КвазаРазмерность. Книга 3

Глава четырнадцатая

Энергетические всплески окутали установленный в центре куба переносов шестигранный стержень, из которого вытянулись контролируемыми всполохами света тонкие лучи-щупальца, вцепившись в пространство точки энергетической сцепки, и потянули на себя. Поднявшийся гул, казалось, может создать такие вибрации, что, прорвав ограничительные протоколы резонансов Квазара, они создадут брешь, сквозь которую куб будет выброшен в свободный временной набор.

– Держись подальше от центрального стержня, он не защищен силовым полем, – предупредила Джиль-Ла.

Окс кивнул. Гул усилился. Вибрации проникли в базовые ядра точки сборки, разрушая связи и устоявшиеся восприятия. «Сбрасывай чертовы блокировки!» – гневно подумал Окс, мысленно обращаясь к Джиль-Ла. Пространство начало разваливаться, зияя искрящейся чернотой. Шестигранный стержень задрожал, изогнулся, не в силах удерживать исходящие из него нити. Протоколы блокировки отключились. Куб дернулся и нырнул в разверзшуюся перед ним пустоту. Поврежденные связи базовых ядер точки сборки спутались, подменяя восприятия и контроль над образами.

У подобных путешествий было одно правило – не сопротивляться. Окс знал об этом, но никогда не испытывал на своей шкуре, что такое перенос в Подпространстве на ненадежном кубе. «Главное не сопротивляться», – убеждал себя Окс, стараясь не обращать внимания, что протоколы команд, управляющих образом, спутаны настолько сильно, что невозможно даже закрыть глаза, потому что вместо этого почему-то начинают подниматься руки, а при попытке что-либо сказать сгибаются колени.

Незадолго до прыжка Джиль-Ла спросила Окса, имеет ли он представление о том, что такое поселение содомитов в действительности?

– Я представляю, какой контингент там обитает. Думаю, этого будет достаточно, – сказал Окс.

– Среди содомитов очень много гениальных ученых.

– Я считаю, что безумие и наука всегда идут бок о бок.

– Я не о том. Представь, если каждый из этих ученых был изгнан из цивилизованного мира за свои безумные идеи, то что они явят миру, когда объединят усилия?

– Думаю, лучше опасаться насильников, извращенцев и убийц. Ученые могут навредить, только когда им предоставлены технологии и материалы, а без этого они словно капризные дети.

– Может быть, в Размерности это и так, но не в мире Подпространства, где все создано из энергии. Необходимые технологии и материалы повсюду, нужно лишь обойти ограничения основных протоколов Квазара и не вывалиться из заданного резонанса.

– Сильно сомневаюсь, что больной разум, объединившись, сможет уйти дальше «Сезона любви».

– Ты слышал о «Сезоне любви» в поселении содомитов?

– Когда нашим… другом… стала женщина оттуда, мы навели кое-какие справки.

– Это было нечто, верно? – оживилась Джиль-Ла. – Бесконечное удовольствие. Близость повсюду…

– По мне, так чокнутые ученые просто взломали базовые протоколы точки сборки и основной код, считанный во время настоящей близости в Подпространстве, объединив людей в универсальную сеть.

– Многие дельцы, наподобие Деи-Ле, пытались повторить этот «просто взлом», как ты сказал, но у них ничего не вышло. Планы создать территории, на которых будут действовать «законы любви», рухнули.

– Думаю, виной всему плохое финансирование. К тому же сильно сомневаюсь, что подобные технологии пользовались бы спросом.

– Ты не прав! Многие люди проживают свои жизни, так и не испытав, что такое близость в Квазаре, когда участники влюблены друг в друга. И не спорь о любви. Это уже доказано. Чувство зашифровано где-то в базовых ядрах личности.

– А еще многие ученые пытались приравнять эти чувства к вирусу. Кажется, придумали даже название. Вирус парности, если не ошибаюсь?

– Ты не ошибаешься… – Джиль-Ла выглядела обиженной девчонкой, которой юношеский максимализм не позволяет принять простые истины, проверенные временем. – Думаю, ты никогда не испытывал ничего подобного, – сказала она.

– А ты испытывала?

– Нет, но когда-нибудь… Если бы сейчас открылись территории, куда можно пойти с кем-нибудь и пережить то, что переживают во время близости влюбленные, то я бы пошла.

Окс промолчал. Не видя настоящего лица, он не мог понять, сколько в действительности лет Джиль-Ла. Если гадать, то разброс выходил неуместно огромным. То она напоминает подростка, то взрослую, немного циничную женщину, а то…

– Ты похожа на Эсфирь, – сказал Окс.

– Это женщина, ради которой мы отправляемся в поселение содомитов?

– Да. У нее была генетическая аномалия, и ученым пришлось устанавливать дополнительные участки мозга в грудь ребенка, чтобы он мог функционировать в обществе как полноценная личность.

– Мерзость. Не удивительно теперь, что она закончила среди содомитов.

– Эсфирь говорит, что благодаря дополнительным участкам мозга она стала хорошим ученым.

– Таким же хорошим, как Сво-Дош?

– Не забывай, что начал разработки альтернативных двигателей в Подпространства не Сво-Дош, а его отец.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Сомневаюсь, что она настолько велика, но…

– Старательна? – одно из бесконечного множества лиц Джиль-Ла расплылось в широкой улыбке.

– Она очень помогла моему агентству встать на ноги, поэтому, сделай одолжение, не принижай ее ум. Недостатки и маленькие демоны есть у каждого.

– Ты причинял людям вред, как это делала Эсфирь?

– Нет, но я и не приносил людям пользы, как это делала она.

– Маленькому человеку – маленькие недостатки?

– Именно…

Их разговор был прерван визитом акеми, согласившимся провести возможные доработки куба переносов. Оплату производил Окс. Акеми работал быстро и почти не разговаривал, лишь на прощание пошутив, что куб теперь готов к любым испытаниям, включая перенос в поселение содомитов, на что Джиль-Ла нервно рассмеялась, а Окс поспешил напомнить, что подобный перенос запрещен законом.

– Законом? – удивленно уставился на него акеми.

– Он из Размерности, – объяснила ситуацию Джиль-Ла.

– Ах, вот оно что! – протянул акеми и спустя пару минут ретировался, посоветовав Оксу расслабиться и не думать о клириках и хранителях, которые не дают покоя людям в Размерности, но в Квазаре появляются крайне редко.

– Зато у вас полным-полно адептов, – сказал Окс.

– Так разве это плохо? – улыбнулся акеми, хотел, казалось, начать конфликт, но ретировался прежде, чем Окс успел открыть рот.

– Не обращай на них внимания, – посоветовала Джиль-Ла.

– После встречи с Эсфирь меня вообще мало что может удивить.

– Она была такой особенной?

– Она интегрировала мне и другу дополнительные жидкие чипы, объединив нас в экспериментальную сеть.

– Как нейропатов?

– Что?

– Вы можете с ним читать мысли друг друга или что-то другое?

– Он может подключаться к моему мозгу, а я выкачиваю из него необходимую мне кинетическую энергию.

– Необходимую для чего?

– Для драки, например. Иногда силы неравны и нужно либо звать на помощь, либо заимствовать у Лиора дополнительные ресурсы.

– Как я понимаю, это работает только в Размерности?

– Да.

– Жаль. Когда доберемся до поселения содомитов, думаю, нам бы понадобилась возможность выкачивать из других необходимые для драки силы.

– Главное найти Эсфирь. Дальше, надеюсь, она сможет прикрыть нас.

– Не забывай о Сво-Доше и об обещанных разработках альтернативных двигателей.

– Конечно, – отмахнулся от женщины Окс, сделав это слишком небрежно, чтобы она поверила.

– Даже не думай обмануть меня, – предупредила Джиль-Ла.

– Конечно, – сказал Окс.

– Думаешь, я шучу? – ощетинилась женщина с лицом неопределенного коэффициента восприятия.

– Никогда.

– Думаешь, – прошипела Джиль-Ла и сыпала угрозами последующие два часа, пока Окс, устав от этого, не заявил, что от него ничего не зависит.

– Это не я изобрел те чертовые альтернативные двигатели, – сказал он. – Я могу лишь пообещать сделать все, что в моих силах, чтобы достать тебе чертежи или работающий прототип. Остальное будет зависеть от случая.

– Вот теперь звучит правдиво, – одобрительно кивнула Джиль-Ла и переключилась на разговор о трудностях, с которыми они могут столкнуться, попав в поселение содомитов. – Согласно слухам, самое страшное позади, я говорю о «Сезоне любви», но свихнувшиеся ученые все время изобретают что-то новое. Последний человек, который недавно вернулся оттуда, говорит, что в поселении запущен проект «Мы – это то, что нас окружает».

– Что за человек?

– Такой же, как я, только не думай, что сможешь договориться с ним в обход меня. Здесь такое не приветствуется.

– Понятно. Что насчет проекта «Мы – это то, что нас окружает»? Еще одна извращенная фантазии наподобие «Сезона любви»?

– Глобальное замещение образов.

– Как в играх, площадки которых базируются в Подпространстве?

– Намного глубже. Меняется не только образ, но и восприятия, ход мыслей. Созданные протоколы взламывают базисные ядра личности, отраженные точкой сборки, добираясь до последних воспоминаний, на которых происходили микросбои восприятия, в результате чего появились свободные базовые ядра. Память в них долго не хранится, но если алгоритмы находят что-то, вызвавшее сбой восприятия, то восстанавливают угасающие данные и производят перекомпиляцию точки сборки, включая подмену центральных ядер личности… – Джиль-Ла выдержала паузу, вглядываясь Оксу в созданный точкой сборки образ его глаз. – «Мы – то, что нас окружает» – это проект, который превращает всех людей, зацикленных на чем-то так сильно, что появляются сбои восприятия, в предмет их одержимости.

– То есть Сво-Дош мог превратиться в альтернативный подпространственный двигатель?

– Вполне возможно.

– А что с сознанием?

– Все работает в соответствии с новыми восприятиями. Ничего человеческого не остается, кроме стержня сознания.

– То есть если это случится с тобой, то ты превратишься в куб переносов?

– Ну как-то так, да.

– И будешь думать как куб переносов?

– Думать я будут так, как думаю сейчас, но изменятся восприятия, а следовательно, и видение мира… Как думаешь, кем станешь ты?

– Думаю, никем не стану. У меня не было микросбоев восприятия, значит, и превращаться мне не в кого.

– Ты говорил, что работал когда-то строителем.

– С тех пор прошло много времени.

– А как же агентство?

– Думаешь, я превращусь в агентство? – рассмеялся Окс. – Не хочу тебя разочаровывать, но благодаря Эсфирь я вообще крайне нечувствителен ко многим вещам, которые заботят обычных людей. Мой друг пользуется не только участками моего мозга, но и забирает кучу эмоциональных эксцессов. Эсфирь пыталась изменить работу фильтров дополнительных чипов, но оказалось, что это необходимая мера, потому что чем меньше я переживаю, тем теснее наша с Лиором связь. Так что он, можно сказать, собирает в своих свободных ядрах личности сбои восприятия за двоих.

– Везучий ты, – улыбнулась Джиль-Ла, отправляясь подготавливать куб к прыжку. – Хотя у меня в семье подобной зависти достоин брат, – крикнула она обернувшись, и точка сборки, преобразовав желание говорить, донесла до Окса через стабильное пространство нужные слова. – Он всегда делал все, что хотел, а расхлебывали за него родственники.

– Да, знакомая история. У меня был друг, к которому неприятности словно магнитом притягивало.

– Если бы так было с Ингг-Ла, – сокрушенно покачала головой Джиль-Ла. – С моим братом все иначе. Он не жулик и не прохвост, как многие другие, которые занимаются поиском клиентов для терминалов Энрофы. Подобные хитрецы обычно ошиваются возле центров отправлений и точек энергетической сцепки. Они прохода не дают туристам и специально доплачивают владельцам кубов переносов, чтобы они сообщали информацию о тех, кто едва сводит концы с концами, чтобы можно было впарить им изношенных клонов, когда они решат посетить соседний жилой комплекс. Мой же брат не хочет продавать бракованный продукт, честно предупреждая о недостатках. Думаю, виной всему случай, когда он наслушался историй о жизни в Размерности и сбежал из дома. Он украл ключи доступа к семейному счету. Накопления были небольшими, поэтому ему пришлось покупать самого дешевого клона, который был на рынке Квазара в районе жилого комплекса Galeus longirostris. А куда же еще мог отправиться молодой идеалист, как не в центр мира! Вот только о запланированных свершениях не могло быть и речи. Клон, в котором он оказался, был настолько плох, что брат застрял в Galeus longirostris на несколько лет. Ему повезло, и на него вышли хранители, которых заинтересовали странные перепады активности сбоившего жидкого чипа клона. Поэтому они нашли Ингг-Ла и отправили в исследовательский центр, где ученые смогли проследить нейронный след до незаконного терминала, который спустя несколько дней был закрыт хранителями. Клиентов у терминала было немного. Хранители нашли каждого клона и вернули их в Квазар, прежде чем закрыть незаконный терминал и уничтожить тела клонов. Подключение брата было решено оставить активным, пока ученые не разберутся в природе сбоев жидкого чипа его клона, который не позволял подключиться к нейронным сетям и воспользоваться капсулой терминала… В общем, вернувшись, он сделал смыслом своей жизни работу с туристами, которые не могут позволить себе официальные терминалы и проверенных клонов. Ингг-Ла работает с незаконными терминалами, проверенными лично. Ни один турист, который воспользовался его услугами посредника, не пострадал и благополучно вернулся из Isistius labialis обратно в Квазар. Жаль, что подобный альтруизм не окупается и брат все глубже и глубже увязает в долгах, с которыми приходится разбираться его семье. Но ему, кажется, нет до этого дела. Я пыталась ему объяснить, что помогая одним, он вредит другим, заставляя их платить за его доброту, но… – Джиль-Ла помрачнела. – У твоей подруги в поселении содомитов случайно нет лекарства от альтруизма?

– Можно будет спросить, – уклончиво ответил Окс, не поняв, шутит женщина или нет.

– Да, можно, – согласилась она и велела забираться в куб, активировав подготовку к прыжку…

Их первая остановка состоялась недалеко от поселения акеми. Тонкие нити вырвались из шестигранника в центре куба и вцепились в заданные координаты точки энергетической сцепки. Автоматика включила протоколы блокировки. Окажись координаты неверными – и куб расплющило бы об энергетические поля пространства. Восприятия и основные связи образа с ТС вернулись вместе с затихающим гулом и рывками куба, пытавшегося продолжать движение.

– Ух, чуть не проскочили! – изобразила испуг Джиль-Ла, поняла, что на Окса это не произвело эффекта, и кисло напомнила, что вокруг Квазар, а не какая-нибудь игра, трансляции которых крутят по нейронным каналам Размерности. – Ты ведь понимаешь, что если тебя убьют здесь, то убьют по-настоящему? Пробуждения в капсуле терминала не будет. Ты затеряешься в Квазаре или вообще будешь выброшен в свободный временной набор.

– Я знаю, – сухо сказал Окс, устав от попреков за жизнь в Размерности. – Что это за поселение? – спросил он, меняя тему, глядя в сторону светящихся строений.

– Здесь работают акеми.

– И что они изобретают?

– Не знаю. Что-то для Квазара. Возможно, для Всемирной иерархии или личные заказы клириков.

– Не смеши меня. Иерархия не работает с акеми.

– Кто сказал? – широко улыбнулась Джиль-Ла.

Окс решил не спорить. Выбравшись из куба, он сделал несколько шагов в сторону поселения, проверяя работоспособность протоколов движения, которые, согласно слухам, акеми постоянно меняли возле своих секретных центров. Сейчас ничего подобного не наблюдалось. Все выглядело, как и обычно.

– Я же говорю, все законно, – расплылось в широкой улыбке одно из многочисленных лиц Джиль-Ла, словно она могла читать мысли Окса, как это делают нейропаты в Размерности, перехватывая онлайн потоки сознания. – Квазар – это не ад, как думают многие, – добавила женщина.

Окс кивнул, решив, что иначе его не оставят в покое, сделал еще несколько шагов в направлении поселения акеми, надеясь, что это позволит ему избавиться от разговоров с Джиль-Ла. Вокруг призрачно поблескивал Великий ледник материального мира, отпечатавшийся на энергетической плоти Подпространства. Белый цвет и простор вгрызались в сознание. Окс, привыкший к монолитной тесноте жилых комплексов, чувствовал дискомфорт от бескрайних ледяных пустынь, холод которых, казалось, пробирается в самые кости, хотя в Квазаре подобное чувство было иллюзией. Даже первые хронографы, которые отправлялись в заданные резонансы Подпространства, чтобы изучить прошлое и создать реконструкции, оставались нечувствительными к внешней среде оттисков минувших времен. А в те годы никто и знать не знал об акеми и взломах базисных протоколов точки сборки, совершенных ученым по имени Пай-Мик.

– Попробуй сосредоточиться на поселении, – посоветовала Джиль-Ла. – И не спорь. Я знаю, что тебя сейчас буквально наизнанку выворачивает из-за простора. Подобное происходит со всеми, кто редко выбирается из клеток жилых комплексов.

– Не такие уж они и маленькие, как ты говоришь, – проворчал Окс.

– Тысячи лет назад любое место, откуда не видно неба, считалось тюрьмой. Люди тянулись к звездам. А что сейчас?

– Сейчас люди тянутся к ядру Земли, – попытался пошутить Окс, намекая на общину инертов, обитавшую в основном в жилом комплексе Galeus longirostris.

– Что это значит? – спросила Джиль-Ла, решив, что услышала какую-то странную шутку или иронию Размерности.

– Ты никогда не слышала о такой псевдонауке, как инертность?

– Что-то мельком… Это, случаем, не то, где порицается борьба с Великим ледником?

– Именно.

– На мой взгляд, борьба с Великим ледником – это единственная достойная вещь, благодаря которой клирики все еще что-то значат в двухуровневом мире, а инертность… Мне кажется, сдаться и отступить от Ледника – это глупость. А инерты – свихнувшиеся ренегаты, которые деградируют, слепо продолжая питать ошибками и заблуждениями новые поколения ретроградов, негативно настроенных на все новое.

– Зато инерты верят, что когда-нибудь человечество эволюционирует в детей Квазара. Думаю, именно поэтому их науку сравнивают с алхимией акеми.

– В детей Квазара верят не только инерты, а что касается сравнения их науки с учением акеми, то…

– Инерты видят будущее человечества в Подпространстве, просто сейчас, считают они, нужно опускаться к ядру земли, способному согреть и обеспечить необходимой энергией десятки, а возможно, сотни поколений.

– Ты видел их хоть раз?

– А что?

– Да ничего, просто я признаю, что ничего не знаю о них, но они уже не нравятся мне. Больше похожи на каких-то ренегатов Размерности, чем на ученых…

– Звучит так, словно ты сравниваешь их с содомитами.

– А это идея! – оживилась Джиль-Ла, собралась отпустить скабрезность касательно Размерности, но оборвалась на полуслове, получив координаты новой точки энергетической сцепки на пути к поселению содомитов. – Хватит пялиться на лагерь акеми! – заорала она Оксу. – Возвращайся в куб. Нам предстоит еще один прыжок.

Тонкие нити из установленного в центре шестигранника уже стягивали пространство точки энергетической сцепки, готовясь к прыжку, когда Окс забрался в куб. Поднявшийся гул был сильнее, чем в прошлый раз.

– Почему так громко? – тревожно проорал вопрос Окс.

– Нам предстоит очень далекий прыжок!

Гул превратился в вибрации, разрывавшие хрупкое естество.

– Может быть, лучше использовать несколько промежуточных ТЭС? – занервничал Окс.

– Если будем использовать промежуточные ТЭС, то застрянем во временных аномалиях, – прокричала в ответ Джиль-Ла за мгновение до того, как отключила протоколы блокировок куба.