Леди Маллоу

ГЛАВА 12

С обычной непринужденностью Блейн вошел освещенную комнату. Лежавшая на диване Сара попыталась привстать, но он, бросив ей небольшой сверток, с усмешкой проговорил:

— Наденьте вот это.

— Что я должна надеть, лорд Маллоу?

— Распакуйте и увидите; сегодня ночью чертовски холодно, а мы должны подняться, как только брезжит рассвет, чтобы успеть на первый поезд.

— Вы завершили свои дела? — спросила Сара.

— Нет. Но по почте пришла записка от жены. Мы должны немедленно вернуться.

Черные брови были насмешливо приподняты. Сара находила сложившуюся ситуацию — которую Блейн решил воспринимать как шутку, придуманную исключительно для его забавы, — просто невыносимой.

— Надеюсь, вы объясните леди Маллоу, что я могла бы вернуться еще сегодня утром.

— Милая мисс Милдмей, я бы внес вас на руках в вагон на вокзале «Виктория», но сумел ли бы Соумс вынести вас на станции Ярби? Завтра я буду сопровождать вас до самого дома, а потому не возникнет никаких трудностей.

«Если Амалия будет присутствовать при нашем прибытии, — подумала Сара мрачно, — то на этом кончится моя работа в усадьбе Маллоу».

Она все еще не могла однозначно решить: руководствовался ли Блейн желанием не выпускать ее из поля зрения, используя в качестве предлога ее беспомощное состояние, или искренне заботился о ее здоровье. Его поведение слишком часто менялось: он то посмеивался над ней, то относился к ней с добродушным сочувствием, которое казалось искренним. Этот день был для Сары сплошным мучением. Ей страстно хотелось, чтобы Блейн ушел из дому, но затем она ловила себя на том, что все время прислушивалась, ожидая его возвращения.

Но вот Блейн снова появился, и она опять почувствовала непонятную злость. А, кроме того, что случилось с таинственным Сэмми, и почему Амалия потребовала возвращения мужа?

— Делайте, как я вам сказал, мисс Милдмей, — проговорил Блейн тоном, не допускающим возражений. — Разверните пакет и наденьте. Или хотите, чтобы это сделал я?

Что это? Еще одна шутка? С необъяснимым чувством страха Сара развернула сверток и увидела длинный узкий ящичек. Дрожащими пальцами она откинула застежку.

При свете газовой лампы на бархатной подкладке сверкало и переливалось бриллиантовое ожерелье.

Сара так долго не сводила с него глаз, что Блейн выхватил у нее ящичек, достал ожерелье и без всяких церемоний надел ей на шею.

Затем он отступил на несколько шагов, чтобы полюбоваться эффектом.

— Ради этого можно решиться на лжесвидетельство, не правда ли?

Сара, наконец, обрела дар речи. Вспыхнув от возмущения, она пыталась снять ожерелье.

— Как вы посмели надеть эту вещь мне на шею! — воскликнула она. — Как вы смели!

— Моя милая девушка, бриллианты не заразные.

Тем не менее, ее реакция несколько удивила его, и он примирительным тоном добавил:

— Я просто хотел, чтобы ожерелье носили, а не прятали в сейфе.

— Тогда найдите для этого другую женщину! — резко проговорила Сара.

Она чуть не плакала, сама озадаченная силой нахлынувших чувств. Фамильные бриллианты Маллоу, которые должны принадлежать ей по праву, надел ей на шею какой-то презренный самозванец. Теперь они навсегда потеряли для нее свою прелесть. Она не забудет унизительный эпизод, когда этот самодовольный тип использовал ее в качестве модели, ожидая, что она упадет в обморок от счастья и восторга.

В действительности ожерелье предназначалось для тощей шеи Амалии. Когда они с Амбросом получат его обратно, она не станет его носить. Никогда! Ни за что!

— Позвольте мне снять, а то, чего доброго, вы еще разорвете.

— Пожалуйста, не прикасайтесь ко мне, лорд Маллоу.

Блейн выпрямился и опять весело расхохотался.

— Какое вы непредсказуемое создание. Я полагал, любая женщина с удовольствием наденет подобное ожерелье хотя бы на несколько минут.

— Ваша шутка в дурном вкусе.

— Возмущение ваше, несомненно, вполне искренне. А потому я должен попросить у вас прощения. Но теперь, когда Амброс что-то вынюхивает в Вест-Индии… — пальчики Сары замерли, — и возникли другие осложнения, мне хотелось бы знать, как долго я еще буду владеть бриллиантами Маллоу?

— У вас есть… основания для беспокойства, лорд Маллоу?

— Беспокойства? Это не совсем удачное выражение. — Глаза Блейна не утратили абсолютного превосходства. — Лучше сказать «для веселья». Особенно когда я думаю об Амбросе в Тринидаде. Бедняга взялся не за свое дело. И какая напрасная трата времени. Полезнее было бы ему работать в своей профессии.

— Не кажется ли вам, что ему скорее следовало бы посочувствовать, а не насмехаться над ним? — спросила Сара, стараясь говорить безразличным тоном.

— А мне он посочувствовал?

— По-моему, он видел в вас обманщика, который не заслуживает сочувствия.

— Такой взгляд его просто устраивал. Я надеялся, что он в конце концов согласится признать свою ошибку, но, как видно, он продолжает упорствовать. Ну что ж, желаю ему успеха. Если он будет так же дотошно вникать в дела своих клиентов, как в мои дела, то из него выйдет великолепный адвокат.

— Откуда вам известно о его поездке в Вест-Индию? — спросила Сара осторожно.

— Ходят слухи. По словам моей жены, об этом говорил полковник Фортескью, который, вне всякого сомнения, располагает достоверными сведениями. Бедный Амброс. Надеюсь, он хорошо перенес морское плавание. А теперь, мисс Милдмей, позвольте мне снять ожерелье. Боюсь, что замок сложно устроен и вам с ним не справиться. Если бы сейчас вошел мой кузен Амброс, его вряд ли бы обрадовал ваш вид с бриллиантами на шее. Или я ошибаюсь?

Невольно на щеках Сары выступила густая краска. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд и впервые не смогла взглянуть ему прямо в глаза. Неужели все это лишь трюк, чтобы разоблачить ее, выманить из укрытия? Неужели ему известно о ее связи с Амбросом?

Но откуда? Никому об этом не известно, кроме их самих и тети Аделаиды.

Нет, он просто жестоко подшучивает над ней, пользуется ее беспомощностью, чтобы позабавиться.

— Если бы я не был лорд Маллоу… — медленно проговорил Блейн, но фразу не закончил.

Быстрым движением он снял ожерелье и с иронией заметил:

— Не нужно переживать, мисс Милдмей. Они выглядят очень красиво, но это не ваши камни. Уверяю вас.

— Не нужно переживать! — повторила Сара.

— Быть может, когда-нибудь вы расскажете мне, почему у вас столь сильное отвращение к бриллиантам. И испытываете ли вы его только к этим бриллиантам или же ко всем вообще.

Сара потупилась.

— Я уже сказала: ваша шутка в дурном вкусе.

— И я снова прошу прощения. — Блейн положил ожерелье на бархатную внутренность футляра. — Надеюсь, они понравятся моей жене. Кроме того, я выкупил жемчуг моей матери. У меня есть подарок и для Тайтуса. Так что подумайте о том, с какой радостью нас встретят завтра.

Первое, что бросилось в глаза Саре в усадьбе Маллоу — еще больше похудевшее и осунувшееся лицо Амалии. Она оказалась на крыльце, Прежде чем Блейн помог Саре выйти из экипажа, словно весь день ожидала в дверях их прибытия.

Сбегая с лестницы, Амалия воскликнула:

— Что случилось с мисс Милдмей? Несчастный случай?

Оставив Сару, Блейн поздоровался с женой.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? Здесь все в порядке?

— Да, в порядке.

— Мисс Милдмей имела несчастье вывихнуть ногу, и довольно основательно. Из-за этого она не смогла приехать вчера, хоть и рвалась в дорогу.

Было невозможно не заметить мелькнувшее на лице Амалии выражение подозрительности, с которым она глянула на ноги Сары. Удовлетворяя ее любопытство, девушка слегка приподняла край платья и показала повязку, а также бесформенную домашнюю туфлю, надетую на распухшую ногу.

Амалия вспыхнула.

— Я верю вам, мисс Милдмей, хотя не понимаю, каким образом посещение дантиста могло окончиться для вас несчастным случаем. Вам лучше сразу же подняться к Тайтусу. Хочу предупредить, что он сейчас переживает один из своих кризисов.

Опираясь на трость, которую для нее приобрел Блейн, Сара начала взбираться по ступенькам лестницы. Она не притворялась, нога действительно распухла и причиняла острую боль при, ходьбе. Она прекрасно сознавала, что за ней пристально наблюдают Амалия и Блейн, и дорого бы дала, чтобы подслушать их разговор. Быть может, Амалия как раз объясняла, почему она выглядела так, точно не ела и не спала с момента отъезда мужа в Лондон?

Но вот Сара услышала, как Блейн сказал:

— У меня мамин жемчуг. И бриллианты для тебя. Тебя это радует? Мы, пожалуй, сможем придумать повод, чтобы ты могла покрасоваться в них. Ты говорила об организации пышного бала, не так ли?

— Но только не сейчас!

— Отчего же?

Когда Сара достигла поворота и обернулась, то увидела, как Амалия схватила Блейн, а за обе руки, намереваясь что-то ему рассказать или просто обнять. В этот момент Блейн поднял глаза и заметил, как Сара остановилась. С нарочитой медлительностью он наклонил голову и поцеловал жену в лоб, затем — еще медленнее — в губы. Сара не знала, взглянул ли он опять на нее, так как, не обращая внимания на сильную боль в ноге, поспешила наверх. По крайней мере, Амалия на какое-то время почувствует себя счастливой и перестанет бродить вокруг словно в воду опущенная. Ведь муж не только ее поцеловал, но и преподнес ей бриллианты. Сара очень хотела бы знать, что для нее дороже.

Но в детской комнате она тотчас же забыла и Блейн а и Амалию. Тайтус полностью утратил приобретенную уверенность и живость, которые она старательно пестовала в нем. За учебным столом сидел молча угрюмый мальчик в бархатной курточке. Когда Сара заговорила с ним, он не ответил, а лишь враждебно исподлобья смотрел на нее.

— Тайтус, поди ко мне и отвечай, когда тебя спрашивают.

Соскользнув со стула, Тайтус так же подчеркнуто медленно, как и его отец, подошел к окну и повернулся к ней спиной.

— Тайтус, ты не хочешь меня слушаться?

Он, ничего не ответив, пожал плечами. Движение выглядело довольно комичным, и ребенок напоминал в этот момент маленького обиженного старичка. Что случилось с мальчиком?

— Ты, вероятно, подумал, что я совсем не вернусь? — тихо спросила Сара.

— Мне все равно! — пробормотал он.

— Но ты видишь, ведь я здесь. А ты даже не желаешь со мной разговаривать. Элиза! Скажи мне, что произошло с Тайтусом?

— О, его мучили ночные кошмары.

— Но ты спала вместе с ним в одной комнате?

— Нет. Хозяйка мне не разрешила, хотя я передала ей ваши слова.

— Мне все равно, — повторил Тайтус уже в полный голос. — Я не боялся.

Сара взяла мальчика на руки, но он стал вырываться.

— Вы обещали вернуться и не вернулись.

— Но я все-таки приехала, Тайтус, дорогой. Вчера я не могла: у меня разболелась нога. Взгляни, вот повязка.

— Очень болит?

— Сперва сильно болело. Я упала с лестницы, что было, конечно, глупо. Твой папа намучился со мной.

— Мисс Милдмей! — пробормотала Элиза, вытаращив глаза. — Вы были с его милостью…

— Хватит, Элиза. Я вернулась при первой же возможности. А теперь, Тайтус, что там такое с плохими снами? Расскажи мне.

— Свеча… потухла, — прошептал ребенок. Внезапно его враждебность исчезла, и он крепко обхватил Сару за шею.

— И ты подумал, что это мышь? — подсказала Сара.

— Именно об этом он и говорил, — вставила Элиза. — Будто кто-то плакал. У меня даже мороз продрал по коже. Это случилось на вторую ночь. А в первую ночь, по словам Тайтуса, кто-то приходил в его комнату и наклонялся над ним. Я не очень поверила. Подумала, что ему это приснилось. Или, возможно, старая леди — я имею в виду его бабушку — входила в детскую, как она иногда делает.

— Ну а ты сама что-нибудь слышала, Элиза? — спросила Сара спокойно. — Например, тот плач?

— Нет, пока Тайтус не позвал меня, а потом мне показалось, будто я слышу… чей-то вопль.

Вспомнив, Элиза невольно содрогнулась, ее круглое румяное лицо слегка побледнело.

— В какое время это было?

— Не знаю. Еще ни свет ни заря. Сделалось по-настоящему жутко.

— Ночь была ветреной?

— Не заметила. Нет, постойте, вспомнила. Был ветер, потому что колыхались гардины и погасла свеча. Не говорите хозяйке, мисс Милдмей, но мы так перепугались, что я взяла Тайтуса к себе в постель.

— Это было самое разумное, Элиза. Возможно, ветер стучал оторвавшейся ставней или водостоком.

— Очень может быть, мисс, — поспешила согласиться взволнованная Элиза. — Но было очень страшно в глухую полночь. Не думаю, что я бы согласилась остаться в этом доме, если б вы не вернулись.

— Я не могу избавить Тайтуса от снов, — сказала Сара. — Но я думаю, что у него больше не будет ночных кошмаров. Не правда ли, мой милый? Сегодня на ночь ты получишь стакан горячего молока и будешь крепко спать до самого утра.

— А вы будете со мной? — прошептал мальчик.

— Конечно, буду. И папа тоже дома. Мне кажется, у него есть для тебя подарок.

«Вы вернетесь в Маллоу, потому что Тайтус привязался к вам!»

Было трудно заставить себя со смиренным видом подчиниться этому властному тону. Особенно после эпизода с бриллиантовым ожерельем накануне вечером, когда ее так и подмывало выложить всю правду, заявить, что у нее значительно больше прав на фамильные драгоценности, чем у Амалии. Это желание вновь возникло сегодня утром, когда он, используя неизбежную близость тесного прокуренного купе, начал расспрашивать девушку о родственниках и ее детстве. Создавалось впечатление, будто они поменялись ролями и не она, а он вел расследование. Но если Блейн и подозревал ее, то искусно маскировал свои соображения на этот счет небрежным любопытством и никогда больше не позволил своей ярости проявляться так откровенно. Сара льстила себя надеждой, что выдержала испытание вопросами так же успешно, как и Блейн в зале суда месяц назад. Он узнал только, что, пока не умер отец, оставивший жену и детей почти без средств к существованию, она воспитывалась, как и положено благородной девице ее круга, и успела получить соответствующее образование. Сара даже начала испытывать удовольствие, непринужденно болтая об отдыхе на морском побережье, о счастливых днях детства, но вскоре постаралась сдержать себя, опасаясь, что внутренняя тайная веселость обнаружится в мерцании ее глаз. Блейн открыто, не стесняясь, с интересом глядел на нее. Так продолжалось до тех пор, пока он не сказал с упреком:

— Но вы пропустили все волнующие моменты вашей биографии, мисс Милдмей. Ваша жизнь не всегда протекала столь спокойно и безмятежно. Или такова судьба всех родовитых девушек?

И Саре сразу стало ясно, что он раскусил ее маленькую хитрость и насмехается над ней.

— Я вовсе не родовитая, — сказала она коротко. — И едва ли вы назовете мое нынешнее положение спокойным и безмятежным.

— Это кончится, — пробормотал он. — Скоро кончится.

А Сара почувствовала неуемное желание покончить со всем немедленно, ибо у нее возникло тревожное чувство, что в этой игре в кошки-мышки Блейн значительно превосходил ее в своей роли кота.

Она бы охотно, сойдя на станции Ярби, высокомерно заявила: «А теперь я возвращаюсь в Лондон».

Ее внезапно охватили тревожные предчувствия. Казалось, в самые ближайшие дни должно случиться что-то ужасное. Она оказалась слишком глубоко втянутой в дела семейства Маллоу. Амброс, конечно же, никогда не представлял себе подобной ситуации.

Но вот она вернулась, и, глядя на сияющее от счастья ожившее лицо Тайтуса, Сара поняла, что Должна выдержать до конца. Каков бы этот конец ни был…

Она с радостью, сославшись на больную ногу, осталась бы в своей комнате и не сошла бы вниз к ужину. Но с момента встречи в вестибюле она не видела Блейна и Амалии и чувствовала непреодолимое желание понаблюдать за поведением обоих за столом. Быть может, какое-нибудь замечание или слово позволят догадаться, почему таинственный Сэмми не явился или отчего Амалия попросила Блейна вернуться. А главное, интересовало, как выглядит сейчас Амалия: по-прежнему нервной и издерганной или уже успокоившейся и счастливой?

Когда Сара одевалась, в комнату, как всегда без стука, вошла леди Мальвина. Она была в нарядном платье и с жемчужным ожерельем, которое, очевидно, привез Блейн. Она без устали с довольным видом перебирала пальцами отдельные жемчужины.

— Ну-с, мисс Милдмей, а мы уж подумали, что вы сбежали. По-видимому, иногда некоторые просто не выдерживают обстановки и вынуждены спасаться бегством.

— Вы, наверное, уже слышали о приключившемся со мной несчастье, леди Мальвина.

— О да, слышала. И между нами говоря, моя невестка не очень верит этой истории.

— Я упала вовсе не нарочно, леди Мальвина.

— Ну, мне кажется, Амалия думает иначе. — Леди Мальвина хохотнула. — Разве вам никогда не приходилось встречать ревнивой женщины, мисс Милдмей?

— Но не ревнует же она ко мне! — изумилась Сара.

— Она такой человек, который ревнует ко всем и ко всему. Вы, милая, никогда не смотритесь в зеркало? Если хотите знать мое мнение, вы намного красивее этого заморского чудища. Черт побери! Мне не следовало бы так говорить, но у меня, должна признаться, мало общего с женой моего сына. Я совершенно не понимаю, почему она ложится в постель с видом хворой кошки, если ее муж в отлучке всего пару ночей.

— Неужели, леди Мальвина?

— Если не считать, что однажды она изображала из себя знатную даму во время званого чая. Кто-то сказал ей о моем племяннике Амбросе, который отправился в Вест-Индию, и это, по-видимому, встревожило ее.

— С какой стати это сообщение могло ее взволновать? — спросила Сара осторожно.

— Не имею ни малейшего представления. В конце концов, мой сын — это мой сын, и Амброс не в состоянии опровергнуть родную плоть и кровь. — Голос леди Мальвины зазвучал громко и воинственно. — Я не сомневалась, что Амброс не смирится с поражением. Блейн утверждает, Амброс влюбится в испанскую красавицу и останется в Тринидаде. Однако мой сын забывает: не все мужчины такие пылкие, как он. Я, например, не могу представить себе, что Амброс вообще способен в кого-нибудь влюбиться.

— Возможно, вы не очень хорошо знаете своего племянника, леди Мальвина. О Боже! Я порвала свое платье.

Не имея возможности открыто защитить Амброса, раздраженная Сара в сердцах выхватила из гардероба вечернее платье и зацепилась за ручку двери. Повреждение было не очень большое, но у нее было лишь еще одно вечернее платье и никакой надежды обзавестись новыми туалетами.

— Не волнуйтесь, дорогая. У нас теперь есть портниха, некая миссис Стоун. Она моментально починит. Вы найдете ее в мансарде, в бывшей комнате Беллы.

— В комнате с привидениями!

— Моя дорогая, — махнула веером леди Мальвина, — никаких привидений там нет. Всего лишь глупые россказни. И если никто из прислуги не проболтался, то миссис Стоун и не знает о том событии. Это вполне безобидное создание. Выглядит совсем изголодавшейся. Сбегайте наверх и поговорите с ней. К слову сказать, мальчик очень скучал по вам, мисс Милдмей. Очень капризничал.

— Его опять преследовали ночные кошмары, — сказала Сара. — По его словам, кто-то ходил ночью по его комнате. Я не думаю, что это были вы, леди Мальвина?

— Когда мальчик спал? Боже упаси. Наверное, он слышал шаги женщины наверху,

— Он говорит, что кто-то задул свечу. Но той ночью было очень ветрено.

Глаза леди Мальвины, казалось, выступили еще больше из орбит. Кончиком языка она провела по губам.

— Какая-то нелепость. Кто пойдет среди ночи в его комнату? Кто может замышлять недоброе против ребенка?

— Вы хотите сказать, что кто-то может причинить зло Тайтусу? — ужаснулась Сара.

Старуха раздраженно хмыкнула.

— Я ничего подобного не утверждаю. Какой вздор! Единственный человек, который может извлечь пользу из исчезновения Тайтуса — так это Амброс, а он в Вест-Индии… А что вы имели в виду? — спросила леди Мальвина, немного помолчав.

— Ничего конкретного, — призналась Сара, заметившая явное беспокойство старой женщины. — Леди Мальвина…

— Да, моя дорогая. Говорите, не стесняйтесь.

— Вы уверены…

Взглянув в старое лицо, внезапно ставшее жалким и потерянным, Сара не смогла продолжать. Ей почему-то не захотелось, чтобы леди Мальвина произнесла вслух свои сомнения.

— Вы уверены, что та женщина починит мое платье? — поспешно поправилась она. — Я поднимусь к ней сейчас же.

— Да, вам лучше поторопиться. Скоро прозвучит гонг. Приятно иметь за ужином кого-то, с кем можно поболтать. Мы весело проведем время. Никаких мрачных мыслей.

Прихрамывая, Сара прошла наверх и постучала в дверь комнаты миссис Стоун. Глухой голос пригласил войти. Женщина, сидящая за столом, заваленным кусками материи, выглядела точно так, как ее описала леди Мальвина, тощей и неприметной, хотя, если бы ее лицо было пополнее, она могла показаться довольно миловидной. В глазах отчетливо проявилась некая настороженность, будто Женщина ожидала кого-то другого.

— Миссис Стоун? Я мисс Милдмей. Леди Мальвина заверила меня, что вы не откажетесь привести в порядок мое платье. Понимаете, я его разорвала. Зацепила за ручку гардероба.

— Хорошо. Положите его вот сюда. Когда оно вам нужно?

— К сегодняшнему ужину, если можно. Скажем, через полчаса?

Своими светлыми, живыми, до неприятности понимающими глазами женщина скользнула по Фигуре Сары.

— Значит, вы та самая девушка, которая задержалась в Лондоне, — сказала она обыкновенным спокойным тоном. Только в выражении ее лица чувствовалась некая дерзость.

Пропустив мимо ушей последнюю фразу, Сара с достоинством проговорила:

— Когда кончите, принесите, пожалуйста, платье в мою комнату. Мне трудно ходить по лестнице.

— Хорошо. Если вам нужно так быстро, то я сразу же начну.

У Сары не было желания задерживаться. Женщина была ей неприятна, и, кроме того, не следовало слишком долго разговаривать с прислугой. Но что-то заставило ее остановиться и сказать:

— Надеюсь, вам у нас нравится, миссис Стоун.

— Здесь неплохо. Но я не собираюсь долго оставаться. Между нами говоря, мне очень не по душе хозяйка.

— Тогда что привело вас к нам? — невольно заинтересовалась Сара. Она могла себе представить, как покровительственно и властно вела себя Амалия. А эта женщина была довольно сообразительной. Видимо, сразу раскусила, что Амалия такого же низкого происхождения, как и она сама.

— После смерти мужа я должна самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, — ответила женщина коротко. — Услышала, что в усадьбу Маллоу въехали новые хозяева, ну и пришла. Но долго я здесь не пробуду. Только немного подзаработаю.

Элиза, купавшая Тайтуса в ванне возле горящего камина, следующим образом охарактеризовала новую работницу:

— Она немного зазнайка. Послушайте Бетси, как она отзывается об этой чванливой миссис Стоун. Она долго не продержится.

— А что с ней случится? — спросил Тайтус с любопытством.

— Думаю, она уйдет туда, откуда пришла, на своих двоих.

— Хватит, Элиза, — сказала Сара. — Тайтуса пора укладывать в кровать.

Сара прождала полчаса миссис Стоун с платьем, а когда та не явилась, девушка, тяжело вздохнув, стала с трудом взбираться на третий этаж. До ужина оставалось какие-то четверть часа. Можно было предположить, что женщина не сдержит слова.

На стук никто не отозвался. Подождав несколько секунд, Сара осторожно отворила дверь. Лампа по-прежнему горела на столе, на котором было разложено ее платье. В поврежденном месте торчала нитка с иголкой, но миссис Стоун нигде не было.

Какая досада! Куда подевалась несносная женщина? Должно быть, спустилась в кухню посплетничать. Или Амалия позвала ее. Во всяком случае, ждать ее уже времени не было. Придется самой закончить починку. Осталось совсем немного.

Сара решительно взялась за иголку и тут же в изумлении уставилась на неумелые стежки. Она и сама не блестяще владела приемами шитья, но увиденное было ниже всякой критики.

Или миссис Стоун обманщица и боялась разоблачения, а потому и говорила о намерении долго здесь не задерживаться, или же она посчитала, что с платьем какой-то гувернантки нет нужды особенно стараться.

Сердито поругиваясь, Сара быстро зашила прореху и поспешила к себе. Благодарить ей было некого.

На ужин она все-таки немного опоздала, но Амалия и Блейн тоже еще не явились. Леди Мальвина громко ворчала по поводу их непунктуальности.

— Я хочу есть. Очень невнимательно с вашей стороны. Я думала, ужин у нас пройдет бодро и весело. Но я раздражаюсь, когда нужно ждать с трапезой. Ах, вот наконец и Блейн. Как раз вовремя, сынок. А где Амалия?

— Амалия не придет. Ей нездоровится.

Леди Мальвина досадливо поморщилась.

— Опять! Что происходит с этой женщиной? И как тебя угораздило жениться на неженке?

— Амалия не неженка, мама. Сегодня она каталась верхом и попала под дождь. Мне кажется, она немного простыла. Итак, чего же мы ждем?

Блейн выглядел хмурым и раздраженным. Он даже не взглянул на Сару. Как бы он ни защищал свою жену, было ясно: что-то вывело его из себя. Простуда Амалии служила лишь предлогом. Супруги, вероятно, снова поссорились, и он не старался скрыть своего скверного настроения. Перед Сарой был тот самый человек, который на мгновение раскрылся в Лондоне: опасный противник, втайне снедаемый черной злобой и готовый на все.

Леди Мальвина дула губы над тарелкой с супом.

— Вечер сегодня, полагала я, пройдет немного веселее. Наш дом напоминает мне могильный склеп.

— Будьте благодарны, мама, что вы вообще в нем находитесь, — резко проговорил Блейн.

Как заметила Сара, его волосы при свете лампы блестели: они недавно намокли и еще не успели высохнуть. Или он недавно принял ванну, или же побывал под дождем. Но ведь он не упомянул, что тоже выезжал на прогулку, а наоборот, дал опять, что Амалия была одна.

— Однако, мисс Милдмей, вы совсем ничего не едите. Уж не простудились ли и вы?

Сара вздрогнула от хриплого голоса леди Мальвины и склонила голову над тарелкой, успев поймать угрюмый взгляд Блейна.

— Опять разболелся зуб, мисс Милдмей?

От его сарказма у девушки вспыхнули щеки, но она сдержанно ответила:

— Он еще немного чувствителен, лорд Маллоу.

— Тогда советую есть помедленнее. Никто вас не торопит.

Эта реплика могла означать все, что угодно. Например, можно было предположить, что он серьезно озабочен ее здоровьем. Однако письмо от тети Аделаиды, полученное на следующий день, свидетельствовало о другом.