«Агентурно Х»

Глава четырнадцатая Операции на железных артериях

1916 год. Июнь. Швеция

Кто и когда из русских стал заниматься этим отхожим промыслом, доподлинно вряд ли станет известно. Поговаривали, что первыми это дело начали два военнопленных одной из многочисленных шведско-русских войн, которые по каким-то причинам возвращаться на родину не захотели. Да и вправду, что их ждало в России? Либо продолжать тянуть солдатскую лямку, либо возвращаться к своему помещику. По всей видимости, мастерами они были знатными и цены предлагали приемлемые, ибо шведы зачастую предпочитали русских всем остальным. И вот уже много лет по скандинавским лесам и долам ходили и ездили точильщики и кузнецы в косоворотках с окладистыми бородами и православными крестами. Многие из них обзавелись женами из местных, благо Карл Двенадцатый и другие шведские «ястребы» произвели настолько катастрофическое опустошение среди мужского населения собственной державы, что замуж за иностранцев шведки шли вполне охотно. Однако веру отцы семейств берегли и считали себя русскими. Не на каждом хуторе и даже городке жил толковый кузнец, и ремесло это было востребовано. Вот и теперь посреди большого двора стояли двое таких железных дел мастеров, один из которых, молодой парень с жидкой бороденкой, вертел точильный круг, а второй, постарше, правил топор и тихо приговаривал:

– Ровнее держи, не дергай. Ты мне, ваше благородие, так всю марку испортишь. В который раз за тобой переделывать приходиться. Фу ты ну ты, а еще цельный охвицер.

– Потише ты, Никифор.

– Не боись, здесь по-нашему никто не разумеет.

– Все равно привыкнешь и ляпнешь где-нибудь невпопад. Лешка я, напарник твой.

– Какой ты мне напарник, так, подмастерье неразумное.

– Заканчивай уже, к побережью поедем.

– У побережья своих мастеров хватает, там не заработаешь.

– Зато я тебе исправно плачу.

– Ладно, не дуйся, к морю так к морю. А то давай повременим чуток. Мужиков-то нет.

– Это ты к чему?

– К чему, к чему, а к тому, что бабы тут одни на хуторе, с нас глаз так и не сводят, а взгляд-то масляный, тоскливый, что у той телки дозревшей. С утра бы и пошли по свежачку.

– Ты что, Никифор, у нас задание.

– Никуда оно не денется, твое задание, а по такой жаре тащиться резону нет, даром что север, коня только заморим. Да и помыться бы не мешало. А то воняем аки нехристи.

Видно, последний аргумент задел лейтенанта Левицкого.

– Помыться, говоришь?

– Хорошее же дело, бабы и исподнее постирают, а в бане высушат.

– Нет, нельзя, не поспеем.

– Фу ты ну ты. Засветло встанем, я тебя в аккурат вовремя приведу.

– Куда приведешь?

– Куда скажешь.

– Так нам в Стокгольм надо.

– Успеем и до Стокгольма, чего тут ехать-то. Верст пятнадцать.

– Ладно, согласен, но только смотри, Никифор, выходим в шесть утра и без фокусов.

– Вот это дело, ваше благородие, сейчас все справим. И топор готов, слава богу.

Никифор тщательно осмотрел свою работу, попробовал пальцем кромку и довольно крякнул.

– Госпожа, — позвал он на шведском пышногрудую хозяйку лет тридцати, — мы закончили, есть ли еще какая работа?

– Работа-то есть, да денег у нас мало.

– Так денег не надо, нам бы помыться, коня накормить, самим поесть да переночевать. Вот и расплатишься. А ежели еще и погреться удастся, так и вовсе вашими должниками останемся, — щурясь на солнце, сказал Никифор.

– Эх ты скорый какой, — с улыбкой ответила хозяйка. — Ладно, после поговорим, пойдем, что делать, покажу.

1916 год. Июнь. Стокгольм

В одном из многочисленных тихих плавучих стокгольмских кафе, расположившемся на борту небольшого суденышка, мирно покачивающегося у причальной стенки, секретарь посольства Великобритании в Швеции и резидент английской разведки Гордон Вудгейт потягивал скотч и любовался видом.

– Добрый вечер, — поздоровался подошедший военно-морской агент Сташевский.

– А, приветствую вас, мистер Сташевский, присаживайтесь. Скотч или водка?

– Виски, пожалуй.

– Это разве патриотично?

– Это по-союзнически, — усмехнулся Владимир Арсеньевич.

– Браво. А на самом деле отчего не водка? Ведь это ваш национальный напиток.

– Водка, Гордон, есть напиток застольный, требующий обильной закуски и неспешного задушевного разговора в приятной компании.

– Что значит «задушевный»?

– Это значит, что ты открываешь свою душу собеседнику, рассказываешь о сокровенном. Поэтому когда русский говорит, что с кем-то пил, это может означать довольно многое. Но дипломатам это противопоказано, посему перейдем к делу. Я получил вашу просьбу о встрече с дипломатической почтой.

– Да, мистер Сташевский, это нам действительно противопоказано, к сожалению. Но я все равно хотел бы попробовать выпить с вами по-русски.

– Хорошо, когда победим, если останемся живы, и все же к делу.

– Ладно, — с улыбкой сказал Вудгейт и опустошил свой бокал. — Дела же у нас следующие: немцам катастрофически не хватает железа, они готовят крупный конвой с рудой.

– Интересный у шведов нейтралитет.

– Ну это гораздо лучше, чем если бы они вступили в войну на стороне Германии.

– Да, лучше, — согласился Сташевский. — Что вам известно об этом конвое?

– Общий тоннаж порядка восьмидесяти четырех тысяч тонн. Соответственно более двадцати транспортов.

– Эскорт предполагается?

– Конечно, вы научили немцев бояться. Союз гамбургских судовладельцев вообще отказался предоставлять суда, если они не будут охраняться должным образом. В апреле германскому командованию пришлось даже ввести официальное Положение об охране судоходства в Балтийском море.

– Про этот документ нам известно.

– Германские корабли охранения в шведские воды не сунутся, скорее всего, будут ждать где-то на границе территориальных вод. Конвой выходит в ближайший вторник или среду из Окслезунда.

– Транспорты германские?

– Думаю, разные.

– Сведения надежные?

– Вполне, есть один хороший информатор в довольно высоких сферах шведской политики. Учтите, этот конвой пробный. Таких крупных караванов еще не было. Если все пройдет нормально, немцы хотят формировать подобные соединения каждую неделю. Английское командование очень заинтересовано в расстройстве этих планов и просит обязательно задействовать и наши подводные лодки, приданные Балтийскому флоту.

– Все будет передано. Спасибо за ценные сведения, извините, вынужден откланяться.

– Понимаю и не задерживаю.

В это самое время на окраине шведской столицы точильщик нараспев предлагал свои услуги, ни на секунду не прекращая работу.

Подбежал конопатый мальчишка, забрал готовый кухонный нож, аккуратно завернутый в тряпицу, и понесся в неизвестном направлении.

1916 год. Июнь. Ревель

Через день начальник Службы связи читал донесение от Сташевского, в котором сообщалось, что в порту Окслезунд готовится к выходу крупный караван с железной рудой для Германии. Сведения поступили из посольства Великобритании в Швеции и подтверждались полевым агентом русской военно-морской разведки. Воздушная разведка сообщала о сосредоточении отряда немецких военных кораблей в районе маяка Лансорт. Все сходилось, и Непенин немедленно связался с командующим.

Десятого июня 1916 года на перехват конвоя вышел крейсерский отряд особого назначения под командованием контр-адмирала Трухина. Ранее в указанном районе были развернуты русские и английские подводные лодки.

В эти дни у шведских берегов стояла ясная летняя погода, море было спокойным.

Ночью двенадцатого июня конвой был обнаружен. Соблюдая международные правила, русские корабли дали предупредительный выстрел, означающий требование сообщить государственную принадлежность судов. Выстрел был проигнорирован. После второго залпа корабли эскорта вышли в атаку на русский отряд и открыли огонь. Схватка продолжалась в течение часа. Русские, не потеряв ни одного корабля, потопили крейсер «Герман», два сторожевых корабля и пять транспортов. Остальным удалось вернуться в шведские воды.

Вплоть до тридцатого июля русские корабли успешно перехватывали немецкие конвои.

1916 год. Август. Стокгольм

В начале августа Вудгейт и Сташевский встретились опять.

– Мне поручено передать, что английское правительство выражает благодарность морякам Балтийского флота за успешно проведенные операции на водных коммуникациях противника и запрашивает списки наиболее отличившихся офицеров для представления к наградам, а также выражает понимание причин прекращения этих операций.

– Еще бы, шведы завалили нас нотами протеста. Нам только их флота не хватало у своих берегов. Верховный главнокомандующий лично приказал прекратить наши набеги.

– Что же, это вынужденная мера и с точки зрения высокой политики решение правильное. Никто не ожидал такого результата. Вы за каких-то два месяца так потрепали немцев, что они теперь и не помышляют о крупных конвоях. Прямо корсары, почище Генри Моргана. Может, водки?

– Извините, в следующий раз, я спешу.

– Ну что же, до свидания.