Лазутчик и крот

Глава 19. В плену у секты

Мария вернулась в Кихшо с очень тягостными мыслями: «Пора завязывать! С этим городом! Полуостровом! Жуткими стражами! Старухами, которые ненавидят Лесничих! Но выходит и с Дареем придется распрощаться? Он любит меня. А я его? По крайней мере он будет не единственным кому я отказала».

Кихшо вызывал у Марии отвращение. Нет, город был грандиозным в своем размахе. От перекрестных окраинных улиц стремящихся к огромному центральному рынку, до блеска золотых крыш квартала богачей. Даже некоторые улочки Клоаки, были застроены очень уютными домиками с маленькими апельсиновыми садами. Климат по большей части тоже был приятен, за исключением невыносимой летней жары.

На Марию больше всего давила атмосфера больших площадей скрывающих какие-то тайны. Ежедневные убийства, происходившие в злачных переулках, тоже не способствовали спокойствию в огромном городе. С большинством жителей Кихшо можно было найти общие точки зрения, почти в любой приватной беседе. Но когда они превращались в толпы снующие туда-сюда становилось крайне беспокойно. Особенно этим отличались праздники и митинги. На них самые нервные граждане столицы в любой момент могли превратиться в еще более агрессивных и разнузданных обезьян. Сумасшедших в Кихшо было немерено. Те из них, кто не разделял повседневные чаяния топчущегося вокруг центрального рынка стада, находили еще более свихнувшиеся толпы себе под стать. Благо для них, на Полуострове действовало более сотни различных сект. Каждая из которых была представлена и в Кихшо. Все секты базировались на западе города. Для них там был выстроен целый район. Святилища самых популярных сектантов по своему богатству и монументальности могли сравниться с дворцами влиятельнейших богачей.

Мария решила, что нужно уехать с Полуострова и больше никогда не возвращаться. Она оставила прощальное письмо для Дарея, подсунув конверт под дверь его дома. Но ей было обидно покидать Полуостров не выполнив свою миссию. Она ничуть не продвинулась в поиске лекарства от одержимости. Те манускрипты, что помог ей приобрести Дарей, были бесполезными сведениями о том, какой лекарь на Полуострове считает себя лучшим. Она прочитала все, начиная с: «Кто смог справиться с одержимостью?» И заканчивая бесполезной бумагой под заголовком: «Победитель порченного недуга». За броскими названиями скрывались самовосхваления каких-то шарлатанов от медицины. Ей показалось, что единственной зацепкой остались секты Кихшо. Они живут большими группами и следят за каждым адептом. Возможно самые фанатичные из них, не будут сдавать своих заболевших властям Полуострова. «Может они достигли каких-то успехов в лечение одержимости?» — подумала Мария и поспешила в западный сектантский район.

На краю огромного парка высоченных деревьев, рощи которого напоминали по своей фактуре жирафов, было выстроено гигантское прямоугольное святилище из тонкого красного кирпича. Оно было размером с два больших стадиона и высотой в пару десятков метров. Ворота из черного дерева, обшитого золотыми барельефами жаб всегда были закрыты. Вход для адептов и новоприбывших был расположен в подвалах, к которым спускались крутые лестницы. Святилище принадлежало секте под названием Свидетели жабы.

На очень крутом пригорке напротив, стояло одно из самых высоких зданий столицы — Храм тощего брюха. Выполненное из такого же тонкого красного кирпича, что и святилище Свидетелей жабы, оно и не пыталось соперничать с ним по периметру, будучи в несколько раз короче. Но высота одних только трех арок внутри фасада, была выше чем святилище конкурента. Над арками были выстроены сплошные кирпичные стены, еще большей высоты. Две входные двери были изготовлены из самых простых древесных пород. Они располагались по центру перегородок, между арками. Главным отличием Храма тощего брюха, был запрет на золотую отделку, мрамор и драгоценные камни. Позволялось чуть-чуть серебра, но в самом скромном виде.

Мария решила начать со Свидетелей жабы. Она купила ядовито-зеленый балахон в лавке торговки неподалеку. Сперва та не хотела, продавать незнакомке одежду своей секты. Но после долгого расспроса плюнула и согласилась, не забыв хорошенько обматерить адептов Храма тощего брюха и прочих неправильных сектантов.

Проникнуть внутрь святилища оказалось довольно легко. А вот выйти! Стражники никого не выпускали без бумаги с печатью Верховного жабы или хорошей оплаты. Пройдя по узким коридорам, Мария дошла до темного зала в котором толпились сектанты и новоприбывшие кандидаты. Шел обряд посвящения. Каждый кандидат, должен был поцеловать в задницу восседающую на троне жабу. Болотная тварь, так и норовила сбежать недовольно квакая, но один сектант раз за разом умудрялся ловко ее поймать в ловушку из выставленных вперед ладоней и тут же возвращал на место. Когда очередь дошла до Марии, то к жабе ее не подпустили. Один из сектантов указал пальцем в сторону широкой лестницы, которая вела из темного зала наверх. Мария протиснулась между рядами кандидатов. Никто не обращал на нее внимание. Они все только и думали как ублажить болотную сущность и присоединиться к великой секте. Каждому из них обещали открыть тайное знание, которое поможет им стать особенными. Ни то что серая, убогая масса, которая наполняет улицы Кихшо своими телами и смрадом. Нет! Свидетели жабы — эталон прогресса, который двигает человечество вперед. Так говорил их высший адепт. Все называли его Верховным жабой. Когда Мария поднялась по лестнице, она увидела его на золотом пьедестале, посреди просторного зала с высокими потолками. Вокруг него на холодном каменном полу сидели младшие сектанты и кандидаты. Они внимательно вслушивались и ловили каждое слово Верховного жабы. Если тот замолкал, поправляя свой роскошный пояс c рубинами, толпа произносила: «Ууууух!» Когда Верховный жаба прерывался и подтягивал сползающие белые штаны, расшитые золотыми полосками, адепты все как один протягивали: «Оооох!» Но ежели жаба начинал расстегивать бриллиантовые пуговицы на шелковом жилете желто-зеленого цвета весь зал заходился в экстазе и повторял: «Ааааах!»

В такие моменты, давно облысевший Верховный жаба, еле сдерживал то ли улыбку, а может и смех. Он правил своей сектой уже несколько лет. И был одним из самых успешных Верховных жаб за всю историю. По крайней мере в том, что касалось политики. Он уже сумел пропихнуть несколько своих адептов в администрацию Полуострова. Поговаривали, что даже один из Высших магистратов неравнодушен к их секте. А верования у них были самыми простыми. Каждый из адептов, считал себя жабой и должен был вести себя соответствующим образом. Некоторые из первых основателей секты без перерыва квакали на прохожих. Но такое поведение быстро надоело жителям Полуострова и они издали закон о запрете уличного квакания. Через много лет указ отменили, но в ту пору сами адепты уже считали квакание чем-то вроде издевательства над жабами, что считалось среди сектантов совершенно неприличным. Некоторые консерваторы наоборот, рассматривали отказ от квакания, не иначе как предательством. Но большинство их не поддержало и изгнало из секты. Тогда консерваторы основали свою собственную, под названием Свидетели квакающей жабы. Но она не прижилась на Полуострове, зато приобрела популярность в городе Квинка.

Верховный жаба стоял на золотом пьедестале и светился от счастья. Он был на пике своего могущества и богатства. В Свидетелях жабы были строгие правила. Каждый член должен был вносить раз в год огромные взносы, часть из которых оседала в карманах высших сектантов. Некоторые адепты продавали свои дома и фермы. Бывали даже случаи, когда члены Свидетелей жабы продавали своих детей в рабство пиратам, лишь бы заплатить взнос и не быть изгнанным из секты. Ежегодные прибыли Верховного жабы сделали его одним из самых богатых жителей Кихшо. Ему даже позволили купить роскошный дом неподалеку от виллы Геррлая. Отныне он был вхож в высший свет Полуострова.

Верховный жаба успокоил перевозбудившихся сектантов, жестом повелев им замолкнуть. Затем он начал свою речь:

— Я смотрю, что сегодня помимо наших верных жаб, здесь собралось много новоприбывших кандидатов. Не каждому известно наше предназначение, так что…

Миф о Великой жабе

На протяжении многих лет на всем свете было множество униженных и угнетенных. Но даже среди них были самые несчастные. Это те, кого не принимала их собственная среда. Ведь даже среди всех лордов и магистратов, есть те, кого чтят меньше других. И у стражей бывают те, к которым питают наименьшее расположение. А сколько крестьян были избиты собственными собратьями, просто ради развлечения. Из-за того что те уродились менее крепкими и ловкими. Но у богачей всегда есть выбор. Некоторых из них могут не принимать в высшем свете, но ради подачек их всегда могут восхвалять нищие. У бедняков особого выбора нет. Им приходится становиться изгоями или терпеть издевательства от своих собратьев по несчастью. И вот однажды одна неказистая крестьянка, наш первый адепт имя которой все давно позабыли, подверглась жестоким унижениям в своей деревне. Ее опозорили какие-то бессердечные, но желаемые всеми мужиками потаскухи. Никто не знает, что точно произошло, но с тех пор неказистую крестьянку не желали брать в жены. Она решила покончить с собой и пошла на болота. Почти погрузившись в трясину, несчастная услышала голос: «Стой!» Неказистая крестьянка ухватилась за корягу и вытащила себя из болота. Она села на камень и осмотрелась увидев перед собой гигантскую жабу, размером с большого коня. Сперва крестьянка вздрогнула, но затем привыкла к виду болотной обитательницы. «Я Великая жаба!» — произнесло благородное животное. Крестьянка ответила: «Меня тоже обзывали жабой в своей деревне». После чего благородное животное рассказало историю о том, как она стала Великой жабой. Давным-давно на болоте водилось много различных жаб, которые дрались между собой. Каждая серьезная жаба собрала вдоволь сторонников. Но все сторонники Великой жабы были мелкими и щуплыми. Они не рассчитывали справиться с большими свирепыми жабами и были готовы струсить в любой момент. Тогда Великая жаба приняла решения сожрать своих мелких и щуплых сторонников. Их было очень много и после того как Великая жаба закончила свой обед, она стала в два раза больше. И отныне была больше любой жабы на болоте. Так со временем, она сожрала и всех остальных жаб. Но сейчас, когда жабы закончились, она была голодна. Великая жаба попросила крестьянку принести ей что-нибудь съедобного. У той созрел план накормить свою новую подругу и в тоже самое время разобраться со своими обидчицами. Крестьянка обманом затащила трех потаскух из деревни на болото, говоря что нашла среди трясины цветок вечной молодости. Но когда они пришли, Великая жаба сожрала обидчиц крестьянки. Она не смогла их переварить и выплюнула тела наружу. Ей не понравился вкус потаскух из деревни, но что-то жабу все таки заинтересовало. Оказывается у одной из потаскух были с собой золотые монеты. Великая жаба распробовав их на вкус, поняла что ничего более замечательного ни разу не пробовала. Она сказала крестьянке, что отныне будет защищать ее от нападок, если та будет приносить ей золотые монеты. А когда у Великой жабы соберется десять миллионов адептов, они захватят весь мир и отомстят всем своим обидчикам.

После того как Верховный сектант закончил свою речь, половина слушателей затряслись в конвульсиях. Они продолжали дрыгаться и танцевать на протяжении нескольких минут. Потом они упали в экстазе и смотрели вверх в одну точку. Но не все вели себя подобным образом. Мария отметила, что среди присутствующих половина были кандидатами. Они пока не имели права ловить жабий экстаз, принимая одну из разновидностей болотного зелья.

Две молоденькие девушки отвели Марию в сторону и начали с ней мило беседовать:

— Ты тоже кандидатка как и мы?

— Да, — ответила Мария.

— Надеюсь нас сегодня примут, — сказала вторая девица. У каждой из собеседниц были уродства и изъяны в их, итак, не слишком выразительной внешности. Они принимали недостатки очень близко к сердцу, но никак не могли их скрыть. В остальном они были неприметные серые мышки, но показались Марии какими-то особенно нервными и злобными.

— А взнос ты уже приготовила? — спросила одна из собеседниц.

— Можно подумать ты приготовила? — ехидно перебила ее вторая.

— Я-то да.

— Каким образом?

— Ты не поверишь. Наконец-то сдох мой папаша, а я единственная наследница, — радостно заметила собеседница.

— Ой, как хорошо получилось, — ответила ей подруга. — Я так за тебя рада. Наконец-то ты дождалась. А вот мне пришлось пахать в золотых конюшнях весь год. И то не знаю примут ли меня с таким скромным взносом.

Мария спросила у собеседницы:

— Если у тебя умер отец, почему ты не в трауре? Да еще и оскорбляешь его.

Обе подруги рассмеялись, одна из них ответила:

— Ей в пору праздничное платье одевать. Если бы только мне повезло чуть больше и ночью в дом моих родителей ворвались какие-нибудь головорезы из Клоаки, из тех которые не оставляют своих жертв в живых, я была бы на седьмом небе от счастья. Но к сожалению разбойники убили соседей. Очень жаль, несчастные относились к Свидетелям жабы более лояльно.

Мария спросила:

— За что вы так ненавидите своих родителей?

— Потому что они твари! Хреновы закостенелые твари с дыркой от бублика в тупоголовых башках! — ответила одна из девиц чуть не крича.

— Странно, что ты такие вопросы задаешь дурочка! — вторая девушка тоже повысила тон. — В Свидетелях жабы нас наоборот поощряют ненавидеть своих родителей.

Другая девица тут же добавила:

— Адепты утешили и приняли меня в свою семью. Они единственные, кто рассмотрел мою индивидуальность. Все что они потребовали, разорвать все связи с моими родителями. Зато сколько любви я получила от Свидетелей жабы взамен, как только стала кандидатом. А ты я смотрю задаешь всякие тупые вопросы. Проваливай-ка лучше отсюда тварина, пока я не расцарапала твое милое личико.

Мария отошла от агрессивных девиц и затерялась в толпе, чтобы больше не попадаться им на глаза. Она расспрашивала адептов про одержимых, интересовалась про лекарей входящих в секту и задавала всякие неудобные вопросы. Сектанты стали сторониться ее. Мария глазами нашла Верховного жабу и проследила как он спускается по лестнице вместе с каким-то полноватым стариком. Она последовала за ними. Те свернули в узкие коридоры, а оттуда зашли в какую-то комнату. Дверь оставалась немного приоткрытой и Мария видела как Верховный жаба, сидящий на красочным стуле, беседует с адептом в зеленом балахоне. Ей удалось расслышать часть разговора.

— Десять миллионов жаб. Не рано ли мы повысили лимит? Столько голов и на всем Полуострове нет. Что касается нас... Насколько я знаю у нас сейчас не больше пятидесяти тысяч адептов. А ты так резко с одного миллиона к десяти перешел, — говорил полноватый старик тоненьким голоском.

Верховный жаба с презрением посмотрел на собеседника и сказал:

— Не лезь в мои речи. Я и без тебя знаю как управиться со своей сектой. Ты лучше бы следил за своими повадками.

— Это какими такими повадками?

— Трахаешь симпатичных кандидаток и без взноса принимаешь их к нам. Если занялся таким, будь добр и плати за них сам.

— Можно подумать! — воскликнул тоненьким голоском полноватый старик. — Этих красивых девок у нас бывает всего по несколько в год. В основном одни уродины. На них я даже не зарюсь.

— Еще мне не нравится как ты ладишь с людьми, которые пока еще не готовы принять наше учение.

— Что? — возразил полноватый старик. — Смотрю ты совсем позабыл как я разделался с Логиками, которые чуть не увели целую толпу наших кандидатов.

— Не смеши меня. Логиков никто не стал бы слушать, учитывая сложность их учения. А ты напротив развязал с ними опасный спор, после которого наши адепты задают много лишних вопросов.

— А как же мои дебаты с сектой Кнута и пряника? Как я разбил их лидера в пух и прах.

— И сколько человек при этом присутствовало?

— Двадцать человек. Из которых пятнадцать стали нашими новыми кандидатами.

— Вот именно, за пятичасовой спор, ты привлек только пятнадцать возможных адептов. Из которых, хорошо если пятеро принесут нам всю сумму. Мой посыльный привлекает в два раза больше всего за час прогулки по городу. Я согласен, может быть в словопрениях с пустопорожними старцами ты навострился, но вот с обычными людьми ладить не способен.

— Да как ты смеешь!

Верховный жаба поднялся с красочного стула и повышенным тоном сказал:

— Ты совсем страх потерял. Не забывай, кто перед тобой.

Но полноватый старик еще более возмутился:

— Мои отец и дед были в секте и поднимали Свидетелей жабы, когда твой папаша занимался мелким мошенничеством на рынке. Именно мой отец обо всем договорился с магистратами. А затем ты пришел на все готовенькое и забрал мой титул Верховного жабы! Который по праву родства должен был принадлежать именно мне!

Полноватый старик пошел к выходу, Мария немного отступила. Он сильно хлопнул дверью и обматерил Верховного жабу. Заметив в коридоре Марию, старик подошел к ней и мило приобняв, улыбнулся и спросил:

— Ты кандидатка? Хочешь стать новым адептом не платя большой взнос? Могу устроить, только не здесь и сейчас. Мы можем встретиться в моем доме. Он неподалеку.

Марии были отвратительны склизкие руки старика. Он заметно вспотел от перевозбуждения, но девушка не оттолкнула его. Ей была нужна информация, поэтому она играючи спросила:

— Я подумаю над твоим предложением. Но мне нужны от тебя сведения несколько иного рода.

— Любые! Любые! — заверещал старик. У него от возбуждения наружу выпал язык, прямо как у собаки. Он облизал свои губы и растопырил уши.

— Много ли из ваших адептов болели одержимостью? — спросила Мария.

— Достаточно, но всех сослали на Остров Ар-Тша, как требуют власти.

Мария сняла с себя руку старика и сказала:

— Эх, как жаль, что ты так мало знаешь. Найду-ка я кого-нибудь более сговорчивого.

— Подожди! Подожди! — заверещал старик.— Были несколько, которых мы передали одной знахарке. Она живет около водопада, к северу от Кихшо. Не знаю зачем они ей понадобились, но она заплатила хорошие деньги.

Получив ответ, Мария пошла в сторону выхода.

— Подожди, а как же… — жалобно заскулил полноватый старик.

— Я сама тебя найду, — сказала Мария оставив похотливому сектанту небольшую надежду.

Она подошла к выходу, где толпа рассчитывалась с охраной. Вход был бесплатный. А вот выход стоил двадцать серебряных монет. У Марии столько не было при себе. Она проскользнула сквозь стражу, но заметивший ее на выходе сектант пустился в погоню за ней. Он нагнал Марию, только когда она забежала на пригорок перед Храмом тощего брюха.

За нее заступились несколько адептов, которые принадлежали к секте главных соперников Свидетелей жабы.

— Ты знаешь, что у нас договор с твоими хозяевами? И тебе на пригорок подниматься нельзя, — сказал худющий мужчина в коротком коричневом хитоне.

— Но она должна заплатить! — требовал жабий сектант.

— Можешь подождать ее внизу. Я так понял, девица не хочет присоединяться к вашей отвратительной секте, что со всех ног бежала к нам. Это правильный выбор. А тебе лучше отсюда убраться.

Жабий сектант, повиновался. Он сумел бы без всяких проблем раскидать и избить худющих адептов Храма тощего брюха, а затем выволочь Марию за волосы и потребовать оплату. Но за нарушение договора заключенного Верховным жабой, можно было поплатиться невредимостью своих собственных костей.

Храм тощего брюха был на особом положении. Являясь самой древней сектой Полуострова, он много раз помогал властям справляться с голодными бунтами. Количество полноправных сектантов, даже в стародавние времена никогда не превышало нескольких сотен. Сейчас же их было меньше двухсот человек. В основном потому, что требовалось соблюдать строгие правила голодания. Есть разрешалось не более одного раза в неделю, только самый простой хлеб и миску пшена. Зато помимо полноценных членов у Храма тощего брюха было очень много временных последователей во всем мире. Как только где-то начинался голод власти тут же посылали проповедников тощего брюха нести их слово в массы. Иногда они проповедовали сотням тысяч страждущих, спасая Полуостров и Прибрежье от голодных бунтов. Когда приходили по настоящему мрачные времена, им внимали даже тупицы из Вязи. Так Храм тощего брюха спас правителей Перепутья от неминуемой расправы. Было это около двух сотен лет назад, во времена большого неурожая. Правители спрятали от оголодавшей черни огромные запасы провизии. Когда это выяснилось, за богачами Перепутья устроили охоту, но проповедники тощего брюха утихомирили толпу своими речами и спасли город от кровавых бунтов. За последнее столетие Полуостров значительно расширился не только людьми, но и плодоносными землями. Пашни были повсюду. Еды на Полуострове и в Прибрежье было навалом. Казалось Храм тощего брюха постепенно теряет былое влияние, но недавние проблемы с продовольствием в Квинке, вновь заставили Высших магистратов обратиться к голодающим проповедникам. В городе союзников было неспокойно, подозревали что из-за опустошения продовольственных складов могут начаться беспорядки.

Адепты Храма тощего брюха проводили Марию к одному из входов между арками и пригласили внутрь, послушать слово проповедника. Девушка очень долго поднималась по круглой каменной лестнице. Когда ступеньки закончились, она с трудом отдышалась и вошла в просторный зал, где несколько сотен слушателей сидели на каменном полу. Только пару десятков из них были адептами Храма тощего брюха. В основном публика состояла из нищих крестьян или отчаявшихся бедняков Клоаки. Высокий проповедник спокойным голосом держал свою речь. Он стоял в самом центре зала, одетый в грубый короткий хитон коричневого цвета. Проповедник чем-то напоминал цаплю, стоящую на своих тонких ногах посреди камышей. Он не был похож на других ораторов Кихшо. Каждое слово он произносил очень тщательно и вразумительно. Но было в его манере что-то от мошенника использующего гипноз. Слово за слово он вводил свою доверчивую публику в состояние, которое адепты Тощего брюха называли Великой истиной.

Миф о первом проповеднике

Вместе с молодостью у первого проповедника нашего храма, ушло и желание бороздить моря во главе отряда головорезов. Он никогда не стремился в чужие края, разве что если нужно было идти в сулящий прибыль поход. Но когда он спустился на сушу, то решил исправить разбойничью жизнь и нести свое слово в массы. В Прибрежье в те времена особенно чтили первостепенную природу. Все должно было идти в соответствие с ее планом. Человек тоже должен был принимать ее волю, как мы и делаем до сих пор. Первый проповедник пришел в одну деревню, в которой правило собрание старейшин. Самым главным среди них был величайший мудрец. Но поданные деревни не всегда соответствовали доблести и разумению старейшин. Однажды был неурожайный год и у жителей и вовсе не осталось запасов. Тогда они пришли к старейшинам и потребовали поделиться. Но такое было немыслимо и противно самой природе. Стражники выкинули просителей со двора доблестных старейшин, чем вызвали огромное недовольство. Обделенные крестьяне готовили бунт. В ту пору и зашел в деревню первый проповедник. Он увидел неладное и пошел прямо к старейшинам. Он тогда еще не был так мудр и сказал доблестному собранию: «Неужели вы не видите, что ваши поданные голодают?» Но ему возразил величайший мудрец, ибо только он один, был способен научить уму разуму зарвавшегося проповедника. Он говорил перед собравшимися: «Что он хочет от нас? Еды сейчас всем не хватает». Рядом с мудрецом сидели старейшины, которые с жадностью поедали куриное мясо и заедали его сочными лепешками с жирной рыбой. Чтобы протолкнуть пищу дальше они запивали все великолепным вином. Смотря на их поведение первый проповедник сказал: «Но, у вас же полно запасов. Старейшины только так уплетают пироги за обе щеки». Но величайшего мудреца невозможно было пронять такими неразумными словами и он возразил: «А если я тебе скажу, что это последние наши запасы и мои доблестные друзья просто решили устроить себе праздник». Первый проповедник осмотрел жилище старейшин и увидел в нем много вяленых колбас, висевших на сотне веревок вокруг. Он сказал: « У вас одних только копченостей столько, что всем жителям хватит на всю зиму». Но не в силах был величайший мудрец слушать глупости зашедшего гостя и задал ему вопросы: « Скажи ведь ты согласен с планом первостепенной природы? Или ты не чтишь законы бытия? Думаешь, что человек не должен быть подобен животным? Думаешь, что каждый обязан возвышаться над природными тварями?» Первый проповедник защищался как мог: «Нет, я чту природу выше других и не ставлю человека поверх животных». Величайший мудрец подошел к нему и посмотрев прямо в глаза проговорил спокойным голосом: «Так неужели ты считаешь, что волки должны поделиться своими запасами с голодными вепрями? Разве это не противоречит природе?» Первый проповедник потупил глаза, извинился и хотел уйти. Но величайший мудрец не желал отпускать его так просто. Он сказал ему: «Я вижу, что ты раскаиваешься в своей недалекости. Но просто так, ты теперь не уйдешь. Ты обязан спуститься к нашим поданным и научить их голодать. Если ты откажешься, мы обвиним тебя в нарушении хода первостепенной природы. За что полагается казнь. Но если ты сможешь убедить поданных, мы разрешим тебе проповедовать дальше. Только не свою глупость, а мудрость которой я тебя научил». Делать было нечего, первый проповедник боялся гнева отощавших крестьян. Но еще больше боялся, что величайший мудрец выдумает такую суровую казнь, что он погибнет в мучениях. Он знал, что старейшины любят всех неугодных сжигать на костре, а особенно провинившихся перед ними, заживо варят на медленном огне, в большом чане наполненном водой. Первый проповедник терзался сомнениями. «Но ведь и впрямь, чем меньше человеку нужно, тем ближе он к первостепенной природе,» — подумал наконец таки он и понес свое слово в массы. Людям он был ближе старейшин и они поверили ему, согласившись голодать. К весне половина крестьян погибла, но вторая половина выжила и вместе с первым проповедником они разнесли его слово по всему миру. Так было положено начало Храму тощего брюха.

Вся толпа сидела словно в прострации. Проповедник говорил спокойным чарующим голосом и внушал своей пастве пользу целебного голодания. За пару часов он прошелся по всем видам возможных диет. Мария была в меру стройной девушкой, но после рассказов проповедника глубоко в ее подсознание засели мысли о пользе голодания. Через час после того как проповедник закончил свою речь, она уже и не помнила о чем он говорил. Но у нее было стойкое желание отказаться от ужина, а может и вовсе не есть до следующего обеда. Когда она покидала Храм тощего брюха, то спросила у одного из адептов про одержимых. Молодой человек хоть и был очень худым и недоедавшим, но все же какие-то силы заставили его положить свой глаз на Марию. Подумав, что таким образом он привлечет внимание молодой привлекательной девушки, он отвел ее в сторону и сказал:

— Только тихо! Никому не рассказывай. Мы несколько раз посылали одержимых одной знахарке, что живет к северу от Кихшо.

— Около водопада?

— Да.

Мария попрощалась с адептом тощего брюха и пошла в сторону узких улочек сектантского района, основная часть которого располагалась южнее. Она бродила по ним до самого вечера. Запахи сгнивших овощей смешивались там с отвратительными ароматами каких-то мерзких снадобий изготавливаемых в убогих лавках. Мария была привыкшей к запаху всевозможных трав и лекарств, но то, что варили сектантские знахари повергло ее в шок. К каждому новому зелью добавляли почти разложившихся крыс. Совсем непонятно, что они там готовили, лекарство, яд или дурман.

В узеньком переулочке Мария встретила двух женщин в ярких разноцветных балахонах. Одна из них была приятной на вид наружности и хоть давно распрощалась со своей молодостью, но все же держала свою спину ровно. Вторая была намного моложе, но выглядела крайне убого. Больше всего ее уродовала горбатая спина.

— Ты ведь Лесничая? — спросила приятная женщина у Марии.

— Не понимаю о чем вы мне говорите?

— Не бойся, я тоже когда-то была Лесничей. Сейчас и стыдно об этом вспоминать, — продолжила она разговор и слегка приобняла Марию. — Пойдем со мной, я тебе все покажу.

— Пойдем, пойдем, не отставай, — приговаривала горбатая.

Марию очень сильно расположил голос приятной женщины, которая еще и сказала несколько фраз на языке принятом в Долине деревень. Все это были милые комплименты, которые заставили Марию улыбнуться. Она сама не заметила, как очутилась на пороге каменного здания покрашенного полосами из смеси самых ярких цветов. Мария остановилась на пороге, но горбатая подтолкнула ее в спину и когда две женщины зашли за ней, двери захлопнулись.

— Не волнуйся, — спокойным голосом произнесла приятная женщина, заметившая сильное беспокойство Марии. — Тебе всего лишь нужно пройти обряд. А потом ты станешь одной из нас.

Горбатая, достала нож, взяла Марию под руку и грубо сказала:

— Поторапливайся, Лесничая тварь, а то я изуродую все твое милое личико.

— Не будь так груба с ней, — сказала женщина приятной наружности.

— С каждой Лесничей сукой надо поступать подобающе.

— Ты сама, когда-то была такой же, — возразила приятная женщина.

— Но я-то сразу раскаялась, а по этой потаскухе не видно, чтобы она хоть каплю жалела о своем происхождении, — пробормотала Горбатая.

Марию привели в просторную комнату, где несколько десятков вооруженных адептов секты в ярких разноцветных балахонах, стояли вокруг толпы несчастных в каких-то лохмотьях. Горбатая вытолкнула к ним Марию. Из круга сектантов вышел лысый худенький мужичок, низкого роста. Он все время щурился и осмотрев Марию и несчастных в лохмотьях сказал:

— Итак, что у нас? Десять мужчин Лесничих и десять женщин Лесничих. Обряд можно начинать.

Толпа сектантов в ярких разноцветных балахонах начала громко и протяжно произносить: «Бууууууууу!» Потом они чуть затихли и стали повторять по очереди редкое и еле слышное:

«Бу». Лысый сектант начал свою речь:

— Мы сегодня собрались, чтобы провести обряд по очищению Лесничей скверны. Сегодня эти несчастные забудут о своих предках и сквозь боль присоединятся к нам — Лесным. Ведь что такое Лесничий? Лесничий — это мерзкая неполноценная тварь, которая заняла леса принадлежащие Лесным. Они говорят, что жили там веками. Но мир движется вперед и им на смену пришли более совершенные люди. Мы Лесные, не просто отказались от заблуждений своих предков, но были приняты Великим Полуостровом в свою семью.

Некоторые из вооруженных сектантов захныкали от радости, другие пришли в возбуждение. Среди них пошли разные толки и обрывочные фразы:

— Великий Полуостров!

— Высшие существа!

— Будут прокляты твари Лесничие!

— Как мне стыдно было быть Лесничим!

— Я раскаялась, раскаются и эти твари!

— Лесные, совсем другое дело!

— Кихшо нас принял!

— Мы теперь принадлежим к высшему миру!

— Пусть сгниют все Лесничие!

— Не раскаявшихся мы уничтожим!

— Твари, решившие пойти против Великого Полуострова, а значит и всего света!

Когда вооруженная толпа успокоилась, лысый сектант уловив последнюю фразу повторил:

— Решившие пойти против Великого Полуострова, а значит и всего света. А ведь эти твари рассказывают, что весь свет наоборот с ними. И верят в свои бредовые россказни.

Толпа сектантов залилась смехом. Лысый мужичок продолжал:

— Нет, конечно их могут поддерживать и на востоке и быть может даже в пустынях. Но кто там живет? Одни животные, которых называют людьми только ради приличия. Но такое заблуждение дорогого стоит. Каждый приличный Лесной знает, что люди живут только на Полуострове. И людьми можно называть лишь союзников Полуострова, которые не перечат своим умнейшим хозяевам. Кто такие Лесничие в сравнение с Гиперболоидом?! С Геррлаем! С их великими предками! С Пиндаром!

— Какие Великие люди жили и живут на Полуострове! — кто-то с придыханием крикнул из толпы.

— Да, этим Лесничим тварям никогда не быть такими же!

Лысый сектант продолжил:

— Да, вы правы. Лесничим тварям никогда не быть такими же. Но если Лесничий раскается он может стать Лесным. Его примут на Полуострове с распростертыми объятиями. Конечно не каждый сможет пройти обряд посвящения. Но те кто сумеет выжить после него, станет нашим Лесным братом или Лесной сестрой.

Среди несчастных в лохмотьях закралась паника. Они стали о чем-то перешептываться. Несколько самых здоровых сектантов в разноцветных балахонах пригрозили им мечами.

— Молчать твари! — крикнул на несчастных в лохмотьях лысый сектант. Он указал знаком кому-то из своих адептов и два крепких лба вывели из группы Лесничих двух молодых женщин одетых в серый и красный хитоны. Они оказались прямо перед лысым сектантом. Он прищурился и внимательно рассмотрел женщин, а затем сказал:

— Обычно я кидаю жребий, но я столь ненавижу чистый красный цвет, что у меня теперь не остается выбора. Сорвите с твари одежду.

— Что? Мне обещали другое… — закричала женщина в красном хитоне. Один из крепких лбов ударил ее своей огромной ладонью по лицу, а второй сорвал с нее одежду. Она оказалась голой перед всей толпой, одной рукой пытаясь прикрыть себя, а второй стирая кровь из под носа.

Лысый сектант обратился к молодой женщине в сером хитоне:

— Пока ее тело будет очищаться, ты должна повторять за мной.

— Я готова. Что повторять? — в ужасе произнесла женщина в сером хитоне.

Лысый сектант улыбнулся и сказал:

— Я Лесничая тварь, я Лесничая сука, я каюсь перед вами и хочу стать Лесной...

— Я Лесничая тварь, я Лесничая сука, я каюсь перед вами и хочу стать Лесной...

Как только женщина в сером хитоне стала повторять за лысым сектантом, из толпы вышла горбатая Лесная, и после каждой фразы снимала ножом кусок плоти с несчастной, надевшей по глупости красный хитон. Ее силой держали два лба, а по всей комнате расходились крики боли. Через несколько минут, изрезанная женщина умерла. А два здоровых лба вывели еще двоих из толпы. Лысый сектант подошел к женщине в сером хитоне и поцеловав ее в губы сказал:

— Теперь ты с нами. Твоя душа выдержала испытания и теперь ты Лесная.

Из группы несчастных в лохмотьях вырвался какой-то толстяк он разъяренно набросился на Лесных сектантов и умудрился выхватить у горбатой кинжал. В комнате началась склока. Марии удалось вырваться в коридор, за ней побежала горбатая и один из здоровенных сектантов. Наружная дверь была заперта. Мария стучалась изо всех сил, но все было тщетно. Она заметила на стене коридора какой-то рычаг и потянула за него. Открылся вход в подвал. Мария спустилась по лестнице и побежала сквозь сырое помещение. Внизу была деревянная клетка в которой сидели исхудавшие люди. Мария попыталась помочь, но была не в силах разломать толстые бревна. Сверху послышался громкий протяжный голос:

— Лесничая сука! Куда ты запропастилась?! Я все равно найду тебя и разрежу на куски!

Один из заключенных измученным голосом произнес:

— Беги, беги отсюда. Вон там есть лестница.

Мария вняла указаниям несчастного и поднялась во внутренний дворик. С обратной его стороны был выход на улицу. Осталось пройти одного стражника, который вразвалку беседовал с каким-то торговцем. Мария глубоко вздохнула и пошла прямо на него.

— Ты кто? — спросил молодой стражник.

— Ты что, совсем сдурел?! — огрызнулась Мария.

— Извини, я недавно с вами, — стал оправдываться молодой Лесной.

— Открывай ворота, — приказала Мария.

— Но ритуал еще не закончен.

— Открывай я сказала! — закричала она на него, еле сдерживая истерику.

Стражник тут же повиновался. Мария вышла на улицу и пройдя несколько шагов пустилась бежать.

Через пару мгновений на улицу вышла горбатая Лесная. Она обматерила стражника и приказала ему тут же поймать вырвавшуюся из плена Лесничую. Он был в замешательстве, но получив пинок от сектантки, побежал в сторону удалявшийся от них Марии. Через минуту к погоне присоединились еще несколько адептов.