Лёд и Пламя

Интерлюдия Арэмэзд, верховный жрец в храме огня

Немолодой уже гебр самолично прибирался в своем храме. Ему совсем не нужно было этого делать, пост верховного жреца позволял переложить подобную работу на служителей рангом помладше, но монотонная работа успокаивала и позволяла мыслям течь ровным потоком.

А мысли эти были нерадостные.

«И как так получается, что все больше и больше мазда ясна уходят служить Ахриману, что скрывается под именем Аллаха — бога нечестивых арабов? Вот ведь, вроде совсем недавно говорил с купцом, проходившим через город, явно склоняющемуся уйти из отчей веры, — почему? Потому что так легче, сказал он…

Но разве стоит временное облегчение служения самому злу? Разве стоит оно осквернения души бехдина?» — Арэмэзд вздохнул, подняв свой взор выше, вглядываясь куда-то вдаль, сквозь обстановку. — «Но зарастает тропа к священному пламени. Все важные люди идут не в Атешкаде, они идут к муллам и имамам. Как вы не видите надвигающейся катастрофы? Как вы не видите торжества Ангра-Манью? О, Ахура-Мазда, я верю в твою окончательную победу, но молю, пошли саошьянт, дабы он проложил путь в эти темные времена, защитил нас от зла, распространяемого мусульманами, спас фраваши верных тебе мазда ясна от осквернения Ахриманом!» — Арэмэзд вознес своему богу мысленную, но очень искреннюю молитву, и стал ждать и надеяться на чудо. В жизни старика было много разочарований, но в своей вере он был крепок и ждал обещанного спасения.

И чудо явилось… Явилось в облике иноземца из дальних краев, что был благословлен самим Ахура-Маздой силой, что принадлежала лишь фраваши огня. Это было не то, что ожидал Арэмэзд, но пути Ормузда не под силу осознать всего лишь смертному разуму.

Магупати был человеком обстоятельным, с немалым жизненным опытом, потому не стал делать необдуманных поступков, хоть его душа и пела счастьем, ожидая возвращения мира на путь Аши. Вместо того он решил созвать дастур для принятия решения, что определит судьбу бехдин на века вперед.

Сбор магов — дело небыстрое, пока съехались все, прошёл не один месяц, и заодно арабы зашевелились, подозревая, что гебры что-то замышляют. Когда все собрались, решили провести службу, называемую ясна. Однако полностью отслужить её было не суждено, во двор Атешкаде ворвались стражники и попытались схватить всех находящихся в храме. К счастью, перед храмом расположилась моя охрана, в сам храм им нельзя зайти, и они сумели задержать арабов. Я успел выскочить во двор, стражников всё прибывало и прибывало, и некому кроме меня было защитить магов. А ведь мы даже не успели приступить к ритуалу жертвоприношения. Пришлось показать, что и в меньшинстве сила, а мазда ясна, как может сражаться настоящий маг огня.

Вышел во двор я, окружённый щитом огня, понятно, что из луков по мне стрелять бесполезно, а сунувшиеся поближе с холодным оружием поняли, что оружие может быть и горячим. Настолько горячим, что держать его невозможно. Стражи и побросали свои мечи. Более того, они и доспехи свои начали сбрасывать, потому как очень уж в них горячо стало. Впрочем, на этом ещё ничего не кончилось. Стоило мне снять щит, как откуда-то набежали ещё воины арабов и попытались зарубить и меня и заодно несчастных безоружных мобедов[93]. Пришлось немного покидаться файерболами, благо пожар тут устроить затруднительно, всё же глина горит как-то неохотно, а город из нее полностью. Стражников файерболы, как ни странно, не сильно впечатлили, но тут раздался страшный грохот, который и меня заставил оглянуться в поисках источника. Небо пересекла огненная черта и упёрлась прямо в крепость. Стены ее хоть и толстые, но столкновения с небесным камнем, объятым огнём, не пережили. Это послужило последней каплей, и с дикими криками стражники разбежались. Зато набежало множество персов, хоть и безоружных, но решительно настроенных защищать священный огонь до конца. Магупати тут же воскликнул:

— Смотрите же, люди, и не говорите, что не слышали! Сам Ахура-Мазда решил покарать нечистых прислужников Ахримана, покусившихся на наше пламя! Он послал небесный огонь, чтобы разрушить нечестивое гнездо прислужников дэвов[94]! А ещё он послал нам мелика Рарога, владеющего небесным пламенем, чтобы мелик защищал нас и вёл нас по пути чистоты! Мы должны изгнать слуг Ангра-Манью с нашей земли и очистить её от скверны!

Увидев, как я управляюсь с огнём, берущимся словно ниоткуда, один из ближайших бехдин спросил меня, откуда берётся пламя, с которым я управляюсь. На что пришлось ответить, что это Ахура-Мазда дал мне талант управлять им. После этого ответа я был немедленно объявлен фраваши огня. После такого объявления люди прислушиваются ко мне куда охотней. Впрочем, брать крепость было бы всё же сложно, учитывая отсутствие оружия, которое бехдин как зимми[95] иметь и носить было запрещено. Некоторое количество, конечно, взяли на стражниках, но этого мало. Однако же цитадель разрушена и брать её надобность отпала, зато нужно было захоронить трупы образовавшиеся там и собрать всё оружие что можно найти. Война предстоит долгая.

В городе было несколько кузнецов и вот их-то и призвали для переделки сельскохозяйственных орудий в оружие. При желании собственно и кетмень им становится. А уж купеческая гирька при наличии веревки или цепочки и вовсе замечательна. Нужна, конечно, некоторая сноровка, но тут уж ничего не поделаешь. Пришлось пообещать людям, что те, кто возьмёт в руки оружие и останутся живы после полного изгнания слуг Ахримана (мусульман), станут ратаэштарами[96]. Скорее всего и станут. Просто потому, что старую военную аристократию арабы почти всю уничтожили, а новую только предстояло вырастить. Ну и если Иран освободится от завоевателей и их религии, то для нас проблема воинственных арабов на некоторое время будет закрыта. Ровно до тех пор, пока они завоюют Иран снова. А может и не завоюют. Тогда между нами и мусульманами будет маздаистская Персия. Хоть какая-то передышка.

А с хазарами разберёмся.