«М» - значит молчание

31

Мой разговор с Таем был вежливым и небесполезным. Я вкратце описала ему ситуацию — обнаружение тела Виолетты в «бель-эйр», версии о яме и о том, сколько времени потребовалось на то, чтобы ее вырыть. Я также повторила то, что Лайза рассказала мне о человеке, которого они вместе видели во владении Тэннер вечером в пятницу.

— Вы припоминаете марку или модель машины, на которой он приехал? Лайза утверждает, что автомобиль был темного цвета, но больше она ничего не рассмотрела. Она говорит, что была очень напугана.

— Это была последняя модель черного пикапа «шевроле».

— В самом деле? С ума сойти! Как вы могли запомнить такое?

— У моего отца была похожая машина, только выпуска 1948 года. А эта была более новая.

— А тот человек? Как он выглядел?

— Его я не помню, но старый.

— Ну примерно? Ведь вам тогда было всего семнадцать.

— Лет сорока. Взрослый мужчина.

— Он не был вам знаком?

— Я жил в этом городе всего три месяца и никого не знал, кроме моих одноклассников.

Я задала еще несколько вопросов, но вхолостую. Я уже собиралась закругляться, не желая злоупотреблять его драгоценным временем, когда он спросил:

— Как поживает Лайза?

— Хорошо. Я рада, что вы спросили. Она разведена. Зарабатывает на жизнь тем, что печет торты. Она только что стала бабушкой, но, глядя на нее, никогда этого не скажешь, потому что она великолепно выглядит. Очень плохо, что вы не поддерживали с ней отношений.

— Я тут ни при чем, это она так решила. Я писал ей раз шесть или семь, но она ни разу не ответила. Я понял, что больше ей не нужен.

— Она так не думает. Вы исчезли в тот же день, что и Виолетта. Лайза была в отчаянии. Даже теперь она говорит, что никого не любила так, как вас. «Плохой мальчик, но такой очаровательный!» — это ее слова.

— Вы что, хотите нас свести друг с другом?

Я рассмеялась:

— Не знаю. А вы свободны?

— В общем, да. Жена сбежала с моей секретаршей полтора года назад. О жене я не жалею, а секретарша была самой лучшей из всех, кто у меня был.

— Фамилия Лайзы по мужу Клементс. Она есть в телефонной книге. Если вы вспомните что-нибудь еще, я буду вам очень благодарна за звонок.

— Договорились, — сказал он и повесил трубку.

Я набрала номер Лайзы. Ее или не было дома, или она записывала звонки на автоответчик, так что я оставила сообщение с просьбой перезвонить мне. Я не собиралась говорить с ней о ее бывшем бойфренде. Она солгала мне насчет Фоли, и я хотела знать почему. Я посмотрела на часы. Было 16.35, и я была должна Дейзи максимум еще полтора часа. Не то чтобы я засекала время, просто чувство долга превыше всего. Проблема заключалась в том, что больше не было смысла ни с кем разговаривать. Кто будет настолько глуп, чтобы добровольно сказать правду? Нужно быть дураком, чтобы признаться в содеянном, когда очень сложно что-либо утверждать, доказывать и опровергать, ведь прошло тридцать четыре года. Самое большее, на что я могла надеяться, — это разговорить людей и заставить их отвечать на мои вопросы. Но и тогда ответы могли не помочь раскрытию преступления. Умный убийца постарается подставить кого-то другого, чтобы подозрение пало на него. В любом случае эту проблему предстояло решать не мне. Убийством занимался департамент шерифа, имея в своем распоряжении все полномочия, экспертов и новейшие достижения криминалистики. Все, что мне надо было сделать, — это с разрешения Дейзи предоставить им мой отчет, который мог помочь расследованию.

Однако Тай Эддингс дал мне маленькую зацепку. Если кто-то и знал, кто в то время владел черным пикапом «шевроле», то это человек, продававший их. Я дважды говорила с Четом Креймером, и он показался мне вполне приятным человеком. Он хорошо знал свой товар и своих клиентов, так почему было не задать ему этот вопрос? Второй раз за этот день я взяла куртку и наплечную сумку и пошла к машине.

Как я и предполагала, Креймер был еще на работе. В интересах бизнеса компания ежедневно работала до девяти вечера. Чет сказал мне, что в конце трудного рабочего дня (и после пары стаканчиков спиртного) многие мужчины загораются желанием взглянуть на новые машины. А что могло быть приятнее, чем посидеть в новеньком, с иголочки, «корвете», и чтобы рядом суетился продавец, демонстрируя все достоинства данной модели и предлагая скидку. Случалось, что пришедшие «только посмотреть», уезжали домой на новой машине.

Когда я вошла, Кремер обрабатывал супружескую пару. Он был таким асом в торговле, что казалось, они вообще плохо понимают, что происходит. Он дал ключи Винстону и почти с отеческой гордостью наблюдал за тем, как тот прошел с покупателями на испытательную дорожку. Потом заметил меня и тепло приветствовал, возможно, думая, что я наконец созрела для покупки.

— Я здесь для того, чтобы проверить вашу память, — сказала я. — Я хочу знать, кто в 1953 году владел черным пикапом «шевроле» последней модели.

Он улыбнулся:

— Половина мужчин в городе. Пройдемте в мой офис, и я проверю.

— Неужели у вас есть данные того времени?

— У меня данные с 1925 года, с тех пор как я занялся этим бизнесом.

Я поднялась по лестнице и последовала за ним в офис. Он открыл дверь и провел меня в архив, такой же большой, как и его офис. Вдоль трех стен стояли шкафы, на каждом ящике была наклейка с датой и маркой машины.

— Потрясающе! — восхитилась я.

— Я объясню вам, зачем храню все это. Каждая машина, которую я продаю, помогает мне в будущей продаже. Когда приходит клиент, я беседую с ним о его машинах и сравниваю их с последней моделью. Говорю о недостатках и преимуществах. Мне доверяют, потому что я оперирую фактами, и я сверяюсь с картотекой, до того как клиент вошел. Если владелец машины умер, я разговариваю с его сыном, мы делимся воспоминаниями о его отце, и бывает, он покупает у меня новую машину.

Я рассказала ему о том, что поведал мне Тай, не упоминая его имени и подробностей. Креймер посмотрел на меня с интересом.

— Значит, вы говорите, что этот парень узнал машину, потому что у его отца была в 1948 году такая же модель?

— Именно так. И она не могла быть выпущена позднее 1953 года, потому что модели 1954 года появились только в июле.

— Вы правы. Значит, эта машина была выпущена между 49-м и 53-м годами. Это несложно выяснить. Присядьте, и я посмотрю, что у меня есть. Вот шоколадное печенье, угощайтесь, если хотите. Его испекла моя жена. Она потрясающе готовит.

Печенье и в самом деле было необычайно вкусным, и я съела несколько штук, пока ждала Чета. Через пять минут он вернулся в комнату со стопкой папок.

— Я пользуюсь перекрестными ссылками. Здесь указаны имя покупателя и тип машины, которую он купил у меня раньше. Я не применяю цветовой код, но могу найти контракт на любую машину, которую продал. В руках у меня данные о продаже улучшенных моделей «шевроле» за 1949–1953 годы.

Он дал мне лист бумаги, ручку и две папки, а сам взял остальные три. Мы просматривали контракт за контрактом, обращая внимание на цвет пикапа и записывая фамилии всех, кто купил черный. Спустя двадцать пять минут у каждого из нас было по списку покупателей. Он встал, снял копии с обоих и дал мне.

Я пробежала глазами фамилии.

— Я никого из них не знаю.

Он пожал плечами.

— Машину могли перекрасить.

— В таком случае мы не сможем найти владельца.

— Возможно, этот человек угнал ее у кого-нибудь. В то время многие не запирали машины, да и ключи оставляли в замке зажигания.

— Ну что ж, простите, что я отняла у вас столько времени. Вы не поможете мне еще разочек?

— Готов, если смогу. Но я не слишком сведущ в вопросах, не связанных с моей работой.

— Понимаю. Я тут рылась в бумагах и наткнулась на нечто странное.

— На что именно?

— На завещание Хейрла Тэннера. — И я рассказала Чету подробности.

— Я ничего не слышал об этом. Похоже, что старик был на что-то очень рассержен. Интересно, на что?

— Я думаю, что у Виолетты с Джейком была интрижка, и он об этом узнал.

Чет нахмурился:

— Я этому не верю.

— Чему именно? Тому, что у них была интрижка или что Тэннер узнал об этом?

— О Виолетте и Джейке. Я не могу даже представить такое.

— Почему нет? Джейк, должно быть, был красив. Я хочу сказать, что он и сейчас неплохо выглядит, и представляю, каким он был в молодости. Его жена умирала от рака матки, так что их сексуальная жизнь, сами понимаете… Если он встретил в «Луне» Виолетту, да еще оба немало выпили, неудивительно, если они запали друг на друга. Судя по всему, она не пропускала ни одного мужчины. — Я настолько увлеклась, что не сразу обратила внимание на его реакцию. Увидев выражение его лица, я осеклась — Боже, ведь он женат на располневшей копии Виолетты. У него самого был неограниченный доступ к пикапам, и неизвестно еще, где он был во время убийства. Какая же я дура! Сижу тут, выкладываю ему собранные мной улики, когда он и сам может быть потенциальным убийцей.

— Продолжайте, — сказал он.

Я дала задний ход:

— Это все. У меня нет никаких доказательств. Я думала, что вы слышали подобные сплетни.

— Я не слышал, и меня бы очень огорчило, если бы я узнал, что это правда. Мэри Хейрл была очаровательной женщиной, и если Джейк ее обманывал, ему должно быть стыдно.

— Прошу вас, никому не рассказывайте о моих догадках. Это просто предположение, и я не хочу, чтобы о Джейке сложилось плохое мнение, если он невиновен.

Он резко выпрямился и жестом указал мне на дверь.

— А теперь мне надо вернуться к работе. У меня много дел.

— Конечно. Извините, что задержала вас. Спасибо за помощь. — Мы пожали друг другу руки через стол. Выходя из офиса, я оглянулась и увидела, что он буквально окаменел.

Я спустилась по большой лестнице на первый этаж в демонстрационный зал. Мне хотелось побеседовать с Винстоном и узнать, верит ли он, что между Виолеттой и Джейком была любовная связь. Он сидел в своем офисе, но был так погружен в телефонный разговор, что даже не поднял головы. Я вышла на парковку, отперла машину, села за руль и потянулась к зажиганию, когда меня вдруг осенило. В течение всех этих дней у меня было ощущение, что я упускаю нечто важное, но никак не могла понять, что именно. Теперь внезапно, абсолютно спонтанно до меня дошло — собака!

Когда я подъехала к дому Дейзи, ее машина стояла на подъездной аллее. Я достала было ключ из-под цветочного горшка, но тут же положила его обратно. Вместо того чтобы войти без предупреждения, я вежливо позвонила и подождала на крыльце, пока она откроет. Взглянув на нее, я поняла, что что-то случилось. Она все еще была в рабочей одежде. Ее бледное лицо приобрело землисто-серый оттенок, а в глазах читалось страдание. Было непохоже, что Дейзи плакала, но она явно пережила шок.

— В чем дело?

Она зажала рот рукой и покачала головой. Потом как лунатик прошла через комнату и опустилась на краешек кресла. Я закрыла за собой входную дверь и села на тахту, почти касаясь своими коленями ее.

— Вы можете объяснить мне, что случилось?

Она утвердительно кивнула, но ничего не сказала. Я ждала. Что бы это ни было, это убило ее. Прошло несколько долгих минут. Она вздохнула, но все еще не могла произнести ни слова.

Может быть, умер ее отец?

Когда она наконец заговорила, ее голос звучал так тихо, что мне пришлось наклониться к ней.

— Здесь был детектив Никольз. Он ушел несколько минут назад, и когда вы позвонили, я подумала, что это он вернулся.

— Плохие новости?

Она кивнула и снова надолго замолчала. Потом собралась с духом и сказала:

— Они нашли в багажнике два пакета с мамиными вещами. Ясно, что она собиралась нас бросить.

— Вы ведь так и предполагали.

— Дело не в этом.

Я положила руку ей на плечо.

— Не торопитесь. Все хорошо. Я никуда не спешу.

— Никольз сказал, что если можно было бы мне не говорить, он бы ни за что не сказал, но все равно поползут слухи и я обязательно услышу об этом от кого-нибудь другого.

Я ждала.

— Они обследовали мамин труп.

Я была вся внимание.

Дейзи набрала в легкие побольше воздуха и шумно выдохнула.

— Когда патологоанатом отделил занавеску, стало ясно, что мамины руки были связаны за спиной. Некоторое время после погребения она была жива. Собаку скорее всего убили лопатой, которую нашли на дне ямы, когда вытащили машину. Возможно, этот человек ударил маму по голове и бросил в машину, думая, что она мертва. Спустя какое-то время она пришла в себя и поняла, что происходит.

Дейзи замолчала, достала из кармана носовой платок и высморкалась.

— Даже связанная, она пыталась освободиться. Ее ногти были сломаны, а обшивка сиденья в некоторых местах порвана. К ее пяткам пристали травинки. Ей удалось разбить окно, но к этому времени убийца, должно быть, уже засыпал яму землей.

Она сделала паузу, пытаясь справиться с волнением. Мне оставалось только ждать, давая ей возможность молчать столько времени, сколько ей требовалось. Воздух словно сгустился вокруг нас. Я представила жуткую давящую темноту, окружавшую Виолетту. Кричать было бесполезно: толстый слой земли заглушал любой звук. Полная тишина и абсолютная темень.

Дейзи продолжала говорить, адресуя свои слова скомканному платку:

— Я спросила Никольза… спросила, как она умерла. Он сказал, что от нехватки кислорода. Я забыла подробности технического описания. В общем… глубина нашего дыхания регулируется давлением кислорода в артериях и содержанием углекислого газа, какого-то пи-аш, контролирующего рефлексы в легких. Когда кислорода недостаточно, дыхание ускоряется. Человек старается вдохнуть кислород… и инстинктивно глотает воздух. Сердце начинает учащенно биться, а тело заливает потом. Начинаются боли в груди, которые все время усиливаются. Дыхание учащается, но при каждом вдохе расходуется все больше кислорода и выделяется все больше углекислого газа. Потом начинаются галлюцинации. Он сказал, что постепенно все системы ее организма прекращали функционировать, и в конце концов наступило своего рода успокоение… когда она смирилась со своей участью… Можете ли вы представить себе такую смерть? Я все время думаю о том, как ей было страшно, холодно и темно в этой яме… и никакой надежды на спасение.

Повинуясь инстинкту самосохранения, я попыталась стереть в своем воображении эту жуткую картину. Я могла понять дилемму, которая стояла перед Никользом. Изложив факты, он обрисовал ситуацию, которую Дейзи не забудет до конца жизни. Но если бы она узнала страшные подробности из неофициального источника, то была бы шокирована еще больше. Остается надеяться только на то, что время излечит ее боль.

Дейзи снова высморкалась и взяла шесть круглых черных колец, лежавших на столе.

— Вот, он отдал их мне.

— Что это?

— Мамины браслеты. Настоящее серебро. Я отполирую их и буду носить — последний ее подарок. — Она положила их обратно на стол. — Вам, наверное, надо идти?

— Да.

— Вы закончили работу?

— Не совсем. Давайте посидим во дворе. Нам нужен… нужно пространство. — Я чуть было не сказала «нужен воздух», но вовремя спохватилась. Вот уж воистину — в доме повешенного не говорят о веревке.

Мы сидели на заднем дворе в свете уходящего дня, и я излагала причины, по которым Фоли никак не мог быть причастным к смерти ее матери.

— Уже легче, — сказала она.

— Это все, что я смогла сделать. От того, что случилось с вашей матерью; у меня холодеет кровь.

— Сменим тему. Каждый раз, когда я об этом думаю, начинаю задыхаться. Что вам еще осталось сделать? Вы сказали, что не совсем закончили работу.

— Я хочу узнать, откуда у вашей матери появилась та собачка.

Она не ожидала такого вопроса.

— Это был подарок.

— От кого?

— Не знаю. А какая разница?

— У собаки были документы?

— Вы имеете в виду, была ли у нее родословная? Наверное. А в чем дело?

— Чистопородный шпиц должен был стоить очень дорого даже в то время. Я думаю, что именно этот человек — таинственный любовник — купил Виолетте щенка. Вот почему она так носилась с ним — это был подарок!

Она задумалась.

— Да, я понимаю. Вы кого-нибудь подозреваете?

— У меня из головы не идет Джейк. Виолетта подала против него иск в суд из-за того, что его пес загрыз ее собаку.

— Я помню. Карликовый пудель Поппи. Мама водила его гулять. Питбуль Джейка напал на него и загрыз на месте. Мама была вне себя от горя.

— Так, может быть, он думал, что, подарив нового щенка, компенсировал потерю?

— Вы собираетесь спросить у него об этом?

— Вряд ли. Я не могу заставить его сказать правду. Хорошо бы найти заводчика и узнать, кто заплатил за собаку. Возможно, ничего не получится, но думаю, что попробовать стоит. Еще живы люди, которые помнят те события.

— Я приготовлю ужин. Нам надо поесть.

Пока Дейзи возилась на кухне, я порылась в папке и вытащила фотокопию списка частного бизнеса в Сирина-Стейшн за 1952 год. Заводчиков собак там не было. Черт побери, в этом мире все непросто. Так, две ветеринарные клиники, пять ветеринаров и три магазина товаров для домашних животных. Я достала телефонную книгу и проверила еще раз. В ней тоже не было заводчиков, зато упоминалось шесть ветеринарных больниц, пятнадцать магазинов товаров для животных и двадцать семь ветеринаров. Сравнив адреса, я увидела, что ни один человек из моего списка не занимается этим бизнесом в настоящее время. Я, конечно, не думала, что собачья парикмахерская передается от отца к сыну, но считала, что выгодный бизнес может покупаться и продаваться в течение многих лет, сохраняя первоначальное название. Но не в этом случае.

Я решила обзвонить магазины для домашних животных, повторяя свой вопрос. Сложно было придумать причину, по которой кто-то мог заинтересоваться информацией о продаже породистого шпица весной 1953 года, а говорить правду мне совсем не хотелось. Так что моя речь звучала примерно так:

— Собаку много лет назад убили по причинам слишком сложным, чтобы я могла их здесь изложить. Я ищу заводчика. Это случилось весной 1953 года. Не знаете ли вы кого-нибудь, кто разводил шпицев тогда в этом районе?

Ответы варьировали от лаконично-грубых «нет» до длинных историй о любимых собаках и о том, как они погибли, и рассказов о кошках, пересекавших государственные границы для того, чтобы встретиться со своими хозяевами после долгого путешествия. Короткие ответы были следующие:

— Понятия не имею.

— Ничем не могу помочь.

— Извините, босс ушел на весь день, а я работаю здесь только три недели.

— Попробуйте позвонить в ветеринарную клинику доктора Вэйтера на Донован-роуд.

— Я с ним уже говорила, но все равно спасибо.

— Почему вы думаете, что этот человек работал здесь? Шпицев разводят и продают по всей стране. Собака могла быть привезена из другого штата.

— Я это знаю. Но ведь бывает и так: вы смотрите на витрину, где сидит самый прелестный щенок, которого вы когда-либо видели.

Я разговаривала с ветеринарами и помощниками ветеринаров, с владельцами магазинов товаров для животных, с клерками и собачьими парикмахерами. Мне казалось, что мой язык начал распухать. Я делала двадцать первый звонок, когда медрегистратор в круглосуточной клинике сделал первое полезное предположение, которое я услышала:

— На вашем месте я бы попробовал позвонить в службу контроля за животными. У них могли сохраниться данные того времени, особенно если вы говорите об убийстве щенка. Могли поступить жалобы.

— Спасибо. Я позвоню туда.

Как оказалось, в службе контроля таких данных не было. Мужчина, который подошел к телефону, вежливо извинился за то, что не может мне помочь, и я уже хотела повесить трубку, когда он спросил: «А в чем проблема?»

Я кратко изложила ему суть дела, после чего на минуту воцарилось молчание.

— Вы знаете, я, кажется, понял, кто вам нужен. На 166-м шоссе в том месте, где оно пересекается с Робинсон-роуд, жила женщина, которая организовала пансион для домашних животных. По-моему, в начале пятидесятых годов она разводила шпицев, хотя это мало что дает. В то время шпицы были модной породой.

— Она до сих пор в бизнесе?

— Нет, но по-прежнему там живет — я два-три раза в месяц проезжаю мимо ее дома, когда навещаю своих внуков в Кромвелле. Дом не изменился — тот же ярко-синий цвет и ужасно захламленный двор. Если этот дом когда-нибудь продадут, думаю, что новый владелец первым делом перекрасит его и приведет в порядок двор.

— Как ее зовут?

— К сожалению, не помню. Что-то похожее на Вирак… Варик… что-то в этом роде.

— Вы мой лучший друг! — сказала я, послав ему воздушный поцелуй.

Я вернулась к телефонной книге и через тридцать секунд разговаривала с Милисент Вирик. Старушечий голос дрожал, и казалось, что она вовсе не в восторге от моего звонка.

— Алло, говорите громче! Что вам надо?

Я повысила голос и повторила свою просьбу, надеясь на то, что она сочтет меня обаятельной и искренней, пока я кричала в трубку:

— Есть ли у вас какая-нибудь информация? — Ответом мне было молчание. — Миссис Вирик?

— Попридержите своих коней. Я никуда не ушла. Я стараюсь вспомнить. Я знаю, что у меня есть то, что вас интересует. Другое дело — где именно.

— Могу ли я вам помочь?

— Нет, если только вы не захотите копаться в моем сарае. Я уверена, что это где-то в моих бумагах, но не собираюсь заниматься этим немедленно. Я сажусь ужинать, а потом буду смотреть сериалы. Позвоните в девять часов, и я скажу вам, увенчались ли мои поиски успехом.

— Давайте лучше я сама к вам приеду.