«З» - значит злоба

Глава 13

Гай Малек был убит во вторник ночью, но я не знала об этом до второй половины дня среды.

Я провела большую часть дня в суде, сидя на слушании дела человека, которого обвиняли в хищении. Я не была связана с делом — полицейские, работавшие под прикрытием, разоблачили его после семи месяцев трудной работы — но за несколько лет до этого я короткое время вела за ним наблюдение по просьбе его жены. Она подозревала, что он ей изменяет, но не была уверена, с кем. Вышло так, что у него была интрижка с ее сестрой, и она прекратила отношения с обоими. Мужик был нечестен до мозга костей, и мне было приятно наблюдать, как правовая система взяла его в оборот. Я часто жалуюсь на недостаток справедливости в этом мире, но испытываю глубокое удовлетворение, когда процесс наконец-то работает, как положено.

Когда я вернулась в офис, меня ждало сообщение от Таши. Я заметила, что она оставила номер Малеков. Позвонила, ожидая, что трубку снимет Мирна. Вместо этого ответила Таша, как будто отвечать на звонки было ее работой. Как только я ее услышала, я поняла, как меня раздражало то, что она уехала из города, как только Гай приехал. Если б она делала свою работу, то, возможно, смогла бы удержать семью от их кампании давления и угроз.

Я сразу взяла быка за рога.

— Ну, наконец-то, вернулась как раз вовремя. Ты хоть слышала, что происходит? Черт знает что. Ну, наверное, слышала, иначе тебя бы здесь не было. Если честно, я обожаю Гая, но остальных просто не выношу…

Таша вмешалась, ровным голосом.

— Кинси, вот почему я звоню. Я прервала свой отпуск и прилетела сегодня из Юты.

Гай умер.

Я замолчала, пытаясь сделать грамматический разбор предложения. Я знала подлежащее…Гай… но сказуемое…умер… не имело никакого смысла.

— Ты что, шутишь? Что случилось? Он не мог умереть. Я видела его в понедельник, и с ним все было в порядке.

— Он был убит прошлой ночью. Кто-то раскроил ему голову тупым предметом. Кристи нашла его в постели сегодня утром, когда он не спустился к завтраку. Полиция осмотрела место преступления и получила ордер на обыск. С тех пор дом полон полицейских. Они не нашли орудия убийства, но подозревают, что оно здесь. Они до сих пор прочесывают поместье.

До меня все доходило с опозданием на две фразы.

— Кто-то убил его в постели? Когда он спал? Это ужасно. Ты не можешь говорить это серьезно.

— Мне жаль выливать все это на тебя, но по-другому не скажешь. Это отвратительно. Это жутко. Мы все в оцепенении.

— Кого-нибудь арестовали?

— Пока нет. Члены семьи делают все, что могут, чтобы помочь полиции, но выглядит все не очень хорошо.

— Таша. Я не могу в это поверить. Мне плохо.

— Мне тоже. Коллега позвонил мне сегодня утром в Юту, после того, как Донован позвонил ему. Я все бросила и села в самолет.

— Кого они подозревают?

— Понятия не имею. Из того, что я слышала, Джека и Беннета вечером не было дома.

Кристи пошла спать рано, а Донован смотрел телевизор наверху, в их гостиной. Квартира Мирны за кухней, но она говорит, что заснула и ничего не слышала. Ее сейчас допрашивают.

Кристи недавно вернулась. Она говорит, что детективы до сих пор разговаривают с Донованом. Погоди.

Она закрыла трубку рукой, и я слышала, как она с кем-то приглушенно дискутирует. Она вернулась и сказала:

— Прекрасно. Я сейчас говорила с главным детективом. Он не хочет, чтобы мы занимали телефон, но сказал, что, если ты хочешь приехать, он предупредит ребят у ворот, чтобы тебя впустили. Я сказала, что он должен поговорить с тобой, потому что это ты нашла Гая. Я сказала, что, возможно, ты сможешь чем-нибудь помочь.

— Сомневаюсь, но, кто знает? Буду через пятнадцать минут. Тебе что-нибудь нужно?

— Пока ничего. Если у ворот никого не будет, код 1-9-2-4. Наберешь на переговорном устройстве. До встречи.

Я схватила блейзер и сумку и вышла к машине. День был теплым. Сильные ветра ушли, забрав с собой несезонную жару. Свет бледнел, и как только сядет солнце, температура упадет. Я уже замерзла и надела блейзер перед тем, как сесть за руль. Днем я пыталась использовать дворники и жидкость, чтобы очистить пыль с ветрового стекла, и теперь оно было покрыто серией восходящих полулуний. Капот машины тоже был покрыт слоем пыли, бледным, как пудра, и таким же мягким на вид. Даже на сиденье ощущался песок.

Я положила руки на руль и опустила на них голову. Я не испытывала совершенно никаких чувств. Мои внутренние процессы приостановились, как будто кто-то нажал на кнопку «пауза». Как это возможно, что Гая Малека больше нет? В последнюю неделю он так много присутствовал в моей жизни. Он потерялся и нашелся. Он занимал мои мысли, вызывая реакции сочувствия и раздражения. Теперь я не могу точно вспомнить его лицо, только проблеск там и сям, звук его «Эй», мягкое щекотание его волос на моей щеке. Он уже был нематериальным, как призрак, только форма без содержания, серия фрагментарных образов без постоянства.

Казалось странным, что жизнь продолжалась. Я видела поток машин на бульваре Кабана.

Сосед через два дома сгребал в кучу опавшие листья на своем газоне. Если бы я включила радио, там бы были промежутки музыки, объявлений, рекламы и новостей. На некоторых радиостанциях могли и не упомянуть Гая Малека. Я прожила весь день без малейшего предчувствия, что Гай был убит, никакой дрожи в моем подземном ландшафте. Что же такое жизнь? Люди на самом деле не мертвы, до тех пор, пока мы не получим неопровержимой информации? Я чувствовала, как будто Гай только что, в этот самый момент, был выброшен из этого мира в следующий.

Я повернула ключ в зажигании. Каждое обычное действие казалось полным новизны.

Мое восприятие изменилось и вместе с ним мое представление о собственной безопасности.

Если Гая могли убить, почему не Генри, или меня? Я ехала на автопилоте. Знакомые места выглядели странно, и был момент, когда я не смогла с уверенностью вспомнить, в каком городе нахожусь. Приближаясь к дому Малеков, я заметила, что машин стало больше. Любопытные подъезжали к усадьбе. Головы, почти комически, были повернуты в одном направлении. Поблизости от ворот машины были припаркованы по обеим сторонам дороги.

Шины жевали траву, ломали кусты и молодые деревца. С появлением новой машины толпа поворачивалась посмотреть, не приехал ли кто-нибудь значимый.

Сначала моя машина не привлекла особого внимания. Думаю, никто бы не поверил, что Малеки могут ездить на «фольксвагене — жуке», особенно таком, как мой, запыленном и побрякивающем. Только когда я подъехала к воротам и назвала свое имя охраннику, репортеры хлынули вперед, надеясь меня увидеть. Казалось, это было свежее пополнение. Я не узнала никого из моего прошлого приезда.

Каким-то образом национальные СМИ уже организовали съемочные группы, и я знала, что завтра в семь утра кого-то, близко связанного с Малеками, покажут в трехминутном интервью. Не знаю, как главные каналы делают распоряжения так быстро. Это было одним из чудес техники, когда меньше, чем через двадцать четыре часа после смерти Гая Малека, кто-то делал крупный план залитого слезами лица, может быть, Кристи, или Мирны, или даже Энид, поварихи, с которой я еще не была знакома.

В стороне стояла черно-белая патрульная машина, вместе с машиной из частной фирмы. Я заметила охранника, который двигался вдоль дороги, стараясь не допустить толпу продвинуться слишком близко. Полицейский в форме сверил мое имя со списком и приглашающе махнул рукой. Ворота начали постепенно открываться, и я ждала, пока промежуток не станет достаточным, чтобы проехать. В этот короткий период незнакомцы начали стучать в окно моей машины, выкрикивая вопросы. Со своими протянутыми микрофонами они напоминали продавцов дешевой чепухи. Я смотрела строго перед собой.

Когда я проезжала через ворота, два мужчины-репортера продолжали трусить рядом, как тайные агенты низкого ранга. Охранник и полицейский, оба приблизились, пресекая их продвижение. В зеркало заднего вида я наблюдала, как они начали спорить с офицером, возможно, перечисляя свои моральные, правовые и конституционные права.

Мое сердце забилось сильнее, когда я подъехала к дому. Я увидела пять или шесть полицейских в форме, бродивших по усадьбе, уставившись под ноги, как будто они искали клевер с четырьмя листочками. В этот час обычно быстро темнеет. Тени уже скапливались под деревьями. Скоро для продолжения поисков им понадобятся фонарики. Еще один полицейский занимал пост у входной двери, с бесстрастным лицом. Он подошел встретить мою машину, и я опустила окно. Я назвала себя и смотрела, как он изучает и список, и мое лицо. Видимо, удовлетворенный, он отошел в сторону. Во дворе, слева от меня, уже стояли несколько машин, втиснутые в вымощенный булыжником разворот.

— Можно парковаться в любом месте?

— Можете припарковаться сзади. Потом возвращайтесь и входите через парадную дверь, — сказал он, показав направление.

— Спасибо.

Я обогнула дом слева и припарковалась у дальнего конца гаража. Кроме кухни в этом конце дома и библиотеки в другом, большинство окон были темными. Наружные огни казались декоративными, слишком слабыми, чтобы придать гостеприимный вид в сгущавшейся темноте.

Полицейский открыл мне дверь, и я вошла в фойе. Дверь в библиотеку была приоткрыта, и луч света выделял клин деревянного паркетного пола. Судя по тишине в доме, я решила, что технический персонал уже уехал — эксперты по отпечаткам пальцев, фотограф, художник, коронер и парамедики.

В дверях появилась Таша.

— Я видела, как ты подъехала. Как ты?

Я сказала «Нормально» тоном, который поощрял ее соблюдать дистанцию. Я заметила, что меня раздражают, как она, так и обстоятельства. Убийства меня бесят, своими хитрыми трюками и маскировкой. Я хотела, чтобы Гай Малек вернулся, и, с какой-то извращенной эмоциональной логикой, винила Ташу в том, что произошло.

Если бы она не была моей двоюродной сестрой, она не наняла бы меня с самого начала. Если бы меня не наняли, я бы его не нашла, даже не знала бы, кто он такой, мне не было бы до него дела, и я не испытывала бы потери.

Она все это знала не хуже меня, и промельк вины на ее лице был отражением моей.

Для того, кто второпях прервал отпуск, Таша выглядела безупречно. На ней был черный габардиновый брючный костюм с жакетом, присобранным на талии. На узких брюках был широкий пояс со складками спереди. На жакете были латунные пуговицы, а рукава украшены узкой золотой тесьмой. Каким-то образом, наряд говорил больше, чем о моде.

Она выглядела бодро, авторитетно, миниатюрная, изящная, полномочный представитель адвокатов, присутствующий здесь, чтобы следить за порядком.

Я последовала за ней в библиотеку, с ее набором потрескавшихся темно-красных кожаных кресел. Красные восточные ковры в этот час казались тусклыми. Высокие окна отсвечавали серым холодным светом сумерек. Таша остановилась, чтобы включить настольные лампы.

Даже блеск панелей темного дерева не придавал уюта. Комната была запущенной и пахла так же затхло, как я помнила. Я здесь впервые встретилась с Беннетом, всего неделю назад.

Я положила сумку на стул и беспокойно кружила по комнате.

— Кто руководит следствием? Ты говорила, что здесь кто-то был.

— Лейтенант Робб.

— Иона? О, здорово. Это замечательно.

— Ты его знаешь?

— Я знаю Иону, — ответила я.

Когда мы познакомились, он занимался поиском пропавших людей, но в отделе полиции Санта-Терезы была ротационная система и детективов перемещали. Когда лейтенант Долан ушел на пенсию, открылась вакансия следователя в отделе убийств.

У меня была непродолжительная связь с Ионой, когда он ушел от жены, довольно частое событие в их бурных взаимоотношениях. Они были влюблены друг в друга с седьмого класса и, несомненно, были предназначены друг другу на всю жизнь, как совы, за исключением промежутков жестоких разрывов каждые десять месяцев. Думаю, все было очевидно, но я потеряла голову. Позже, что неудивительно, она поманила его пальчиком, и он вернулся. Теперь иногда пути нас троих пересекаются в общественных местах, и я притворяюсь, будто никогда не развлекалась с ним между простыней. Поэтому Иона не боится таких встреч. Он знает, что я его не выдам.

— Что за история? — спросила Таша.

— Ничего. Давай пропустим. Наверное, я не в духе, но не хочу вымещать это на тебе.

Я услышала шаги на лестнице. Посмотрела вверх и увидела Кристи. На ней были туфли для бега и спортивный костюм из шелковистой материи. Голубизна ткани подчеркивала голубизну ее глаз. На ней не было почти никакой косметики, и я подумала, была ли она одета так же, когда нашла тело Гая.

Библиотека, как и гостиная, была оборудована баром со спиртными напитками: маленькая раковина, мини-холодильник, ведерко со льдом и поднос с разнообразными бутылками.

Кристи подошла к холодильнику и достала бутылку белого вина.

— Кто-нибудь хочет бокал вина? Вы как, Кинси?

— Алкоголь не поможет, — ответила я.

— Ерунда. Конечно, поможет. Как и валиум. Это не изменит реальность, но поднимет настроение. Таша? Могу я заинтересовать тебя бокалом шардонне? Это самое лучшее.

Она повернула бутылку, чтобы взглянуть на ценник сбоку.

— Хорошо. 36.95.

— Я выпью немного попозже. Не прямо сейчас, — сказала Таша.

Молча мы наблюдали, как Кристи обрезала фольгу с бутылки и воспользовалась штопором.

— Если б я могла, я бы закурила, но я не курю, — сказала она.

Кристи налила себе вина, бутылка неуклюже стукнулась о край хрустального бокала.

— Черт! — сказала она, остановившись, чтобы изучить ущерб. Трещина зигзагом шла по бокалу. Кристи вылила содержимое в раковину и выбросила бокал. Взяла другой бокал и налила снова.

— Здесь нужен огонь. Хоть бы Донован был дома.

— Я могу это сделать, — сказала я.

Подошла к очагу и убрала экран. Шесть или семь тяжелых поленьев лежали в медной подставке. Я взяла одно и подбросила его в камин.

— Убедитесь, что не уничтожаете никаких улик, — сказала Кристи.

Я посмотрела на нее без выражения.

— Тед Банди убил одну из своих жертв поленом, — сказала она и, смутившись, пожала плечами. — Не обращайте внимания. Не смешно. Ну и денек. Я не знаю, как это вынести. Я чувствую себя пьяной с утра, совершенно себя не контролирую.

Я положила в камин еще два полена, пока Кристи и Таша разговаривали. Было облегчением заниматься простым и несущественным делом. Дрова были дубовые, прекрасно высушенные. Большая часть тепла уйдет прямо в трубу, но комфорт все равно останется.

Я щелкнула электрической зажигалкой, включила газ и слушала уютный звук включившихся горелок. Поставила на место экран и отрегулировала высоту пламени. С опозданием прислушалась к разговору.

Таша спрашивала:

— Ты просила, чтобы присутствовал адвокат?

— Кончно, я не просила. Я ничего не делала. Все, как обычно, — раздраженно ответила Кристи. Она продолжала стоять у бара, облокотившись на его кожаную поверхность.

— Извини. Что такое со мной? Я совершенно измотана.

— Не переживай. Кто еще там, внизу?

— Джек и Беннет, думаю. Они держат всех отдельно, как делали здесь. Такая ерунда. Что они думают, мы с Донованом не будем обсуждать все это в деталях, как только сможем?

— Они не хотят, чтобы вы влияли друг на друга, — сказала я. — Память — хрупкая вещь. Она легко портится.

— Никому из нас почти нечего сообщить. Я выпила слишком много за ужином и уснула в девять часов. Донован смотрел телевизор в гостиной у нашей спальни.

— А как насчет Гая?

— Он пошел спать примерно в то же время, что я. Он был пьян, как зюзя, спасибо беннетовым мартини.

Она взглянула на кончики своих пальцев и нахмурилась. Отвернулась от нас и включила воду над раковиной.

— Они брали отпечатки пальцев.

Таша адресовала мне свой комментарий.

— Когда тело увезли, и специалисты по отпечаткам закончили работу, следователь позвал одну из уборщиц и поросил описать обычное положение мебели, ламп, пепельниц и тому подобного в комнате Гая.

— Они что-нибудь нашли?

— Понятия не имею. Уверена, что она была осторожна и не болтала. Я знаю, что они выбрали и увезли некоторые вещи, но не знаю, почему. Теперь они привезли больше полицейских и начали внимательный осмотр земли. Кажется, они провели много времени, осматривая бассейн.

Кристи вмешалась.

— Я видела из своей комнаты, что они проверяют ворота и калитки по периметру, все точки входа и выхода.

— Они до сих пор там. Я заметила, когда приехала. Но зачем искать снаружи? Скорее всего, это должен быть кто-то в доме.

Кристи рассердилась.

— Совсем необязательно. Почему вы так говорите? Сюда приходит много людей. Может быть, пятнадцать человек за неделю, считая садовников, мойщиков машин, уборщиков и женщины, которая заботится о растениях. Мы понятия не имеем, откуда эти люди. Мы только знаем, что они осужденные преступники или сбежали из психушки.

Я не собиралась отвечать на этот полет фантазии. Если ей легче так думать, то пускай. Я сказала:

— Это всегда возможно, но, я думаю, никто из них не имеет допуска в дом ночью. Наверное, у вас есть сигнализация.

— Да, есть. Полицейские ей тоже интересовались, но тут есть проблема. От сильных ветров, которые были последние пару дней, окна открывались и включалась сигнализация. Это случилось дважды в понедельник вечером, после того, как мы все пошли спать. Напугало меня до смерти. В конце концов мы ее отключили. Прошлой ночью не включали вообще.

— В какое время, они думают, Гай был убит? — спросила я.

— Около десяти. Между десятью и одиннадцатью. Вообще-то, детектив этого не говорил, но я заметила, что это время его интересовало. Беннет и Джек оба пришли очень поздно.

В дверь заглянула женщина в униформе домашней обслуги, с передником, повязанным поверх нее. Она была маленькая и кругленькая и выглядела как человек, чьи гастрономические привычки давно превзошли любые действия по сжиганию жиров. Ей было лет сорок пять, темные волосы аккуратно убраны под красно-белую бандану, которую она повязала вокруг головы. Не знаю, с целью украшения, или предохранения от того, чтобы упавшие волосы не стали приправой для еды.

— Извините, что прерываю, но я хотела узнать, в какое время подавать ужин.

Кристи поморщилась.

— Это моя вина, Энид. Я должна была поговорить с вами. Донован еще не вернулся, и я не уверена насчет Джека и Беннета. Что у нас будет? Оно может подождать?

— Запеченные куриные грудки. Я заехала в магазин по пути на работу. Я решила изменить меню, так что хватит, если у вас будет больше людей. Я сделала запеченный картофель и запеканку из кисло-сладкой капусты. Я могу подождать и подать, если хотите.

Каким-то образом, без слов, она дала понять, что ожидание с целью подачи ужина — последний выбор в ее списке.

— Нет, нет. Не надо. Просто оставьте все в духовке и мы сами справимся. Как только соберетесь, можете идти. Я знаю, что вы пришли рано.

— Да, мэм. Мне позвонила Мирна. Я сразу пришла, как услышала.

— Полиция говорила с вами? Думаю, что да. Они со всеми говорили.

Энид неловко затеребила передник.

— Я говорила с лейтенантом Бовер, незадолго до вас, я думаю. Завтра приходить в обычное время?

— Я пока не знаю. Позвоните мне утром и посмотрим, что будет. Может быть, я попрошу вас прийти пораньше, если не возражаете.

— Конечно.

Когда она ушла, Кристи сказала:

— Извините. Это Энид Прессман. Она повар. Наверное, я должна была вас представить. Я не хотела быть невежливой. Таша встречалась с ней раньше.

— Ничего страшного.

Я сделала мысленную пометку поговорить как-нибудь с Энид.

Таша сказала:

— Может быть, я выпью. Я сама налью. Ты выглядишь усталой. Давайте сядем.

Кристи положила бутылку в кулер и достала еще два бокала. Таша подошла к бару, взяла у нее кулер и поставила на стол. Кристи спросила, хочу ли я выпить.

— Пока воздержусь, а вы пейте.

Кристи свернулась в одном из кожаных кресел. Она подвернула под себя ноги и скрестила руки. Я выбрала кресло поближе к камину, а Таша уселась на подлокотник кресла рядом с Кристи. Таша спросила:

— Как насчет Беннета? Где он был вчера вечером?

— Я точно не знаю. Нужно спросить его.

— А Джек?

— В загородном клубе, с сотней других парней. В эти выходные будут соревнования профессионалов и любителей. Тренировки начнутся в четверг. Он пошел с приятелем на посвященную этому вечеринку.

— Это будет легко подтвердить, — сказала Таша.

— Ты перестанешь так говорить? Он не убивал Гая, и я тоже.

— Кристи, я тебя не обвиняю. Я пытаюсь проанализировать твое положение. Исходя из ситуации, подозрение может упасть на одного из вас. Я не имею в виду лично тебя, так что не обижайся. Другие люди могли попасть в дом, но у кого был мотив лучше, чем у членов семьи? На кону большая сумма денег.

— Но Таша, это смешно. Если кто-то из нас собирался его убить, зачем делать это здесь? Почему не в другом месте? Чтобы это выглядело как несчастный случай, или случайное насилие.

Я подняла руку, как школьница.

— Подумайте об удобстве. Если вы убиваете человека во сне, вам не нужно волноваться, что он будет сопротивляться.

В дверях появился Иона Робб, который смотрел только на Кристи.

— Мы скоро уходим. Спальни до сих пор опечатаны, по заявлению коронера. В них строго запрещено входить, пока мы не разрешим. Мы вернемся завтра рано утром, чтобы закончить.

— Конечно. Что-нибудь еще?

— Я слышал, что ваш деверь получил письмо…

— Мы отдали его другому детективу, лейтенанту Бовер.

Иона кивнул.

— Хорошо, я с ней свяжусь.

— Вы не знаете, когда ждать моего мужа? Когда я уезжала из отделения, его еще допрашивали.

— Я попрошу его позвонить, если он еще будет в отделении, когда я вернусь. Если повезло, он уже закончил и едет домой.

— Спасибо.

Взгляд Ионы встретился с моим, и он наклонил голову.

— Можешь выйти?

Я встала и пересекла комнату. Он придержал дверь, и мы вышли в холл.

— Донован сказал нам, что это ты разыскала Гая, по поводу наследства.

— Правильно.

— Мы бы хотели поговорить с тобой завтра утром, собрать информацию.

— Конечно. Рада помочь. Могу заехать в девять, по дороге на работу. Что это за дело с письмом?

— Я еще его не видел, — сказал он туманно, имея в виду — не суй нос в чужой вопрос.

Мы посмотрели друг на друга, может быть, на полсекунды дольше, чем было необходимо.

Я всегда думала, что Иона симпатичный. Черный ирландец, так их называют. Голубые глаза, угольно-черные волосы. Он выглядел усталым и напряженным, глаза окружали морщинки, его кожа выглядела грубее, чем я помнила. Может, как побочный эффект моей возрожденной сексуальности, я обнаружила, что оцениваю мужчин в своей жизни. С Ионой в воздухе было темное сияние. Я чувствовала себя, как фруктовая муха, не понимая, чьи феромоны, мои или его.

— Как Камилла?

— Беременна.

— Поздравляю.

— Ребенок не мой.

— О.

— Как ты? Встречаешься с кем-то?

— Может быть. Трудно сказать.

Он слегка улыбнулся.

— Увидимся утром.