КВЖД

Глава 14

Событие тридцать первое

Почему борьба с коррупцией в Китае идёт успешнее, чем в России?

Потому, что в России на борьбу с коррупцией выделяют деньги, а в Китае патроны.

Думали всё украдено до нас, а оказалось – ещё воровать и воровать!

Продолжение истории с повесившимся начальником станции получилось интересным. Позвонил из Харбина помощник начальника службы путей товарищ Айрапетянц Григорий Герасимович и сообщил, что подписан приказ о назначении товарища Брехта Йогана Яковлевича начальником станции Маньчжурия, а помощника ему скоро из Читы пришлют.

Так-то и ничего страшного, но пугала одна мыслишка. Где-то давно уже, искал в интернете Брехт следы родственников и наткнулся на информацию, что в 1937 – 38 годах всё руководство КВЖД было расстреляно, а с ними и десятки тысяч простых людей, что польстились на обещания руководства СССР и перебрались из Маньчжоу-го на Родину. Потом остатки переселят в 1945 – 47 годах и тоже расстреляют или в лагеря надолго законопатят. Такая она любовь и благодарность Родины.

И вот теперь он тоже руководство этой самой КВЖД, а значит через пять лет и его шлёпнут, как троцкиста и японского шпиона. И если простой рабочий Штелле вывернулся, попав под малюсенькую передышку в череде репрессий собственного народа, то большой начальник точно не вывернется.

Переехал Иван Яковлевич в большущий дом начальника станции. Просто домина. С тремя аж печами и шестью комнатами. Мебель казённая, так что собрал два тюка шмоток бывшего начальника и с попутным поездом отправил. Из своего и переносить нечего толком. Детские вещи раздал родственникам, вещи жены им же. Да, так тряпки. Сильно-то прибарахлиться не успели. Ещё только подъёмные и аванс получили, вот через неделю, первый раз настоящую зарплату дадут. Зато паёк продовольственный уже три раза получали. С этим тут строго и паёк, ну, очень не плохой, особенно для семейных. Мука, крупы разные, масло в бутылках. Если учесть, что во всей остальной стране, особенно по южным регионам, уже десятками тысяч от голода умирают, то, получается, очень неплохо устроились.

Дом начальника станции стоит аж на проспекте. Ни хухры-мухры. – ПРОСПЕКТ. Проспект Крутицкого. Ещё несколько каменных домов чуть поменьше рядом. И пару бараков. А в китайской части деревни глинобитные или саманные домики налепились без всякого порядка и улиц. Хрен выберешься, если заблудишься. Между этими двумя мирами стоит японская казарма, два японских же домика для офицеров и администрация китайская, которую теперь Брехту нужно каждый день посещать, чтобы получить разрешение на выход со станции для ремонта путей.

Зачем, блин, каждый день. Нельзя хоть на неделю давать. Нет. Сидишь, как дурак и ждёшь когда тебя этот микро мандарин примет. Важный. Толстый, вечно улыбающийся. И всё время что-то выпрашивающий. Брехт позвонил Кузнецову и завуалированно спросил, а чего делать. Этот гад всё время взятки вымогает. Вчера вон не пустил бригаду шпалы менять на одном участке. Ничего, конечно страшного не произошло. Ремонт плановый, ну, а вдруг, что экстренное, ухнет поезд под откос.

– Есть ведь небольшой фонд, от Терлецкого Иосифа Викторовича должен был остаться, – там помолчали, – Хорошо, Иван Яковлевич, вам передадим деньги с ближайшим пассажирским поездом. Пока с кассиром вашим поговорите, возьмите под расписку из кассы.

Кассир Иванов Сидор Петрович тонкие губки поджал и пять рублей новой метле и просто молокососу выдал, кхекая. Товарищ, как потом узнал Брехт, здесь кассирствует ещё с царских времён. Ценный кадр – считать умеет. Сначала не поверил. И напрасно, рассказали старые кадры, он этот индивид без счёт обходится, любые цифры в голове перемножает. Устроил ему Брехт экзамен. Твою ж мать. Как это люди делают. Ни разу и ни в одном действии кассир не ошибся, хоть дели, хоть складывай. Иван Яковлевич проникся и выдал уникуму премию, ну, как товарищ Карнеги учил. Марки? Ну, нет. Договорился с Паком и подогнал «сидорову кассиру» литровый горшочек мёда. Свеженького золотистого и ароматного. Следующие пятёрки и десятки на взятки мандаринчику старейший работник станции Маньчжурия выдавал уже без кхеканья, и даже совет один ценный дал. Деньги плохая взятка. Лучше мануфактурой или совсем хорошо продуктами.

– И где их взять? – сам вон в английских галифе всё ещё шастает, даже форму положенную не выдали. Только фуражку и разбитые сапоги б/у. А, ну, шинель ещё. Летом в такую жару самое необходимое.

– Вы, товарищ начальник станции обращайтесь к старым работникам, подскажем, – изобразил эдакую задравшую нос сфинксу, – тут на окраине китайского посёлка по понедельникам базар. Вот через три дня будет. Русские деньги берут охотно, а если золотишко есть, то хоть пулемёт продадут.

– Нет, ребята пулемёта я вам не дам…

– Что простите? – вывернул тонкую шею кассир Иванов.

– Навеяло. Не берите в голову Сидор Петрович. Спасибо за информацию. Если чего от меня понадобится, то прямо ногой дверь открывайте.

– Ногой? – ещё сильней шею вывернул. Отломится ещё.

– Опять навеяло. Чудю. До свидания. Пошёл взятку давать, ещё ведь тридцать шпал менять сегодня.

Событие тридцать второе

Молодой лейтенант, выпускник Авиационного училища, приезжает в часть. Командир говорит:

– Пройди на склад службы РАВ, получи табельное оружие.

Приходит на склад, ему дают ПМ. Лейтенант:

– Так вот ты какой, МИГ-29….

На проспект Крутицкого Иван Яковлевич переезжать не стал. Не хотелось получить гранату в окно и потом ползать умирая, и собирать куски ног и рук собственные. Тот ещё квест. Было и ещё несколько причин. Остался жить у Пака. Узнал, наконец, и как звать корейца и даже, как дочь звать. Не повезло ни тому ни другому, а ну да, другой. Другую звали Куй. Переводится чуть лучше – драгоценная. В общем, драгоценный Куй. Теперь ещё узнать склоняется там или спрягается этот Куй. Весело.

Хозяина бородато-косичкового звали Бич, тоже красиво переводится – нефрит. Камень такой поделочный, зеленоватый обычно.

По-прежнему ездили почти каждый день с Бичом Паком тренироваться стрелять из японского карабина. Травник добыл японский же оптический прицел двухсполовиной кратный и теперь Брехт попадал в полукилометра по нарисованному на дереве чёрной краской силуэту. Иван Яковлевич рассказал хозяину, что умеет стрелять из пистолета и через день появился новенький Пистолет Mauser модель 712. Просто вундервафля почти для 1932 года. Только их начали делать. В этом году. Это по существу пистолет – автомат. Он имеет переводчик огня на автоматический и позволяет присоединять дополнительный магазин. То есть можно дать очередь аж двадцатью патронами.

– Откуда это чудо? – поинтересовался Брехт у Пака.

– Японцы закупили у Германии для пограничников и полицейских в Маньчжоу-го. Только начали поступать. Про приклад знаешь? В качестве приклада «Маузера» используется его кобура, изготовленная из орехового дерева, на переднем срезе которой имеется стальная вставка с выступом и механизмом фиксации для примыкания приклада к рукояти пистолета, – Пак продемонстрировал как сделать приклад.

Брехт попробовал, неудобно. Хрень полная.

Ещё один недостаток у вундервафли нашёлся. Заряжать нужно сверху, вставляя снаряжённую обойму. И она толком не зафиксирована. Не быстрое мероприятие и если попадёт какой песок или другой мусор, то всё это работать откажется.

Зато как удобно и просто стрелять одиночными. Просто отпуская крючок и снова нажимай.

– Нужно два. Умею, – обрадовал соратника Иван Яковлевич.

– Кхм.

– Деньги?

– Деньги.

– А золото? – вспомнил Брехт «сидорова-кассира». И теми же словами.

– Да хоть пулемёт.

– Ручной пулемёт Мадсена, – других компактных и не знал Брехт.

– Конечно.

– Пошли. Покажу сколько есть.

По прибытию на станцию сходил в сосновый лесок и выкопал там ямку. Зарыл клад. Вот взорвали бы, а потом какой китаец через много десятков лет отрыл бы. Обрадовался. Пошёл в комиссионку, а бандиты потом за ним проследили и воткнули нож в спину, и побежали радостные делить брехтовский клад. Только по дороге им милиционер китайский попался, он бегущих и вопящих сограждан углядел и решил документы проверить, а те бежать, ну, он глок? или чем там китайских полиционеров вооружают? выхватил и беглецов пристрелил. Подошёл, а там мешочек золота. Он его взял и понёс начальнику, а начальник ему шило в сердце и… Нет. Не будет ничего такого, не взорвали Брехта и выкопали они с Бичом клад. Пак свистеть не стал. Может, это чисто русская привычка свистеть, чтобы денег не было. А иначе почему их у нас нет?

Травник подозрительный количество золота оценил. Отложил пару цепочек и колец, остальное вернул. Брехт решил подарок соратнику сделать и протянул цепочку, но бородач поморщился и ткнул пальцем в царский червонец.

– На еду.

– А дочери можно подарить? – и Иван Яковлевич вытащил красивое колечко с небольшим изумрудом. Выращивать искусственные ещё не умеют, так что, скорее всего, настоящий, крат на восемь – десять.

– Это очень дорого.

– Легко пришли, легко ушли. Красивые девушки должны носить красивые кольца.

– Подарить можешь, но носить не будут. Увидят китайцы или японцы и просто отнимут, а то и убьют. Тяжёлые времена, – кореец посмотрел на солнце через камень, – Это зелёный гранат. Очень редкий камень. Такого размера просто уникальный. Даже затрудняюсь сказать сколько стоит, раза в два дороже бриллианта и изумруда.

Брехт в очередной раз познаниям корейца поразился, а есть вообще что-то в мире, чего этот косматый не знает. Как там у Артура Конан Дойля в самом начале его рассказов о Шерлоке Холмсе, доктор Ватсон гадает, имея такие познания, кем может быть его сожитель. Преступником? Со знаком ошибся. А вот Бич, мать его, кто такой? Корейский разведчик?

А если тоже знаком ошибся? Тогда кто? Суперзлодей?

Пулемёт Бич добыл. Тоже шкодная вещь, принцип тот же, то есть заряжается сверху. Торчит эдакий рожок поменьше калашниковского, но сверху. Зато лёгкий. Весит всего девять кило и партончики как у Арисаги маленькие 6,5×55 мм. Магазин на сорок патронов. А дальность стрельбы прицельная полтора километра. Да, за полтора этих километра человека-то не видно. Какая нафиг прицельная дальность. Попробовали присобачить с Паком к нему оптический прицел японский. Долго мучились, и так толком, и не получилось ничего. Если только просто рассматривать, кто там в этих полутора километрах находится.

Брехт сильно не расстроился, пулемёт – это если все тридцать хунхузов в рукопашную побегут. А издали вон карабин есть. Пока они полкилометра пробегут, так раз сто можно выстрелить.

Что ж, будем считать, что к походу на озеро они готовы.

Интермеццо девятое

– А что тебе на день рождения подарил Игорь?

– Книжку про жизнь при Иване Грозном, про страшные пытки и казни.

– Он что, увлекается историей?

– Да нет, просто я ему штуку баксов должен!

Веймин Сюнь – он же Васька, преодолел границу легко. В том месте степь с мелкими рощицами из сосен и берёз. Вот, ночью от одной рощицы до другой перебежками короткими и перебирался, а через границу, недалеко от поста пограничной стражи, просто переполз несколько сот метров и снова короткой перебежкой к рощице, уже на китайской территории, в ней чуть отдышался и дальше, к рассвету уже был в лесочке на окраине железнодорожной станции Маньчжурия.

Васька должен был приказчика изображать, приехавшего из Харбина, чтобы лавку тут для хозяина подыскать, точнее помещение для лавки. Торговать, якобы, тканями собрались. На всякий случай несколько небольших отрезов или образцов товара у Васьки в вещевом мешке было. Мешок военный французский. Язык родной, не видел никаких препятствий Веймин Сунь, разведает всё и вернётся в Хабаровск.

Первым делом нужно было посетить местного чиновника из «Департамента Общественной Безопасности». Был скользкий момент, документ ему нашли настоящий, фотографии там, естественно, никакой нет. Вот только выдан он шесть месяцев назад до образования Маньчжоу-го. На всякий случай было сто йен зашито за подкладку пиджака на взятку, а с другой стороны двести рублей.

А вышло всё хреново. От слова совсем. Наткнулся первым делом Васька на японский патруль и те его тщательно обыскали. Нашли и документ – Чжунхуа Жэньминь (паспорт) и деньги за подкладкой, отобрали сидор с образцами тканей и пинками, в прямом смысле этого слова, проводили в «Департамента Общественной Безопасности». И ушли. А у него ни денег, ни документа. Вышедший на шум чиновник ничего и слушать не захотел, отправил Ваську в тюрьму до разбирательства.

И тут сглупил он, попытался поговорить с одним из узников о том, что тут за порядки и как отсюда выбраться. Этот жирный кабан выслушал и бочком – бочком к двери и давай кричать, что у него есть ценная информация, мол, позовите старшего.

Позвали, побили и увели, а через час пришли за Васькой и сходу начали избивать. Долго били, пока сознание не потерял, а когда потерял, то водой облили и стали, угрожая выколоть глаз, добиваться признания, что он китайский шпион. Ну, в смысле из Пекина. Поневоле признаешься. Снова начали бить и теперь требовали признаться, что он ещё и русский шпион.

Вот влип, так влип. Пришлось и в этом признаваться. Подписал какой-то протокол и еле живым был доставлен в камеру. Отлежался. Дней не считал. Около недели прошло. Почти не кормили, ладно хоть поили вдоволь. А вчера вызвали опять к этому начальнику из Департамента и сообщили, что завтра расстреляют его как шпиона. На рассвете в рощице за Цун (деревней).

Событие тридцать третье

– Изя! Вчера на вечеринке все гости совали стриптизёрше в трусики банкноты, и ты один положил ей туда моток ниток. Почему ты так сделал?

– С мира по нитке – голому рубашка!

Она явно это делала специально. Дразнила Брехта. А как иначе это можно было понимать? Каждое утро он просыпался от шума за окном. Его Пак перевёл как раз на жительство в ту комнату, из окон которой, он и подглядывал за умывающейся Куй. Теперь эту картину Иван Яковлевич мог созерцать каждое утро. Просыпался от того, что девушка наполняла тазик водой, не иначе как специально, задевая за него кувшином. Тазик начищенно-медный тонко звенел и Брехта будил. А Куй что-то по-корейски напевая себе под нос стаскивала до пояса свой халат и оставшись только в одеяниях красоты начинала мыть волосы. Иногда она была повёрнута к вуайеристу старому спиной, и тогда можно было видеть, насколько тонкая талия у девушки. В другой раз она стояла вполоборота, и Брехт любовался, то левой, то правой грудкой (куриной). Один раз так совсем была повёрнута лицом к окну и можно было лицезреть нимфу полностью, хоть и всё равно до пояса. Ну, там у русалок хвост, ничего интересного, что он хвосты рыбьи не видел. Интересно, а как она на нём стоит и не падает. Серьёзный хвост.

И ведь точно знала, что Брехт стоит за шторкой голубенькой и наблюдает за омовением роскошных чёрных волос. Знала и дразнила. Ну, не могла не знать. Бич ведь говорил, что дочь ауру у человека чувствует. А тут от созерцания эта самая аура явно фонила. Прямо выплёскиваясь. Чем? Вожделением. Ну, понятно. Но не основное чувство. Висит какая Даная в музее, никто ведь кроме больных людей её не вожделеет. Так и тут. Любовался совершенством фигуры и прекрасной матовой кожей. Солнцем, запутавшимся в волосах. Искорками радуги в этих иссиня-чёрных водопадах. Молодостью. Свежестью. Плеском воды и тихой с нотками рычания песней. Клип, в общем красивый.

Потом русалка, она же нимфа, она же Куй знает что, как собака крутила головой, стряхивая с волос капельки воды и убегала оставив вместо себя кусочек радуги. Твою ж дивизию, умеют! Нда. Потом травили его всё тем же противным чаем и отправляли на работу. Но не в этот день.

Пак вошёл стремительно, и мановением руки отправив Куй за дверь, наклонился к Брехту, словно и у этого маленького домика саманного есть уши, тихо и медленно, почти по слогам проговорил:

– Через час в западной роще будут расстреливать шпионов. Один из них сказал, что он русский шпион. Он китаец, но и правда очень хорошо говорит по-русски.

– Это там где у нас оружие закопано?

– Нет. Это восточная. Где ты географии учился? Нужно спешить…

– И сколько там …

– Много.