«Если», 2009 № 03

Сказка от тройки «Обитаемый остров»

Самое шумное кинособытие последних лет в отечественной кинофантастике — «Обитаемый остров» Фёдора Бондарчука. С голубых экранов нескончаемым потоком льются восторженные мнения о фильме — от модных режиссеров, процветающих продюсеров, напудренных-набрильянтиненных певичек, филантропствующих бизнесменов, тусовочных подпевал и прочей гламурной братии. Единственные, кого почти не слышно в нескончаемой шумовой завесе благолепий, это писатели-фантасты. Возможно, после знакомства с тремя публикуемыми ниже откликами читателям станет ясно, почему…

Как ни странно, у меня нет особо сильных претензий к главному герою. Да, Степанов на Максима Камерера — как тот описан в книге и как мы его представляли — ничуть не похож. Да, он очень плохо играет (ну а что, Шварценеггер в своих первых фильмах блистал актерской игрой?), и его пришлось переозвучивать (зачастую говорить с правильной интонацией начинающему актеру сложнее, чем сыграть с нужным выражением лица). Но при этом выбор актера был, наверное, логичен. Почему? Да потому, что «девочкам понравится». Это совершенно верный ход для повышения наполняемости залов. Да и показать зрителям, в массе своей ничего не знающим о светлом мире «Полдня», какими благостными и хорошими стали жители Земли с помощью улыбчивого Максима, тоже удалось.

Хороши Гай и Рада Гаал. Они понравились всерьез, без дураков. Они на своих местах и играют правильно. Пётр Фёдоров вообще очень убедителен. Страшно представить, как он будет клясться в верности Максиму и сражаться ради своего господина.

Хороши Прокурор и Странник. Они не такие, как в книге, но и они убедительны. Хорош даже Вепрь. Гоша Куценко его сыграл «не так», но прилично. Он его именно сыграл. И когда Вепрь истерически вопит, что не боится пыток, прекрасно видно, как он на самом деле их боится, как прячет свой ужас за бравадой…

Хорош мелкий гвардеец, который вначале с обожанием смотрит на Максима, а потом в ужасе надевает на него наручники.

К сожалению, на этом список хорошего почти закончился…

Что это там летит через космос, размахивая щупальцами, аки робот-кальмар из «Матрицы»? А, это космический корабль Максима… Ладно, допустим. Он же бионический, как мы помним. Пусть машет.

А вот сидит Максим и лыбится, разговаривая с бабушкой. Зачем ты лыбишься, парень? Зачем ты спер дедушкины часы? Почему соврал бабушке: «Не брал!» — и расплылся счастливой улыбкой мелкого пакостника? Эти часы — не просто часы? Они по сюжету нам важны, да? Они еще «выстрелят»? Нет, не выстрелили. Нигде и никак. И во второй серии не выстрелят, а если выстрелят, то, значит, нас держат за идиотов, которые думают, что инопланетные часы, продукт небывалых для Саракша технологий, могут сохраниться после ареста, допросов, каторги… А если не выстрелили — зачем вы на них акцентировали внимание? Показать, что Максим — мелкий жулик, у деда часы спер?…

А вот наш пепелац бодро влетает в метеоритное облако. Дорогой режиссер, любимые мои сценаристы! Вы снимаете не «Большое космическое путешествие», где такие страсти были хоть как-то оправданы (и то, там было защитное поле). Если ваш кальмарообразный пепелац разваливается от столкновения с метеоритом (трижды ха-ха), то я не верю, что он прилетел с другой звезды. Чем вам не угодила старая добрая ракетная атака в стратосфере? Не сумели из картона выпилить самоходную ракетную установку? Не смогли нарисовать шахту, из которой вылетает ракета? Это было бы не сложнее метеоритного облака и даже более красочно. Зачем переделывать то, что переделывать не нужно? А? Нет ответа…

Корабль брякается и разваливается на куски, из него выбирается Максим, корабль взрывается, как сбитый вертолет. Ладно, ладно. Может, он и летает на керосине.

Максима берут в плен, он мгновенно учит язык, запустив в ухо какую-то бионическую кляксу. Странно, что ничего не потребовалось запускать в рот. Странно, что устройство мгновенно научило его говорить на местном языке. Но — допустим, допустим…

Поездка в город, взрыв башни… Ладно, допустим… как говорится у профессионалов — «надо быстрее заводить в сценарий главные сюжетообразующие вещи».

Начинается город — и снова все разваливается. Откуда эта странная эстетика, где на одном полюсе показушная нищета, на другом — сияющий гламур? Да-да, я понимаю, что художник вдохновлялся Юго-Восточной Азией. Но вы поймите: то, что возможно в ситуации отдельной взятой страны, торгующей с благополучным миром, не будет работать на изолированном и воюющем Саракше! Не будут по улицам ходить рядом чумазые нищие, жрущие пальцами кизяк, и напомаженные свеженькие проститутки в глянцевых платьях. Неоткуда эти платья завозить, негде их шить, если страна в такой заднице. А если завозят и шьют — то не будет такой задницы вокруг! Да и откуда взялась вся эта бандитская гопота и толпы нищих, если в стране жестокий тоталитаризм и все обожают Неизвестных Отцов? Все эти нищие и калеки давным-давно бодро промаршировали бы на ближайшую стройку народного хозяйства. Вы не тем вдохновлялись. Тут должна была быть эстетика гитлеровской Германии. Сталинского СССР. «Эквилибриума», в конце концов. Но не «Блэйдраннера» и не «Матрицы»!

И что тут у вас дирижабли над городом висят? Что они тут делают? Дирижабли летают, воздушный транспорт есть — и все-таки обитатели этого мира считают, что живут внутри шара? Ну-ну… Или дирижабли не летают, а просто висят? Зачем? А монорельсы рассекают ночное небо, и все блестит и сверкает ночами — но при этом почему-то все время говорят, что с энергией перебои. Ну-ну.

Не может существовать замкнутый на себя мир с таким резким дисбалансом технологий: в домах граждан страшненькие телевизоры с отдельным экраном для телетекста (кстати, одна из немногих удачных находок в визуальном ряде), и тут же в лабораториях — сверкающие огромные сенсорные экраны. Дело не в делении на богатых и бедных, а в том, что замкнутое военизированное общество так не функционирует…

А что это наш добрый, улыбчивый Максим делает? Замечание местному профессору Мориарти? Мочит в переулке местных ниндзя? Мы же помним по книге, какое страшное усилие ему пришлось над собой совершить, какой шок пережить — чтобы начать бить людей. А тут… побил (убил?), улыбнулся и вымыл руки. Какое взросление, какое преодоление себя, какой шок от столкновения с беспощадной жизнью Саракша?… Нет Ничего.

А зачем у нас товарищ Прокурор все время в ванну лезет, не снимая халата? Нет, я вовсе не стремлюсь увидеть стриптиз в его исполнении. Пусть в трусах лезет. Но халатик-то со стразами почему не снимает? Где логика?

А зачем наш доблестный профессор Экселенц, он же Странник, он же Сикорски, так запросто препарирует какого-то «мутанта» и тычет в монитор окровавленными пальцами? Да, он прогрессор «с лицензией на убийство», по поводу этого вопросы если и можно адресовать, так только Стругацким. Но он же не доктор Менгеле, в конце концов!

А почему у вас голован похож на оборотня? Голованы — просто собаки с большой головой! Лев Абалкин в одной операции выдавал идущего с ним голована Щекна за пса. Ну зачем менять было? Зачем угрохали кучу сил и средств на дорогой и неудачный грим?

А это что у нас? Да-да, это он! Гламурный розовый танк. Автоматический. С прошлой войны тут стоит. Чадит соляркой (где атомный мотор? А нет атомного мотора, солярка есть). Вот в него забирается Максим…

Почему танк розовый? Это что, камуфляж для боевых действий в спальне Прокурора? Что? Камуфляж для розовой пустыни, которую покажут во второй серии? А что он делает в джунглях в сотнях километров от пустыни? И почему у танка броня из картона? Почему она прогибается под ногой Максима? Почему люк у танка болтается на петле, снятой с ближайшего сельского сортира? Музыку сыграть на гитаре Пола Маккартни и заплатить за это полмиллиона баксов — деньги нашлись. Неужели не нашлось тысячи рублей, чтобы эту позорную петлю хоть как-то замаскировали?

Почему почти все герои так неубедительно говорят? У них хороший, без дураков, текст. Текст от Стругацких, без отсебятины. Почему они его бормочут скучными, невыразительными голосами?

Почему все оружие неудобно, нефункционально и огромно? Как у вас солдатики-дистрофики, коих на Саракше большинство, бегают с такими пушками? Уж что-что, а в оружии всегда главной была функциональность…

Зачем на столе прокурора стоят все эти неустойчивые хрустальные фиговины? За этим столом нельзя работать. Он предназначен только для одного — красиво эти фиговины смахнуть…

Очень много вопросов…

Да, это экранизация Стругацких. Да, она очень близка к книге. Да, двадцать лет назад она произвела бы фурор, десять лет назад вызвала бы восторг.

Но сейчас так делать уже нельзя. Некрасиво сейчас так делать.

Стратегически в фильме все более или менее правильно. Вот что обидно, у нас ведь обычно фильм портят на стадии стратегии. А здесь то главное, что было в книге — башни, промывание мозгов, — все это осталось в полной неприкосновенности, вызывая когнитивный диссонанс у либерально настроенного зрителя: «Ой… а что, можно? А что, разрешают?» Понять, что суть повести была и есть не в сиюминутной сатире на советское, американское или российское общество, а в размышлениях о природе любой власти и о пользе-вреде любых революций, либеральному зрителю трудно — у него в голове своя башня-ретранслятор… В общем, башни на месте, промывка мозгов на месте — за это спасибо.

Но беда в том, что в фильме провалена тактика. Мир Саракша распадается на несвязанные и неубедительные фрагменты. В него не веришь. А актеры в большинстве своем не могут игрой компенсировать визуальные неурядицы.

Общий балл фильму какой поставим? Наверное, четыре. С минусом. Семь по десятибалльной, если угодно. После второй части можем подкорректировать. До трех с плюсом. Или до твердой четверки (на четверку с плюсом я все-таки не надеюсь).

Разве это плохой результат? И в чем повод переживать, скажете вы? Ведь все равно, возможно, лучшая из имеющихся экранизаций Стругацких. Все равно — хороший фильм. Верно?

Верно, ага. Если бы фильм был снят не за сорок миллионов, а за пятнадцать или двадцать — можно было бы простить все огрехи, картонные танки и гламурных ниндзя. Потому как он окупился бы в прокате. И через какое-нибудь время Бондарчук взялся бы снимать повести супругов Дяченко. А другой амбициозный режиссер захотел бы снять «Линию Грез».

Но фильм, чтобы окупиться, должен собрать чудовищную по российским меркам сумму в девяносто миллионов долларов. Подорожавших долларов в обедневшей стране. И даже деление на два фильма тут может выйти не в плюс, а в минус. Чтобы собрать такие деньги, фильм должен зацепить всех. Либералов, патриотов, пионеров и пенсионеров. Он должен быть убедителен до мелочей. В дизайне техники (автомобили не бывают угловато-квадратными не из-за эстетики, а из-за безопасности для пешеходов), деталях мира, игре актеров.

У меня есть ощущение, что по этим самым мелочам фильм не дотянул. Не зацепил, а напротив, оцарапал. Для меня «ОО» — тот давно ожидаемый таран, который после «Дозоров» должен был окончательно убедить наших кинодеятелей: МОЖНО И НУЖНО снимать дорогую и умную фантастику. Таран, по моему мнению, ударил слабо.

Любая культура мертва без носителей культуры, любой культ не имеет смысла без его служителей. Обыденное сознание иерархизировано — такова сущность процессов, идущих в белковых организмах. Ему нужны опоры, привязка к системе координат, обеспечивающей комфорт — в широком смысле — в неустойчивом мироздании. Поэтому для тех, кто отверг в силу исторических обстоятельств или ущербного воспитания благодатные дары Традиции, творение кумиров — процесс неизбежный и непрерывный. Ну, а в периоды межвременья их место занимают так называемые властители дум или нравственные авторитеты.

В этом плане судьба произведений культовых писателей представляет собой явление поучительное, но зачастую и трагичное. Экранизация «Обитаемого острова» — всего лишь еще одно тому подтверждение.

Что характерно: явления, связанные культовым объектом или субъектом, носят, если можно так выразиться, волновой характер. Причем «волны» идут во все стороны, не только шлейфом к событию, но и опережая его.

Вот и сейчас волны вокруг повести и фильма вздымались все выше и выше по мере приближения к премьере. А после начала проката по СМИ — формальным и неформальным, бумажным и сетевым — буквально прошелся ураган мнений, интерпретаций, толкований и т. п. Так что Андрею Черткову, составителю сборников «Время учеников», впору озадачиться томиком «Время зрителей» — настолько неожиданными и странными интерпретациями порой являлась миру повесть в преломлении распаленных диспутантов.

Что характерно, реакция на фильм в среднем, мне кажется, была вполне сдержанной. Отметив отдельные детали, показавшиеся тому или иному зрителю неуместными, дискурс неизбежно переходил на саму повесть, на творчество АБС, на мир Полдня и прочие высокие материи…

Меня, собственно говоря, фильм не разочаровал, поскольку не было завышенных ожиданий. Зная, что Бондарчук из Бондарчуков в общем-то просто обязан худо-бедно поддержать реноме фамилии (а в нынешние времена династийность становится нормой), я ожидал крепкой профессиональной работы. На троечку с плюсом. Так оно и вышло. Даже пресловутый и многажды клятый блюстителями дословности «розовый танк» не раздражал. В конце концов, у Роммеля в африканских песках тоже бронетехника была не черного или зеленого цвета. А может, этот розанчик вообще был своего рода постмодернистским приветом любителям посткатастрофических боевиков — вспомните фильм «Танкистка»…

Для меня, правда, осталось загадкой, почему продюсер Александр Роднянский, в свое время возглавлявший телеканал СТС и весьма существенно поднявший его рейтинг на фантастических телесериалах, не учел несколько сместившийся формат кинозрелищ и не рискнул сделать из «Обитаемого острова» именно сериал. А ведь в этом случае заиграли бы детали, оставшиеся за бортом формата блокбастера, артисты смогли бы развернуться в меру своего таланта… Впрочем, это уже частные предположения.

Итак, будь «Обитаемый остров» фильмом типа «еще один наш ответ Голливуду», вполне можно было отнестись к нему по принципу «посмотрел и забыл». Однако ведь в ловушку культовости попадают не только зрители, но и режиссеры. С нами-то все понятно — невольно соотносишь видеоряд с тем фильмом в голове, который крутился во время чтения, и если талант режиссера не настолько велик, чтобы мощью своей вовлечь зрителя/читателя в свое мироздание, то вот вам и раздражение от нестыковок, и досада от лакун, и так далее…

А вот режиссерам приходится труднее. Культовость текста для них — все равно что липкая лента для мух. Можно понять их (режиссеров, а не мух) ожидания: брэндовый «исходник» повышает вероятность успеха. И не имеет значения, кто, что и когда снимает, будь то самотворчество Тарковского или лихой боевик Бондарчука. Последний, кстати, хотя бы уважительно относится к фантастике, в отличие от Тарковского, который при жизни откровенно признавался в том, что на дух ее не переносит.

Сама повесть в свое время весьма существенно повлияла на меня, в те годы юного студента, практически вчерашнего школьника. Надо напомнить, что мое поколение взрастало на лучезарных картинках мира Великого Кольца Ивана Ефремова, а затем и мира Полдня братьев Стругацких в пору так называемого «Золотого века» советской фантастики.

Опубликованная в журнале «Нева» повесть именно тогда заставила понять, а вернее, «нутром почувствовать», что, во-первых, нет никаких «объективных законов истории», о которых нам так много говорили преподаватели социально-экономических дисциплин, а есть всего лишь игра групп и группировок людей, преследующих свои корыстные интересы. Второе понимание, более разрушительное, десакрализировало власть. Стало ясно: на самом верху сидят такие же, как мы, а может, и еще хуже…

В те годы, когда успехи советской науки и техники были наглядны, особенно в освоении космического пространства, дружба народов крепла межнациональными браками, а государственные ошибки, казалось, разоблачены и преодолены историческими съездами, эти мысли не были столь очевидны, как может сейчас показаться обкормленным информацией согражданам. Именно поэтому я благодарен братьям Стругацким за произведения, написанные до «Обитаемого острова», за «сон золотой» о прекрасном и яростном мире, в котором интересно жить и работать. Благодарен и за остальные их повести: пробуждение ото сна малоприятно, однако небходимо. Уже потом пришли книги других авторов, художественно более сильных и откровенных, уже потом открылись глубины самитамиздата. Но все это было потом. Для старшего поколения, прошедшего войну, вряд ли писатели, даже самые гениальные, в те годы были нравственными авторитетами. Для нас же, выросших в атмосфере торжествующего атеизма и разоблаченного культа личности, для многих, возможно, являющимся субститутом вероучения, Стругацкие, несомненно, стали авторитетами. Цитаты из ранних Стругацких были своего рода текст-кодом, системой «свой-чужой» для поколения младших научных сотрудников, не знающих, что такое «шарашки», и пока еще не доживших до маразма НИИ эпохи позднего застоя. Казалось, есть шанс дожить до мира Полдня…

После выхода из кинотеатра, я почему-то вспомнил, как много лет назад, во время одного из конвентов мы большой компанией сидели в гостиничном номере Бориса Натановича. Шум, естественно, звон бокалов, перебор гитарных струн… Конечно же, разговоры обо всем. Мы с Сергеем Переслегиным обсуждаем политэкономические предпосылки построения мира Полдня. И вдруг в результате каких-то логически непротиворечивых умозаключений приходим к выводу, что этот мир, возможно, возник в результате эволюции третьего рейха! А когда поделились этой неожиданной игрой ума с Борисом Натановичем, то он после некоторого раздумья серьезно сказал (к нашему удивлению), что не исключает и такой трактовки. Тогда это показалось просто забавным, тем более, что относительно стройная картина мироздания только-только в щепки разлеталась из-под топоров в умелых руках прорабов перестройки. Ныне же, знакомясь с толкованиями и трактовками фильма и книги, только диву даюсь: да у нас все мало-мальски грамотные люди — латентные фантасты!

Сейчас я понимаю, что из ловушки культовости не выбраться и самим демиургам. После того как творцы делают свое дело, приходят экзегеты и начинают толковать их так и этак. Стругацкие были не только культовыми авторами, но и лидерами советской фантастики последних десятилетий существования СССР. Немало найдется желающих навешать на них всех собак. Но разве их вина, что им это выпало?

Помнится, был в советское время такой показатель: объем освоенных средств. Если какое-либо предприятие или ведомство не выходило на плановые цифры, то это свидетельствовало о махровой лени руководства и подчас служило основанием для оргвыводов. Результаты же такой политики… ну, результаты все мы видели и пережили.

Навязчиво похожая картина наблюдается сейчас в той части российского кино, которая пытается делать блокбастеры. «Обитаемый остров» с заявленным бюджетом в 36 млн долларов — лишь крупнейший российский проект, но не единственный в своем роде. Мне мало интересны сплетни о расходовании этих средств: как бы то ни было, они велики. Вопрос: обязателен ли «крупнотоннажный» бюджет для современного российского фантастического фильма?

В общем случае — нет. Фильм «Искушение Б» — опять-таки по братьям Стругацким — снят практически в одном интерьере, без спецэффектов и массовок. И фильм получился. Как фига всем, кто уверяет, будто бы кинофантастика — это обязательно толстые бюджеты. Интригующее фантастическое допущение, фирменный «Стругацкий» сюжет, блестящая актерская игра — что еще надо для удовольствия зрителя? Ах, танки-бластеры-монстры-драки?…

Для боевика — конечно. «Обитаемый остров» не снять «на коленке». Крупный бюджет должен быть. Но, право, странно, когда режиссер или продюсер хвастаются на всю страну бюджетом фильма, а не его достоинствами. Если кто-то наивно верит, что из одного автоматически следует другое — пусть сходит посмотреть на Петро-колумба работы Церетели. Бюджет — это всего лишь еще одно основание спросить с автора «по-взрослому». Столь же неуместно, по-моему, хвастаться спецэффектами, численностью массовки, количеством одновременно работающих камер и т. д. Важен только результат.

Так вот, о результате…

Достоинства у фильма есть, и я даже не стану язвить, что будто бы главным из них является успешное освоение средств. Нет, в самом деле: Саракш в целом вышел убедительно, главный герой — тоже, ужасный в целом кастинг содержит несколько ценных «изюминок», игра двух-трех актеров действительно хороша, отдельно хочется похвалить пиротехников, наконец-то отучившихся снабжать каждый заряд канистрой бензина, и так далее… Но главное — почти не изменен сюжет. Это действительно экранизация литературного произведения. Может быть, радикальное отступление от сюжета книги придало бы фильму совершенно новое качество, но для успеха столь рискованного эксперимента нужен мастер уровня Тарковского. Нет, очень хорошо, что фильм снят по книге, а не «по мотивам». Во всяком случае, претензии к фильму сразу же перестают быть глобальными и приобретают характер придирок.

Их много — придирками завален весь Интернет. Отметаю те из них, смысл которых сводится к «а у Стругацких иначе». Не бывает экранизаций без потерь и вынужденных изменений каких-то деталей или сюжетных ходов. Вопрос даже не в количестве «отсебятины» — ее может быть сколь угодно много, — а в ее смысле и качестве.

И вот тут у фильма начинаются проблемы.

К сценаристам у меня только один вопрос: в чем смысл термической пытки Вепря? Во-первых, дело происходит на суде, а не на следствии. Во-вторых, пытка в фильме не является инструментом допроса. К чему она тогда? Чтобы показать, что члены трибунала, эти серенькие людишки, заурядные винтики государственной машины — сплошь садюги и мучительство им в радость? Как-то не верится. Или чтобы Гоша Куценко изобразил тщательно скрываемый страх перед пыткой? Допустим. Но какое отношение это имеет к сюжету и теме фильма?

Впрочем, сценаристы — подчиненный персонал, а равно и операторы, постановщики массовых сцен и трюков, гримеры, бутафоры и прочие члены съемочной группы, имя которым — легион. За конечный продукт отвечает режиссер, ему и отдуваться. Утверждают, будто Фёдор Бондарчук — настоящий трудяга и вкладывает в работу душу. Охотно верю. Говорят также, что он чрезвычайно внимателен к деталям. Вот тут — простите, сомневаюсь. Если это внимание, то что же тогда небрежность? На Саракше предметы и люди то и дело отбрасывают солнечные тени. На Саракше, где наблюдения Мирового Света столь редки, что записаны в хрониках! Что теперь станет с придуманной аборигенами диковинной космологией, а?

Ну да, я понимаю, съемки велись в Крыму, а там пасмурного неба жди-пожди… Извините, но это проблемы режиссера, а не зрителя.

Да если бы тени были единственной несуразной деталью в фильме! Сколько глупостей проходит по категории «необходимых в фантастическом фильме выдумок»! Все эти гробы-автомобили, треугольные экраны мониторов, дирижабли, держащиеся в воздухе только волей художника-компьютерщика, личное оружие модели «зря не верите, оно правда стрелять умеет», бредовые танки… Наверное, на Саракше вся эта техника и должна быть уродливой, но если она еще и нефункциональна — вы меня извините, недобитый инженер во мне рычит и плюется. Похоже, никому не пришло в голову взять консультанта хотя бы с альтернативно-исторического форума. А жаль — при всей кажущейся несерьезности такого предложения мог бы выйти толк.

Нехватка разумной фантазии — вот в чем в первую очередь можно упрекнуть создателей фильма. Отсюда же простодушное заимствование деталей (вроде «щупалец» у звездолета Максима) из широко известных фантастических блокбастеров голливудского производства. Второе — «замыленность глаза» и, простите, дефицит вкуса. При наличии вкуса и мало смыслящий в фантастике режиссер может сделать замечательный фантастический фильм. При его нехватке — получается набор сцен, после просмотра которых рядовой зритель задаст вопрос, мучивший его весь фильм: «Что же все-таки такое «массаракш»?», а голливудский коллега снисходительно похлопает российского режиссера по плечу: ничего, мол, определенный рост есть…

А он и в действительности есть. Признаюсь: от автора «Девятой роты» я не ожидал ничего хорошего. Но посмотрел фильм и признал: для нашего фантастического кино это все-таки шажок вперед. Жаль только, что не шаг. И на второй фильм я обязательно пойду, хотя у меня это профессиональное. Не был бы фантастом… не знаю, не знаю. Все-таки спецэффекты и бутафория хороши, во-первых, если они выполнены с продуманной тщательностью и любовью к работе, а во-вторых, когда они оживляют сюжет, а не тогда, когда фильм приглашает полюбоваться в первую очередь ими.

Может быть, это чисто вкусовое, но мне не нравится, когда фильм буквально кричит зрителю: «Смотри, какой я красивый! Я тебе и то покажу, и это, и колесом для тебя пройдусь, только денег дай!» К слову, это общий порок всех российских фильмов последних лет, претендующих на звание блокбастера. Некоторые из них окупаются, некоторые — нет. В неокупаемости кинодеятели винят алчных кинопрокатчиков, недостаточное количество современных залов и т. д. Только не себя. Возможно, дела пошли бы лучше, если бы кино не подсовывало зрителю (нарочно выбирая среди них самого жвачного) то, что, по мнению продюсеров, ему хочется — простите за вульгарность — жрать, а пыталось вести зрителя за собой? Тщусь припомнить хоть один российский блокбастер, на который я бы пошел в кинотеатр вторично, и что-то не получается…

А уж если делать коммерческую ставку на спецэффекты, то будьте добры, господа кинодеятели, «заговорить зубы» зрителю так, чтобы критиковать ему не захотелось. Продукции без недостатков не бывает. Бывает продукция, которую хвалят, и продукция, которую ругают. Заставьте зрителя не заметить половины недостатков, а замеченную половину — простить и забыть. Причем сделать это надо в самом фильме, а не в «фильме о фильме». Не умеете — учитесь. Если, конечно, сможете финансово обеспечить проект следующего фантастического блокбастера, в чем, к сожалению, есть определенные сомнения.

Один американский фанат «Храброго сердца» хвастался, что смотрел этот фильм более 70 раз. Найдутся ли подобные фанаты у «Обитаемого острова»? Вопрос, думается, риторический. А вы говорите — сборы… Какова работа, таковы и сборы. Всё же не следует мерилом работы считать усталость. И освоенные средства — тоже.

И тем не менее утверждаю: есть, есть в фильме попытка подняться выше уровня несчастного «Параграфа 78» и иже с ним. Робкая, не очень удачная, но все же заметная, если приглядеться. Что ж, остается констатировать, что маленький шажок вперед по-всякому лучше шага назад.

РЕЦЕНЗИИ