Лавка ужасов (СИ)

Глава 11 ГОСТЬ ИЗ ПРЕИСПОДНЕЙ

— Пятница — последний срок! — Иван Игнатьевич хлопнул ладонью по столу, достал из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.

— Послушай, в прошлом номере уже был анонс, — редактор, видимо, понял, что начал чересчур резко, и слегка смягчил тон. — Мы просто обязаны дать этот материал в следующий. Но не можем. Как ты думаешь, почему? Да потому, что ты, — палец главного упёрся Алексу в грудь, — вот ты, Александр, как тебя там… — глаза редактора скользнули по висевшему на стене списку сотрудников, — Аверов… до сих пор ничего не написал. Снова возникает вопрос — почему? Ну? Почему?

«Козел… Козел… Козел…», — бегущая строка в голове журналиста как нельзя лучше выражала его отношение к шефу. Но вслух он сказал иначе:

— Очень уж скрытные ребята эти сатанисты. Никому особо не доверяют. Но на сегодня я забил стрелку…

— Что?!

— Простите, назначил встречу… с одним из них, вот. На кладбище. Представляете? Может быть, даже удастся понаблюдать за каким-нибудь ритуалом.

Главный задумался. Из внутреннего кармана его кожаного пиджака на свет появилась пачка «Собрания». Алекс жадно уставился на неё. Он не курил уже два дня.

Шеф прекрасно всё понимал. Поэтому сегодня Алексовым авансом стали пять сигарет из личных запасов Ивана Игнатьевича.

— Значит так, — сказал редактор «Донского репортера», сунув руку за отворот пиджака. — Когда пойдёшь туда, звякни Василию. Пускай где-нибудь в кустах с камерой заляжет. Ты этого сатаниста разведи на конкретный базар…

— Простите, не понял.

— Ну, вытяни из него фактов побольше. А Вася уж подберёт нужный ракурс.

«В гробу я видел этого Васю», — подумал Алекс. Редакционный фотограф любил закусить луком и всё время травил пошлые анекдоты, которых Аверов не переносил. Общаться же с Василием ему приходилось часто. Слишком часто. Что ж, провинциальная журналистика — она на то и провинциальная.

Горе вам, если вы, живя где-нибудь не в столице, любите писать серьёзные аналитические статьи. Ни один редактор их у вас не возьмёт. Будьте хоть гением стиля, затроньте острейшую тему, сошлитесь на грандов науки — нет, нет, и ещё раз нет. В печать идут только те статьи, которые будут понятны даже законченному придурку.

— Хорошо, Иван Игнатьевич, — сказал Алекс, — к завтрему будет готово.

Выйдя из кабинета начальника, Аверов устало прислонился к стенке и закурил. «На что только не приходится идти ради куска хлеба», — печально подумал он.

Идея опубликовать серьёзное исследование проблемы сатанизма принадлежала Алексу. Но главный забраковал уже две работы, поскольку считал, что речь в статье непременно должна идти о ростовских представителях этого вероисповедания. Желательно — в связи с недавним жертвоприношением.

Алекс скептически относился к мнению шефа на этот счёт. Те немногие адепты Сатаны, что ещё оставались в Ростове (значительная часть давно уехала в Норвегию, а кое-кто и вовсе загнулся от скуки), ничего, кроме водки, в жертву своему господину не приносили. Популярность Церкви Антихриста в Южной Пальмире стремительно угасала. Аверов даже предлагал знакомым сатанистам устроить нечто вроде рекламного перфоманса с Иваном Игнатьевичем в роли жертвенного агнца. Но те, не раздумывая, отказывались. Одни ссылались на отсутствие нужных инструментов, другие — на срочную встречу с духами, третьи — на крайне неудачное время по кельтскому календарю. Ребята прекрасно понимали, что в тюремных застенках Князь Тьмы — не самый авторитетный персонаж.

Последней надеждой был молодой сатанист Владимир, с которым Алекс познакомился три года назад на концерте Motorhead. Журналистская карьера Аверова зависела сейчас лишь от того, сохранилась ли старая записная книжка, содержавшая Вовкин телефон.

Справедливость восторжествовала. Мало того, что блокнот нашёлся с первого захода, так Владимир ещё и оказался дома. А самое главное, сразу дал согласие на встречу, с тем лишь условием, что состояться она должна в полночь среди могил. Ничего другого журналист от Вовки и не ожидал.

Алекс перелез через кладбищенскую ограду и спрыгнул в ломкие заросли, едва не поранив ногу. Кляня, на чём свет стоит, скотину-редактора, а также местного сторожа, из-за которого пришлось идти окольным путём, он двинулся к могиле Никифора Степановича Бубермана, возле которой должен был встретиться с Владимиром.

Вдоль окружавшей бубермановскую могилку невысокой изгороди, покуривая, прохаживался взад-вперёд мрачный длинноволосый субъект в чёрном прикиде. Увидев Алекса, Володя улыбнулся, втянул в себя остатки никотина и швырнул окурок прямо на могилу.

— Давно ждёшь? — спросил Аверов, пожав унизанную перстнями руку.

— Минут десять. Ну, что мы делать-то будем?

Володя являл собой классический типаж сатаниста-максималиста. Его гардероб состоял исключительно из чёрных вещей, среди которых преобладали футболки с надлежащей символикой (Deicide, Marilyn Manson, Mayhem, Burzum, Emperor и т. п.). На левом плече Владимира были вытатуированы три шестёрки, а на правом — козлиная голова в перевёрнутой пентаграмме. На шее он носил перевёрнутый крест. Колдовской нож Athame, предназначенный для выполнения самых зловещих ритуалов, парень таскал с собой постоянно, пряча его в ботинке.

— Поговорить надо. Я сейчас в «Донском репортере» работаю. К пятнице должен сдать в набор убойный материал о сатанистах, а у меня ещё даже заглавия нет. Выручишь по старой дружбе?

— Да запросто! Садись, — Володя уселся прямо на землю, прислонившись спиной к бубермановскому заборчику. Алекс опустился на корточки.

— Теория современного сатанизма, — начал Володя, — была создана в середине двадцатого века американским философом Антоном Шандором Ла Вэем. Им также были сформулированы основные заповеди сатанизма, отражающие, в принципе, сущность всего учения. Первая — Сатана предлагает терпимость вместо воздержания. Вторая — Сатана предлагает полноценное существование вместо…

— Эх, Вова, Вова, — укоризненно покачал головой Алекс. — За кого ты меня принимаешь? Ну кем бы я был, если бы всего этого не знал? Только вот, господин главный редактор Ла Вэя на дух не переносит. Ему подавай что-нибудь свеженькое. Лучше всего — свежий труп.

— Как насчёт Чарли Мэнсона?

— Тоже не катит. Не в Ростове дело было.

— Понятно. Значит, будем работать по системе «Наглая правда».

— Это как?

— Ну, чем чудовищнее ложь, тем охотнее в неё верят. Слушай, кто из нас журналист?

— Нет здесь таких… Ладно, давай работать. А чтоб веселей работалось… — Алекс извлёк из кармана бутылку палёной водки и два пластиковых стаканчика.

— К Сатане я пришёл в семнадцать лет, — заплетающимся языком рассказывал Владимир, — Не потому, что все в школе этим увлекались, и не из беспричинного бунтарства, нет. Просто я тогда серьёзно разочаровался в Боге. В самом деле — ходишь в церковь, молишься, свечки жжёшь, а результата никакого. Девушки меня не любили. А после того, как душу Дьяволу продал, всё по-другому стало. Некоторые девчонки на одну только внешнюю атрибутику ведутся. На это вот, — Володя потеребил пальцем свой осквернённый крест.

— Выходит, ты стал сатанистом для того, чтобы решить свои сексуальные проблемы?

— Нет, конечно! То есть, да, и для этого тоже. Но не только. Тут опять придётся вернуться к тезисам Ла Вэя, а то я пьяный уже, не смогу сфолмури… слофмури… тьфу ты! Сказать не смогу, вот.

— Ладно, суть я уловил. Додумаю потом что-нибудь. Давай ещё по одной?

— Давай!

— Ты же ведь не один такой? — спросил Алекс после очередного возлияния. — Помнится, было там какое-то тайное общество…

— Угу. Только не общество, а священный орден «Девятый круг». В него входят только самые лучшие, самые достойные… а выпить ещё есть? Наш лидер называет себя Тарантулом… У него много книг по оккультизму и демонологии… я даже знаю, где он их покупает. По ночам мы собираемся на кладбище… молимся Сатане, приносим в жертву кошек, собак, бомжей всяких… Ещё мы похищаем девушек и делаем из них сексуальных рабынь. А теперь — внимание. Сейчас я буду кощунствовать, — с трудом поднявшись, Володя расстегнул штаны и помочился на могилу Бубермана. Затем достал из кармана аэрозольный баллончик с красной краской, перелез через ограждение и нарисовал на обелиске три шестёрки и перевёрнутую пентаграмму.

— Вова, зачем же так? — пробормотал Алекс. — А если Бубик обидится?

— И хрен бы с ним. Он в моей школе директором был, — невозмутимо ответствовал сатанист.

— А, ну тогда понятно. Святое дело, — хватаясь за директорский заборчик, Алекс встал на ноги. — Слушай, давай сейчас ещё накатим, а потом ты какого-нибудь демона вызовешь. Умеешь?

— Обижаешь, — Вовчик тяжело перевалился через забор. Алекс поднял его и отряхнул от пыли. Поочерёдно они приложились к горлышку, высосав последние капли водки.

— Кончилась! — с досадой воскликнул Алекс и зашвырнул бутылку в темноту. На сторожа было уже наплевать, и он, наблюдавший за происходящим из ближайших кустов, прекрасно это понимал. Экстремалы уже плясали чечётку на многострадальной директорской могиле, но сторож счёл за лучшее не вмешиваться.

Напротив него притаился за деревом фотограф Вася. Он нащёлкал уже два десятка кадров, каждый из которых тянул на сенсацию как минимум областного масштаба. Оставалось поработать с отснятым материалом на компьютере, закрыть чёрными квадратами лица участников, и вот он, групповой сатанистский дебош, приправленный вандализмом. Тираж подскочит раза в два, а то и в четыре.

— Ну! Вызывай! — подзадоривал Вовчика Алекс.

— Сейчас, заклинание вспомню. О-па! — сатанист прокашлялся, поднял руки над головой и загробным голосом произнёс:

— Фаринус маринус буй хакатум раббан дого…

Договорить Вовка не успел. Небосвод прорезала гигантская ветвистая молния, и под завывания ветра на обелиск Бубермана спустилась из вышины жуткая крылатая тварь с красными глазами, чёрными рогами и полной пастью острых зубов.

«Всё. Допился», — мрачно подумал Алекс.

— С-с-с-саша, кто это? — стуча зубами, Володя пятился от последнего пристанища Никифора Степановича.

— Слушай, кто из нас сатанист? — внутренний голос подсказывал Шурику, что контроль над ситуацией потерян безвозвратно.

— Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха! — хрипло рассмеялся демон и взмахнул крыльями, бросив на друзей хищный недобрый взгляд.

— Полундра! — в четыре голоса завопили Алекс, Володя, Вася и сторож. Первые двое бросились прочь, то и дело спотыкаясь и налетая на покосившиеся кресты. Сторож побежал к своей будке за берданкой и солью, которая, как известно, является лучшим средством против нечистой силы. Вася же показал себя настоящим героем. Преодолев страх, фотограф выскочил из-за дерева и принялся яростно щёлкать затвором, пытаясь запечатлеть гостя из преисподней. В профессиональном запале он не заметил, что в его «Кодаке» давно закончилась плёнка.

Демон с клёкотом поднялся в воздух, сделал круг над кладбищем и скрылся в облаках. Вернулся с берданкой сторож. Увидев возившегося с камерой Васю, он нехорошо улыбнулся и вскинул ружьё.

— Успел-таки оборотиться, милок, — проворковал старый хрен, — Ну ничего, ничего… — мозолистый палец лёг на курок.

— Чего? — Вася-таки оборотиться не успел.

— Бедный Вася, — сказал, перекрестившись, Алекс, когда со стороны кладбища донёсся душераздирающий крик. — Ухайдакала его сволочь потусторонняя. Это всё ты с твоими заклинаниями! Хотя, ладно… Вася при жизни не меньшей сволочью был.

— Ка… Ка… Какой Вася? — Володя ничего не понял, но на всякий случай тоже перекрестился.

Журналист и сатанист сидели на автобусной остановке в трёх кварталах от кладбища. В дрожащей руке Алекса дотлевала последняя сигарета.

— Слушай, где ты это заклинание вычитал? — как бы невзначай поинтересовался Аверов. — Вешать надо тех, кто такие книжки продаёт. А лучше — сжигать на кострах из самих этих книжек.

— Какие книжки?! Я его сам придумал, там же, на кладбище. Знал же, что ты прикалываешься, вот и решил подыграть… Слушай, я догадываюсь, в чём дело! Если человек очень сильно во что-то верит, это сбывается. Ты, наверное, мне поверил, да?

— Ты что, с дуба рухнул? Какому-нибудь Кроули я, может быть, и поверил бы, но тебя-то я знаю, и давно.

— Странно. Откуда тогда демон взялся?

— Действительно, странно. Если предположить, что Ад существует… Да нет, ну его в баню! Вася, вроде, тоже такой фигнёй не страдал… Эврика! — глаза Аверова торжественно блеснули. — Был, значит, там, ещё кто-то. Вот он-то во всё и верил.

— Сторож, падла, — скрипнул зубами Владимир.

— Точно! Ну, козёл, такое веселье испохабил! — Алекс хлопнул себя ладонью по бедру.

Над городом вставал рассвет.