняли от и до.

Идзумо, выбравшаяся с рынка, и удостоверившаяся, что по домам люди Дайме не пойдут, веря в добросовестность селян, двинулась домой. Но в домик на берегу она заглянула лишь на пару минут, чтобы завернуть в ткань свежий хлеб и немного овощей, и снова вышла на улицу.

День был пасмурный, но теплый, однако она все равно не могла заставить себя успокоиться. Рин быстро поправлялся, и, как только жар окончательно отступил, он смог встать на ноги и вполне уверенно ходить, хотя и опирался иногда на стены. Но сейчас Рин, вместе с другим парнем, Шигеру, прятались в пещере, и Идзумо беспокоилась за его здоровье.

Украдкой поглядывая на рощу, девушка быстро пошла вдоль берега, и перестала оглядываться лишь тогда, когда домик скрылся за поворотом реки. До пещеры она добралась минут за десять, но ей самой это время показалось чуть ли не вечностью. С реки пещера была хорошо заметна, а вот увидеть ее с берега, не зная, где искать, было сложно. Идзумо чуть пригнула голову, даже для невысокой девушки потолок был низок, и углубилось внутрь. Голос Шигеру она услышала еще снаружи. Парень молчал только когда спал или ел, и постоянно что-то рассказывал, даже когда повторял одну и ту же историю по пятому кругу. Рин так же был не дурак поболтать, но все равно чаще слушал, чем говорил. Рассказал, что служил на корабле, и старался держаться подальше от боев. Рассказал, где и как жил, как рыбачил, но о семье вспоминал неохотно.

— …и парень падает прямо в воду! Представь! Бульк — и все. И как после этого их понимать? Уроды, одно слово! — махнул рукой Шигеру, откидываясь спиной на камень.

— Ты так кричишь, что я тебя снаружи слышу! — в укор ему сказала Идзумо, приближаясь к парням.

Дезертир тут же оживился, улыбаясь девушке:

— Идзумо-сан! Ты наша спасительница! Рин отличный слушатель, но собеседник из него паршивый!

— Это потому, Шигеру, что ты слишком много болтаешь, — ответила девушка, показав болтливому парню язычок, — вот, это вам.

Она развернула тряпку и разделила скромный обед на двоих. Разделила заметно в сторону Рина.

— Идзумо-сан, вы снова отдаете самое вкусное Рину. Признайтесь, наш молчун растопил девичье сердечко!

— Бака! — отмахнулась крестьянка, — это потому, что Рин-сан болел, и ему нужно восстанавливать здоровье!

Рин улыбнулся, покачав головой

— Все в порядке, Идзумо, я здоров, — глянув на собственную ладонь, добавил, — полностью здоров. Не стоит беспокоиться обо мне.

— Видите, Идзумо-сан, он сам говорит, что здоров. Проявите немного беспокойства и обо мне, — Шигеру указал на себя надкушенной картофелиной. — А то получается как-то несправедливо.

Но девушка лишь отмахнулась:

— Пока ты был в деревне, о тебе все девчонки думали, Шигеру, и сейчас думают, так что не говори о несправедливости. И ты не помолился перед едой! Рина никто этому не учил, а ты должен бы сам знать!

Рин зацепился за эту фразу:

— Ты говорила, что отец Рюдзи бывает в деревне. Я бы хотел с ним познакомиться.

Девушка кивнула:

— Да. Он был совсем недавно, но тогда у тебя еще был жар, вот. И сегодня вечером он обязательно придет! Сегодня же воскресенье! Он всегда бывает в воскресенье! Я уверена, он придет.

Шигеру встретил эту новость без особой радости.

— Я бы на твоем месте на многое не рассчитывал. Отец Рюдзи, он, при всем моем уважении, скучный до невозможности.

— Эй! — возмутилась Идзумо. — Нельзя так говорить! Отца Рюдзи у нас уважают!

Щигеру развел руками, как бы извиняясь:

— Так я его уважаю. Но когда он начинает рассказывать, это невозможно. У меня глаза сразу слипаются, — Шигеру покачал головой. — Ну… Отец Акияма из моей родной деревни был еще скучнее.

Идзумо бросила на парня неодобрительный взгляд:

— Ты жалок, Шигеру! Отец Рюдзи говорит о красивых и важных вещах! То, что ты не можешь его понять, или тебе слишком скучно, говорит лишь о том, что ты непроходимый идиот!

Но дезертир хмыкнул, выказывая обиду:

— Вы строги ко мне, Идзумо-сан! Я — простой деревенский парень. Я и читать-то научился только у своего офицера. А вы о вещах, которые я не понимаю, потому что понять не могу. Вот, Рин, когда услышит, тоже ничего не поймет!

— А вот и нет! — еще сильнее разозлилась Идзумо. — Я уверена, что Рин все поймет! Бака!

И, больше ничего не говоря, быстро вышла из пещеры.

— Ну вот… — разочарованно развел руками Шигеру. — Ушла. Глупая она. И чего так разъярилась?

Рин, до этого молча занимавшийся едой, пожал плечами:

— Похоже, для нее это важно. Она постоянно носит с собой книжку, которую ей дал этот отец Рюдзи.

— А, — парень снова махнул рукой. — Пусть ее, вернется, никуда не денется. Что ей делать, если парней статных нет в селе? Или я, или ты. Но она, кажется, уже все выбрала. И что она в тебе, молчуне, нашла? Ты же скучный, хуже этого проповедника.

Рин не ответил, сделав вид, что занят едой. На самом деле он просто ждал.

Идзумо вернулась к вечеру, когда солнце уже приблизилось к самому горизонту. Поднялся прохладный ветерок, и девушка куталась в вязаную накидку, слегка вздрагивая от набегающих порывов влажного, пришедшего от воды, ветра.

— Рин! Ты не спишь?

Вопрос был адресован не столько самому Рину, сколько для того, чтобы убедиться, что спит Шигеру, умаявшийся от скуки и свернувшийся на своем куске ткани.

— Нет, не сплю, — отозвался Рин, стараясь не повышать голос.

— Ты хотел видеть отца Рюдзи. Сейчас самое время. Идем! Он будет говорить с нами!

Парень поднялся, преодолевая некоторую слабость, и неуклюже поковылял к девушке. Она помогла ему выбраться из пещеры, поминутно спрашивая о его состоянии, беспокоясь о том, что он замерзнет, или может, захочет попить. Но парень терпеливо отнекивался, настойчиво продолжая движение. Они вдвоем поднялись вверх по реке и двинулись в лес на свет факелов. Протоптанной дорожки не было, либо место каждый раз выбиралось новое, либо приходили сюда окольными путями. Но прямо в лесу, среди невысоких кустарников и стволов деревьев, сидели и стояли селяне. Явно не все, но многие, не меньше трети селения. Это в первый момент не слабо удивило Рина. Если не считать детей, то почти все оставшиеся взрослые так же могли бы быть здесь, но остались по домам, чтобы вести хозяйство, и чтобы селение не опустело вовсе на время проповеди, о которой всю дорогу шептала Идзумо. Когда они добрались до места, солнце уже окончательно скрылось за горизонтом, наполнив лес мистическими тенями, а отец Рюдзи уже говорил.

— …все это не просто так. Все, что вы пережили, это было не напрасно. Вы не видите его. Не можете увидеть, как не вижу его я. Но он смотрит на вас. Смотрит на всех своих детей. И он слышит вас. Слышит ваши голоса, и ваши мысли. Вы не знаете столько о себе, сколько он знает о вас.

Рин, наконец, разглядел не молодого мужчину, лысого, с аккуратной бородкой, который стоял перед селянами в темной одежде и с внушительной книгой в руке. У книги не было обложки, никаких рисунков на темной коже. И страниц внутри явно было не мало. Рюдзи заметил Идзуме, которая тут же сложили перед собой ладони и начала кланяться. Проповедник улыбнулся в ответ и продолжил.

— Он с нами. Всегда с нами. Когда заходит и встает солнце. Он с вами. Он делит с вами ваши горести, и радуется вместе с вами. Мы все часть его, и не важно, помним мы об этом, или забываем. Он всех нас примет в своих объятиях. Наш мир — это завеса. Мы не видим сути его замысла, но познаем ее. Мы все узнаем, зачем шли свой земной путь. Узнаем, когда пройдем его. Ведь путь важнее конечной точки пути. Страшна не смерть, а жизнь на неверном пути. Мы забыли его. Наши сердца черствеют, грубеют, обращаются камнем. Его заветы в сердце нашем, но мы забываем их. Не помогаем ближнему своему. Готовы отнять жизнь брата своего. И мы бываем бесчестны. Все мы. У вас добрые сердца, я вижу это. И вижу это в каждом из вас. Но жизнь ваша, ваш земной путь делают ваши сердца грубыми. Вы забываете истину. Вы теряете себя, теряете свой путь. Не бойтесь признаваться в этом, мы все такие.

Отец Рюдзи замолчал, начав ходить с места на место.

— Это наше испытание, каждого из нас. Наш путь часть этого испытания. Или испытание часть пути. Не бойтесь. Он все равно примет вас, он все равно будет любить вас. Я говорю о том, что вы можете вспомнить. Можете открыть свои сердца, открыть его в себе. И ваша жизнь станет легче. В ваших сердцах будет жить добро. И вы будете честными. Вы будете добры к близким. Вы больше не пожелаете посягать на жизни братьев своих.

Рин прошелся взглядом по селянам. Почти все они, сложив перед собой ладони в жесте, отдаленно напоминающем ручную печать змеи, но с прямыми пальцами, с закрытыми глазами медленно кивали в такт словам проповедника.

— Он дал вам вашу жизнь, потому что верил в вас. Он близок к вам. Близок ко всем нам. Но он внутри нас, а мы снаружи. Наши поступки, наши слова. Мы все части целого. Мы никогда не одиноки. И через всех нас, нашими руками, твориться его дело, его промысел. Но чем станет этот промысел, обернется он благом или нет, это вам отвечать. Я могу подсказать. Рассказать о нем. Но не могу вести вас к нему. Это тропу вы сами найдете в своем сердце.

Проповедник продолжал говорить. А Рин слушал и запоминал, внимательно, не отвлекаясь на мелочи.

— Он дал нам самое ценное, что у него было. Он дал нам свободу. И этот мир, эту завесу, где он есть только внутри нас, чтобы мы были свободными. Свободный мир. Здесь мы свободны, мы вольны делать все, что угодно. Это свобода, полная свобода. И он примет нас к себе в конце пути, какой путь мы бы не прошли. Но идя к нему, я хочу быть горд прожитым путем, а не устыжен им. Откройте свои души. Услышьте меня. И вместе мы пойдем к нему по правильному пути…

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 76

------------------------------------------------------------

За ними следили еще с ночи. Издалека, скрытно. Наблюдали, но не приближались, не провоцировали. Да и просто опасались.

Инахо собрал колоритную банду, пусть и значительно поредевшую с момента создания. Кто-то уходит, кто-то приходит. Но главной своей задачи он достиг. Хапнул кучу денег и ценностей, не прилагая к процессу их добычи значительных усилий. Просто пас свое стадо там, где надо. Хороший способ быстро хапнуть денег. Жаль лишь — одноразовый. Каждая следующая попытка будет опаснее предыдущей. С каждым следующим разом его и его банду будут искать все усерднее. Но эта игра в прошлом. Теперь у него будет новое развлечение. Еще более сложное и более интересное.

Наблюдавших за его группой синоби Суны он заметил не сразу. Проклятый песок не давал достаточной остроты ощущений. Ну, это уже детали. Главное, он уже отдал указания своим, чтобы не дергались, когда Суновцы полезут на разговор. Они полезут, обязательно полезут, это лишь вопрос времени.

— Слушай, — вылез из своей банки Суйгетсу, — я, конечно, раньше называл тебя чокнутым. Но сейчас мне как-то не по себе. Я аж вспотел. О чем ты хочешь говорить с пустынниками?

Парень действительно был взволнован. Он даже перестал ныть с того времени, как узнал о конечной цели путешествия, и почти не прятался в своей бочке. Да и все остальные притихли. Инахо изрядно развлекала эта ситуация. Банда. Грабить, насиловать, убивать. Это доблестные ублюдки всегда готовы. Даже упрашивать не надо, только ослабить поводок. Давить слабых и беспомощных им в радость. Зверью точно, но и нукенины особо не воротили нос от грязной и кровавой работы. А здесь трясутся, как суки, только от одной мысли, что придется иметь дело с синоби Великой Скрытой Деревни. Вот она, намертво засевший в уме этих людей взгляд на вещи. Кьюджин и Джокер, они в чем-то правы. Этот мир топчут тупые ебланы, не пытающиеся ничего изменить целыми поколениями. Они просто не способны на это. Одно и то же, поколение за поколением, год за годом.

— О погоде. О бабочках. О несовершенстве вселенной. О том, как несправедлива к нам реальность. Как безответны в своем величии боги. О том, какая на самом деле безвольная Воля Огню, как она прогибается под желаниями людей. О жизни и смерти. О добре и о зле.

Суйгетсу сплюнул на песок.

— Я серьезно, а ты, бля, шутки шутишь…

— Сука, ты дебил? Ты задаешь мне тупой вопрос, и ждешь на него серьезного ответа? — Инахо покачал головой, широко улыбаясь. — Я превратил семью местечкового дайме в бонсай. Вы вместе со мной вырезали несколько городов. Я говорил вам о том, что собираюсь поставить этот мир раком и трахнуть в задницу. И что? Ты обосрался из-за перспективы встречи с синоби? Какого ответа ты от меня ждешь? Бля, мужики, чет я, наверное, борщанул, давайте все вместе засунем головы в жопы и побежим отсюда нахуй, пока злые дяди из Суны не обратили на нас свое внимание?

Суйгетсу хмыкнул:

— Нет. Я хочу, сука, понять, на кой хуй тебе Суновцы? Или ты сюда и собирался двигать с самого начала?

Сенджу пожал плечами:

— Может не с самого начала, но да. Сюда мы и перлись. А что на счет причин… Млять… ответ состоит из четырех слов. Но если я его озвучу, ты окончательно заебешь меня уточняющими вопросами. Лучше заткнись и подожди. Мы почти пришли, а вон те ребята за холмом уже устали наблюдать за нами с дистанции. Скоро подойдут. Скажут нам привет.

Суйгетсу оглянулся в сторону указанного холма, кровожадно улыбнулся синоби, которых не видел.

— Ты не понял командир. Я не боюсь умереть, тем более не боюсь умереть в гробу. Но, прежде чем совать башку акуле в пасть, я хочу знать, что это не твоя прихоть, а часть плана, или типа того. Что все это не напрасно. Потому что все это форменное самоубийство. Первое, что захотят сделать Суновцы, когда узнают, кто ты — посадить тебя голой жопой в ящик со скорпионами. И мне сложно представить, что есть что-то, что заставит их передумать.

Инахо кивнул:

— Ага. Так и есть. Только ты не ори во всю глотку, кто я, для начала, и будет уже неплохо. Как гласит древняя мудрость: Не ссы! Я знаю, что делаю.

— Обнадежил.

Инахо отмахнулся. Суйгется был толковым парнем. Но иногда слишком навязчивым. Инахо уже привык к таким перепалкам, хотя иногда это раздражало. Раздражала сама предсказуемость. Тот факт, что Суйгетсу сам прекрасно понимал, что навязывается, вообще бесил. Ведь понимал, но даже не пытался ничего изменить. Такой же, как и все остальные. Раб своих привычек. Но Инахо лишь качнул головой, отгоняя лишние мысли. Думать ему сейчас следует не об этом.

Однако они так и не пришли, позволяя небольшой группе своими ногами добраться почти до самых ворот. Инахо уже своими глазами видел то, что можно назвать парадным входом, когда из-под песка вокруг их караваны вынырнуло с три десятка синоби. Сенджу их, естественно, чувствовал, но другим не сообщил, так что спокойно к их появлению отнесся только он и Зулонг. Змее было просто плевать.

Инахо раскинул руки в приветственно жесте и пошел навстречу к тому, кого выделил, как лидера. Высокий крепкий мужчина в обычный форме Суны, разве что лицо полностью скрыто маской безликого. Форма стандартная, но маска есть. Странно. На поясе висит катана. Ткань, под которой он прятался в песке, лежала у него под ногами.

— Привет вашему дому! У меня дело к вашему главному, кем бы он там ни был.

Суновец положил руку на рукоять катаны.

— Ты сам-то кто такой?

Инахо остановился, широко улыбаясь.

— Нукенин, недавно попавший в книгу бинго под именем Ишифурье. Закопаю того, кто это имя придумал.

Суновец немного наклонил голову:

— И что нужно головорезу и маньяку здесь, в Суне?

— О! Не головорез, и даже не маньяк, — отрицательно покачал головой Сенджу. — Все головорезы кончились, пока я сюда добирался. Это все для отвлечения внимания. Я просто деньги собирал, там, ценности всякие…

Он указал рукой на груз, что банда тащила с собой.

— Это все плата за возможность встретиться с вашим лидером. Естественно, встречаться буду я один. У меня дело к вам. Большое такое.

Безликий окинул банду взглядом, остановившись, видимо, на Зулонг.

— Ты от Орочимару?

— Орочимару сдох, — пожал плечами нукенин. — Но ты отчасти прав, у нас с ним были некоторые дела. Закончились еще до того, как ему выпустили кишки. Но я позаимствовал у него вон тех красавцев, помогавших мне наводить ужас.

Зверье одобрительно зарычало, но не громко, так, для фона.

— Идите за мной, — выдержав паузу, кивнул Суновец.

И, развернувшись на месте, двинулась к воротам. Остальные синоби, державшие банду в кольце, остались на месте и двинулись лишь тогда, когда пошли сами бандиты, все так же удерживая кольцо. Ущелье, в которое они зашли, казалось Инахо монолитным. Он не мог чувствовать землю дальше нескольких метров от себя, и здесь ощущал себя будто слепой, едва способный рассмотреть что-то перед самым своим носом. Он что-то ощущал, но это что-то было настолько размыто, что не собиралось в четкую картинку. В какой-то момент он даже почувствовал тошноту, когда, по его ощущения, мир начал переворачиваться на бок, а стены ущелья вокруг них почему-то ощущались прямо над его головой. Однако эти ощущения пропали, когда они миновали ворота и прошли на другую сторону.

— Твою мать… — вырвалось у Сенджу.

Руины. То, что должно быть Суной, было просто руинами, брошенными разрушенными домами. Какие-то постройки виднелись только ближе к центру селения. Но они двигались не туда.

— Я знал, что здесь все херово, но что бы так… — высказался оглядывающийся по сторонам Суйгетсу, на время забывший о жаре и палящем солнце.

Не меньше половины города было просто покинуто, оставлено, брошено. Но Сенджу, глядя на все это, лишь ухмыльнулся. Чужие беды его уже давно не трогали, а разрушения совсем не впечатляли. Когда шел сюда, он уже знал, что город разрушен, частично или около того. Смысл удивляться тому, что ожидал увидеть?

Их привели к выстроенному прямо в скале зданию. Даже снаружи оно вовсе не казалось задетым взрывом. Безликий ткнул пальцем в грудь Инахо.

— Ты, один, идешь за мной. Твои друзья подождут здесь.

— Конечно, — кивнул Сенджу, — идем.

Ему не нужен был этот груз для разговора. Чтобы говорить достаточно его одного. В сопровождении трех безликих он вошел в здание, которое с первых шагов напомнило ему академию. Да, здесь все выглядело иначе, по-другому. Но это было именно то место. Место, где раньше учили детишек. Учили убивать. Хорошее место. Наверняка у каждого синоби Суны с ним связано много теплых воспоминаний. Школа убийц. Прекрасное олицетворение самой сути этого долбанного проклятого мира, разделенного на части. На половинки. На одной половинке живут себе спокойно и не знают бед. А на другой регулярно режут друг друга, убивают, и творят биджу знает что. А все потому, что с детства только для этого и воспитываются.

Его вели по широкому пыльному коридору. Здесь ничего не напоминало об учреждении, которым раньше было это здание. Пустой голый коридор. Голые стены, пол со следами въевшейся крови. Ни у кого руки не доходят убрать? Или никто просто не замечает? А может все из-за больничного запаха, и где-то прямо здесь обустроен и госпиталь, полевого типа, так сказать?

— Стой, — приказал сопровождающий.

Они остановились у одной из дверей и просто ждали. Инахо уже подумывал просветить здание своей силой, но посчитал, что это будет не вежливо по отношению к хозяину. Вскоре дверь открылась, и из нее начали выходить синоби и куноити. Видимо, какое-то совещание, или типа того? Хотя нет, всего десяток человек. Раздача приказов, не более.

— Заходи.

И вот он, относительно большой кабинет, или раньше это был класс? Длинный широкий стол в центре. Стулья вокруг него. Карта Страны Воздуха на стене, пустая. Никаких отметок. На столе всего пара бумаг, это явно не рабочий кабинет. И во главе стола девушка. Молодая, в обычной форме, с красивыми светлыми волосами, завязанными в хвост. И с красивым лицом. Точнее, лицо было бы красивым, если бы не застывшая гримаса презрения. С таким выражением лица не с людьми разговаривать, а младенцев каблуками давить надо. Инахо даже стало интересно, что же с девчонкой такого произошло, что это выражение так в нее вросло. Кроме нее в комнате находился еще один человек. Он сидел в углу, но из-за одежды, закрывающей все тело вместе с головой, как балахон, можно было определить только его позу, с габаритами тела было сложнее. Безликие, что странно, заходить не стали.

— Кто ты и что тебе нужно? — не вставая и даже не глядя на него, спросила девушка.

— Нукенин, недавно ставший известным под именем Ишифурье. Хотя это ебнутое прозвище придумал не я. Меня зовут Инахо. Инахо Сенджу.

Девушка все же оторвала взгляд от бумаг и перевела его Инахо. Мускулы на лице не шелохнулись, но Инахо отлично понимал, что она ощущает скепсис по поводу этого заявления.

— Ну, не чистокровный, конечно, но… — он направил руку на стоявший на столе графин с водой.

Вода, повинуясь его воле, пусть и с некоторым усилием, поднялась в воздух над графином. Небольшая ее часть отделилась и полетела к нему, а остальное вернулось назад. Часть, летевшую к нему, он загнал в свой рот и "выпил".

— Обычное сродство со стихией. Встречается. Не часто, но встречается, — ничуть не сбавила скепсиса девушка.

— А так?

Усилием воли он поднял с пола пыль и сжал ее в шарик над своей ладонью. И все это без ручных печатей.

— Эксперимент Орочимару? Было у него что-то такое. А я своими глазами видела носителя пересаженного генома.

Инахо улыбнулся:

— Ага. А я видел даже нескольких, так что это действительно не доказательство. Но, цитирую самого Орочимару, у меня где-то в предках был Сенджу, потом мне пересадили пару частей тела от Второго Хокаге, а затем он сам добавил еще несколько костей, или что-то типа того.

Девушка несколько секунд молчала, а затем спросила:

— Ты Коноховец?

Инахо оскалился:

— Ага. Был им. А потом связался с плохой компанией, напал на сенсея, пытаясь его убить, был арестован, и в конце меня просто выбросили, как… Не знаю, сломанное оружие. Толк от меня еще мог быть, а вот в моей преданности у них были сомнения. Или типа того.

— Ты тратишь мое время на пустую болтовню. И слушаю тебя только потому, что ты купил этот разговор. И тебе же будет лучше, если там у тебя действительно окажутся деньги, а не барахло.

Сенджу прошелся до стола и сел на противоположной от собеседницы стороне.

— Ну, я платил за разговор с лидером Суны. А кто ты такая я, как бы, не в курсе. А?

— Темари Сунахама, глава клана Сунахама. Сейчас я лидер Суны.

Инахо хмыкнул:

— Но не Казекаге?

Темари промолчала.

— Лидер, так лидер. Я, без подробностей, знаю, что у вас здесь произошло. И тебе, наверное, стоит сразу узнать, что мой сенсей, которого я пытался убить, человек, которого я ненавижу всем сердцем…. Кьюджин. Пожалуй, ты единственная, кто ненавидит его так же, как я.

При упоминании имени лицо Темари не дрогнуло. А вот второй человек зашевелился, но ничего не сказал.

— Пока у меня не причин верить хоть одному твоему слову.

Инахо кивнул:

— Кьюджин, он же Минакуро Като, а сейчас Яманака Като. Сеннин, опытный и опасный. С дерьмовым чувством юмора. Периодически ведет себя, как мудак, объясняя это высшими целями. Людей в большинстве своем считает говном. Иногда полезным, необходимым, но говном. Не способен ни на сострадание, ни даже на капельку сочувствия. Умеет врать, но из наглости этого не делает, обожая демонстрировать свое превосходство даже в житейских мелочах. Корешится с сучьим сыном Учихой, который здесь тоже отметился. Считается погибшим.

— Считается?

— Ага. Но он очень живучий поддонок, и я видел своими глазами доказательства того, что он жив. Не так давно каким-то хуем его занесло в Страну Железа.

Темари несколько секунд молчала, медленно кивнув:

— Допустим, я тебе поверила…

— Угу.

— За каким хуем ты сюда приперся?

Инахо выпрямился а затем подался вперед, положив локти на стол.

— Не развлечения ради, уж поверь, красавица. Тут много вещей складывается. Мир на пороге войны. Война уже началась, первые пожары уже горят во всю, и сам дров в огонь подбрасывал. Это дело времени. И одиночки на войне не выживут. Даже небольшие группы, все лягут. Так всегда бывает. И мне типа нужна крыша. Но не просто крыша, а база. Я не прятаться собираюсь. Я собираюсь побеждать. Всех. Скрытые деревни, Рассвет, этих сраных культистов. На кого не хватит моих сил — стравлю с другими врагами, а потом добью. Всех. А сюда пришел потому, что вас… Суну оттрахали. Кьюджин, Акацки. Первый, правда, вынужденно. Я бы на его месте от предательства союзника от радости бы не описался. Но что есть. Вас выкинули. И в текущем положении у вас нет даже намека на шанс участия в войне на равных с другими селениями. Горькая правда, а?

Темари поднялась и двинулась к вокруг стола. Сейчас Инахо мог увидеть протез ноги, точнее услышать. Девушка носила длинные чулки, полностью скрывающие искусственную конечность. Но он в любом случае не впечатлял. После того, что он устраивал своими руками или приказами, такие мелочи уже не впечатляли.

— Ты понимаешь, что несешь? Ты никто. Твое имя забудут на следующий день после начала войны. Никто даже руки марать не станет в попытках тебя поймать, просто убьют при встрече.

— Попробуют, — кивнул Сенджу.

— И ты пришел сюда и рассказываешь мне сказки о том, что… Что? Как-то повлиять на ситуацию? Что-то изменить? Пришел и говоришь мне, что хочешь нас использовать? Ты, блядь, в своем уме?

— Ага, — кивнул Сенджу, глядя на остановившуюся в трех метрах от него девушку.

Он смотрел в ее лицо и прикидывал, может она марионетка? Отсюда и отсутствие мимики. И звук протеза. Да и опасно оставаться практически одной в комнате с неизвестным.

— Да, все так, — Инахо пожал плечами. — Я вполне в своем уме. Только ты не понимаешь. Я не никто. Я был никем. Когда притопал к Орочимару. Ушел я от него во главе своей банды не в одну сотню рыл. Они пошли за мной просто так. Просто потому, что я им сказал. И погибали за меня, пока я грабил встреченные по пути сюда селения и городки. Я не просто паршивый синоби средней силы. Я нечто большее. Просто пока не разбежался. И вы мне сами еще на голову наденете эту бутафорскую шляпу. Тебе ее отсутствие не мешает управлять деревней. И мне она не особо нужна. Так, как дань традициям.

Инахо замолчал, быстро прокручивая в голове развитие диалога. Он убедит ее. Никуда девчонка не денется, он ее убедит. Сначала закрепиться здесь, а потом и подомнет все под себя. Просто потому, что здесь нет никого, кому бы он мог подчиняться. А значит, здесь все будут подчиняться ему. Только так и никак иначе.

— Ладно.

Ответ был неожиданным. Темари развернулась и прошла к своему месту, снова сев, пока Инахо пытался понять, какого сейчас произошло. Даже не обратил внимания на то, как ей сложно просто сесть на стул.

— Ты хочешь шляпу Казекаге? Хорошо, — она подняла правую руку и показала три пальца. — У меня есть три условия. Выполнишь их, и я своими руками надену шляпу на твою голову. При всех. Даже поклонюсь в ноги.

Сенджу медлил, глядя ей в лицо. Все такое же выражение красивого лица. Презрение. Или маска? А если маска, то что же под ней, презрение дается ей так легко.

— Отлично! Не скажу, что люблю выполнять прихоти, но… Какие условия?

— Первое, — Темари опустила руку и откинулась на спинку. — Ты сказал, что знаешь Кьюджина и Учиху. А знаешь того, кто был с ним третьим?

Инахо кивает:

— Да, знаю. Тера. Пересекался с ним несколько раз.

— Найди его и доставь сюда. Живым. Он будет умирать так, как я этого пожелаю. И умрет только тогда, когда я этого захочу. Докажи, что ты хитер и способен добиваться любых целей.

Инахо улыбнулся. Желание у девчонки оказалось не слабое. И если это первое, то что же будет дальше?

— Хорошо. Дальше?

— Деньги. То, что ты приволок с собой — ничто. Ты хочешь стать лидером деревни? Так докажи, что ты на это способен. Я хочу много денег. Очень много. Чтобы ты меня удивил. Чтобы я поверила в тебя. Это второе условие.

Инахо поморщился:

— Немного размыто, но я тебя понял. Хорошо. А третье?

Она впервые улыбнулась. Зло. С насмешкой.

— Однохвостый. Сейчас он бесполезен. Возродился недавно, но толку от него нет. Стань его джинчурики. Докажи, что ты достаточно силен, чтобы носить шляпу Казекаге. И учти, у нас здесь тех, кто может провести запечатывание, не то, чтобы хватает. Вот такие условия.

Инахо медленно кивнул:

— Да, красавица, аппетиты у тебя впечатляющие. Но… — он ухмыльнулся, поднимаясь. — Нет ничего невозможного. У меня есть человек, который может помочь с запечатыванием. И я даже знаю, с чего начать поиск денег. Ну и Теру достану, это на фоне остального выглядит не таким уж и сложным. Но…

Он отошел от стола и развел руками:

— Уважаю. Я люблю сложные задачки, а это прямо… Супер! То, что нужно. Мне потребуется какое-то время, конечно. Но… Нет ничего невозможного, — прошелся до стены и обратно, размышляя на ходу. — Я оставлю здесь часть своих людей. Бывших нукенинов и тех, кто адекватный. Они в твоем распоряжении. Мне они будут только мешать сейчас.

Он остановился и улыбнулся девушке.

— Все будет выполнено в лучшем виде, Сунахама-доно.

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 77

------------------------------------------------------------

Ранее утро. Было немного страшно просыпаться, еще не открывая глаза, и проводя рукой под одеялом, обнаружить себя в одиночестве. Открыть глаза и не увидеть его лица рядом. Но Ино все равно улыбнулась, отгоняя холодок страха, пробежавшийся по мыслям. Она ощутила его запах, да и помятая постель носила следы двух человек.

Подняться с постели, потягиваясь под лучами пробивающихся через окно солнечных лучей, было легко. Об усталости преследовавшей ее некоторое время, она уже не вспоминала. И, подойдя к зеркалу, не увидела в нем жесткой маски. Только ее собственное улыбающееся лицо. Удовлетворенная собственным отражением, она оделась и покинула комнату.

Гэнины уже шевелились внизу, наверняка поднятые Като для каких-то поручений. Он уже второй раз вставал раньше нее. Намного раньше. Но вчера он вернулся в комнату, когда она начала просыпаться. Просто чтобы прошептать на ушко: "доброе утро".

Найти его оказалось несложно. Дверь в кабинет была приоткрыта. Ино потянула за ручку и осторожно заглянула внутрь. На краю стола, на котором аккуратными стопками были разложены бумаги, дремал лисенок. Сам Като сидел в развернутом к окну кресле, нанося какие-то символы на свиток.

— Прости, я не могу долго спать, — не оборачиваясь, сказал он. — Доброе утро.

Ино молча вошла и подкралась к спинке кресла, чтобы нагнуться и обнять мужа за шею.

— Угу. Что делаешь?

— Шифрую свиток с поручениями. Напитаешь? От моей чакры он в прах рассыплется.

Девушка пробежалась глазами по строчкам. И кроме свитка и каллиграфических инструментов в его руках ничего не было.

— Ты на память шифр помнишь?

Като чуть пожал плечами:

— Выучил за пару лет практики.

Со стола подал голос фенек:

— Ключ лежит на столе, и он его видит.

Сеннин хмыкнул:

— Ну вот, не дали распустить хвост перед девушкой.

Ино поцеловала его, успокоив:

— Не бойся. Я и так верю, что ты у меня самый замечательный.

— Это успокаивает, — улыбнулся Като.

Она неохотно разжала объятия и выпрямилась, подходя к столу и просматривая сложенные на нем бумаги.

— Я не успела все испортить?

Като поднялся с кресла и обнял жену сзади, небрежно бросая свиток на стол.

— Нет, ты хорошо справилась.

— Ой, не ври! — возмутилась Ино. — Я по уши увязла в бумагах и понятия не имела, как из них выбраться!

Но сеннин лишь спокойно кивнул:

— Да. Но ты, не имея практического опыта, сумела не разориться сама и не разорить своих партнеров. Это больше, чем можно ждать от новичка. Так что определенный талант у тебя есть, а подход к делу вообще меня порадовал. С промыванием мозгов — мое почтение.

Ино густо покраснела:

— А мне стыдно, что пришлось прибегать к таким грубым методам.

Като лишь сильнее ее обнял, положив подбородок на плечо.

— А, не расстраивайся! Считай, что это для их же блага. В общем-то, так оно и есть, просто они об этом еще не знают.

Ино запрокинула голову назад, позволяя целовать себя в шею, наслаждаясь близостью, и задала один из вопросов, который вертелся у нее на языке с момента возвращения Като.

— Когда ты объяснишь мне, что именно ты создавал? Я так и не смогла это понять.

Като замер, а затем усмехнулся, щекоча ее кожу своим дыханием.

— Женщины. И почему вы всегда задаете такие вопросы в самый неподходящий для этого момент?

Ино чуть плотнее прижалась к нему спиной, с улыбкой ответив:

— Потому что вы, мужчины, неохотно посвящаете нас в свои планы. А в такой момент вы наиболее беззащитны перед нашими чарами. И ты обещал…

— Что у меня не будет от тебя тайн. Да, я помню.

Като отстранился и обошел стол, остановившись рядом с лисенком.

— С чего бы начать, — он протянул левую руку и начал почесывать Рэйко между ушами. — Начну с самого простого. Что такое торговый клан?

Ино наклонила голову на бок, прищурившись:

— Это проверка моих знаний?

— Нет. Просто ответь.

Несмотря на улыбчивое выражение лица, тон Като был абсолютно серьезен.

— Клан, большая часть членов которого занимается торговлей.

Сеннин покачал головой:

— Нет, не совсем. Это клан, большая часть деятельности которого сосредоточена на получении прибыли из торговли. К примеру, в клане Сарутоби далеко не все занимались конкретно торговлей, но даже синоби клана много времени проводили за тем, чтобы принести пользу на этом поприще. Однако Хирузен, долгое время носивший шляпу каге, не слишком занимался этим, — Като ухмыльнулся. — Нет, в меру знаний и ума он предпринимал некоторые действия, но в основном это были… способы обогащения в короткий срок. Никаких долгосрочных планов он не строил, что меня несколько удивило.

Ино развернула кресло к столу и уселась в него, понимая, что лекция не будет короткой.

— А в торговых кланах построение долгосрочных планов в порядке вещей?

— Да. И нет, — Като пожал плечами. — То, что они называют долгосрочной перспективой — максимум десять лет.

Ино пожала плечами:

— Ну… Мир нестабилен, и все такое, как можно загадывать на такой долгий срок?

Като рассмеялся, вполне себе искренне.

— Ино, милая, оглянись. Пять Великих Стран существуют с момента их создания. Границы малых стран не меняются, меняются только названия и лица правителей. Этот мир застыл в одной позе и не меняется веками. Если в этой войне Акацки задавят, то мир без всяких изменений просуществует еще и до следующей войны.

— То есть ты предлагаешь строить более долгосрочные планы? — девушка ухмыльнулась. — А кто мне говорил, что понятия не имеет, переживет следующую миссию или нет? А?

— Я и говорил. И оказался почти прав.

Като отошел от стола и сделал круг по комнате, рассуждая на ходу.

— Если говорить не о конкретных людях, а об обстановке в целом, то ситуация меняется мало. Производятся, по большей части, одни и те же товары, только торгуют ими разные кланы. Даже Сарутоби, хоть и славятся продаваемым ими табаком, сами его не производили никогда. Они его брали у подчиненного клана.

Ино качнула головой:

— Не понимаю, в чем разница между "производили сами" и "брали у тех, кто производил для них"?

— А в том, что клану всегда было плевать на процесс. Идет и идет. Проблемы — ткнуть подчиненных, чтобы решили проблемы.

Ино хмыкнула:

— Като, дорогой. Думаешь, Сарутоби могли бы чему-нибудь научить тех, кто выращивал этот табак? Сарутоби были торговцами, ими и остались, с твоих собственных слов. А те поколениями выращивали табак, и сами знаю, как это лучше делать, и как развивать свое дело.

Като пожал плечами:

— Отчасти верно. Но на пользу эта изоляция все равно не идет. Половина тех, кого я притащил сюда, были никакими местечковыми торгашами. У них не было будущего, только зацикленное навечно настоящее. Никто даже не пытался… Не задумывался о том, что сделать нечто большее. Ну…

Он развел руками, как бы признаваясь в некоторой ошибке:

— Кое-кто все же пытался. Но, достигнув первого успеха, останавливались и не развивали его. Была такая деревня ремесленников. Недолго просуществовала.

— Но ты задумал нечто большее, — подвела итог девушка.

— Да! Да…

Он покачал головой, насмешливо улыбаясь при этом:

— Слушай, тебе действительно все это интересно?

Ино кивнула:

— Интересно. Я хочу тебя понять. Иноджин еще спит?

Като чуть напрягся, кивнув:

— Да, спит. И я не стану тебя меньше любить, если ты не вникаешь во все скучные подробности того, что я придумываю.

— Очень мило с твоей стороны, любимый, — вернула насмешливую ухмылку Ино. — Ты остановился на том, что придумал нечто большее.

Он смотрел ей в глаза, она отвечала ему тем же ровным взглядом. Фенек открыл один глаз, посмотрел на хозяйку, затем на хозяина. Умилительно зевнул. Като подошел ближе к столу и снова почесал зверька за ушами.

— Ты не смогла понять, что именно я создавал, потому что я пока ничего не создавал. Я лишь… проверял разные отдельные элементы. Проверял и наблюдал, способна ли махина, которую я представил в своей голове, вообще существовать. Кое-что уже внедрил на практике.

— Ты ходишь вокруг да около. Одним словом — что это будет? Что ты пытаешься создать?

Като пожал плечами:

— Такого слова не существует. Я хочу объединить торговцев и производителей. Связать их воедино, в единую цепочку. Распределить обязанности так, чтобы… Чтобы все было взаимосвязано.

— Ты хочешь создать что-то вроде… — Ино поморщилась, вспоминая услышанное когда-то мельком словосочетание, — союз торговцев?

Но Като отрицательно покачал головой:

— А вот здесь кроется самое главное. Дело не только в торговцах. Дело не в самом производстве и продаже товаров. Это просто… базовая основа. Плевать мне на деньги. Это должна быть работа, которая намертво свяжет тысячи людей. В одну единую организацию. От самого низа и до самого верха. От крестьянина, который вспахивает поле, или рудокопа, машущего киркой, через кузнеца, который будет ковать изделие, через моряков или тех, кто будет доставлять товар покупателю, и до торговца, который продаст этот товар. Всех. Все эти люди должны быть завязаны не в семьи, не в привязанные к земле кланы. Они должны быть частью одного целого механизма. Механизма, для которого развитие — естественное свойство. Взаимосвязанная система, объединяющая все слои общества. Ну, почти все.

Ино несколько секунд молчала, пытаясь понять, но покачала головой:

— Но… Я не понимаю, зачем тебе это, если не для получения прибыли…

Като кивнул, обошел стол и развернул кресло, чтобы оказаться с Ино лицом к лицу. Опираясь на подлокотники, он наклонился вперед.

— Я вот здесь скрыто двойное дно. То, что само по себе имеет определенную опасность. И если рассказать о моих планах… — он задумался, пожимая плечами, — не знаю, Рео, Хисо, Тсунаде… да любому, имеющему хоть какой-то политический вес…

Ино ухмыльнулась. Называть Дайме по имени — в духе Като. Он и при встрече не постесняется по имени обратиться.

— Так вот после этого те, кто не воспринимают меня всерьез, просто сочтут за шутку. А те, кто воспринимает — начнут массово писать заказы на мое устранение.

Ино скептически изогнула бровь.

— Что ты там такого задумал? Переворот совершить?

— В точку, — нагло улыбнулся Като.

Девушка качнула головой:

— Что? Ты собираешься…

— Нет, свергать власть я не собираюсь. Революции — это кровь, трупы, развал и вообще дело неблагородное. Нет. Все пройдет намного мягче. Я могу предложить другую форму государства. Другую власть. Никаких феодалов и коленопреклонения перед господами. Никакой передачи правления по наследству или через кланы. Нет.

Он выпрямился, отходя к окну. Уперев кулак в стекло, он упер в него лоб.

— Акацки, культисты… Да и не только они… Все они говорят, что наш мир — дерьмо. Извини за выражение. Но они в чем-то правы. Болото. Болото со стоялой водой. Все они хотят его разрушить, сломать, переделать. Но никто и не задумывается о том, чтобы предложить альтернативу. Другую систему. Мир, построенный по другим законам. Я… Я хочу найти чакре другое применение. Совершенно другое.

Он снова развернулся и уперся в стекло спиной.

— Сейчас очень мало синоби, буквально единицы, занимаются чем-то, помимо своей непосредственной деятельности. Ремеслом. Ирьенины, не единичные, а как массовое явление, появились совсем недавно, шутка ли, наша уважаемая Хокаге продвигала эту идею, а много ли ей?

Ино хмыкнула:

— Вот бы обо мне так в ее годы говорили.

— Я имею в виду в масштабах истории, — поморщился Като. — И я тебя всегда буду считать самой красивой девушкой, а затем и женщиной. Вполне честно и заслужено. Памятник закажу в полный рост. Два. Один обычный, а один с обнаженной фигурой. Поставлю в своем кабинете.

Ино скептически изогнула бровь:

— Чтобы на меня все пялились?

— Выберем целомудренную позу.

— Обнаженной? — скепсиса в ее голосе прибавилось.

— Бывают и такие, — пожал плечами Като, — пусть завидуют.

— И скульптору позволишь на меня пялиться?

— Найду женщину.

Ино хмыкнула:

— А вдруг мне понравится, как на меня будет смотреть женщина?

Като состроил задумчивую физиономию.

— Ладно, отставить обнаженную фигуру.

Но девушка подалась вперед:

— А вот и нет! Хочу свою копию в камне! Перед тем, как мы заведем еще детей, и я не растолстею.

Но Като покачал головой:

— Об этом я бы не волновался. Тебе не грозит.

— Растолстеть или детей? — в шутку уточнила Ино.

Но Като неожиданно стал серьезным.

— И то и другое. От меня, во всяком случае.

Радостное настроение как-то резко улетучилось.

— Като?

— Прости, не знал, как сказать. Но я больше не способен дать жизнь. За силу приходится много чем платить. И этим в том числе.

Ино несколько секунд пребывала в шоке, осторожно спросив:

— Это точно?

Като кивнул:

— Есть основания считать, что да. Все же я не совсем живой, даже как сеннин… — он выхватил из какого-то потайного кармана керамбит и резанул свою руку по длине от запястья к локтю.

Плоть легко разошлась под острым лезвием, но даже кровь выступить не успела, как края раны начали тускло светиться, кожа стянулась обратно. Ино еще несколько долгих секунд смотрела на его руку, затем на его лицо, а потом дернулась, встала и обняла мужа.

— Като, это не важно! Правда! Я так рада, что ты вернулся! Остальное я переживу.

Он облегченно выдохнул, убрав нож так же легко, как и достал, и погладил освободившийся рукой ее длинные волосы.

— Меня это беспокоило.

— Дурак! — она отстранилась, — Но что ты сказал об ином применении чакры?

Като закатил глаза:

— В такой момент…

— Давай! Мне стало интересно! Ой!

Он подхватил ее на руки и сел вместе с ней в скрипнувшее от натуги кресло, посадив девушку себе на колени.

— В деревне Водоворота Узумаки занимались печатями, но только как приложение к деятельности синоби. Да и печати исключительно боевые или около того. А я хочу создать для пользователей чакры другую альтернативу. Не только быть синоби. Вообще не быть синоби. Я знаю, что все равно потребуется защита, потребуются синоби, чтобы защищать остальных. Но это будет уже другой мир. Мир для нашего сына. Я хочу, чтобы у него был другой вариант. Выбирать не заставлю, но у него будет выбор.

Ино улыбнулась и поцеловала мужа.

— Ты в своем репертуаре. Но я рада. Теперь я понимаю, зачем все это.

— Вот и отлично. И я тут вспомнил, что Рео закатывает бал сегодня вечером. Ты их обычно пропускаешь, но я тебя все равно приглашаю. Потанцуем. Мы это и здесь можем, но мне нравится их музыканты.

Ино рассмеялась:

— И как ты себе это представляешь? Я приглашения не получала. И как мы проведем тебя? Ты, если не забыл, официально мертв.

Като отмахнулся:

— Да ладно! Забегу к Рео, попрошусь на бал. И можем зайти порознь! А потом разыграть, будто мы незнакомцы и первый раз друг друга видим. Жаль, балы с масками у них не практикуют почти, было бы шоу. О!

Като улыбнулся. Не обычно, не так, как улыбался ей.

— Иноджин проснулся.

— Пошли. Спросим, отпустит ли он нас на бал…

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 78

------------------------------------------------------------

Парень, неторопливо шагавший по парку, протяжно выдохнул, выражая недовольство ситуацией.

— Ты устал? Давай присядем.

Шикамару подавил желание повторно выдохнуть. Он действительно устал. Пробитое вроде как кунаем сердце хорошему здоровью не способствовало. Он быстро уставал, тяжело дышал и мало ел. И в довершение картины Аска вызвалась быть его сиделкой.

Они подошли к скамье, и девушка скромно отвернулась, пока он, морщась от тяжести и боли в конечностях, приземлял свою пятую точку на каменное сидение. По словам навестившей его Тсунаде, проверявшей состояние сердца и руки, Шикамару задолжал Саске жизнь. Далеко не всякий синоби на месте Саске смог бы заставить умирающее тело Нара дотянуть до помощи врачей. Левую кисть он, к слову, все же потерял. Были повреждены основные артерии, он терял кровь, и у Саске не было выбора, кроме как прижечь края пореза. В тканях кисти уже начался некроз, когда Шикамару попал к ирьенинам. Но Тсунаде сумела восстановить ему руку, сейчас по локоть покрытую бинтами. И таскать ему эти бинты придется долго. Впрочем, рука у него есть, и она уже снова начала двигаться, так что все совсем не так плохо, как могло бы быть. Есть повод для оптимизма.

Аска присела рядом. Да, она навязывала свою компанию, но не навязывала помощь сверх той, которую готов был принять Шикамару. Чувствовать себя беспомощным было крайне неприятно. Еще неприятнее было иметь свидетелей своей слабости. Смириться с этим удалось не сразу, но…

— Можешь не отворачиваться. Это глупо и лицемерно.

Аска отрицательно качнула головой, глядя перед собой:

— Нет. Не хочу, чтобы тебя раздражало мое присутствие, — она хмыкнула. — Еще больше, чем раздражает сейчас.

Шикамару вздохнул, потянувшись за сигаретой. Но их у него не оказалось. Запретили на время реабилитации.

— Ты меня не раздражаешь. Почти.

Аска кивнула:

— Ага. Тебя раздражает твое состояние. И, я думаю, ты хочешь курить.

В точку. Но подтверждать ее предположения Шикамару не стал.

— Пить хочешь?

— Спрошу, если захочу.

— Тогда может, полежишь у меня на коленях? Отдохнешь.

— Нет.

— Сделай девушке приятное.

— Нет.

Аска ухмыльнулась, Шикамару выдохнул. Как она его терпит?

Впрочем, девушка была совсем непохожа на его мать. Что в его глазах было однозначным плюсом. Он наблюдал со стороны за отношениями родителей, и если раньше все это казалось ему даже забавным, то теперь вызывало либо скепсис, либо вообще раздражение. Глупое негласное правило: дома муж подчиняется жене. Что за идиотизм? Чьими слабостями он диктуется? Кому потакает? Матери? Ей обязательно надо проявлять свой характер такими способами? Вот так? Шуметь, строить мужа? И мгновенно затихать, когда к нему приходят по важному делу. Она понимает, что походит в таком поведении на шумную собачку, которая может лаять только тогда, когда на нее не обращают внимания? А зачем это отцу? Зачем подыгрывать в этой бессмысленной игре? Если бы ему негде было нормально поговорить с людьми, на равных, без титулов и прочего, это еще можно было бы объяснить. Но он и так общается с большинством синоби деревни вполне нормально. Так зачем это? Зачем эта иллюзия? Шикамару этого не понимал. Да и не слишком хотел понимать, просто хотел, чтобы его это не трогало.

В этом отношении Аска была куда… терпимее. Во всяком случае — пока. Говорят — женщины меняются после свадьбы. Да и сам Шикамару не мог определиться — нужно ему все это, или нет. Были свои преимущества, несомненно. Можно больше не смотреть на родителей и съехать от них. Впрочем, он это мог сделать и просто так. Стоило это сделать. Да, как только выздоровеет полностью, именно с этого и стоит начать. Готовить Аска умеет, ну или неплохо делает вид, что умеет, можно будет ограничиться походами в магазин. Или вообще заказывать на дом, он это устроит. Но к ней начнут приходить подруги, некоторые с парнями или женихами. Придется и с ними как-то взаимодействовать… Напряжно…

— Выглядишь так, будто вспомнил что-то нехорошее.

Он посмотрел на девушку.

— Представил, что мы с тобой уже обручились.

Аска покачала головой:

— Неужели так плохо?

Шикамару пожал плечами:

— Думаю, я смогу привыкнуть.

— О! Это, прямо, прогресс в наших отношениях. Я так рада это слышать.

Дзенин удивленно изогнул бровь:

— Серьезно? Или это сарказм?

Девушка вздохнула:

— Сама не знаю. Вроде бы и рада, да только радоваться нечему. Вот если бы ты что-то приятное сказал…

Нара кивнула:

— Да, это, наверное, был бы повод для радости.

— Ты неисправим, — закатила глаза девушка.

Шикамару пожал плечами:

— Я — это я. Какой есть.

— Это то… — Аска оборвалась на полуслове из-за быстро двигающегося к ним гэнина. — Что-то мне подсказывает, что он к тебе.

— Это твои мозги. Прислушивайся к ним иногда, это полезно, — на автомате ответил Нара, уже начав нелегкую процедуру подъема на ноги.

Запоздало понял, что его фраза, наверное, звучала грубовато, но Аска вида не подала.

— Нара-сан, — подошедший гэнин, совсем молодой, вряд ли больше года после академии, поклонился. — Вас вызывают на экстренное совещание в резиденцию Хокаге-сама.

— Это точно? — Шикамару постарался не морщиться от легкой боли, которая возникла после резкого подъема. — Я сейчас, вроде как, болеющий.

Гэнин достал из кармана записку и протянул дзенину. В записке было имя Шикамару и три слова: "Ветер среди корней". Одна из кодовых фраз на такие случаи. Для внутреннего пользования, так сказать. Сама по себе она ничего не значила.

— Хорошо, я уже иду.

Гэнин тут же побежал дальше, а Аска обеспокоено заглянула Шикамару… Ну, до плеча она немного не дотянулась, чтобы из-за него еще и выглянуть, так что сунулась сбоку.

— Уверен? Ты все еще.. Ну… Не очень хорошо себя чувствуешь.

— Экстренное совещание — это не то, что можно пропустить, даже по болезни. Да и не думаю, что меня будут напрягать. Скорее какая-то важная информация к размышлению.

— Но я все равно сопровожу тебя до резиденции.

Шикамару вздохнул:

— Девчонки… напряжно…

Войдя в резиденцию, и оставив Аску снаружи, Шикамару практически сразу наткнулся на Учиху.

— Саске, — вместо приветствия кивнул он.

— Привет, — ответил ему взмахом руки Така. — Как самочувствие?

— Я жив, это уже хорошо. А ты как в Конохе?

— Командование принял твой отец, а потом я получил вызов. Знаешь, в чем дело?

Шикамару отрицательно покачал головой:

— Понятия не имею. Я — последний, кто сейчас в курсе происходящего. И последний, кому стоит задавать такие вопросы. Кстати… Спасибо. Я твой должник.

Учиха покачал головой:

— О долгах поговорим потом. Да и какие долги могут быть на войне?

Шикамару смирился с постановкой вопроса, и они вместе зашли в рабочий кабинет Хокаге, используемый для совещаний. Они здесь были первыми, так что расселись за столом, ожидая всех остальных.

— Как у тебя отношения с той красоткой, что тебя проводила? — спросил Учиха, которому быстро наскучило сидеть без дела.

— Она моя сиделка, — ответил Шикамару. — И пока не уверен.

— Она в тебя влюблена, — констатировал факт Саске.

— Как будто я сам не догадался, — хмыкнул Шикамару.

— И?

— Не знаю.

— Да ну?

— Заткнись уже, а? — вздохнул Шикамару. — Эта тема явно не для этого места.

Учиха ухмыльнулся, собираясь сказать что-то еще, но не успел, в кабинет ворвалась Тсунаде.

— Это должно быть нечто действительно важное! — сходу громогласно заявила Хокаге. — Вы отрываете меня от важной работы! А ты что здесь делаешь?

Вопрос был адресован Шикамару:

— Получил приглашение, вот и пришел.

— Как и я, — тут же вставил Учиха.

Тсунаде обошла стол и подошла к Нара, быстро проверяя сначала его сердце, а затем и руку.

— Как состояние?

— Как и предполагалось. Устаю, выдыхаюсь, и все болит. Но ничего сверх этого.

Удостоверившись в удовлетворительном состоянии пациента, Хокаге перевела взгляд на Учиху:

— У тебя какие новости?

— Отчет сдал, ничего сверх срочного нет. Шикаку, — Учиха кивнул в сторону Шикамару, как бы намекая на его отца, — рулит ситуацией и в курсе всех дел на фронте.

Тсунаде развела руками:

— И кто, биджу вас побрал, нас тогда собрал?

Шикамару хмыкнул:

— Обычно в такой момент должен появиться виновник торжества и с чувством сказать "Я". Но, если подумать, я догадываюсь, кому сказать спасибо.

Тсунаде скрестила руки на груди:

— И кому?

— Миине, — как само собой разумеющееся озвучил Нара. — Вызвали меня, хотя я не у дел, Саске, и вас. Если бы Найт был в деревне, а не пропадал Рикудо знает где, то и его бы пригласили. Не хватает только Миины. С учетом, что больше никого из Корня здесь нет, хотя могли бы быть.

— Что-то, касающееся только нас? — решил подыграть Учиха. — Идеи?

Но Тсунаде была не настроена играть в загадки:

— Где она? Еще немного, и мое…

Дверь открылась, и на пороге появилась Миина:

— Это я вас собрала.

Саске и Шикамару ухмыльнулись, Нара озвучил:

— Опоздала на минуту.

— Правда? — девушка, кажется, даже слегка расстроилась. — Жаль. Эффектный получился бы эпизод.

— Миина! — закипала Тсунаде, — Твой вызов оторвал меня от важной работы! В чем дело?

Куноити спокойно подошла к столу и озвучила:

— Като жив.

Шикамару и Саске почти синхронно хмыкнули, выражая скепсис. Хокаге закатила глаза:

— Еще одна…

— Вы не поняли, — качнула головой Миина, — Несколько дней назад он появился в Мансутеппу но Тоши, у своей жены, Ино Яманака. Вчера вместе с женой поучаствовал в мероприятии, организованном Дайме-сама.

Тсунаде медленно подняла руку к лицу и помассировала глаза.

— Это точно?

— Телохранители Дайме считали, что он уже сообщил нам, но все равно сочли за вежливость поставить нас в известность, — ответила куноити.

Хокаге одними губами выругалась.

— Это точно он?

— Если его признала Ино, то… — Саске развел руками, подразумевая очевидный ответ.

Тсунаде покачала головой:

— Тогда какого он там прохлаждается, а не возвращается в деревню!? Он понимает, что у нас…

— Тсунаде-сама, — оборвал ее Саске, сверля серьезным взглядом, — А почему вас и Джирайи-сама столько времени не было в деревне, когда вы были нужны? Мы здесь, конечно, и без вас справлялись, но все-таки?

Шикамару кивнул:

— Он все отлично понимает. Но не думаю, что прямо горит желанием возвращаться. Особенно, если вспомнить, как его провожали.

Хокаге осеклась. Все никак не могла привыкнуть, что присутствующие трое молодых синоби являются не столько ее подчиненными, сколько советниками. Доверенными советниками, сомневаться ни в одном из них не имело смысла, преданность как деревне, так и ей лично они доказали. С ними можно общаться и помягче.

— Да, вы правы. Но я не собираюсь ждать, пока он сам соизволит посетить Коноху.

Саске кивнул:

— Я сам к нему отправлюсь. Зайду домой только.

— Дождись меня, составлю тебе компанию, — добавила Миина, — И еще кого-то в довесок надо взять. Военное время, правила обязывают.

Шикамару развел руками:

— Я бы пошел с вами, но буду только балластом.

Тсунаде подтвердила это:

— Тебе нельзя совершать длительные прогулки. Хотя бы неделю, пока порез не закроется полностью, и я не буду уверена, что сердце работает без сбоев, — перевела взгляд на Саске, — возьмите Шизуне. Пусть проверит состояние Ино и Иноджина. И передайте Като, что я хочу его видеть, и попытайтесь убедить, что в Конохе его четвертовать никто не собирается.

Учиха кивнул:

— Само собой, Хокаге-сама. Будет исполнено.

Он поднялся и они, вместе с Мииной, покинули кабинет. Тсунаде села на одно из кресел и устало выдохнула.

— Кто бы мог подумать…

— Я предполагал, что он жив, но скрывается по каким-то личным причинам, — пожал плечами Шикамару, — были косвенные причины считать его живым.

— И промолчал?

— Я не Найт, прямых доказательств не было, да и не знал я, где его искать.

Женщина фыркнула:

— В том-то и дело, что ты не Найт, к тебе бы я прислушалась. Хотя бы не была сейчас так удивлена. Где он сам, еще важный вопрос. Неужели погиб?

— А где проходила его миссия, если не секрет? — спросил Нара.

— В Стране Воды. Риск умеренный, потравить провизию, собрать информацию и уйти.

Шикамару, вздохнул, и медленно поднялся:

— Да, даже послать за ним не кого. Остается ждать, во всяком случае, пока. Разрешите идти?

— Иди. Не перенапрягайся, и не пропускай приемы…

Глава опубликована: 02.10.2016

** ГЛАВА 79

------------------------------------------------------------

Найт открыл глаза и осторожно вытащил руку из-под головы Идзумо. Наивная деревенская девочка, он даже не пытался заручиться ее доверием. Она сама с радостью доверилась ему. Ее первая влюбленность, наверное. Было даже немного стыдно пользоваться положением, но… Работа прежде всего.

Поднявшись, но немного размял плечи. Раннее утро, солнце еще не заглянуло в окошки ее маленького домика. Первым делом Найт попытался потянуться к чакре, или к печати. Хоть к чему-то. Ничего. С момента пробуждения у него никак не получалось использовать чакру, иначе он бы уже покинул это место. Но пока приходилось скрываться.

Облачившись в лохмотья, служившие крестьянам одеждой, он вышел на улицу, чтобы нарубить дров и принести воды. Или еще чем-нибудь себя занять. Он пытался придумать план отступления, но получалось плохо. До связных Конохи здесь, в Стране Воды, он в ближайшее время добраться не сможет. Первый же патруль завернет его и отправит к прочим рекрутам. Да и как-то не обзавелся Корень запасными путями отступления на случай, если синоби потеряет способности и будет вынужден действовать, как простой человек. Были другие способы добраться до материка, откуда он бы уже без труда смог попасть на территорию Страны Огня. Но все снова упиралось в патрули. Не добраться до порта, не наняться какому-нибудь торговцу он не мог, пока был вынужден прятаться среди крестьян.

К тому же информации к размышлению подбросил и этот проповедник. Возможно, перед уходом следовало собрать больше сведений об этой вере и всем, что с ней связано. Поразмыслить было над чем. Проповедники агитировали крестьян скрывать дезертиров, да и сами действовали в тане от людей Дайме. При этом их, вроде как, и не разыскивали. Подстрекатели и вредители, которые оставались невидимыми для дайме и синоби Тумана? Это было, как минимум, странно. Ну, никак не верил Найт, что действия проповедников были санкционированы самими властями. Слишком много вреда было от проповедников, чтобы объяснять это хоть какой-то пользой. Нет. Здесь что-то другое.

Синоби заметил чье-то приближение, и поспешил исчезнуть в доме. Идзумо все еще сладко спала, возможно, немного утомившаяся длинной ночью. Найт не мог применять чакру, но оставался синоби. Выносливость и сила, недоступные человеку, не исчезли, да и скорость с реакцией вполне сохранились. Так и сейчас он без труда заметил вышедшего из леса отца Рюдзи. Проповедник вроде как и не скрываясь уверенно шел к домику Идзумо.

Точнее он и не скрывался. Он чувствовал себя в безопасности, будто находился на своей территории. Откуда такая уверенность? Что, по его мнению, обеспечивает ему неприкосновенность?

Найт принял расслабленный вид и снова вышел на улицу. Прятаться от проповедника смысла не было, это точно последний человек, который сдаст дезертира.

— Отец Рюдзи, — Найт приветственно кивнул, — доброе утро.

— Доброе утро, сын мой, — ласково и открыто улыбнулся мужчина.

Он выглядел безобидно, даже наоборот, производил впечатление слабости и наивности. Он казался слабым, немного беспомощным, наивным.

— Ты рано встаешь. Болезнь отступила? — и, получив утвердительный кивок, продолжил. — Это хорошо. Я рад твоему выздоровлению.

— Спасибо, отец Рюдзи, — Найт изобразил немного смущенную улыбку, нерешительную.

Они разговаривали друг с другом в первый раз, на самом деле. Так что фактически были незнакомыми людьми. Но Найт успел много услышать о проповеднике, да и сходить на одну из проповедей. Как и этот Рюдзи успел что-то узнать о нем самом. Знакомые незнакомцы.

— Я видел тебя среди слушателей моих, сын мой. Но в глазах твоих я видел сомнение. Позволь мне развеять его. Что смутило тебя в моих словах?

Найт качнул головой:

— Смутило? Да, кое-что... Я впервые услышал об этом только от вас. Это немного непривычно… Ваше учение настолько сильно, а я впервые о нем узнал…

Рюдзи мягко улыбнулся, выражая понимание:

— А ты хорошо образован, верно? Для рыбака, — в словах не было обвинения, просто констатация.

— Я был не рядовым солдатом. Да и из дома меня забрали рано, не в качестве рекрутского набора. Я думаю, отец не мог прокормить нашу семью, и поэтому принял такое решение.

— Ты обижен на него за это?

Найт отрицательно покачал головой:

— Нет. Это лучше, чем продажа одной из моих сестер.

Проповедник кивнул:

— Да, это лучше. Но все равно отрывать ребенка от семьи — это плохо, неправильно.

Он прошел мимо Найта и подошел к дому, и, коротко заглянув в окно, одобрительно улыбнулся:

— Я рад, что малышка Идзумо смогла, наконец, кому-то по-настоящему довериться. Я рад, что вы испытываете друг к другу такие чувства. В мире слишком мало любви, и слишком много пороков. Если ты видел войну, то должен знать, насколько она кровава. Нам все говорят, что это необходимо, что сражение идет за благие цели. Но пусть эти заверения не обманывают тебя. Война не может иметь благих целей. Мудрый правитель сумел бы избежать войны, иначе не назывался бы мудрым.

Найт подумал, и поморщился:

— Иногда война неизбежна.

— Да! — легко согласился проповедник. — Когда ты защищаешь свой дом. Или свой уклад жизни. Защищаешь от тех, кто не хочет жить в мире и спокойствии.

Рюдзи осторожно опустился на кресло, стоявшее на веранде домика.

— К сожалению, ты прав. Я много времени занимаюсь этим. Рассказываю людям, как можно жить. Что можно жить не так, как они живут. Иначе. Лучше. Честнее. Праведнее. Дети не должны расставаться с родителями в юном возрасте, сын мой. И влюбленные не должны прятаться, чтобы одного из них не забрали на войну, к которой он не имеет никакого отношения. Он создавал этот мир не для того, чтобы мы сражались друг с другом за накопление благ. Он давал нам свободу не для того, чтобы мы распоряжались ей так. Мы все дети его, и все братья друг другу. Все люди, в любой деревне, куда бы ты ни пришел, хотят одного и того же, сын мой. Они хотят жить, любить, растить детей. И быть счастливыми. Он для этого создавал мир. Для этого он подарил мир всем нам.

Найт невесело улыбнулась:

— А мне в детстве рассказывали об Акума и Кагуе.

Проповедник кивнул:

— Да. Но демоны — это порождения пороков людских душ. Алчность, праздность, похоть, равнодушие, лицемерие, зависть, жестокость, злоба, эгоизм, тщеславие. Слишком для многих свобода оказалась непомерной ношей.

— Но зачем тогда? — не понял Найт. — Зачем было создавать нас такими? Зачем нужно было нас освобождать?

— Потому что мир не может быть только черным, или только белым. Как можно понять, что такое радость, не познав печаль? Как можно отличить любовь, не испытывая боли? Как бы мы выбрали добро в своих душах, если бы не могли выбрать зла? Если бы нам не из чего было выбирать? Каждый из нас пройдет свой путь, от начала и до конца. И будет делать на этом пути свой выбор. И только от нас зависит, кем мы предстанем перед очами господа нашего, когда придет наше время.

— Он наказывает провинившихся?

Рюдзи ухмыльнулся:

— Нет. Он любит всех нас. Мы сами наказываем себя. Перед его очами души сердца наши снова оживут, и мы ощутим все добро и зло, совершенное за свою жизнь. Ощутим на себе. И никто не придумает наказания хуже, чем раскаяние за содеянное. А под его взглядом раскаются все без исключения.

— И каждый из нас имеет право на счастье?

Проповедник кивнул:

— Мы все дети его. По замыслу его мы должны здесь научиться быть счастливыми, чтобы обрести вечное счастье в конце пути. Научиться быть счастливыми. Но… — Рюдзи грустно покачал головой, — пороки, людские пороки. Среди людей есть те, кто ведом жадностью, завистью, эгоизмом. Они отбираюсь счастье у других, потому что им мало своего. А есть те, кто ведом злобой, гневом, похотью, жестокостью. Они желают видеть страдания других, желают отбирать счастье у других, потому что сам не способны его испытать. И те, кто ведом пороками, зачастую сильнее тех, кто живет добродетелью.

— Добрым людям тоже нужна защита, — заявил Найт.

— Да, сын мой. Мы довели свой мир до состояния, в котором защита от насилия нужна тем, кто не хочет причинять вреда другим. Есть и такие защитники, поверь мне.

Найт сделал вид, что удивлен, но уже знал, о каких защитниках идет речь.

— Но… Вы же сказали, что мы все предстанем перед… Отцом нашим. Но те, кто защищают других, им тоже приходиться причинять вред.

Рюдзи кивнул, поднявшись:

— Именно так, сын мой. И это тяжелое бремя. Но те, кто сражается за свет, за добро, за справедливость. Они раскаиваются в своих деяниях уже здесь, при жизни. И, попав к отцу нашему уже раскаявшимися в содеянном, они просят прощения за грехи свои. И отец наш великодушный прощает грехи, ведь любит он всех нас, и понимает нас, как самого себя. Все мы чада его, Рин. Если не порочными мыслями ведомый шел ты по своему пути, ты без стыда предстанешь перед ним.

Найт достоверно изобразил сомнения, а затем так же достоверно изобразил решимость. Проповедник сладко пел, красиво, о правильных вещах. Но Коноховец хорошо знал методы этих защитников добра.

— Я хотел бы… Я хочу защитить Идзумо. Она… она беззащитна, невинна. Я хочу ее защищать.

Проповедник подошел и положил руку на плечо парня:

— Хорошо, Рин. Это хорошо. Мы еще поговорим с тобой об этом позже. А пока будь тверд в убеждениях своих. У тебя добрая душа, я рад это видеть. Но не спеши брать на себя непосильную ношу. До встречи, сын мой.

— До встречи, отец Рюдзи.

__

_

_

* * *

__

__

__

— Лично меня вполне устраивает… — заключила Ино, а затем хмыкнула. — Да нет! Я в восторге!

Като не устраивал особнячок, который приобрела его жена. Как резиденция в столице — да, более ли менее. Но вот как постоянный дом — нет. Сеннин хотел чуть ли не личный замок, или что-то соразмерное. Причем подумывал построить его с нуля. Но, после долгих споров и убеждений, Ино удалось убедить мужа пойти на менее радикальный вариант. Они собирались купить у семьи Дайме небольшой замок в относительной близости к столице. Като настаивал на том, что возвращаться в Коноху и снова становиться синоби в его ближайшие планы не входит. Как минимум нужно было начать свою основную работу, пока мир окончательно не поглотила большая война. А уж там можно будет подумать и над работой с Крылом.

Присмотренный замок имел пусть и небольшую площадь, зато включал в себя все необходимые сооружения. То есть, в обозримом будущем, мог стать штабом и центром создаваемой Като… Сложно было определиться, как называть то, что он хотел создать. Но в любом случае жить в таком месте… В этом что-то было. Да сюда, после некоторых перестроек, можно будет переселить почти весь клан, и чтобы никому не было тесно.

— Немного не то, что я хотел… — признался Като, спускаясь по лестнице в гостиный холл, — Но, если кое-что переделать…

— Так вы согласны? — спросил чиновник, занимавшийся оформлением. — Подтверждаете приобретение?

— Да! — не дожидаясь мужа, кинула Ино. — Подтверждаем!

Като лишь кивнул на вопросительный взгляд чинуши.

— Хорошо. Оформление бумаг займет пару дней, но замок уже сейчас полностью в вашем распоряжении.

Сеннин ухмыльнулся:

— Хорошо быть личным знакомым и вообще хорошим другом Дайме, да, моя дорогая?

— Конечно! Но поа я не хочу сюда переезжать. Ты все равно затеешь работы, здесь будет шумно и пыльно, да и места слишком много. Я в особняке-то теряюсь иногда, а здесь вообще заблужусь.

— Разумно, — кивнул он, уже явно размышляя на тему того, как будет все здесь переделывать.

Чинуша еще занимался оформлением каких-то бумаг, Ино еще рас осматривала гостиный, или парадный холл, а Като вышел сквозь большую дверь наружу и, спустившись с лестницы, прошел несколько шагов вперед. Развернулся, чтобы осмотреть теперь уже свой замок снаружи. А затем услышал хлопок и повернул голову влево, в сторону шума.

В лицо, чуть выше глаза врезался небольшой металлический снаряд, разорвавшийся при контакте. Ударная волна подбросила тело, впечатав в стену одной из второстепенных построек. Сеннин, откинув обвалившиеся на него доски, поднялся. Крови на нем не было, а место раны быстро восстанавливалось.

— Какого…

Вернув себе глаза, он взглянул на того, кто его атаковал. От ворот прямо на него шел крупный человек в матово-черном плаще с капюшоном. Человек приподнял голову, чтобы взглянуть на Като своими глазами. Двумя святящимися глазами, правым — красным, и левым — белым. А затем вытащил из-под плаща правую механическую руку и дернул ей, выбрасывая на землю стреляную гильзу и заряжая новый снаряд.

Като вышел из обломков, стряхивая пыль с плеча. На порог замка выскочила Ино, но он жестом остановил ее:

— Вернись в замок! Сейчас!

Девушка кивнула и скрылась, но гость на нее никак не реагировал.

— Ты еще что за железный человек?

Гость едва заметно качнул головой, ответив грубым мертвенным голосом:

— Стиль не тот.

Като ухмыльнулся:

— Да, больше на знаменитого сита похож. Только дыхания не хватает.

— Я не дышу, — ответил гость, прежде чем атаковать.

Глава опубликована: 02.10.2016