Лабух

Глава 22

Внутри лабаз выглядел откровенно убого. Земляной пол, грубо сколоченные стеллажи вдоль стен, потолок, если так можно назвать приколоченный с большими зазорами к балкам горбыль, закрывал менее половины помещения. С остальной части он то ли отвалился и пошел на дрова, то ли его вообще не было. В углу крепкая на вид лестница. Странно, что её никто не украл…

Судя по всему, здесь давно не было никаких товаров. Только пыль, паутина и всеобщее запустение. В углу отгорожено нечто вроде конторки. Заглянув во внутрь, увидел покосившийся стол, на котором валялись счёты и просто огромная книга. Такие ещё называют амбарными. Не без труда открыв её посредине, смог прочитать внизу «дебет» и «кредит» с ятями и твёрдым знаком в конце.

— Чего тут, дяденька? — шмыгнул носом Зубарик.

— Вот и мне интересно.

— Пошамать бы, — мечтательно протянул Муха.

— Пошли, — решился я. — Что-нибудь придумаем.

Будь у меня больше времени, стоило бы было здесь всё вдумчиво обыскать. Простучать стены, проверить укромные уголки, поковырять землю… можно даже попробовать раздобыть металлоискатель, если их, конечно, уже изобрели. Хотя нет, главное богатство купца состояло из драгоценных камней… Надеюсь, Болховский лучше знает, где искать дядюшкино наследство.

Не без труда закрыв тяжелые ворота, я вернул на место замок и расплатился с беспризорниками.

— С вами приятно иметь дело! — карикатурно раскланялся Муха и шаркнул босой ногой по заросшей земле.

— Если что-то понадобится, только свистните, — добавил его товарищ.

— Обязательно. Но не сегодня. Приходите завтра к гостинице, потолкуем.

Шагая по пыльной улице к дому, ломал голову, что дальше делать. Как ни вертел, всё выходило мимо. Вот чёрт, куда не кинь всюду клин. Что сделает Болховский, когда найдёт наследство? Уедет заграницу и увезёт с собой Машу. Что лично мне совершенно не хотелось бы. Артузов не даст его задержать, чтобы не сорвать операцию. А ваш покорный слуга останется наедине с донельзя разочарованной Целинской.

Не стану скрывать. Как только узнал, что Болховский ищет сокровища дяди, меня не оставляла мысль о возможности ими завладеть… но в этом случае одна очень целеустремлённая чекистка быстро сложит два и два, после чего станет охотиться уже за мной! Тогда прощай возможность легального выезда заграницу. А это будет уже катастрофа…

Как ни крути, но для СССР, да ещё и в этой эпохе — я чужой. Всё-таки сто лет разницы, это не фунт изюму! Странно, что на меня люди до сих пор не косятся. Хотя после Революции и Гражданской войны много чудиков развелось и на их фоне получается не слишком выделяться. Но постоянно сочиняя шлягеры в тени удержаться не получится, и значит, скоро за бедного музыканта возьмутся всерьёз…

Немножко даже жаль. Народ вокруг реально хороший, искренне стремится к новой лучшей жизни, вот только мне известно, чем это кончится. Вот не дай бог, похвалит меня Троцкий или ещё кто-нибудь из этого отряда. Ведь до конца жизни не отмоешься…Да и вообще, как там говорил Остап Бендер? Советская власть хочет строить социализм, а я не хочу! Долг перед Родиной, если он у меня и был, вернул сторицей. Всё-таки, два клада в доход государства. Теперь можно позаботиться и о себе любимом.

И если подумать хорошенько, так ли уж нужны мне эти бриллианты? Я ведь не банкир, не ювелир и не биржевой игрок. Я — лабух! Моё дело — музыка! Главное богатство в голове, которая помнит множество популярнейших мелодий. И в отличие от драгоценностей, это никто не сможет у меня отнять.

В общем, ваш покорный слуга отправился на телеграф и отправил послание на известный мне адрес. «Маша скоро родит. Возможен выкидыш. Срочно приезжайте. Марк».

Вообще-то это не шифр. Согласно полученным инструкциям, следовало просто отправить телеграмму с подписью — Марк. И так уж случилось, что ничего другого в мою голову не пришло.

— Всё так плохо? — высунулась из окошка любопытная девушка с усеянным веснушками лицом.

— Увы! — сделал в ответ скорбное лицо.

— Простите, что вмешиваюсь, но вы обращались к доктору Розовичу?

— Нет. А он что, большой специалист?

— Конечно. Лучший акушер на всю губернию!

— Ах, да. Припоминаю. Не напомните, где он проживает?

— Неподалеку от Соборной площади, — принялась рассказывать телеграфистка. — Там ещё небольшой толчок, ну рынок…

— Барышня! — вмешалась сварливым голосом, стоящая за мной дама. — Во-первых, на службе не следует вести посторонних бесед. А во-вторых, зачем вы молодого человека вводите в заблуждение? Ведь всем известно, что лучший в этой области — Либерштейн!

— Да что вы говорите! — возмутилась работница связи. — Ваш Либерштейн только гонорары брать умеет, а Розович, он…

— Пардон, мадемуазель, — вмешался я. — Благодарю за совет и обещаю непременно им воспользоваться. Сколько с меня?

— Вам молнию?

— Пожалуй.

— Не слушайте её, — не унималась дама. — Либерштейн гораздо лучше этого коновала…

— И где он живет?

— Если вам будет угодно меня подождать, я провожу. Это мой муж!

— Э… к несчастью, совершенно не располагаю временем. Так что лучше дайте адрес.

Расплатившись и сунув в карман визитку, поспешил ретироваться. Кто же знал, что в Твери такие отзывчивые и всегда готовые прийти на помощь люди. А сам и впрямь пошёл на Соборную площадь. Но не для того, чтобы искать совершенно ненужного мне доктора, а на толчок.

Так уж сложилось что, избавившись после бурных приключений в Пятигорске от свинчатки, ваш покорный слуга твёрдо решил стать на путь исправления и более не участвовать ни в каких противоправных деяниях. Но в последнее время, вокруг меня так и пахнет жареным. Так что, надо быть наготове. Револьвер для самозащиты мне, конечно, никто не продаст, но…

Базар мало чем отличался от тысяч таких же в постреволюционной России. Плохо одетые люди, принадлежавшие к самым разным слоям общества, толпились на маленьком пятачке. Одни продавали последнее, чтобы прокормиться, другие искали необходимое, чтобы выжить, третьи искали, чем поживиться…

Признав во мне состоятельного клиента, торговцы наперебой кинулись хвалить свой товар. Продукты меня не интересовали. Поношенные вещи тоже. Но вот мимо непонятно как оказавшейся здесь испанской гитары пройти просто не смог. Ухоженная как куколка, в прекрасном состоянии, да ещё и с клеймом Антонио де Торреса на деке.

— Почём? — с равнодушным видом поинтересовался у стоявшего с потерянным видом продавца.

— Пять червонцев! — отрезал тот.

— Шутить изволите?

— Этот инструмент стоит гораздо дороже, — горько вздохнул худой как жердь старик, в потрёпанном парусиновом пиджаке. — И если бы не крайняя нужда, никогда бы с ним не расстался!

В его словах было столько боли, что я поневоле растрогался, а когда он любовно провел по струнам кривыми узловатыми пальцами…

— Что у вас с руками?

— Артрит. Не могу играть.

— Вот оно что. Сейчас у меня нет при себе таких денег. Приходите вечером к ресторану «Волга» и спросите Николая Северного. Я предупрежу.

— Благодарю, — с чувством отозвался тот и принялся укладывать свою драгоценность в футляр, как заботливая мать укутывает дитя.

— Молодой человек! — бочком притиснулась ко мне странная женщина в старомодной одежде и с безумным взглядом. — Не интересуетесь ли ценными бумагами?

— Только если с лондонской биржи! — ответил я, старательно отодвигаясь от неё.

Вполне вероятно, чудаковатая дама работает в паре с карманником и старается запудрить мозги потенциальному лоху.

— Иностранных нет, — горестно вздохнула незадачливая брокерша и показала мне целую кипу каких-то странных бумаг. — Но это тоже очень хорошее вложение…

— Калерия Андреевна, — вмешался продавец гитары. — Оставьте этого господина в покое! Он не станет покупать ваши облигации…

— Вы думаете? — с неподражаемым изумлением воскликнула дама. — Странно! А мне он показался весьма перспективным клиентом.

— Простите её, — повернулся ко мне старик. — Она давно не в себе, но совершенно безвредна.

— Понятно. А что это за бумаги? Какие-нибудь фантики?

— Почти. Облигации «Займа свободы».[41]

Только в следующем ряду, нашлось то, что мне было нужно. Словоохотливый мужичок в кепке разложил перед собой несколько ножей самых разных размеров, от обычного кухонного, до страхолюдного вида разделочного тесака, и активно зазывал к себе клиентов.

— Возьми ножичек, хозяюшка! Острый, как бритва! Бери, не пожалеешь… эх, глупая ты баба, ничего не понимаешь! А вы, господин хороший, не желаете ли?

— Прости, любезный, — как можно равнодушнее ответил я. — Не люблю крови.

— Что же вы раньше молчали, гражданин-товарищ? — ничуть не смутился продавец. — Со всем нашим удовольствием…

С этими словами, он выложил на стол несколько кастетов и тут же накрыл их чистой тряпицей, чтобы не привлекать излишнего внимания.

— Свинчатка есть?

— Как не быть!

Подобрав по руке орудие, хотел было уже расплатиться, но торгаш не унимался.

— Позвольте предложить, — жестом фокусника взмахнул он рукой и на открытой ладони оказался узкий и слегка изогнутый складной нож с перламутровыми накладками на рукояти. Просто какой-то испанский день сегодня…

— Наваха?

— Она самая! Не желаете ли?

Отщелкнув лезвие и потрогав пальцем острие, я решил, что лишним в хозяйстве такой предмет точно не будет и согласился.

В последнее время мы с Куницыной общались довольно редко. Бывает такое, человек вроде всё время рядом, но на самом деле между вами стена, сквозь которую изредка доносится несколько слов. Да и о чём нам с ней говорить, если рядом постоянно крутится Жорж? Но сегодня наша прима пришла сама и без кавалера.

— Николай Афанасьевич, — немного помявшись, начала она. — Нам с вами надобно переговорить.

— Всегда, пожалуйста. Но почему так официально? Я думал, что мы — друзья!

— Прости, но мне хотелось, чтобы наши отношения впредь были только деловыми.

— Ладно. Да ты садись.

— Благодарю.

На какое-то время в воздухе повисло неловкое молчание. Маша не знала с чего начать, а в мои планы не входило ей помогать.

— Мне нужны деньги, — наконец решилась она.

— Сколько?

Как и ожидалось, названная мне сумма несколько превышала стоимость аренды склада. Очевидно, господин Болховский поиздержался…

— У меня сейчас столько нет.

— Я отработаю…

— Ты не дослушала, — мягко прервал её. — Деньги будут, просто не сию минуту.

— А когда?

— В воскресенье вечером. Сможешь немного подождать?

— Думаю, да.

— Отлично. Что-нибудь ещё?

— Нет, — покачала головой барышня, после чего хотела встать, но в последний момент передумала. — И не спросишь, зачем мне столько?

— Это не моё дело.

— Что ж… в любом случае, спасибо.

— Не за что. Ты ведь мне помогла в своё время. Теперь моя очередь.

— Да, конечно.

— Подойди после вечернего выступления. Полагаю, сборов будет достаточно.

— Я думала, у нас хороший доход.

— И да, и нет. Содержание даже такого небольшого коллектива, как наш джаз-банд стоит немалых денег. Гостиница, питание, прочие расходы. К тому же, мы скоро уезжаем, так что пришлось заранее оплатить все счета.

— Прости, в последнее время совсем забыла обо всех этих заботах.

— Тебе и не нужно помнить. Для таких вещей существуют специально обученные люди. Твоё дело петь и приносить людям радость.

— Пожалуй, мне пора.

— Маша, — остановил собиравшуюся уходить девушку.

— Что?

— У тебя всё хорошо?

— Конечно, — не слишком уверено ответила она и поспешила выйти.

Время пролетело незаметно. В выходные дни выступлений было больше обычного и сами они длились дольше, так что, когда прозвучал последний аккорд и мы вышли на поклон, я чувствовал себя выжатым как лимон. Но мои заботы ещё не закончились. Нужно проследить за подчиненными, чтобы они, прежде чем напиться напоследок, хотя бы собрали инструменты и отправили их в гостиницу. Завтра у нас день отдыха, а потом отправимся дальше. Так что времени у Болховского в обрез…

— Держи, — протянул пачку денег Маше.

— Не знаю даже как тебя благодарить. Обещаю, что всё верну до последней копеечки!

— Перестань. Какие между нами счеты?

— Спасибо, — еще немного помялась певица и почти побежала к ждущему её с извозчиком Жоржу. Оставив меня наедине со своими мыслями.

— Всё нормально? — спросил заметивший мой взгляд Могилевский.

— Более-менее. А у тебя?

— Отлично.

— Что-то вы с Котовым в последнее время довольные, как будто в лотерею выиграли.

— Так и есть, — усмехнулся чекист. — Представляешь, он нашёл здесь целую организацию недобитых белогвардейцев!

— Серьёзно?

— Вполне. Всё больше нэпманы, но имеются и «бывшие». Два офицера, чиновник по особым поручениям при губернаторе и даже уездный предводитель дворянства! Сначала, конечно, сторожились, но когда узнали, что такая сеть по всей стране, оживились и решили организоваться. Представляешь?

— Союз меча и орала, блин.

— Что?

— Да я так, прости. Устал что-то.

— Ничего, скоро отдохнём.

Таким образом, нашего «куратора» можно было поздравить. Обнаружить реальных заговорщиков это не баран чихнул. Ну, а то, что их деятельность до появления эмиссара сводилась к недовольному бурчанию по углам, никого не интересует. Что ж, по крайней мере, понятно, где пропадали мои соседи по комнате.

Могилевского просто распирало от радости, так что он физически не смог не поделиться своей удачей. Теперь наверняка получит повышение. Наверное… Чёрт с ними со всеми! Уже собирался уходить, когда вспомнил об одном незаконченном деле.

— А что, любезный, — осведомился я у швейцара, — меня так никто и не спрашивал?

— Да, был один убогий, — смачно зевнул привратник. — Только таких не велено пускать?

— А мои слова для тебя, значит, пустой звук?

— Уж извините, но жалованье мне хозяин платит!

— Ах ты, скотина!

— Вы, гражданин артист, меня не сволочите! Чай не при старом режиме! Что до вашего посетителя, так вон он, сидит. Идите и потолкуйте, раз такую надобность имеете. Только не в ресторане. Нечего там оборванцам делать!

Старик и впрямь дожидался меня на скамеечке, прижимая к себе драгоценный инструмент.

— Простите, — повинился перед продавцом. — Никак не мог предполагать, что этот держиморда не позволит вам зайти.

— Ничего, я уже привык, — бесстрастно отозвался тот. — Вы не передумали?

— Ни в коем случае. Позвольте?

Взяв в руки гитару, прошелся по струнам и убедился, что в мои руки попало настоящее сокровище.

— Браво, — сдержано похвалил бывший хозяин. — Кажется, мой инструмент теперь в хороших руках.

— Держите, — протянул ему деньги.

— Благодарю.

— Извините, за личный вопрос, — неожиданно для себя самого поинтересовался я. — а сколько вам лет?

— Зачем вам это знать? — удивился тот. — Впрочем, никакого секрета тут нет. Сорок семь.

— Не может быть! — вырвалось у меня, но мой собеседник уже уходил, шаркая подгибающимися ногами по неровной мостовой.

Несмотря на то, что я уже много дней не прикасался к спиртному, утро понедельника выдалось для меня тяжелым. Проснулся рано с предчувствием какой-то совершенно неминуемых неприятностей. Невзирая на загодя отправленную телеграмму, ни Целинская, ни её люди не объявились.

Между тем, скоро проснётся Болховский и первым делом отправится в складскую контору, где и узнает, что заветный лабаз арендовал кто-то другой, и времени у него осталось в обрез. Завтра мы покинем Тверь, а другого такого случая может и не подвернуться. Умение ждать явно не относится к числу сильных сторон Жоржа, поэтому он начнет действовать… Стало быть и мне нельзя сидеть без дела!

Стоило покинуть гостиницу, как рядом нарисовались знакомые беспризорники. Странно, но за последние несколько дней я стал воспринимать эту парочку как свою команду. Доверять им, конечно, до конца нельзя, но, ей богу, ребята не плохие.

— Замерзли?

— Немного, — шмыгнул носом Зубарик.

— И шамать хотим, — добавил Муха.

— Такая же фигня, — кивнул я. — Пошли чем-нибудь позавтракаем…

Как ни странно, лоточника с одуряюще пахнущими пирогами мы нашли буквально за следующим углом. Здоровый бородатый дядька с большим коробом за плечами деловито шагал в сторону станции, надеясь успеть к утреннему поезду.

— Не торопись, уважаемый! — остановили мы его. — С чем пирожки?

Тот хоть подозрительно покосился на моих спутников, но грубить не стал.

— С капустой, с потрохами, с зайчатиной. Сладкие ещё есть.

— Будьте любезны, парочку с капустой… а вам, молодые люди?

— Мне с требухой! — сглотнул заполонившую рот слюну Зубарик. — Тоже два.

— А с кошатиной сегодня пекли? — состроил невинную физию Муха.

— Этому юноше с зайчатиной, — пресек я попытку торговца возмутиться.

— Как прикажете! Ещё морс имеется. Неугодно ли?

— В бутылках или на розлив?

— И так и так.

— Тогда бутылку. И, пожалуй, ещё по сладкому пирожку.

Мгновенно умяв угощение и выдув содержимое бутылки, молодые люди почувствовали в себе силы для дальнейших свершений.

— Куда пойдём?

— На Кудыкину гору.

— К складам что ли?

— Догадливый.

— Мы за ними присматривали, — немного подумав, заявил Муха.

— И как?

— Днём никто не лез, а ночью там охрана.

— Понятно.

— Может, извозчика поискать? — предложил Зубарик.

— Не надо. Так дойдем.

— А зачем мешок? — обратили внимание на мою поклажу.

— Много будете знать, скоро состаритесь!

До места наша странная компания добралась довольно быстро. Следов взлома или чего-то подобного пока не наблюдалось. Из этого следовали две вещи. Мосье Болховского здесь ещё не было, но он появится в самое ближайшее время!

— Значит так. Я зайду внутрь, а вы меня закроете. Вот ключ. Сами спрячетесь и будете сидеть, как мыши под веником. Все понятно?

— Что тут неясного? Стоим на шухере.

— Типа того. Если до вечера никто не придёт, выпустите меня.

— А если придет?

— Тогда по обстановке. Но на рожон не лезьте. Вам платят не за это.

— Да, поняли мы!

Тяжелые ворота со скрипом закрылись за мной, после чего проскрежетал ключ в скважине, и наступила тишина. Свет с трудом пробивался сквозь запыленные оконца под потолком, отчего в помещении царил загадочный полумрак. Теперь оставалось лишь найти укромное местечко для засады и ждать. Если всё правильно рассчитал, скоро появится наш непутёвый администратор. Интересно, он опять будет ломать замок, или придумает что-то поумнее?

Первым делом, я, чтобы не испачкаться, переоделся в предусмотрительно прихваченную с собой одежду. Да, именно она и находилась в том мешке. Затем, приставив лестницу к балке, попробовал её на прочность. После чего, осторожно забрался на чердак. Как уже упоминалось, потолок неведомые мне строители подшили с большим огрехами. Так что сквозь щели можно было наблюдать за происходящим внизу, самому оставаясь незамеченным.

Ждать пришлось довольно долго. Я успел проклясть свой коварный замысел, ГПУ, всех белогвардейцев разом, и неоднократно пожалеть, что вообще связался с этим делом, когда, наконец, послышался звук отпираемого замка. Черт! Неужели пацаны потеряли всякое терпение и…

Но нет. Сквозь приоткрывшиеся ворота внутрь проникли Болховский с Котовым. Это, говоря по совести, было немного неожиданно.

— Вы уверены? — тихо спросил белогвардеец. — Как-то это место мало напоминает пещеру Али-Бабы.

— Вполне, — не очень уверенно ответил Жорж. — Дядюшка слыл человеком оригинальным, но такими вещами не шутил.

— В таком случае, вам и карты в руки.

Подробностей поисков я не видел. Очевидно, Болховский знал какие-то ориентиры, потому что вскоре определил нужное ему место и принялся за работу. Котов время от времени ему помогал. Наконец, шум стих. Судя по всему, их усилия увенчались успехом, потому что оба шпиона склонились над своей находкой.

Все это время, я боялся не то что шевелиться, но даже дышать. Стоило мне привлечь внимание «кладоискателей» и эта авантюра стала бы последней в моей не такой уж и длинной новой жизни. Оставалось надеяться, что получив желаемое, они скоро уйдут, после чего можно будет последовать их примеру. Но, увы…

Сначала внизу кто-то восхищенно присвистнул. Кажется, это был Котов.

— Черт меня раздери! Сколько это может стоить?

— До революции не менее ста пятидесяти тысяч золотых рублей. Сейчас даже не рискну предполагать.

— Изрядно!

— Вы правы. Осталось лишь вывезти их из Совдепии. И тогда для нас с Машей наступит новая жизнь.

— Только для вас?

— Вы получите свою долю, как мы и уговаривались.

— Да-да. Помню, десять процентов…

— Вы чем-то недовольны?

— Ну что вы, милостивый государь…

Что происходило дальше, я точно не знаю. Очевидно, первый удар Котов нанес, ещё не закончив говорить. Затем послышался шум борьбы, не продлившейся слишком долго. Сквозь щель в полу было видно, что Болховский лежит на полу, а его убийца сидит рядом с ним. И тут до меня донёсся смех. Такой резкий и отвратительный, каким, судя по виденным мною фильмам, смеются пациенты психиатрических лечебниц. Похоже, он сошел с ума…

Хохот оборвался так же внезапно, как и начался, но в этот момент, как на грех, под моей ногой хрустнула щепка.

— Кто здесь? — подскочил Котов. — Выходи, стрелять буду!