«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-03 (1996)

Джованни Монтекорвино — треть века в Китае

В.Л.Кореняко

Между возвращением Рубрука[6] и отъездом Монтекорвино — тридцать четыре года. За это время геополитическая ситуация в Евразии заметно изменилась.

В 1259 г. умер всемонгольский хан Мункэ, а менее года спустя его брат и преемник Хубилай оставил степную имперскую столицу Каракорум и переехал со своим двором в Китай. С этого момента Монгольская империя не только фактически, но и юридически распалась на четыре суверенных государства, управляемых враждующими между собой ветвями Чингизидов. Китаем стали править Хубилай, провозгласивший новую династию Юань, и его потомки. Потомкам Чагатая достались значительные пространства Средней Азии, Казахстана и Восточного Туркестана. От Иртыша до Днестра раскинулась Золотая Орда — государство, созданное покорителем Руси ханом Бату. Иран и сопредельные области Средней Азии, Закавказья и Ближнего Востока подпали под власть ильханов — потомков внука Чингисхана Хулагу.

Роль Египта как главной военно-политической силы мусульманского мира не только сохранилась, но и возросла после того, как власть перешла из рук одряхлевшей династии Айюбидов к мамлюкам — уроженцам европейских степей и Кавказа, приобретавшимся египетскими султанами на невольничьих рынках и составлявшим сословие профессиональных воинов.

Переломными стали 1260-е годы. Шанс союза крестоносцев и монголов был вполне реальным до сентября 1260 г., когда в битве у Айн-Джалута под Дамаском мамлюки во главе с Рукн ад-дином Байбарсом разгромили конницу нойона Китбуги. Бросок монголов к Средиземному морю был остановлен. В лице Байбарса мусульманский Восток получил неутомимого «гази» — борца за веру, ярого врага крестоносцев и их союзников — Хулагуидов. В 1265 г. Байбарс отнял у крестоносцев Цезарею, в 1268 г. — Яффу и Антиохию, а в 1277 г. мамлюки разбили под Альбистаном монголо-иранскую армию, так что ильханы не думали о реванше до начала следующего столетия.

Сразу после разгрома под Альбистаном делается первая попытка воплотить удивительно смелый и прозорливый план — посылается католическая миссия к Хубилаю. Это была инициатива генерала францисканского ордена, большого знатока Востока Джироламо д’Асколи — будущего Папы Николая IV (1288–1292). Пять монахов-францисканцев во главе с Джерардо ди Прато прибыли в Иран, но по невыясненным причинам вернулись в Европу.

Можно предположить, что Джироламо д’Асколи, ставший в 1288 г. Папой, после неудачной миссии Джерардо ди Прато все десять лет не забывал о своей идее — распространить миссионерскую и дипломатическую работу Католической Церкви далеко на Восток, в Индию и Китай, за пределы державы Хулагуидов, оказавшихся хотя и верными, но неудачливыми союзниками в борьбе с мамлюкским Египтом.

Глава Католической Церкви вернулся к своему старому плану после того, как в 1289 г. началось новое наступление мамлюков на крестоносные владения в Восточном Средиземноморье. В апреле войска султана Сайф ад-дина Калауна взяли Триполи. Стало ясно, что Иерусалимское королевство обречено. Правда, финал трагедии наступил в 1291 г., когда Монтекорвино был уже в Иране: мамлюки овладели Акрой, Тиром, Сидоном и Бейрутом, а последние крестоносцы навсегда покинули Палестину.

Через два с небольшим месяца после падения Триполи в летнюю резиденцию Папы в Риети был вызван Джованни Монтекорвино — человек, которому предстояло основать первую католическую миссию на Востоке Азии.

Будущий «архиепископ и патриарх всего Востока» родился в 1247 г. Деревень с названием Монте Корвино (Воронья Гора), ставшим его фамилией, в Италии две: у города Лучеры в провинции Апулия и у города Салерно в провинции Кампания. В современной литературе местом рождения Джованни Монтекорвино более уверенно называют округу Салерно.

Когда Монтекорвино прибыл по вызову Папы в Риети, ему было 42 года — возраст для человека средневековья солидный. Но о его жизни до этого переломного момента мы знаем лишь, что Джованни стал монахом-францисканцем еще в юности, а 1280-е годы по повелению генерала ордена Бонаграции провел на Востоке — в Иране и Киликийской Армении.

После приезда Монтекорвино Николай IV за одну неделю подготовил 28 посланий, которые отец Джованни должен был доставить на Восток. Список адресатов обширен: цари Грузии, Киликийской Армении, патриархи и прелаты грузинской, армянской, эфиопской, несторианской и яковитской Церквей, «весь народ армянский» и «народ эфиопский», папские посланники в Тебризе Йолло из Пизы и Джованни ди Бонастро. Письма направлялись ильхану Аргуну и хану Хайду — фактическому правителю Чагатайского улуса.

Хан Тимур Ульджайту. Китайский портрет XIV в.

Для нас наиболее интересно письмо Папы Николая IV хану Хубилаю — юаньскому императору Шицзу.

«От Николая Кобла-хану (Кобла-хан, или Кубла-хан — принятая в Европе форма имени Хубилая — В.К.), великому государю татар, прежде всего привет, да приведет он к грядущей славе! Мы ликуем во Господе, благородный государь, и приносим Ему нашу смиренную и великую благодарность, ибо Он, Который держит в руке Своей сердца земных государей, как Мы с радостью услышали, в знак Своей милости одарил тебя кротким благочестием и вложил в грудь твою столь высокие чувства, что душа твоя жаждет расширения христианского мира. Недавно, вскоре после нашего избрания, Мы приняли доверенных послов великого государя Аргуна, славного царя татар, которые Нам открыто заявили, что твое величество относится с большой благосклонностью к Нашей особе, к Церкви Рима и к его народу, то есть к народу латинскому, и названные послы, по царскому поручению, горячо настаивали, чтобы Мы направили к тебе нескольких латинских священников. А Мы по получении столь радостного известия от такого великого и высокого государя возликовали во Господе., ибо Мы горячо желаем умножения твоего благополучия и славы Его имени. Мы смиренно молим Отца света, от Которого исходит все лучшее на земле и всякий высший дар, дабы Он из милости Своей озарил глубины твоей души еще более ярким сиянием и наполнил ее росой Своей милости во хвалу и честь Своего прославленного имени. Поэтому Мы охотно идем навстречу твоему царскому желанию в этом отношении и хотим к тому же, чтобы ты тотчас подготовился к принятию христианской веры, о которой печется и которую хранит Римская Церковь.

И прими ты этого моего представляемого тебе здесь сына, брата Иоанна Монтекорвино, с его спутниками из ордена миноритов, избранного нами и посланного к тебе подателем сего письма, и пойди ревностно ему навстречу, ибо никто не может быть угоден Всевышнему без сопроводительного ходатайства. Он присоединяет к сему просьбу, чтобы встретили его приветливо и чтобы ты для достижения вечного блаженства принял к сердцу его учение».

Джованни Монтекорвино отправился в путь в августе 1289 г. из Венеции и в сентябре или октябре прибыл в Айяс — основной порт Киликийской Армении. Выполнив поручения Папы при дворе царя Гетума II, он явился в Тебриз. В столице ильханов он выбрал путь в Китай не по суше через владения Чагатаидов, а морской — через Индию и вокруг Юго-Восточной Азии.

В 1291 г. Монтекорвино покинул Тебриз в сопровождении двух соотечественников. Монах-доминиканец Никколо из Пистойи затем умер в Индии. Купец Пьетро ди Лукалонго добрался с Монтекорвино до Китая и стал там преуспевающим коммерсантом.

История пребывания Джованни Монтекорвино в Индии и Китае восстанавливается фрагментарно, по нескольким дошедшим до нас письмам. Поэтому в ней много неясностей и загадок, по поводу которых между историками до сих пор идут споры.

Вероятно, в 1292 г. Монтекорвино отправил из Индии письмо. Само оно не сохранилось, но гораздо позже «кое-что» из него переписал некий доминиканец Менентилл ди Сполето для собрата по ордену проповедников и ученого-гуманиста Бартоломео да Санто Конкордио.

Индийское письмо Монтекорвино довольно пространно и посвящено природе, климату и населению Индии. Монтекорвино писал о жаре, отсутствии зимы в европейском понимании, о продолжительности дня и ночи, низком положении Полярной звезды и о звездах, которые можно наблюдать только в приэкваториальных широтах, о сезонных тропических ветрах-муссонах и зависимости от них мореплавания. Самые подробные сведения Монтекорвино дал о той части индийской флоры, которая была источником экзотических и буквально драгоценных в Европе товаров — сахара, красителей и «тонких специй» вроде перца, имбиря и корицы.

Облик, образ жизни и нравы индийцев в описании Монтекорвино воспринимаются двойственно. С одной стороны, они — «идолопоклонники, и нет у них ни закона, ни письма, ни книг; но буквы им ведомы, и буквами пишут счета, а также молитвы своим идолам», и «нет у них ни недель, ни месяцев», «покойников не хоронят, а сжигают и к огнищу несут тела с музыкой и пением, но родичи усопших печалятся и скорбят, совсем как люди других стран», но — «едят же они грубо, как свиньи, хватают пищу всей пятерней и ложек не знают; и право же, когда едят, то больше похожи на свиней, чем на людей», и хотя «земля же здесь совсем безопасная, воров да разбойников очень мало, но зато постоянно надо платить всяческие поборы».

С другой стороны, сами индийцы были симпатичны францисканцу, хотя и не были лишены странностей, впрочем, снисходительно объяснявшихся тропическим климатом: «Люди здесь довольно смирные и дружелюбные, слов понапрасну не тратят и этим похожи на наших крестьян. Не так уж они черны, а скорее оливкового цвета, и отлично сложены как мужчины, так и женщины. Ходят они босиком и нагишом. Только и есть у них что повязка на срамном месте, а мальчики и девочки до восьми лет никакой одежды не носят и ходят в чем мать родила. А бороды здесь вовсе не бреют, но моются по нескольку раз в день».

В общем, Монтекорвино дал хотя и поверхностное, но объективное описание Индии. Он и Марко Поло развеяли многие фантазии, бытовавшие до XIV в. в европейских описаниях заморских стран. Еще в середине XIII в. неизвестный францисканец сочинил «Краткое описание земного мира», в котором населил Индию «вечно воюющими с журавлями горцами ростом в два локтя», грифонами, «рожающими щенят женщинами», заглатывающими целого оленя змеями, топящими слонов в Ганге крабами длиной в шесть локтей и даже безголовыми людьми, у которых «глаза на уровне плеч, чуть, пожалуй, пониже, а вместо ноздрей и ушей в груди по две дыры». Конечно, эти экзотические фантасмагории были известны Монтекорвино, не случайно написавшему: «Усердно и много допытывался и разузнавал я о людях чудесного вида, не схожих с обыкновенными, о зверях и земном рае, но ничего на этот счет не проведал».

В письме Монтекорвино и в книге Марко Поло, получивших известность в Европе лишь в начале следующего столетия, отразился трезвый взгляд европейского наблюдателя. Их здравые наблюдения реальных фактов в немалой степени подготовили тот переворот в западных географических представлениях, который вдохновил великих мореплавателей XV в.

_{(Окончание следует)}