Квант удачи

Дело #18 — Выкуп по Гендарски 5

Хорис была малой луной и кружилась в тени больших: промышленного брата с ликом, угрюмым от фабричных выбросов, и богатой минералами сестры, профиль которой выщербили десятки передвижных добывающих комплексов.

Эта лунная триада оказалась тройным выигрышем для системы Гендар. Ведь каждому хозяйству полезно иметь близко, но всё же отдельно от дома такие неприятные вещи, как фабрику, источник выработки ресурсов и складскую луну-свалку. А у Гендара было три подходящих спутника в часах полёта друг от друга — что может быть удобнее для прогресса? Любой космофермер продаст душу ВУРДАЛУ за три подсобных луны.

Гендарские элиты изящно этим воспользовались. Вчера главы бандитских кланов, сегодня эффективные вершители прогресса — они пошли дальше и вытеснили с планеты такую назойливую деталь ландшафта, как рабочий класс. Грязных и потных трудяг выдворили на освоение лун и застройку космоса: пусть возводят Кольцо и живут в орбитальных бытовках. На планете стало просторно, чисто и курортно, это ли не мечта?

И всё по закону! Лучшие пенсионеры, отработав жизнь наверху, получат счастливый билет вниз — и добавят новую порцию радостных лиц в рекламные проспекты планеты. Их поселят на специальном континенте, оборудованном для социальных нужд. Дома и участки там небольшие, но настолько лучше капсул, что орбиталы неизменно в восторге. Социального континента хватит на много поколений, главное, давать счастливый билет примерно одному из двадцати тысяч пенсионеров, и не передавать заветные участки по наследству.

В Гендаре считали, что всё устроили по уму. Меньше чем за век он из бывшей криминальной помойки превратился в без пяти минут элитарный мир, выгодный для дальнейших инвестиций. Это ли не поразительная трансформация?

Одной из причин успеха стал негласный, но железный закон: «Дома не гадить». Всю незаконную и сомнительную деятельность перевели на луны и станции Кольца, а лицо системы стало цивильным. За опрятной маской крылся всё тот же оскал: Гендар остался привычным узлом преступных сделок, теневых товарных потоков и прочих выгодных вещей. Просто грязная экономика бурлила на лунах и Кольце, а чистенькие махинаторы в законе заседали на планете.

В итоге Гендару удалось и нейтрино расщепить, и кварком не подавиться. А недавно вспыхнувшая гендос-лихорадка, гонка за долголетием и процветанием — ещё сильнее повысила ставки в этой игре. И всё шло великолепно, пока в системе, сшитой хватками взаимных интересов и давлений, покрывательств и шантажей, не появился непредсказуемый и нежданный фактор хаоса, который мог нарушить установленное равновесие. Одиссей Фокс.

«Капитолий» блеснул обшарпанным боком и исчез за горизонтом, который на маленькой луне был куда ближе, чем привыкли жители планет. Детектив оглядел однообразный пейзаж и сказал:

— А тут мило.

У малютки Хорис не завалялось собственной атмосферы: неоткуда взять и нечем удержать. Она была лишённым жизни булыжником диаметром меньше, чем в тысячу километров. Генераторы на полюсах создавали неслабую магнитную мантию, которая защищала местные склады от космического сора: он отклонялся или сгорал от трения о проницаемые, но плотные полевые слои. Учитывая замусоренность активно строящейся системы Гендар, по чёрному небу постоянно мелькали росчерки вспыхивающих и гаснущих метеоров.

Хорис дарила лёгкость, и сильный прыжок мог унести на двадцать метров вверх или на сорок вперёд. Разбежаться здесь было попросту опасно, а разогнавшись в машине по шоссе, можно вылететь в космос. Поэтому передвигаться по Хорис рекомендовалось в контактном транспорте, который лип к полотну дороги и не рисковал сорваться на орбиту. Либо в скафандрах или в защитном поле, с черепашьей скоростью, при которой отрыв не грозит. Шлемзы с «Мусорога» скромно выбрали последнее, так как других вариантов у них не было.

Ана подзарядила поле от баржи, а Зойка вручила туристам запасной энергоблок и капсулу с кислородной смесью. Они хотели купить, но капитанша не взяла денег. Она искренне надеялась, что пришельцы помогут мальцу. В обычном режиме взятого жизнеобеспечения хватит на сутки — но Одиссей рассчитывал закончить дела в этом забытом законом месте куда быстрее.

— Смотри.

Ана развернула визиограмму пустынной местности, там было всего три объекта: комплекс серебристых складов, похожих на консервные банки, прижатые к земле; двусторонний хайвей с наземным полотном и монорельсом сверху; и красный маркер, который показывал местоположение чокнутых туристов, решивших слоняться по пустошам в одном защитном поле на двоих.

Трайбер скинул выдранные из кого-то координаты базы «Гурманов», и Ану с Фоксом выгрузили недалеко от нужного места. Хотя «недалеко» значило пару часов пешего пути: ближе «Капитолий» подлететь не мог. Мусоровозам запрещено выкидывать грузы в пределах десяти километров от любых обитаемых зон. Во избежание махинаций этот запрет пробит в навигационные системы на уровне железа, и они физически не могут туда залетать.

— Бегом не получится, слишком слабая гравитация, — нахмурилась Ана. — Как унесёт черте куда!

— Где Трайбер?

— На подлёте к Хорису. Он «взял взаймы» чужой кораблик, и прибудет прямо к месту.

— Так пусть подберёт нас?

— Я сразу спросила, не сможет. Это личный трейсер, одноместный. Плюс, Трайбер сказал, что на кораблик у него планы, и мы в них не входим. Что бы это ни значило.

— Ясно, тогда займёмся рыбалкой, — Фокс вышел на середину пустынного шоссе и двинулся в нужную сторону.

— Тут скорость до четырёхсот и пешеходы не предусмотрены, — предупредила Ана. — Могут и сбить.

— Зато если не собьют, точно заметят.

Не прошло и минуты, как сзади раздался нарастающий шелест и гул, и у них над головами промчался состав, который скользил по монорельсу с очень высокой скоростью и умчался вдаль. Одиссей обратил внимание на тот факт, что поверхность вагонов осталась серой и неподвижной, никаких тебе светящихся реклам. Места вокруг и правда пустынные, смотреть рекламу некому — и это хорошо. Для того, что здесь вскоре случится, свидетели не нужны.

— Едет! — сообщила Ана, обернувшись назад, и на всякий случай помахала рукой. Одиссей нагло остановился в центре шоссе.

Перед ними плавно затормозил большой угловатый грузовоз компании перевозок «Дядя Бенсо». Он был слепой, без окон, и на морде фургона отливала зеленью довольная рожица ящерна в шофёрской кепке и с аккуратным галстуком-бабочкой. Представительный товарищ. Он скалился и выглядывал изнутри руля-баранки, словно потрет в старинной раме.

Боковая панель просветлела, показался сидящий в кресле экспедитор: зелёный ящерн в пыльной и мятой кепке, без галстука-бабочки — то есть, президент и лицо компании собственной персоной. Следить за дорогой ему не требовалось, поэтому Бенсо раскладывал на панели управления фишки популярной среди ящернов игры-головоломки джонг-джанг.

— С неба свалились? — скрипуче спросил он без малейшего удивления, а вполне буквально. Видно, для контрабандной луны явление в чистом поле подозрительных пешеходов без регистрации и с закрытыми личными данными было почти нормой.

— Да, уважаемый Бенсо, — радушно кивнул Фокс. — Не подвезёте до ближайшего склада?

— Можно. Только предупреждаю, ограбить не выйдет, у меня антиугон.

— Что вы, мы безобидные туристы.

— Если безобидные, тогда я вас грабану, — оскалился Бенсо. — Лучше будьте умеренного уровня угрозы.

— Так и есть, — с готовностью согласился Одиссей. — Для хорошего человека мы умеренного уровня угрозы.

Ящерочеловек довольно смежил двойные веки.

— Я с Бангура, у нас все хорошие. Залазьте.

На боку грузовоза сдвинулась панель, туристы протиснулись сквозь фильтрующую мембрану и оказались прижаты друг к другу на махоньком пятачке.

— Тесно, зато бесплатно, — великодушно сообщил Дядя Бенсо. — Кодекс дальнобойщика не позволяет брать денег за подвоз. Но вы можете отплатить мне услугой. Хотите послушать национальную бангурскую песню?

Одиссей вспомнил, что его сородичи не имеют права исполнять групповые обряды в одиночку. А вдали от родины порой так хочется к ней прикоснуться.

— Конечно хотим, — ответила Ана, которая тоже знала, что отказываться от бангурского гостеприимства некрасиво.

Следующие две минуты они слушали пространную щёлкающе-гремящую какофонию с потусторонним гуканьем и трещётками из костей.

— Ах, звуки родного селения, — сказал расчувствовавшийся Бенсо, — Как давно я там не был. Спасибо, что свалились мне на голову и разделили со мной глоток ностальгии. Теперь каждый должен откусить по кусочку от жувалы из пурпурных корешков. Возьмите в холодильнике.

Жувала была вполне ничего, немного отдавала клопами. Но Одиссей любил пробовать инопланетную еду, а Ана уже почти привыкла к гораздо более экстремальным событиям и вещам, которые происходят с ними постоянно, так что даже не скривилась.

— А как вам новая родина? — спросила она.

— Ненавижу всеми чешуйками души, — ни секунды не промедлив, ответил ящерн. — Подлый, несправедливый мир победившего бандитизма. Циничный оскал правящих элит, которые с хрустом пожирают рабочий класс. Хотя виды в Кольце очень красивые.

— О… А что вы здесь делаете? Почему не улетели?

— Меня похитили с родины, — вздохнул Дядя Бенсо, перекладывая джонг-джанг. — Лже-туристы во время фестиваля чужих культур, заманили в свой шатёр, обещая танец голого живота. Наши женщины всегда прикрыты чешуями, хотелось увидеть такую диковину, как обнажённые тела. Что ж, впоследствии я на них вдоволь насмотрелся, ничего интересного. А в шатре не было никакого живота, только компрессорные гибернационные капсулы.

Он грустно улыбнулся своей наивности.

— Очнулся я уже здесь, в станции-призраке, которая прячется по всему Кольцу и торгует рабами. Не скрою, аукцион был волнительный и интересный: за меня соперничали, продали и купили, а затем перепродали. К счастью, выгодно: шестнадцать оборотов я служил водителем вполне приличной семьи. Они дали мне возможность отработать пятьдесят стоимостей моей головы, а потом честно отпустили. Я занял у них денег, основал небольшую фирму, и теперь отдаю долг и зарабатываю на билет домой. Попутно тоскуя по родине. Хотите обряд опаления чак-чур?

Ана смотрела на водителя с открытым ртом. Ей казалось, что уже ничего в этой проклятой системе не может её удивить — но каждый следующий случайный встречный находил новый способ.

— От обряда опаления мы, пожалуй, откажемся, — вежливо ответил Фокс.

— Ну и ладно. Кстати, мы уже давно приехали.

Машина встала у большой серебристой консервы склада с высокой оградой и платформой для погрузки.

— Будьте свободны, люди, это главное. А когда понадобится перевозка грузов, не забудьте про мою скромную корпорацию.

— Не забудем, — эхом ответила девушка.

Вжух, и они снова остались одни.

— Как нам может так везти? — взволнованно всплеснула руками Ана. — Встречаем третьего гендарца, и каждый из них уникальный, удивительный человек! Каковы шансы?

— Девяносто пять процентов, — ответил Одиссей, и в его глазах темнела грусть. — Практически все жители Кольца и лун таковы. Гендар коверкает жизни, и делает их удивительными и уникальными.

— Проклятье жить в эпоху перемен.

— Именно.

Принцесса зябко передёрнула плечами.

— Ладно, — сказала она, внимательно осматривая ворота с оградой. — Нам надо спешить. Я не хочу, чтобы это место повредило Фазилю.

За оградой виднелись не только консервные банки, но и тонкие трубы со столбами чёрного и сизого дыма, который тянулся в небо непривычно-высоко. Дальше торчали шпили энергоустановок, по которым пробегали синие разряды.

— Похоже, тут не только склады, но и производство, — заметила Ана.

— Факт. А вон там — отходы этого производства.

Неподалёку от комплекса громоздились хламные холмы. Логично: если вокруг тебя по закону установлена безмусорная зона, ты можешь устроить собственную свалку! Удобно. К разочарованию всех желающих проникнуть на закрытую территорию, Гурманы потрудились вывозить отходы достаточно далеко от ограды, и перепрыгнуть с макушки холма внутрь было нереально. Хотя… Учитывая низкую гравитацию, если разбежаться и скакнуть изо всех сил… Ана вспомнила, что у них одно защитное поле на двоих, и отбросила эту диковатую мысль.

— Чего же они производят? — задумчиво спросил Фокс.

— А это важно?

— Думаю, это наш пропуск.

Детектив повлёк их к мусорным холмам, и внимательно рассмотрел разбитые ящики с поблёкшей маркировкой, какие-то старые выцветшие коробки с логотипом лапши быстрого питания «До-Шик», и осколки разбитых пластиковых ёмкостей неясной натуры.

— Гурманы! — подняв палец, воскликнул Одиссей. — Ну конечно, иначе зачем их так называть.

— Они производят еду?

— И не просто еду, а подделки популярных брендов. Всем известно, что оригинальный «До-Шик» пакуют в системе Ролтон-2.

Они вернулись ко входу.

— Периметр под защитой, — прищурившись, кивнул Фокс. — Тут и ток, и глушащее виброполе. А вон в тех ячейках наверняка скрыты туррели.

— И как нам проникнуть внутрь?

— Вежливо постучим.

Он поднял камень и швырнул его в ограду. Место удара заискрило, камень опалило и отбросило. Одиссей взял следующий камень: вжух, чрррршшш, бумс. Ещё один, и ещё… В голове у Аны мелькнуло, что раньше она бы возмущалась странным и смелым поступкам босса, тревожилась о возможных последствиях, лихорадочно пытаясь их просчитать. А теперь она верила Одиссею. Принцесса схватила камень и швырнула его в ограду. Чрррршш!

Ближайшая секция осветилась, открывая визио-канал, в который влез лохматый человек в рабочей спецовке и низко надвинутой шапке, с крайне недовольным лицом. Он подался вперёд, разглядывая гостей, и грубо выкрикнул:

— Вы кто такие? Я вас не звал! Идите на хер!

— Мы из компании «Ролтон Анлимитед», — сурово сказал Одиссей. — Я старший инспектор по нарушениям патентного права. Сейчас составим на вас рапорт о контрафактном производстве и незаконном распространении нашей сверхпопулярной лапши «До-Шик», и влепим штраф в размере годового оборота.

Мужик замер с открытым ртом. Видимо, патентные претензии были для Гендара чем-то экзотичным и малознакомым, а годовой оборот — крупной суммой.

— Ну или можем пообщаться со старшаком и решить вопросик, — невозмутимо добавил старший инспектор Фокс.

А вот такие намёки каждый гендарец понимал с полуслова. «Данная вовремя взятка решает большинство вопросов и проблем», это, наверное, в каждой школе написано над классной доской. Ну или как тут у них в Кольце учатся дети.

Вахтёр быстро просканировал визитёров на предмет оружия и других опасных и подозрительных устройств. К счастью, субпространственная сумочка Аны была сделана с применением стелс-технологий олимпиаров, и её содержимое оставалось тайной даже для равных в развитии цивилизаций пятой ступени. А в свитер Фокса и его особые карманы было вшито несколько странных и редких, но не подозрительных для бандитского сканера вещей. В общем, ИИ системы безопасности оценил степень угрозы от двух инспекторов как близкую к нулевой.

«Вот сейчас попросит предъявить документы, подтверждающие нашу принадлежность к компании Ролтон Анлимитед», обеспокоилась Ана, невольно возвращаясь в свой классический режим. «И что тогда?»

Но мужик об этом даже не подумал. В Гендаре был не принят документарный официоз — здесь больше полагались на чёткие понятия и крепкое слово пацана. Ведь их нарушителя ждали серьёзные проблемы.

Поэтому расчёт Фокса оказался верен: местный вахтёр решил, что раз угрозы нет, то лучше впустить чуваков из комиссии, и пусть начальство с ними само разбирается. Старшак-то поумней будет. А если что не так, обоих можно бросить в белковый расщепитель или в пластобак. Бульк, и нету. Удобно, когда у тебя своя пищебаза на отшибе в пустынных местах.

— Проходите, — сказал он, со скрипом открывая в больших воротах маленькую неприметную дверь шлюза.

Пока грязный переходник с шумом и треском заполнялся воздухом, словно лёгкие одышливого курильщика, Одиссей шепнул Ане:

— Ближе к центру их базы включи прямую связь.

Принцесса кивнула, она и сама прекрасно знала, что это нужно сделать. Затем сунула руку в суб-пространственную сумочку и нащупала что-то внутри.

— Инспекторы, значит? — прищурившись, спросил Жюльен .

— Это было враньё, чтобы пробраться внутрь, — вежливо признался Одиссей. — Но раз уж мы здесь, то готовы предложить вам нечто крайне ценное.

Что ж, вниманием банды ему завладеть удалось. И в те секунды, пока Гурманы разглядывали детектива с принцессой, те хорошенько рассмотрели их в ответ. Трайбер прислал краткую сводку о банде, они знали клички всех четверых, но теперь совместили имена с живыми лицами.

Старшак сидел на крепко сколоченном деревянном ящике из реек, доверху забитом банками разных консерв. Если понимать устройство жизни в Кольце, можно осознать, что этот ящик из редкого в космосе натурального дерева — реальный шик и стоит не меньше технологичного левикресла, а понту даёт больше. Консервы внутри были одновременно и декором, и коллекцией, и предметом подарков, которые глава банды снисходительно принимал.

Жюльен оказался двухметровым и очень упитанным детиной лет тридцати с гладкой, ярко-жёлтой кожей и выпученными аугментами глаз. Издалека он выглядел как молодой и на удивление крепкий герой древности Гомер, но с жестокой ухмылкой. А своей небрежной позой и кожей, гладкой как у младенца, Жюльен неуловимо напоминал шмат разогретого сыра.

Для старшака он был слишком молод, обычно бандами управляют люди с большим опытом, но этот оказался настоящий вундеркинд. С ним Гурманы вышли на новый уровень, а предыдущего главу, пожилого авторитета Паштета он поэтично измельчил в мясорубке и отправил на корм псам.

В руках Жюльена смирно лежал его любимый питомец: полуторный базуко-бластер ХЕR-X, названный в честь персидского царя. Это ладное орудие с одного залпа пробивало большинство гражданских полей, а в какие ошмётки оно превращало противников… любо-дорого смотреть, конечно, если ты Жюльен.

У ног хозяина дремала пара мощных зверюг, важным достоинством которых было то, что они слепые. Ана узнала мицелярных псов с планеты Мокри-5: их головы покрывали наросты из мельчайших грибов, проросших в мозг. Благодаря гиперчувствительному покрову псы чуяли всё, что требовалось. Отличные ищейки и телохранители, практически иммунные к ядам и, например, к светошумовым гранатам, они ещё и регенерировали раз в десять быстрее существ без растительной компоненты. Убитый мицеляр мог вырасти заново из одного ошмётка тела. Конечно, без прежней уничтоженной личности, но с генетической памятью о хозяине через его днк, который пёс сохранял.

Почувствовав интерес хозяина к пришельцам, оба пса подняли головы, плавно встали на ноги и начали обходить Ану с Одиссеем по кругу, вытянув морды и безмолвно причувствуясь к гостям. Синхронность их действий и чёткость внутренней связи с хозяином впечатляли. Единственным уязвимым местом слепых псов была повышенная чувствительность к менталу. Хм, пронеслось в голове у Аны, а если на них применить дримоскоп?

Справа от главы стоял Ти-Бон , поджарый негр с брейдами, длинным хвостом металлизированных волос и подозрительным выражением лица. Это был боевик без выкрутасов, понятный, как наточенный двусторонний топор, всегда готовый метнуться в бой. Неплохо аугментированный, он обладал титановым скелетом и бронекожей, а в ладонях не прятались два мощных разрядника.

Слева и повыше, на обшарпанной железной лестнице, сидела поразительно эффектная бандитка по имени Тальята . Она была безволоса, как и капитан, но вместо колоризации — сделала свою кожу прозрачной. Это выглядело жутко: на гостей смотрел обнажённый мускульно-жилистый гхул с вызывающим содрогание лицом и пугающим взглядом больших немигающих глаз. Но даже в таком виде Тальята была подтянутой, ладной и умудрялась… как-то привлекать. В короткой юбке-шортах, узком топе-полоске и обтягивающих сапожках до колен, она вызывала и отторжение, и возбуждение сразу. Как идеально очерченное мясо взывает к звериному нутру. Тальята выбивала из колеи, но Одиссей заметил, что под складками юбки на её подтянутых бёдрах прячутся два чёрных импульс-ножа.

Четвёртым и последним из верхнего звена банды оказался зелёный жонка, который Ане с Фоксом был уже знаком. Когда-то его закономерно звали Огурец, но как только пупыра пробился в верхушку Гурманов, его стали величать с уважением: Кукумба . Разводила с загнутыми назад коленями и острой мордочкой восседал на левиковрике, как инопланетный и слегка неприятный Аладдин, наблюдая за происходящим сверху. В ковёр-самолёт были вшиты десятки бонго и прочих ударных, а на коленях жонка держал редкий музыкальный инструмент, похожий на гусли: со’она, синтезатор на силовых струнах. Одиссей прекрасно знал, что кроме звуковых волн, с помощью со’оны можно управлять густым туманом из дымчеморфной кислоты — очень неприятная штука.

Клички Гурманов чётко указывали на сферу, в которой орудовала банда, а их настоящие имена никто и не знал. Да какая разница, как их звали в детстве, если сейчас они выросли в изворотливых ублюдков, которые похищали чужих бухгалтеров и вымогали деньги, угрожая резать их по кускам?

— Нечто крайне ценное? — зло переспросил Жюльен, на своём деревянном троне возвышаясь над пришельцем. — Ну говори.

— Вашу жизнь, — безмятежно процитировал Фокс. — Сделайте, как я скажу, и точно останетесь живы.

Это была классическая фраза всех разбойников с незапамятных времён, но почему-то никто из Гурманов не оценил оммаж. Жюльен подался вперёд, кулачищи сжались, лицо неприятно скривилось и отвердело; Ти-Бон отклонился назад на носках, развёл руки шире в боевую стойку, его лицо не отражало никаких эмоций; Тальята прищурилась, став ещё страшнее, её бордовые ладони легли на рукояти ножей; Кукумба вздрогнул и сжал руками со’ону, отчего звеняшки на его ковре мелко-мелко звякнули.

Оказывается, на удивление неприятно, когда не ты говоришь эту фразу беззащитным жертвам, а её говорят тебе.

— И чего же ты хочешь? — раздельно спросил Жюльен, поглаживая базуко-бластер, который ещё ни разу его не подводил.

— Первое: верните нашего луура.

Сверху слабо брякнули звеняшки.

— Кстати, денег на выкуп у нас нет. Кто-то успел обчистить нашу ячейку. Вашему жонка следовало убедиться, что большой куш на месте, прежде чем начинать заварушку.

— А второе? — играя желваками, уточнил Жюльен.

— Устройте нам встречу с вашей крышей. С тем, кому вы отдаёте часть своих прибылей. Тогда мы заберём луура и расстанемся без последствий.

Глава Гурманов хмурился, принимая решение. Его выпученные аугменты сверлили пришельцев: ярко-синий сканоглаз просветил их поклеточно, слой за слоем, и опять ничего не нашёл. Только защитное поле, одно на двоих, неслабое, но и не крутое, залп из базуки его пробьёт.

Лукаво-зелёный эмпатоглаз ловил энцефалограммы чужаков, пытаясь считать эмоции и побуждения, дешифровать их мысли. Полезная штука в любых переговорах, помогает просечь истинные мотивы, силы и слабости. Но сейчас он показывал неприятное: стоявший перед ним человек не боялся.

Он в самом деле считает, что без оружия и без единого апгрейда одолеет Гурманов в их логове? ИИ продолжал оценивать пришельцев как нижний уровень угрозы, но проклятый шлемз был уверен в своих словах. Он даже не смотрел на Жюльена, а рассматривал зал, в котором они стояли, словно искал себе место поудобнее. Как можно быть таким дураком?

Тальята не могла читать мысли, но происходящее с каждой секундой нравилось ей всё меньше. Инстинкты молчали, но это и пугало: значит, ничего в её опыте не могло подсказать, как справиться с этими странными людьми. Впрочем, её опыт был не так уж велик. Она заметила, что молчаливая девушка с бледно-сиреневыми волосами отрешённо смотрит в никуда, ладонь спрятана в сумочке на бедре. Красивая, стерва.

— Жу, здесь что-то не то, — шепнула Тальята старшаку в нейр. — Не могут они быть такими лохами, как кажутся. Они ж не самоубийцы.

Но Жюльен уже решил, что это типичные туристы, шлемзы-дураки. Если у них нет выкупа, зачем они Гурманам? А выдавать свою крышу непонятно кому, в системе, где преступность выше закона — вообще не вариант.

— Эй, чамба, — с неприязнью спросил бандит, нарочито-медленно поднявшись и источая угрозу. — Знаешь, что такое оверкилл? Это когда я могу раздавить таракана рукой, но бью по нему из базуки.

Он навёл дуло на чужака, зная, как люди меняются в лице и дрожат, когда стоят под немигающим взглядом Ксеркса.

— Последний шанс, — негромко, но очень внятно сказал чужак, его взгляд стал темнее. — На спокойную старость.

— Вот ради моей спокойной старости, — оскалился Жюльен, — Вы и сдохнете.

— ТРЕВОГА! — взвыло по всему комплексу в тот самый момент, когда вожак шмальнул борзому прямо в грудь, предвкушая, как сейчас его размажет на гаснущие плазменные хлопья.

Жюльен не мог промазать, не с такого расстояния. А гад не мог увернуться, потому что сгусток убийственной плазмы включал нано-сенсоры, их создавало в момент выстрела и через мгновение они испепелялись вместе с ним. Сенсоры наводились на цель и корректировали полёт сгустка, даже если жертва пыталась уйти с линии залпа. Но проклятый шлемз и не пытался уйти.

Его девушка идеально-вовремя сорвала с них защитное поле и хлестнула им, как прозрачной плетью, по рукам Жюльена в момент стрельбы. Пальцы обожгла слабая боль, дуло бластера повело, залп залочился на стеллаж с образцами контрафактных продуктов — и всполох плазмы ушёл туда.

Словно в замедленной съёмке олицетворение фейк-индустрии Гурманов разнесло в пыль. Но куда сильнее этой потери Жюльена поразил сам факт удара полем — он никогда не видел, чтобы энергощиты использовали вот так! Бандит с Гендара не ведал, сколько знаний и умений мастера империи вбили в Ану с самого детства, пока ребёнком и подростком она жила и тренировалась в Пайдейе. Он не знал, что даже посредственное поле может творить удивительные вещи в подготовленных руках.

— Направленный импакт! — закричала система; снаружи нарастал гулкий вой.

Ти-Бон не медлил, он выстрелил в лишённую защиты девушку с двух рук, но она изначально била так, чтобы крутануть кистью и тут же вернуть поле на место. Оно накрыло чужаков, разряды Ти-Бона достигли цели, их поле подёрнулось спазмом перегрузки и лопнуло! Но приняло удар на себя, и пришельцы остались невредимы.

Старший шлемз словно этого и ждал, он мигом схватил спутницу за талию и, пользуясь слабым тяготением Хорис, прыгнул с ней на пару десятков метров прочь от центра зала. Спустя полсекунды Гурманы поняли, почему.

— Срочно эвакуи…

Гулкий вой обратился в рёв, крышу здания проломил дымящийся трейсер, он рухнул прицельно в помост с деревянным ящиком, прямо на старшака. Бухнуло так, что Тальяту вжало в лестницу и на секунду оглушило, ковёр-самолёт с Кукумбой швырнуло в верхний угол склада, он ударился о переборку и отчаянно зазвенел. Псы со всей быстротой скакнули от импакта, но взрывная волна догнала их в полёте и разметала, ударив о стены. Ти-Бон перекатился по полу и скрылся за порогом возвышения, волна прошла выше него.

Воздух со свистом вырывался сквозь дыру в потолке, к счастью, они были не в космосе, а на луне, где разница в давлении не настолько велика, чтобы выталкивать наружу что-то тяжелее упаковок с лапшой. Сотни «До-Шиков», поднятых взрывом, закружило и вереницами повлекло вверх. Может, они упадут на бесплодную поверхность луны и прорастут?..

— Курва! — грязно выругался Жюльен, выпрыгивая из груды горящих обломков с базукой наперевес, его поражённый взгляд метался в поисках цели. Старшак был защищён лучше всех, поле военного образца приняло удар и взрыв на себя, а теперь мерцало, спешно пытаясь восстановить потраченную энергию.

Тальята спрыгнула с лестницы прямо в зал и приземлилась уже с вибро-ножами наголо. Мицелярные псы поднимались и трясли ушибленными головами, приходя в себя. Ти-Бон вскочил и завертелся в поисках чужаков.

Сильный ветер бил из коридоров к пролому, и все понимали, что атмосферы в комплексе хватит не слишком надолго. Нужно было валить из повреждённого блока и перекрывать все входы. Но повернуться и бежать — значило подставить спину под возможный удар. Где эти чёртовы?..

— Вон они! — крикнул сверху Кукумба.

Он мягко тронул струны со’оны, те переливчато запели, призывая оружие, которым владел жонка. Из полого нутра инструмента потёкли сгустки вязкого тумана, пронзительно-салатного, как кислотный налёт. Повинуясь музыке струн, они оформлялись в туманистых птиц и начинали пикировать вниз, на головы несчастных туристов. Да вашу мать, чёртов ветер сносил их в стороны! Кукумба выругался.

Двое шлемзов поднимались на краю зала: ударная волна достала их на излёте и шатнула к стене, повалив в кучу коробок с лапшой. На мгновение отряд из четырёх бандитов и двух боевых зверей застыл перед парой пришельцев с нулевой угрозой… А затем псы ринулись вперёд, и бой моментально разделился на три стремительных вихря.

Жюльен вскинул базуку, чтобы долбануть в Фокса, а разрядники Ти-Бона уже пульсировали для выстрела по Ане — когда на них упала живая гора. Трайбер обрушился на Гурманов через пролом в потолке, в падении выпустил крошечную самонаводящуюся ракету по летающему ковру, и та врезалась в цель одновременно с тем, как ящерн упал на Ти-Бона.

Ракета взорвалась ЭМИ-всплеском, ковёр вырубило, он вместе с вопящим жонка рухнул вниз — протяжный грохот и звон угас нестройным аккордом; Кукумбу контузило. Ещё когда он падал и кричал, Трайбер рухнул сверху на Ти-Бона, плавным росчерком фазового клинка отсёк ему обе руки — и ударом хвоста отбросил тело в другую сторону, словно ненужный хлам; а сам прыгнул на старшака.

На всё это ушла секунда.

Базука изрыгнула плазму, побледневший Жюльен пытался попасть в размытую фигуру, но хвост Трайбера завершил движение, описав дугу, и врезал здоровяку по ногам, тот подломился и промазал из любимого бластера второй раз подряд. Такого позора он не испытывал со времени, когда был всего лишь Сырком — но сейчас у него не было секунды, чтобы устыдиться. Более важное чувство захлестнуло бандита волной: страх.

Чудовищный ящерн был уже рядом, на две головы выше и вдвое крупнее. Жюльен оттолкнулся базукой от пола, чтобы не упасть, восстановил равновесие — лишь для того, чтобы когтистая лапа сграбастала его прямо за поле, как за грудки. Рукоять меча уткнулась в слабо мерцающий, не успевший восстановиться щит, фазовый клинок вспыхнул и тут же лопнул от столкновения с полем. В долю секунды Жюльен испытал неимоверное облегчение, но бледный клинок возник снова. И снова. И снова.

Он прерывисто нарастал, прорываясь к сердцу, а поле мучительно выло, стараясь его не пустить; Жюльен содрогался и вырывался из чудовищной хватки: пытался ударить, выстрелить, извернуться. Но не мог. На каждое его движение ящерн сдвигался совсем немного, меняя угол и упор, и все попытки бандита освободиться выплёскивались на безжизненный берег неудачи волнами впустую потраченных сил.

Рука чудовища была несгибаема, как судьба, одна его нога-колонна весила как весь человек, а броня ящерна не замечала отчаянных ударов ногой. Руки Жюльена с калечащими накладками, которыми он гордился и мог проломить стену — воин заломил в стороны, отжимал назад рукой и хвостом, не позволяя замахнуться и ударить. Жюльен использовал всё, что мог, а у Трайбера оставалась пасть, пугающее орудие смерти — но чудовище не раскрывало её, не пыталось вгрызться в поле жертвы, чтобы ускорить его распад, а лишь неотрывно смотрело. Два пылающих злобой глаза буравили Жюльена, который бился, как рыба в сети, выдыхаясь и оплывая расплавленным сырком. Два неподвижных жёлтых зрачка, в которых вместе с неистребимой злобой читался вердикт: «Зря. Зря ты тронул моего луура. Зря стал моим врагом».

«Сейчас», металось у Жюльена в голове, «Сейчас!» Он был молод, привык оказываться сильнее, привык к превосходству, и хотел как всегда: поднапрячь богатырскую удаль, рвануться, лихо высвободить боевую руку, перехватить базуку и вдарить сволочи прямо в ненавистный жёлтый глаз.

«Сейчас я вывернусь, я вот эдак…»

Поле слабо застонало и лопнуло, бледный клинок протянулся и прошил грудь неверяще закричавшего Жюльена; в сердце попала заноза, оно неловко дёрнулось, в глазах померкло. Из здоровяка высвистел воздух, как из лопнутого шара, он обмяк и сполз на пол.

Трайбер врезал ему по кровоточащей груди, и не глядя, наощупь налепил реанима-пак — он уже развернулся к Ти-Бону.

Негр отыскал одну из отсечённых рук, держал её в зубах и пытался прикрепить обратно, собрать прерванные цепи нодов и срастить волокна фибро-мышц, чтобы хотя бы одна конечность была способна к стрельбе. Фибры перекрыли обрубленные артерии, кровопотеря оставалась небольшой, и в голове почти не шумело от шока.

Ти-Бон тренировался с самого детства, отказываясь от соблазнов и лишних удовольствий ради максимальной эффективности — он был упорным, дисциплинированным и расчётливым бойцом. Оказавшись в заведомо-проигрышной ситуации, Ти-Бон не позволил боли, чувствам, страху и панике взять верх; он не совершил ни одного просчёта, не потратил зря ни биения сердца, только самые эффективные действия — и вот рука клацнула, соединяясь временным креплением, слабым для рукопашного боя, но достаточным для разряда. Ти-Бон вскинул ладонь, целясь накатывающему чудовищу в лицо.

Он всё рассчитал до мгновения, даже неловко пятился, преодолевая боль, пока приращивал руку, чтобы на несколько шагов увеличить расстояние между собой и чудовищем, дать себе лишнюю долю секунды на выстрел, пока тот рвётся к нему. Он одолел все препятствия, рука взлетела, прицел в зрачке наливался зелёным, доля секунды до разряда — но Трайбер швырнул фазовый меч и тот, бледнея на лету, смазано прошёл по взлетающей руке, распахав её вдоль. Боль ослепила Ти-Бона, плеть-месиво безвольно упала и повисла. Он отдал все силы на единственный шанс…

Бронированная лапа взяла за горло, сдавила с какой-то странной осторожностью, стараясь не порвать шею когтями, не исковеркать трахеи и не сломать позвоночник. Ти-Бон не сопротивлялся, опытный боец понимает, когда шансов нет. Отняв у него дыхание, чудовищный ящерн долгую секунду баюкал Ти-Бона, засыпай, засыпай. Милосердная тьма сомкнулась быстро.

Тальята метнулась наперерез пришельцам, заходя сбоку, чтобы, как псы навалятся, бить по упавшим, наверняка. Краем глаза увидела, как сверху на Жу с Тибом сверзился громадный ящерн в отвальной броне; вот на кого рассчитывали эти двое! Но ей быстро стало не до другой половины зала.

Человек в мятом свитере вывернулся из-под падающих пластиковых коробок, а девушка загородила друга и приняла псов на себя. Её волосы из серых стали красными и даже воинственно-распушились.

Первый зверь прыгнул, девчонка выхватила из своей маленькой сумочки штуку, похожую на мягкий флакон с раструбом, в таких флаконах дарили старинные духи. Жу давно обещал Тальяте такие. Но когда красноволосая девка нажала на флакон, оттуда ничего не брызнуло, а разгорелось странное, пронизывающее сияние. Псы были слепые и почти никак не реагировали на свет или темноту, но сейчас нервно сдали назад, мотая хвостами. Оскалились и зарычали, клацая клыками и пытаясь поднырнуть под руку девки, чтобы атаковать её, избегая странного света. Словно у туристки было что-то опасное. А она медленно стала менять тона, и новое сплетение цвета вызвало у собак ступор, они переступали с лапы на лапу и шумно дышали, капая слюной. Увидели вкусное, что ли?

Тем временем человек у девчонки за спиной поспешил к упавшему Кукумбе. Быстро ориентируется, гад, ну ясно, хочет обездвижить контуженного и допросить насчёт их бухгалтера, вот его ждёт сюрприз! Мгновение Тальята колебалась, помочь псам добить девчонку или броситься вдогонку за главным?

Она разбежалась и скакнула, пролетев у псов и девчонки над головой, резанула клинком вниз, в мелькнувшую ярко-красную голову, тьфу, промазала. Приземлилась почти на туриста, тот едва успел отскочить, он был не такой уж и быстрый.

— Замри! — шикнула гхула. Шагнула к чужаку и страшно на него уставившись, вытянулась снизу-вверх и упёрлась чёрным остриём пришельцу в горло. Он остановился, внимательно разглядывая её.

Тальята не хотела резать туриста — она ужасно не любила кровь, внутренности, неприятные жижи, резкие запахи и мучительные агонии, вот это всё, что обычно аккуратненько прячется внутри; она предпочитала выставить себя напоказ, чтобы всех запугать, но не пришлось никого резать.

Ведь Тальята была низенькая, и кровь, в случае чего, била ей в лицо! Высоким убивать гораздо чище, несправедливо, ну? А Жу не давал ей бластеров, он лыбился и издевался, говорил: «Тали ещё не доросла»; до его ксеркса, значит, доросла, даже сзади, даже при остальных, а до бластеров нет? Дурак самодовольный, из-за него мне приходится…

В этот момент Жюльен на другом конце зала обессиленно закричал — и когда Тальята впервые в жизни услышала его таким , её обдало холодной волной. Она сжимала рукояти ножей, чувствуя, как потеют ладони, готовая в любой момент врубить импульс и снести чужаку голову. Но он вообще не боялся и смотрел на неё с интересом и ожиданием, ох, пульсары, что за кваркнутый дурачок!

Тальята хотела сказать что-то подходящее моменту, но в горле пересохло; у неё за спиной завизжали псы, скуляще, пронзительно, этот звук был ещё страшнее крика Жу, потому что грибные собаки никогда ничего не боялись… до сих пор. Скуление разом смолкло, и наступила тишина, только ветер уносился в дыру на крыше и трепал всё вокруг, но от этого стало ещё жутче.

— Не бойся, — сказал человек в мятом свитере.

Она уставилась на него и увидела внимательные странные глаза: один тёмно-карий, а второй чёрный, с мерцающей любопытной звёздочкой голубого цвета. Чёртов аугмент? А почему сканы не показали?

— Я тебя порежу, только шевельнись, — сдавлено заявила Тальята.

— Сколько тебе лет?

— Шест… Двадцать, и чего? — она возмущённо надавила на клинок, кольнула его, чтобы знал, что с ней нельзя несерьёзно.

— С днём рождения, — улыбнулся чокнутый турист, мягко отстранился от ножа и пошёл к Кукумбе, распростёртому на полу. Вообще охерел, тупица!

— У меня день рождения в агее, через две грани!.. — начала восклицать Тальята, пытаясь угрожающе трясти ножом, поспевая за ним следом, но вдруг поняла, что чужак имеет в виду. Он имел в виду, с днём второго рождения. Значит, её не будут убивать. Выходит, чужаки уже победили, и драться…

Красноволосая девчонка подкралась так неслышно и незаметно, что её удар и захват вывели гхулу из равновесия. Один нож вылетел и покатился по полу, громадный ящерн поддел его кончиком хвоста, подбросил и поймал, медленно двигаясь в их сторону. Запястье со вторым ножом чужачка сжала и заломила, Тальята попыталась выкрутить её обратно, как учил Тиб, но красно… Нет, волосы у неё стали уже зелёно-бирюзового цвета, а сосредоточенное лицо смягчилось. Этот цвет ей тоже отлично шёл, Тальята глянула на девчонку с ненавистью. Чужачка была сильнее, красивее и старше, а ещё свободнее. А уж её команда была явно круче, ну, кроме блаженного в свитере…

— Сдаюсь, — буркнула гхула. — С днём рожденья меня, ясно?

Когда гибкие нейтрализующие браслеты, их, блин, браслеты! сцепили ей руки и ноги, Тальята заметила, что Кукумбу никто не добил. Его тоже сковали. У тяжело раненого Жу слабо поднималась и опускалась грудь под реанимационным пакетом. Тибу отсекли руки, жутенько, но оставили в живых, только вырубили и теперь тоже нейтрализовали, прислонив к стене. Добрые туристы. Или им правда сильно нужна встреча с крышей. Так она скоро будет, не беспокойтесь, внутренне усмехнулась Тальята.

Она знала, что система безопасности уже приняла меры, ИИшка у них скромный и молчаливый, не высовывается, но дело знает. Он передал всё, что тут случилось, остальной банде, сейчас они затаились на складе и мозгуют, как лучше напасть на чужаков из засады. А ещё ИИшка дотянулся до крышанов и вызвал серьёзных ребят, с которыми даже Жу не связывался. Они прилетят. Ей надо только спокойно посидеть, сделать вид, что она дурочка, дождаться, пока начнётся настоящая заваруха. А там будет видно.

— Гамма, ты взломал их систему? — посмотрев на Тальяту, вдруг спросил турист в свитере.

— Да, капитан, — раздался спокойный и чуточку весёлый голос из ретрансляторов базы. — Используя их собственную тревогу, я собрал работников комплекса в три группы и эвакуировал на разные склады, где заблокировал без доступа к информации, якобы ради их безопасности и выживания.

— Не так уж и «якобы», — возразил чужак, посмотрев на чудовищного ящерна, который крутил в руках бластерную базуку бывшего старшака.

— Вызовы к родительской ветви их синдиката заглушил, других внешних обращений не было. Судя по логам местного ИИ, на сегодня и завтра у Гурманов встреч не назначено. Прогноз на прибытие незапланированных визитёров близок к нулю.

— Отлично, Гамма. Начинай взлом и анализ чёрной бухгалтерии.

— Принято.

Тальята опустила глаза. Чёртовы крутаны, всё предусмотрели.

— Надо переходить в другой зал, а этот закупорим, а то воздух кончается.

Дышать и правда становилось труднее, воздух стал разреженным и холодным.

— Где Фазиль? — девчонка настойчиво спросила Тальяту. — Куда за ним идти?

Та подняла большие мрачные глаза, моргнула и сказала:

— Только не надо на меня беситься, я вообще не при чём. Нет на базе вашего бухгалтера, — она вскинула руки, защищаясь от тяжёлого взгляда ящерна-убийцы. — Всё с ним в порядке, он короче слишком ценный, чтобы его трогать, ясно? Мы его украли, напоили, разговорились, хороший дедуля оказался. Дали подредактировать наш отчёт, ну, чтобы циферки лучше смотрелись, а дедушка не очковал и занимался привычным делом.

— И за час Фазиль нашёл в вашей бухгалтерии неудачные схемы, которые можно оптимизировать, чтобы сэкономить вам пару миллионов оборота в год? — сразу понял турист в свитере. Он улыбался.

— Три миллиона, — буркнула Тальята. — Прибыли.

— Вот как. И кто-то постарше узнал об этом, и забрал его для аудита?

Тальята закрыла рот, которым хотела сказать те же самые слова. Потом открыла и повторила:

— И кто-то забрал его, для какого-то аудита. Я не знаю куда, кто, ясно? Жу мне не прямо всё рассказывает.

— Ничего, — покачал головой турист. — Скоро наш общий друг жонка нас обо всём просветит.

— Где лучше переждать? — спросила девушка с раздражённо-голубыми волосами. — Тут скоро будет нечем дышать!

— Ну… в четвёртом складе. Там тепло и припасы. Можно отсидеться.

— Веди.

Ящерн поднял прибитых им гурманов, взвалил на плечи и понёс.

— А что с собачками? — спросила Тальята, опешив, когда увидела, что мицелярные псы улеглись, прижавшись в вспоротой коробке с лапшой и обняв её лапами, словно в трансе, не реагируя на происходящее вокруг.

— Спят, — сказала девушка, и её волосы слегка порозовели, когда она объяснила своим друзьям. — Они гиперсенситивы, уязвимы к менталу, а у меня есть дримоскоп. Им снится, что они щенки и свернулись с мамой. Чтобы увести их отсюда, придётся разбудить и внушить что-то другое. Например, что я их мама и веду гулять.

Огромный ящер наконец подал голос:

— Проще прибить. Или их жизни тоже имеют значение?

— Нет, они неразумные и безжалостные убийцы, — сказал человек в свитере. — Но вокруг и так полный бардак. Я хотел решить дело миром, да у местного вожака в голове творожок. Не по рецепту.

— Это их беда, не наша, — равнодушно сказало чудовище.

— Да, но ведь бить по сыркам и котлеткам из аннигилятора — это такой оверкилл, — вздохнул турист в свитере, поднимая Кукумбу и взваливая себе на плечи вместе с разодранным ковром.

И по совокупности всех факторов, Тальята наконец поняла, что здорово недооценила этого кваркнутого чужака.