«Если», 2011 № 01

ДЖЕФФРИ ЛЭНДИС ДЕВУШКА И ПИРАТ

Между Венерой и Землей со скоростью двадцать километров в секунду дрейфовал предмет, являвшийся, наверное, самым тщательно охраняемым секретом в Солнечной системе: необычайно плоский диск из листового стекла диаметром девять метров при толщине всего лишь в несколько сантиметров. Тонкий слой алюминия, напыленного на поверхность, делал его почти идеальным зеркалом.

В тени зеркала, в маленькой капсуле размером чуть побольше гроба, молчаливо плыл Доминго Бонавентура. Он дрейфовал уже тридцать дней, время от времени слегка изменяя угол наклона листа, чтобы тот прикрывал капсулу от наблюдения с Земли и со множества станций и обитаемых регионов по эту сторону планеты, а также от некоей точно выверенной точки в космическом пространстве. Любому наблюдателю в системе Земля — Луна, случись ему направить телескоп в эту сторону, открылась бы лишь отраженная зеркалом пустота. Его инфракрасное излучение было пренебрежимо мало, и лишь чрезвычайно чувствительный детектор мог бы показать здесь что-либо, кроме пустоты. То же относилось и к радарам — если бы кто-то начал прощупывать космос радиоволнами, луч бы отражался в пространство.

Доминго выставил антенны наружу, чтобы ловить сигналы радаров и радиоизлучение. Из динамиков доносился умеренный радиощебет, исходивший из той точки пространства, к которой направлялся Бонавентура: главным образом это были сигналы навигационных маяков, а также редкие потоки данных — скорее всего, обновления состояния технических систем. Голосов пока слышно не было, а ведь он уже подобрался достаточно близко, чтобы уловить избыточный сигнал с узконаправленной антенны, если бы таковой имелся. Это радовало.

Доминго внес небольшую поправку в наклон зеркала, проверил угол, затем перепроверил, проверил еще раз. Оставалось немногим более двух часов. Заняться было нечем, но Доминго жил в космосе уже двадцать лет и умел ждать. Он скрестил ноги, положил руки на колени ладонями вверх и принялся парить в пустоте, очистив ум от всяких мыслей.

С какой стороны ни посмотри, Доминго Бонавентура практически невидим. Он именно этого и добивался.

Доминго Бонавентура был высок и худ, с темными внимательными глазами. Его лицо чисто выбрито, за исключением небольших аккуратных усиков — но это вполне естественно для человека, живущего и работающего в космосе; более пышная растительность может попасть в затвор аварийной кислородной маски. Единственной непривычной чертой его внешности были длинные волосы, пряди которых плавали вокруг его головы, словно щупальца актинии, слегка покачиваясь в слабых потоках воздуха из рециркулятора. Воздух был спертым — Доминго слишком долго пребывал в помещении, и весь крошечный жилой отсек пропитался его запахом. Впрочем, он давно перестал это замечать и придавать значение подобной малости. Безмолвный, он плавал в невесомости, ожидая, когда законы физики доставят его к месту назначения.

Два часа прошло. Доминго открыл глаза. Пора. Двигаясь медленно и экономно, он проверил радиоспектр своей жертвы: никаких изменений радиосигнала, никаких попыток прощупать его радаром. И то, и другое успокаивало. Судя по всему, он еще оставался невидимым.

Он отважился на визуальное наблюдение, высунув из-за зеркала перископический объектив. Его жертва представляла собой сверкающий белый шар двадцати пяти метров в диаметре. Приблизив изображение, Доминго увидел прикрепленные к шару алюминиевые сферы значительно меньшего размера — топливные баки, а под ними — жилой модуль.

Модуль также был сферическим, с четырьмя иллюминаторами, равномерно размещенными вдоль экватора, и тепловыми излучателями, похожими на развернутые плавники, по одному с каждой стороны. Эту модель он знал: на обоих концах модуля должны быть слепые пятна, да и излучатели частично блокируют обзор.

Но Бонавентуру интересовал не жилой модуль, а груз. Десять тысяч тонн кометной воды переправлялись в земные орбитальные колонии транзитом через Венеру. На самом грузовом судне имелся только небольшой двигатель, которого хватало, пока судно шло порожняком, но слишком маломощный для полной загрузки — тут он едва мог развить ускорение больше чем в несколько тысячных «g». Судно не могло спастись бегством, даже будь оно предупреждено. Не считая незначительных поправок курса, оно двигалось по тщательно выверенной траектории, которая вела к околоземному орбитальному хлысту — обращающейся вокруг Земли станции в сотню километров длиной. Хлыст представлял собой всего лишь управляемый трос, но он вращался достаточно быстро, чтобы его конец мог сравняться по скорости с приближающимся судном, подхватить его и закинуть по точно заданной дуге. Груз оказывался на нужной околоземной орбите, а энергия от первоначальной скорости судна добавлялась к орбитальной энергии хлыста, где могла быть использована для заброски следующего груза в направлении внешнего пояса.

Десять тысяч тонн воды — огромное богатство. Во внутренних колониях, для которых предназначалась вода, ее могли использовать в целях жизнеобеспечения и для бытовых нужд, полива растений в тепличных модулях или изготовления топлива посредством электролиза. Во внешних колониях даже малая толика такого количества живительной влаги могла оказаться единственным, что стояло между выживанием колонии и голодной смертью.

Расстояние быстро сокращалось. Бонавентура осуществил несколько коротких толчков рулевыми двигателями — он использовал холодный выхлоп, рассчитанный так, чтобы не оставлять почти никаких следов в инфракрасном спектре. Этим он скорректировал свою траекторию, подводя капсулу ближе к цели и одновременно выводя ее на такой курс, где громада груза полностью скрыла бы ее из поля зрения жилого модуля.

И вот время настало. Доминго стремительно нажал клавишу, отсоединяя три штанги, крепившие зеркало к капсуле, и резко толкнулся тормозным двигателем, чтобы разделить их. Зеркало молчаливо поплыло дальше, растворяясь в пространстве. Его траектория в точности известна, и через несколько месяцев один из людей Бонавентуры отыщет его и подберет, чтобы использовать для другой цели. Но на данный момент оно выполнило свою работу — обеспечило ему невидимость, — и нужда в нем отпала. Доминго отрешенно глядел, как зеркало уплывает прочь.

Он был весь во власти своей задачи.

Мягко действуя тормозными двигателями, Бонавентура принялся замедлять движение капсулы относительно цели, пока ее скорость не снизилась до нескольких сантиметров в секунду. Наконец маневр был закончен, капсула подплыла к грузу и ткнулась в обвязывавшие его стропы; последний толчок двигателя привел ее к полной остановке. Шар затвердевающего в вакууме клеящего вещества из наружной пушки прочно прикрепил капсулу к стропе — в случае необходимости струя растворителя сможет высвободить ее в одно мгновение, но сейчас она прилепилась намертво.

Доминго надел скафандр, быстрыми отработанными движениями по три раза перепроверяя каждый замок и проговаривая инструкцию вслух, хотя слушать было некому. Он заранее начал дышать чистым кислородом, чтобы не тратить дополнительное время на десатурацию, поэтому, закончив проверку герметичности шлема, тут же дал сигнал открыть люк. Насосы принялись откачивать воздух из кабины и запрессовывать в баки — не столько для повторного использования (хотя там, откуда прибыл Доминго, к повторному использованию материалов относились очень серьезно, это была не просто привычка, а почти религия), сколько для того, чтобы из открывшегося люка не вырвалось облако кислорода, уведомляя гипотетические телескопы о том, что где-то что-то не так. Когда давление в кабине упало до одного торра, Доминго решил, что остаточный газ будет уже неотличим от обычного газовыделения его добычи, и приоткрыл люк. Он взял инструменты и выбрался наружу.

Белое термическое полотно, предохранявшее груз от перегрева, ослепительно сверкало на солнце, и жидкокристаллический дисплей скафандра потемнел, компенсируя избыточное излучение. Буксируя на тросе ранец с инструментами, Бонавентура начал облет судна.

Он приблизился к жилому модулю со стороны полюса, подальше от иллюминаторов, и направил датчик инфракрасного излучения на ближайший из «плавников», желая узнать, сколько избыточного тепла выбрасывается в космос. Датчик показал триста семьдесят градусов по Кельвину.

Прекрасно. Как он и предполагал, модуль обитаем.

И того, кто находился внутри, ждали серьезные неприятности.

Он пристегнул страховочный трос к находившемуся прямо под люком поручню, чтобы избежать сноса, и принялся осматривать люк. Крышка крепилась шестью электромеханическими защёлками. Заряд взрывчатки мог быстро справиться с задачей, но не имело смысла портить хорошее оборудование. По-прежнему держась вне поля зрения иллюминаторов и стараясь избегать даже легчайших ударов по стенке модуля, он отыскал нужную точку и взрезал внешнюю оболочку микрогорелкой, обнажив находящиеся под ней разноцветные провода. Это была стандартная схема, хорошо ему известная. Замкнув накоротко два крайних проводка, он отключил автоматическую блокировку, а затем обрезал следующую пару, чтобы обойти компьютерный контроль.

В данном случае не было смысла пытаться сберечь кислород. Оставалось только надеяться, что далекие наблюдатели не станут смотреть в этом конкретном направлении в данную конкретную минуту. Проверив крепление страховочного троса, Доминго вытащил из ранца с инструментами два пистолета. Один он перекинул через плечо, где его можно было легко достать, а второй, заряженный гарпуном с клеевым наконечником, взял в левую руку. В правой он держал эвакочехол.

Доминго скользнул в сторону, зацепившись ногами за край теплового излучателя, мысленно досчитал от пяти до нуля, чтобы успокоить ум, и на счете «ноль» пропустил через два средних провода сорок вольт: пуск.

Люк распахнулся.

Воздух бесшумным фонтаном вырвался наружу, мгновенно обращаясь в поток сверкающих на солнце ледяных кристаллов. Листки бумаги, инструменты, несколько неопознаваемых контейнеров и прочий мусор промелькнули мимо, кувыркаясь в пространстве. Доминго не уделил им внимания: он настойчиво искал взглядом тело, влекомое воздушной струей.

Через пару секунд поток иссяк. Несколько последних клочков мусора выплыли из отверстия люка.

Тела не было.

Время поджимало. Доминго с силой оттолкнулся от модуля, рассчитав, что страховочный трос удержит его и по инерции забросит в открытый люк, так что времени он не потеряет. Оказавшись внутри, он принялся обшаривать модуль глазами — влево, вправо, вверх, вниз — в поисках человека, который должен был находиться здесь, возможно, без сознания от шока, вызванного резкой разгерметизацией.

Никого.

Одним движением он перевернулся через голову и затормозил свое движение, одновременно готовя эвакочехол и вытаскивая из-за плеча второй пистолет. Сбоку от распахнутого люка в нише стояли два скафандра один ярко-голубой, другой темно-красный. Красный был пуст. На голубом, хотя лица внутри шлема и не было видно, индикатор состояния на воротнике светился зеленым… зеленым… зеленым!

Бонавентура поднял оба пистолета. В наушниках послышался почти неразличимый сигнал установления связи: микропроцессор его скафандра настроился на нужную частоту… И тогда медленно-медленно рукава голубого скафандра поднялись над головой, и он услышал тихий голос:

— Не стреляйте. Я сдаюсь.

Голос девушки.

Он навел пистолет и произвел два коротких выстрела: один — в лицевой щиток шлема, другой — в сам скафандр. Это был правый пистолет, с клеевыми гарпунами. Вязкая струя застыла в вакууме почти моментально, затуманив щиток и ограничив пленнице свободу движений. Доминго выключил свой приемник, чтобы не слышать, если она начнет протестовать. Еще два выстрела пригвоздили к месту руки жертвы на случай, если в зоне ее досягаемости имелось оружие.

Согласно таймеру на его дисплее, с того момента, когда он взломал внешний люк, прошло немногим менее четырех секунд.

Заключенная в скафандр фигура была ослеплена и обездвижена, ее нелепо растопыренные руки намертво приклеены к переборке. Не забывая краем глаза присматривать за пленницей, Доминго восстановил схему управления люком, закрыл его и снова поставил на блокировку, после чего вновь наполнил жилище воздухом. Прошло пять минут, прежде чем все индикаторы засветились зеленым. За это время он успел осуществить быструю проверку систем и удостовериться в их полном порядке. Судя по отсутствию сообщений, его операция прошла никем не замеченной. Он мгновение помедлил, раздумывая, затем снял шлем и стащил перчатки. Как хорошо снова дышать свежим воздухом! Как всегда после восстановления давления, воздух в кабине был холодным и сухим, со слабым металлическим привкусом от баков, где он хранился.

Теперь, когда давление вновь стало нормальным, пришло время разобраться с пленницей. Доминго обернулся к скафандру. Клей крепко держал его на месте, щиток шлема покрывали темно-серые потеки.

Доминго опустил клеевой гарпун. Второй пистолет он по-прежнему держал в левой руке — маленький рейлган, стрелявший на сверхзвуковой скорости крошечной проволочной петлей. У него почти не было отдачи — существенное достоинство при стрельбе в условиях микрогравитации, — и хотя проволочная петля с легкостью прорезала плоть, она не смогла бы пробить стену, рассчитанную на высокое давление.

Бонавентура отыскал в инструментальном ранце баллон с растворителем, вытащил его и опрыскал слой клея, покрывавший щиток шлема. Он открепил быстросъемные зажимы и на четверть повернул шлем вокруг оси, после чего, по-прежнему действуя одной рукой, стащил его с пленницы.

— Спасибо, — произнесла она.

Девушка встряхнула головой, разметав в стороны грязные светлые волосы, и чихнула.

Впервые он увидел ее лицо. Великий Будда! Сколько ей лет? Восемнадцать? Определенно не больше двадцати.

Она посмотрела на пистолет, который он все еще держал в левой руке, и снова подняла взгляд к его лицу. Она улыбается?

— Это вам не понадобится, — сказала девушка. — Я уже сказала: я сдаюсь. И готова сделать все, что вы мне скажете. Я держу свое слово.

На данный момент она и не смогла бы ничего сделать — обе ее руки и торс были намертво приклеены к стене. Доминго посмотрел на пленницу и опустил пистолет.

— Это слова, — отозвался он. — Но могу ли я вам доверять?

Она ответила обезоруживающе открытым взглядом.

— А вы как думаете?

Он невесело рассмеялся.

— Думаю, не стоит.

Помолчав, он заговорил снова:

— Вы уже были в скафандре, когда я открыл люк. Почему?

— Я почувствовала толчок. Индикаторы ничего не показали, но я подумала об утечке в грузовом модуле и решила взглянуть. — Она замялась. — Как я понимаю, на самом деле это вы пристыковывались.

Доминго задумался. Звучало правдоподобно, хотя она должна была обладать исключительной чувствительностью, чтобы заметить крошечный толчок, когда он опустился на грузовой корабль гораздо большего размера. К тому же крупные космические корабли вообще время от времени испытывают сотрясение, вызванное тепловым расширением, когда разные их части выходят из тени на солнце и обратно. Трудно поверить, что столь молодая астронавтка смогла отличить легкий толчок его пристыковки от обычной дрожи корабля. И быстрая же у нее реакция — от момента его пристыковки до открывания люка прошло меньше пяти минут…

— А вы? — спросила она. — Вот так просто взяли и открыли люк? Даже не подумав о тех, кто может оказаться внутри? Без всякого предупреждения? Я знаю, что от пиратов едва ли можно ожидать вежливости, но убивать людей без предупреждения — это уж слишком.

— Мне не кажется, что в вашем положении стоит задавать вопросы, — отозвался он.

Девушка пожала плечами — во всяком случае, попыталась, насколько позволяло ее скованное положение.

— Ну ладно. Если вы собирались меня пристрелить, то вам уже давно пора это сделать.

Доминго рассмеялся — на этот раз по-настоящему.

— Неплохо! — Он кивнул в сторону выкрашенного в аварийный оранжевый цвет эвакочехла, который теперь парил без присмотра возле пилотского пульта. — В случае, если бы внутри кто-то оказался, я бы засунул его в чехол и дал кислород.

Эвакочехол был стандартным элементом аварийного оборудования и представлял собой мешок в рост человека из воздухонепроницаемой ткани, снабженный небольшим баллончиком сжатого кислорода. В случае внезапного падения давления член команды, не успевший надеть скафандр, в принципе, мог заползти в такой мешок, застегнуться, дернуть за шнур, чтобы пустить кислород, и ждать подмоги. Или же кто-либо из надевших скафандры товарищей мог схватить его и запихать в мешок. Подобные чехлы предназначались для крайних случаев, для серьезных аварий; он мог спасти человеку жизнь, но мало кто захотел бы примерить его по доброй воле.

Девушка посмотрела на Доминго:

— Вы действительно считаете, что сумели бы отыскать человека, упаковать его в чехол и восстановить давление, и все это за какие-то шестьдесят секунд?

— Ну да, — кивнул тот. — На учениях я проделывал это меньше чем за пятнадцать.

— Я вам не верю, — сказала девушка.

— Мы тренируемся. Мы работаем — очень много.

— Но если речь идет о настоящих, живых людях, не о куклах? Вряд ли такое возможно.

Доминго поглядел ей в глаза.

— Мы тренируемся на живых людях.

— Боже! — Она содрогнулась. — Да вы и вправду психи.

Доминго недоуменно взглянул на новую знакомую. Вселенная жестока; как они могли не тренироваться?

— Возможно, в уютных богатеньких мирах, где живете вы, — заговорил он медленно и презрительно, — вам не приходится сталкиваться с утечкой кислорода. Вы, должно быть, настолько состоятельны, что у вас никогда не падает давление. Наверняка в ваших жилищах повсюду тройная страховка. Подозреваю, что вы ни разу в жизни не видели, как металлические стены хрустят, словно картофельные чипсы, под напором утекающей атмосферы; вы никогда не были в ситуации, когда ваши друзья и близкие внезапно оказались в вакууме, и тех, кого вы не успеете отыскать и засунуть в чехол максимум за шестьдесят секунд, вы больше никогда не увидите живыми!

Его начал охватывать гнев.

— Ну так вот, девочка, я — не ты. Я живу в другом мире. Я живу во внешних колониях, где отнюдь не всегда все работает, где утечка может случиться в любую минуту дня и ночи, и рядом не окажется никого, на кого можно положиться. Да, черт возьми, мы тренируемся! Да, черт возьми, мы тренируемся на живых людях! Ты говоришь, что не можешь за десять секунд упаковать человека в чехол и на пятнадцатой секунде уже искать следующего? Девочка, я бы не хотел оказаться рядом с тобой во внешних колониях! Не пройдет и недели, как ты будешь мертва, и счастье еще, если не утащишь кого-нибудь следом за собой!

— Да, — еле слышно проговорила она. — Я поняла. Я вам верю.

Вспышка гнева миновала, и Доминго почувствовал себя опустошенным. К тому же при мысли о смерти друзей — а однажды их оказалось слишком много, чтобы спасти всех, — он не ощущал желания добавлять еще одно тело к тому множеству, что забрала Вселенная. Она и так слишком жестока. Можно понять, если кто-то погибает в ходе операции, такое поневоле приходится принимать; однако хладнокровно убить человека — совсем другое дело.

— Нет, наверное, мне не стоит вам доверять, — произнес он. — Но я буду.

— Благодарю вас, — отозвалась она по-прежнему тихим, сдавленным голосом.

Он поднял баллончик с растворителем, чтобы освободить ее от клея, но девушка покачала головой:

— Ничего, я уже почти справилась.

Она заворочалась внутри скафандра, и из горловины под ее подбородком показались кончики пальцев. Должно быть, пока он осматривал корабль, она потихоньку высвободила руку из перчатки и рукава и просунула ее в корпус, оставив приклеенный к переборке рукав пустым, словно кокон бабочки. Скафандр был ей слегка велик, и места под шейным фланцем хватило как раз, чтобы она смогла извернуться и выпростать руку. Когда рука оказалась снаружи по плечо, девушка потянулась вниз, аккуратно расстегнула боковые защелки на груди корпуса, откинула крышку и выбралась в кабину.

Под скафандром на ней было нижнее белье — и больше ничего. Доминго сделал каменное лицо, чтобы сдержать улыбку. Она действительно надевала скафандр в спешке, понял он, так что пренебрегла даже нижним костюмом и всей подсистемой теплового контроля. Неудивительно, что ей удалось одеться так быстро.

Девушка протянула руку.

— Растворитель, — потребовала она, явно не обращая внимания на то, что стояла перед ним чуть ли не голой, в то время как он был упакован в полный вакуумный костюм и держал в одной руке пистолет, а в другой — баллончик.

Он бросил ей баллончик, одновременно думая, достанет ли у нее дерзости брызнуть жидкостью ему в глаза и перехватить пистолет, однако она спокойно повернулась и принялась опрыскивать сковавшие скафандр клеевые потеки. Она расходовала растворитель скупо и аккуратно. По-прежнему находясь спиной к нему, девушка произвела быстрый осмотр разъемов и застежек, тщательно проверяя, чтобы комки клея случайно не остались где-нибудь в зазоре, затем закрепила скафандр на стойке сзади и подключила к нему электрические кабели и воздухопровод, чтобы перезарядить для следующего использования.

Доминго одобрительно кивнул. С такими инстинктами у нее, возможно, все же были некоторые шансы на выживание в дальних колониях.

Пока она стояла к нему спиной, он воспользовался случаем, чтобы провести визуальное обследование. На ней было надето так мало, что Доминго легко удостоверился: ей негде спрятать оружие.

Девушка повернулась и поймала его пристальный взгляд.

— И что теперь? — спросила она, глядя ему прямо в глаза.

Он отвел взгляд от ее тела:

— Ну а вы как думаете?

— Откуда мне знать, — отозвалась она. — Вы здесь главный. Очевидно, мне следует выполнять все ваши указания.

— В таком случае я бы посоветовал вам одеться.

Ее брови приподнялись на какую-то долю миллиметра, однако она кивнула и молвила:

— Ладно.

Великий Будда, неужели она все это время думала, что он вынашивает относительно нее грязные планы? Каким же варваром она его считает! Его ребята с Антероса стали пиратами не потому, что им нравилось грабить и сеять страх, а из-за того, что судьба не оставила им выбора. Неужели она этого не знает?

Девушка оттолкнулась и поплыла через кабину. Главный салон отделялся перегородкой, по его периметру на равных расстояниях располагалось шесть ниш. Помимо той, где находились скафандры, две из них, очевидно, служили кладовками, и еще в двух располагались маленькая кухня и туалет. В нише напротив, куда теперь направлялась девушка, видимо, было устроено место для отдыха и сна. Доминго тронулся следом за ней, и она обернулась, глядя на него несколько сверху.

— Вы за мной?

О Будда! Неужели она до сих пор думает, будто он посягает на нее? Девушка остановилась, взявшись за настенный поручень возле двери спальни; мгновением позже Доминго притормозил рядом с ней, схватившись за тот же поручень.

— Пожалуйста, подождите одну минуту, — попросил он, проскальзывая мимо нее. И, обернувшись, добавил: — Если вам не трудно, держитесь так, чтобы я мог вас видеть.

Пока Доминго был в спальне, он одним глазом присматривал за пленницей, готовый к любому внезапному движению, однако девушка спокойно парила, лишь изредка дотрагиваясь кончиком пальца до поручня, чтобы не сносило в сторону. Доминго быстро, но тщательно обыскал помещение. К внутренней стене был подвешен застегнутый на молнию сетчатый гамак, рядом располагалось несколько шкафчиков, и содержимое каждого он проверил. Они были забиты разномастными просторными комбинезонами, несколько более яркими, чем он привык, и по большей части разрисованными прихотливыми фигурками лошадок и прочих зверей. И спальня, и одежда пропитались девичьим запахом — это не было неприятно, но напомнило ему о других местах и других временах. Он перетряхнул все вещи, переходя от аккуратно сложенной одежды к грязному белью, и затем к полотенцам и туалетным принадлежностям. Наткнувшись на запасы тампонов, он заметил на лице девушки легкую ухмылку, однако продолжал искать, стараясь, чтобы его инспекция оставалась подчеркнуто бесстрастной. Судя по всему, она не пользовалась лекарствами, чтобы подавлять менструации — однако ее медицинский режим его не касался, и он был уже не настолько молод, чтобы испытывать шок или возбуждение при намеке на женскую физиологию. Личные вещи — самое удобное место для хранения оружия, окажись оно у нее, и Бонавентура постарался просмотреть их с особенной тщательностью, ни на секунду не теряя бдительности. Закончив, он выплыл наружу, сказав девушке:

— Все в порядке. Можете заходить.

Она с отвращением взглянула на него и заплыла в спальню — в условиях нормальной гравитации метнулась бы туда стрелой.

— Ну и бедлам вы тут устроили! — сказала она.

— Ничего страшного, — отозвался Доминго и, видя, что она начинает стаскивать с себя нижнее белье, добавил: — Вы можете закрыть дверь, если хотите.

— Спасибо! — Девушка так и поступила.

А он пока решил наскоро осмотреть другие отсеки.

— Вы собираетесь пригласить сюда остальную команду? — спросила девушка через дверь. — Или они подождут вас на корабле?

А-а, вот в чем дело — она думает, что у него там целый корабль, и он просто пользуется случаем, чтобы побыть с ней наедине!

— Ах да, мой корабль, — ответил Доминго. — Нет, он уже улетел. Меня, э-э, просто забросили сюда, а остальные двинулись к следующему пункту.

— Вот как… — она помедлила. — Я не понимаю. Разве вы здесь не для того, чтобы захватить груз?

— Ну да, что-то в этом роде.

На самом деле он собирался лететь вместе с грузом дальше — по крайней мере до орбитального хлыста. А вот когда они доберутся до хлыста… на то он имел другие планы.

— И вообще, — донесся до него голос девушки, такой беззаботный, словно Доминго был просто ее напарником, — как вы ухитрились сделать свой корабль невидимым?

— Профессиональная тайна, — ответил он. — Простите.

Экспресс-обыск кабины был закончен. Оставалась возможность, что оружие спрятано где-то внутри систем корабля, под какой-нибудь панелью или в кожухе электронной аппаратуры, но он решил, что это маловероятно. Если бы девушку, несмотря на все его предосторожности, предупредили о пиратах, оружие было бы где-нибудь под рукой, наготове, а не погребено в недрах корабля. Если же предупреждение не поступило, не было и нужды в оружии вообще; как правило, на космические корабли его не брали.

Собственно, Бонавентура и не ожидал ничего обнаружить, но только сейчас, удостоверившись, что у девушки ничего не припасено, он позволил себе слегка расслабиться. Разумеется, на корабле и без того хватало оружия — в космосе могут оказаться смертоносными тысячи вещей, от кислородных баллонов до электрических кабелей, если их правильно использовать.

Девушка выплыла из спальни уже в корабельном комбинезоне — тонком, небесно-голубого цвета, достаточно облегающем, чтобы излишек ткани не топорщился, но довольно свободном, чтобы скрыть изгибы тела. Впрочем, Доминго уже видел ее без одежды и мог с легкостью представить себе то, что находилось внутри.

— Наверное, — сказал он, — было бы неплохо, если бы вы назвали мне свое имя.

— Мэй, — ответила она и, помолчав, добавила: — Мэй Гамильтон.

— Мэй, — повторил он. — Вы работаете на «Хэйес Минералс», как я понимаю?

— Конечно. А могу я спросить, кто вы? Или это секрет?

— Я Доминго Бонавентура, — ответил он. — Из колонии Антероса.

Ее глаза слегка расширились.

— Вот как, — проговорила она. Вероятно, она уже слышала это имя. Всякие небылицы, конечно же: о пиратах ходило множество россказней, как правило искаженных, однако он надеялся, что в тех историях, что дошли до нее, он изображался не слишком жестоким.

Ее глаза скользнули вниз, к пистолету, который он пристегнул к бедру на «липучку»: оружие по-прежнему было в зоне досягаемости, хотя и не у него в руке. Доминго вопросительно приподнял брови.

— Пистолет стреляет пулями? — спросила она. — Не думаю, что вы стали бы его использовать, по крайней мере не в герметичной кабине.

Он улыбнулся.

— Думаете, не стал бы? Напрасно. Мы ведь не какие-нибудь дилетанты. Это оружие тщательно разработано. Снаряды не смогут пробить стенки кабины, а вот плоть разорвут в клочья. И не обольщайтесь — колебаться я не буду.

— Вот как?

Что это, разочарование? Трудно сказать. Внешне это выглядело так, словно она просто поддерживает разговор.

— Но я предлагаю соглашение, — продолжал он. — Вы пообещаете, что не предпримете попыток повредить мне, или сбежать, или позвать на помощь, или подать какой-либо тайный сигнал. Если я попрошу вас что-то сделать, вы это сделаете. Как по-вашему, это честно?

— Соглашение? — переспросила девушка. — А с вашей стороны? Вы пообещаете, что меня не убьете?

— Моя часть соглашения, — ответил Доминго, — будет состоять в том, что я отнесусь к вам с доверием.

— С доверием?

— В определенных пределах. Говоря о доверии, я имею в виду, что не стану связывать вас электрическим кабелем, заливать клеем и запихивать в грузовой отсек — до тех пор пока мы не доберемся до такого места, где я смогу засунуть вас в эвакочехол вместе с радиомаяком и выкинуть приблизительно в том направлении, где вас, возможно, кто-нибудь подберет. А именно это я и сделаю, если решу, что не могу доверять вам. Ну как, все честно?

— Пожалуй. А что будет, когда мы доберемся до хлыста?

— Вы вольны отправляться, куда вам вздумается.

— Вы собираетесь взломать хлыст, — сказала она. Это был не вопрос, а утверждение.

Доминго улыбнулся. Девушка начинала ему по-настоящему нравиться.

— Вы не собираетесь тормозить на земной орбите, — продолжала она. — Ну разумеется, нет, зачем вам это? Вы хотите воспользоваться хлыстом, но вместо торможения сделаете так, чтобы он подхватил груз и забросил его на другую орбиту, куда-нибудь во внешний пояс. Могу поручиться, у вас и траектория уже рассчитана! Ваша цель — внешние колонии. Вот почему ваш корабль улетел дальше — вам и не нужен корабль! Вы не просто хотите отобрать у меня немного воды, вы заберете весь мой груз!

— Вы, можно сказать, изложили мне мой план, — сказал Доминго. — Что ж, поскольку он, очевидно, известен вам в деталях, прошу вас, продолжайте.

— И значит, вы вообще не собираетесь останавливаться на земной орбите, верно? А если так, то как же насчет меня? Вы сказали, что отпустите меня — что вы имели в виду?

— У меня есть капсула.

— Капсула! И вы собираетесь отправить меня в капсуле?

— Да, это не очень комфортабельно, — признал Доминго. — Но я могу гарантировать, что она в исправном состоянии. У вас есть возражения против нашего соглашения?

— Нет, — ответила девушка. — Я все понимаю. Если вы можете мне дать только капсулу, я ее приму. — Она немного помолчала и потом прибавила: — Спасибо.

— Ну что ж, у вас ведь больше не осталось вопросов? В таком случае прошу вас: продолжайте жить своей жизнью — при условии, что вы будете спрашивать разрешения, прежде чем подходить к переговорному пульту.

— Благодарю вас.

Он иронически наклонил голову.

— Нет, в самом деле, я говорю серьезно, — добавила девушка. — Груз застрахован. А вы… — она замялась. — Вы могли оказаться и гораздо хуже.

— Всегда рад услужить.

С этими словами Доминго подошел к контрольному пункту, чтобы проверить корабль и познакомиться с его управлением. Когда они доберутся до хлыста, он должен будет провести кое-какие изменения курса, причем быстро и вручную: в строго определенное время и без содействия компьютера. Закончив проверку, Бонавентура убедился, что корабль запрограммирован отвечать на рутинные запросы службы управления движением стандартным «отклонений нет».

Девушка, со своей стороны, старалась держаться в стороне.

Переместившись к стене возле спального отсека, она принялась читать книгу. Было неясно, действительно она читает или притворяется.

Доминго доверял ей до некоторого предела, но тем не менее оставался настороже. Этого доверия было недостаточно, чтобы он мог позволить себе заснуть, оставив ее свободно перемещаться по кабине. Как и все астронавты, он умел дремать вполглаза, так что часть сознания бодрствовала, отслеживая все необычное, готовая в любой момент пробудиться полностью, однако ему не очень-то хотелось полагаться на рефлексы. Он осмотрел дверь спальни, но та выглядела раскрашенным листом бумаги; за ней невозможно было кого-то по-настоящему запереть. Когда по корабельному времени наступил вечер, Бонавентура после некоторого размышления снова отправил пленницу в скафандр, который тщательно приклеил к стене. Щиток он оставил поднятым, чтобы она могла дышать корабельным воздухом.

Девушка перенесла эту процедуру с замечательным терпением, наблюдая за Доминго с легкой усмешкой на лице.

В заключение он приклеил шлем к корпусу, чтобы не сомневаться: хитрюга не сможет повторить свой фокус с просовыванием руки наружу. Спать в скафандре ей будет достаточно удобно, Доминго проделывал это не один раз. В условиях свободного падения тело парит внутри, и такой сон ничем не отличается от сна в гамаке.

— Все в порядке? — спросил он. — Нигде не жмет?

— Жалоб не имею.

— Простите за то, что обращаюсь с вами так непочтительно. Это не значит, что я вам не доверяю…

— …но вы мне не доверяете, — закончила она. — Я все понимаю. Ничего страшного. Спокойной ночи.

И она закрыла глаза.

Проснувшись утром, он посетил крошечный туалет, после чего воспользовался маленьким душем, специально сконструированным для невесомости. Девушка еще спала. Некоторое время Доминго смотрел на ее лицо, нежное и гладкое, на прядки волос, выбившиеся из-под шлема; потом он отправился в кухню, которая была замечательно оборудована для таких компактных размеров. Он был приятно удивлен, обнаружив в ней агрегат для варки кофе под давлением — предмет, который в поясе астероидов считался бы непозволительной роскошью. Судя по всему, компания «Хэйес» очень заботилась о своих сотрудниках.

Доминго вернулся к девушке. Скафандр он оставил приклеенным к переборке, но освободил грудную пластину и шлем, после чего снял их вместе одним куском. Ее глаза сонно раскрылись, как только он начал расстегивать защелки.

— Доброе утро, — сказал Доминго. — Подъем, подъем, новый день зовет!

Девушка подавила зевок.

— Уже? Сколько сейчас времени?

— Что значит — уже? Прошло пять часов! Сколько же вы собирались спать?

— Гораздо дольше, — фыркнула она. — Боже мой! Мне придется потом досыпать.

— Как вам угодно. Есть кофе, если хотите.

— Еще бы!

Доминго вернулся к кофейному аппарату и уже ждал ее с двумя чашками кофе, когда она вышла из туалета. Чашки были рассчитаны на использование как в невесомости, так и при нормальной силе тяжести — их закрывали керамические крышки с дырочками, удерживавшие жидкость внутри благодаря поверхностному натяжению, но позволявшие медленно прихлебывать напиток. Обернувшись к маленькой статуе Будды, которую он закрепил на противоположной переборке, Бонавентура приподнял свою чашку, на мгновение опустил взгляд и только потом начал пить. Символически такой жест мог считаться приношением Будде. Если бы Будда действительно захотел выпить кофе, ему никто не мешал зайти и получить персональную чашку, но не имело смысла тратить настоящий кофе на ритуалы.

Проследив за его взглядом, Мэй увидела статуэтку.

— Бог мой, — произнесла она. — То есть боги, я хотела сказать. Вы ведь на самом деле не верите во все это, правда?

Доминго отхлебнул кофе и задумался.

— Нет… не совсем. Соблюдение ритуалов воспитывает определенный уровень дисциплины, который я хотел бы видеть в своих людях, поэтому я соблюдаю формальности, чтобы не давать им искушения расслабиться. Но если вы спрашиваете, действительна ли я верю, что какой-то мертвый индиец, живший три тысячи лет назад, наблюдает за нами из великой пустоты, то на этот счет я смогу составить мнение только после личной встречи.

— Ваши люди? — переспросила она. — Вы хотите сказать, что у вас есть последователи, которые верят в то, во что вы им велите верить?

— В целом у нас довольно анархическая группа, — ответил Бонавентура, — однако — да, до какой-то степени мои люди ориентируются на то, что делаю я.

Девушка наморщила лоб.

— Так значит, пираты исповедуют буддизм? В жизни бы не поверила!

— С вашего позволения, мы не очень любим, когда нас называют пиратами.

— Правда? Как же тогда называть человека, который врывается с оружием на борт грузового судна и угоняет груз бог знает куда?

— Я бы сказал, что этот человек борется за выживание, — ответил Доминго.

На протяжении следующих нескольких дней у них установился размеренный распорядок жизни. Космические путешествия — дело скучное, и далеко не все время можно заполнить оттачиванием навыков управления кораблем и подготовкой к предстоящим испытаниям. Обычно Доминго скрашивал долгие пустые часы в космосе медитацией, но даже несмотря на то, что он начал более или менее доверять девушке, не стоило искушать ее возможностью выкинуть какой-нибудь неожиданный фортель, на который он будет вынужден отвечать силой. Поэтому он много времени проводил, осматривая корабль, подгоняя незначительные детали, удостоверяясь, что дублирующие системы исправны и готовы к работе, чистя фильтры и заново калибруя те инструменты, у которых накопилась небольшая погрешность.

Вся эта работа по большей части не имела смысла, но он любил, чтобы каждый узел корабля был знаком ему не формально, а благодаря личной работе с ним.

— Я не привык, когда рядом кто-то есть, — сказал он, обнаружив, что девушка парит посередине кабины, не занятая ничем, и просто наблюдает, как он разбирает мотор вентилятора, чтобы сменить подшипник (вентилятор издавал небольшой шум). — Меня это немного сбивает.

— А как же ваша команда? — спросила она.

— Какая команда?

— Ну, на корабле.

— А, вот вы о чем, — сказал Доминго. — Признаться, тут я слегка ввел вас в заблуждение. Я работаю без страховки. Только я, больше никого.

— Вон оно что, — протянула она, пытаясь осмыслить услышанное. — Капсула… Ну конечно! У вас ведь и не было корабля, верно? Ничего удивительного, что я его не увидела — там и видеть-то было нечего! Капсула… Все, что у вас есть — это капсула. И вы так и летели на ней бог знает сколько, совершенно один? Вы не испытывали одиночества?

— Нет.

— Неужели вам совсем не хочется общения? Вы что, проводите все время вот так, в глубоком космосе, в полном одиночестве?

— Ну, я не все время один. Я женился, когда мне было шестнадцать. — Видя, что девушка смотрит на него с видимым удивлением, он пояснил: — У нас в дальних колониях принято рано заключать браки.

— А-а, — протянула девушка. — И что, у вас хорошая жена?

— Лучше не бывает. Знающая, умная, несгибаемая, словно ванадиевая сталь. Как раз такая, какую хочется иметь рядом с собой, когда выходишь в поиск.

— Вы занимались разведкой месторождений?

— Конечно. Мы ведь, знаете ли, не всегда промышляли пиратством.

Немного помолчав, Мэй спросила:

— И где она сейчас? Ждет вас дома, на Антеросе?

— Она умерла.

Девушка подождала, не скажет ли он что-нибудь еще, и когда продолжения не последовало, спросила:

— И это все? Умерла, и больше ничего?

— Разумеется, есть еще много чего. Просто я не собираюсь с вами этим делиться. — Доминго помолчал и потом добавил: — Если бы я начал сейчас рассказывать о ней, то боюсь, не смог бы остановиться и говорил бы целую неделю, а может, и две. Вот если бы у нас имелась пара литров хорошего дистиллята, и если бы мы не были врагами, и если бы мы не летели на космическом корабле, и если бы от меня не зависели люди, и если бы мне не предстояло доставить угнанный груз в нужное место в нужное время — тогда, может быть, вам и удалось бы уговорить меня поведать об этом. А раз это не так, значит, и рассказа не будет. И в любом случае, это не ваше дело.

— А-а, — только и сказала она. — Ну ладно.

Когда до Земли оставался один день, Доминго решил, что настало время выйти наружу и осмотреть груз. Он надел скафандр, и девушке тоже приказал одеться — отчасти потому, что она знала корабль и могла сэкономить ему время, а частью потому, что опасался оставить ее одну в кабине.

Груз, по сути, представлял собой огромный мешок с водой; мягкая оболочка выпирала в ячейках между стропами, так что все вместе напоминало воздушный шар, обтянутый сетью. Доминго облетел вокруг, удостоверяясь, что обвязка нигде не повреждена, проверил внутреннее давление, посмотрел, все ли мониторы температуры и давления установлены как следует. При обычных для венерианской траектории температурах вода оставалась жидкой, но отражающее термальное покрытие не давало ей нагреваться слишком сильно и создавать опасное давление.

Главной целью осмотра были высокопрочные тросы, с помощью которых закреплялся мешок. В условиях невесомости нагрузки на них не было, однако когда груз будет захвачен орбитальным хлыстом, тросы подвергнутся внезапному напряжению. Доминго хотел удостовериться, что груз не оторвет.

— Я их уже проверяла, — послышался по внутреннему переговорному устройству голос Мэй, парившей в своем небесно-голубом скафандре метрах в пяти от него. Доминго велел ей держаться подальше от груза, но оставаться на виду; кроме того, он перестроил передатчик ее скафандра так, чтобы тот работал только на малой мощности — хватает, чтобы переговариваться с ним, но недостаточно, чтобы передать сигнал бедствия.

— Очень хорошо. Но я все же проверю их еще раз, если вы не возражаете. — Несколько мгновений он совершал облет в молчании, а затем прибавил мимоходом, словно рассуждая сам с собой: — Я однажды видел, как такой же вот контейнер стоимостью в семьдесят миллионов разорвало, и вся вода улетела в пустоту — только из-за того, что добывающая компания, транспортировавшая груз, слишком спешила и пренебрегла проверкой тросов перед тем, как начать ускорение.

Это было до того, как Антерос взбунтовался, когда они еще работали по контракту, пытаясь наскрести себе крохи на пропитание в дальних закоулках небосвода. Вырвавшийся фонтан бил в черноту космоса струей сверкающих снежинок; вода испарялась и замерзала одновременно. Корабль, на котором летел Доминго, со стороны груза покрыла снежная корка толщиной в несколько метров. Там, куда падала тень, снег держался почти неделю, пока наконец понемногу не испарился. Хотя человеческих жертв не было, для добывающей компании это происшествие оказалось катастрофой — она слишком глубоко увязла в долгах. Это была еще одна неудача в долгой, неспешной цепи событий, поставивших колонию Антероса на грань банкротства.

Закончив осмотр тросов, фиксирующих груз — никаких видимых повреждений, как и сказала Мэй, — Доминго переместился туда, где приклеил к стропе свою капсулу. Он провел визуальное обследование (все было в порядке), после чего занялся удаленной загрузкой системы. Получив подтверждение, что все работает исправно, он отклеил капсулу и провел ее вдоль груза к люку жилого модуля.

— Так значит, вы проделали весь свой путь вот на этом? — донесся до него голос Мэй. — Я бы сказала, что она довольно маленькая.

— Мне хватает, — сказал он.

— И сколько же времени вы провели внутри?

— Прошу меня простить, это профессиональная тайна.

— Думаю, по крайней мере пару недель, не меньше, — заметила она. — Должен же был какой-нибудь корабль забросить вас на нашу орбиту, а если бы что-либо подобное оказалось поблизости, я бы обязательно заметила.

— Вы вольны делать любые предположения, — отозвался Доминго.

Когда они вернулись на корабль, их ожидало сообщение.

— Грузовой с Венеры, это межпланетный контроль, пожалуйста выйдите на связь. У нас нештатная ситуация. Грузовой с Венеры, выйдите на связь!

Все чувства Бонавентуры переключились в режим полной боевой готовности. Он и действительно немного отклонился от ожидаемой траектории, однако отклонение было тщательно вычислено с расчетом на то, что корабль не уйдет от номинального курса настолько, чтобы вызвать запрос службы управления движением. Он взглянул на Мэй. Девушка выглядела не менее удивленной — она поглядела на него и слегка покачала головой. Доминго пожал плечами и послал ответ:

— Управление движением, это грузовой «Хэйес VE47». Что случилось?

После паузы он услышал:

— Слушайте, седьмой, тут проблема. Отказал Гоманов хлыст[1]. Повторяю, отказал Гоманов хлыст! Как поняли? Прием!

Мэй тихо присвистнула и переместилась ко второму пульту. Доминго вполголоса выругался.

— Вас понял, — сказал он. — Хлыст не принимает. Вы можете задать нам аварийный курс?

После паузы голос ответил:

— Седьмой, придется немного подождать. У нас тут сплошная неразбериха. Впрочем, думаю, вам лучше обойтись своими силами. — Голос принадлежал молодому парню. Звучал он довольно взволнованно.

Должно быть, дела у них плохи.

— Что произошло?

— Точно пока неизвестно. Была серьезная авария, конструкция повреждена процентов на семьдесят, несколько тросов порвано, много человеческих жертв. Скорее всего, хлыст на что-то налетел, но мы пока не знаем, на что именно.

— Насколько велик ущерб? — Доминго задержал дыхание, ожидая ответа.

— Неописуем. Мы совершенно выбились из графика. Нескольких человек забросило внутрь орбиты; мы пытаемся организовать поисковые партии, чтобы вытащить их прежде, чем они врежутся в атмосферу… Слушайте, может, мы поболтаем как-нибудь позже? Тут куча дел, и нельзя терять ни минуты. Информация должна поступить к вам по каналу данных, я просто подумал, что вам стоит услышать об этом как можно скорее.

— Вас понял, — сказал Доминго.

— Отбой.

Мэй уже устроилась на месте второго пилота и просматривала поток входящих данных. Доминго принялся листать меню в поисках экрана внешних датчиков. Их корабль приближался к конечному этапу пути, они были уже внутри лунной орбиты, достаточно близко, чтобы внешние датчики были способны распознать стокилометровый хлыст.

Его не было.

Он принялся всматриваться, увеличивая яркость изображения до тех пор, пока диск Земли почти полностью не размылся, потом вывел на экран маленький астероид, который служил хлысту противовесом. Лишь усилив гамму и контрастность, он смог разглядеть торчащий из него куцый огрызок.

Хлыст пропал.

Астероид и короткий хвостик хлыста окружало облако белых крапинок. Обломки, понял Доминго. Да, там случилось что-то из ряда вон выходящее. Некоторые из этих пятнышек были фигурами в скафандрах — по крайней мере он надеялся, что в скафандрах, — выброшенными катастрофой на эксцентрические орбиты.

Похоже, следовало готовиться к неприятностям.

Доминго вскинул голову, внезапно обеспокоенный тем, что позволил себе отвлечься. Он увидел, что Мэй, хмурясь, просматривает расчеты траектории их полета.

Она подняла взгляд.

— Мы задеваем атмосферу.

— Что?

— Мой корабль. Мой груз. Нам необходим перехват. Траектория, на которой мы находимся, заходит в атмосферу.

У него ушло несколько мгновений на то, чтобы осознать смысл ее слов. До сих пор он не пытался экстраполировать траекторию корабля дальше хлыста. Сейчас он нарисовал ее в уме. Мэй была права. Он внес в траекторию некоторые поправки, чтобы подготовиться к последующему маневру. Поправки небольшие, ничуть не выбивающиеся за пределы допустимой погрешности — но теперь, без перехвата, их траектория задевала Землю.

— Хлыста нет, — проговорил он. — Перехват не состоится. Чтобы избежать вхождения в атмосферу, надо включить основной двигатель.

Она посмотрела на него ледяным взглядом.

— Это невозможно.

— Я знаю, не хватает запаса скорости. Нам придется спустить груз, чтобы уменьшить массу. Прости, девочка, жаль твоего груза, но у нас не такой уж большой выбор.

— У нас нет никакого выбора. На корабле нет основного двигателя.

— Как это — нет основного двигателя? Конечно же, есть, я знаю эту модель!

— Нам не нужен основной двигатель для Гомановых перелетов, весь необходимый запас скорости вырабатывается хлыстами и буксирами. Все, что нам нужно — это контроль траектории.

— Вы что же, летаете по Гомановой траектории вообще без двигателя?!

— Почему бы и нет? — отозвалась она. — Вы сами проверили все остальное — по два раза. Но вам ведь и в голову не пришло проверить основной двигатель, верно?

— У вас нет двигателя! — повторил он. — Но почему у вас нет двигателя?

Она ответила тихим-тихим голосом:

— Я не могу себе позволить тратиться на горючее. Я не могу себе позволить капремонт. Я и этот полет-то не могла бы себе позволить, если бы он не был целиком оплачен заемными деньгами.

— Да ты с ума сошла, то есть я хочу сказать, это «Хэйес» сошла с ума! Нельзя летать без основного двигателя! При таких условиях, если отказывает что-то одно — выходит из строя вся система!

Очень медленно Мэй ответила:

— У нас нет ни гроша. Мы залезли по уши в долги уже для того, чтобы организовать добычу воды. И ведь предполагалось, что все будет проще простого — там толкнут, здесь поймают. Черт побери, откуда я могла знать, что хлыст накроется?

— Девочка, нужно всегда предвидеть худшее! Иначе не выживешь. — Он помолчал. — Пожалуй, мне стоит снова взглянуть на нашу траекторию.

Они вдвоем принялись изучать предстоящий путь. Их судно находилось уже настолько глубоко в земном гравитационном колодце, что понадобился бы существенный запас скорости, чтобы хоть немного свернуть его в сторону. Их траектория проходила рядом с планетой, не касаясь ее, но нагрев от вхождения в атмосферу на скорости двенадцать километров в секунду обещал быть катастрофическим.

Ровно через девять часов их корабль превратится в яркий метеор.

Нужно звать на помощь. Доминго взял микрофон, чтобы передать сигнал бедствия, но заколебался. Если сюда прибудут спасатели, он окажется в довольно скользком положении — весь его план был рассчитан на бегство в дальние колонии, в ту область космоса, куда не достигали околоземные законы. Однако у него, кажется, просто не осталось выбора. Придется справляться с ситуацией по мере ее развития. Доминго включил микрофон.

— Говорит грузовое судно «Хэйес VE-7». Сообщаем о чрезвычайной ситуации на корабле. Говорит судно «Хэйес VE-7», следующее с Венеры к Гомановому хлысту; у нас чрезвычайная ситуация. У нас… — он замялся и закончил: — …у нас закончилось горючее. Мы просим о помощи. Повторяю, судно «Хэйес VE-7» просит о помощи! Есть там кто-нибудь?

На протяжении следующих тридцати минут к ним струйкой текли ответы. Сперва от службы управления движением — сухое подтверждение получения сигнала бедствия без обещания помочь, затем от других кораблей и колоний, находящихся внутри лунной орбиты. Однако какой бы отчаянной ни была их ситуация, поблизости в орбитальном пространстве попросту не было кораблей, которые, даже двигаясь полным ходом, могли бы успеть к ним прежде, чем они врежутся в атмосферу.

Они приближались к Земле, наращивая скорость медленно, но в геометрической прогрессии.

— Ну хорошо, — сказала Мэй. — Предположим, мы проделали дыру в боковине груза. Оттуда ударит фонтан воды. Толчок, конечно, не очень большой, но может быть, его будет достаточно, чтобы избежать столкновения с атмосферой?

Доминго покачал головой.

— Давления не хватит. Толчок будет слишком незначительным. — Помолчав, он добавил: — Но не стоит полагаться на меня. Проверь сама, посмотри, может быть, я ошибаюсь.

Через десять минут, ушедших на проверку вычислений и просмотр значений термических постоянных воды, Мэй сказала:

— Проклятье! С какой стороны ни подойди, похоже, вы правы. Вода слишком сильно охлаждается из-за адиабатического расширения. — Доминго поднял голову. — В лучшем случае мы выиграем несколько метров в секунду, но этого далеко не достаточно… Погодите-ка, а что если мы срежем термическое полотно? Тогда груз нагреется на солнце, и давление возрастет!

Доминго покачал головой.

— Слишком большая тепловая масса. Вода не успеет достаточно нагреться за то время, что у нас есть. Если и нагреется, то самую малость.

— Черт побери!

Они поглядели друг на друга.

— Да, попали мы в переплет, — сказала Мэй. — Что же нам делать?

У Доминго оставался только один козырь — капсула. Но она имела совсем крохотный запас скорости. На двоих его не хватит… однако если человек будет только один, возможно, он сумеет унести ноги. Что ж, тогда нужно действовать оперативно; чем раньше он отчалит, тем выше его шансы.

У него не было причин не лететь. Ее несчастья его не касались. Доминго взглянул на девушку. Она тоже смотрела на него; ее лицо было открытым и беззащитным.

— У нас есть девять часов, — сказал Доминго и улыбнулся. — Лучше потратить их с толком.

Мэй ответила ему прямым, напряженным взглядом, потом прошлась глазами по его фигуре с головы до ног.

— У вас пистолет, — сказала она, — и я дала вам слово, что выполню любое ваше требование. Но похоже, я соврала. Я не допущу близости с человеком, который держит меня на мушке. Лучше пристрелите меня сразу, черт вас дери!

Доминго поглядел на оружие, по-прежнему пристегнутое на «липучку» к его бедру. Конечно же, он ни на минуту не забывал о нем, хотя и не уделял ему особого внимания; это был просто предмет костюма. Он вытащил пистолет, поглядел на него, затем разжал руку и оттолкнул от себя. Они с девушкой проследили за его полетом. Пистолет медленно проплыл через кабину, мягко ударился о вентиляционную решетку в переборке напротив и поплыл обратно, неспешно вращаясь.

Мэй поднесла руку к затылку и потерла шею, разметав волосы в разные стороны, потом оттолкнулась от пола, пересекла разделявшие их несколько метров и затормозила движение, упершись рукой в грудь Доминго.

Впервые за все это время она прикоснулась к нему. Ухватившись одной рукой за материю на груди его комбинезона, чтобы удержаться на месте, она поглядела ему прямо в глаза.

Потом она с силой ударила его второй рукой.

— Это тебе за то, что ты погубил мой корабль, — сказала она. — И за то, что украл мой груз.

Он отпустил поручень, за который держался, и поднял руку, чтобы потереть щеку. Движение заставило его отплыть немного в сторону от пилотского пульта, к середине помещения. Она могла бы отпихнуть его, но вместо этого продолжала держаться за его комбинезон, тяжело дыша и глядя так, словно вызывала его на ответный удар.

— Прости, — произнес он.

— И еще совсем не обязательно было заклеивать меня на ночь в скафандре, — сказала она. — Это унизительно.

— Прости, — повторил он, не найдя другого ответа.

— Это было подло! — Она протянула свободную руку, схватила его за волосы и придвинулась к нему лицом к лицу, нос к носу, глядя ему в глаза немигающим взглядом. — К тому же ты обращаешься со мной как с ребенком.

Ее глаза были орехового цвета, заметил он, почти зелеными.

— Я не ребенок! — сказала Мэй.

— Конечно, — сказал Доминго. Ее учащенное дыхание касалось, его лица.

— Ну так и нечего так со мной обращаться! — сказала она.

Они парили в свободном пространстве посереди кабины, и он ощущал электрическое напряжение, пронизывавшее ее тело. Ее лицо было в каких-то дюймах от его лица. Очень медленно, не зная, какой реакции ожидать, Доминго протянул руки и обнял девушку. Мускулы на ее плечах были напряжены.

Она потянулась к Доминго лицом и поцеловала его. Поцелуй был настолько же неожиданным и неистовым, как и предшествовавший удар.

— Девять часов? — переспросила она.

— Сейчас уже скорее восемь, — ответил Доминго.

Он раздевал ее не торопясь. Ее тело было таким, каким он его запомнил, но на этот раз он не делал вид, будто смотрит в сторону. Он повлек ее в спальный отсек, где имелся гамак, в котором они могли быть рядом, где любое движение не расталкивало их в разные стороны.

Прошло какое-то время. Доминго расслабленно парил в гамаке, перебирая в уме свойства воды в условиях микрогравитации. Он раскрыл глаза, почувствовав, что Мэй начала освобождаться из его объятий. Она не стала тратить время на одевание, а просто оттолкнулась и поплыла в кабину.

Он смотрел на нее, восхищаясь игрой мускулов ее нагого тела, смотрел, как девушка плывет, переворачивается и умело тормозит свое движение, как она берет парящий пистолет. Интересно, подумал он, зачем ей это?

— Наверное, тебе стоило бы его проверить, — сказал он, — прежде чем направлять его на меня.

Девушка поглядела на пистолет. В одно мгновение она отыскала стопор, открывавший патронник, куда должны были закладываться снаряды с проволочной петлей. Патронник был пуст. Пустовало и отделение для батареи.

— Не могу поверить! — воскликнула Мэй. — Все это время ты носил с собой незаряженный пистолет?

— Я вынул патроны и батарею в первый же день, когда решил, что доверяю тебе. — Он посмотрел на нее. — Я был не прав?

Девушка ответила ему внимательным взглядом, потом вздохнула.

— Нет. Я просто хотела проверить.

— В таком случае приготовься, сейчас будем одеваться, — сказал он.

— Одеваться? Зачем? Ты, кажется, уже увидел все, что только можно.

— Да нет, не одежду. Скафандры. Мы славно позабавились, но теперь, к сожалению, пришло время становиться серьезными. У нас много работы. У нас осталось семь часов — как раз достаточно, чтобы спасти наши шкуры.

Когда они выбрались из люка наружу, Земля уже нависала в небе огромной голубой полусферой. Казалось, будто она растет у них на глазах, хотя он знал: это всего лишь оптическая иллюзия. Планету окружало облако сверкающих искорок — земная свита орбитальных колоний и захваченных астероидов. Только самые большие и близкие из них казались булавочными точками света, большинство же было слишком мало, чтобы их разглядеть. Астероид с торчащим обломком хлыста не просматривался, его закрывал край планеты.

Однако время не позволяло любоваться видом. Доминго оторвал взгляд от планеты и перевел его на груз.

— Мы должны отыскать клапан сброса давления, — сказал он. — Нужно будет направить струю точно на жилой модуль.

Это была тонкая операция. Когда они открыли клапан, вода фонтаном рванулась из сферической оболочки, немедленно превращаясь в пар, который стал расползаться по сторонам сверкающим белым облаком. Было очень трудно собрать воду в узкую струю и навести ее на цель. Вода кипела, остывая по мере отдачи энергии, и замерзала одновременно с кипением. Они принялись поливать гейзером кипящего льда поверхность модуля. Вначале намерзания не происходило — стены модуля нагрелись на солнце, и лед испарялся быстрее, чем они успевали его напылять. Они работали в облаке струящегося пара, и модуль виднелся в тумане лишь неясным контуром. Однако уже через минуту внешние стены начали остывать, и на них стала образовываться тонкая корочка льда. Работа была утомительной. Потоки ледяного тумана то и дело облепляли их шлемы, и им приходилось каждые несколько минут счищать лед со щитков.

Медленно-медленно на модуле начала нарастать ледяная скорлупа — вначале лишь в несколько миллиметров толщиной, потом миллиметры превратились в сантиметры, и наконец она стала настолько толстой, что самого модуля было уже не различить внутри грязного снежного кома.

К тому времени, как весь запас воды был израсходован, модуль оказался заключен в кропотливо нарощенный ледяной панцирь толщиной в несколько метров.

— Ты уверен, что у нас получится? — спросила Мэй.

— Выглядит грубовато, но должно сработать, — заверил спутницу Доминго.

Теперь у корабля вырос длинный хвост, как у кометы; он уходил в космическое пространство со стороны, противоположной солнцу, ионизируясь до бледно-голубого сияния. В данный момент они, наверное, представляли собой самое яркое явление в земном небе — этакая нежданная комета.

Сама Земля была уже огромной, она заполняла половину неба. Одновременно она сузилась до полумесяца, и у них на глазах этот полумесяц исчез — они скользнули на ночную сторону. Темнота под ними потрескивала вспышками экваториальных молний. Доминго начинало казаться, что он чувствует на лице первое дуновение атмосферы.

— Пошли внутрь, — сказал он. — У нас не так много времени.

Вернувшись в модуль, Мэй начала разоблачаться. Доминго остановил ее.

— Давай лучше останемся в скафандрах. На всякий случай.

— Если лед растает при вхождении в атмосферу, скафандры нам все равно не помогут.

— И все же лучше подстраховаться, — сказал он.

Они уже слышали звук — тонкий, почти ультразвуковой визг. Очень медленно вещи, плававшие по кабине, заскользили в одну сторону. Корабль соприкоснулся с первыми внешними клочками атмосферы и начал тормозить.

Торможение усиливалось с устрашающей скоростью. За несколько минут оно достигло стандартного «g». Доминго и Мэй, раскинув руки, распластались по переборке. Мэй протянула к нему перчатку и взяла его руку в свою. Тяжесть становилась все больше и больше. Они были пришпилены к стене, неспособные шевельнуться; корабль бросало из стороны в сторону. Доминго пожалел, что подкладку в скафандрах не делают более толстой. Он представил себе откалывающиеся от оболочки куски льда. Должно быть, за ними тянется след в сотню миль длиной.

— Доминго, — позвала Мэй.

— Что?

— Я хотела сказать… Я рада, что с тобой встретилась.

— И ты не злишься, что я захватил твой корабль?

— Злюсь. Но за последнее время произошло так много всего… Ты уже далеко не в начале списка.

— Спасибо, — сказал он и добавил: — Я тоже рад, что встретился с тобой.

Ускорение все нарастало, мир вокруг сузился до окаймленного багровым кольцом туннеля, и Доминго начал терять сознание. Возможно, в конце концов он его все же потерял. Потом он с удивлением обнаружил, что нагрузка ослабевает.

— Кажется, самое плохое позади, — выговорил он, и в этот самый момент, словно опровергая его слова, от обшивки откололся огромный кусок льда, и корабль дернуло и перекосило. Он слышал, как алюминиевые стены стонут, корежась под нежданной нагрузкой.

— Проклятье! — простонал он. — Держись, малышка! Продержись еще минутку! Только одну минутку! Держись, черт тебя побери!

Корабль выдержал.

Теперь действительно можно было сказать, что худшее позади. Где-то образовалась пробоина — даже сквозь шлем он слышал звук вырывающегося наружу воздуха. Но корабль выдержал.

— Черт побери! — проговорил Доминго. — Не могу поверить. Просто не могу поверить!

— Мы живы, — сказала Мэй.

Выйдя из атмосферы и проверив системы, они уточнили свою траекторию. Торможение вывело корабль на сильно вытянутую эллиптическую орбиту.

Большинство наружных камер наблюдения вышло из строя, но в тех, что остались, Доминго увидел — к некоторому своему удивлению, — что его маленькая капсула так и висит возле корабля, по-прежнему приклеенная к обшивке рядом с люком. Люк располагался в задней части, на той стороне, которая меньше всего пострадала от нагрева при бурном входе в атмосферу, и насколько можно было разглядеть при дистанционном осмотре, капсула осталась неповрежденной.

— Не знаю, как там было у вас, — сообщила им служба управления движением, — но отсюда вы смотрелись очень впечатляюще!

Утечка в кабине произошла по продольному сварному шву, разошедшемуся, когда аэродиномическое напряжение пыталось расплющить сферу модуля. Однако ледяная оболочка не поддалась. Заделать шов изнутри было невозможно, так что им предстояло оставаться в скафандрах до тех пор, пока не придет помощь.

Впрочем, к счастью, как сообщила им служба управления движением, спасательная команда должна была прибыть уже довольно скоро. Теперь, когда они двигались по околоземной орбите, корабль спасателей мог добраться до них задолго до того, как их вытянутая траектория вновь подойдет к Земле.

— Буксирное судно «Конституция Миссисипи» уже в пути, — сообщил им все тот же парень из службы. — Вы встретите их примерно через час.

— Рады это слышать, — откликнулся Доминго. — Не хотелось бы повторять всю историю снова.

Однако перспектива быть спасенным ставила перед ним определенного рода проблему. Даже если Мэй промолчит о том, что он пытался захватить груз (в чем тоже были некоторые сомнения), его лицо было слишком хорошо известно, и во многих местах он был объявлен в розыск как пират. На околоземной орбите существовал целый клубок областей, каждая — со своей системой правосудия, и в какую из них его направят, зависело от того, под каким флагом ходила «Конституция Миссисипи» и к какой колонии была приписана. Закон, по которому его будут судить, мог оказаться суровым, как ливийский космический кодекс — что означало смертный приговор за захват груза, — или же сравнительно мягким, вроде эквадорского, по которому угон груза рассматривался как гражданское правонарушение и навлек бы на него лишь гражданские санкции, а именно — изгнание на Землю. Но вне зависимости от того, кто именно явится его спасать, для Доминго спасение будет означать конец свободы.

Вытянутая эллиптическая орбита, по которой они летели, вела их обратно к Земле. Если он отстыкуется в апогее, у капсулы хватит запаса скорости, чтобы маневрировать в скоплении колоний и орбитальных фабрик. Где-то внутри этого скопления ему, возможно, удастся найти людей, у которых есть друзья в пиратских командах Антероса, или просто тех, кто симпатизирует антеросскому вопросу. Задерживаться не было причин.

Доминго подождал, когда Мэй погрузится в разговор со службой управления движением, обсуждая орбитальные параметры судна для предстоящей стыковки, и тихонько направился к люку. Они оба были в скафандрах, так что разгерметизация не требовалась.

Однако к тому времени, как он открыл люк, Мэй оказалась рядом. У нее были оба его пистолета — пустой рейлган на зажиме у пояса и клеевой гарпун в правой руке.

Доминго повернулся и посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Немного помолчав, она произнесла:

— Ты уходишь, не попрощавшись?

— Я не из тех, кто прощается, — отозвался он.

— Подожди, — сказала она. — Я хочу тебе кое-что показать.

Она убрала руку за спину и вытащила маленький рейлган, в точности такой же, как тот, что он отдал ей перед этим. Она направила оружие чуть выше его левого плеча, но не нажала на спуск.

— Этот заряжен, — сказала она.

— Он был у тебя все это время? Мне казалось, я тебя обыскал.

— Он был спрятан у меня в волосах.

— Понятно.

— Я просто хотела, чтобы ты знал. — Она пристегнула пистолет к поясу. — Я не беззащитна.

Немного помолчав, она добавила:

— Тебе надо быть более осторожным. — Она протянула Доминго его пистолеты: сперва рейлган, затем клеевой гарпун. — Ты их оставил.

— Спасибо.

— Они тебе еще понадобятся.

Он кивнул:

— Может быть.

— Я должна тебе кое в чем признаться. Я ведь тебе солгала тогда, вначале. Я сказала, что меня зовут Мэй. На самом деле мое имя — Мария Хэйес.

Доминго задумался.

— Понимаю, — проговорил он. — «Хэйес минералс»… Это твоя компания?

— Это я.

— Понимаю.

— Может быть… — начала она. — Может быть, как-нибудь мне понадобится связаться с кем-то из пиратов… Всякое может случиться.

Он кивнул.

— Как я смогу тебя найти?

Он немного подумал, затем назвал ей частоту.

— Оставь сообщение — только голос, никаких данных. В нем должно быть слово «сияющий». У нас есть люди, которые занимаются анализом поступающей информации. Кто-нибудь из них тебя найдет.

— Хорошо.

Девушка подплыла к нему и обхватила его руками. Твердые панцири их скафандров столкнулись со звоном, словно два стальных бака.

— Пока! — сказал он.

— До встречи, — отозвалась она.