Кукла колдуна

Глава 14 — Чудо — это вовремя сгоревшие мосты

Выданный мне дневник лежал на столике у трюмо и словно занимал все пространство. Он постоянно притягивал мое внимание, гипнотизировал, подавлял. В моей относительно пустой комнате становилось тесно.

При этом я все не решалась его прочесть. Открыв почти сразу по возвращении домой первую страницу, я была поражена, как сухо и при том скрупулёзно велись записи.

«19.02 — мальчик с первого раза нашел аромат кедровой смолы, был удивлен, возможно случайность, проверить.

23.02 — прекрасно отличает вкусы и запахи, но путается в терминах, попробую научить.

14.03 — времени уходит много, результаты пока не радуют — запретил появляться в лаборатории.

10.05 — снова вернулся к обучению, оказалось, мальчик смышленый. Снова стало любопытно.»

И так далее. Абсолютно безжизненно, объектно и как-то по-медицински что ли. От такого стиля почти сразу начинало подташнивать.

С самого утра лил дождь. Любые работы сегодня были запрещены — день успения Богородицы. Была вынуждена посетить мессу в нашем храме. Все казалось, что молния может вдруг ударить прямо в шпиль башни, потому что в такой великий праздник я стояла и размышляла, что, кажется, совершенно зря теряю тут время. Эти новые мысли оказались очень заразительны и никак не желали покидать меня.

Состояние оказалось вдруг подходящим, чтобы добраться до дневника. Не знаю, то ли я как-то изменилась, то ли подготовилась морально — процесс пошел. Более того я, наоборот, не могла оторваться от этого абсолютно непростого чтива. Сначала пропустила вечерний чай, потом ужин, а потом и время сна. С каждой новой страницей в моей голове все отчетливее вставал образ бывшего хозяина Аарона и то, почему даже спустя столько лет он его так называл.

Я не понимала части употребленных терминов, мой разум не мог охватить весь масштаб замыслов «мастера», но это не мешало мне проникнутся всем ужасом произошедшего. Над незнакомым для меня мальчиком ставили ужасный эксперимент. Нет, ему не причиняли физические страдания и на нем не проверяли эффективность новых лекарств. Ему просто искривляли сознание. Не знаю, как иначе это описать. Это делалось филигранно, азартно и с абсолютным безразличием к последствиям для подопытного.

И чем больших успехов достигал автор, тем больше я проникалась к нему болезненным уважением. Я даже перешерстила всю нашу небольшую библиотеку в надежде найти хоть парочку книг о лекарском деле, но кроме пары травников ничего не обнаружила. Однако, даже их прочитала запоем. Особенно уделив внимание растениям, которые помогали влиять на восприятие мира людьми — туманили разум, делали агрессивными или, наоборот, расслабляли.

Об этом уже не было написано в дневнике, но я подумала, что, если мешать определенные настои трав с элементами внушения, можно достичь поистине виртуозных результатов. А старый лорд Дартмут ведь был еще и лекарем, и специалистом по ядам. Мог ли он не подумать и об этом?

Еще мне не давала покоя внезапная смерть этого мужчины. Была ли это случайность или он давно знал, что неизлечимо болен и по этой причине тот, кто мог никогда в жизни не работать, занялся наукой, а потом и лечением? Почему с таким рвением взялся за обучение, а по сути, лепку нужного ему человека? Связано ли это с тем, что он разрабатывал не просто живых кукол, а пытался сделать ту, что могла расти как обычный человек.

Возможно, я заигралась и здесь нет никаких связей, а он просто был поврежден рассудком, но все эти мысли не давали мне покоя. Не выдержав, я схватила шаль и спрятав в складках платья книжку, пошла искать экипаж. Мне срочно нужно было видеть лорда Аарона Дартмута.

Дождь, к моему счастью, как раз прекратился. На залитых водой мостовых было относительно пустынно. До нужного мне особняка я добралась быстрее обычного.

Встретила меня для разнообразия Лана, она же провела в какую-то дальнюю комнату, больше напоминавшую кабинет, где в привычной полутьме сидел мужчина. Я не сразу узнала всегда изысканного герцога в домашнем, пусть и вышитом серебром, халате. Еще большей неожиданностью оказались небольшие очки на носу. Весь этот образ был каким-то уютным. А еще как будто бы делал мой визит совсем неуместным. Но мужчина улыбнулся, захлопнул лежащую на коленях книгу и встал в приветствии.

— Бесконечно рад вас видеть, леди Валенсия. Простите, что не встретил вас сразу — никак не мог оторваться от одной главы.

Я лишь молча улыбнулась. На самом деле, я не осознавала до конца, что привело меня сюда.

Пока я пыталась придумать себе мотив, на столике уже исходил паром чай и манили своими ароматами как будто только что испеченные булочки. Важные разговоры на время можно было отложить.

Поглядывая из-под края фарфоровой чашки, я все пыталась разглядеть в мужчине то, что прочитала о его детстве в дневнике. Старалась узнать, осталось ли что-то от того мальчика, который когда-то попал в дом к лорду Дартмуту. Не может же быть такого, чтобы личность была полностью стерта. Человеку можно привить манеры, дать знания, деньги, обучить правильно говорить и ходить, но из его истории нельзя выкинуть жизнь до. А у человека напротив меня этого «до» как будто никогда не было.

— Покажите мне мастерскую, — неожиданно даже для себя произнесла я, твердо водрузив чашку на стол.

Пристально всмотревшись в мое лицо, мужчина аккуратно промокнул губы салфеткой и встал, подавая мне руку. Экскурсия начиналась.

Я даже хмыкнула себе под нос, когда ожидаемо потребовалось спуститься вниз, в подвал дома. Но дальше, дальше не оставалось больше места для моей иронии.

Нет, конечно же там не валялись трупы или части тел. Там был порядок и абсолютный хаос одновременно. Множество шкафов, тумб и витрин с тысячами баночек, колб и ящичков. Как в нашей аптеке, только во много раз масштабнее. Он мне показывал места для хранения, саму мастерскую со столами для работы, чулан сказал, что лучше не видеть и я догадалась, что там хранятся те куклы, которыми уже наигрались. Потому что на мой вопрос, как он их уничтожал — сжигал, закапывал, резал на части он посмотрел на меня со священным ужасом и совсем резко оборвал, что никогда и ни за что такого не сделает.

Несмотря на закрытость помещения, было очень светло — повсюду горели масляные лампы разных форм и размеров. И еще везде были книги, точнее огромные тетради, видимо, исписанные саморучно. Скорее всего, тут была и часть той коллекции, что оказалась вывезена из прежнего поместья. Но даже так, сложно было представить, чтобы такое количество записей было выведено усилиями всего двух людей. Масштабы просто поражали.

Я хотела было подойти и взять один из фолиантов, лежавший в стопке на столе, но как-то ревностно герцог вырвал его из моих рук. Вообще, чем дальше мы здесь находились, тем более резкими делались его движения, более напряженным становился взгляд. Уже ничего не осталось от того расслабленного мужчины, который встретил меня с книгой в руках. Его реплики с пояснениями о том, что и где находится, становились все более краткими, пока он просто не начал мрачно молчать.

От постоянного верчения головой из моей прически выбился локон и все норовил закрыть мне обзор. Я только подняла руку, чтобы его поправить, как мое запястье обхватила стальная хватка и подняв от неожиданности глаза я увидела совсем не радушный взгляд абсолютно черных глаз. Как будто усилием воли Аарон разжал один палец за другим, заторможенно глядя на отметины на руке. Втянул носом воздух и посмотрел куда-то за мое плечо.

Оборачиваться было страшно, но я все же кинула взгляд туда. Чудилось, что там окажется нож, топор или просто тяжелый предмет, которым можно нанести удар по голове. В углу стоял лишь стальной ирис, в том самом несуразно большом горшке, в который я когда-то его посадила. Когда-то очень давно…

Я еще раз оглядела комнату, вспоминая рассказ родителей. Безумный порядок — да, это было лучшее описание для того, что я наблюдала. Только сейчас заметила и особый запах — видимо, масло в лампах было слегка ароматизировано. Помещение все больше напоминало бесконечный лабиринт. Я незаметно прислонилась к столику и что-то твердое вдавилось в мое бедро. Дневник. Точно! Я же взяла его с собой и поехала сюда, чтобы…и тут наконец весь пазл сложился.

Аарон, стоявший рядом как сжатая до предела пружина жадно вглядывался в меня, словно чего-то ждал. Стоило невероятных усилий не отразить свою пугающую догадку на лице. На всякий случай, подняла голову наверх. Я поняла, что должна была сделать.

Как можно более безмятежно улыбнувшись, склонила голову и очень медленно стала поднимать руку, локон все еще мешал. Потом указала на большой закрытый шкаф вдалеке, на котором виднелась замочная скважина.

— А что там такое? Не покажешь? Очень напоминает старинный секретер, какой был у героини моей любимой книги. Внутри обязательно должно быть много скрытых механизмов и потайных зон для хранения безделушек. У тебя тоже такой? Всегда мечтала увидеть вживую, как он работает.

Я была уверена, что он откажется. Что просто возьмет меня под руку и утащит наверх. Или прибьет где-нибудь здесь, только бы не смела взглянуть на его сокровища. Но он смиряется. Очень медленно, постоянно оглядываясь на меня привычным движением находит ключ в одной из ниш и пробует открыть замок. Я стою почти вплотную за его плечом и изображаю детский восторг и любопытство. Отчаянно бьется сердце. У меня будет только один шанс. Медленный шаг назад, еще один — пока он возится с замком. И когда дверцы секретера медленно раскрываются я резко хватаю лампу со стола и кидаю в ближайший стеллаж с книгами.

У меня закладывает уши от душераздирающего крика: «Неееееет!». Мужчина кидается в мою сторону, я больно ударяюсь поясницей о стол, но впереди уже все полыхает. Выплеснутое на бумагу масло вспыхивает мгновенное.

Готовый меня задушить, он начинает метаться в попытках погасить пламя, обжигает пальцы, вынимая книги. Пока Аарон отвлечен, я разбиваю еще несколько ламп в других комнатах. Пространство начинает наполняться едким дымом, воздух нагревается, приходит время бежать.

Я зову его, но это оказывается совершенно бесполезно. Мой идеальный план рушиться в самом главном. Мужчина, а точнее тот, кто когда-то вселился в его сознание, не позволяет ему уйти, не разрешает бросить свое главное детище, смысл его прошлой жизни. Мне уже трудно дышать, в голе появляется кашель. Я предпринимаю последнюю попытку потянуть его за собой, сказать про невозможность спасти что-либо и необходимость бежать. Меня только отталкивают, потому что я мешаю бороться с огнем.

«Так ничего не выйдет. Еще немного и он потеряет сознание, а потом и вовсе сгорит или окажется погребенным в обломках. Но лестница ведет наверх, мне не вытащить его. Неужели, я самолично уничтожу того, кого задумала спасти. Поистине, благими намерениями выстлана дорога в ад, и я уже в этом аду».

Обернувшись у самой лестницы, я вижу вдалеке фигуру, которая просто катается по полу, держась за голову, не в силах совладать с накатившей паникой.

Выбежав наверх, жадно дышу. Что делать, что же делать? Звать на помощь? Некого! Пытаюсь щелкнуть пальцами, где же эти бесценные слуги, когда они так нужны. Ничего не получается. Останавливаюсь. Метаться по дому — только терять время, которого у него там внизу и так почти нет. Думай, Ленси, думай, как его вытащить наверх. Точно, есть же единственный живой человек в этом доме — конюх.

Хозяйские постройки находятся сразу и там же обнаруживается ничем непримечательный господин, который расслабленно пожевывает соломинку.

— Твой хозяин, там, дом, пожар, его надо вытащить, скорее, — я тащу недоумевающего мужчину за рукав. Он не сопротивляется, послушно следует за мной. Но останавливается перед самым домом и дальше его невозможно сдвинуть с места.

— Да скорее же, чего ты застыл? Пожар начался в подвале, сейчас и весь дом сгорит, а там герцог, если еще вообще живой. Его надо вытащить наверх, из дома.

Он мотает головой. Ничего не понимаю. Ему же нельзя заходить в дом, но…

— Если ты останешься тут стоять, то станешь убийцей, ты убьешь своего хозяина. Он там и просит твоей помощи. Просит войти в дом и спасти его.

Выдаю первое, что приходит мне в голову. Кажется, даже убедительно.

На пару мгновений этот честный человек опускает голову и когда я уже решаю вновь зайти в дом и предпринять последнюю попытку или сгореть там самой, он решительно кивает. Бежит куда-то в обход дома.

— Да не туда, стой, — кричу я и вижу, как он уже вытаскивает из бочки с водой попону, накидывая на себя. Да, все же приспособленность к жизни людей труда несравнимо больше. Решаю последовать за ним и показать, куда идти. Он ведь ни разу не был внутри. Но меня жестко останавливают. Смиряюсь. Если там упаду еще и я, он может не успеть вынести обоих.

Пол уходит в уже задымленные помещения. Мне остается только ждать, мучительно борясь со своей совестью, чувствами вины и сожаления. Время тянется бесконечно. Мне мерещится, как верный слуга падает, охваченный пламенем и остается лежать там же, погибший за своего хозяина. Почти наяву видятся падающие балки, треск стекол оставшихся масляных ламп, взрывы и гулкий смех того, кто пятнадцать лет назад стал тому виной. В коридоре незакрытой мне двери, откуда уже вовсю валит дым показывается движение. Я вглядываюсь и вглядываюсь в эту тьму, глаза слезятся, а меня вновь сковывает кашель.

Из проема вываливается непонятное облако. Согнутый почти вдвое под тяжестью бессознательного тела, тощий, но как оказывается жилистый конюх скидывает ненужную теперь ткань, роняя на траву и герцога. Падает тут же без сил сам. Вышедшее из-под контроля пламя уже охватывает деревянные рамы, выглядывает из окон второго этажа. А я просто дышу. Мой персональный АД жив, его сердце еще бьется в груди, а веки начинают мелко подрагивать, когда я выливаю на него ведро воды, а потом даю напиться. Ему и герою дня, его спасителю.

Что-то все еще мешает мне, и я нахожу оставшийся неизвестно как при мне дневник. Без сожаления кидаю его на порог дома. Начинают глухо потрескивать балки особняка. Мы отползаем подальше. Смотрим, не в силах что-либо еще предпринять.

В итоге, когда приезжает пожарный отряд, дом уже почти полностью прогорает, оставив после себя груду каменных обломков. Никто потом так и не сможет объяснить, почему огонь не перекинулся на соседние деревья и рядом стоящие постройки.

Герцога увезет к себе доктор. Кроме сильно обожжённых пальцев рук, он почти не пострадает. Халат оказалось, удачно защитил его кожу. Когда Аарон придет в себя, я первым делом загляну в его глаза. Там не будет ярости. Не будет фанатичного блеска. Только растерянность, смешанная с небольшой тоской. А еще, как будто, несмотря ни на что будет видна благодарность. Или это уже я придумаю сама, утешая.