Леди Джейн

ЧИСТОКРОВНЫЕ АРИСТОКРАТКИ

Возле овощной лавки мосье Жерара стоял небольшой коттедж, выходящий двумя окнами на улицу; никто не помнил, чтобы ставни этих окон когда-нибудь открывались. Домик окружал высокий зеленый забор. Из-за забора виднелись цветущие кусты — розовый мирт, белые олеандры, жасмин, розы, наполнявшие воздух благоуханием. Прохожие едва могли устоять перед соблазном сорвать хоть один цветок со свисавших с забора роскошных веток.

Каждый день, в любую погоду леди Джейн заходила навестить мосье Жерара, а затем продолжала прогулку до зеленого забора, где непременно останавливалась полюбоваться на длинноствольные желтые, красные, розовые и белые розы, живописно выглядывавшие поверх забора. Девочке очень хотелось, чтобы чья-нибудь невидимая рука сорвала несколько прекрасных цветов и бросила ей или чтобы невидимые владельцы коттеджа отворили калитку и позволили бы заглянуть к ним в сад.

Не одной леди Джейн — всем обитателям улицы Добрых детей хотелось заглянуть в этот таинственный уголок. Но мало кому посчастливилось наблюдать, как молочник или булочник подходили со своим товаром к зеленому забору. Тогда на стук отворялась калитка, какая-то дама под вуалью принимала хлеб или кувшин с молоком. Любопытные ребятишки в эти несколько мгновений едва успевали разглядеть чудесный цветник и небольшой фруктовый сад.

Леди Джейн в столь раннее время, — когда являлись булочник и молочник, — еще спокойно спала у себя в кроватке. Но днем, гуляя около коттеджа, девочка ясно слышала доносившиеся из комнат веселое пение канарейки и мелодичные звуки клавикордов, под аккомпанемент которых чей-то голос, негромкий, но чрезвычайно выразительный, пел романсы и оперные арии. Одаренная от природы прекрасным слухом и замечательным голосом, девочка простаивала иногда по целому часу, наслаждаясь пением неизвестной певицы.

До сих пор никто не догадывался, что леди Джейн чудесно поет; одна только Пепси слышала, как малышка вполголоса напевала колыбельные песни, которые ей пела покойная мать.

Пепси тогда закрывала лицо руками и тихо плакала. Леди Джейн не хотела, чтобы другие слушали ее пение, и если Мышка прокрадывалась в комнату, девочка тотчас умолкала.

Каково же было удивление мосье Жерара, когда, выйдя однажды утром из своей лавки, чтобы посидеть на скамейке у крыльца и подышать свежим воздухом, он увидел всеобщую любимицу с цаплей на руках перед запертыми ставнями коттеджа. Девочка до того небрежно держала птицу, что длинные ее ноги волочились по земле. В таинственном домике чей-то старческий, дребезжащий, но все еще приятный голос пел арию из старой французской оперы, которую мосье Жерар часто слышал в молодости. А леди Джейн, будто в забытьи, приподняла голову и вторила певице, да так правильно и чисто, что старик оторопел. Девочка поразительно верно исполняла все рулады, повышала и понижала голос, строго следя за аккомпанементом клавикордов. Мосье Жерар вне себя от волнения кинулся в лавочку и там разрыдался — старинная музыка пробудила в нем воспоминания прошлого.

«Нельзя допустить, чтобы такой прелестный голос пропадал! Как жаль, что мадемуазель д'Отрев такая затворница. А то я поговорил бы с ней, и она обязательно согласилась бы учить малышку», — подумал старичок.

И тут в лавку вошла леди Джейн с цаплей на руках. Вежливо поздоровавшись, она с озабоченным видом опустилась на скамейку.

— Знаете, мосье Жерар, — тихо проговорила она, — мне очень хочется попасть в дом за зеленым забором. Хочется узнать, кто там поет.

— Вам интересно, кто там поет? Я вам скажу, моя маленькая леди. Это мадемуазель Диана.

— Кто такая мадемуазель Диана?

— Мадемуазель Диана — дочь мадам д'Отрев. Они живут вдвоем. Мадам и мадемуазель — чистокровные аристократки! Вы знаете, что это значит? Погодите, я попробую вам объяснить.

— Они, наверно, богаты? — предположила леди Джейн, стараясь облегчить старику его задачу.

— О, нет! Они очень, очень бедны! Аристократами родятся.

— Это как родиться без пружины в спине? Вот вы, например. Пепси уверяет, что у вас спина не гнется.

— Нет, нет, не то! — возразил мосье Жерар, улыбаясь и снимая очки. От сильного напряжения на лбу у него выступили капельки пота, и старик смахнул их рукой. — Маленькая моя леди, вы слыхали когда-нибудь, что на свете есть короли?

— Конечно, слышала! Они носят короны и сидят на тронах. Пепси обещает, что на Масленицу я увижу Масленичного короля.

— Ну вот, вот! — сказал мосье Жерар, потирая руки от удовольствия. — Король — главный над всеми, и все должны ему подчиняться. Аристократы немного уступают королю. Дед мадемуазель Дианы был французский аристократ. Понимаете, маленькая моя леди?

— Кажется, поняла, — девочка широко раскрыла глаза. — Значит, мадемуазель Диана сидит на троне, и на голове у нее корона.

— Нет, нет, нет! Они очень, очень бедны! — грустно напомнил мосье Жерар. — И потом, не забудьте, что дед мадемуазель Дианы был графом, то есть был ниже короля. Когда-то они были очень богаты: у них был большой дом, карета, прекрасные лошади и много-много слуг. Но дедушка и отец умерли давным-давно, и теперь мадемуазель Диана живет вдвоем с матерью, а калитка их всегда заперта. Никто не помнит, когда они сюда приехали. Вот уже десять лет, как я живу на улице Добрых детей, и при мне ни разу никто посторонний не входил в эту калитку. Мадемуазель Диана, вероятно, по ночам, когда совсем темно, моет скамейки перед домом: ведь как я ни караулил, никогда не заставал ее за этим занятием. Изредка, рано утром, она заходит ко мне, чтобы купить апельсинов для матери; мадам, наверно, очень старенькая и дряхлая, но обе они чистокровные французские аристократки. Вы бы видели, как мадемуазель Диана вежлива и полна достоинства!

— А если я рано-рано встану и буду ждать целый день, как вы думаете, я увижу мадемуазель Диану?

— Может быть, увидите, а может, и нет. Но скажу вам, юная леди, что раз в месяц мадемуазель Диана, вся в черном, под густой вуалью, с черной картонкой в руках отправляется прямиком на Королевскую улицу. Когда она выходит из дому, видно, что картонка полна, а когда возвращается — картонка всякий раз уже пустая.

— А что же она носит в картонке, мосье Жерар? — спросила леди Джейн, которую очень заинтересовала эта таинственная история.

— Не знаю, маленькая моя леди, это ее секрет! — торжественно ответил старичок. — Мадемуазель Диана такая гордая, скрытная, что никто этого не узнает. И когда она ходит на базар? Что они вдвоем себе готовят? Непонятно! Я только видел, что им приносят хлеб да молоко.

— Но ведь у нее так много цветов и птиц; мадемуазель Диана каждый день играет на клавикордах, поет, — рассуждала вслух леди Джейн. — Может быть, она совсем не голодна и не хочет много есть.

— Очень может быть, — улыбнулся мосье Жерар, — мне это никогда не приходило в голову. Очень может быть! Может, у аристократов весьма скромный аппетит, не то, что у нас, простых смертных.

— Ах, мосье Жерар, я совсем забыла, Пепси-то просила принести кочан капусты! — воскликнула леди Джейн, спускаясь с облаков на землю.

Старик выбрал ей самый свежий кочан, вручил большой апельсин в подарок, и девочка вышла из лавки.