Распутник и пьяница. А в довершение двоеженец и убийца. Из слов Амалии с неумолимой логикой следовал ужасный вывод, Блейн не мог допустить, чтобы с появлением этой женщины пошли прахом все его планы. Он просто был вынужден быть беспощадным по отношению к ней в полном соответствии с собственным характером.
А Амалия, подозревая его в совершении преступления и гонимая страхом, каждый день ходила к озеру, желая убедиться, что тело не всплыло…
В этот день опять приезжали сержант полиции Коллинс и молодой констебль. Они долго пробыли у озера, шагая по берегу взад и вперед и исследуя почву и шаткие сваи пристани.
Проходя как-то мимо библиотеки, Сара заметила сквозь полуоткрытую дверь Блейна, стоявшего у окна и наблюдавшего за процедурой у озера. Его фигура выражала абсолютную сосредоточенность и внимание. Интересно, что выражало его лицо? Тревогу? Страх?
Однако Саре было трудно представить себе на лице Блейна Маллоу страх. Оно могло выражать любые другие эмоции — гнев, насмешку, гордость, высокомерие, веселье и даже мимолетную нежность, — но только не страх.
Вернувшись в дом, сержант Коллинс надолго закрылся с Блейном в библиотеке. Об этом сообщила Элиза. Слуги перешептывались и строили догадки. Сара пыталась решить, стоит ли ей в том случае, если сержант захочет опять побеседовать с нею, рассказать о найденной броши. Не в грязи на берегу, где она могла нечаянно потеряться, а в летнем домике. Будто там произошла борьба.
Под видом радостных объятий со свиданием… Если миссис Стоун действительно была его женой, она, возможно, с радостью кинулась в объятия мужа, не подозревая ничего худого. Ведь он любил целовать женщин в укромных местах. Его мать говорила об этом…
Но сержант ушел, не пожелав ни с кем больше увидеться, и Сара почувствовала огромное облегчение. Она знала, что в действительности вовсе не хотела говорить о броши. И, кроме того, не могла поверить, что Блейн стал бы целовать кислое и неприветливое лицо миссис Стоун.
И Амалия, конечно, просто запугивала, намекая на что-то ужасное, поскольку даже не пыталась обратиться к представителям полиции.
Амалия подождала, пока сержант с констеблем уйдут, и спустилась к чаю в простом темном шерстяном платье и темной шали. У нее был необычайно мирный вид, словно приступ бешеной ярости в детской испепелил весь ее гнев.
— Так-то лучше, милая, — заметила леди Мальвина. — Вы, кажется, надели еще одну нижнюю юбку.
— Да, здесь ужасно холодно. Этот дом напоминает могильный склеп.
Амалия держала глаза опущенными, словно хотела скрыть отражавшиеся в них чувства, однако ее голос звучал вполне нормально, с привычным оттенком сварливости.
— Где Тайтус, мисс Милдмей?
— Элиза поит его чаем, леди Маллоу.
— Хорошо, что я не пошла с ним гулять, действительно слишком холодно.
Для нее это было почти извинение. По крайней мере, ей удалось преодолеть собственное раздражение и стремление отомстить и Саре и Блейну.
— Для завтрашней поездки нам нужно потеплее одеться, — сказала леди Мальвина.
— У Тайтуса есть где-то меховое пальто, — ответила Амалия. — Я поищу его. И еще, мама: когда станете с ним гулять в Лондоне, смотрите, чтобы он не промочил ноги. Он так легко простужается.
— Я буду его беречь как зеницу ока, — заверила счастливая леди Мальвина.
— Спасибо, мама. Я вверяю его вам. Сегодня утром я была чересчур возбуждена.
В этот момент вошел Блейн, и Амалия, не поднимая глаз, спокойно проговорила:
— Тебе чаю, дорогой? Надеюсь, полицейский не слишком утомил тебя. Что им было нужно?
— Лишь разобраться с одним предположением.
— Каким предположением?
— Что, возможно, смерть женщины вовсе не самоубийство.
Амалия на мгновение приподняла веки и тут же снова опустила взгляд.
— У них своя работа. Им удалось что-то узнать об этой женщине?
— Только то, что она прибыла в Ярби поездом. Спросила у носильщика дорогу на Маллоу, и тот ее очень хорошо запомнил. По его словам, она приехала издалека и не уверена, сумеет ли преодолеть пешком десять миль до усадьбы, однако ей придется попытаться, так как денег на извозчика у нее, мол, нет.
— И как отнесся к этому сержант Коллинс? — спросила Амалия.
— Его, наверное, рассказ носильщика сильно озадачил бы, если бы не последняя фраза миссис Стоун.
— И какая же?
— Как она заявила носильщику, ей долго в жизни не везло, но она надеется заимствовать немного удачи у нас.
— Подразумевая, что нам крупно повезло.
— По-видимому.
Амалия коротко рассмеялась, а затем с какой-то странной безнадежностью в голосе сказала:
— Разве она не знала, что удачу и счастье нельзя купить? Ну ладно, теперь, по-моему, ей уже известно и это.
Взяв свою чашку с чаем, Блейн подошел к камину.
— Полиция пришла к выводу, что женщина, вероятно, упала в озеро случайно. Тропинка очень скользкая. Если она шла в темноте, то легко могла оступиться слишком близко от воды. Потому-то и ее саквояж оказался в озере. И бриллиантовое кольцо. Как это ни удивительно, но факт остается фактом: даже решаясь на самоубийство, женщина не расстается со своими ценностями.
Откинувшись на спинку кресла, леди Мальвина с облегчением вздохнула.
— Первая разумная вещь, которую мне довелось услышать с тех пор, как начался этот ужасный кавардак. Смерть миссис Стоун, конечно же, результат несчастного случая. Таково будет и заключение коронера, не правда ли, Блейн?
— Думаю, вы правы, мама. Эта женщина была, по-видимому, бродяжкой и подлой воровкой. Она, боюсь, ни у кого не вызовет сочувствия. Сара не могла больше молчать.
— И нет никого, кто опознал бы ее? — спросила она громко.
Повернувшись, Блейн спокойно встретил ее упрямый взгляд.
— Если не объявится кто-нибудь знавший ее ранее.
— Ну а как насчет вас, лорд Маллоу?
— Меня?! Но я никогда не видел ее прежде.
Блейн не отвел глаз и смотрел на Сару с изумлением. Ответил он, не задумываясь. Недаром ведь этот человек был великолепным актером. Амброс постоянно утверждал то же самое.
И Блейн солгал. Это подтверждало письмо от Сэмми, письмо из его прошлого. «Вообрази, у меня не было сомнений, что ты мертв».
Писала Сэмми-Саманта, которая надеялась на удачу и теперь лежала мертвой; Сэмми, потерявшая дешевую брошь в летнем домике.
Амалия, улыбаясь, встала, выражение ее лица было трудно определить.
— Блейн, позволь мне поздравить тебя с таким ценным приобретением, как наша гувернантка, мисс Милдмей. Ты распознал ее дарования, которые я не заметила. Она умна и наблюдательна, не правда ли? И очень заботится о Тайтусе. Тебе, мне думается, следует ей что-нибудь подарить. Быть может, то бриллиантовое кольцо, которое сняли с пальца миссис Стоун? Чудесный камень.
— Амалия! — хрипло проговорила потрясенная леди Мальвина. — Какое отвратительное предложение! И, кроме того, кольцо принадлежит вам.
— Не мне, а Блейну. По-моему, оно отлично подойдет мисс Милдмей. У нее такие же тонкие пальцы. Возможно, ты заметил, Блейн. И гувернантки не часто получают ценные подарки в виде бриллиантовых колец. Совсем редко, если они честные.
Высоко держа голову, она какой-то момент с вызовом и злобой смотрела на мужа, а потом безразличным тоном проговорила:
— Я должна поискать меховое пальто Тайтуса. С вашего позволения, я удаляюсь.
И она вышла.
— Блейн! Блейн! — взмолилась леди Мальвина. — Это кольцо — не собственность миссис Стоун! Ведь ты не дарил его этой женщине?
— Я уже говорил вам, мама, я никогда прежде не встречал ее.
— Значит, Амалия… — начала леди Мальвина неуверенно.
— Поднимитесь к Тайтусу, мама, — перебил Блейн старуху. — И побудьте с ним до прихода мисс Милдмей.
Сара тоже направилась к двери.
— Останьтесь! — Резкая команда заставила ее остановиться. — Мне нужно с вами поговорить.
Сара медленно повернулась.
— Лорд Маллоу, позвольте мне завтра уехать с Тайтусом в Лондон. Если полиция решила, что смерть миссис Стоун наступила в результате несчастною случая, то мне нет необходимости здесь задерживаться.
— Что моя жена сказала вам?
— Ну, что… что… — Сара не могла выговорить абсурдные с ее точки зрения слова.
— Давайте выкладывайте.
Саре следовало бросить тяжкое обвинение ему прямо в лицо. Он этого заслужил. Но у нее не хватило духу.
— Она сказала, что миссис Стоун — ваша бывшая жена. — Слова прозвучали печально и обыденно. — Она намеревалась сообщить полиции.
— А что вы сами думаете об этом?
Он не стал отрицать, заметила Сара, и не казался удивленным. Ее охватила дрожь, но она справилась с ней, крепко сжав ладони.
— Я подумала, возможно, по какой-то причине она хотела насолить вам.
— Безусловно, — пробормотал Блейн. — Уверен, она в состоянии поклясться, что несчастная женщина не вовремя встала мне поперек дороги, и я столкнул ее в озеро. Причем действовал неуклюже и оставил ее тело плавать на поверхности. О Боже!
Неподдельный ужас, отразившийся на его лице, передался и Саре.
— Но, лорд Маллоу, вы не можете предположить…
Это новое подозрение невозможно было произнести вслух.
— Где вы нашли эту брошь?
— В летнем домике. Застежка была неисправной. Наверное… брошь просто… сама упала, — слова постепенно замерли.
— У нее на пальце оказалось бриллиантовое кольцо. Конечно, взятка. Миссис Стоун его не крала. Нужно отдать ей хоть в этом должное. Однако когда и где ее подкупили?
— И с какой целью?
— Амалия права. Вы очень наблюдательны, мисс Милдмей. Слишком наблюдательны. Думаю, вы раскопаете больше, чем вам придется по душе. Именно этим вы занимаетесь, не так ли? Хотите обскакать судью и присяжных и доказать, что я незаконно завладел усадьбой Маллоу?
Каким-то образом Сара сумела спокойно ответить:
— Если у вас обо мне такое мнение, то почему вы держите меня? Почему вы не уволили меня значительно раньше?
— Потому что, во-первых, ваша интрига развлекала меня. Во-вторых, вы очень благотворно влияли на Тайтуса. А в-третьих, просто потому, что я полюбил вас.
Сара не могла пошевелиться. Не было необходимости брать ее за руку, чтобы удержать.
— Почему? — прошептала она.
— Одному Богу известно почему. И вы смешали мои великолепные планы.
— Вы говорите… абсурдные вещи, лорд Маллоу.
— Неужели?
— Вы, в самом деле, как утверждает ваша мать, влюбляетесь в каждое новое лицо.
— Но это относилось к Блейну Маллоу. Вы ведь не верите, что я им являюсь.
У Сары голова пошла кругом.
— Я просто не знаю, что и думать!
— Вы пытались поймать меня на чем-нибудь с первого же дня вашего пребывания у нас. Вы радовались, делая различные открытия. Например, вы использовали стишок на оконном стекле, чтобы подвергнуть меня испытанию. И даже прибегали к помощи Тайтуса. Вы высматривали и вынюхивали. Не очень почтенное занятие для благовоспитанной молодой дамы.
— Тогда почему…
— Почему я полюбил вас? Да потому, что мы два очень схожих человека. И мы вместе доведем это дело до победного конца, не так ли?
Блейн отпустил се руку, и она могла уйти, если бы пожелала. Но она продолжала стоять, потирая кисть руки и стараясь думать об Амбросе.
— Кто вы на самом деле? — вырвалось у нее сердито.
Блейн рассмеялся и слегка коснулся пальцами ее щеки.
— Моя дорогая мисс Милдмей. Вы, боюсь, скоро все узнаете. А потому не убегайте. У меня и без вас достаточно неприятностей и хлопот. Кроме того, я все равно вас отыщу.
Где-то в доме хлопнула дверь. Саре показалось, что она услышала плач Тайтуса. Огромным усилием воли она взяла себя в руки.
— Мне нужно к Тайтусу.
— Да, идите к нему. Но ему уже пора приучаться обходиться без вас. Именно поэтому я отсылаю его в Лондон с мамой.
— Значит, я выполнила свою задачу и больше не нужна, — вспыхнула Сара.
— Пока только эту задачу… моя милая!
Лицо Блейна больше не отражало никаких сложных чувств, только страстное желание. На глазах Сары навернулись слезы. Ей необходимо уйти, прежде чем он их заметит и истолкует неправильно.
Все это — одно безумство, чистое сумасшествие. Ведь он женат на Амалии, а она ждет Амброса. К тому же она должна испытывать к Блейну — или кто он там на самом деле ненависть и отвращение.
Но ему не следовало показывать ей даже на мгновение свою слабость. С его стороны это был недостойный прием…
— Блейн! Блейн!
Хриплый голос достиг их ушей еще до того, как на лестнице показалась запыхавшаяся леди Мальвина с багровым и испуганным лицом.
— В чем дело, мама?
— Мы не можем найти Тайтуса. Элиза оставила его с Амалией, та пообещала побыть с ним, пока он пьет чай. Когда Элиза вернулась в детскую, там никого не оказалось.
— Где Амалия? — спросил Блейн, спеша к двери.
— Не знаю. Думала, она ищет меховое пальто Тайтуса на завтра.
— Оно ей понадобилось сегодня, — проговорил Блейн жестко.
— Но с какой стати Амалия пойдет с ним гулять в темноте? Она сама заявила, что погода очень холодная.
— Озеро? — прошептала Сара. Блейн уже вызвал колокольчиком Томкинса.
— Она, должно быть, проявила необычайное проворство, — продолжала леди Мальвина. — Я сразу же пошла наверх, но не могу подниматься лестнице быстро. А навстречу мне она не попалась. Вероятно, ушла через заднюю дверь.
Появился Томкинс. Блейн коротко спросил:
— Отдавала ли леди Маллоу какие-либо распоряжения? Вы видели, как она выходила?
— Нет, милорд.
— Посмотри, в доме ли она. Загляни во все комнаты. Входи без предварительного стука. Пусть тебе помогут Полли и Элиза. И пошли кого-нибудь за Соумсом.
— Хорошо, милорд.
Томкинс стоял в нерешительности, явно обескураженный.
— Как будто пропал Тайтус. По-видимому, где-то со своей матерью. Не теряй времени, болван!
В следующий момент Блейн выскочил через парадную дверь и помчался к озеру. Следом за ним бежала Сара, не обращая внимания на ледяной ветер и кружащиеся в воздухе снежинки. Ночь была очень холодной. На озере наверняка образовалась ледяная корка.
У озера, однако, никого не было. Между голых ветвей вязов, росших на противоположном берегу, висел яркий месяц, отражаясь в водной глади озера. В летнем домике было темно и пустынно. В разбитых окнах свистел ветер.
Не опоздали ли они? Поверхность озера выглядела спокойной, нигде ни зловещих пузырей, ни подозрительной ряби. Послышался унылый крик далекой кукушки. Блейн застыл на некоторое время — темный, неподвижный силуэт. Потом резко повернулся и увидел Сару.
— Нет, второй раз она этого не сделает, — сказал Блейн. — Не такая уж она дура.
Не было времени особо задумываться над его ужасными словами. Он уже спешил обратно к дому, и Сара еле поспевала за ним.
Ожидавший их Томкинс доложил, что Соумса нигде нет.
— Куда он подевался? — спросил Блейн резко.
— Никто, кажется, не знает, сэр. По словам миссис Соумс, он ушел из дома около шести часов вечера, немного спустя она слышала топот лошадиных копыт.
— Есть еще конюхи?
— Только молодой паренек Джим. И мы не в состоянии от него добиться толку. Он бормочет одно и то же: ему, дескать, приказали.
— Что именно приказали?
— Заседлать коней, милорд.
— Ему придется заседлать еще, прежде чем я разделаюсь с ним, — сказал Блейн и побежал к конюшне.
Скоро он вернулся верхом на своем гнедом. Нагнувшись к леди Мальвине и Саре, которые стояли на крыльце, тесно прижавшись друг к другу и дрожа от холода, он сообщил:
— От этого глупого подростка я смог узнать только то, что он заседлал для Амалии коня, и она ускакала с каким-то узлом.
— С узлом, — тихо повторила леди Мальвина.
— С ней Соумс, — продолжал Блейн с мрачным видом. — Одному Богу известно, куда они направились. Соумс знает эту местность как свои пять пальцев.
— Зачем он поехал с ней? — спросила Сара.
— Я думал, что могу ему доверять. Поклялся бы в этом.
— Лорд Маллоу, я поеду с вами.
Блейн внимательно посмотрел на Сару.
— А вы ездите верхом?
— Разумеется.
— Тогда поспешим. Возьмем еще коня. А как быть с вашими нижними юбками?
— Забудьте о моих нижних юбках.
Было темно, и Сара ничего не имела против, даже если бы юбки взлетели выше ее головы. Она охотно ездила в седле по-мужски, когда не было рядом матери или гувернантки. Скакавшая рядом с Блейном девушка не знала, что уготовила ей темная ночь, но по крайней мере она делала что-то нужное, и это ее радовало.
Амалия и Соумс не могли уйти далеко, а спрятаться среди окрестных болот было не так-то просто. Как только они выедут из леса, их силуэты станут заметными на фоне более светлого горизонта. Если, конечно, у Соумса нет где-нибудь укрытия, где они могли бы переждать до утра.
— Она что, пытается украсть Тайтуса? — крикнула Сара, продолжая мчаться бешеным галопом рядом с Блейном.
— Скорее убить его.
— Убить его! Она сумасшедшая?
— Если ревность считать сумасшествием, то да. Разве вы не заметили? Хотя с какой стати? Я сам заметил лишь недавно.
Темная ночь приглашала говорить начистоту, отбросив всякие условности.
— Вам не следовало запираться от нее, — сказала Сара.
Блейн повернулся и посмотрел на девушку. Ветер трепал его волосы.
— Значит, вам известно и это.