Квартира 302

2

Айлин на полном серьёзе подумала, что настал конец. Вот о чём говорило дурное предчувствие, овладевшее ею на спиральной лестнице: об их бесславной кончине в этой кабине, когда она стукнется о дно и их размажет по стенам, как жевательную резинку. Кабина падала на огромной скорости, со свистом рассекая воздух. В её воображении предстала длинная шахта-каркас, по которой они мчались вниз. Куда направлялась кабина? Что может находиться в такой невообразимой глубине?..

Их прижало к потолку; Айлин утратила представление, где низ, где верх, и могла только кричать во весь голос, чувствуя, как в полёте проходят секунды. Что касается Генри, кажется, он молчал; впрочем, если даже кричал, она бы вряд ли услышала.

Наконец, кабина стала замедляться. Она поняла это по возвращающейся тяжести тела. Отрыв от потолка – и вот она снова на полу, лежит на боку, на раненой руке, которая поёт оркестровую арию. Генри ворочался рядом (одна его рука оказалась на её лице), бормоча проклятья и одновременно учтиво интересуясь, всё ли с Айлин в порядке. Несмотря на боль, она прочувствовала комичность ситуации и выдавила короткий смешок. Генри недоумённо умолк, и она сказала:

– Я в порядке, Генри. В полном.

Скорость упала почти до нуля. Айлин боялась, что сейчас кабина снова сорвётся, приглашая их на новые глубины, но тут раздался глухой металлический лязг, и движение прекратилось. Двери кабины разошлись, и они увидели снаружи те же круглые стены, какие были наверху.

Генри встал на ноги, опираясь руками о стены, и помог Айлин. От резкого падения кровь прилила к голове: ей казалось, что вокруг всё мерно вращается. Генри, кажется, испытывал аналогичные трудности: шатаясь, как пьяный (впрочем, не забыв поднять с пола книгу, которую он взял с алтаря), он вышел из кабины и вновь схватился за надёжную опору стены. Спёртый воздух не давал вдохнуть полной грудью. Айлин хотелось поскорее выбраться из странного помещения; она первой увидела дверь на наружной стене. Подошла к ней и с силой надавила на ручку. Вопреки её ожиданиям, дверь легко открылась; за ней оказался не ночной лес, не белесое метро и не спиральная лестница, объятая холодом. За дверью были небо и переливчатый шум воды.

Она вышла, не веря своему счастью. Настоящее небо, пусть и странного молочно-белого цвета, и настоящая вода, которая низвергается потоками за спиной. Айлин втянула носом сырой воздух с солёным привкусом и улыбнулась.

Генри, который вышел вслед за Айлин, понял гораздо больше. Он раньше видел это призрачное белое сияние, исходящее от воздуха. Собственно, он этого и ждал: ведь всё повторялось, шло по спирали, как и лестница, по которой они спустились. Как он понимал, сейчас они находились на крыше цилиндрической тюрьмы, где умер Эндрю ДеСальво.

Короткий взгляд по окрестностям подтвердил уверенность. Они стояли на большой круглой площадке под открытым небом, окружённой цементными стенами. Над головой высился огромный резервуар, наполненный водой; к нему подключались толстенные чёрные трубы, на бешеной скорости выкачивающие жидкость. Вода выходила из резервуара по трубам и изливалась через отверстия на полу крыши, обрушиваясь мощным потоком вниз. Действо сопровождалось грохотом. Конструкция насоса казалась абсолютно неправдоподобной. Тем не менее, приспособление работало, с энтузиазмом перекачивая галлоны воды. Должно быть, внизу вода крутила водяное колесо, подключённое к турбине.

Так вот почему на этажах было так сыро, догадался Генри. Эта махина…

Айлин смотрела вверх. Он сделал то же самое. От зрелища захватывало дух: от крыши поднималась строго вверх шахта передвижного лифта, какие можно видеть на строительных кранах. Так и уходила в небо, скрываясь в тумане, вытягиваясь в тонкую ниточку. Кабина спикировала вниз из облаков, невидимых за белой пеленой.

– Ну и ну, – только и смог вымолвить Генри. И понял, что корявое подобие генератора не пришло бы в движение, вздумай он установить его… ну скажем, у себя дома. Оно было ненастоящим, как шум падающей воды и лифт, уводящий пассажиров на небо (где за облаками висели ночные леса Сайлент Хилла).

Осознав это, он испытал облегчение. Значит, в тех страшных камерах никто не сидел. Никто не выковыривал сломанным ногтём послание на стене, час за часом вслушиваясь в тяжёлые шаги надзирателя.

– Генри, это…

– Водная тюрьма, – сказал он.

– Тюрьма? – Айлин не стало легче при столь ценной информации. – Здесь… кто-нибудь есть?

Генри хотел ответить отрицательно, но вспомнил, что дал себе слово отныне говорить правду.

– Был. Я видел того мальчика и ещё одного человека. Он сказал, что его зовут Эндрю ДеСальво. Похоже, он знал этого мальчика…

Айлин внимательно слушала, пока он рассказывал о своей короткой бесславной встрече с Эндрю. Генри заметил, что она явно неосознанно потирает ключицу и правую сторону шеи. С чего бы это? Когда он упомянул слова Эндрю о том, что мальчик его убьёт, она нахмурилась. Айлин до сих пор не могла взять в толк, насколько опасен этот невинный паренёк. Возможно, даже более опасен, чем человек в плаще.

– Значит, у здания три этажа? – спросила Айлин, когда Генри закончил рассказ.

– Не считая подвального. Наверное, придётся туда спуститься. Если дверь со знаком всегда в самом низу, то она там, – Генри приободрился от своих слов. Действительно, чего проще – по лестнице, огибающей тюрьму, до первого этажа, а оттуда в нижний уровень. Монстров он здесь в прошлый раз не заметил, и полагал, что никаких сюрпризов не будет. Не считая…

Эндрю.

– Что это за книга? – внезапно спросила Айлин.

– А? – Генри впервые вспомнил, что носит с собой книгу в синем переплёте, ту самую, из-за которой он рисковал жизнью. – Ах это… кажется, библия культа, который содержал «Дом Желаний». Я взял её, потому что…

Почему? Только потому, что на стене над этой книгой красовался таинственный знак, который они видели на дверях? Или было что-то ещё? Генри не помнил. Сохранилась в памяти только одержимая уверенность, что книга на алтаре им нужна.

Он открыл книгу и увидел синюю тесемку на развороте. Страницы истрепались от перелистывания и покрылись сальными следами пальцев, но текст читался разборчиво.

Пробуждение Святой Матери: Двадцать Одно Таинство,

было написано сверху крупным готическим шрифтом. Чья-то рука обвела заголовок чёрной ручкой, заключив в вытянутый круг.

Первое Знамение – и Бог сказал: «Собери вместе Белое Масло, Чёрную Чашу и кровь десяти грешников, чтобы быть готовым к Святому Успению».

Второе Знамение – и Бог сказал: «Преподнеси Мне кровь грешников и Белое Масло, разлитое в Чёрный Кубок. Освободись от тяжких оков плоти и обрети Силу Небес. Из Темноты и Пустоты, куда ты попадёшь, следуй во Мраке и подари своё Отчаяние Хранителю Мудрости».

Третье Знамение – и Бог сказал: «Вернись к Истоку, преодолев Искушение сладким грехом. Под Бдительностью ока демона ты будешь скитаться в одиночестве в безликом Хаосе. Только пройдя испытание с честью, ты сможешь идти дальше».

Последнее Знамение – и Бог сказал: «Освободи от бренной плоти Возрождённую Мать и Преемника Мудрости. Сделав это, ты исполнишь чашу Двадцати Одного Таинства. Святая Мать пробудится ото сна, и грехи будут прощены».

– Что там написано? – спросила Айлин, но Генри не почувствовал в вопросе живого интереса. Словно она думала о чём-то другом…

– «Двадцать Одно Таинство», – вслух прочитал он, водя пальцем от слова к слову. – «Святое Успение»…

«Двадцать Одно Таинство». И двадцать один человек, которых вознамерился убить пресловутый Уолтер Салливан. Есть ли здесь есть какая-то связь? Генри перевернул страницу в надежде, что там будет написано яснее, но нашёл только длинную молитву с восхвалением Господа. Он вернулся назад и перечитал страницу. Текст завораживал таящимся в нём скрытым смыслом. Несмотря на то, что Генри ничего понял из невнятных слов, буквы на пожелтевшей бумаге не показались ему бессмыслицей. Слишком много знакомых, нет-нет да и услышанных оборотов. Двадцать Одно Таинство, Святое Успение, Преемник Мудрости, Святая Мать… Где он всё это слышал?

Не составило труда подшпорить ум и вспомнить. Голос, который отчётливо произнёс над ухом: «Грядёт Святое Успение», послышался ему, когда он лежал у магазина Стива Гарланда, балансируя на краю жизни и смерти. Про Преемника Мудрости что-то было написано на бумаге куклы в руинах. А «Святая Мать»…

Они з-зажигают свечи, когда Святая М-мать близка к пробуждению. П-по крайней мере, должны. Так н-написано в их Священной К-книге.

Этот мальчик… Он замешан во всей этой кутерьме. Какое-то «Пробуждение Святой Матери», или что-то такое…

– Генри, может, спустимся вниз? – Айлин переминалась с ноги на ногу. – Тут холодно…

– Конечно, – кивнул Генри, закрывая книгу. Не без досады, что его сбили с мыслей, но он отдавал себе отчёт, что они простояли на крыше больше дозволенного. Размышления – дело хорошее, если только не мешают делу.

Ржавая дверь крыши открывалась трудно и со скрипом; Генри возился целую минуту, прежде чем красные от ржавчины петли сдались. Они вышли на лестницу, окольцовывающую тюрьму. При виде бескрайнего белого марева Айлин побледнела, и Генри спешно положил руку ей на плечо. Поручни к лестнице прикрепить забыли, так что он не счёл этот жест вульгарностью.

– Будь осторожна, – предупредил он. – Держись поближе к зданию и не смотри вниз.

Айлин медленно кивнула, поднимая голову; ноги, секунду назад подкашивавшиеся, выпрямились. Генри отпустил плечо и взял её за руку. Она схватилась за его ладонь, как за спасительную соломинку. Кожа была необычно горячей, почти жгла. Генри в голову пришла дурная мысль, что девушка может заболеть – не из-за холода или усталости, а из-за тяжести перенесённого.

Не думай о плохом, зло осадил он себя. Она не заболеет. Желая подтвердить свои слова, он рьяно зашагал вперёд, не глядя по сторонам. Айлин шла рядом, глубоко и прерывисто дыша; как бы этого ему не хотелось признавать, Таунсенд чувствовал, как её ладонь в руке пульсирует сухим жаром.