КВЖД

Глава 1

Событие первое

Менделеев, Ломоносов, Пушкин, Толстой. А есть ли люди, которых можно поставить в один ряд с перечисленными, но которые учились позже, уже после отмены в школах розг?

Иван Яковлевич Брехт шёл на это … пусть будет, мероприятие, с неохотой. Директор школы с чего-то решила собрать старых, вышедших на пенсию учителей, и устроить им чаепитие и тортоеденье. Даже намекала на какие-то подарки. Рог изобилия отдыхает. Чего, как в начале перестройки кг сахара, банку сгущёнки и перловки какой с манкой? Что-то ещё было? О, рыбные консервы! Смешно. Ну, и грустно, конечно. И не пошёл бы, старушки будут про внуков своих сказки рассказывать, и такой он, и разэтакий, прямо директор международного концерна «Хрен догонишь». И даже в Википедии про него есть.

И не пошёл бы, но принесла приглашение Света. Молодая учительница. Да, была молодая лет пять назад. А теперь вон морщинки на лбу, не борозды, а стрелочки и глаза грустные.

– Плохо всё? – спросил Иван Яковлевич у засланки.

– В сто раз хуже.

– Попадёт тебе, если не приду? – стояли на пороге, Светлана Валерьевна раздеваться и проходить отказалась, «окно» у неё, нужно ещё назад в школу, да в компьютере оценки выставить. Нет сейчас дневников бумажных, не вырвешь страничку и не исправишь кол на четвёрку.

– Наверное. Скажет: «Даже на такое просто дело ты Воробьёва не способна», – смущённо улыбнулась девушка.

Ну, да всё же девушка, да даже девочка, почти не изменилась, стервой не стала. Воробышек.

– Хорошо, передай грозной начальнице, что приду.

Упорхнула, облегчённо вздохнув. Чем-то цитрусовым пахнуло.

Брехт закрыл дверь, посмотрел на своё старое изрезанное морщинами лицо, в большом зеркале на внутренней стороне двери, взъерошил ёжик совсем белых волос и чуть скривился:

– А вы, уважаемый, чем хвастать будете?

Вернулся к компьютеру. Книжку задумал написать. Нет, не МЕМУАРЫ. Это у Жукова мемуары, да у Брежнева. Просто, начитавшись книг про попаданцев, решил свои умные, креативные мозги переместить в кого из кутузовских генералов. Барклай-де-Толли не вариант – старенький. Багратион грузин, ни каких предубеждений против грузин, но становиться грузином не хотелось. Кроме того Пётр Иванович – один из самых известных рогоносцев империи. Грузином бы ещё ладно, а вот рогоносцем становиться точно не хотелось. Много старичков, многие погибли. Наконец, остановился на Иване Фёдоровиче Паскевиче. Тридцать лет. И потом ещё много чего наделает в Империи. Вот и крапал сейчас потихоньку.

Напечатал пару слов и откинулся на спинку кресла, вспомнилось появление совсем молоденькой Светы у них в школе. Только МГУ закончила. Может, и не хватала звёзд с неба, не красный диплом, но ведь поступить на бюджет в эту альмуматеру тоже кое о чём говорит.

Начало сентября было, кончился урок и шёл «физик» по звонким школьным коридорам в учительскую, и вдруг из уголка, где фикусы нагромождены, всхлипы услышал. Думал, девочка какая, а это новая учительница математики Светлана Валерьевна Воробьёва. Воробушек.

– Обидели? Не слушаются? Шумят, кличку придумали? Дай угадаю! Воробьиха? Воробей? Воробушек?

– Воробушек! – Хнык – хнык.

– Говорил я Розе нашей, что надо тебя в младшие классы, ты им ровесница почти. Не может, там её племянница, не отправит ведь почти родную кровь на Голгофу. Одиннадцатый Б? Попьют ещё кровушки. Сам с ним на взводе всегда.

– Ну, да! У вас вон как тихо сидят! – Хнык – хнык.

– Только кричать не пробуй и родителями угрожать или директором, ещё хуже будет, – платок бедняжке не протянул, как-то не было привычки носить. Протянул карамельку сосательную. Вот они всегда были. Награждал шуточно учеников, какую умную мысль высказавших у него на уроках физики.

– А что делать…

– Ну, что вам Педагогику не преподавали? Макаренко какого в пример не ставили. Ладно, я один раз тебе помогу, Воробушек, только ты учти, что авторитет можно только заработать. Нельзя взять взаймы.

– Спасибо. Я знаю. А как поможете? – слёзки просохли.

Красивая блондинка, длинноногая, с правильными чертами лица, с губками пухленькими, но не силиконовыми. Есть ещё женщины в русских селеньях. Влюбился бы. Только вот на пятьдесят лет старше. Даже в дочки не годится. Во внучки. Ага. «Назначаешься внучкой».

– Поговорю с балбесами и балбесками.

– Таких разговорами не проймёшь…

– Поглядим. Главное ведь – уверенно говорить. Хоть пургу, но уверенно.

Почему одних учителей не воспринимают оболтусы великовозрастные и мелко подличают, шумят, пререкаются, да даже издеваются, а у вторых на уроках сидят и занимаются тихонечко, лишний раз пукнуть боятся? Кто бы знал. Да, нет, все знают и сотни книг по педагогике написано, но прочитать книгу, про управление коллективом, и управлять коллективом это разные разности.

Иван Яковлевич этот класс знал. Там… Да, нет это практически везде так. Ничем особым эти не отличались, ну, разве количество позолоченной молодёжи чуть побольше было. Именно позолоченной. Золотая в Швейцарии, Англии, в других странных странах, Ну, в смысле Норвегии или Швеции с их неадекватными законами, а здесь отпрыски не богатых родителей, а богатеньких.

Так вот, почти в любом классе есть четыре лидера. Назовём так. Первый – это высокий, красивый, наглый спортсмен из совсем не бедной семьи. По нему сохнут девки в школе, ну, а раз девки, то вокруг и прихлебатели вьются. И с ним почти ничего нельзя сделать, и он почти всегда автор вот такой травли учителя или одноклассника. На счастье «Физик» знал, как повлиять на орясину.

– Валера, задержись-ка, – поманил к себе акселерата. За метр восемьдесят парень.

– Мне надо …

– Не интересно мне, чего тебе надо. Ты послушай, что мне надо.

Встал, чуть скривив губки. Ну, сейчас, возбудим интерес.

– Валера. Давай мы с тобой тайную операцию проведём. С этой вот минуты ты прекращаешь травлю Светланы Валерьевны.

– Я …

– Помолчи. Я – я. А ты мелкий пакостник. Так вот. Я знаю про твоего отца одну вещь. И если ты не прекратишь пакостить и не начнёшь строить тех, кто тоже мешает работать Воробьёвой, то я об этом расскажу прямо на уроке и тогда отношение ребят, а особенно девочек к тебе резко изменится. Над тобой все издеваться будут. Ты им конечно морды всем начистишь, но это пропасть только расширит. Придётся переводиться в другую школу. Как? Договорились? – Иван Яковлевич сделал вид, что протягивает орясине руку. Но тут же отдёрнул и чуть наклонил голову. Выжидая.

– Я, да я…

– Ну, не забудь подготовиться к следующему уроку. Мало не покажется.

– Да, вы …

– Ты, Валера подумай. Вот досчитай сейчас до десяти.

– Понял я, – плечики опустил. Пакостники они трусы все.

– Видишь, консенсус это есть … Ну, понял, в общем. Свободен. Побей там кого из прихлебателей, выпусти пар.

– Да я …

– Иди уже.

Всегда в любом классе, кроме вот такого лидера, есть скрытый. В разных классах это разные люди. В одном это умник, с острым язычком, который тоже хочет самоутвердиться, в другом – хулиган драчливый. Суть одна, часть ребят, не вошедших в окружение первого лидера, стремится вот к этому скрытому лидеру. В одиннадцатом «Б» это Вадик Нестеров. Почти нет против него ничего у Брехта. Только взять на понт. Единственная маленькая совсем зацепочка – это знание того, что парень собирается поступать на бюджет в институт, так как денег на платный у родителей не хватит. Отец алкаш и вечно прыгает с работы на работу, содержит семью мать, бухгалтер в небольшой фирме по продаже чего-то туалетного.

Выловил персонажа Брехт после уроков, знал, что тот ходит домой через школьный двор, там и сидел на скамеечке. Тепло, хорошая осень. И красивая. Прямо, мать её, болдинская.

– Вадик! – поднялся навстречу. Тепло. В пиджачке одном хорошист.

– Да, Иван Яквлич.

– Вадик, как думаешь, могу я тебе бяку устроить и постараться, чтобы ты ЕГЭ завалил?

Побледнел, как рубашка почти белым стал.

– А чего я …

– Хорошо. Договорились. Не буду. Даже наоборот, я помогу тебя подготовиться по ЕГЭ по физике и даже, может, постараюсь, ну, если получится и подсказать, хоть там и камеры. Но мёртвая зона есть. Дак как? Порепетируем. Ты ведь и сам не дурак. – Тоже высокий, Брехт и сам под метр восемьдесят, пары сантиметров не хватает, а этот уже сверху вниз смотрит.

– А я…

– А ты оставляешь в покое Светлану Валерьевну и не даёшь портить ей жизнь друзьям и подражателям.

– Так они меня и послушались, – скривился тоже, чего кривиться-то, выхода нет, ведь.

– Ты сам не задирай, а если кто вякнет, то отбрей, типа, сам такой.

– А если …

– Ну, хочешь платить за учёбу и в армию загреметь – пожалуйста. Каждый сам хозяин своей судьбы.

– Я …

– Вот и замечательно. Завтра в два часа после уроков первое занятие. До свидание.

Что ж, переговоры с мужской половиной класса будем считать удачными. Брехт пошёл домой. Напряг извилины, а чем взять девочек. Девочек? Там …

Вот ведь ответ. Ударим знаниями по половому воспитанию.

Мамзель – черлидершу – первую леди одиннадцатого «Б» звали непрезентабельно совсем – Палкина Тамара. Наверное, и в лидеры выбилась, чтобы про «палку» не напоминали. Среднего роста брюнетка, но развитая и умная. Развитая – не в смысле интеллекта, а в смысле форм. Ну, и мышц. Занимается кун-фу. Видел как-то, проходя по первому этажу, как та в коридоре перед спортзалом демонстрировала какой-то гири в голову. Чуть не вертикальный шпагат. Красиво и убийственно, должно быть.

– Тамара, задержись после урока, потрещим.

Задержалась и зрительницы делают вид, что собирают усиленно ранцы. Засранцы…

– В твоих интересах их удалить, – кивнул на группу поддержки.

– Займите очередь в буфет, – не поворачиваясь. Раз, и ранцы собраны, и девах нет. Дисциплина, мать её.

– Тамара, ты знаешь, что сифилис до конца излечить невозможно? Можно только заглушить, и он ещё и по наследству может передаться? – совершенно нейтральным голосом, как вроде, «А сколько сейчас градусов ниже нуля?».

– Нет, а причём тут сифилис, я думала …

– Правда? Думала. Я вот думаю завтра этот вопрос тебе задать на уроке. И долго потом объяснять, что заразиться им можно не только половым путём, но и при контакте.

– Зачем? – о лобик узкий наморщила. Там мысли путаются.

– Как думаешь, что дальше будет.

– Дальше? У больных? – совсем наморщила, да и нос заодно.

– Ну, что дальше будет у больных, Есенин описал с Шолоховым. Да, ты, наверное, не читала. Плохо там всё. Конечно, тут вам не там, такие мощные средства понавыдумывали. А до конца излечить не могут. С тобой что будет?

Бам, лобик разгладился.

– Воробушек? – сейчас ведь в драку бросится.

– Светлана Валерьевна. Умная ты девушка, Тамара Палкина. Замуж выйдешь за богатого немца или француза. Доживи этот год спокойно.

– Не боитесь ответки? – хмыкнула.

– Нет. А ты?

– Добро. То-то я смотрю, пацаны тише травы стали.

– Ниже травы. Тише воды.

– Чего?

– Поговорка наоборот звучит.

– Ладно. Одно условие.

– Ух ты?! Условие? Даже интересно. Говори.

– Она меня по фамилии не называет.

Бедная девочка. Ведь в восемнадцать ровно выскочит замуж, только чтобы фамилию сменить. Всю жизнь ей родители сломали. Почему не дали фамилию матери. Ходит по свету тысячи таких Тамар с дурацкими фамилиями и гребут на себя детские комплексы, а потом жизнь наперекосяк. Чего хорошего может вырасти из человека с фамилией Чикатило? А ведь есть и не один. И Дураковы и куча ещё Бубликовых.

– Конечно, Тамара. Ни разу больше тебя Светлана Валерьевна по фамилии не назовёт. Мир?

– Мир. Вы ей скажите, пусть причёску сменит, правда на воробышка взлохмаченного похожа.

– А поможешь. Я её к тебе пошлю.

– Ну …

– Вот и чудненько. Спасибо. Ты, осторожнее, про сифилис, ведь, правда. А ещё СПИД и гепатит С. И все передаются по наследству.

– Нда. Спасибо, папочка.

– Пожалуйста, правнучка.

Осталась одна. В женской половине класса тоже есть противоположный центр силы. Обычно это главная зубрилка или тоже главная двоечница. В одиннадцатом «Б» зубрилка. Вредная и противная. Умная. Специально выучит параграф заранее и поправляет учителей. Скорее всего, и в Википедии чего по теме нарывает. Лишь бы выделиться. Не дал бог внешности и роста, берёт стервозностью. Достанется кому в жёны этот подарок.

Чем брать не ясно. Можно ли просто по-взрослому договориться с детьми? Нет. Это как коллективный Запад. Пойдёшь на уступки, чтобы не связываться, посчитают слабостью и будут давить ещё сильнее. Борзеть начнут. Давить, раз гнётся. Самоутверждаться, избивая беззащитных. Чем же эту малолетнюю стервочку взять? Пока думал, стервочка пришла сама. Уроки в этот день кончились и Иван Яковлевич сидел, проверял карточки блиц опроса. Как заставить детей готовиться к твоему предмету регулярно, к каждому уроку? Всё элементарно, Ватсон. Каждый день, когда есть твой урок, первые десять минут это контрольная небольшая. Выдал пронумерованную экзотическим фломастером половинку листка, открыл доску. Вот пример или формула, или закон какой. Вот пять минут времени. Потом вторую половину открыл и ещё пять минут. И ходи по рядам, не давай списывать, раздавая затрещины, когда и настоящие, любя, конечно.

Почему богатые родители увозят чад учиться в Швейцарии и Англии всякие. Там дисциплина. Понятно, что и язык. Но главное – казарменная дисциплина. Не забалуешь и на урок с айфоном не придёшь. Сдай на входе в класс. И указкой по рукам, если полез списывать. Да, ещё и сладкого лишат.

Развалили всё в Рашке Федерашке. Вот уйдут последние мастодонты, такие как Брехт и конец школе, и лучшему в мире образованию.

– Иван Яковлевич, а можно спросить? – вообще не ест что ли, через кожу на руках каждая артерия видна, нет подкожного жира.

– Смагина? Говори, чего уж.

– Вам Светлана Валерьевна родственница? – о как!

– С какой целью интересуешься?

– Непонятки вокруг творятся …

– Злая ты, Эвредика.

– Я не Эвредика, а Лика.

– Не повезло тебе. Да, родственница. Внучка почти.

– Почти? Это как? – сейчас схватит тетрадь и начнёт древо Брехтов рисовать, начиная с самого Бертольда. Нет, не родственник. Не сильно редкая в Германии фамилия.

– Она правнучка того Брехта, а я его племянник. Стой. А ты знаешь Бертольда Брехта? – Чего не соврать-то для блага народа. Если знает, то уже плюсик. Проведи среди молодёжи опрос на улице, так из тысячи пять ответят. Будут вспоминать среди певцов голубеньких.

– У меня мать в театре служит. Понятно, тогда с вами, Брехтами. Ладно, уговорили. Только скажите внучке, чтобы лучше готовилась к уроку. Мне в МГИМО поступать. Там математику сдавать не нужно, конечно, но лишних знаний не бывает.

И ведь отстали от «внучки», остальные-то классы шестые – седьмые ещё не такие борзые. По привычке ещё старших слушают. Тот год был последний в школе. Ушёл на заслуженный отдых. Дурак был. Тяжко на пенсию жить. Резко качество жизни упало. Даже пришлось золото продать, что от жены и дочери осталось.

Но это уже другая история.