«Мы — там и здесь» [Разговоры с российскими эмигрантами в Америке]

1. Энергия упорства (Александр Калина)

2. Человек с собственным мнением (Арон Каценелинбойген)

Встретились в Нью-Йорке два друга-эмигранта, люди почтенного возраста — учёный и литератор. Встречаться удаётся им не слишком часто: учёный профессорствует, литератор-публицист пишет статьи, активно печатается. Да и живут они в разных городах. Но вот, слава Богу, встретились. Отобедали, поговорили о жёнах, детях, внуках. А затем, как это ведётся в эмигрантских застольях, заговорили о… Догадались? Правильно! Заговорили о они о прошлом и будущем России. А немного погодя перешли на другую столь же волнующую тему. Какую? Догадайтесь…. Совершенно верно! Заговорили они об истоках и сущности антисемитизма.

Тут я должен остановиться и открыть нашим уважаемым читателям маленький секрет: два вышеназванных собеседника — это я, Марк Поповский, и Арон Каценелинбойген из Пенсильванского университета в Филадельфии. Ту беседу я, с разрешения Арона, записал. Мысли этого нестандартного человека могут, как мне кажется, заинтересовать нашего читателя. Но сначала коротко о моём друге.

Учёный-экономист, Арон Каценелинбойген из числа вундеркиндов: в 14 лет окончил десятилетку, в 18 получил диплом Государственного экономического института. Хотя год на дворе стоял печально памятный 1946-й, одарённого юношу с труднопроизносимой фамилией в аспирантуру всё-таки приняли. Но затем пошли годы ещё более мрачные. Диссертацию на степень кандидата наук Арон писал трижды. Две диссертации завалили. Одобрена была только третья. И тем не менее к началу 70-х Каценелинбойген уже доктор экономических наук и возглавил Отдел сложных систем в высокопочтенном научном учреждении — Центральном экономико-математическом институте Академии Наук СССР. Одновременно читал он лекции в Московском Университете. Но продвинуть свои экономические идеи ему на родине так и не удалось.

Сейчас бывший советский экономист обучает американских бизнесменов и особо одаренных американских студентов. В эмиграции у него вышло десять книг. Казалось бы, чего ещё желать? Вершина! Но Каценелинбойген — не просто специалист в какой-то области науки. Его творческие интересы фантастически разнообразны. Наряду с лекциями по экономике он читает курс эстетики, теорию красоты. Более того, он считает экономику и эстетику сферами знания весьма близкими. Одна из его книг так и называется "Эстетический метод в экономике" (1990). Из-под пера профессора Каценелинбойгена вышел также труд, в котором автор анализирует Тору (Пятикнижие Моисеево). Затем в печать пошла книга, в которой учёный-экономист выдвинул оригинальную теорию происхождения… рака. Медики и биологи, которым он излагал свою точку зрения на биологическую суть этого человеческого страдания, не нашли в его рассуждениях никаких логических и фактологических ошибок.

Я не назвал здесь и малой доли интересов моего друга. Но и того, что здесь перечислено, достаточно, чтобы понять: Арон Каценелинбойген — один из тех, кем эмиграция наша может с полным основанием гордиться. Не сомневаюсь, что гордиться этим блистательным современником в свой черёд будет и наша родина. Но лишь тогда, когда там научатся уважать и ценить личность.

Вернёмся, однако, к нашей с Ароном беседе на тему:

Дела российские.

Марк Поповский: Мне кажется, дорогой Арон, что предсказать судьбу России в недалёком, да и в далёком будущем в общем не так-то и трудно. Страна эта веками сохраняла одно и то же политическое лицо. В ней столетиями поддерживался авторитарный режим, имперская политика и государственная идеологичность. К этим вечным своим ценностям Россия непременно постарается вернуться.

Арон Каценелинбойген: Вы правы, перечисленные вами принципы вот уже семьсот лет сопровождают историю страны. Ленин и Сталин мало в чём уклонились от политики Ивана Четвёртого (Грозного) или Петра Первого.

М.П.: И Ленин тоже? Он ведь как будто более всего помышлял о мировой революции.

А.К.: Помышлял, но с одним условием, что революция эта пойдёт под эгидой России. Слабость Временного правительства привела к расколу страны. Даже Калужская губерния в 1918 году заявила о своей независимости. Но к 1922 году Красная армия захватила все территории, пытавшиеся обрести независимость, включая Украину, Кавказские и среднеазиатские республики. Империя восстановилась.

М.П.: Но ведь Ленин воздержался от захвата западных территорий: Прибалтики, Бессарабии, Финляндии.

А.К.: Правильно, но и в этом таились имперские планы Ильича. Ленин после революции и успехов в гражданской войне, вкусив власть лидера России и Коминтерна, всё более дорожил целостностью родной империи и её расширением. Возможно, он уступил западные территории России, дабы прикрыть планы России способствовать в будущем революциям на Западе. Сталин, который провозгласил возможность "победы социализма в одной, отдельно взятой стране", ещё в большей мере обнажил ленинские замыслы. Затем он начал их осуществлять, доведя Россию до ранее невиданной по территории и мощи державы и мечтая даже стать императором мира. Так наши вожди вернулись к царским традициям.

Надо, однако, отметить: не все российские правители видели себя на троне одинаково. Для сохранения идеального имперского режима в разное время использовались то жёсткие, то гибкие методы. Иван Грозный, Петр Первый и Сталин — носители жёстких приёмов управления, Александр Второй и Николай Второй ориентировались на политическую гибкость. При последнем императоре возникла Дума, появилась многопартийность, ослабела цензура, открылись границы. Я вижу в Горбачеве вариант типа Николая Второго. Он тоже попытался сохранить империю гибкими методами. Но такие приёмы, с которых Горбачев начал своё правление, как правило, к сохранению страны не ведут. Гибкость при таких целях, как правило, ведёт к анархии, а анархия в нашей стране заканчивается тем, что всё возвращается на традиционно жестокий путь. Так что предсказание ваше достоверно. Но не исключено, что новые свежие идеи выведут страну на какой-то новый путь. Правда, пока таких идей я не вижу…

М.П.: Российская ситуация сегодня отражает, как мне кажется, всеобщую всенародную жажду "сильной руки". Таково естественное желание общества, уставшего от нищеты, всеобщей уголовщины и безответственности властей. Народ России в прошлом всегда почтительно относился к "строгому хозяину". Теперь они видят в "хозяине” надежду на лучшую жизнь и довольно настойчиво добиваются осуществления этой надежды. Свобода личности — не наш российский идеал.

А.К.: Да. неуважение к личности, к интеллигенту, желание иметь над головой "настоящего хозяина" — традиционно для отечества. Большинство граждан действительно настроено ныне на имперский режим. Но не станем забывать, что во всяком обществе, а в Российском особенно, есть, пусть и небольшая, но активная и независимо мыслящая творческая часть. Именно от неё, от этой части интеллигенции, я ожидаю новых идей. Правда, уже дважды, в марте 1917-го и в конце 80-х и начале 90-х годов XX столетия эта категория дорывалась до власти, но новых идей с собой так и не принесла. Более того, появление таких людей в "коридорах власти" бросало страну в состояние анархии. Беда опять-таки в традиционном для России непонимании ценности нестандартных идей, что в свою очередь связано с непониманием личности.

В России преобладают два взгляда на человека: или ты эгоист и преследуешь только шкурные интересы, или ты коллективист и готов служить целому. Коллективист в народных глазах выглядит значительно более привлекательным. Это значит, что он "за народ”, "за нас". Отсюда и "жизнь за Родину" и так называемый "советский патриотизм". А между тем личность в её лучшем варианте — человек, преследующий свои интересы, но одновременно принимающий во внимание и интересы других. Этого в России никогда не понимали, к голосу такого рода личностей не прислушивались. Тем не менее я не теряю оптимизма в отношении будущего России. Моя надежда зиждется на том, что всё-таки найдутся личности, которые не окажутся рабами масс, которые выдвинут новые идеи, новые методы, дающие выход из сегодняшнего российского капкана.

М.П.: Вот вы всё говорите о новых идеях. Но я что-то не припоминаю в истории минувшего столетия, чтобы какая-то свежая социальная идея враз повернула бы к лучшему судьбу государства и жизнь народа. Шовинистические лозунги фашистов и болтовню большевиков о "прекрасном будущем" я бы новыми идеями не называл.

А.К.: И тем не менее такие случаи известны. Вспомним американскую депрессию 1929–1933 годов. Вывел страну из этого тяжелейшего экономического кризиса Президент Франклин Рузвельт. Успех пришёл после того, как Президент прислушался к идеям английского экономиста Джона Мейнарда Кейнса. В те годы в мире существовало лишь два ведущих политико-экономических принципа: либо государство держит в руках все рычаги управления экономикой (СССР, Германия, Италия), или государство полностью исключает своё участие в делах промышленности, бизнеса, рынка (США). Кейнс предложил меру вмешательства государства в экономику страны, но без крайностей. Он показал, как можно сохранять рынок и демократию и в то же время укреплять экономику страны с помощью государственного контроля. Рузвельт поверил в эту теорию, осуществил её, и депрессию удалось победить. В Англии Кейнса считали фантазёром и мечтателем. И только успех Рузвельта в борьбе с депрессией выдвинул этого человека в ряды высокоуважаемых личностей своей эпохи. Во время Второй мировой войны этот экономист стал ближайшим советником Уинстона Черчилля.

Горбачев, человек нерешительный и даже пугливый, а затем и решительный Ельцин привели страну к анархии, а анархия неизбежно подвигает к власти всё более правые силы. Хорошо, если в будущем хозяевами окажутся умеренно правые. Но в будущем, как мне видится, на верха власти прорвутся крайне правые силы, которые в конце концов вернут страну к новому сталинизму. Я бы предпочел власть правых умеренных, вроде ГКЧП. Они по крайней мере, затеяв переворот, не допустили кровопролития.

М.П.: То, что Горбачев не умен как политический деятель, видно невооружённым глазом. Но в чём вам видится основная ошибка, допущенная им в начале своего правления?

А.К.: Вскоре после того, как Горбачев пришёл к власти, я опубликовал в эмигрантском сборнике "Внутренние противоречия" № 19 за 1987 год свою оценку создавшегося положения. Я писал, в частности, что в течение 70 лет главной и основной экономической и политической идеей страны оставалась военная гегемония. Но что взамен? Начинать переход к демократическому обществу и при этом сохранять на шее народа военную нагрузку невозможно. За Западом мы со своим вооружением всё равно не поспеем. Остаётся одно: расстаться с военной машиной. Если Горбачев не сделает этого, писал я тогда, то он провалит всю идею перехода России к демократии.

Горбачев, как я и предсказал, на решительные шаги не пошёл. Он попытался действовать гибкими осторожными методами: взялся изменять политико-экономическую систему, при этом не отказываясь от имперской мощи. Если бы, оставаясь твёрдым в политическом отношении лидером, он за 5–6 лет попытался перестроить военную экономику страны и за её счёт накормить народ, то, вероятно, вошёл бы в историю, как выдающаяся политическая фигура. Но он не рискнул резко изменить хозяйство страны, целиком направленное на войну. Отсюда, возможно, и его провал. Установку на то, чтобы в будущем сохранять военный потенциал, планируют и другие, малые и большие, сегодняшние вожди. Если завтра к власти придут Зюганов и ему подобные, они тоже не откажутся от идеи сохранения военной мощи. Более того, они уже сейчас планируют восстановление экономики, организовав производство оружия на продажу. Уже известно, кому пойдёт это оружие: Китаю и Ираку. Экономисты-коммунисты уже подсчитывают, сколько миллионов долларов обретёт при этом страна, но я убеждён: ничего хорошего этот путь народу российскому не принесёт.

Евреи и все остальные.

Марк Поповский: Дорогой Арон, человек с такой фамилией, как ваша, очевидно, частенько сталкивался в России с недоброжелательством коренных жителей страны.

Арон Каценелинбойген: Ещё как часто! Униженным и обиженным я бывал с самого раннего детства. Меня оскорбляла хозяйка квартиры, которую мы снимали в Москве, дети во дворе и школе. После войны меня демонстративно не допустили учиться в Московском университете. Я уже рассказывал вам, что диссертацию мне пришлось писать трижды. Две из них были в 1949 и 1955 годах отвергнуты явно из-за национальной принадлежности диссертанта. Вспоминается и другой эпизод. Директор научно-исследовательского института, в котором я позднее служил, прочитав мою статью, сказал: "Давай-ка я лучше подпишу эту статью своей фамилией, вам всё равно тут ходу не дадут…”. Можно бы было рассказать не одну, а десяток подобных историй, но всё это не сделало меня врагом России или русских людей.

М.П.: И тем не менее вы эмигрировали, покинули Советский союз, оставили достаточно почтенную должность заведующего отделом в академическом институте.

А. К.: Позвольте уточнить: я уезжал не из Советского союза и даже не от политической системы. Я эмигрировал из России, уехал потому, что понял (хотя и с большим опозданием), что с этой страной я не совместим. Система ценностей у меня другая.

М.П.: Несовместим? За те десять лет, что мы с вами знакомы, я много раз имел возможность убедиться: Арон — человек поразительно доброжелательный. Вы легко находите общий язык с самыми различными людьми от американских студентов до нашей эмигрантской публики всех сортов. Что вы имеете в виду, говоря о своей несовместимости?

А.К.: Это не только моя личная проблема. Она всплывает вновь и вновь вот уже несколько тысяч лет. Да и сегодня мы ежедневно слышим об этнической несовместимости, переходящей во враждебность. Сербы и хорваты, армяне и азербайджанцы, чёрные и белые в Америке…. Ну и конечно постоянные конфликты евреев с коренными жителями то одной, то другой страны.

Есть несколько точек зрения на такого рода конфликты. Патриот говорит: "Я уважаю свою нацию, но уважаю и все другие нации." Националист держится несколько иного взгляда: "Я считаю свою нацию лучшей среди других". Шовинист же убеждён, что нация, к которой он принадлежит, самая лучшая из лучших, а коли так, то остальные должны ей подчиняться. В частности, считают шовинисты, народам не следует смешиваться. Нацию свою надлежит держать в генетической чистоте, иначе она будет разрушаться, терять свои лучшие традиции, духовные качества. Шовинистические взгляды отдельных граждан подхватывают подчас правительства, которые в ряде государств становятся на защиту "чистоты этноса". Власти в таких государствах предпринимают акции, направленные на то, чтобы уберечь свой народ от того, что они зовут "смешением и разрушением". На этой основе и возникает несовместимость коренных жителей страны с чужаками. Такими чужаками довольно часто становятся евреи.

Несовместимость — штука тонкая и далеко не всегда предсказуемая. К примеру, живут на территории России четыре народа: татары, немцы, русские и евреи. Татары, те самые, что когда-то терзали и грабили Русь, сегодня, как правило, не вызывают у русских людей сколько-нибудь серьёзного раздражения, Немцы — тоже народ, наносивший России немало болезненных ударов. Они были главным врагом страны в двух мировых войнах. В XVII–XVIII столетиях именно немцы окружали трон российских царей, повсеместно командовали и помыкали коренными русскими. Но и немцы сегодня в России не вызывают подсознательного раздражения. Более того, когда недавно в Москве демонстрировали фильм, атакующий Жириновского как еврея, генерал с тремя звёздами на погонах, коренной русак попытался защитить Владимира Вульфовича. "Оставьте его в покое, — закричал генерал, — да его отец же из немцев!" Получалось, что Жириновский-немец — свой, а Жириновский-еврей — совсем наоборот. Что стоит за ненавистью аборигенов к нашему народу? Откуда она, эта злоба, которая восходит аж ко временам Древнего Египта? Очевидно, народ еврейский в чём-то несовместим с другими народами.

М.П.: Но в чём корень несовместимости?

А.К.: О корнях я скажу позже. А пока хочу обратить внимание на нашу национальную непонятливость. Евреям, очевидно, давно уже следовало осознать самый факт своей несовместимости с окружающими народами и стремиться к тому, чтобы как-то смягчать взаимную недоброжелательность. Следовало бы как-то сближаться с народами, которые нас окружают, и, по мере сил, растворяться в них. Это один путь. Но есть и путь номер два: уходить и замыкаться в собственном гетто, в своей черте оседлости, в своём национальном государстве. Если не делать этого, то опасность над нашими головами будет нарастать и может (как это уже бывало не раз) привести к кровопролитию.

А теперь о корнях антисемитизма. У каждого народа есть та сфера его жизни, в которой как бы формируется генетический код нации, складывается её лицо, её душа, её культура. Я говорю о таких областях, как политика, искусство, наука, армия, правительство. Когда человек другой национальности вторгается в эти области, он вызывает у аборигенов особенно острое чувство несовместимости. В людях другого этноса с непривычными особенностями поведения, характера коренные граждане видят опасность для себя. Им представляется, что чужаки непременно разрушат их культуру, их привычный образ жизни. Здравый смысл должен был бы подсказать нам, инородцам, не делать то, что вызывает антипатию окружающих. Но эта здравая вроде бы мысль нам, евреям, в голову не приходит.

Интересно, что меньше всего антисемитизм проявлял себя в прошлом на Ближнем Востоке. Живя в тамошних мусульманских государствах, евреи не делали попыток прорваться в армейские офицеры или в мир политики. Чаще всего они кормили себя ремеслом или в крайнем случае становились врачами. Я не призываю никого из своих соотечественников оставаться на уровне сапожников и портных. Я лишь показываю механику зарождения и развития антисемитизма. Либералы твердят: "Все люди в любой стране должны оставаться на равном положении, иметь равные права. Карьера любого гражданина должна зависеть лишь от его талантов и количества пользы, которую он способен принести обществу". Мысль эта несомненно благородна, но увы, она не работает, не прививается даже в самых цивилизованных странах. Примерно такие же идеи высказывали в предреволюционные годы большевики. А чем кончилось? Карл Радек когда-то пустил в ход злую, но вполне справедливую шутку": "Что общего между Сталиным и Моисеем? Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин из Политбюро". Так оно и было. Вождь номер два уже в 1924 году увидел, что именно евреи, используя свою энергию, способности и семейственность, начинают быстро заполнять основные сферы государственной жизни от армии до науки, от правительственных должностей до ведущего положения в искусстве. Вождь принял соответствующие меры…. Можно напомнить, что и общеполитические установки евреев-большевиков были иными, чем у этнических русских. Троцкий, Зиновьев, Каменев призывали к перманентной мировой революции. Если Россия при этом и пострадает — ничего страшного, победа пролетариата в мировом масштабе важнее. Русские люди: Бухарин, Рыков, Томский, Угланов держались прямо противоположной позиции. Вот каковы они, истоки несовместимости. Если еврей это понимает, то ему следует подумать о переезде из страны наиболее активной несовместимости (Россия, Германия, Польша, Венгрия) в государство, где население по традиции более терпимо относится к иноземцам. Это Соединённые Штаты, Англия, Канада, Австралия. А ещё лучше — в Израиль.

М.П.: Понятие антисемитизм, ненависть ко всем евреям вообще, как мне кажется, возникло сравнительно недавно. В средние века и даже в XVII–XVIII столетиях неприемлемым для европейских народов была не национальная принадлежность, а еврейская религия. Испанский король в 1492 году изгнал из страны лишь тех евреев, которые не пожелали принять крещение. Евреи-христиане его вполне устраивали.

А.К.: Абсолютно верно. Понятие антисемитизм в его нынешнем виде сформулировалось в конце XVIII-ro, начале XIX-го столетия, когда евреи в Германии стали одеваться по-немецки, заговорили на немецком языке, когда в их среде начался массовый переход в христианство. Протестантизм приняли даже дети выдающегося философа XVIII-ro века еврея Мозеса Мендельсона. Именно тогда, на рубеже ХIХ-го столетия, возник антисемитизм по крови. В качестве врага стали осмыслять не человека другой веры, а человека другой расы. Возникла новая философия: евреи — зло по своей национальности, по своей биологической сущности.

Какие же конкретные черты еврейства вызывали и вызывают ощущение несовместимости у других народов? Одно из самых важных — негативное отношение евреев к власти. Основная масса европейских евреев живёт в странах (Германия, Россия, Польша, Венгрия), где у народов традиционно принято высокое почтение к власти. Для русских царь всегда был "батюшкой", "защитником", "благодетелем". Высокий авторитет центральная власть сохраняла и у немцев. Неудивительно, что русские видели в евреях врагов самодержавия, а Гитлер называл их "бродильным ферментом". Правда, одновременно в Европе XIX–XX веков крепла либеральная точка зрения на то, что евреи в любой стране должны пользоваться всеми теми же правами и возможностями, что и коренные жители. Но в каждодневном быту народов эта благородная точка зрения не прививалась. Значительно естественнее для простого человека, особенно если он не богат и не успешлив, видеть в еврее опасного конкурента. А интеллектуалы, принадлежащие к основной национальности страны, мысленно добавляют к этой простонародной оценке ещё одну: евреи склонны к разрушению нашего этноса, смешение с ними ведёт к гибели моей нации.

М.П.: Итак, подведём итоги….

А. К.: Мне остаётся только повторить то, о чём мы уже говорили. Раздражаться, возмущаться по поводу того или иного антисемитского эпизода — бессмысленно. Злоба, исходящая от окружающих, следствие того, что они видят твою несовместимость с ними, а ты продолжаешь лезть вперёд и выше, претендуя на учёные степени, публикацию своих книг, на высокие должности и признание твоих талантов. Ты хочешь навязать обществу свои гуманные принципы, призываешь окружающих тебя людей не видеть в тебе чужой этнос и просто чужака? В отношениях с людьми коренной национальности ты исходишь из того, что все они гуманны? Не морочь себе голову: люди различны. А в целом история идёт не туда, куда ты её призываешь двигаться. Антисемитизм — болезнь неизлечимая. Именно поэтому я уехал из России. Я понял, что несовместим с этой страной. Понял далеко не сразу. О чём сожалею.

3. С Америкой на равных (Грегори Тительман)

Зашёл я на днях в книжный магазин на Пятой авеню и стал рассматривать новинки. Привлек внимание толстый том, выпущенный, по словам продавца, всего лишь несколько дней назад. На обложке значилось, что книгу опубликовало крупнейшее издательство Соединённых Штатов Рендом Хауз. Название в переводе звучало как «Наиболее распространенные пословицы и поговорки (Popular Proverbs & Sayings)». Том содержал более пятисот страниц и, как опять же значилось на обложке, содержал 1500 пословиц и поговорок, которые сопровождали десять тысяч цитат из различных книг, газет, речей, где вся эта народная мудрость была использована. Я рискнул 25 долларами и потащил том домой. О покупке не пожалел. В книге не просто были собраны американские пословицы и поговорки (таких сборников я немало повидал и прежде). Передо мной лежала настоящая энциклопедия, раскрывающая, когда и где данная пословица возникла, в каком литературном произведении она впервые появилась, кто из исторических лиц её использовал и т. д. и т. п.

Раскрыв книгу наугад, я натолкнулся на текст, который звучал так: "Win this one for the Gipper", хотя мой английский далёк от совершенства, но я уразумел, что выражением этим кто-то призывает кого-то победить "ради Гиппера”. Но кто он, этот Гиппер? И почему ради него надо кого-то побеждать? Читая дальше, я уже через минуту разобрался, что представляет собой это широко известное и часто употребляемое американской публикой выражение. Джордж Гиппер, один из лучших в стране футболистов, входил в 20-е годы в состав Нотрдамской футбольной команды. С ним что-то случилось, и этот горячо любимый коллегами и зрителями футболист умер, не дожив до 25 лет. Умирал он на глазах тренера команды Кнута Рокне. Незадолго до кончины Гиппер произнёс: "Рок, если когда-нибудь дела нашей команды окажутся не блестящими, а может быть, даже совсем плохими, то попроси ребят, чтобы они вышли в поле и выиграли матч ради меня." Тренер уважил просьбу умирающего. Он рассказал команде о его последней просьбе и в тот же день нотрдамские футболисты разгромили команду армейских футболистов с неслыханным счётом 6:12. Так возникло и пошло гулять по стране выражение "Выиграйте это ради Гиппера".

Но на этом история выражения "Win this one for the Gipper” не завершилась. В 1940 году на экраны Соединённых Штатов вышел фильм "Кнут Рокне — стопроцентный американец". Фразу "Выиграйте это ради Гиппера” произнёс по ходу действия фильма киноактёр Рональд Рейган. А ещё сорок лет спустя тот же Рейган, борясь за пост Президента США, использовал в своей избирательной речи ту же фразу: "Выиграйте это ради Гиппера". На этот раз он уже имел ввиду не покойного футболиста, а самого себя. Как мы знаем, американский народ воспринял этот приказ весьма положительно.

Листая книгу "Popular Proverbs & Sayings", всё дальше и дальше, я подумал, что над составлением такого гиганта работала очевидно целая команда и не один год. И вдруг увидел на обложке набранное мелким шрифтом имя автора: Gregory Titelman. Я был изумлён: Гриша? Ну да, это был тот самый Гриша, Грегори (как он просил себя называть) Тительман, который едва ли не двадцать лет уже преподаёт английский язык российским эмигрантам в той части Манхеттена, что зовётся Вашингтон Хайтс. Я и сам когда-то, по приезде в Америку, ходил на его уроки. По мнению студентов, учителем он был хорошим, хотя и несколько излишне требовательным. Кое-кого, помнится, раздражало, что Грегори не говорил по-русски не только на уроке, но не переходил на родную речь даже на переменах. Считал, что так лучше для нас. Но уроки уроками, а как же этот российский эмигрант, приехавший с нами почти в одно время, сумел осилить столь гигантский труд, вгрызся в такие глубины английского языка, американской культуры, литературы, истории? И, наконец, как он, иностранец, сумел убедить издателей знаменитого Рендом Хауз опубликовать свой труд?

Найти Грегори в нашем районе оказалось не сложно: почти все живущие тут россияне в те или иные годы были его учениками. И вот мы сидим в моём кабинете и Грегори рассказывает.

Родился давненько, 72 года назад. Юность совпала с "Великой отечественной". Воевал под Киевом, под Москвой, под Ленинградом. После войны окончил Военный институт иностранных языков. Следующие четверть века преподавал в Суворовском училище, в институтах, в средней школе. Преподавание — его любимое занятие. Киевское начальство мастерство Грегори оценило. Человеку с не слишком благозвучной фамилией Тительман присвоили звание "Отличник народного просвещения республики". Но "Заслуженного учителя" всё-таки не дали. Обидно. На вопрос, почему он покинул родину, Грегори ответил несколько расплывчато: "Я считаю, что евреям там не место". Где именно на планете Земля находится наиболее подходящее место для евреев, он тоже не сказал. Лично для себя он эту проблему разрешил наилучшим образом: подался в Соединённые Штаты.

Прибыв в Нью-Йорк в 1977-м, Грегори почти сразу получил место учителя школы для российских эмигрантов. Здесь и преподаёт уже более двух десятков лет. Конечно, за это время можно было бы получить американский диплом адвоката или осилить какую-нибудь другую хорошо оплачиваемую службу, но в Америке, как и дома в России, преподавание остаётся его любимым делом. Грегори охотно перечисляет свои профессиональные радости и гордости. В классе, где он преподаёт, самая высокая посещаемость, люди дорожат знаниями, которые могут получить от него. Пять лет назад он выпустил свой первый учебник "Английский для начинающих". Непрерывно возрастающее с тех пор число покупателей этой книги показывает: учебник людям понравился, хотя цена его с шестью кассетами не так-то мала — 75 долларов. Вторая изданная им книга называется "Английский без слёз”. За этими двумя последовали "Американские идиомы" и "Как сдать экзамен на американское гражданство". Не без гордости сообщает Тительман и о том, что уже два года даёт уроки языка по русскому радио. Его голос соотечественники слышат в трёх временных поясах от Нью-Йорка до Сан Франциско. Его учениками являются теперь сотни и тысячи соотечественников, для которых освоение языка — проблема номер один. Радиоуроки публика воспринимает явно положительно. Об этом, в частности, свидетельствуют письма слушателей. Грегори выложил передо мной пачку такого рода посланий. "Благодаря вашим урокам я поверила наконец, что смогу преодолеть самый мучительный для меня из всех барьеров эмиграции — барьер языковый," — пишет Галина Черносова из Бруклина (Нью-Йорк). Владимир Курко из Калифорнии выражает свои чувства к учителю с ещё большей страстью: "Благодарю Бога за то, что вы есть, за то, что Он дал вам такую мудрость в обучении людей иностранному языку"…. Подобные письма поступают в адрес талантливого телепреподавателя со всех концов страны.

Я слушаю Грегори Тительмана, читаю адресованные ему похвалы, радуюсь за него, но, говоря откровенно, меня он занимает сегодня не столько как учитель, сколько как автор уникальной книги-энциклопедии. Один умный человек заметил: "Пословицы — мудрость народа." Добавлю: мудрость того народа, который их породил. Эта мудрость вбирает в себя всю историю народа, его прошлое и настоящее, его культуру, литературу, искусство, внутрисемейные и внутригосударственные отношения. Мне всё-таки трудно понять, как иностранец, более полувека проживший вдали от Америки и прибывший сюда сильно не молодым, смог разобраться во всех интимных деталях жизни чужого народа?

"Я задумал труд об американских пословицах и поговорках вскоре после приезда в Америку, — рассказывает Грегори. — Хотел познакомить наших соотечественников с одним из важных элементов здешнего языка. Но умные люди объяснили: русские покупать такую книгу не станут. Тогда я принялся за английский вариант. Откровенно говоря, я не верил, что этот словарь увидит свет при моей жизни, да ещё в американском издании. Мне был интересен сам процесс: сидеть над книгами и жёлтым карандашом помечать соответствующие словосочетания, перенося их сначала в карточки, а потом в компьютер."

На собирание материала и написание тома у Грегори ушло шестнадцать лет. За это время он перечитал, по его словам, сотни книг, многие из которых никогда прежде не переводились в России. Начал с классического романа Маргарет Митчел "Унесённые ветром", проштудировал Артура Миллера, Юджина О'Нила, Синклера, Хемингуэя. Одновременно все эти годы читал "Нью-Йорк Таймс" и листал наиболее шумные бестселлеры. Пережил в эти годы серьёзное потрясение: в какой-то момент нажал в компьютере не ту кнопку и стёр весь накопленный за полтора десятка лет текст. Спас положение американец, муж дочери. Большую часть текста он как-то восстановил, но полторы сотни страниц пропали безвозвратно.

В этом месте нашей беседы я не удержался от провокационного вопроса. Если человек годами читает книги исключительно ради того, чтобы извлечь из них определённые словосочетания, то едва ли ему удаётся всерьёз погрузиться в сюжет произведения, в психологические переживания того или иного героя. Для него книга, любая книга, превращается всего лишь в источник использованных автором пословиц и поговорок. Не так ли? "Увы, это действительно так, — признался Грегори. — Та гигантская работа, которую я вложил в будущую книгу, требовала от меня немалых жертв. Поверхностное чтение — одна из них".

Но обнаружить очередную пословицу и поговорку — только половина дела. Самое трудное — установить происхождение её, её варианты, историю, так сказать, её жизни в разговорном языке американцев. Вот, например, в Америке каждый гражданин знает фразу "In God we trust" — "В Бога мы верим". Да и как не знать, если эта фраза звучит в тексте государственного гимна, обозначена на денежных купюрах и монетах. Впервые произнёс и написал эту фразу Френсис Скотт Кей в 1814 году. С 1956 года фраза эта стала официальным государственным девизом. При всём уважении к национальной святыне словосочетание это американцы то и дело обыгрывают в публичных шутках и рекламе. Так в 1993 году, гуляя по трентонскому базару, Тительман прочитал на одной из лавок такой вариант: "In God we trust, all other pay cash”. ("В Бога мы веруем, но тем не менее деньги на бочку").

Иногда найти автора выражения, которое вошло в народный разговорный обиход, бывает крайне трудно. Грегори Тительман приводит в своей книге фразу, наиболее часто цитируемую в Америке XX столетия: "Не спрашивайте, что страна должна сделать для вас; лучше задайтесь вопросом, что вы должны сделать для своей страны". Большинство людей скажут, что эти слова принадлежат Президенту Джону Кеннеди. Да, он их произносил и неоднократно. Но загляните в словарь, составленный Грегори Тительманом, и вы узнаете, что Джон Кеннеди использовал фразу, которую до него пустил в ход 29-й Президент США Уоррен Хардинг в 1916 году. Но и Хардинг не сам придумал эти слова, их написал для его очередной речи мало кому ведомый секретарь. А ещё раньше, за 75 лет до президентства Кеннеди, это выражение использовал в своём публичном выступлении судья Верховного суда Вендел Холмс. Президент Ричард Никсон в инавгурационной речи также подхватил эту мысль, придав ей несколько иную форму: "Пусть каждый задаст себе вопрос: что я смогу сделать для самого себя, а не что правительство сделает для меня". Во время своей избирательной кампании подхватила эти слова и Джеральдина Ферраро, претендовавшая на пост вице-президента. Использовала она их, обращаясь прежде всего к женщинам-избирательницам.

"Как видите, — говорит Тительман, — пословицы, поговорки и так называемые крылатые выражения, как правило, не собственность одного человека. Становясь популярными, они обретают многих "родителей”, сыскать которых очень нелегко. Но именно в упорном распутывании этого клубка — главная ценность моего словаря. Ничего подобного до меня в Америке никто ещё не сделал”. Ценна и другая особенность словаря. "Из десяти тысяч цитат, которые я привёл, многие относятся к 80-м — 90-м годам XX столетия. Они собраны из недавних газет, журналов, телевизионных передач и таким образом дают более свежую картину использования этих словосочетаний на сегодняшний день.

Грегори не без удовольствия "хватает за руку" тех чистокровных американцев, которые, по его мнению, пользуются своими национальными пословицами, поговорками и крылатыми выражениями, не всегда зная их происхождение и правильное использование. Когда в 1993 году весьма эрудированный журнал "People” использовал в одном из заголовков фразу "Друг в нужде — подлинный друг", россиянин Тительман смог указать американцам — автору и редактору, — что они процитировали поэта XVIII века Вильяма Купера, точнее: фразу из его стихотворения, написанного в 1782 году. А ещё раньше, в 1275 году, выражение это появилось в сборнике европейских пословиц.

Тительмана особенно интересует процесс возникновения тех ходячих выражений, которые появляются прямо на глазах публики и тут же подхватываются ею. Процесс этот почти непрерывен. Например, исполняет Фрэнк Синатра новую песню "Нью-Йорк, Нью-Йорк" (1977 г.), в которой звучит фраза: "If I can make it there (in NY), I will make it anywhere". И вот уже фраза эта стала одним из элементов американской языковой культуры: "Если ты сможешь преуспеть в Нью-Йорке, то сможешь преуспеть повсюду". Точно так же ходячим выражением стала фраза, взятая Вальтером Мондейлом из рекламы гамбургеров и использованная в диалоге со своим политическим противником Гари Хартом. Желая показать, что в речах Харта нет новых идей, Мондейл бросил ему вопрос-шутку: "Where is the beef?" ("А где же мясо?”). Грегори успешно вылавливает все эти шуточки, выпады, перевертыши, превращающиеся в элементы каждодневной, ежеминутной массовой речи современной Америки.

— А как же вам удалось прорваться на издательские вершины? В здешние издательства с улицы не войдёшь, это я по своему опыту знаю.

— Я и не надеялся на успех, тем более внимание такого издательства как Рендом Хауз. Большинство моих друзей и родственников сохраняли по этому поводу скептицизм даже после того, как книга пошла в производство. Всё произошло по чисто американской системе счастливых случайностей. Моя ученица, работавшая в кабинете врача, рассказала о рукописи пациенту своего доктора, литературному агенту. Тот ответил коротко: не интересуюсь. Она тем не менее попросила у агента номер его телефона. Я позвонил по этому номеру, объяснил, чем занимаюсь, и услышал ту же фразу: меня это не интересует. Но потом агент что-то сообразил и попросил прислать ему заявку, излагающую сущность книги. Ещё немного погодя он попросил прислать ему три главы. Прочитав эти главы, литературный агент явно сменил тон. В начале 1995 года он показал рукопись в издательстве, и со мной заключили договор. В лицо меня при этом никто из редакторов не видел. О том, что я "русский", в Рендом Хауз узнали, когда выпуск книги уже шёл полным ходом. Издатели не скрыли при этом своего удивления, если не сказать изумления. Ну, что ж, причин для удивления было достаточно: после Владимира Набокова и Иосифа Бродского я был первым автором, рожденным в России, который представил американским издателям произведение, написанное собственной рукой по-английски. А главное, они уразумели: автор взглянул на американские пословицы и поговорки глазами американца.

Не знаю, действительно ли Грегори Тительман всего лишь третий в этом списке. Но, как бы там ни было, его сегодня опубликовали не только в Соединённых Штатах, но и в Канаде, а в дальнейшем книга его будет распространяться по всем континентам, за исключением африканского. Причина, побудившая хозяев Рендом Хауз израсходоваться на это шикарное пятисотстраничное издание, может быть только одна: такого словаря до сих пор в Америке ещё не бывало.

Напоследок я спросил Грегори, не собирается ли он в отставку. Ведь возраст-то уже пенсионный. Тительман ответил вполне в духе своего главного произведения: "В Америке есть такая пословица: "The opera is not over until the fat lady sings” ("Нельзя считать оперу законченной, пока не пропела толстая дама"). Так вот, моя "толстая дама" ещё только выходит на сцену". Догадываюсь, что Грегори Тительман имеет в виду свою сегодняшнюю работу. Речь идёт о новом толстом американском словаре, который он готовит сейчас к печати.

P.S. В Издательстве "Random House" нам сообщили: с момента выхода в свет словаря, составленного Грегори Тительманом, было продано свыше 10,000 экземпляров. Книга расходилась как внутри страны, так и за рубежом, и в том числе в Австралии. В 2000 году выйдет новое расширенное издание словаря объёмом в 512 страниц. В переводе на русский книга будет названа "Широкоупотребительные пословицы и поговорки Америки".

4. Светлое настоящее доктора Букринского

Провожал я как-то в нью-йоркском аэропорту московскую гостью. Поскольку посадка предстояла на самолёт компании Аэрофлот, вокруг звучала в основном русская речь. В очереди на оформление билетов рядом с нами стояли две группы русскоязычных. В одной толковали о ценах на товары, о пограничных пошлинах, о том, что в Россию следует ввозить, а что нет. В другой группе, состоявшей, как мне показалось, из учёных или медиков, обсуждали проблемы СПИДа. Называли страны, наиболее пораженные этой страшной болезнью, число инфицированных на разных континентах. Среди прочего обсуждали, есть ли народы, более или менее предрасположенные к этой заразе. В Америке, насколько я расслышал, сейчас около миллиона инфицированных, а в Африке их уже 15 миллионов. Очевидно, это не случайно… И тут кто-то пошутил: "А нас, евреев, СПИД вообще не берёт. От этой болезни мы не страдаем." Учёная публика вежливо посмеялась в ответ. Но в тот же момент в разговор вмешался кто-то из группы "торгующих”. Громкий басовитый голос с явной издёвкой произнёс: "А знаете, почему евреи СПИДом не болеют? Всё очень просто: их, евреев, никто не любит." Шуточка была явно антисемитская, но забавная, так что захохотали обе группы сразу. Не знаю, как бы развернулся дальнейший диалог, но "торговцев" попросили пройти к стойке, где оформляют билеты. Они быстренько ретировались и назревавшая было схватка не состоялась.

Эпизод в аэропорту вспомнился мне, когда я брал интервью у наших эмигрантов-биологов, работающих в американских научных центрах. Из тех бесед я узнал, что зараженных СПИДом среди нашего брата российских эмигрантов в Америке действительно нет. А вот учёные с интересными идеями и открытиями по части лечения СПИД есть. И таких тут немало.

В те же дни я прочитал в американском журнале "Science" немаловажное сообщение: "Генная терапия при иммунодефиците человека становится реальностью. В Берлине, на Всемирной конференции по СПИДу Михаил Букринский из ньюйоркского Picower Institute for Medical Research доложил о своей работе, которая является серьёзным шагом, приближающим медицину к лечению СПИДа. Согласимся, что сегодня, когда на планете Земля вирус СПИДа уже проник в кровь 21 миллиона человек и 85 % из них обречены на смерть, если не будет найдено эффективное лекарство, сообщение "Science" не может не вызвать живого интереса. Я загорелся. Принялся искать этого Михаила Букринского, бывшего москвича, а ныне американского гражданина и профессора. Его институт оказался неподалёку от Нью-Йорка. Мы встретились, и профессор рассказал немало интересного.

…В прошлом возраст 33 года считался вершиной, так сказать, центром человеческой жизни. Именно в таком возрасте биолог Букринский с женой и двумя маленькими детьми прибыл в Америку. К этому времени он уже защитил диссертацию и твёрдо решил посвятить себя борьбе со СПИДом. Увлечённость молодого человека биологией очевидно в известной степени определялась его родственными связями: мать, отец и отчим Букринского — учёные в близкой области, а мать даже специализировалась по СПИДу.

Сегодня Михаилу — 45 лет. Выехал из России семь лет назад, когда ему было 33. Причина? "Хотел заниматься СПИДом, имел кое-какие идеи. Но для исследований нужны лаборатория, реактивы, сотрудники. Всего этого не хватало. Безнадёжность…". — "Но разве российское начальство не понимало, что СПИД — чума XX столетия — серьёзнейшая опасность, которой надо противопоставить столь же серьёзные усилия учёных?" Михаил смотрит на меня, человека покинувшего Советский союз два десятка лет назад, с сочувствием. Дескать, ничего ты не помнишь, старик. Я действительно кое-что подзабыл за эти годы. А случилось вот что. Когда в 1985 году СПИД вспыхнул в Соединённых Штатах, официальная точка зрения московских властей сводилась к тому, что эта зараза сугубо капиталистическая. В СССР для распространения СПИДа условий нет, ибо у нас нет ни проституток, ни гомосексуалистов, ни наркоманов. Так что советский народ в безопасности. Позднее от этой откровенно пропагандистской болтовни пришлось отказаться. В России появилось несколько крупных лабораторий, занятых этой проблемой. Но Михаил дожидаться не стал и выехал в Соединённые Штаты.

Учёная степень, молодость и знание английского помогли новоприезжему довольно быстро войти в научный американский круг. Его приняли в университетскую лабораторию, где изучался механизм заражения человеческих клеток вирусом СПИДа. Правда, университет в штате Небраска принадлежал не к самым выдающимся научным центрам страны. Да и развивать привезённые из России научные идеи новопришельцу не позволили: у шефа лаборатории были свои собственные взгляды и убеждения. Но именно в Небраске Букринский постиг организационные основы американской науки. Главными рабочими лошадками тут служили такие, как он, молодые, только что защитившие диссертацию, исследователи, как их тут звали, "пост-доки". "Русский", однако, не капризничал, работал старательно и через год его перевели в инструкторы, а ещё через год он уже поднялся на уровень профессорский, стал ассистентом профессора.

На этом этапе научная молодёжь делает первую попытку стать во главе собственной независимой лаборатории. Разослав сотню резюме, Михаил получил приглашение в тот самый институт неподалёку от Нью-Йорка, где и работает сегодня. Основал этот научный центр пять лет назад богатый человек, не пожалевший на развитие медицинских исследований ста миллионов долларов. Так что новый заведующий Лабораторией молекулярных механизмов Букринский никаких трудностей сегодня с помещением, реактивами и сотрудниками не испытывает. В идеях недостатка тоже нет.

Основатель института считает, что те сто учёных, которым он предоставил идеальные условия для работы, конечно, могут заниматься чем угодно и в том числе мудрёными фундаментальными исследованиями, но в конечном счёте от них ждут вполне практических результатов. А прежде всего — лекарств от различных болезней и в том числе от СПИДа. В том же направлении устремляет свою лабораторию и доктор Букринский. Его идея внешне выглядит довольно просто. Известно, что вирусы СПИДа, как и другие вирусы-убийцы, сами размножаться не способны. Для размножения им необходимо воспользоваться клеточными элементами того самого человеческого организма, который они в конечном счёте убьют. В частности, вирус СПИДа, чтобы размножиться, должен пробраться в ядро клетки. Идея, с которой Михаил начал работать в своей лаборатории, сводится к тому, чтобы найти препарат, который не впускал бы вирус в ядро человеческих клеток и тем самым не давал бы убийце размножаться. По сути речь шла о лекарстве, которое, оказавшись в крови зараженного пациента, блокировало бы вирус, не позволяло ему поражать новые и новые клетки и в конце концов привело бы к истреблению этого микробандита.

За первые же полтора года исследований Михаилу и его коллеге-химику удалось найти несколько таких блокирующих вирус препаратов. Но в лекарстве, как известно, важно не только его лечебное действие, но и безвредность, безопасность для больного. Такую проверку на нетоксичность сотрудники лаборатории тоже провели, но пока лишь на мышах. Так что препарат имеется, он не ядовит, но использовать его как лекарство можно будет лишь после предварительной проверки на людях. Переход препарата в клинику пока задержался ещё по одной причине: государственная организация, ведающая безопасностью продуктов питания и лекарств, потребовала, чтобы учёные провели проверку не только на мышах, но и на более крупных животных, на собаках, например. Надо показать, насколько быстро препарат усваивается, как скоро выводится из организма. Так что учёному и его сотрудникам, прежде чем передавать свою находку медикам, предстоит серия "собачьих" экспериментов. Михаил, однако, не сомневается — препарат, который сегодня значится лишь под номером, в ближайшие месяцы обретёт название как лекарство и станет опорой современной медицины в борьбе со СПИДом. Как заметил во время недавней научной конференции один специалист: "Окончательное решение будет найдено не завтра, но каждое завтра приближает к нему".

Доктор Букринский, однако, не зациклен лишь на одной научной идее. В борьбе со СПИДом у него есть и другие задумки. Описанный выше вариант лекарства призван служить как бы помощником организма в его борьбе с вирусом. Но учёный ищет также возможность укрепить, усилить иммунную систему самого больного. В частности, ему удалось обнаружить очень маленькие белки, производимые клетками иммунной системы. Назначение этих "крох” — сзывать, притягивать, продвигать ведающие иммунитетом клетки в то место, куда внедрился вирус СПИДа. Действуя сообща, массой, эти молекулы способны подавлять вирус-убийцу. "Мы пока не имеем конкретного химического средства, которое практически активизировало бы этот механизм, — говорит Букринский, — но теоретически мы его серьёзно изучили и надеемся в свой черёд дать медикам кое-какие рекомендации и в этом направлении".

— Вы довольны своей жизнью в Америке?

— Доволен, не жалуюсь. Но искусство делать науку в этой стране совсем иное, чем на нашей родине.

— В чём же главное отличие?

— Основной упор здесь делается на конечный продукт. Это может быть лекарство, статья в уважаемом журнале или грант. У нас на Руси главным достижением считалась новая, оригинальная идея. А кто, когда и как её реализует — считалось делом второстепенным. Здесь же наибольшего уважения добивается тот, кто осуществил идею, превратил её в изобретение, открытие, что-то, за что можно получить патент. "Осуществители", а не "идееносители" — центральные фигуры американской науки.

— А вы к какой категории себя причисляете?

— Поначалу я гордился своими идеями, но здесь, в Америке, я постоянно учусь мастерству, с помощью которого смогу реализовать свои задумки.

Похоже, что Михаил Букринский уже многому научился, живя в Соединённых Штатах. Лаборатория его получила три правительственных гранта, обеспечивающих работу учёного на ближайшие пять лет. В Америке, как сказано выше, число грантов и количество опубликованных статей — важнейший показатель научного преуспевания. С научными статьями у нашего соотечественника тоже всё в порядке. За последний год две из них опубликованы в Докладах Академии наук США, одна — в широкочитаемом журнале "Nature”. Предстоят и другие публикации. Разумеется, не все коллеги соглашаются с научными выводами, о которых Букринский сообщает в статьях и докладах на международных конференциях, но он — оптимист и труженик — повторяет свои эксперименты снова и снова и считает, что направление, по которому движется его научный коллектив, абсолютно достоверно.

Мы снова коснулись американского образа жизни моего собеседника. "Да, — признаётся Михаил, — конечно, жить в собственном доме, в пятнадцати минутах ходьбы от работы, приятно. В семье всё в порядке: дети с няней, жена работает в соседней лаборатории. Чего ещё желать! Но ритм нашей деловой жизни во много раз более напряжён, чем это было в Москве. Непривычна и принятая здесь система человеческих отношений. Американские коллеги, как правило, более закрыты, чем российские. Они боятся проговориться о своих идеях, научных исканиях. Говорят лишь о том, что уже давно ими завершено и описано. За пределами лаборатории та же вежливая скованность. О таких дружеских связях, какие были дома, здесь и помыслить невозможно. Да и времени нет дружить по-российски."

Несколько раз уже Михаил ездил в Москву. Там остались близкие души, там ему всё родное, всё интересно, понятно. Но жить, увы, там трудно, а для учёного и вовсе невозможно. Свои планы на будущее мой собеседник связывает с институтом, в котором работает, с проблемой СПИДа. Потребуется ещё немало лет, прежде чем "чума XX века” отступит, — считает он. "В России мы думали, что у нас впереди светлое будущее, — говорит доктор Букринский, — а здесь у нас светлое настоящее. Остаётся только работать…".

5. Свет в конце тоннеля (Доктор Членов)

Среди моих друзей и знакомых немало поклонников последнего из здравствующих ныне вождей СССР. Они уверены: человечество будет вечно благодарить Михаила Сергеевича Горбачева за перемены, произошедшие на территории бывшего Советского Союза. У меня, однако, отношение к этому человеку принципиально иное. Оставляя в стороне его политические трюки, я никогда не забываю поступок Горбачева, который иначе как подлым не назовешь. Десять лет назад, 26 апреля 1986 года, на Чернобыльской атомной станции произошла авария. Авария, которую точнее было бы именовать катастрофой, привела к радиоактивному выбросу в атмосферу, который покрыл территорию в 145 тысяч квадратных километров (площадь, равную по размерам Бельгии и Австрии вместе взятым) с населением в 7 миллионов. Пострадали в тот день от "мирного советского атома", в основном, Белоруссия и Украина, но в той или иной степени Чернобыльская катастрофа принесла серьёзные беды жителям ещё шестнадцати европейских государств. Последствием её был, в частности, резкий рост смертности на облучённой территории, и прежде всего — смертности детской. На Украине и в Белоруссии она подскочила за эти годы в десять раз. Горбачев, в ту пору первое лицо государства, счёл возможным скрыть ужасную правду о произошедшей катастрофе от граждан СССР и всего мира. Он распорядился, чтобы советские газеты, радио и телевидение ничего не сообщали о чернобыльских событиях. И в том числе о гибели 32-х работников АЭС в первые же часы после взрыва. Не предупрежденные о возникшей опасности, сотни тысяч граждан Киева, Минска и других городов вышли на первомайскую демонстрацию, а второго мая выехали за город, где на зараженных полянках и пляжах облучились ещё больше. Сегодня большинство тех несчастных уже в могиле. Но не забудем и другое: благодаря распоряжению Горбачева миллионы людей получили в те дни "заряд", который разрушает их тело по сей день и будет убивать их ещё немало дней. Политиканское распоряжение тогдашнего генсека войдёт в историю как одно из наиболее подлых предательств, какое глава государства когда-либо совершал по отношению к своему народу.

Но Бог с ним, с Горбачевым, с этим политиканом вчерашнего дня. Взрыв в Чернобыле имел и другие последствия. Руководители западных стран впервые задумались о необходимости совместных действий, направленных на предотвращение в будущем подобных катастроф. А учёных это трагическое событие побудило искать спасительные лекарства против облучения. К десятой годовщине Чернобыльской катастрофы такой препарат разработан, испытан на людях и на сегодня уже производится, хотя не в тех количествах, которые необходимы. Несколько дней назад мне довелось выслушать историю создания этого, может быть, самого важного для XX столетия лекарства. Моим собеседником оказался доктор химических наук Михаил Членов, российский учёный, ныне переселившийся в Соединённые Штаты. Вот что я от него услыхал.

Вопрос о том, как уберечь человеческий организм от радиоактивного облучения, возник перед учёными полвека назад, тотчас после того как американцы сбросили на японский город Хиросиму свою первую атомную бомбу. Очень скоро выяснилось, что расщепленный атом далеко не так легко управляем, как представлялось физикам, основоположникам нового метода получения энергии. Чернобыльская катастрофа по масштабам загрязнения среды оказалась раз в сто страшнее бомбового удара по Хиросиме. А взрыв на сверхсекретном предприятии "Маяк" под Челябинском (1959), где производили радиоактивный плутоний для атомных бомб, по своим печальным последствиям в 30 раз превышал Чернобыльскую катастрофу.

Московский химик Михаил Членов обратился к исследованию роковых взаимоотношений между радиоактивным излучением и клетками человеческого тела вскоре после окончания биофака. Его кандидатская диссертация была посвящена именно этой теме: как радиация разрушает биологически важные молекулы организма и, в частности, молекулы сахара. Чисто научный интерес был подстёгнут и обстоятельствами личного порядка: родственники его жены, киевляне, оказались среди тех, кто первого мая 1986 года вышли на демонстрацию, а второго мая, ничего не зная о страшном взрыве, отправились погулять в район Чернобыля. В результате, один из членов семьи, маленькая девочка, годами потом страдала от тяжёлых болезней. Личное переживание, связанное с семейной драмой, обострилось ещё больше, когда, работая над препаратом, Михаил Членов побывал в Белоруссии и увидел десятки и сотни облученных детей.

…Пока человечество жило в эпоху пороха, динамита, нитроглицерина, тринитротолуола и других взрывчатых веществ, для окружающих опасным оставался лишь сам момент взрыва. Если он не задел вас — слава Богу, считайте себя счастливцем и старайтесь, чтобы вас миновал и следующий взрыв. В эпоху расщепленного атома взрывы оказались куда более страшными, и беречься от них стало во много раз труднее. Взрыв атомной бомбы, как оказалось, опасен не только сиюминутными разрушениями и убийствами, но и бедами, которые он обрушивает на людей через недели, месяцы, годы. Выброшенное при взрыве в атмосферу радиоактивное облако несёт в себе множество губительных для человека веществ: радиоактивный йод, цезий, стронций, свинец. Вещества эти оседают со временем на луга и поля, их в свой черёд поедают коровы и овцы, а затем, с молоком и мясом поглощают люди. Так вся эта нечисть попадает в наши органы, ткани, клетки. Вот тут-то и наступает наиболее страшная для людей часть атомного взрыва. Радиоактивные элементы начинают бомбить нас изнутри. Накопляясь в щитовидной железе, радиоактивный йод вытесняет йод природный, естественный. Ещё более агрессивны цезий и стронций, особенно последний. Он оседает в организме надолго, входит в кости, вытесняет из них кальций и тем самым лишает наши кости необходимой прочности. Продолжая разрушительную работу, радиоактивный стронций может через 15–20 лет вызвать у своей жертвы и саркому. Так что, как видим, в эпоху расщепленного атома взрыв превращается в бедствие многолетнее. Внутренняя многолетняя радиоактивная "бомбардировка" превращает жизнь облученного в чёрный, беспросветный туннель. В этой жуткой трубе ничто не предсказуемо: ни болезни, длящиеся годами, ни ранняя смерть. Медицина до недавнего времени не имела средств, с помощью которых можно было бы изгнать из тела облученного всех этих медленно действующих убийц.

Никакой надежды на излечение, никакого просвета в конце чёрного туннеля у таких пациентов не было.

Нельзя сказать, чтобы учёные не пытались искать препараты такого рода. В частности, на одной научной конференции Михаил Членов услыхал лекцию об удивительной активности морских водорослей (в том числе типа "морской капусты”). Они, оказывается, очищают моря и океаны, втягивая в себя радиоактивные элементы, в том числе стронций. В нескольких лабораториях делались попытки использовать эти качества водорослей для создания соответствующих лекарств, но все экспериментаторы сходились на том, что полученные препараты слишком слабы, малоактивны.

Михаила Членова, однако, идея эта увлекла. Был 1988-й год. Он возглавлял лабораторию в институте биотехнологии в Москве. Группе коллег — химиков и биохимиков — он изложил следующую задачу. Надо обработать сахара морских водорослей по принципу, до которого пока ещё не додумались учёные Европы и Америки. Извлечённые из водорослей и должным образом обработанные полисахариды, будучи введены в организм, зараженный радиоактивными элементами, станут связывать и вытеснять их. Заведующий лабораторией призвал коллег добиться, чтобы полученные препараты действовали строго избирательно: связывали в организме вредоносный радиоактивный стронций и ни в коем случае не трогали при этом нормальный кальций, от которого, в частности, зависит прочность костей. Будущий препарат должен выводить из организма облученного радий, но не затрагивать железо, входящее в состав гемоглобина.

Одним словом, будущий препарат должен связывать и выводить из тела пациента только губительные радиоактивные тяжёлые металлы, но ни в коем случае не затрагивать элементы естественные и необходимые для нормальной жизни.

Разумеется, доктор наук Михаил Членов пользовался для разъяснения предстоящих исследований куда более серьёзным научным языком. Но в конечном счёте задача сводилась к тому, чтобы из веществ, заложенных в морских водорослях, выделить активно действующий и безвредный препарат, спасительный для миллионов жертв облучения.

— И вам удалось создать такое лекарство?

— Да, мы — я и мои коллеги — его в конце концов получили.

— Сколько же времени ушло на поиски?

— Шесть лет. Мы завершили бы эту работу вдвое быстрее, если бы не тот ералаш, что царит во всех сферах жизни бывшего Советского Союза.

Чисто научное решение проблемы — новый метод обработки полисахаридов океанских водорослей — сотрудникам лаборатории удалось найти сравнительно скоро. Испытание препарата на животных тоже оказалось не столь уж длительным. Уже через год Михаил Членов и его коллеги убедились: в их руках — активно действующее средство, которое необходимо как можно скорее передать для испытания на людях. В том, что препарат абсолютно безопасен, учёным было ясно с самого начала, но доказать эту истину так называемому Фармакологическому комитету, ведающему проверкой новых лекарств, не удавалось годами. Даже тот факт, что морскую капусту люди употребляют в пищу уже столетиями, чиновников от медицины ни в чём не убедил. Они настаивали на новых и новых экспериментах, доказывающих безопасность препарата. Бесконечные проверки требовали времени, а главное — средств. Между тем институт стремительно нищал, средств не было не только на технику и химикаты, но и просто на зарплату. Из 1200 сотрудников более тысячи покинули свои рабочие места. Да и в коллективе Михаила Членова, состоявшем поначалу из одиннадцати человек, осталось всего четверо. Кто-то, чтобы прокормиться, принялся перепродавать полученные из-за границы лекарства, а кто и просто взялся торговать курами, выращенными на даче.

Завлаб попытался добыть хотя бы самые насущные средства для завершения опытов. Бросился к власть имущим. Добрался до Верховного совета. Объяснил должностным лицам, насколько важен препарат, над которым идёт работа. В ответ — ноль внимания. Хотя не совсем ноль. Одна высокопоставленная дама, от которой зависело выделение средств, подошла к просителю и сказала, что её родственникам, живущим на Украине, необходим тот препарат, которым занимается товарищ Членов. Она даже готова заплатить за одну лечебную порцию наличными. Заведующий лабораторией торговать лекарством не стал. Помчался в Белоруссию. Попытался объяснить минским вождям, что их республика серьёзно нуждается в предупредительном лечении облученных детей, да и взрослых. Без этого через несколько лет в республике можно ожидать массовые заболевания молодёжи саркомой и другими формами рака. В Минске на призыв учёного тоже не откликнулись.

Положение в институте становилось между тем всё более невыносимым.

Свою весеннюю зарплату за 1993 год сотрудники получили только осенью. Да и какие то были деньги! Месячный "доход" заведующего лабораторией не превышал 30–50 долларов. Умные люди советовали: откажитесь от создания лекарства, объявите, что созданный вами препарат есть не что иное, как пищевая добавка, средство, которое можно добавлять в хлеб и другие продукты. Для "добавки" разрешение Фармкомитета не обязательно. Но Членов на такой трюк не согласился. Хотел передать врачам препарат действительно благодетельный для облученных, лекарство, пользу которого можно четко определить и измерить. Сегодня в специальной литературе уже есть такие цифры. Когда лекарство, созданное по методике Михаила Членова, проверили на детях Белоруссии, оказалось: после курса лечения количество стронция в моче маленьких страдальцев упало в девять раз.

Разрешение на проверку нового препарата на людях последовало лишь в начале 1994 года. Уже за год до того семья Членовых — отец, мать, дочь и сын — на семейном совете решили выезжать из страны. Семья буквально обнищала, в доме не хватало самого насущного. Подали бумаги в ОВИР, но глава семьи и после того ни на день не прекратил работу с препаратом. То, что новое лекарство активно выводит из организма стронций и цезий, было уже установлено. Но Михаилу не терпелось дознаться, помогает ли препарат освобождать организм также от свинца. Металл этот российские граждане в переизбытке получают на многих производствах, немало его и в воздухе столичных улиц. Работа затянулась. В лаборатории осталось всего лишь два сотрудника, так что завлабу приходилось работать за пятерых. Среди домашних его «воркоголизм» вызывал всё большее раздражение. Надо было готовиться к отъезду, а глава семьи был весь захвачен информацией, поступающей с разных концов страны. Врачи сообщали о несомненной активности и благодетельности испытуемого препарата. Медики подтверждали: после курса лечения количество тяжёлых металлов в организме обследуемых резко снижалось.

Другая проблема, также терзавшая учёного почти до последнего дня в России, состояла в том, кто же, когда же и где же начнёт производить новое лекарство. Единственное в стране предприятие в Архангельске, поставляющее продукты из морских водорослей, от изготовления лекарства отказалось. Тогда Михаил Членов совершил ещё один рывок. Он узнал, что в Москву всего на одни сутки прилетел представитель американской фармацевтической компании КЕЛКО и добился свидания с боссом. Познакомившись с выводами врачей, американец согласился произвести для начала несколько тонн препарата и дал москвичам, хотя и не слишком большие, но насущно необходимые деньги для завершения исследований. В дальнейшем по договору, заключённому между московским институтом и заокеанской компанией, американцы получили все технологические данные, необходимые для производства. Россияне передали им и свой патент на лекарство, получившее название АЛЬГИСОРБ (от латинского "альги" — водоросли и "сорб", сорбция — поглощение).

Весна 1995 года была напряжённым временем для моего собеседника: 29 апреля он подписал окончательные документы с американской стороной, а в мае, после трёх лет ожидания, семья Членовых выехала в Соединённые Штаты в качестве беженцев. По отношению ко многим из наших соотечественников слово "беженец" звучит подчас довольно странно. Но Михаил Членов действительно бежал из страны, где хотел жить, где хотел работать, из страны, которую имел чем одарить. Но — оказался ненужным. Пришлось бежать….

Здесь, в Америке, он продолжает внимательно следить за тем, что происходит с его альгисорбом. В апреле нынешнего года, к десятилетию Чернобыльской катастрофы, американское правительство передало Украине дорогой подарок: из Вашингтона в Киев было отправлено четыре тонны альгисорба. Вице-президент компании, производящей лекарство, в связи с этим выезжал на Украину. Но кто, где и как будет распространять препарат, кто его получит в первую очередь, пока неизвестно. Непонятно и другое: лекарства этого России, Украине и Белоруссии нужно много, десятки тонн. А кто будет платить западным компаниям за его производство? С другой стороны, отказываясь покупать препарат, республики бывшего СССР могут накликать на свой народ серьёзную беду. Если не начать в ближайшее время массовое предупредительное лечение, можно ожидать в следующем уже десятилетии всё возрастающую волну саркомы и других столь же страшных болезней. Простой люд пока ещё не представляет отдалённых последствий Чернобыля. Но медики уже уразумели: из того чёрного туннеля, куда взрыв десятилетней давности загнал сотни тысяч людей, есть лишь один единственный просвет — массовый, продолжающийся годами, приём препаратов типа альгисорб.

…Мой собеседник не может пожаловаться: его собственная карьера в Америке складывается неплохо. Несмотря на его солидный возраст — 56 лет, — американская компания предоставила ему вполне достойное место, связанное с его прошлыми научными заслугами. Всё вроде в порядке. Но мысли о том, как помочь людям, оставшимся на другой стороне планеты, как снабдить их спасительным лекарством, не оставляют доктора химических наук Членова. Он подсчитал: пока на Украину завезли лекарство, которого хватит на 30 тысяч человек. А ведь нужно оно миллионам….

Прощаясь, мы снова вспомнили о горбачевском предательстве. "А знаете, он ведь не всех предал, — с улыбкой заметил Михаил. — Кое-кого он всё-таки пожалел". Оказывается, в том страшном году родственники Михаила жили в Киеве. Напротив был дом, населённый сотрудниками украинского ЦК. Второго мая, собираясь выезжать с детьми за город, родственники вышли на балкон и с удивлением увидели, что жители соседнего дома спешно загружают грузовики вещами, и в том числе мебелью. Было ясно, что едут они не на прогулку. Но куда же? Как выяснилось позднее, высокопоставленную знать, по указанию из Москвы, вывозили в безопасные районы, подальше от места взрыва. Так что утаивал Михаил Сергеевич Горбачев чернобыльский секрет не от всех. Своих людей он заботой не оставил….