КвазаРазмерность. Книга 3

Глава тринадцатая

Самоубийство Ле-Гре спутало планы. Случись подобное в Размерности, и представители Всемирной иерархии устроили бы целое расследование, чтобы выявить причины совершенного поступка, приданного анафеме и приравненного к категории особо тяжких преступлений. На имущество и счета нарушителя налагался арест. Иногда, если самоубийца вел активный образ жизни, для уточнения вызывались хранители. Они проводили расследование, выявляя всех причастных к случившемуся, приравнивая знание и бездействие к соучастию в преступлении. Расследование затрагивало близких, друзей, соседей. Иногда под раздачу попадали случайные прохожие, которые так или иначе могли повлиять на поступок нарушителя. Последние подвергались наказанию, если имели несчастье пересечься с самоубийцей не позднее, чем за три дня до совершения преступления.

Окс знал, что хранители редко появляются в Квазаре, да и расследования в Подпространстве велись не так, как в Размерности, но неприятности все равно нависали над головой, особенно если учитывать, что нарушение произошло в секторе, курируемом Всемирной иерархией. Люди говорили, что очистка и перезагрузка систем начинается именно с таких секторов, уменьшая возможность случайных ошибок, допущенных резонансными инженерами. Что касается акеми, то их работы начинали сбоить крайне редко, да и то это происходило только в том случае, если ошибку допускали фильтрационные системы во время перезагрузки или назначался неверный резонанс. Раньше работы акеми не принимались в курируемых Всемирной Иерархией секторах, но потом грани стерлись и рядом с неуклюжими, уродливо монолитными строениями резонансных инженеров появились искрящиеся и переливающиеся шедевры акеми.

Окс покинул дом Ле-Гре до того, как протоколы выявили нарушение и начали официальное расследование. Когда-нибудь они все равно выйдут на него, но лучше пусть это будет поздно, чем раньше. Хотя неприятности теперь точно обеспечены. Если с ним что-то случится в ближайшие дни, то Всемирная иерархия обязательно начнет тщательное расследование, особенно после того, как найдет свежее завещание. «Вот так всегда, – ворчливо подумал Окс, – хочешь помочь кому-нибудь, а получается, что делаешь только хуже. Хуже ему. Хуже себе».

Воспользовавшись транспортной системой пульсар, Окс добрался до расположенного вдали от секторов, курируемых Иерархией, офиса бывшего клиента агентства «Ксанет», нечестного на руку дельца по имени Деи-Ле. Маяк, поймавший направленный луч пульсара, преобразовав сознание Окса, возвращая ему человеческий образ, был расположен на крыше невысокого пузатого строения, где и находился офис Деи-Ле. Стены строения пульсировали зеленым с желтыми прожилками, повторяя окраску используемых для путешествий между жилыми комплексами кубов переносов, находившихся в собственности дельца. Впрочем, он стремился раскрасить в цвета своей фирмы не только собственные кубы, но и принадлежащие наемным рабочим, которые приходили с собственным транспортом, надеясь расширить сферу деятельности и круг клиентов для дополнительного заработка.

– Эй, турист! – позвала Окса женщина, лицо которой имело неопределенный коэффициент восприятия. – Ищешь куб и хорошего водилу?

– Ты не сможешь доставить меня туда, куда мне нужно.

– Ты не знаешь, что я могу, а что нет.

– Конечно, не знаю, – криво ухмыльнулся Окс, и точка сборки четко смоделировала ухмылку на лице сформированного в Квазаре образа. – Если честно, то я вообще не доверяю людям, которые пользуются протоколами неопределенного восприятия.

– Можешь сделать себе такое же лицо, и будем на равных, – женщина подошла ближе. – Хочешь получить лицо с неопределенным коэффициентом восприятия? Многие туристы мечтают о том, чтобы можно было вернуться в Размерность и хвастаться своими приключениями в Квазаре.

– Это не обо мне.

– Брось! Ты говоришь, что хочешь отправиться к черту на кулички, куда не сможет тебя доставить обычный хозяин куба… – женщина прищурилась, и ее образ за эти несколько мгновений сменил как минимум три разных лица. – Если собираешься нарушить закон или спрятаться от кредиторов, то неопределенный коэффициент восприятия – это то, что доктор прописал.

– А у тебя определенно талант заинтересовывать людей, – ухмыльнулся Окс.

– Это означает, что ты готов воспользоваться моими услугами?

– Нет.

– Значит, ни о каком моем таланте и речи быть не может, – образ женщины распустился новым розовощеким лицом с широкой, почти клоунской улыбкой. – Меня зовут Джиль-Ла. Найдешь, если передумаешь и решишь сэкономить, воспользовавшись частными услугами в обход официальных предложений шарашкиных контор – вроде той, в которую ты идешь сейчас.

– Не очень-то лестно ты отзываешься о своем работодателе.

– Что заслужил, то и получает, – улыбчивое лицо женщины сменилось хмурым, совершенно непохожим на прежнее.

«Интересно, сколько всего вариаций предусматривают подобные протоколы?» – думал Окс, проходя в офис Деи-Ле. Служебные системы продержали его в приемной четверть часа, затем перекомпилировали помещение, собрав его так, что Окс и Деи-Ле оказались в одной комнате.

– Слышал, ты вчера прибыл в Квазар и уже успел влипнуть в неприятности? – спросил делец, пропуская приветствия.

– Ничего серьезного.

– Люди говорят, самоубийство.

– Я не имею к этому отношения.

– А что решит Всемирная иерархия, когда просмотрит последовательность событий, произошедших в доме Ле-Гре за последние дни?

– Ты хорошо осведомлен, знаешь имя и…

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Незачем отвечать. Ле-Гре деактивировал большинство стандартных протоколов в своем доме.

– Деактивировал сам?

– Ты подозреваешь меня?

– Агентство «Ксанет» никогда не было праведным и образцовым, – Деи-Ле примирительно улыбнулся. – Ты знаешь, что этот парень мог быть моим далеким родственником?

– Если судить по имени, то не исключаю такой возможности.

– Я тоже не исключаю… – Деи-Ле тяжело вздохнул. – Хотел бы я знать, что произошло между вами на самом деле.

– Это не секрет. Ле-Гре потерял ребенка, был в депрессии и собирался сбросить показатели Ключа резонансов, чтобы закончить жизнь, оказавшись выброшенным из Квазара в свободный временной набор. Я посоветовал ему смириться и предложил отвлечься, помогая мне отыскать стороннюю программу для модуля блокировки, построенного учеными Иерархии специально для нейропатов, чтобы проверять уровень эмпатии. Ле-Гре успокоился, и мне казалось, что все стало на места, но за несколько мгновений до перезагрузки системы он все-таки сделал то, что задумал.

– Ох уж эта депрессия… – сокрушенно покачал головой Деи-Ле. – Надеюсь, клирики наконец-то решатся и утвердят закон, запрещающий подобные состояния. Обществу от этого станет только лучше. Ты не согласен?

– Я не думал об этом.

– А о чем ты думал? О сторонней программе для модулей блокировки?

– Всего понемногу.

– Так ты за этим пришел ко мне? Но я не работаю с инженерами. Моя стихия – переносы по Квазару от одного жилого комплекса к другому.

– Поэтому я и пришел к тебе, – Окс огляделся.

– О, не волнуйся, в своем офисе я не допущу наличие алгоритмов слежения, – успокоил его Деи-Ле. – Только сделай одолжение, перестань вести себя так, словно все еще находишься в Размерности. Здесь нет материи и нейронных сетей, следовательно, системы слежения работают совершенно иначе… – делец прервался, увидев гневный взгляд Окса, сформированный точкой сборки на лице созданного образа, и тяжело вздохнул. – Туристы, – примирительно проворчал он.

– Твою семью в Размерности мне тоже считать туристами? – хмуро спросил Окс.

Вместо ответа Деи-Ле спешно вернулся к прежнему разговору, деловито пытаясь выпытать детали. Услышав о том, что Окс хочет попасть в поселение содомитов, делец выругался на сленге Квазара. Окс не понял ни одного слова, ни одной проскользнувшей между точками сборки эмоции.

– Услуга за услугу, – решил напомнить Окс, потому что после извергнутых ругательств Деи-Ле замолчал, замкнулся.

Если бы они находились в Размерности, то Окс решил бы, что делец подключился к дополнительному нейронному каналу, обсуждая с кем-то третьим детали предложения, но в Квазаре мир был устроен совершенно иначе. Мир энергии предполагал иные протоколы передачи данных и восприятия сознания. Энергия была пластичной, податливой субстанцией, из которой акеми создавали свои шедевры. Что касается протоколов передачи мыслей и многопотоковых восприятий, то здесь трудности возникали из-за бесконечно меняющихся колебаний времени, победить которые было невозможно – только приспособиться. Плюс работу незаконных алгоритмов и протоколов усложняли ежедневные перезагрузки и проверки. Поэтому системы слежения не работали в Квазаре дольше первой половины двухуровневого дня.

Впрочем, с частной и официально разрешенной связью дела обстояли не лучше, так как часто фильтры во время перезагрузки принимали их за вредоносные протоколы и удаляли, заставляя разработчиков восстанавливать системы в соответствии с обновленным резонансом. Единственным, что исправно работало в Квазаре, были информационные щиты, имевшие фиксированные координаты, что позволяло занести их в список исключений для фильтров ежедневной проверки. Акеми обещали решить проблему связи, но и они год за годом терпели неудачи, основной причиной которых многие считали несогласованность между учеными: одни предлагали прописывать протоколы в каждый программный код нового строения, создавая тем самым глобальную сеть, другие хотели переработать транспортную сеть пульсар, которая станет не только переносить сознания, но и научится перенаправлять информацию в соответствии с запросами пользователей, установивших в своих жилищах дополнительные микромаяки, третьи вообще рассматривали возможность переписать главный системный код Квазара, кардинально изменив подход к перезагрузкам и формированию резонансов.

На фоне предыдущих глобальных нововведений, предлагаемых акеми, появлялись сотни ушедших в частный сектор резонансных инженеров, которые создавали собственные информационные сети в мире Энергии. Их базы данных были крайне ограничены в ресурсах, зона покрытия мизерна, но сетей становилось все больше и больше. Резонансные инженеры, с оптимизмом глядя в будущее, строили планы, что когда-нибудь они смогут договориться друг с другом и объединить базы данных, предоставив своим клиентам общий доступ, что в сотни, а то и в тысячи раз позволит расширить доступную к запросу информационную базу.

Обо всем этом Окс знал, потому что перед тем, как отправиться в Квазар и встретиться с Деи-Ле, бегло изучил, чем занимается семья дельца в Размерности. Основной сбор информации и последующий анализ проводил Лиор. Рассказывая другу о том, что семья Деи-Ле скупает мелкие конторы резонансных инженеров, предлагающие услуги информационной связи в Квазаре, Лиор, пользуясь дополнительными возможностями, подаренными Эсфирь, сделал прогноз, что подобная тактика может принести успех лишь на первых этапах, пока акеми всерьез не возьмутся за дело.

– В общем, больше проблем с конкурирующими конторами, чем шансов на удачу, – сказал Лиор.

Сейчас, вступая в переговоры с Деи-Ле, Окс собирался пообещать дельцу уладить ряд вышеназванных проблем в обмен на билет до поселения содомитов и обратно.

– До поселения содомитов? – переспросил Деи-Ле, открыв рот и решив, что ослышался.

Окс кивнул.

– Твою мать! – не сдержался делец, утратив изысканность диалекта коренного жителя Квазара. – Ты совсем спятил?!

– Ты поможешь или мне найти кого-нибудь другого? – нарочито небрежно спросил Окс.

– Никого ты не найдешь другого, – отмахнулся Деи-Ле.

Окс выдержал паузу.

– Ты что, действительно готов отправиться в поселение содомитов ради очередного клиента, обратившегося в «Ксанет»? – растерянно уставился на него делец.

– Это просто работа, – соврал Окс, решив не рассказывать о планах встретиться с Эсфирь.

Деи-Ле снова выругался, активировал служебные системы, которые перекомпилировали здание так, что часть его, отделившись, проглотила одного из хозяев куба переносов.

– Снова ты! – усмехнулась женщина с лицом, скрытым неопределенным коэффициентом восприятия, когда увидела Окса.

– Вы знакомы? – Деи-Ле показалось, что в этот день удивлениям не будет конца.

– Она предлагала мне купить лицо с неопределенным коэффициентом восприятия, – сказал Окс, умолчав о предложении заключить договор переноса в обход Деи-Ле.

– От владельцев кубов всегда одни проблемы, – сокрушенно покачал головой делец, однако удивления слова Окса у него не вызвали.

Повернувшись к женщине, лицо которой постоянно менялось, он долго смотрел на нее, затем спросил, что она знает о поселении содомитов.

– Знаю достаточно, чтобы держаться подальше от этого проклятого места, – сказала Джиль-Ла.

– Видишь? – Деи-Ле повернулся к Оксу. – Она не сказала, что никогда не была там.

– Но и о том, что была, не говорила, – уточнила Джиль-Ла.

– Конечно, – согласно кивнул Деи-Ле. – Мне незачем знать то, что я не должен знать, – он снова повернулся к Оксу. – Я ненадолго покину вас, а вы тут… в общем… – делец так и не нашел нужных слов или специально предпочел не говорить ничего конкретного, лишь неловко бросил, что ближайшие пару дней Джиль-Ла работает на полной ставке.

– А твой процент как работодателя? – спросила женщина.

– Нет процента, – сказал Деи-Ле. – Считай, что следующие несколько дней ты работаешь по бонусной программе.

– По бонусной программе? – Джиль-Ла задумалась, покосилась на Окса, снова смерила внимательным взглядом своего работодателя и громко рассмеялась. – Вот пройдоха! Уверена, уже получил свое, верно?

– А ты не смотри на то, что принадлежит мне. Стремись к тому, что твое, – дал совет Деи-Ле, активировал служебные системы, пересобравшие здание так, что в сжавшейся комнате остались только Окс и Джиль-Ла.

Женщина с постоянно меняющимся лицом параноидально огляделась и активировала интегрированный в базовые ядра ТС протокол проверки слежения. Проецируемый образ вспыхнул, реагируя на изменения протоколов, мигнул несколько раз, замораживая работу переменного коэффициента восприятия, в результате чего на несколько секунд лицо женщины превратилось в каменную маску, отображая последнюю случайную комбинацию черт.

– Все чисто, – сказала Джиль-Ла, когда ее лицо снова начало меняться. – Можешь теперь сказать, куда на самом деле ты хочешь отправиться.

– В поселение содомитов, – сказал Окс, услышав грубую брань женщины на сленге Квазара, из которой сумел разобрать лишь пару фраз и случайных восприятий, но и этого хватило для общего понимания, за кого его принимает Джиль-Ла после подобных шуток.

– Это не шутка, – сказал Окс, надеясь, что не ошибся с переводом.

Женщина нахмурилась.

– Так ты понимаешь наш диалект? – спросила она.

– Совсем немного.

– Тогда запомни: то, что я сказала, не особенно вяжется с обманом или шуткой. Это скорее… – Джиль-Ла задумалась, подбирая эпитеты. – Это скорее извращенная и унизительная процедура, которой твои слова подвергают мой мозг в теле, оставленном в Размерности.

– Я так и подумал, но… у меня и в мыслях не было проделывать что-то подобное с твоим мозгом.

– Так ты действительно хочешь попасть в поселение содомитов?

– Да.

– И кто там? Возлюбленная? – Джиль-Ла окинула его внимательным взглядом, надеясь, что его образ, созданный точкой сборки, передавал вид настоящего тела. – Ребенок?

– Ребенок?

– Я подумала, что у тебя могут быть достаточно взрослые дети, которые стали содомитами.

– К счастью, нет.

– Что тогда? Хочешь найти там друзей? Удовлетворить грязные фантазии? Если так, то…

– Там находится старый друг. Когда-то давно она помогла мне встать на ноги, а теперь может помочь мальчику-нейропату и его отцу, который обратился в наше агентство.

– Так ты решаешь проблемы других?

– Типа того.

– И как женщина-содомит может помочь мальчику-нейропату?

– Она знает людей, которые разбираются в сторонних программах, написанных для официального модуля блокировки, разработанного Всемирной иерархией для нейропатов, чтобы проверять уровень эмпатии.

– Ненавижу все эти заморочки. Иногда мне кажется, что подобное происходит только в Размерности: нейропаты, модули блокировки, Ледник, вирусы в нейронных сетях…

– У нас нет адептов «Мункара и Накира».

– Адепты есть везде, вот только Квазар – это их дом, поэтому они охраняют его от бесчинств Всемирной иерархии, которая занимается лишь тем, что придумывает все новые и новые ограничения, лишая людей свободы выбора. О чем говорить, если они даже умереть не дают спокойно, приравняв действия суицидальных личностей к покушению на убийство. Бред! Кому какое дело?! Это ведь моя жизнь, что хочу, то и делаю.

– Лучше не напоминай мне об этом, – попросил Окс.

Джиль-Ла фыркнула, окинула его пристальным взглядом и сказала, что он не похож на самоубийцу.

– У меня был друг, бывший клиент агентства, который покончил с собой вчера.

– В Размерности?

– Нет, здесь.

– Обнулил ключ резонансов?

– Именно.

– Кажется, это становится модным. Думаю, скоро Иерархия пронюхает, что к чему, и внесет изменения в протоколы очистки системы во время перезагрузки Квазара.

– Сомневаюсь, что все будет так глобально.

– Я, если честно, тоже, но клирики все равно что-нибудь придумают.

– Скорее всего, просто ужесточат ответственность близких и друзей погибшего.

– Боишься за себя?

– Я сделал все, что в моих силах, чтобы отговорить его.

– Но ты знал.

– Да.

– И не сообщил о намерениях? Знаешь, есть закон, который обязует оставлять в подобных случаях сообщение на информационных щитах, чтобы система могла обработать информацию и принять меры… Нечто подобное требуют от официально зарегистрированных владельцев кубов переносов – оставлять на информационных щитах сведения о пассажирах. Хотя если делать все официально, то заработанного не хватит на обновление протоколов куба и доступ к информации о точках энергетической сцепки, чтобы можно было перемещаться по этому миру от одного жилого комплекса к другому.

– Моя знакомая из поселения содомитов говорит, что ученые близки к тому, чтобы создать новые виды подпространственных двигателей, эффективность которых во много раз превышает ныне существующие протоколы двигателей.

– Так ты предлагаешь мне доставить тебя в поселение содомитов в обмен на призрачную информацию одного из изгоев о каких-то там прототипах двигателей?

– Тебя это не устраивает?

– Устраивает, если сможешь доказать, что подобные разработки существуют, и показать отчеты хотя бы бета-тестирования продукта. До тех пор – это пустые слова.

– Тогда назови свою цену.

– Новый куб переносов плюс помощь моему брату, который увяз в долгах терминалам Энрофы, набрав авансов, но не успевая поставлять в соответствии с заключенным договором туристов, готовых воспользоваться клонами, чтобы попасть в Isistius labialis.

– Слишком большая цена, – качнул головой Окс. – К тому же Ксанет не работает в Квазаре.

– Ладно, тогда ограничимся новым кубом.

– Чем тебе не нравится тот, который уже есть?

– Боюсь, он не переживет очередной доработки, которая потребуется, если я возьмусь прокатить тебя до поселения содомитов и обратно.

– Не думал, что так сложно попасть в поселение содомитов.

– Попасть несложно, но для того чтобы выбраться, одного желания будет мало. Твоя подруга не рассказывала тебе об этом?

– Эсфирь говорила, что смогла вернуться благодаря разработкам альтернативного двигателя, которые проводил содомит-акеми по имени Сво-Дош.

– Сво-Дош? – оживилась Джиль-Ла. – Твоя подруга была знакома с акеми по имени Сво-Дош? Я не ослышалась?

– Нет.

– Ого!

– Ты его знаешь?

– Каждый хозяин куба переносов знает о том, кто такой Сво-Дош и чем успех его разработок грозит для нашего бизнеса.

– Так у нас, выходит, конфликт интересов?

– Конфликт интересов? – растерялась Джиль-Ла. – Нет никакого конфликта. Только представь, что будет, если я смогу получить подобную технологию?

– Сомневаюсь, что ты сможешь продать ее крупным разработчикам. У исследований есть своя темная история, так что…

– Продать? Зачем мне продавать такое сокровище? Я могу использовать разработку в личных целях.

– Не думаю, что удастся получить официальное разрешение…

– Перестань ворчать! Вы, жители Размерности, привыкли, что Иерархия во всем ограничивает ваши права. В Квазаре большинство этих законов не действует. Да и нет смысла соблюдать правила и нормы в мире, который подчиняется совершенно иным законам и формулам. Нам не нужно бояться продвижения Великого ледника, экономя каждый джоуль доступной энергии для борьбы с ним. Мы не прячем за нейронными образами прогнившие насквозь остовы жилых комплексов. Мы свободны от плоти и жидких чипов, которые управляют биологическими процессами человека. Если задуматься, то Размерность – это несовершенный вариант Квазара, промежуточное звено.

– И еще это мой дом, – хмуро напомнил Окс. – Так что полегче на поворотах.

Джиль-Ла широко улыбнулась и примирительно подняла руки.

– Это означает, что мы договорились? – спросил Окс.

– Ты даешь мне новый куб и альтернативную технологию подпространственных двигателей, а я доставляю тебя хоть к черту на кулички.

– Забудь о новом кубе.

– Без существенных доработок мой куб может не выдержать путешествия туда и обратно. Это ведь не пульсар, где цепляешься за поток и перемещаешься к соседнему Маяку. Путешествие по неиндексированным территориям чревато искусственными временными провалами и нестабильностью точек энергетической сцепки. И если с первыми еще как-то можно бороться, адаптируя протоколы передвижения так, чтобы держаться подальше от границ нестабильных колебаний Квазара, попав в поле действия которых можно оказаться выброшенным в произвольный временной резонанс, то с нестабильностью ТЭС дела обстоят куда хуже, потому что невозможно рассчитать, насколько тонким окажется пространство в месте сцепки. Впрочем, иногда все случается с точностью до наоборот и вместо того, чтобы лопнуть до сброса протоколов блокировок, ТЭС срывает куб прежде запланированного начала переноса. Хозяин куба и пассажиры превращаются в сгустки энергии, подчиняясь местным законам динамики, но внутреннее энергетическое поле, которое должно удержать их внутри куба, еще не активировано. Прыжок вызывает у пассажиров сбой связей внешнего образа и точки сборки. На личностном уровне происходит полная разбалансировка и сбой систем контроля, поэтому что-либо исправить уже невозможно. Остается ждать, когда тебя выбросит с площадки куба, и надеяться, что кто-нибудь найдет тебя и поможет вернуться, прежде чем система, устав от твоего присутствия, во время одной из перезагрузок решит удалить тебя за пределы Квазара.

– То есть ты намекаешь, что перед отправкой нужно провести модернизацию твоего куба переносов? – не скрывая улыбки, спросил Окс.

– Боюсь, для стабильной работы одной модернизации будет мало. Моему кубу потребуется реконструкция, а в Квазаре мало что поддается глобальной смене системного кода, если это не было предусмотрено заранее.

– Это значит, что мы снова вернулись к покупке нового куба?

– Написание протоколов нового куба – дело долгое, не терпящее спешки. Если ты готов ждать пару месяцев, то я не против, а так просто хотела объяснить, что нас ждет, когда мы отправимся в поселение содомитов. И не забывай, я еще не рассказала тебе о тренировочных лагерях адептов «Мункара и Накира» и прочих жутких байках и местных легендах о том, что ждет глупца, решившего отправиться в неиндексированные территории Квазара.

– Я коренной житель Размерности, – устало напомнил Окс. – Работал на стройках и жил в крайне неблагополучных секторах Isistius labialis, пока с другом не организовал агентство «Ксанет». Хотя после этого не скажу, что жизнь стала мягкой и пушистой. Скорее, наоборот. А ты, если пытаешься напугать меня, видимо давно не покидала этот наполненный светом мир, чтобы напомнить себе, какова жизнь в материальном мире.

– Да я, если честно, вообще не планирую покидать Квазар, – нарочито небрежно усмехнулась Джиль-Ла. – Для хозяина куба переносов со стажем доступ в Размерность закрыт. Регулярные смещения точки сборки во время прыжков разрушают связи с оставленным в Размерности телом, и когда мы пытаемся вернуться, то, очнувшись в капсуле терминала, понимаем, что не можем контролировать части своего тела, а органы чувств работают так, словно сошли с ума, и ни один жидкий чип не может исправить это, потому что физических повреждений нет. Все намного глубже – на уровне основных протоколов и базисных ядер личности, но так глубоко, чтобы исправить это, ученые еще не смогли запустить свои руки.