«С» - значит сыщик

18

Когда мы приехали домой, было почти одиннадцать, и Диц пребывал в плохом настроении.

Он молчал в машине, молчал, когда открыл дверь, и мы вошли. Нетерпеливо стащил пиджак.

Правый рукав зацепился за запонку. Он рванул, освободился и запустил пиджак через комнату, проигнорировав факт, что он улетел не очень далеко. Прошел в кухню, открыл бутылку «Джека Дэниелса», налил себе стакан виски и выпил.

Я подняла пиджак с пола и перекинула через руку.

— Ты не виноват.

— Ни хрена. Это я настоял, чтобы пойти. Это было глупо…слишком рискованно… и ради чего? Мессинджер мог войти туда с «узи» и всех нас выкосить.

Вообще-то, спорить было трудно, тем более, что мне приходило в голову то же самое.

— Ну, и что случилось? Ничего не случилось.

Он потянулся за сигаретой, но резко оборвал себя.

— Я пошел.

— И оставишь здесь меня одну?

Он послал мне мрачный взгляд, его пальцы сжали стакан так сильно, что я почти ждала, что он расколется. Что-то в этом жесте меня разозлило.

— Ой, ради бога. Прекрати, ладно? Мужик опять объявился. Большое дело. Он хочет, чтобы я психовала, а ты наказывал собственную задницу. Пока что у него получается. Ты несешься за сигаретами, а он приходит и спокойно приканчивает меня. Большое спасибо.

Диц немного помолчал, поставил стакан и облокотился на стол, опустив голову.

— Ты права.

— Еще как права, — сказала я раздраженно. — Давай лучше подумаем, как убить эту скотину.

Ненавижу бояться типов, которые хотят меня застрелить. Давай сами его поймаем.

Он немного приободрился.

— Как?

— Я не знаю, как.

Послышался стук в дверь, и мы оба подпрыгнули. Диц выхватил пистолет и затолкал меня на кухню. Подошел к двери и прижался к стене.

— Кто там?

Голос был приглушен.

— Клайд Герш.

Я двинулась к двери, но Диц сердито махнул рукой. Он прижал голову к косяку.

— Что вы хотите?

— Агнес нашлась. Она в больнице и спрашивает о Кинси. Мы оставили несколько сообщений на автоответчике, но, когда вы не перезвонили, решили заехать. Мы едем в больницу. А Кинси дома?

Диц сказал, — Подождите. Он показал на автоответчик, который стоял на книжной полке за диваном.

Я пересекла комнату и проверила автоответчик, который показывал, что оставлено два сообщения. Я сделала звук потише, нажала кнопку воспроизведения и послушала сообщения. Первое было от Айрин, второе — от Клайда, оба говорили примерно одно и то же. Агнес нашлась и спрашивала обо мне. Мы с Дицем переглянулись. Он поднял брови, как будто пожимал плечами. Зажег свет на крыльце, заглянул в глазок и осторожно открыл дверь. Клайд стоял в дверях в кругу света. За ним была темнота. Поднимался туман, и я видела, как его полоски завиваются вокруг лампы.

— Извините, пожалуйста. Я не люблю беспокоить людей так поздно, но Айрин настояла.

— Заходите, — сказал Диц, отходя в сторону, чтобы Клайд мог войти.

Диц закрыл за ним дверь и жестом пригласил садиться. Приглашение, которое Клайд отклонил, помотав головой.

— Айрин ждет в машине. Я не хочу оставлять ее надолго. Она хочет поскорей ехать в больницу.

Он выглядел усталым, его отечное лицо осунулось от тревоги. На нем был коричневый габардиновый плащ, руки в карманах. Взгляд скользнул по кобуре Дица, но он воздержался от комментариев, как будто упоминание пистолета было нарушением этикета.

— Как Агнес себя чувствует? Кто-нибудь говорил? — спросила я.

— Мы точно не знаем. Доктор сказал, небольшие царапины и синяки, ничего серьезного…но сердцебиение нерегулярное, думаю, ее положили под какой-нибудь монитор. Ее примут, как только мы подпишем документы. Я так понял, что ничего опасного для жизни, но женщине за восемьдесят.

— Ее нашли полицейские?

Клайд кивнул.

— Какая-то женщина увидела, как она бредет по улице, и позвонила в полицию. Полицейский, который звонил, сказал, что Агнес дизориентирована, понятия не имеет, где находится и где была все это время. Доктор сказал, что она говорит о вас с тех пор, как ее к ним привезли. Мы были бы очень признательны, если бы вы поехали с нами, если это не очень трудно.

— Конечно. Только переоденусь. Не хочется ехать в таком виде.

— Я скажу Айрин, что вы едете, — сказал он мне и спросил Дица:

— Вы поедете в своей машине, или с нами?

— Мы поедем с вами, а на обратном пути вызовем такси.

Я поднималась наверх, на ходу стягивая жакет и сбрасывая туфли. Наклонилась через перила.

— Где они нашли ее?

Клайд поднял голову и пожал плечами.

— В том же районе, где дом престарелых… где-то близко… так что она не ушла далеко. Не могу понять, как мы ее пропустили, если только она не спряталась, когда увидела нас.

— Вполне возможно.

Я зашла в спальню, стащила комбинезон, прыгая на одной ноге, натянула джинсы на черные колготки. Надела лифчик, вытащила из ящика и надела рубашку-поло, отбросила назад волосы. Влезла в высокие кроссовки и оставила шнурки на потом. Через две секунды я скатилась вниз по узкой лестнице, высматривая свою сумку.

— Поехали, — сказала я, и Диц открыл дверь.

Белый «мерседес» Клайда стоял у тротуара. Айрин, на переднем сиденье, повернула к нам обеспокоенное лицо.

Пятнадцатиминутная поездка до больницы была напряженной. Мы с Дицем сидели на заднем сиденье, он развернулся боком, чтобы следить в заднее окно за едущими за нами машинами. Я сидела, наклонившись вперед, поближе к Айрин, которая вцепилась в мою руку, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее пальцы были ледяными, и я поймала себя на том, что с тревогой слежу за хрипами, которые могли быть признаком начала еще одного приступа астмы. Никто не разговаривал. Информация об Агнес была ограничена, и не было необходимости ее повторять.

Маленькая стоянка перед отделением скорой помощи была полна. С краю стояла полицейская машина. Клайд высадил нас у входа и поехал искать парковочное место на улице. Айрин отошла назад, видимо, не желая заходить без него. На ней было легкое весеннее двубортное пальто, ярко- красного цвета, в которое она завернулась поплотней, чтобы согреться. Она повернулась в сторону улицы, высматривая Клайда.

— Он нас догонит, — сказала я.

Айрин оперлась на мою руку, а Диц прикрывал тыл. Двойные двери открылись автоматически, когда мы приблизились. Мы вошли в холл, который был совершенно пуст. Меня поразила тишина. Я ожидала движения, спешки, ощущения медицинской драмы, которая разыгрывается в скорой помощи: пациенты со сломанными костями, открытыми ранами, ядовитыми укусами, аллергическими реакциями и тяжелыми ожогами.

Здесь помещения казались пустыми и не было никаких признаков оказания любой скорой помощи. Может быть, это был час непредвиденного покоя в обычном течении событий.

Мы с Айрин ждали у стойки. Справа от нас находились два окошка регистатуры, закрытые в этот час. Слева — два телефона-автомата, за ними — комната ожидания. Был виден цветной телевизор, включенный на программе новостей, звук слишком тихий, чтобы разобрать.

Все было выдержано в бледных голубых и серых тонах. Все было в порядке, аккуратное и тихое. Через открытую дверь я видела кусочек поста медсестер, окруженного смотровыми комнатами. Не было видно ни больничного персонала, ни полицейских.

Диц был неспокоен, щелкал пальцами по ладони. Он подошел к внутренней двери и заглянул в нее, отыскивая пути для отступления, на случай, если Мессенджер опять появится.

Дежурная, наверное, заметила его, потому что скоро появилась из заднего помещения, вежливо улыбаясь.

— Извините, что заставила вас ждать. Чем я могу помочь?

— Мы здесь, чтобы увидеть Агнес Грей, — сказала я.

Это была женщина лет сорока, в обычной уличной одежде: брюки из полиэстера, хлопковый свитер, туфли на резиновой подошве. Стетоскоп, как кулон, висел у нее на шее. Ее глаза, густого шоколадного цвета, придавали теплоту всему лицу. Она сверилась с бумагами и посмотрела на Айрин.

— Вы — миссис Герш?

— Да.

Тон женщины был приятным, но я заметила, что ее улыбка погасла. Ее манеры демонстрировали тщательно контролируемый нейтралитет, который вы обычно заслуживаете, если результаты анализов оказались не такими, как вы ожидали.

— Пожалуйста, проходите в офис и располагайтесь, доктор сейчас выйдет.

Айрин испуганно заморгала, ее голос почти перешел в шепот.

— Я бы хотела увидеть маму. С ней все в порядке?

— Доктор Стакхаус предпочел бы сначала поговорить с вами. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Мне это не нравилось. Ее манеры были слишком любезными и мягкими. Она могла бы хоть что-нибудь сообщить. Может быть, ей посоветовали не обсуждать медицинские темы. Может быть, она была наказана за то, что предлагала свое мнение, до того, как доктор высказал свое. Может быть, больничные правила запрещали ей интерпретировать информацию о состоянии пациента. А может быть, Агнес Грей была мертва.

Женщина взглянула на меня.

— Ваша дочь может пойти с вами…

— Хотите, чтобы я пошла?

— Да, пожалуйста, — сказала Айрин мне, а потом обратилась к дежурной:

— Мой муж паркует машину. Скажете ему, где нас найти?

Вмешался Диц.

— Я ему скажу. Идите, мы вас догоним.

Айрин пробормотала благодарность. Мы с Дицем обменялись взглядами.

Дежурная стояла у открытой двери, пропуская нас. Потом повела нас по коридору с блестящим светлым полом. Привела в помещение, очевидно, используемое любым дежурным врачом.

— Это недолго. Принести вам что-нибудь? Кофе, чашку чая?

Айрин помотала головой. — Спасибо.

Мы сидели в голубых креслах, обтянутых материей. Наружных окон не было. Стол был пустым. На сером кожаном диване осталась вмятина от спящих на нем докторов. Как импровизированная кровать, он был немного коротким, и можно было видеть царапины от обуви на одном из подлокотников. Белый книжный шкаф был наполнен стандартной медицинской литературой. Растение в кадке было искусственным, шведский плющ, сделанный из бумаги, на проволочной лозе. Единственная картина на стене выглядела, как иллюстрация к учебнику анатомии. Лично я могу обойтись без всех этих рук и ног, с которых содрали кожу. Большая бедренная вена была похожа на схему шоссе Лос-Анджелеса.

Айрин сняла пальто и разгладила подол юбки.

— Не могу поверить, что не надо было заполнять никаких бумаг. Они должны были ее принять.

— Вы знаете больницы. В каждой делают все по-своему.

— У Клайда в бумажнике есть информация о страховке. Блу Кросс, я думаю, хотя не уверена, что она это покрывает.

— Пошлите счет в дом престарелых. Это их ответственность.

Мы посидели молча некоторое время. Мне было интересно, какие чувства испытывают люди, имеющие семью. Кризис с пожилым человеком, сопровождаемый домашними дискуссиями, что делать с бабушкой.

Мы услышали шаги в холле, и в комнату вошел доктор. Я ожидала увидеть дежурную с Клайдом и Дицем на буксире, поэтому мне потребовалось время, чтобы вычислить выражение на лице у этого парня. Ему было немного за тридцать, морковные кудрявые волосы и румяное лицо. На нем была больничная униформа зеленого цвета и туфли на мягкой подошве. На шее висел стетоскоп, а на пластиковой бирке было написано «Уоррен Стакхаус, МД». С его рыжими волосами и веснушками, зеленая одежда придавала ему слишком яркий вид, как персонажу из мультфильма. От него пахло клейкой лентой и мятой, а руки казались свежевыскобленными. Он держал папку, в которой был только один лист.

Он положил его на стол и выровнял края.

— Миссис Герш? Я — доктор Стакхаус.

Они обменялись рукопожатием, и он прислонился к столу.

— Боюсь, что мы ее потеряли.

— О, ради бога! — воскликнула Айрин. — Неужели никто не может за ней уследить?

Ой-ой, подумала я. До Айрин не дошло.

— Я думаю, что он имел в виду не это… — пробормотала я.

— У миссис Грей произошла остановка сердца. Мне очень жаль. Мы делали все, что могли, но вернуть ее не получилось.

Айрин застыла, лицо без выражения, тон голоса почти обиженный.

— Вы говорите, что она умерла? Но это невозможно. Она не должна была. Это какая-то ошибка. Клайд сказал, что у нее только синяки и царапины. Я думала, он говорил с вами.

Я следила за доктором и видела, что он подбирает слова с осторожностью.

— Когда ее привезли, у нее уже были признаки сердечной аритмии. Она была растеряна и дизориентирована, страдала от стресса. Для женщины ее возраста, при хрупком здоровье…

Айрин издала вздох, наконец принимая известие.

— Ох, бедняжка.

Ее глаза наполнились слезами, которые потекли по щекам. На лице и шее выступили красные пятна. Она начала дрожать, встряхиваясь, как мокрая собака в середине мытья. Я схватила ее за руку.

В дверях появился Клайд. Судя по выражению его глаз, он был в курсе событий. Дежурная, наверное, рассказала ему, когда он пришел.

Айрин повернулась, умоляюще.

— Клайд… Мамы больше нет..

Она потянулась к нему, встала со стула и бросилась в его объятия. Он прижал ее к себе.

Впервые я осознала, какая она маленькая. Я отвернулась, не желая им мешать.

Через открытую дверь я увидела Дица, облокотившегося о стену. Его поза была точно такой же, когда я в первый раз его увидела. Ковбойские сапоги, твидовая куртка. Больница в Браули. Не хватало только зубной щетки в нагрудном кармане. Его взгляд упал на меня, передвинулся на Айрин, снова встретился с моим и задержался. Взгляд был озадаченным и любопытным. Выражение лица менялось от самонадеянности до неуверенности. Меня неожиданно бросило в жар. Я отвела глаза, чувствуя, что покраснела. Потом вернула взгляд.

Он все еще смотрел на меня, с задумчивостью, которой я раньше не видела.

Мы все ждали в неловкости, пока Айрин успокоится. В конце концов, доктор направился к двери, и я последовала за ним. Мы вышли в коридор и направились к выходу. Диц присоединился к нам, положив руку на мою шею, что вызвало мое любопытство и насторожило. Это был жест обладания и физический контакт, заряженный внезапным током, который заставил воздух между нами гудеть.

Доктор Стакхаус покачал головой.

— Господи, мне жаль. Это была обидная потеря. Вы ее внучка? Кто-нибудь должен поговорить с полицейским.

Я вынырнула и сфокусировалась на ситуации.

— Я знакомая миссис Герш. Кинси Миллоун.

— Это о вас она спрашивала.

— Мне говорили. Вы случайно не знаете, что это было?

— Ну, я могу сказать, что она говорила, но не думаю, что это много значит. Она повторяла, что это было лето. «Скажите ей, что это было лето…» Это важно?

— Не для меня.

В ее сознании это, возможно, было связано с прерывистой историей, которую она мне рассказывала в пустыне. Эмили и землетрясение, девочки Харпстеры и Артур Джеймс.

— Это все, что она сказала?

— Я услышал только это.

— Вскрытие будет?

— Возможно. Мы позвонили в офис коронера и он скоро прибудет. Он поговорит с патологоанатомом и решит насчет вскрытия.

— С каким патологоанатомом? С доктором Йи или доктором Палчак?

— С доктором Палчак. Конечно, коронер просто может разрешить нам подписать свидетельство о смерти.

— А как насчет Агнес? Мы можем ее увидеть?

Он кивнул.

— Конечно. Она здесь, в конце коридора. Когда миссис Герш будет готова, медсестра вас проводит.

Агнес временно поместили в редко используемую смотровую комнату в конце коридора.

Когда мы уйдем, ее перевезут в подвал, в замороженную тьму морга.

Диц ждал в коридоре вместе с Клайдом, пока мы с Айрин молча стояли возле каталки, на которой лежала ее мать. Смерть смягчила морщины на ее лице. Под белой простыней она казалась маленькой и хрупкой, птичий нос отчетливо выделялся на мирном и спокойном лице.

Послышался осторожный стук в дверь. Молодой полицейский зашел в комнату и представился. Это он привез сюда Агнес и хотел рассказать Айрин о встрече с ее матерью.

— Она казалась очень хорошим человеком, мэм. Я подумал, что вам захочется узнать, что она не доставила мне никаких хлопот…

Глаза Айрин наполнились слезами.

— Спасибо. Я вам очень признательна. Она страдала от боли? Я даже не могу подумать, через что она прошла.

— Нет, мэм, я бы так не сказал. Она была растеряна, но непохоже, чтобы она испытывала боль, или что-то вроде этого.

— Слава Богу. Она спрашивала обо мне?

Краска проступила на щеках полицейского.

— Не могу точно сказать. Я знаю, что она упоминала кого-то по имени Шейла.

— Шейла? — спросила Айрин безучастно.

— Думаю, что да. Она немного поплакала. Просила извинения за беспокойство. Я с ней разговаривал, говорил, что все хорошо. Она потом успокоилась, и казалось, что с ней все в порядке. Я знаю, что врачи сделали все возможное, чтобы ее спасти. Наверное, иногда люди умирают так.

Подбородок Айрин задрожал. Она прижала ко рту платок, качала головой и шептала:

— Я не знала, что она умирает. Боже, если бы мы поторопились, то могли бы приехать вовремя…

Полицейский переступил с ноги на ногу.

— Я пойду в комнату ожидания и закончу свой рапорт. Думаю, представитель шерифа уже здесь. Ему понадобится кое-какая информация, как только вы будете готовы.

Он вышел в коридор, оставив дверь открытой.

Через минуту вошел Клайд. Он обнял Айрин за плечи и повел к выходу. Перед тем, как дверь закрылась, я увидела в коридоре полицейского из офиса шерифа, который совещался со своим коллегой из отделения полиции. Я поняла, что городская полиция сообщила о смерти в окружной коронерский офис, потому что Агнес числилась пропавшей, и в последние часы жизни все еще была неподотчетной. Коронер должен определить обстоятельства и причину смерти. Если ее признают жертвой убийства, городская полиция будет нести ответственность за криминальное расследование. Я предположила, что смерть может быть определена как «нерапортуемая», по определению коронера, но посмотрим.

Вскрытие может быть сделано в любом случае.

Оставшись наедине с телом, я приподняла угол простыни и дотянулась до холодной, неподатливой плоти левой руки Агнес. Костяшки пальцев были содраны. Два ногтя сломано.

На безымянном пальце и мизинце под ногтями была земля.

Дежурная вошла в комнату позади меня. Я снова прикрыла руку простыней и обернулась.

— Да?

— Мистер Герш просил передать, что повел жену в машину. Другой джентльмен ждет.

— Что случилось с ее личными вещами?

— Их было немного. Доктор Стакхаус передал одежду для исследования коронеру. У нее ничего не было с собой, когда ее привезли.

Я написала записку доктору Палчак, с просьбой позвонить мне. Оставила ее у медсестры, когда проходила мимо стойки. Диц хотел вызвать такси, но Клайд настоял на том, чтобы подвезти нас. Айрин неудержимо плакала всю дорогу.

Я была рада, когда Диц наконец открыл дверь, и мы вошли. На заднем сиденье «мерседеса» он положил руку рядом с моей, наши мизинцы соприкасались, и это сделало всю мою левую сторону намагниченной.