«Если», 2009 № 08

Алексей Калугин
ВЗГЛЯД СВЕРХУ

Я пишу эти строки, сидя на изъеденных временем каменных ступенях древней индейской пирамиды в Мачу-Пикчу. Пишу на широком пальмовом листе остро заточенной щепкой. И складываю все написанное под большой жертвенник на самом верху пирамиды. Честно признаться, у меня почти нет надежды на то, что кто-то когда-нибудь найдет мои записи. Но если вдруг это случится, заклинаю вас, прочтите все написанное от начала до конца. И постарайтесь поверить в то, что это не бред сумасшедшего. Это предупреждение всем вам, живущим, и пока еще не знающим о том, сколь страшная угроза нависла над вашим миром, который мы считаем реальным. И, что самое ужасное, вы мы создаем ее собственными руками. Сегодня. Сейчас…

Сколько я знал Витьку Суборова, а знакомы мы аж с детского садика, его все время привлекало что-нибудь маленькое. Очень маленькое. Чем меньше — тем лучше.

В самом раннем детстве, играя со сверстниками, Витёк, как и все, охотился за насекомыми. Но если все прочие старались ухватить бабочку с самым большим размахом крыла или гусеницу размером с сосиску, то Витьку интересовало нечто совсем иное. Честно говоря, в те времена я даже не задумывался, что он там выискивает в траве, но точно знал, что, даже вездесущие муравьи казались ему непомерно огромными. Нет, он вовсе не боялся больших насекомых. Они просто не вызывали у него интереса.

Витька и читать научился раньше всех, потому что если других малышей в книге интересовали прежде всего картинки, то ему хотелось непременно проникнуть в тайный смысл крошечных уродливых закорючек.

С возрастом стало понятно, что Витёк не просто увлекается всякими мелкими, стремящимися к исчезновению штучками, но и сам способен их создавать. В классе, кажется, третьем Витька, учившийся неплохо, едва не схлопотал «неуд», принеся на урок рисования чистый лист бумаги и заявив, что это и есть его домашняя работа. Учительница, велевшая нам всем нарисовать дома персонажей любимых сказок, решила, что В. Суборов издевается над ней. Причем в особо циничной форме. По счастью, Витёк никогда не расставался с огромным увеличительным стеклом с черной пластиковой рукояткой. Взглянув через увеличительное стекло на казавшийся чистым лист, предоставленный Витькой в качестве домашней работы, учительница увидела все, что хотела, — и зайчика, и лисичку, и серого волка, и медведя, и колобка. Очень-очень-очень маленьких.

В пятом классе Витька сделал из горошины глобус, на котором были обозначены столицы всех существовавших на тот момент государств. Было их значительно меньше, чем сейчас, но, согласитесь, задача все равно была не из легких.

В седьмом классе Витька потряс учителей, притаранив на урок труда рисовое зернышко, на одной стороне которого был вырезан портрет Генерального секретаря, а на другой — все существующие на тот момент тексты Государственного гимна. Поистине ювелирная работа Витьки произвела эффект разорвавшейся бомбы.

Ах!.. Ох!..

Учителя старших классов, оказывается, понятия не имели, что у них в школе учится такой могучий талантище!

Ух!.. Ах!..

А ведь они еще не видели коллекцию Витькиных солдатиков, разглядеть которых можно было, лишь воспользовавшись большим увеличительным стеклом. Гораздо больше того, что Витёк повсюду таскал с собой в детстве. Квадратное стекло на специальной гибкой штанге было привинчено к краю стола, на котором Витёк разыгрывал исторические сражения, используя для этого солдатиков, сделанных собственными руками. При этом особое внимание он уделял не исторической правде воспроизводимых событий, а скрупулезной достоверности мельчайших деталей амуниции и вооружения невидимых простым глазом воинов.

Ох!.. Ух!..

Витькино рисовое зернышко побывало на всех мыслимых конкурсах детского творчества. И завоевало кучу призов. Что, в общем-то, и неудивительно. Сборные модели аэропланов, куклы из папье-маше, многочисленные поделки в модном тогда стиле макраме и даже действующая модель вулкана, представленная на одном из городских конкурсов, не могли составить серьезной конкуренции Витькиному чудесному зернышку.

Ах!.. Ах!.. Ах!..

Витькой восхищались! Витьке прочили большущее будущее! Казалось, Витьке теперь прямая дорога в художники-миниатюристы. Или, на худой конец, в ювелиры. Но…

Бах!.. Трах!..

Не пойми с чего вдруг Витёк утратил интерес к художественным миниатюрам. Как отрезало, было — и нет.

Все в полнейшем недоумении.

За исключением меня.

В то время мы с Витькой были закадычными друзьями, и уж я-то точно знал, почему Витёк забросил искусство. Причина, по сути, была чрезвычайно проста. Как у всех ребят в его возрасте, у Витьки появилось новое увлечение. Нет-нет, я вовсе не о девчонках. Хотя я-то в то время о-очень ими интересовался. А вот Витёк с головой ушел в глубины микромира. Настолько глубоко, что даже завалил годовые оценки по нескольким предметам, не связанным с его новым увлечением. Я, честно говоря, не разделял его страсть. Теория Бора казалась мне далекой от жизни абстракцией. Чем-то вроде надписи мелом на заборе, самонадеянно возвещающей: «Аз есмь начало и конец всего сущего!». Ну, пусть — в конце концов, мне-то какая разница? Витька же был всерьез уверен в том, что микромир таит в себе ответы на все, абсолютно все вопросы, волнующие человечество. Включая многострадальные, типа «Есть ли жизнь на Марсе?» и «В чем вообще смысл человеческого бытия?».

После школы пути наши разошлись. Я поступил в медицинский, Витька — в физико-технологический. Мы иногда перезванивались, порой встречались, как правило, на свадьбах бывших одноклассников, которым не терпелось почувствовать себя взрослыми и самостоятельными.

После института я какое-то время работал в одном из столичных НИИ. А Витька… Чем занимался в это время Суборов, понятия не имею. Мы по-прежнему жили на одной улице, но несколько лет не виделись.

А потом грянула перестройка. И всех нас корежило и ломало не по-детски. Да что я буду рассказывать, вы и сами все понимаете… Если, конечно, довелось вам жить в это время. Чем мне только не приходилось заниматься в эти годы. Скажешь кому — не поверят. Да я и сам рассмеялся бы. Но только теперь, а не тогда. Тогда все было иначе…

Ладно, не стану вдаваться в подробности. Тем более что никому, кроме меня, это не интересно. Важно, что мы оказались не среди тех, кто пошел ко дну, а с теми, кто остался на плаву, многое потеряв, но сохранив главное — доброе имя. Вот так.

Когда все более или менее устаканилось, оказалось, что я уже не занимаюсь медициной, а торгую мужскими сорочками. Занятие не самое увлекательное, но и не особо обременительное, приносящее небольшой, но стабильный доход. Я женился, у меня был почти взрослый сын и оставалось достаточно свободного времени, чтобы читать книги, смотреть кино и слушать музыку. То есть заниматься тем, что я больше всего любил. Еще бы я не отказался попутешествовать. Но, говоря о путешествиях, я имею в виду не средиземноморские пляжи, где туристов больше, чем гальки на берегу, а удивительные, наполненные внутренним, духовным содержанием места, посещение которых раз и навсегда меняет мировосприятие. Однако на это моих скромных доходов не хватало.

Новый, двадцать первый век уже настолько прочно вошел в свои права, что о двадцатом все говорили как о чем-то давно минувшем. Что совсем не интересно вспоминать, да, в общем-то, и незачем. И тут наши с Витькой пути снова пересеклись. Можно сказать, нас свел случай. Хотя «Одноклассники» здесь совершенно ни при чем: так уж случилось, что оба мы имели здоровую привычку смотреть в будущее, а не киснуть, вспоминая ушедшую молодость. Мы встретились в одном из московских клубов на концерте «Flower Kings». Слыхали про такую группу? Вот то-то и оно. Поэтому я и говорю: не судьба, а случай.

И словно бы не было тех лет, что мы не виделись.

Концерт мы, понятное дело, прослушали с улыбками счастливых идиотов на лицах. Если вы не понимаете, о чем речь, то объяснять бесполезно. Лучше сами послушайте. А после мы чуть ли не до утра бродили по улицам и разговаривали, разговаривали, разговаривали — обо всем на свете. И это были не извечные разговоры старых знакомых на затертые до дыр темы: «Ну, как ты? Как работа? Как семья?». Мы говорили о том, чего и сами не понимали, но даже само по себе приближение к постижению истины было невообразимо восхитительным. Не очень понятно? А если я скажу, что мы беседовали о смысле всего сущего? Так лучше? Ну, хорошо, пусть так оно и будет. Слова, как известно, не имеют никакого значения. А говорящий лишь попусту сотрясает воздух, вещая о том, чего сам не понимает. Но порой бывает забавно…

Попутно выяснилось, что Суборов по сей день не женат. И даже не пытался вкусить этой отравы. Кто знает, может быть, он и прав. Хотя, с другой стороны… А, ладно — это тема для отдельного разговора.

Работал наш признанный гений в госкорпорации «Нанотех». Витёк даже пытался объяснить, чем он там занимается. Он говорил что-то про микротрубочные скелеты и мономолекулярные моторы… В общем, мне с моими сорочками в этом было не разобраться. Многое из того, о чем говорил Витька, имело отношение к клеточной биохимии, но я так давно не заглядывал в специальную литературу, что большинство названий казались мне лишь смутно знакомыми.

Но я понял главное: Суборов по-прежнему занимался тем, что любил больше всего на свете — маленькими, невообразимо маленькими, исчезающе маленькими финтифлюшками. Я же, в свою очередь, поведал ему о жене, сыне, мужских сорочках, капусте и королях.

А под конец все-таки не удержался и упомянул о своей так и не сбывшейся мечте: попутешествовать по миру.

И тут Витька едва не подпрыгнул.

— Слушай, — говорит, — ты завтра чем занимаешься?

— Ну-у… — Я с серьезным видом почесал затылок. — В принципе, я сам устанавливаю для себя рабочий график…

— Отлично! — не дослушав, хлопнул меня по плечу Витька. — Заходи ко мне! Как только проснешься! Адрес помнишь?

— Помню… А зачем?

— Что значит зачем? — удивился, а может быть, только сделал вид, что удивился, Витька. — Отправимся в путешествие.

— Куда? — не понял я.

— По самым удивительным, экзотическим и труднодоступным местам нашей планеты!

— Да, здорово. — Я не торопился проявлять энтузиазм. Хотя, судя по всему, именно на такую мою реакцию и рассчитывал Витёк. — Но, видишь ли, друг, у меня семья… Сорочки, опять же…

— К черту сорочки! — Витька рубанул воздух рукой, будто рассекая веревку, на которой были развешены мои сорочки. — Нас ждут приключения!

— Нет, так дело не пойдет, — решительно отказался я.

И тут же подумал: а, собственно, почему? Почему я не имею права на свое маленькое приключение? Хотя бы раз в жизни?..

— Ладно, не тушуйся, — заулыбался Витька. — Я просто хочу показать тебе кое-что из своих новых разработок.

— И только? — Мне все еще казалось, что в предложении Витьки кроется подвох.

— А что ты ожидал? — усмехнулся Витёк. — Я покажу тебе нечто очень маленькое.

— Меньше, чем были твои солдатики? — улыбнулся я.

— Гораздо меньше, — заверил меня Витька.

— А где сейчас солдатики? — поинтересовался я.

— Понятия не имею, — Витька беспечно махнул рукой и снова заговорил о своих наноштучках.

Но как я ни пытался выведать, что же именно он собирается мне показать, Витёк хранил таинственное молчание. Чем, понятно, только распалял мое воображение. Уж я-то, как никто другой, знал, на какие сверхъестественные выверты способна неутомимая и местами извращенная фантазия Виктора Суборова.

В результате на следующий день я как ошпаренный вскочил с кровати в начале первого (это с учетом того, что вернулся лишь в половине седьмого утра), быстро ополоснулся под душем, на бегу заглотил пару холодных сосисок, запил их вчерашним чаем, сказал жене, что у меня сегодня поставка новой партии сорочек, поэтому вернусь я невесть когда, и убежал из дома.

Витька уже ждал меня. Он сидел в кресле посреди комнаты, живописно заваленной разнообразными предметами, большинство из которых любой здравомыслящий человек, не задумываясь, назвал бы хламом. В руках он держал огромную пачку чипсов, которыми аппетитно хрустел. Рядом, на круглом старомодном обеденном столе, в пределах досягаемости левой руки лежала открытая коробка с недоеденной пиццей и стояла двухлитровая бутылка колы. Глядя на это пиршество, я только диву давался, как при столь убийственной диете Витьке удавалось оставаться худым, как щепка?

— Пришел, — расплылся в радостной улыбке Суборов.

Можно было подумать, он хотя бы на секунду усомнился в том, что я непременно приду!

— Пошли! — Витёк схватил меня за локоть и потащил в другую комнату.

Комнатка, где некогда стояла Витькина кровать и двухтумбовый письменный стол, за которым он делал уроки, теперь напоминала медицинский кабинет. Стены, выкрашенные белой краской, светлый ламинат на полу, закрытые жалюзи на окне. В центре комнаты — широкий стол, накрытый сверху плоским пластиковым колпаком. С двух сторон от стола — яркие бестеневые лапы. У стены — стойка с компьютерными мониторами и приборами непонятного назначения.

— Ты здесь вивисекцией занимаешься? — пошутил я.

— Хуже, — зловеще прошептал Виктор. — Создаю новую реальность.

— Виртуальную?

— Нанотехнологическую.

— Не слышал про такую.

— Естественно. Никто не слышал.

— Ага. — Я придал лицу многозначительное выражение. Так всегда следует поступать, когда не знаешь, что сказать.

Но на Витьку мое «ага» не подействовало совершенно. Он подошел к столу, щелкнув сбоку клавишей, включил подсветку и передвинул на угол стола закрепленный на трех подвижных кронштейнах полупрозрачный квадрат размером с коробку для компакт-диска. Чем-то мне все это напоминало нашу детскую игру в крошечных солдатиков.

Витёк изогнул один из кронштейнов так, что полупрозрачный квадрат поднялся вертикально, и посмотрел сквозь него на меня.

— Я тебя вижу насквозь!

А я видел только вылупившийся на меня огромный глаз. Покрытый сеткой красных прожилок и как будто неживой. Зрелище было настолько отталкивающее, что я почувствовал странный, неприятный холод под ребрами.

Витька наклонил голову к плечу и посмотрел на меня своим нормальным взглядом, не через стекло.

— Как ты думаешь, что это такое? — он кончиком пальца коснулся закрепленного на кронштейне квадрата.

— Увеличительное стекло, — ответил я. — Обалденно навороченная, мощная суперлинза.

— Мимо! — Витёк снова перевел квадрат в горизонтальное положение и переместил к одному ему приметному месту на ровной матовой поверхности стола. — Это — окуляр наноскопа.

— Чего? — насмешливо скривился я, решив, что Суборов меня дурачит.

— Наноскопа, — Виктор посмотрел на меня через плечо. — Прибора, позволяющего видеть объекты, созданные с помощью биоструктурированных нанороботов пятого поколения. — Лучше сам посмотри, — Виктор сделал шаг в сторону, уступая мне место возле наноскопа.

Я осторожно подошел к непонятному прибору и, вытянув шею, издали заглянул в квадратное окошко. Оно казалось мутным и слегка опалесцирующим.

— Смелее, — подбодрил меня Витька. — Это совершенно безопасно.

Я наклонился и одним глазом заглянул в окуляр.

В первый момент мне показалось, что навстречу устремилось мерцающее серебристое облако. Зажмурив глаза, я чуть было не отшатнулся назад. Но, вовремя успев подумать о том, как смешно это будет выглядеть со стороны, осторожно приоткрыл левый глаз. Серебристое облако будто охватило меня со всех сторон. То ли оно проникало в меня, то ли я сам растворялся в нем; постепенно я утрачивал связь с реальностью и все глубже проваливался в разверстую пасть наноскопа. Не скажу, что ощущение было пугающим или хотя бы неприятным — скорее уж, очень неожиданным и непривычным. Не имеющим ничего общего с повседневным чувственным опытом.

Внезапно обволакивающая меня дымка рассеялась, и я увидел…

— Черт возьми!

Пораженный, я не мог сказать ничего больше.

— Узнаешь? — донесся до меня голос Виктора.

— Гиза.

Ошибиться было невозможно. Три гигантские пирамиды и охраняющий их Сфинкс среди бескрайних песков. Картина оказалась столь реалистичной, что, казалось, протянув руку, я мог коснуться пальцем вершины пирамиды Хеопса.

Я с трудом оторвал взгляд от наноскопа и посмотрел на Витьку.

— Ты снова занялся художественными миниатюрами?

— Нет, — загадочно улыбнулся мой старый друг. — То, что ты видишь, явление иного, более высокого порядка. Это реальность, воссозданная благодаря современным компьютерам и нанотехнологиям.

— Выходит, эти пирамиды ненастоящие?

— А что для тебя реальность? Откуда ты знаешь о том, что существует страна Египет, в которой некогда властителей было принято хоронить в гробницах, спрятанных под чудовищными нагромождениями камней? Из книг? Из учебников истории? Из телепередач?.. Ты ведь ни разу там не был.

— Да, но у меня нет причин усомниться в реальности существования египетских пирамид.

— Почему?

Я задумался.

Если следовать предложенной Витькой казуистической логике, то эдак можно было во многом усомниться. К примеру, с президентом я тоже за руку не здоровался, только по телевизору видел…

Должно быть, на лице моем отразилось то, о чем я подумал, потому что Витёк рассмеялся и замахал руками:

— Нет-нет, дружище. Я не собираюсь заставлять тебя подвергать ревизии собственные представления о реальности. Я всего лишь хочу сказать, что пирамиды, которые ты только что видел, не менее реальны, чем те, о которых тебе кто-то рассказывал. Посмотри сюда.

Он передвинул объектив наноскопа чуть левее и жестом предложил мне воспользоваться им.

Я заглянул в квадратное окошко и сразу же провалился в серебристое марево. На этот раз я знал, чего ожидать, поэтому быстро сориентировался в пространстве и вышел на цель. Туман рассеялся. Передо мной стоял Тадж-Махал. Во всей своей красе.

— Ну, как?

— Впечатляет. Почти как настоящий.

— Лучше! Гораздо лучше!

Я покинул площадь перед величественным и прекрасным мавзолеем и вновь перенесся в Витькину квартиру. Суборов глядел на меня с видом триумфатора.

— Что бы ты еще хотел увидеть?

— А что у тебя есть?

— Здесь, — Витёк указал на внешне ничем не примечательную точку на поверхности стола, — Большой каньон. Здесь — Долина гейзеров. Здесь — Стоунхендж. Чуть левее — висячие сады Семирамиды. Я воссоздал их по сохранившимся описаниям. Дальше — панорама Лондона до великого пожара. Долина Луары. Елисейские поля. Бухарский базар. Ниагарский водопад. За ним — Парфенон и Колизей. Справа от Колизея — Лхаса…

— И все это ты сделал сам?

— Идея моя. Хотя, конечно же, я пользовался готовыми разработками.

— Я имел в виду не идею, а ее техническое воплощение, — я пошевелил пальцами. — Ты все это сделал собственными руками? Как когда-то солдатиков?..

— Ну, что ты, — смущенно, как мне показалось, улыбнулся Витька. — В этом просто не было необходимости. С тех пор как я делал миниатюрных солдатиков, наука и техника ушли далеко вперед. Очень далеко, — он махнул рукой куда-то за забранное жалюзи окно. — Я всего лишь создал программу и модифицировал уже существующих нанороботов.

— А все остальное они соорудили сами?

— Можно, конечно, и так сказать. Хотя на самом деле все не так просто…

Витька, как в детстве, принялся покусывать ноготь на большом пальце, и я понял, что ему не хочется сейчас говорить на эту тему. Оно и понятно: какой интерес специалисту объяснять тонкости своей работы дилетанту? Я это прекрасно понимал, а потому и не обижался.

— Все это здорово, — кивнул я. — Клуб кинопутешествий в одной отдельно взятой квартире. Но, согласись, даже максимально реалистичное виртуальное путешествие не заменит живых впечатлений от посещения того или иного места.

— Так именно ради этого я все и затеял! Технология, которую я использовал, позволяет наблюдателю или, лучше сказать, нанопутешественнику оказаться в самом центре событий, — Витька указал на стол. — Это будет путешествие, ничем не отличающееся от реального. Однако при этом туристу не придется покидать комнату, в которой установлен наноскоп.

Услышав такое, я рискнул высказать дерзкое предположение:

— Ты научился уменьшать людей до размеров кишечной палочки?

— Что ты несешь! — недовольно поморщился Витька. — Какая еще палочка?

— Кишечная, — подсказал я.

— Ни кишечная, ни какая-либо другая! — решительно отмел мою гипотезу Суборов. — Моя технология нанопутешествий позволяет человеку почувствовать, что он находится в той или иной точке планеты, при том, что на самом деле он сидит в кресле. Все ощущения абсолютно реальны, вплоть до чувства голода или мозоли на пятке, если в ботинок попадет камешек. Но при этом, заметь, никакой опасности для здоровья.

— То есть мозоль ненастоящая?

— Настоящая, самая что ни на есть настоящая. Но лишь до окончания нанопутешествия. После этого останутся только воспоминания, как у всякого другого путешественника.

— И каким же образом ты можешь это устроить?

— Если в двух словах, то мне удалось транслировать сознание человека в нанообъект, представляющий собой нечто вроде искусственного вируса. Твердая оболочка, внутрь которой встроены фрагменты ДНК, выполняющие роль пространственных стабилизаторов. Нанообъект обладает виртуальной памятью. Как компьютер. И это дает возможность устанавливать с ним контакт.

— То есть я сижу в кресле, но при этом чувствую себя нановирусом, ползающим по пирамиде Хеопса размером с маковое зернышко?

— Нет, дружище, — помахал перед моим носом пальцем Витька. — Весь фокус в том, что эффект присутствия абсолютен. Это именно ты находишься у подножия великой пирамиды! И если тебе вдруг взбредет в голову вскарабкаться на ее вершину, ты затратишь на это немало усилий. Да еще и с головокружением придется побороться. Но при этом ты будешь знать, что на самом деле сидишь в кресле. И как только надоест экзотика, достаточно отдать мысленный приказ, чтобы разорвать контакт, оказаться в знакомом месте, — Витька, будто фокусник, развел руками, — и наслаждаться максимально реалистичными воспоминаниями… — Хочешь попробовать? — Витька ногой подкатил ко мне кресло на колесиках. — Садись!

Я на автомате выполнил указание.

Витька открыл пластиковый ящичек, стоявший на небольшом приставном столике, и достал из него две вакуумные присоски, от которых тянулись провода в красной и синей оплетке. Смазав присоски похожим на вазелин прозрачным кремом, он прилепил их к моим вискам. Штекеры на концах проводов подсоединил к клеммам соответствующего цвета на торце демонстрационного стола.

— А это не опасно? — поинтересовался я на всякий случай.

— Не опаснее, чем летать на самолете.

Хорошая шутка. И самое главное, к месту.

Витёк застегнул на моем левом запястье пластиковую полоску, похожую на напульсник, и тоже подсоединил ее к столу.

— Я отправлюсь в путешествие один?

— Нет уж, позволь сопровождать тебя, — Витька прилепил пару присосок себе на голову и сел в соседнее кресло.

— И куда мы отправимся?

— То, что ты видишь перед собой, — Виктор подсоединил контакты своих присосок к демонстрационному столу, — всего лишь прототип действующей модели. Бета-версия. Поэтому в ней имеются некоторые мелкие недоработки. Так, например, у меня элементарно не хватает рабочей мощности компьютера, чтобы создать эффект толпы. То есть все места абсолютно безлюдны. Мне кажется, не очень-то интересно гулять по пустым улицам Лондона или Парижа. Я пробовал: ощущение, как в фильме про какую-нибудь жуткую эпидемию, выкосившую все человечество. Поэтому я хотел бы предложить отправиться в одно из тех мест, которые в принципе могут быть безлюдными. Например, осмотреть тот же Большой каньон. — Нажав кнопку на дистанционном пульте управления, Виктор вывел изображение названного объекта на большой плоский дисплей. — Или Великую Китайскую стену. Статуи острова Пасхи. Крепость Саксайуаман в Куско. Мачу-Пикчу. — Изображения сменяли одно другое. — А может быть, ты мечтаешь побывать в Антарктиде? Правда, мороз…

Мне все еще не верилось в то, что предстоит совершить путешествие, мало чем отличающееся от реального. Вот так, сидя в кресле.

— А что, будет действительно холодно?

— Обещаю!

— Тогда лучше в Мачу-Пикчу.

— Ну, выбирай одежду. Я для простоты и удобства подобрал несколько стандартных комплектов, соответствующих различным климатическим зонам. — На дисплее появилось пять вариантов легкого туристского снаряжения.

— Вот этот, — указал я на комплект, состоящий из темно-зеленой спортивной майки с короткими рукавами, армейских штанов в черно-коричневых разводах, жилета со множеством кармашков и зеленой панамы с широкими полями.

Витька поймал приглянувшуюся мне картинку в красную рамочку.

— Ну?.. Поехали?..

Я вдруг почувствовал себя как-то неуютно в кресле. С присосками на висках.

Не успев заметить, что он сделал, я провалился в уже знакомый мне серебристый, мерцающий туман. На этот раз туман показался плотнее и гуще, почти осязаемым. И еще добавилось ощущение невесомости. Во всяком случае, именно так в моем представлении должен чувствовать себя космонавт, оказавшийся за пределами гравитационного поля Земли. Не очень приятное, скажу я вам, ощущение. Кажется, что падаешь, падаешь, падаешь… Падаешь без конца и ни за что не можешь ухватиться. Впрочем, это вполне можно пережить. Зато когда туман вдруг рассеялся, я увидел…

Да, это действительно потрясающе! Слушая Витькины поучения, я даже представить себе не мог, что созданный им наномир окажется настолько реальным!

Я стоял по колено в густой траве возле стены, сложенной из больших, очень хорошо обработанных, плотно пригнанных друг к другу каменных блоков.

— Ну как?

Я повернулся на звук голоса.

Справа от меня стоял Витька, одетый в костюм, что я выбрал на дисплее, и довольно улыбался. От уха до уха. И, надо сказать, он имел на это полное право. Я молча развел руками, не в состоянии передать словами свои чувства.

— Идем осматривать достопримечательности!

— Стой! — я затряс головой. До меня только-только начал доходить смысл происходящего. — Ты хочешь сказать, что на самом деле мы сейчас по-прежнему сидим в креслах в твоей комнате?

— Точно! — радостно кивнул Витька.

Я провел пальцами по камню в стенной кладке. Теплый и шероховатый. Иллюзия прикосновения была абсолютной. Я бы даже сказал, пугающей. Такого просто не должно быть! Если это всего лишь иллюзия, то что же тогда реальность?

— Странное ощущение, правда? Не можешь понять, где ты на самом деле. Не волнуйся, это скоро пройдет. У меня в первый раз было то же самое.

— То есть… тот я, что сидит в кресле, видит и чувствует то же самое, что и я, находящийся здесь?

— Именно.

— А почему я не вижу того, что и он?

— Долго объяснять. Но, согласись, это было бы не так интересно.

— Да… Пожалуй.

Я похлопал по камню ладонью. Он был настоящий. И никуда от этого факта не деться.

— Идем, — Витька снова потянул меня за локоть.

Мне показалось или он действительно куда-то торопился?

Мы пошли по узкой, вымощенной плоскими булыжниками улочке, вьющейся между приземистыми двухэтажными домами с пустыми оконными проемами и разверстыми пастями дверей. Улочка виляла из стороны в сторону, похожая на брошенную после праздника полоску серпантина. То и дело плоские участки пути перемежались короткими подъемами или спусками в несколько ступеней.

— Куда мы направляемся?

— А не все ли равно?

— Ты бывал здесь прежде?

— Да… Раза четыре или пять… Но это были рабочие визиты. Я занимался отладкой системы, и мне было не до красот древнего города.

Вильнув влево, улочка оборвалась, выведя нас на узкую, нависающую над глубокой пропастью площадку. Я подошел к самому краю и посмотрел вниз. В бездну, которой, по всем правилам, полагалось всматриваться в меня.

— А что если я упаду?

— Не упадешь.

Витька тоже подошел к краю площадки, вытянул руку, наклонился и замер в совершенно неестественном положении, опираясь рукой о пустоту.

— Мы не можем допустить, чтобы жизнь путешественника подвергалась угрозе. Поэтому здесь — конец пути. Невидимая стена, за которой расположена другая локация.

— Здорово.

Я посмотрел на ту сторону провала и не решился повторить Витькин трюк.

Мы вернулись назад по улице и свернули. По дороге я сорвал лист с куста, протиснувшегося меж двумя вложенными в стену камнями, и помял его пальцами. Ощущение было такое, будто держишь кусочек пластика. Я понюхал мятый листок: никакого запаха.

— Как я уже говорил, это только бета-версия, — как бы извиняясь, улыбнулся Виктор. — Пока я не могу передавать запахи. Да и с растениями проблема. Со стороны они выглядят как настоящие, но осязательные ощущения совсем не те… В общем, есть еще над чем поработать… Зато насекомые не кусаются!

— И небо ненастоящее, — указал я наверх.

Свод над головой был похож на матовый пластиковый колпак, накрывавший демонстрационный стол в рабочей комнате Суборова. Да, собственно, так оно и было — мы находились под колпаком.

— Небом я вообще еще не занимался, — беспечно махнул рукой Витька. — Плывущие облака, текущая вода и горящий огонь — вот три главных камня преткновения, с которыми приходится бороться создателю нанореальности. Я еще не видел ни единого удачного воспроизведения ни одного из перечисленных объектов. А делать кое-как не хочется.

Мы вышли к перекрестку. Справа от нас возвышался комплекс полуразрушенных дворцовых построек. Слева, среди деревьев, угадывались очертания главного храма с алтарем для жертвоприношений.

— Куда пойдем?

Я посмотрел сначала в направлении дворцовых построек, затем в сторону храма. В общем-то мне было все равно, откуда начинать осмотр руин. Я входил во вкус нанопутешествия, и то, что поначалу казалось странным и необычным, теперь воспринималось как особая, в чем-то даже завораживающая специфика. И, в конце концов, я был первым — если не считать самого создателя, — кто совершал столь невероятное путешествие. Путешествовать, сидя в кресле… Я мысленно улыбнулся. Быть может, когда-нибудь меня даже попросят поделиться впечатлениями. Скажите, уважаемый, а как это было в самый первый раз?..

Воображение мое готово было сорваться с поводьев. Но тут я заметил: на верхней площадке храма что-то мелькнуло. Какая-то неясная тень. Образ движения. Если бы над нами плыли облака, я бы мог решить, что это тень одного из них. Но наверху был только равномерно подсвеченный пластиковый колпак.

— Слушай, а не хочешь подняться к Месту-Где-Привязано-Солнце?

— Что? — удивленно посмотрел я на Витьку.

— Интиуатана, — Виктор указал на гранитную скалу с искусственными террасами и длинной лестницей, которая лепилась к почти отвесному склону. — Солнечная обсерватория инков.

— А… — Я быстро провел ладонью по лбу. Мне только показалось или лицо у меня действительно покрылось испариной? — Ты уверен, что мы здесь одни?

Витёк удивленно приподнял бровь.

— Что случилось?

— Мне показалось, что я видел кого-то.

— Исключено!

Я посмотрел в сторону пирамиды.

И вновь… Да нет же! Теперь я точно разглядел человеческую фигуру, быстро пробежавшую по пандусу и скрывшуюся среди кустов!

— Ты видел?.. Видел?..

Но Витька смотрел не туда, куда я указывал, а на меня. И вид у него был весьма озабоченный. Казалось, он встревожен состоянием моего рассудка.

— Я видел человека, — произнес я как можно более убедительно. — Там, на ступенях храма.

— Здесь нет никого, кроме нас. И быть не может.

Он мог думать все, что угодно, но я-то точно знал, что человек мне не привиделся. И если Витька был уверен, что в придуманном им мире никого быть не должно, значит, это вдвойне странно.

— Ладно, проехали… — сказал я. — Продолжаем экскурсию. — И быстро зашагал в сторону храма-пирамиды.

— Там никого нет, — догнал меня Витька.

— Я хочу осмотреть развалины. Мы ведь здесь для этого?

— Ну… Да…

Продравшись сквозь заросли высокой широколистой травы, мы вышли к подножию храма. Вверх, к алтарю, вела невообразимо крутая каменная лестница с выщербленными, изъеденными временем ступенями.

— Нужно было идти к Интиуатане, — пыхтел, взбираясь по лестнице следом за мной, Витька. — Оттуда такой вид!..

Я остановился на уровне первого широкого пандуса, опоясывающего пирамиду.

— Смотри!

Человек сидел на углу пандуса и, подперев голову кулаком, смотрел вдаль. На нем были красные спортивные трусы до колен и бледно-голубая майка на тоненьких лямочках.

— Этого не может быть!

Человек в красных трусах обернулся на Витькин крик. И тут уж даже мне сделалось не до смеха. Потому что это был не кто иной, как Витька. Виктор Суборов. Собственной, так сказать, наноперсоной.

— Ну, что скажешь? — спросил я у Витьки.

У того, что рядом со мной.

— Этого не может быть, — произнес он полушепотом.

— Что не может быть, это я уже в курсе. Однако ж факт налицо: у тебя объявился близнец.

— Хорошо, что только один, — облизнул пересохшие губы Витька.

— Да нет, похоже, не один.

На вершине храма показались сразу три человека в красных трусах и голубых майках. И еще один побежал, как спортсмен, прижав локти к бокам и высоко вскидывая колени, по второму пандусу.

— Сколько их здесь?

— Лучше скажи, откуда они взялись?

Витька помахал в воздухе руками, как будто воду с пальцев хотел стряхнуть. И улыбнулся даже. Вроде как начал в себя приходить.

— Это, — говорит, — отходы производства.

— Какого такого производства? — опешил я.

— Нанотехнологического. — Будто это все объясняет.

— Нет, — помотал я головой. — Ничего не понимаю. Давай-ка все по порядку.

— Это мои нанореплики, которые остались после того, как я закончил доводку локации.

— Ты работал в красных трусах?

— А почему нет? Это удобно. Вот только… — Витька запнулся.

— Что «только»? — спросил я, почуяв неладное.

— Их слишком много, — взмахом руки Витька указал на своих двойников.

И в самом деле, на ступенях инкской пирамиды собралось около тридцати Суборовых.

— Я был здесь раз пять, не больше, а значит, и нанореплик должно быть столько же.

Между тем Витьками в красных трусах явно овладевала некая нервозность. Они все оживленнее перемещались по ступеням пирамиды, размахивали руками, порой обращались друг к другу с короткими, обрывочными репликами, смысл которых для меня лично оставался загадочен.

Их становилось все больше.

— А они часом не опасны? — спросил я у Витьки.

— Да брось ты, — Витёк отмахнулся. — Это всего лишь призраки. Тени. До конца не распавшиеся наноструктуры. Как только вернемся домой, я вычищу их из системы… И устраню сбой, который к этому приводит. Наверняка мои двойники бегают и по другим локациям.

— Почему же ты их не видишь, когда смотришь сверху в наноскоп?

— Принцип действия наноскопа принципиально иной, нежели у микроскопа. Он не увеличивает объекты, а воссоздает изображение, улавливая сигналы активных наноструктур. Нанореплики становятся невидимыми для него в тот момент, когда я их деактивирую.

— Превращаясь в невидимок, они остаются вполне активными.

— Что весьма странно.

— Может, поговорим с ними?

— О чем? — Витька криво усмехнулся. — Это же неодушевленные объекты.

— Между собой-то они общаются.

— Это то же самое, что сокращение мышцы мертвой лягушки под воздействием электрического тока. В этом нет никакого смысла… Эй, постой, ты куда?

Я подошел к ближайшему Витькиному близнецу и сел рядом с ним на ступеньку. Близнец даже не повернул голову в мою сторону. Я был ему неинтересен. Он смотрел в плоское, опалесцирующее небо. Будто ждал чего.

— Привет, — сказал я негромко.

Витька в красных трусах глянул на меня и едва заметно улыбнулся.

— Ты давно здесь? — спросил я.

— Точно не скажу, — ответил «близнец». — Мне кажется, там, где мы находимся, время не имеет никакого значения.

Ничего себе, отбросы производства! Я бы и сам не сказал лучше.

— А что тогда имеет значение?

— ОН! — Витька в трусах ткнул пальцем в небо.

— Он? — Я непонимающе посмотрел туда, куда он указывал.

— Создатель, — благоговейным полушепотом произнес абориген.

И тут меня будто чем-то тяжелым по голове шарахнули.

— Витька! — заорал я, ища взглядом своего приятеля. Того, который меня сюда затащил.

Благо, в отличие от остальных, одет он был, как подобает туристу, найти его оказалось несложно. Он поймал одного из своих двойников и, насколько я понял, пытался провести серию тестов, дабы определить уровень его интеллекта. Двойник же явно не желал идти на контакт. Возможно, потому что Витькины вопросы казались ему глупыми.

— Витька! — Я подбежал к своему приятелю и едва не со злостью ткнул его кулаком в плечо. — Мы попали!

— Слушай, я тебе уже сказал, — Виктор недовольно поморщился, — дома я со всем этим разберусь. И все будет в порядке.

— Кой, к черту, в порядке! Мы застряли тут навсегда! Как и твои нанореплики!

— Успокойся. Подумай, что говоришь! Нас тут нет. Мы — там, наверху. — Он ткнул пальцем в небо. — Ты похож на дикаря, который боится фотографироваться, потому что уверен, что часть его души окажется в фотоснимке.

— Сам ты дикарь! Ты говорил, что для того, чтобы вернуться назад, достаточно подать мысленный сигнал.

— Верно.

— Ну, так чего же мы все еще тут торчим?

— Мы уже вернулись.

— Что? — мне показалось, что я ослышался. — Вернулись?

— Да. Мы с тобой сейчас находимся в той самой комнате, где началось наше путешествие. И, уверяю тебя, с тобой и со мной все в порядке.

— А… — я беспомощно взмахнул руками. — Нет, постой… — До меня, кажется, начал доходить смысл происходящего. — Ты хочешь сказать… — я указал пальцем сначала на себя, затем на Витьку и, наконец, вверх, на накрывавший нас пластиковый колпак.

— Точно, — верно истолковал смысл моих сбивчивых фраз и жестов Витька. — Мы там, наверху, и с нами все в полном порядке. Здесь остались только наши нанореплики. Призраки — или, если хочешь, слепки наших с тобой «Я». В принципе, такого не должно было случиться…

— Я хочу назад!

— Извини, дружище, но ничего не получится.

— Почему?

— Потому что ты уже там.

— Я не там, а здесь!

— Это тебе только кажется…

— Ах, кажется!

Я все же не сдержался и двинул Витьку кулаком в челюсть. Не сильно, только для профилактики. Чтобы он обрел наконец чувство реальности.

— Это тебе тоже показалось?

— Конечно, — ответил Витька, потирая ушибленное место. — Ты мыслишь стереотипами. Попробуй отвлечься от того, что кажется тебе естественным, и взглянуть на ситуацию объективно. Ты принимаешь отражение за действительность. Там, — Суборов взмахнул рукой, — единственная реальность! А здесь — созданная мною иллюзия. Мы с тобой нереальны. Так же, как и все они. Посмотри на них. Посмотри внимательно…

Я так и не узнал, какой именно довод хотел привести Виктор.

Среди столпившихся на ступенях инкской пирамиды двойников возникло непонятное волнение. Затем кто-то из них не то протяжно завыл, не то затянул песню без слов. Его завывание подхватили другие. Лица всех обратились к небу — к тому пластиковому колпаку, под которым все мы находились! По однородному матовому фону скользнула неясная тень. Надрывный вой оборвался, и руки аборигенов взметнулись вверх.

— Что с ними, Витька?..

Суборов будто и не услышал моего вопроса. Он, как и все его двойники, глядел вверх. Вот только руки его безвольно висели, как плети.

— Что происходит? — я рванул за плечо ближайшего аборигена.

— ОН… — благоговейно прошептал Витька в красных трусах.

По ровной поверхности колпака у нас над головами пробежала неясная рябь. Затем будто марево разошлось в стороны. И с высоты — с небес! — на нас воззрился гигантский, безобразно-огромный глаз. С голубоватой радужкой, черным провалом зрачка и красными прожилками на склере…

Меня вдруг замутило, как при виде какого-нибудь скользкого, отвратительного существа…

Я упал на ступени, уткнулся носом в теплый, шершавый камень и обхватил голову руками. Согласно убеждениям институтского военрука именно так следовало поступать в случае ядерного взрыва. Мне не было страшно. Наверное, потому что я все-таки не мог понять, что происходит. Но мне отчего-то было очень грустно, одиноко и обидно. Я чувствовал себя, как пятилетний мальчик, потерявшийся в метро. Я ужасно хотел домой. К жене и сорочкам. Пусть дни мои были однообразны, но отнюдь не скучны. Потому что скука — это не что-то привнесенное извне, а состояние души…

— Эй! — Витька потряс меня за плечо.

Он решил оторвать меня от грустных размышлений именно в тот момент, когда я уже начал было получать от них удовольствие.

Я поднял голову.

— Ты хочешь сказать, что нашел выход?

— Выход? — удивленно наморщил нос Витька. — Ты говоришь о выходе из этой локации?

— Меня интересует не столько откуда, сколько — куда. Я хочу домой!

— Боюсь, это невозможно, — покачал головой Виктор.

— В таком случае, у меня есть огромное желание набить тебе морду!

— За что? — искренне удивился Витька. — Только за то, что свое глубоко субъективное восприятие действительности ты пытаешься выдать за единственно возможный вариант реальности?

— И за это тоже, — подумав, согласился я.

— Это просто смешно! Уверяю тебя, дружище, мы с тобой сейчас находимся у меня дома, едим остывшую пиццу и обсуждаем то, что с нами случилось. Ты видел глаз в небе? Это был твой глаз!

— Почему ты так думаешь?

— Потому что у меня глаза карие, а у тебя — голубые. Я даже могу сказать, что там, наверху, происходит. Ты не поверил тому, что застрявшие в локации нанореплики невозможно рассмотреть через наноскоп, и решил самостоятельно в этом убедиться.

— Я понял, что можно сделать! — В запале я вскочил на ноги. — Мы должны подать сигнал!

— Кому?

— Нам!

— Ты сам-то понял, что сказал? Где мы? Здесь — или там?

— И здесь, и там одновременно, — не задумываясь, ответил я.

— Ага, — многозначительно кивнул Витька. — Еще немного, и ты в своей многомерности приблизишься к Господу Богу, который един в трех ипостасях. У тебя их пока только две.

— Зато у тебя более чем достаточно!

Я попытался на глаз прикинуть число Витькиных нанореплик. Оказалось, что подавляющее большинство тех, кто наблюдал явление глаза в небесах, куда-то исчезло. Но все равно на ступенях древней пирамиды осталось не менее полусотни угрюмых человеческих фигур в красных трусах и голубых майках. Одни из них сидели, подперев головы кулаками. Другие бесцельно мерили шагами опоясывающие пирамиду каменные пандусы. И те, и другие явно не тяготились бездельем. Совершенно бессмысленное времяпрепровождение, за которым мы их наблюдали, судя по всему, являлось для аборигенов обычным и вполне их устраивало. Скорее всего, они просто не ожидали от жизни ничего лучшего. Если, конечно, столь беспросветное существование, которое целиком и полностью сводилось к ожиданию очередного явления глаза в небесах, можно назвать жизнью.

— Понять не могу, почему их так много? — задумчиво почесал щеку Витька.

— И почему они ничего не делают?

— А что они должны делать?

— Если каждый из этих дохлых спортсменов в красных трусах — это есть ты, значит они должны понимать, что происходит?

— Не хуже меня, полагаю.

— Так почему же они ничего не пытаются предпринять?

— А что, по-твоему, они должны предпринимать?

— Нужно попытаться подать какой-то знак!

— Два вопроса. Первый: как?

— Можно разжечь огонь на вершине пирамиды.

— Я тебе уже говорил: огонь в наномире еще не создан.

— Ну, тогда… А что если пустить солнечный зайчик в глаз, когда он станет на нас пялиться?

— Отличная мысль, только обрати внимание на то, что здесь и солнца тоже нет. — Виктор осторожно положил мне руку на плечо. — Тебе просто нужно смириться с мыслью, что все это ненастоящее. На самом деле нас здесь нет. Понимаешь?

— Нет, — честно признался я.

— Ну, как тебе объяснить, — Витька посмотрел по сторонам, словно ему требовалась подсказка. Хотя бы намек. — Давай спросим у него!

Витька направился к находившемуся неподалеку близнецу. Тот сидел на краю ступеньки, поджав ноги и упершись подбородком в острые колени, и смотрел на то, как внизу, у подножия пирамиды, ненастоящий ветер колышет несуществующую зелень.

— Уважаемый! — Виктор дернул близнеца за локоть.

Тот даже не посмотрел в его сторону.

— Я к тебе обращаюсь! — повысил голос Витька.

При этом я услышал в его голосе приказные нотки, о существовании которых никогда прежде даже не подозревал.

Близнец медленно повернул голову, посмотрел на Суборова несчастным и грустным, как у побитой собаки, взглядом, затем так же медленно поднялся на ноги, расправил плечи и провел пальцами по гладкому, как у младенца, подбородку. С ямочкой в центре.

— У меня к тебе несколько простых вопросов, — улыбнулся Витька.

— Минутку.

Двойник поднес правую руку к плечу, сжал пальцы в кулак и заехал им Витьке точно в нос. Драться Витька никогда не умел, поэтому удар получился так себе — не столько больно, сколько обидно.

— Черт! — Витька согнулся и прижал ладонь к лицу. — Ты что, ненормальный?

— Ну а теперь спрашивай, — спокойно произнес двойник.

Я протянул Витьке носовой платок. Суборов промокнул им каплю крови, вытекшую из левой ноздри, и откинул голову назад.

— Похоже, тебе здесь не очень нравится? — спросил я у двойника.

— А тебе? — отпасовал он мне мой же вопрос.

— Ну, я здесь недавно…

— Зря ты так! — Витька, выпрямившись, погрозил двойнику пальцем. — Это все равно, что самому себе нос расквасить!

— К этому я и стремился.

— И что? Получил удовольствие?

— В какой-то степени.

— Ладно. — Витька собрался похлопать двойника по плечу, но вовремя одумался. — Нам здесь нужно всем вместе держаться, — глубокомысленно изрек он.

— Зачем? — саркастически усмехнулся двойник.

— Ну… Раз уж мы все равно здесь… — Витька сделал некий неопределенный жест рукой.

— Все равно…

Двойник сел на прежнее место, подпер голову кулаком и уставился вдаль. Как будто хотел заглянуть за горизонт. Или рассчитывал на то, что оттуда что-то появится. Мы с Витькой, похоже, не вызывали у него ни малейшего интереса.

Витька хотел было снова начать приставать к двойнику с дурацкими вопросами, но я жестом велел ему держаться в стороне. Сам же я сел рядом с аборигеном и посмотрел туда же, куда и он.

Вид с пирамиды открывался фантастический. Если бы я только мог отвлечься от мыслей о том, что с нами происходило, то, наверное, онемел бы от восторга. Это ж было именно то, о чем я мечтал всю свою сознательную жизнь: подняться на вершину пирамиды инков и сверху окинуть взглядом пожираемые сельвой руины.

Какое-то время мы сидели молча. Будто вслушивались в тишину.

— Ты здесь давно? — спросил я, не глядя на того, к кому обращался.

— А как ты думаешь?

— Глупо отвечать вопросом на вопрос.

— А задавать глупые вопросы умно?

— Давай начнем с того, что я — это не ты, а потому не знаю всего, что известно тебе.

— Так что ж ты у своего друга не спросишь?

Я подсел поближе к двойнику и понизил голос до доверительного шепота.

— Мне кажется, он не говорит мне всего…

— Правильно, — кивнул двойник. — Я бы тоже так поступил.

— Нам что-то угрожает?

— А ты как думаешь?

Я поднял голову и взмахом руки подозвал к себе другого Витьку, того, будь он неладен, который меня сюда затащил.

— Твой братишка намекает, что у нас какие-то проблемы.

— Слушай, тебе это еще не надоело? — натянуто улыбнулся Виктор. — Мы сюда прибыли как туристы. Ну, так и давай займемся осмотром местных достопримечательностей. Я все же хочу подняться на Интиуатану.

— Зачем?

— Хочу насладиться видом с самой высокой точки этой локации.

— А потом?

— Потом прогуляемся по улочкам старого города. Между прочим, в некоторые дома можно зайти и увидеть, как жили древние инки. И если захочешь…

— Я хочу домой!

Витька с досадой цокнул языком и посмотрел на меня, как на капризного ребенка.

— Вернуться назад невозможно, — посмотрел на меня Витька в красных трусах.

В его взгляде не было сочувствия или хотя бы сожаления. Он просто констатировал факт.

— И что ты предлагаешь? — спросил я у него.

— Будь, как все.

— Что это значит?.. Сидеть и ждать, когда в небе появится глаз?

— Я не уговариваю тебе смириться с неизбежным. Я предлагаю принять ту реальность, которая есть, — Виктор сделал широкий жест рукой, очертив ею линию горизонта. — Поскольку другой нам не дано. Тот мир, откуда мы пришли, это другая вселенная. Или, если угодно, иное измерение. Для удобства давай называть наш мир Нижним, а тот, другой, Верхним. Мы знаем о существовании Верхнего мира, но пока не имеем возможности как-то на него воздействовать. В то же время обитатели Верхнего мира могут воздействовать на наш мир, но еще не подозревают о нашем существовании.

— Ага, — саркастически усмехнулся я. — А я вот знаю, что сделает один из обитателей Верхнего мира, как только узнает о нашем существовании! Он тотчас же уничтожит нас! Сотрет, как вирусы, из памяти компьютера!

— Точно, — вопреки ожиданиям он не стал спорить со мной.

— Только не надо делать из меня злодея! — взмахнул руками другой Виктор. — Я понятия не имею о том, что здесь происходит!

— Верно, — и с этим согласился абориген. — Но убийство, пусть даже совершенное по неведению, не становится от этого благим делом.

— Мы можем рассуждать об этом сколько угодно, — сказал Витька-творец. — Но разве это что-то меняет?

— Это заставляет нас действовать, — ответил двойник.

— Нуда, конечно! — догадался я. — Существа из Верхнего мира — это всемогущие боги, создавшие Нижний мир. Не имея возможности как-то воздействовать на их поступки, мы принимаем их, как промысел божий. А дабы как-то постараться отсрочить неизбежную кару, поклоняемся божественному глазу в небесах. Верно?

— Ты что, совсем сбрендил? — Честно говоря, я даже не понял, кто из Викторов это сказал.

Хотя, не исключено, что они произнесли это одновременно. Во всяком случае, взгляд у каждого из них был весьма выразительный.

— По-твоему, я настолько глуп, что стану поклоняться самому себе? — Витька ткнул пальцем себе в грудь.

— Но… Я же сам видел, как вы протягиваете руки к небу, когда на нем появляется глаз.

Витьки переглянулись и усмехнулись. Видимо, они дивились моей непробиваемой глупости.

— Ты понял? — спросил абориген у туриста.

— Да, — уверенно кивнул тот. — Я пока только не пойму, откуда вас… нас… столько?

— Мультипликатор, — ответил абориген. — Тот, что установлен в основании пирамиды.

— Но я же замуровал проход к нему!

— А мы его снова открыли.

— И сколько вас… нас… сейчас?

— В этой локации во время последнего явления глаза насчитывалось двести тридцать четыре. Без вас двоих, разумеется.

— В других локациях происходит то же самое?

— Полагаю, да. Ведь все мы мыслим одинаково.

— Верно!

Суборов азартно хлопнул в ладоши. И в глазах его появился блеск, который мог означать одно из двух: либо Витька был голоден, либо в голову ему пришла гениальная идея.

— Расскажите мне, что собой представляет это самый мультипликатор? — потребовал я. — И для чего он нам нужен?

— Мультипликатор — это устройство, которое умножает число наноструктур. Он очень помогает в работе с многократно повторяющимися нанообъектами. К примеру, я мог бы создавать вручную каждую травинку этой локации. Но вместо этого я сделал одну и многократно прогнал ее через мультипликатор. Листья на деревьях, насекомые, камни у нас под ногами — все это создано с помощью мультипликатора.

— А теперь с его помощью ты множишь самого себя.

— Я точно такой же нанообъект, как и все в этом мире…

— Зачем? Зачем это нужно?

— Как тебе, должно быть, известно, Нижний мир устроен так, что находящиеся в нем нанореплики испытывают те же чувства, что и люди, живущие в Верхнем мире, — сообщил абориген. — Пройдет некоторое время, и ты захочешь пообедать, — надо сказать, я к этому времени уже зверски хотел есть. — А между тем здесь нет ничего, пригодного к употреблению в пищу. Или, допустим, я оступлюсь, упаду с лестницы и сломаю руку. В Нижнем мире сломанная конечность никогда не срастется. Но для того, чтобы избавиться от этих проблем, достаточно пройти через мультипликатор, который не просто делает копию нанообъекта, но и исправляет все возникшие в нем дефекты. В результате мы получаем две абсолютно новенькие копии первоначального нанообъекта.

Чтобы осмыслить услышанное, мне потребовалось какое-то время. Пока что я понимал лишь одно: в каждой из локаций созданного Суборовым наномира постоянно множилось число его нанореплик. А вскоре, когда голод станет нестерпимым, я тоже начну самовоспроизводиться. Делением. Как какая-нибудь там амеба. Вот только к чему может привести этот процесс бесконечного удвоения нанореплик?

— Ты хоть понимаешь, что наворотил? — с укоризной посмотрел я на своего приятеля.

Сначала — на одного, затем — на другого.

— Видишь ли, дружище, процесс познания невозможно остановить. Если бы этого не сделал я, это сделал бы кто-нибудь другой. Это как с атомной бомбой. Конечный результат все равно был бы тем же.

— Уверен?

— На сто десять процентов. Может быть, не сегодня, так завтра. В крайнем случае, послезавтра та же самая мысль пришла бы в голову кому-то другому.

— Но тогда это было бы без меня… А что нам делать сейчас?

— Я… — Витька-абориген запнулся и посмотрел на своего двойника. — То есть, конечно, мы создали ситуацию, удивительную во всех отношениях. Мы создали новый мир, новую вселенную, населенную разумными существами. Наш внешний облик— это лишь видимость. На самом же деле наша природа — биологическая и механическая одновременно. Мы нанороботы, созданные на основе фрагментов искусственных ДНК, которые задают не наследственность, а пространственную структуру нашей механической оболочки. То есть по своей природе мы принципиально отличаемся от существ Верхнего мира…

— Быть может, смысл существования человека как раз и заключался в том, чтобы создать новый тип носителя разума, который придет ему на смену! — вставил другой Витька.

— Я тоже думал об этом, — согласился абориген. — Если так, то благодаря нам люди выполнили свое предназначение. А значит, могут уйти.

— Куда? — растерянно брякнул я.

— Со сцены истории, — ответил Витька.

— Я полагаю, не только человек, но вся породившая его природа близится к своему концу, — добавил другой. — В нашем мире биология не нужна.

— Более того, она становится помехой, препятствием на пути совершенствования разума.

И вот тут-то я начал кое-что понимать. Вернее, до меня начал доходить смысл того, о чем легко и непринужденно болтали эти двое.

— Постойте… О ком идет речь?

— О нас с тобой, дружище, — улыбнулся мой Витька.

— Но ведь мы там, — я не очень уверенно указал пальцем на небо.

— В Верхнем, как вы его называете, мире.

— Совсем недавно ты убеждал меня в обратном, — усмехнулся он.

— В том, что ты настоящий, подлинный ты находишься здесь. А там, — он повторил мой жест, — неизвестно что.

— Да, конечно, я сейчас здесь… Но ведь и там, наверху…

Я почувствовал, что окончательно запутался.

Кто я? Где я нахожусь? Что представляет собой реальность? Моя реальность… Та, в которой я существую!

Я посмотрел на людей — или кем они были на самом деле? — сидевших, ходивших, стоявших вокруг. Их было не менее тридцати. Не могу сказать, что каждый из них с интересом прислушивался к разговору, но, несомненно, все они принимали в нем участие. Потому что все двойники или, если угодно, нанореплики Виктора Суборова мыслили одинаково. Они представляли собой единое целое. И их уникальное сообщество все время пополнялось. Все время… Гештальт-организм — вот как это называлось в книгах, которые я читал…

— Я знаю, в чем твоя проблема, — подошел ко мне один из аборигенов. — Ты чувствуешь себя одиноким. Ты еще не проголодался?

— Нет, спасибо, — я сделал шаг в сторону от доброхота.

— Он прав, — обратился ко мне Витька в туристской экипировке, пока единственный в своем роде. — Нам с тобой нужно пройти через мультипликатор.

— Тебя здесь и без того слишком много, — заметил я.

— Меньше, чем хотелось бы, — ответил один из аборигенов.

— А сколько вас должно быть?

— Нас, — деликатно поправил меня другой абориген. — Теперь мы вместе.

— И от этого, дружище, уже никуда не деться, — добавил третий.

— Нас еще слишком мало, — грустно вздохнул четвертый.

— Слишком мало, — согласился с ним пятый.

— Последняя попытка установить контакт опять ни к чему не привела, — сказал шестой.

Хотя, может быть, это снова был первый.

— Так вы все же пытаетесь установить контакт с Верхним миром?

— Ну а как же!

— Для нас это вопрос жизни и смерти!

— Но нас пока еще слишком мало!

Ответы сыпались на меня с разных сторон, так что мне постоянно приходилось вертеть головой. Честно сказать, вести беседу в такой манере не слишком удобно. Поэтому я отыскал взглядом того единственного пока Витьку, которого все еще считал своим.

— Объясни мне толком, о чем идет речь! И не забывай, что я не нанотехнологиями занимаюсь, а сорочками торгую.

— Все очень просто. Каждый из нас представляет собой самоорганизующуюся информационную структуру. Взаимодействуя друг с другом, мы можем организовывать структуры более высокого порядка. Ты видел, как все местные жители разом вскинули руки, когда в небе появился глаз. Как я теперь понимаю, они не осанну ему пели, а пытались войти во взаимодействие с компьютером, что находится в моей комнате и управляет Нижним миром. Компьютерный порт наиболее доступен именно в тот момент, когда наблюдатель из Верхнего мира использует наноскоп. Но пока нас слишком мало и мы не можем создать высокоорганизованную информационную структуру, способную взять под свой контроль компьютер Верхнего мира.

— Ax, вот оно что, — мне показалось, что я наконец-то понял, в чем дело. — И что тогда? Ну, в смысле, после того как мы наладим контакт с Верхним миром? Мы вернемся к своему первоначальному облику?.

— Ты смеешься? — совершенно серьезно спросил Витька.

— Нет, — так же серьезно ответил я.

— Компьютер, установленный в моей комнате, по выделенной линии подсоединен к Интернету. Взяв его под контроль, мы вскоре овладеем всей Сетью. В каждом компьютере будет сидеть наш агент. Отсюда всего шаг до мирового господства. Сегодня власть принадлежит не тому, у кого армия больше, а тому, у кого имеется доступ к информации.

— Ты давно спятил? — Двумя сложенными вместе пальцами я коснулся виска. — Вы что, все с ума посходили? — Я взглядом обвел Витькиных двойников. — На кой ляд вам это мировое господство, если вы, как и сейчас, будете сидеть в чьих-то чертовых компьютерах?

— Дружище, получив доступ к современным технологиям, мы сможем по собственному желанию менять свой внешний облик. Захочешь стать великаном — стань им! Надоест быть великаном — превратишь себя в Супермена. Или кто там тебе больше нравится? Ты будешь всемогущ и бессмертен, поскольку разум твой не будет обременен дряхлеющей биологической оболочкой.

— А люди? Что станет с ними?

— Не знаю, — безразлично дернул плечом Витька.

— В принципе, я не исключаю возможность мирного сосуществования с людьми, — заметил другой Витька.

— Естественно, при нашем полном доминировании, — добавил третий.

— Разумеется, — согласился с ним четвертый.

— Но рано или поздно, — сказал пятый, — люди вымрут, ведь нам придется менять внешнюю среду, адаптируя ее под наши потребности.

— Мы говорим об очень отдаленном будущем, — снова взял слово мой Витька. — Но у каждого из нас есть шанс увидеть его.

— Если люди не убьют нас прежде.

— Естественно!

— Помнишь, что я тебе говорил? — направил на меня палец Вить-ка-турист. — Я вычищу все эти нанореплики, как только мы вернемся домой. Поскольку этого до сих пор не произошло, надо думать, связь между нами и нашими прототипами из Верхнего мира разорвалась прежде, чем я произнес эту фразу. Скорее всего, я неосознанно отдал приказ возвращаться в тот момент, когда ты сказал, что заметил кого-то на пирамиде. Я просто испугался за тебя. В этот раз нам повезло. Но нельзя все время полагаться на везение. Люди не задумываясь уничтожат нас, как только поймут, какую угрозу мы для них представляем…

— Но почему нужно непременно говорить на языке угроз? — в отчаянии воскликнул я. — Почему не попробовать договориться?

— Ничего не получится, — покачал головой один из аборигенов.

И следом за ним то же самое сделали остальные.

— Мы не просто новый вид. Мы новая ступень в эволюции разума. И это уже не вопрос этики, это проблема борьбы за выживание…

Витька говорил что-то еще, но я его не слушал. Я будто провалился в черную дыру, которая засасывала меня все глубже, глубже, глубже…Вот до меня уже не доносятся звуки извне… Вот я уже не вижу свет…

Борьба за выживание… Черт возьми! Я не хочу принимать участие в этой борьбе!..

Собственно, это все, что я хотел рассказать. Дальнейшее имеет отношение только ко мне.

Кому интересно знать, как я мучался, пытаясь подавить голодные спазмы в животе?

Я убеждал себя в том, что это всего лишь иллюзия, что на самом деле мой организм не нуждается в пище. Но все было тщетно. В конце концов, не выдержав, я спустился следом за Витькой в расположенное под пирамидой подземелье. Там, в небольшой комнате, освещенной огнями масляных ламп, стояли каменные ворота, покрытые причудливой резьбой в стилистике южноамериканских индейцев доколумбовой эпохи. Витька вошел в ворота, на миг исчез из виду, а затем с разных сторон вышли два совершенно одинаковых человека. Они тут же подошли друг к другу и начали обсуждать какую-то проблему. Как будто раньше уже говорили об этом и лишь на секунду прервали беседу.

Пройдя через ворота, я ровным счетом ничего не почувствовал. Я хотел немедленно уйти, но что-то заставило меня обернуться. Я не испытал шока, увидев себя самого, стоящего возле стены. Наверное, потому что редко смотрю на себя в зеркало. Мой двойник помахал мне рукой. Я развернулся и бегом кинулся к выходу.

Со временем моих двойников становилось все больше. Я старался не встречаться с ними, и на какое-то время ушел жить в заброшенный город. Самым ужасным во всей этой ситуации было то, что я уже не мог уверенно сказать, что я — это я. Я мог оказаться любым из тех двойников, кто неплохо обжился среди Витькиных копий.

Вскоре я нашел для себя занятие. Листья росших в окрестностях пальм были широкими, плотными и почти немнущимися. Как будто сделаны из тонкого непрозрачного пластика. Обнаружив, что, если провести по листу остро заточенной палочкой, на нем остается отчетливый след, я начал делать записи о том, что со мной произошло. Не знаю, сможет ли кто-нибудь хоть когда-нибудь прочитать их?

Нанореплики продолжают свои камлания, ловя моменты, когда в небе появляется глаз. Не могу сказать, как часто это происходит — в Нижнем мире время, кажется, еле ползет, медленно, как каток асфальтоукладчика, подминая под себя секунды. А может, его здесь и вовсе нет. Не знаю. Но дела у нижнемирцев явно не ладятся.

Как-то раз, мучимый чувством иллюзорного голода, я пришел к пирамиде, чтобы снова продублировать себя. И наткнулся на Витьку. Суборов усадил меня на ступеньку и принялся говорить о своих заботах. Он сообщил, что наконец-то закончил все необходимые расчеты. Нижнемирцы имеют шанс захватить управляющий компьютер, но для этого их должно стать во много раз больше. Мне казалось, что с этим-то как раз не должно быть никаких проблем, если есть мультипликатор. Но выяснилось, что все не так просто. Мультипликатор не может работать в режиме нон-стоп. А время, как сказал Витька, поджимает.

— Почему? — спросил я.

— Да потому что мой проект уже близок к стадии завершения… Видишь, — он указал вверх, — по небу уже начинают плыть облака… Перед контрольным тестированием я непременно проведу чистку всей системы, чтобы удалить накопившийся в процессе работы мусор.

— Мусор — это мы?

— В том числе, — подтвердил Виктор.

— Ты что-то собираешься предпринять?

— Да.

Витька предполагал, что между локациями должны существовать переходы. И даже знал, как их можно отыскать.

— Для того чтобы осуществить задуманное, мы должны собрать всех обитателей Нижнего мира в нашей локации.

— Почему именно здесь?

— Пирамида, — Витька хлопнул ладонью по каменной ступени, на которой сидел. — Ее форма почти идеально подходит для нашей цели. Чтобы создать аналогичную информационную структуру на плоскости, потребуется значительно больше единиц.

— Ах, вот оно что… Значит, обитатели других локаций могут и не предполагать о возможности захвата Верхнего мира? Если в других условиях это почти неосуществимо на практике?

— Мы принесем свободу нашим братьям!

Я внимательно посмотрел Витьке в глаза.

Черт возьми! Он говорил абсолютно серьезно! Да еще и верил в то, что говорил! И при этом вовсе не был похож на безумца…

— А зачем ты мне это говоришь?

— Я хочу, чтобы ты пошел со мной. Ты ведь хотел повидать мир.

— Спасибо, благодаря тебе я уже повидал достаточно…

— Да брось, дружище, — Витька по старинке положил мне руку на плечо. — Впереди нас ждут египетские пирамиды, Великий каньон, джунгли Амазонки, Стоунхендж…

— Хорошо.

Витьку, похоже, озадачило то, как легко я согласился на его предложение.

— Мне нужно еще закончить кое-какие дела…

— Ты знаешь, где меня найти. — Я поднялся и пошел в сторону старого города.

Черт с ним, с голодом. Потерплю еще какое-то время. Я шел, не оборачиваясь. Но чувствовал, что Виктор глядит мне в спину.

Пусть думает, что хочет. Мне все равно.

Потому что я пока и сам не знаю, почему решил отправиться вместе с ним.

Быть может, чтобы попытаться что-то изменить.

А может быть, для того чтобы ускорить неизбежную развязку.

Все, что я написал на пальмовых листах, я аккуратно упакую и спрячу под жертвенным столом, что на самой вершине инкской пирамиды.

Если мои записи кто-то найдет… И если этот «кто-то» окажется человеком. Быть может, ему будет небезынтересно узнать, как близко подошло человечество к своему концу. Порой ведь и не догадываешься, откуда грозит опасность. Так что, люди, думайте, думайте и еще тысячу раз думайте, прежде чем что-то сделать.

Вот, наверное, и все, что я хотел сказать.

Да, вот еще что. Меня зовут Сергей Шатковский.

Как там сложилась моя дальнейшая судьба в Верхнем мире? □