Леди Феникс 2, или Обещанная темному дракону

Глава 8

Мадлен была последним человеком, которого мне хотелось видеть, не то что оставаться с ней наедине, а по ее взгляду стало понятно, что мы впервые за наше непродолжительное и не самое приятное знакомство друг с другом единодушны в этом нежелании. Потому что девица меня невзлюбила за то, что я с королем в саду гуляю, а она нет. Тем проще будет от нее отделаться!

– Леди Мадлен, вы можете идти по своим делам, – сообщила я, скрыв торжествующую улыбку. – Я не буду вас задерживать, посижу здесь и подожду его величество.

Что зря я про величество ляпнула, я поняла почти сразу. Потому что выражение лица Мадлен из шокированно-брезгливого мигом превратилось в высокомерное и какое-то хищное. Будто собиралась прямо сейчас превратиться в дракона. Даже интересно стало: сможет?

– Чтобы ты могла использовать это против меня? – скривила она губы. Мы на ты? Ну хорошо.

– Против?

– Ты же прекрасно слышала просьбу его величества.

– Не хочу тебя разочаровывать, но это больше напоминало приказ.

– Тем более, – легко согласилась рыжая. – Ослушавшись его, я предам корону и нашего короля. А я не могу его подвести, – последнее она вообще произнесла с придыханием, словно посвящала меня в какую-то тайну, – раз его величество доверило мне такую важную миссию.

– Смеешься? – приподняла я брови. – Тебя поставили шпионить за мной, гуляющей по саду.

Мечтательность испарилась с лица Мадлен, идеальная кожа пошла некрасивыми красными пятнами, но она сжала губы и проглотила шпильку.

– Ты – феникс, – выдала она, поправив несуществующую складочку на роскошном платье. – Собственность короля.

Пренебрежительное «собственность» снова царапнуло по живому, но этого я ей не показала.

– Я предпочитаю определение «драгоценность».

– Это только до весны, – прошипела стерва, а я поймала себя на желании поругаться с ней по-серьезному. Зачем я вообще ее драконю? Видно же, что девушка жаждет королю понравиться, а тут я. Мне бы наоборот с ней подружиться. Может, получится ее заболтать, и она сама оставит меня в покое.

Я миролюбиво подняла руки:

– До весны, да. Слушай, я нагулялась и пойду к себе. Можешь его величеству так и передать.

– Я иду с тобой.

– В королевскую спальню? – уточнила я и тут же прикусила язык, потому что ошарашенный взгляд Мадлен лучше всяких слов сообщил мне, что теперь мы совершенно точно не подружимся.

Не просто ошарашенный: Мадлен открывала и закрывала рот, будто начала задыхаться. Я уже подумала, что придется кого-то звать, чтобы спасли рыжую, но она справилась с приступом возмущения. Или ревности.

– Он не мог поселить тебя в свои покои.

– Все могут короли, – вспомнила я слова из старой песни.

– Куда бы ты не пошла, я пойду с тобой, феникс, – рыкнула девушка, а я искренне понадеялась, что Ксандр скоро вернется. Потому что у меня от взглядов Мадлен скоро икота разовьется, что может очень плохо сказаться на здоровье феникса.

Но в присутствии Мадлен были и свои плюсы. В отличие от Ксандра, она говорила, что думала. И если у меня отсутствовала возможность подключиться к воспоминаниям фениксов, то можно было воспользоваться человеческим способом – выведать нужную информацию у рыжей. Вообще узнать, почему они с папой такие важные птицы. То есть не птицы, конечно.

– Значит, ты дракон? – поинтересовалась я, а Мадлен, споткнувшись, чуть носом с каменными ступеньками не поцеловалась.

– Ты что, действительно из другого мира? Дракон у нас один – его величество.

К такому меня жизнь не готовила. К такому меня все мои жизни не готовили! То есть, я всю ночь «смотрела» на свои развоплощения, но там ничего не было про драконов и их количество в этом мире.

– В смысле, один?

Мадлен посмотрела на меня с превосходством, будто она знала, как правильно поставить ударение в слове «дракон», а я нет, и называла Ксандра дрАкон.

– Да ты не шутишь, – ахнула она и раздулась от самодовольства, как плюшевая кошка. Я же нахмурилась.

– Переигрываешь, Мадди. Не хочешь отвечать, спрошу у Ксандра.

– Для тебя я леди Мадлен, – шипела она и правда как кошка.

– Да хоть горшок! Так почему он единственный дракон?

Я так и видела, что рыжая разрывается между желанием поинтриговать дальше и тем, чтобы выложить мне все. Но потом она все-таки сложила два плюс два и поняла, что не расскажет она, расскажет кто-то другой.

– Он, конечно, не единственный дракон, но совершенно точно единственный, кто может сохранять человеческую личность. Дар правителя.

– Правителей? – поправила я.

– Правителя, – качнула головой Мадлен. – Он может обращаться в дракона и оберегает Дракориж от любой угрозы. Остальные вынуждены сохранять человеческий облик, если не хотят навсегда стать дикими драконами. Дар наследует старший сын после гибели короля.

– А если у короля несколько детей?

– Дар может перейти к младшему сыну в случае, если старший погибнет.

– А к девочкам? – Обидно стало как-то за женщин.

– Такое случалось. Прабабка его величества правила десять лет, пока не погибла в войне с троллями.

Я покачала головой. Казалось, что Мадлен меня просто разводит, что она вот-вот рассмеется мне в лицо. Но она не рассмеялась.

– Остальные вынуждены сохранять человеческий облик, – повторила я ее слова. – Что это значит?

– То и значит. В моем роду также есть драконья кровь, но если мой отец обернется драконом, то станет диким.

– Такое уже было?

– Много младших принцев и представителей знати Дракорижа стали дикими из-за своей гордыни. Думали, что у них достаточно сил, чтобы обернуться и подвинуть короля. Но сейчас это редкость. Последний раз это случилось с… В общем, много лет назад.

Мне точно не показалось, что рыжая хотела сказать что-то другое, но переобулась в полете и передумала. Но мне и так хватило информации через край. Эх, надо было не силу свою тренировать, надо было в тайной комнате историю Дракорижа изучать! Я же все время посвящала тому, что и так запечатали, а сейчас, чтобы до того фолианта добраться, мне надо избавиться от круглосуточного наблюдения.

И все же… Что же случилось в этом мире с драконами? Почему этот дар двуликости, драконочеловечности передается только одному в королевском роду? Я впервые за все время задумалась о семье Ксандра. Есть ли она у него? Но что еще более странно, оговорка Мадлен навела меня на мысль, что магия феникса королю-дракону нужна ради кого-то. Кого-то очень важного.

Члена семьи или… женщины?

Но совершенно точно ради того, кого любишь.

Эта мысль мне не понравилась, и после разговора с Мадлен и так не радужное настроение окончательно испортилось. Почему? Одно дело считать Ксандра жадным до власти мерзавцем, жаждущим завоевать параллельное измерение, совсем другое – рыцарем, желающим спасти родного человека. Или дракона. Не на это ли мне намекал Вильгельм? Что у его величества может оказаться очень благородный мотив для использования моей магии.

Правда, на этом я сама на себя разозлилась. Да потому что, ради чего бы там Ксандр не задумал ускорить мой переход из одной жизни в другую, его это ни капельки не оправдывает! Нельзя спасти через смерть другого. Даже если этот другой потом восстанет из пепла. Нельзя и все! Даже если жизнь этого другого стоит меньше жизни василиска или распоследнего человека во всем драконьем королевстве. А ведь именно это Ксандр дал мне понять.

Когда мы подошли к королевским покоям, я была мрачнее зимнего снегового неба над Орсусом. Даже на присутствие «Мадди» мне было все равно. Не все равно, конечно. Но она меня раздражала и в лучшие времена, а сейчас тем более. Хотя дело было вовсе не в рыжей. Больше всего на свете мне хотелось побыть в одиночестве, но она прошмыгнула в спальню следом, с таким видом, будто была здесь хозяйкой. Грациозно опустилась в кресло возле окна, в котором сидел Ксандр в тот день, когда наложил на нас обоих то заклятие, и воткнула в меня свой взгляд. Вот честно, другого эпитета для ее действий я просто не могла придумать.

– Может, не стоило понимать королевский приказ буквально, – раздраженно заметила я, упав на кровать. Так я по-прежнему чувствовала на себе взгляд Мадлен, но не видела ее.

– Я не уйду, – отрезала рыжая, и я подумала, что если она будет молчать, могу помедитировать лежа. Откуда ей знать, что я не сплю?

Я подышала, возвращая себе равновесие, и почти погрузилась в знакомый сон-транс, как вдруг мне с размаху залепили пощечину.

– Какого?.. – получилось похоже на рык Ксандра. Я распахнула глаза и уставилась на стоящую передо мной Мадлен. Довольную, будто она нагадила под дверью.

– Магия под запретом, – цокнула она языком.

– Как?! – Моя щека пылала – рыжая постаралась, а сама я не могла найти цензурных слов, поэтому сыпала местоимениями.

– Я магесса, – напыщенно заявила эта кикимора. Не знаю, есть ли в этом мире кикиморы, но Мадлен точно одна из них. – Я почувствовала, что ты использовала силу.

– Ксандр заблокировал мою магию.

Рыжая моргнула и на миг отвела взгляд, и я поняла, что ничего она не почувствовала. Она просто меня стукнула, когда я лежала с закрытыми глазами. Осознав это, я подскочила с кровати с жаждой крови.

Но как раз этот момент выбрал Ксандр, чтобы вернуться.

– Она мне врезала!

– Она использовала магию!

Это мы произнесли одновременно, и одновременно зло посмотрели друг на друга. Мне больше всего хотелось добраться до нее и повыдергивать ее рыжие волосы. Но надвигающийся дракон наверняка бы этого не допустил.

– Можешь быть свободна, Мадлен. Благодарю за твои услуги.

Вот пожалуйста! Ни тебе выговора за порчу «имущества», ни сочувствия. Кажется, ему вообще все равно. Или не все равно.

У Ксандра с настроением тоже было не все в порядке, потому что он смотрел зло, яростно, но почему-то вся эта ярость была направлена на меня. И взгляд ввинчивался в мою кожу: там, где щека все еще горела от ладони рыжей.

Которая явно с первого раза не понимала.

– Ваше величество, вы не можете оставить леди Гвендолин у себя. Она все-таки женщина, это отразится на ее и вашей репутации.

– Миледи, вы хотите, чтобы я поселил феникса в ваших покоях?

Я от такого не то что поперхнулась, чуть ли не задыхаться начала. Я и Мадлен в одной комнате? Ни за что! Лучше сразу сбросьте с башни!

– Не в моей, конечно, – замотала головой Мадлен.

– Больше мне некому доверить такую миссию.

Хорошо, что я ей не врезала. Сейчас даже больно было на Мадди смотреть: по лицу видно было, что она разрывается между собственным комфортом и разлучением меня с королем. Она бы еще долго думала, но Ксандр решил за нее:

– Иди, Мадлен. Ты понадобишься мне завтра.

А мы остались наедине.

Дракон даже запер двери после рыжей недоледи. Щелк – и ни одна Мадлен не просочиться. А зря! Она всегда вовремя появляется, аккурат до того, как я успеваю наделать ошибок. Например, поверить, что я небезразлична Ксандру.

Ха! Даш, это даже в твоих мыслях звучит забавно. Ксандр, он же Алекс, тебе еще при первой встрече сказал, что женщины для него на самой нижней ступеньке по важности, совершенно точно ниже василисков или дел государственных. Так что зря Мадлен старается, ничего ей не обломится!

А в общем, так ей и надо.

Я потерла щеку, на которую по ощущением плеснули кипятком. Захотелось стереть чужое прикосновение. Внутри до сих пор бурлило от возмущения. Стерва! Но еще больше бурлило от обиды на дракона. Такой детской и совершенно нерациональной. Потому что не защитил. Потому что мне приходится защищаться самой.

– Я предпочитаю, чтобы ты выбирал соглядатаев, которые не распускают руки. – Хотелось, чтобы это было максимально холодно, но все равно получилось, что жалуюсь. Хотя… Имею право! На свои перышки феникса спорю, что Мадлен в отличие от меня принадлежностью к редкой расе похвастаться не может. – Или у нее официальное разрешение на рукоприкладство?

– Ты хотела использовать магию, – напомнил Ксандр, направляясь ко мне вместе со своим недобрым прищуром.

– Просто прилегла подремать.

Дракон приподнял расчерченную шрамом бровь. Ну да, он же у нас детектор лжи.

– А я все равно буду пытаться! Раз уж мы друг с другом откровенны.

– Даже несмотря на мои слова, Даша?

Ксандр опустился на постель рядом, а я резко села, желая удрать от него куда подальше. Но мне не позволили: обхватили за талию и вернули на место. Вторая ладонь дракона неожиданно легла на мою горящую щеку. Необычайно нежно Ксандр погладил мою кожу подушечками пальцев. И я вспомнила другое прикосновение, в лагере, где он заморозил мои обожженные ладони. От тех ожогов не осталось и следа, а вот от этого прикосновения, несмотря на нежность, даже щека вспыхнула сильнее. Будто Ксандр решил добавить к пальцам огненной магии. Но нет, его руки оставались теплыми, казалось, источник пламени во мне.

– Снова будешь убеждать меня, что не лишился магии?

– Не стану. Оно того стоило.

Правда? Мне это хотелось спросить, но я промолчала. Отвернулась, уходя от его прямого взгляда и этого невесомого прикосновения. Лучше на щит на стене смотреть, чем на него. Мне вообще стало неловко, но я подумала: почему неловко должно быть мне? Я к дракону в спальню не просилась! Ни в постель, ни на постель. И Мадлен я в няньки не просила.

– Зачем ты искал способ оставить меня в живых?

– Что?

– Там, в саду, ты сказал, что искал вариант для ритуала, в котором я не погибну.

Дракон тихо выругался, а потом спросил:

– А ты как думаешь?

– Если бы мы были… друзьями, я бы подумала, что ты не хочешь моей смерти.

– А если не хочу?

Щит на стене потерял свою актуальность, и я снова встретилась взглядом со взглядом Ксандра. Этот взгляд сжег меня бы в секунды, не магией, своей глубиной. В нем по-прежнему было нечто яростное, но эта ярость будто не стояла во главе его чувств. Главнее было что-то другое.

– Почему?

– Потому что я убил из-за тебя василиска.

Л-логика.

– Я не вижу связи. При чем здесь василиск?!

– Даже не зная, кто ты, что ты феникс, я выбрал убить василиска. А сейчас убить тебя мне в разы сложнее.

Комплимент милее не придумаешь. Я даже рот приоткрыла от такой откровенности. То есть, мне надо радоваться, что у нас с ним симпатия с первого василиска? Хотя чему тут радоваться?!

– Я должна быть польщена, ваше величество? Как-то не получается. Или вы передумали меня убивать?

– Не передумал, – качнул он головой. – Но это не отменяет того, что я не хочу твоей смерти.

Где мой сарказм, когда он так нужен? Необходим как воздух! Потому что признание Ксандра очень похоже на правду.

– Ты говорил другое, – напомнила я. – Говорил, это твой долг. Что маг Алекс и король-дракон ни одна и та же личность. Что ты мне не друг!

– Я этого хотел.

– Быть мне другом? – не поняла я.

– Оставаться к тебе равнодушным. Но я с самого начала был к тебе неравнодушен.

Поцелуй меня страстно дракон, это бы, наверное, вызвало гораздо меньший эффект, чем это его странное неловкое признание. Он даже не прикасался ко мне, а у меня сердце забилось чаще. Огромная спальня будто сузилась до нас двоих. Я же отказывалась верить своим ушам. И так уже много раз пыталась надеяться, а дракон разбивал мои надежды. Но сейчас его сердце… оттаяло?

– Я не буду убеждать тебя не проводить черный ритуал, – мой голос звучал хрипло, будто я простыла, – но, пожалуйста, позволь посмотреть память всех фениксов, и я найду, как отдать тебя силу и выжить.

– Такого способа нет, Даша. Ожившая магия сжигает феникса. Это расплата за первое путешествие между мирами, когда феникс и драконы пришли в Эфору.

Мои глаза по ощущениям становятся как блюдца.

– Ты знаешь об этом? Откуда?

– Мой прапрадед так же забрал феникса у царя Гигельдаса. Она все вспоминала и пересказывала ему, а придворные летописцы это все записывали. Начиная с первого ритуала и заканчивая последним. Их летописи хранятся в королевской сокровищнице Дракорижа. Но память возвращается только к тем фениксам, у которых пробуждается сила, и хранит только ту часть, когда феникс находится в полной боевой мощи. Ты ведь не видела детство фениксов?

Я в глубоком шоке, поэтому меня хватает только на то, чтобы покачать головой.

– Она вспомнила все, и ее уничтожила собственная сила. Раньше, чем могла. Никто не смог это остановить. Используя свою магию, ты только ускоряешь процесс. Приближаешь собственную смерть.

От его слов мне стало холодно. Потому что я сосредоточившись на том, чтобы избежать черного обряда, не забыла, но отодвинула мысли о том, что было написано в той главе о фениксах. Что они погибают, обретая настоящее магическое пламя. Как-то само собой разумеющимся было, что, если спасусь от дракона, то потом легко спасусь и от смерти.

– Что, если они посмотрели не все воспоминания? Или кто-то после нашел способ? Гвендолин или другие.

– Судя по тому, что ты здесь, Гвендолин тоже сгорела.

– Да, сгорела, – приходится это признать.

– Это проклятие первого феникса, когда она проходила из одного мира в другой.

И это он знает! Точнее, знает, что это проклятие.

– Если это проклятие, его можно разрушить. Как я разрушила его в Наире.

– Это другое. Сотни, тысячи фениксов пытались его разрушить, и у них это не получилось. Это не изменить.

Уверена, у Ксандра нашлось бы еще больше аргументов, но выходило так, что он действительно изучал это. Он не желал меня убивать. Но чего я от него так и не добилась, так это ответа – почему.

– Зачем ты мне это все говоришь? – спросила тихо, а дракон свел брови.

– Чтобы ты поняла, Даша, что тебе нельзя использовать свою магию.

– Ради ритуала?

– Ради тебя. Чем скорее ты примешь это знание, тем больше у тебя останется времени на то, чтобы насладиться жизнью, – припечатал дракон, поднялся и отошел к окну.

– А ты принял? Принял, как ты будешь жить дальше?

Он ничего не ответил и даже не повернулся ко мне, а я понятия не имела, что означают его напряженные плечи: принятие или сопротивление?

– Твоя магия послужит благому делу, – наконец-то услышала я.

– Успокаивай себя этим, – бросила зло. И тоже отвернулась. Этот разговор действительно утомил меня. Только если я не видела Ксандра, это не значило, что я его не чувствовала. И совершенно точно не значило, что не думала о нем.

Например, о том, зачем на самом деле дракон дал мне выпить зелье? Ради себя?

Или ради меня?